Шип, Борода и Хорь жались друг к другу, прячась в обломках того, что должно было стать таверной.
- Ты, может быть, уже сделаешь что-нибудь, Хорь? – спросил его Шип.
- Что я могу сделать? Я - простой тавернщик, - опешил от такого заявления тавернщик.
- Так ты же делаешь вид, что ты герой, плохо скрывающий своё таинственное прошлое. И что Броня Силы и Меч Света принадлежали тебе. Самое время сейчас проявиться твоему старому героизму и спасти нас всех, - ответил Борода.
- Вот именно. Я делаю вид, - яростно зашептал Хорь. – Выпивка, мои несчастные, с добавлением дешёвой тайны и лживых легенд всегда стоит дороже обычной выпивки без всяких добавлений!
Сказитель, обессиленный, упал на снег. Паладин, не спеша, настигал его, держа меч наготове. Отец Хохотуна, с горькой усмешкой, обреченно сел на снег и произнес:
- Нет, так хорошие истории не заканчиваются, я тебе говорю.
Паладин, очевидно, придерживался другого мнения насчет хороших концовок и безмолвно занес свое оружие над головой беззащитного старика. В этот момент лопата ударила его под мышку, заклинив смертоносную руку.
- Не трогай... детей... Возвышенный... – проскрипел Вспомнивший, вспомнив, как сражаться с Бронёй Силы.
Паладин другой рукой разбил его на костяшки, но Сказитель, собравшись с последними силами, воспользовался отвлечением Вспомнившего и исчез в хаосе разрушенного Мирокрая.
У разрушенной Стены паладины Веритас занимали свои позиции, перекрывая выход из города, когда к ним вышел золотокожий юноша, спутник Валькали. В лучах заката его кожа сверкала, как раскаленный металл, жидкий мёд и старинное золото. Он шёл медленно, вертикально сложив ладони у груди, а в зубах держал поводья двух пегов - белого и серого, которые следовали за ним, даже не раскрывая глаз.
Паладины заметили юношу и направились к нему. Он лишь медленно разъединил ладони и тут же соединил их снова. Воздух слабо лопнул между его пальцев, и паладины оказались на своих прежних местах, у развалин Стены. Они переглянулись и, понадеявшись, что это было массовое помрачение их рассудков, снова двинулись к юноше. Но и следующий хлопок смял время и пространство, стирая их шаги. А третий хлопок, помимо паладинов, вернул ледяное копьё в чрево воздушного корабля, парящего над ними.
Хлопотун взошёл на руины Стены и прошёл через границу Мирокрая, словно просто решил прогуляться и похлопать, а всё происходящее к нему не имеет отношения. Паладины лишь смотрели ему вслед.
- Оставьте его, - сказал один из них. - Он же явно чужак. Мы заняты этой бандой.
Остальные радостно закивали, ухватившись за повод забыть о потере контроля над реальностью.
- Идите же немедленно, защищайте других людей! – властно приказала Утера своим рыцарям, окружившим ее плотным кольцом железа и верности.
Они стояли у “командного дома” (или, как его еще называли, “дом споров Волки с Рексаной”) в дальнем крае Мирокрая, ближе к краю мира, куда еще не докатилась волна безумной бойни, но была очень хорошо видна. Снег не падал из облаков, но фиолетовые снежинки кружились в воздухе вместе с чёрными пеплинками гари, поднятыми вихрями яростных движений, кипевших в сердце города. Тит смотрел прямо на них.
- Моя леди... – начал Эльфред.
- Нет! Идите немедленно! – прозвучал в ответ твердый голос Утеры, не терпящий возражений. - Вы гораздо больше нужны сейчас беззащитным жителям Мирокрая, чем мне. Я благородной крови, они никогда не посмеют причинить мне вреда.
Это никого не убедило.
- Идите! Это мой прямой приказ, рыцари Моста! Или, клянусь прародителями, я сама сейчас же отправлюсь сражаться с этими проклятыми лже-паладинами, - Утера топнула ногой по фиолетовому снегу.
