***
Жизнь в нашем поселении текла спокойно и мирно. У нас и прежде никогда не происходило ничего необычного, и это было вовсе не плохо. Нимфы любили благостное умиротворение, что с лихвой давали наши просторные земли с полями и озерами, лесными опушками и ароматными садами.
Только вот меня не покидало беспокойство. И дело было не только в том, что я часто вспоминала подслушанный разговор старейшин, о котором маленькие непоседы Далила и Миа забыли на следующей же день, но и в том, что я не могла выкинуть из головы мысли о темном маге по имени Рамон.
Его внезапное появление в моей размеренной жизни словно перевернуло мое сознание. Я стала задаваться вопросами: а что там, за озером? А что за нашими холмистыми полями? Где кончаются земли светлых богов и начинаются пустоши темных божеств разрушений и хаоса?
Я даже стала подумывать, а не отправиться ли мне с Лемюэлем в Лингорхолл, когда он прибудет к нам в следующий раз. Мне захотелось узнать больше о том, как живут люди в городах. Захотелось вновь увидеть старинные стены храмов светлых богов, что я посещала в детстве, когда гостила у отца.
Мама видела мои метания, резко меняющееся настроение, порой даже странное уныние и отрешенность, спрашивала, что меня беспокоит, но я не могла рассказать ей о Рамоне, не могла объяснить своих чувств, хотя прежде ничего не утаивала от нее. Я понимала, что мама беспокоится. Однако никак не могла уверить ее, что со мной все в порядке, потому что это была бы ложь.
Когда мне снова довелось встретиться с Рамоном, на чистом синем небе с россыпью ярких жемчужин-звезд сиял тонкий, едва видный, только наливающийся силой полумесяц.
Кристальная поверхность воды лесного озера была неподвижна, как зеркало. Ветер затих, и только редкие крики сов оглашали округу. Я сидела на берегу, обняв себя за колени и рассматривала отражение звезд на воде.
После долгого купания мне было холодно в мокрой рубашки, и я сняла ее, повесив на ветки низкого орешника. Моя кожа покрылось мурашками, волосы почти высохли, но я продолжала не двигаться, загипнотизированная поверхностью озера.
— Иоланда, — прошелестел голос где-то над головой.
Я обернулась, но никого не увидела. Нахмурилась, поднялась на ноги, решив все же одеться. Я не успела взять платье, как послышался хруст веток, и из чащи выскользнула высокая тень. Я замерла, вглядываясь в темноту.
— Иоланда, — позвали меня снова.
Теперь же этот голос звучал громче и отчетливее, и я узнала его.
— Рамон! — вскрикнула я, помимо воли улыбаясь.
Я не была готова к тому, что увижу его вновь. На самом деле, я думала, что мы больше не встретимся, но вот он стоял передо мной, и я чувствовала радость, щекочущую изнутри.
Рамон ответил едва уловимой улыбкой. Глаза его по-прежнему сверкали магией, и в отличие от меня он был полностью одет. Однако я не чувствовала стыда. Может, от того, что Рамон смотрел лишь в мои глаза, не опуская взгляд ниже?
— Ты околдовала меня, нимфа? — спросил он, подходя ближе и снимая длинные черные перчатки с железными пуговицами по краю. Подобных я раньше не видела. Впрочем, вся его одежда из грубой кожи была мне незнакомой.
— Нимфы не колдуют, — я покачала головой, от чего длинные волосы заструились по рукам и груди.
Я ощутила, что вершинки мох грудей остро среагировали на это мягкое прикосновение.
Рамон подошел ко мне вплотную. Я не отстранялась и не убегала, чувствуя, как тепло его тела обволакивает меня в кокон, хотя он даже не касался меня.
— А все нимфы предпочитают ходить голышом?
Я хихикнула и снова покачала головой:
— Нимфы не виноваты, что всякие чужаки гуляют по их землям, когда им вздумается.
Рамон улыбнулся, и его темные глаза засветились ярче. Не знаю, откуда во мне было столько храбрости, но я подняла руку и коснулась пальцами его щеки.
— Твоя кожа такая горячая…
И тут я ощутила, как его ладонь ласково спустилась по моей талии к ягодице. Я вся задрожала. Стало щекотно и в то же время очень приятно.
— А твоя шелковистая и прохладная, — ответил Рамон, не отрывая взгляда и не убирая руки.
И пусть простят меня боги, но я не сопротивлялась. Столько дней я желала снова взглянуть в эти глаза! Мне казалось, что сейчас я была способна на любую глупость.
— Твоя создана, чтобы носить ее на себе, — вдруг произнес он, снова поднимая ладонь выше, к талии, и еще выше — к округлому полушарию груди.
— Что? — я в удивлении приподняла брови. — В каком это…
Но он не дал договорить, его руки резко подхватили меня за бедра и приподняли, как пушинку. Я непроизвольно обхватила ногами его талию и скрестила лодыжки за его спиной. Моя голая грудь оказалась тесно прижата к его шершавой куртке. Я тут же услышала громкий стук его сердца. Хотела было отстраниться и посмотреть ему в глаза, но он не дал, придавив меня еще сильнее, словно стараясь впечатать в себя.
Все мое тело, каждая клеточка ощущала, какой Рамон горячий, даже сквозь одежду. Кожа не царапала меня, как можно было подумать, а дарила невероятные ощущения, словно тысяча маленьких огоньков нежно щекочут меня.
Именно в такой позе мы и застыли на долгие минуты. Когда мое дыхание стало прерываться, а внизу живота тяжелеть, я тихо спросила:
— В землях темных богов все такие варвары?
Рамон вздохнул и осторожно меня отпустил. Стало легче дышать, но внутри груди поселилась обида. Почему он больше не держал меня?
— Ты вся замерзла, — проговорил он недовольно, стягивая с себя куртку и оставаясь в рубашке, а затем накинул мне ее на плечи.
Куртка была мне до середины бедра. Ее внутренняя отделка оказалась очень мягкой, приятно пахнущей чем-то терпким и слегка горьковатым. Как кожа самого Рамона. Мне понравилось, как и то, что этим жестом он проявил заботу.
Я перехватила края крутки и закуталась посильнее, посмотрела в черные раскосые глаза.
— Спасибо.
— Иоланда, хочешь пойти со мной?
Вопрос застал меня врасплох, но больше всего я испугалась собственной реакции. Первое, что мне захотелось ответить, было «да».
И только успокоив бешеный стук сердца, я выдохнула и засмеялась:
— С тобой? Куда? В Далиор?
Он понял мой смех по-своему.
— Ты права. Тот мир тебе не подходит, — он нежно коснулся костяшками пальцев моего виска, провел рукой по волосам, и вдруг сказал: — Может, тебя украсть?
Вслед за моим новым смешком пришел настоящий страх. Я поняла, что стою перед мужчиной, чужаком, к тому же магом, про которого по сути знаю лишь его имя.
О наивности нимф, кончено, ходят разные легенды, но сама-то я знала, что никто из моих сестер не отличался той неразборчивостью