- Балдуин, останься здесь, с нашей леди, - тяжело вздохнув, Эльфред покорно приказал одному из своих рыцарей. А встретившись взглядом со своей госпожой, добавил: - Потом накажите меня за своеволие, Леди Утера, но Балдуин останется с вами.
Воины подчинились воле леди и покинули её, лишь один из рыцарей отделился от строя и встал в отдалении от неё. Она осталась почти одна и неуютно поёжилась (несмотря на свою врождённую хладостойкость), бессильно глядя в сторону разверзающейся картины разрушений.
- Ты всегда ставила нужды черни выше собственных, Утера, - раздался знакомый голос за спиной благородной леди. – И именно это станет причиной твоего окончательного и бесславного ниспровержения.
Этот голос принадлежал её сестре Гвиневре, которая выходила из-за недостроенного дома в сопровождении всех бандитов, когда-то захваченных в плен, но теперь, похоже, нашедших путь к свободе.
- Миледи-главарь, нужно уносить наши... Э-э-э-э, тела. Тут какое-то полное магичество творится, - залепетал один из её бандитской свиты, опасливо косясь на паладинов-разрушителей пока вдалеке.
- Тихо! - Гвиневра подняла руку. – Или я разжалую тебя из валетов обратно в пыль под ногами. Когда благородные говорят, все молчат, даже сражающиеся воины.
- Гвиневра, сейчас не время, - сказала Утера.
Гвиневра махнула рукой и направилась к сестре. Её бандиты не разбирались в благородных знаках и последовали за ней, но она толкнула нескольких, и они сообразили, что надо подождать.
- Утера, сейчас самое время избавляться от соперников во власти, - Гвиневра достала из-за пояса острый железный обломок чего-то.
Балдуин решительно встал почти на пути леди, его рука легла на рукоять меча, пальцы сжались.
- В сторону! – Гвиневра даже не посмотрела на него. – Или ты собрался атаковать меня своим мечом?
Балдуин, конечно, не сделал бы что-то настолько абсурдное и отступил. Его плечи опустились, а лицо под шлемом исказилось смесью стыда и бессилия.
- Мы ведь родственники! – Утера отступила на шаг назад.
- Как и большинство ассасинаций в нашем роду было между родственниками, - объяснила её сестра, наступая и уже занеся импровизированный кинжал. – Я из уважения к традициям я сделаю это лично.
Но уважению традиций не суждено было состояться. Из-за угла дома выскочила Девочка, уронив удерживающего её Хохота, и, разбрасывая снег, бросилась на защиту Утеры. Не задумываясь о сословиях и законах, она подбежала к Гвиневре и ткнула её деревянным ножичком в руку. На снег брызнула голубая кровь. Поднявшийся Хохотун, а также выскочившие следом Улыбака, Летний Дождь, Дневило и другие дети окружили Утеру, выставив перед собой своё деревянное оружие.
- Ты плохая! Не трогай хорошую леди! – закричала Девочка, звеня голосом.
- Ты, мерзавка, знаешь, что ты сделала? – ахнула Гвиневра, рассматривая свою мельчайшую ранку. – Ты подписала себе смертный приговор. Убить их всех.
Балдуин в этот раз не колебался. Он встал перед своей леди и детьми, напрягся, поставив ногу чуть вперед, и держал свой меч двумя руками перед собой. Свита Утеры зашумела, распаляя себя, сама Утера ухмылялась, поджав раненую руку, словно она полностью отказала. Но бандиты всё не вылетали из-за её спины для свершения злодейств. А потом совсем замолкли. Злая леди повернулась к своим людям, чтобы обнаружить, что те застыли с гримасами ужаса на лице. Её валет направил дрожащую руку на приближающуюся Валькали.
- Это она! Та безумная ведьма у шрама! Она нас всех убьет! Каждый сам за себя! Спасайся, миледи, кто может!
Бандиты кинулись спасаться, и Гвинерва бросила свою заточку в сестру через её защитников. Она совершенно не умела кидать кинжалы (и тем более импровизированные заточки), и метательное оружие лишь неуклюже ударило Утеру тупой частью в живот. Тогда Гвинерва бросила в неё (всё, что у неё осталось из метательного) прощальный злой взгляд и кинулась за своими людьми, поджав подол платья израненной рукой, спасая собственную благородную шкуру.
- Спасибо, Девочка. Спасибо вам всем, милые дети, - растроганно проговорила Утера и поспешно смахнула что-то невидимое с глаза. Это определенно не могла быть слеза, потому что благородные никогда не позволяют себе плакать в присутствии простолюдинов.
- Дети! Вот вы где! – Купчиха радостно закричала слегка охрипшим голосом. Она подбежала вместе с Валькали, всё ещё несущую Волки.
- Купчиха, я хочу поблагодарить вас за воспитание таких прекрасных детей, - произнесла Утера, слегка склонив голову.
- А где остальные дети? – радость Купчихи угасла, как только она подошла ближе.
- Там... - Хохот указал на то, что осталось от города. Девочка шлёпнула его по руке и глазами указала на Купчиху. – А может, и не там, - быстро добавил он. – Не знаю точно, я те говорю.
- Это конец... – Купчиха рухнула, схватившись за голову. – Это было ошибкой доверять мне детей. Правильно, что меня... – она сжала свою татуировку под одеждой, но затем резко спохватилась и с надеждой посмотрела на Валькали. – Валькали, мои дети...
Валькали кивнула и зачем-то передала Волки его жене. Та зачем-то его приняла и упала под его весом, охнув. Героиня достала с пояса синий кинжал и превратилась в размытое пятно, которое полетело в сторону покрывающегося каменной пылью и кровью недостроенного города, оставив за собой лишь шлейф снежной пыли, словно... да не видели окружающие что-то подобное быстрое.
- Прости меня, жена... – извинился Волки, всё ещё лежа на ней и обнимая её за шею. – Я не способен командовать сейчас, именно когда нам нужно командование...
Купчиха вцепилась в его руку, её глаза наполнились бы слезами, если бы они у ней остались:
- Нет, любимый мой... Это всё из-за меня... Это ты должен прощать меня...
- Вы нашли весьма неподходящее время для флирта, - перебила их извинения появившаяся Королева, в окружении нескольких усталых жителей Мирокрая, в основном своих прежних стражниц, но были среди них и немногие мужчины, например Обрубок и Северянин. – Но хватит этого! Командование прибыло!
- Королева? – слабо удивилась Купчиха, поднимаясь на дрожащие ноги и бережно поднимая обессиленного Волки, поддерживая его собой под его плечом.
- Я же говорила тебе, что они будут здесь, у нашего штаба. Какие ещё тайные подземные ходы? - Королева бросила Двуручнице из своей свиты, затем продолжила разговор с Купчихой, Волки и Утерой: - Нам, сильным женщинам, и тебе, Волки, если ты еще способен соображать, теперь придется срочно исправить то жуткое положение, в которое нас всех загнал Волки своей глупостью и самоуверенностью, то есть мужикостью. Только так у нас появится хоть какой-то призрачный шанс на спасение.
Северянин за её спиной показал, насколько (по его мнению) выросли их призрачные шансы на спасение, сложив из пальцев знак нуля.
- Нам нужно уходить... – заключил Волки.
- Именно так, Волки. Значит, есть ещё немного сознания в твоей небритой голове. Хорошо. Но видите эти магические корабли в небе? – Королева указала культёй на кружащиеся в вышине корабли северян. – Я лично сильно удивлюсь, если в них нет дальнобойных орудий. Да им и орудия не нужны, они могут просто скидывать снаряды нам на головы.
- И сейчас они не стреляют, потому что боятся задеть своих союзников, - догадалась Утера.
- Но стоит нам только массово выйти из города, они ничем не будут ограниченны. - Королева согласно кивнула. - Пегопас уже готовит пегов – на них в нас будет сложнее попасть.
- Но пегов же меньше, их не хватит... – начала Купчиха, но страшное осознание правды остановило её. Уже хватит...
- У Стены слишком идеальное узкое место, чтобы не заполонить его врагами, мы вынуждены будем отступать к краю мира, - сказал Волки. – И что дальше?
- Мы сможем спуститься на пегах на дно, - предположила Королева.
- Если это мифическое дно существует. И паладины тоже смогут спуститься, даже быстрее нас, - Волки безжалостно орудовал логикой.
- Мы хотя бы будем живы, чтобы доработать план, - раздраженно бросила Королева. – Но для этого кто-то должен остаться и прикрыть наш отход, - она посмотрела прямо на Утеру. – Прости...
Утера закрыла ладонью рот от ужаса и прошептала: “Нет...”.
- Твои рыцари единственные, кто смогут это сделать, у остальных нет шанса, - теперь и Королева без жалости била логикой.
Утера опустилась на колени, закрыла лицо ладонями, и слезы, которых благородная леди так стыдилась, все же прорвались сквозь пальцы. Девочка начала гладить её волосы.
- Как мы донесём наш план до всех в этом хаосе? – Купчиха с тревогой взглянула на так мучительно тянущуюся во времени катастрофу вдали.
- Арка передаст нашим жителям, - ответила Королева. - Заодно прекратит скулить в наших головах.
- Но... Арке нужно будет передать это сообщение, а это ещё одно самоубийственное задание, - возразил Волки.
- Я готов, - вперёд выступил Северянин. – Я постараюсь прорваться, умру с головой в Арке и на последнем издыхании передам ваше сообщение.
- Не говори это таким спокойным голосом! – возмутился отец Мрачноглаза.
- Столько смертей... – прошептала Купчиха. Они с мужем теперь стояли больше обнимаясь, и Волки тоже поддерживал её.
Наступило тягостное молчание. Казалось, даже мир смущённо затих, выражая своё вежливое молчание по отношению к людям.
- Нет. Я пойду.
Все обернулись на источник голоса, ведь там никто не ожидал увидеть человека. А он там был. Шелест.
- Вы его знаете? – Королева обвела всех вопросительным взглядом.
- Да, это... – Волки хотел представить Шелеста, но тут снег рядом взорвался - с одного из кораблей наконец заметили их мирно разговаривающую группу и решили сбросить им паладина, чтобы они прекратили прохлаждаться во время их уничтожения.
Взрыв разбросал всех в разные стороны, ещё и оглушив. Королева едва поднялась, шатаясь и силясь вернуть сознание в голову, когда к ней шагнул упавший паладин и занёс меч. Последняя рука Обрубка толкнула Королеву в сторону и отделилась от тела от удара меча. Помимо руки, Обрубок потерял равновесие и упал в снег, Королева бросилась к нему и попыталась закрыть своей рукой его рану.
На паладина накинулись Балдуин и Северянин, который попытался залезть на его спину. Паладин занёс свой меч для удара, но к Балдуину подоспели дети со своими ножичками, и паладин остановил меч. Он легко снял Северянина с себя и бросился бежать.
- Дурак, ты потерял последнюю конечность! Как ты будешь жить без неё? – прошептала мать Принцессы.
- Я не потерял её бессмысленно, как остальные, а отдал за твою жизнь, Королева... – гордо и довольно сказал Обрубок, пока его кровь отступала от его кожи, чтобы проскочить между нервно сжатых пальцев Королевы.
- Дурак! Мужчина! Дурак! – Королева причитала совершенно новым для себя тоном.
- Держать строй! Сомкнулись ряды! – командовал Эльфред среди удачно разрушенных зданий, создающих защиту по флангам.
Паладины, облачённые в Брони Силы, превосходили рыцарей в железной броне в силе и размерах, словно огры - орков. Однако, нападая на одного паладина всем строем, они имели шанс повалить его на землю, как статую или небольшую башню без фундамента, и снять шлем, что означало бы кровавую победу.
Вот только к ним начали стягиваться все паладины в округе. Эльфреду показалось, что во вражеских движениях сквозит воодушевление, словно они были рады найти тех, кто походил на воинов, а не на перепуганных жителей с детьми и женщинами. Ещё часть паладинов отвлекла на себя бешеная женщина (или же размытый вихрь в форме женщины), которая передвигалась по полю боя с невероятной скоростью и как будто с множеством атакующих рук.
- Ты, может быть, уже сделаешь что-нибудь, Хорь? – спросил его Шип.
- Что я могу сделать? Я - простой тавернщик, - опешил от такого заявления тавернщик.
- Так ты же делаешь вид, что ты герой, плохо скрывающий своё таинственное прошлое. И что Броня Силы и Меч Света принадлежали тебе. Самое время сейчас проявиться твоему старому героизму и спасти нас всех, - ответил Борода.
- Вот именно. Я делаю вид, - яростно зашептал Хорь. – Выпивка, мои несчастные, с добавлением дешёвой тайны и лживых легенд всегда стоит дороже обычной выпивки без всяких добавлений!
Сказитель, обессиленный, упал на снег. Паладин, не спеша, настигал его, держа меч наготове. Отец Хохотуна, с горькой усмешкой, обреченно сел на снег и произнес:
- Нет, так хорошие истории не заканчиваются, я тебе говорю.
Паладин, очевидно, придерживался другого мнения насчет хороших концовок и безмолвно занес свое оружие над головой беззащитного старика. В этот момент лопата ударила его под мышку, заклинив смертоносную руку.
- Не трогай... детей... Возвышенный... – проскрипел Вспомнивший, вспомнив, как сражаться с Бронёй Силы.
Паладин другой рукой разбил его на костяшки, но Сказитель, собравшись с последними силами, воспользовался отвлечением Вспомнившего и исчез в хаосе разрушенного Мирокрая.
У разрушенной Стены паладины Веритас занимали свои позиции, перекрывая выход из города, когда к ним вышел золотокожий юноша, спутник Валькали. В лучах заката его кожа сверкала, как раскаленный металл, жидкий мёд и старинное золото. Он шёл медленно, вертикально сложив ладони у груди, а в зубах держал поводья двух пегов - белого и серого, которые следовали за ним, даже не раскрывая глаз.
Паладины заметили юношу и направились к нему. Он лишь медленно разъединил ладони и тут же соединил их снова. Воздух слабо лопнул между его пальцев, и паладины оказались на своих прежних местах, у развалин Стены. Они переглянулись и, понадеявшись, что это было массовое помрачение их рассудков, снова двинулись к юноше. Но и следующий хлопок смял время и пространство, стирая их шаги. А третий хлопок, помимо паладинов, вернул ледяное копьё в чрево воздушного корабля, парящего над ними.
Хлопотун взошёл на руины Стены и прошёл через границу Мирокрая, словно просто решил прогуляться и похлопать, а всё происходящее к нему не имеет отношения. Паладины лишь смотрели ему вслед.
- Оставьте его, - сказал один из них. - Он же явно чужак. Мы заняты этой бандой.
Остальные радостно закивали, ухватившись за повод забыть о потере контроля над реальностью.
- Идите же немедленно, защищайте других людей! – властно приказала Утера своим рыцарям, окружившим ее плотным кольцом железа и верности.
Они стояли у “командного дома” (или, как его еще называли, “дом споров Волки с Рексаной”) в дальнем крае Мирокрая, ближе к краю мира, куда еще не докатилась волна безумной бойни, но была очень хорошо видна. Снег не падал из облаков, но фиолетовые снежинки кружились в воздухе вместе с чёрными пеплинками гари, поднятыми вихрями яростных движений, кипевших в сердце города. Тит смотрел прямо на них.
- Моя леди... – начал Эльфред.
- Нет! Идите немедленно! – прозвучал в ответ твердый голос Утеры, не терпящий возражений. - Вы гораздо больше нужны сейчас беззащитным жителям Мирокрая, чем мне. Я благородной крови, они никогда не посмеют причинить мне вреда.
Это никого не убедило.
- Идите! Это мой прямой приказ, рыцари Моста! Или, клянусь прародителями, я сама сейчас же отправлюсь сражаться с этими проклятыми лже-паладинами, - Утера топнула ногой по фиолетовому снегу.
- Балдуин, останься здесь, с нашей леди, - тяжело вздохнув, Эльфред покорно приказал одному из своих рыцарей. А встретившись взглядом со своей госпожой, добавил: - Потом накажите меня за своеволие, Леди Утера, но Балдуин останется с вами.
Воины подчинились воле леди и покинули её, лишь один из рыцарей отделился от строя и встал в отдалении от неё. Она осталась почти одна и неуютно поёжилась (несмотря на свою врождённую хладостойкость), бессильно глядя в сторону разверзающейся картины разрушений.
- Ты всегда ставила нужды черни выше собственных, Утера, - раздался знакомый голос за спиной благородной леди. – И именно это станет причиной твоего окончательного и бесславного ниспровержения.
Этот голос принадлежал её сестре Гвиневре, которая выходила из-за недостроенного дома в сопровождении всех бандитов, когда-то захваченных в плен, но теперь, похоже, нашедших путь к свободе.
- Миледи-главарь, нужно уносить наши... Э-э-э-э, тела. Тут какое-то полное магичество творится, - залепетал один из её бандитской свиты, опасливо косясь на паладинов-разрушителей пока вдалеке.
- Тихо! - Гвиневра подняла руку. – Или я разжалую тебя из валетов обратно в пыль под ногами. Когда благородные говорят, все молчат, даже сражающиеся воины.
- Гвиневра, сейчас не время, - сказала Утера.
Гвиневра махнула рукой и направилась к сестре. Её бандиты не разбирались в благородных знаках и последовали за ней, но она толкнула нескольких, и они сообразили, что надо подождать.
- Утера, сейчас самое время избавляться от соперников во власти, - Гвиневра достала из-за пояса острый железный обломок чего-то.
Балдуин решительно встал почти на пути леди, его рука легла на рукоять меча, пальцы сжались.
- В сторону! – Гвиневра даже не посмотрела на него. – Или ты собрался атаковать меня своим мечом?
Балдуин, конечно, не сделал бы что-то настолько абсурдное и отступил. Его плечи опустились, а лицо под шлемом исказилось смесью стыда и бессилия.
- Мы ведь родственники! – Утера отступила на шаг назад.
- Как и большинство ассасинаций в нашем роду было между родственниками, - объяснила её сестра, наступая и уже занеся импровизированный кинжал. – Я из уважения к традициям я сделаю это лично.
Но уважению традиций не суждено было состояться. Из-за угла дома выскочила Девочка, уронив удерживающего её Хохота, и, разбрасывая снег, бросилась на защиту Утеры. Не задумываясь о сословиях и законах, она подбежала к Гвиневре и ткнула её деревянным ножичком в руку. На снег брызнула голубая кровь. Поднявшийся Хохотун, а также выскочившие следом Улыбака, Летний Дождь, Дневило и другие дети окружили Утеру, выставив перед собой своё деревянное оружие.
- Ты плохая! Не трогай хорошую леди! – закричала Девочка, звеня голосом.
- Ты, мерзавка, знаешь, что ты сделала? – ахнула Гвиневра, рассматривая свою мельчайшую ранку. – Ты подписала себе смертный приговор. Убить их всех.
Балдуин в этот раз не колебался. Он встал перед своей леди и детьми, напрягся, поставив ногу чуть вперед, и держал свой меч двумя руками перед собой. Свита Утеры зашумела, распаляя себя, сама Утера ухмылялась, поджав раненую руку, словно она полностью отказала. Но бандиты всё не вылетали из-за её спины для свершения злодейств. А потом совсем замолкли. Злая леди повернулась к своим людям, чтобы обнаружить, что те застыли с гримасами ужаса на лице. Её валет направил дрожащую руку на приближающуюся Валькали.
- Это она! Та безумная ведьма у шрама! Она нас всех убьет! Каждый сам за себя! Спасайся, миледи, кто может!
Бандиты кинулись спасаться, и Гвинерва бросила свою заточку в сестру через её защитников. Она совершенно не умела кидать кинжалы (и тем более импровизированные заточки), и метательное оружие лишь неуклюже ударило Утеру тупой частью в живот. Тогда Гвинерва бросила в неё (всё, что у неё осталось из метательного) прощальный злой взгляд и кинулась за своими людьми, поджав подол платья израненной рукой, спасая собственную благородную шкуру.
- Спасибо, Девочка. Спасибо вам всем, милые дети, - растроганно проговорила Утера и поспешно смахнула что-то невидимое с глаза. Это определенно не могла быть слеза, потому что благородные никогда не позволяют себе плакать в присутствии простолюдинов.
- Дети! Вот вы где! – Купчиха радостно закричала слегка охрипшим голосом. Она подбежала вместе с Валькали, всё ещё несущую Волки.
- Купчиха, я хочу поблагодарить вас за воспитание таких прекрасных детей, - произнесла Утера, слегка склонив голову.
- А где остальные дети? – радость Купчихи угасла, как только она подошла ближе.
- Там... - Хохот указал на то, что осталось от города. Девочка шлёпнула его по руке и глазами указала на Купчиху. – А может, и не там, - быстро добавил он. – Не знаю точно, я те говорю.
- Это конец... – Купчиха рухнула, схватившись за голову. – Это было ошибкой доверять мне детей. Правильно, что меня... – она сжала свою татуировку под одеждой, но затем резко спохватилась и с надеждой посмотрела на Валькали. – Валькали, мои дети...
Валькали кивнула и зачем-то передала Волки его жене. Та зачем-то его приняла и упала под его весом, охнув. Героиня достала с пояса синий кинжал и превратилась в размытое пятно, которое полетело в сторону покрывающегося каменной пылью и кровью недостроенного города, оставив за собой лишь шлейф снежной пыли, словно... да не видели окружающие что-то подобное быстрое.
- Прости меня, жена... – извинился Волки, всё ещё лежа на ней и обнимая её за шею. – Я не способен командовать сейчас, именно когда нам нужно командование...
Купчиха вцепилась в его руку, её глаза наполнились бы слезами, если бы они у ней остались:
- Нет, любимый мой... Это всё из-за меня... Это ты должен прощать меня...
- Вы нашли весьма неподходящее время для флирта, - перебила их извинения появившаяся Королева, в окружении нескольких усталых жителей Мирокрая, в основном своих прежних стражниц, но были среди них и немногие мужчины, например Обрубок и Северянин. – Но хватит этого! Командование прибыло!
- Королева? – слабо удивилась Купчиха, поднимаясь на дрожащие ноги и бережно поднимая обессиленного Волки, поддерживая его собой под его плечом.
- Я же говорила тебе, что они будут здесь, у нашего штаба. Какие ещё тайные подземные ходы? - Королева бросила Двуручнице из своей свиты, затем продолжила разговор с Купчихой, Волки и Утерой: - Нам, сильным женщинам, и тебе, Волки, если ты еще способен соображать, теперь придется срочно исправить то жуткое положение, в которое нас всех загнал Волки своей глупостью и самоуверенностью, то есть мужикостью. Только так у нас появится хоть какой-то призрачный шанс на спасение.
Северянин за её спиной показал, насколько (по его мнению) выросли их призрачные шансы на спасение, сложив из пальцев знак нуля.
- Нам нужно уходить... – заключил Волки.
- Именно так, Волки. Значит, есть ещё немного сознания в твоей небритой голове. Хорошо. Но видите эти магические корабли в небе? – Королева указала культёй на кружащиеся в вышине корабли северян. – Я лично сильно удивлюсь, если в них нет дальнобойных орудий. Да им и орудия не нужны, они могут просто скидывать снаряды нам на головы.
- И сейчас они не стреляют, потому что боятся задеть своих союзников, - догадалась Утера.
- Но стоит нам только массово выйти из города, они ничем не будут ограниченны. - Королева согласно кивнула. - Пегопас уже готовит пегов – на них в нас будет сложнее попасть.
- Но пегов же меньше, их не хватит... – начала Купчиха, но страшное осознание правды остановило её. Уже хватит...
- У Стены слишком идеальное узкое место, чтобы не заполонить его врагами, мы вынуждены будем отступать к краю мира, - сказал Волки. – И что дальше?
- Мы сможем спуститься на пегах на дно, - предположила Королева.
- Если это мифическое дно существует. И паладины тоже смогут спуститься, даже быстрее нас, - Волки безжалостно орудовал логикой.
- Мы хотя бы будем живы, чтобы доработать план, - раздраженно бросила Королева. – Но для этого кто-то должен остаться и прикрыть наш отход, - она посмотрела прямо на Утеру. – Прости...
Утера закрыла ладонью рот от ужаса и прошептала: “Нет...”.
- Твои рыцари единственные, кто смогут это сделать, у остальных нет шанса, - теперь и Королева без жалости била логикой.
Утера опустилась на колени, закрыла лицо ладонями, и слезы, которых благородная леди так стыдилась, все же прорвались сквозь пальцы. Девочка начала гладить её волосы.
- Как мы донесём наш план до всех в этом хаосе? – Купчиха с тревогой взглянула на так мучительно тянущуюся во времени катастрофу вдали.
- Арка передаст нашим жителям, - ответила Королева. - Заодно прекратит скулить в наших головах.
- Но... Арке нужно будет передать это сообщение, а это ещё одно самоубийственное задание, - возразил Волки.
- Я готов, - вперёд выступил Северянин. – Я постараюсь прорваться, умру с головой в Арке и на последнем издыхании передам ваше сообщение.
- Не говори это таким спокойным голосом! – возмутился отец Мрачноглаза.
- Столько смертей... – прошептала Купчиха. Они с мужем теперь стояли больше обнимаясь, и Волки тоже поддерживал её.
Наступило тягостное молчание. Казалось, даже мир смущённо затих, выражая своё вежливое молчание по отношению к людям.
- Нет. Я пойду.
Все обернулись на источник голоса, ведь там никто не ожидал увидеть человека. А он там был. Шелест.
- Вы его знаете? – Королева обвела всех вопросительным взглядом.
- Да, это... – Волки хотел представить Шелеста, но тут снег рядом взорвался - с одного из кораблей наконец заметили их мирно разговаривающую группу и решили сбросить им паладина, чтобы они прекратили прохлаждаться во время их уничтожения.
Взрыв разбросал всех в разные стороны, ещё и оглушив. Королева едва поднялась, шатаясь и силясь вернуть сознание в голову, когда к ней шагнул упавший паладин и занёс меч. Последняя рука Обрубка толкнула Королеву в сторону и отделилась от тела от удара меча. Помимо руки, Обрубок потерял равновесие и упал в снег, Королева бросилась к нему и попыталась закрыть своей рукой его рану.
На паладина накинулись Балдуин и Северянин, который попытался залезть на его спину. Паладин занёс свой меч для удара, но к Балдуину подоспели дети со своими ножичками, и паладин остановил меч. Он легко снял Северянина с себя и бросился бежать.
- Дурак, ты потерял последнюю конечность! Как ты будешь жить без неё? – прошептала мать Принцессы.
- Я не потерял её бессмысленно, как остальные, а отдал за твою жизнь, Королева... – гордо и довольно сказал Обрубок, пока его кровь отступала от его кожи, чтобы проскочить между нервно сжатых пальцев Королевы.
- Дурак! Мужчина! Дурак! – Королева причитала совершенно новым для себя тоном.
- Держать строй! Сомкнулись ряды! – командовал Эльфред среди удачно разрушенных зданий, создающих защиту по флангам.
Паладины, облачённые в Брони Силы, превосходили рыцарей в железной броне в силе и размерах, словно огры - орков. Однако, нападая на одного паладина всем строем, они имели шанс повалить его на землю, как статую или небольшую башню без фундамента, и снять шлем, что означало бы кровавую победу.
Вот только к ним начали стягиваться все паладины в округе. Эльфреду показалось, что во вражеских движениях сквозит воодушевление, словно они были рады найти тех, кто походил на воинов, а не на перепуганных жителей с детьми и женщинами. Ещё часть паладинов отвлекла на себя бешеная женщина (или же размытый вихрь в форме женщины), которая передвигалась по полю боя с невероятной скоростью и как будто с множеством атакующих рук.
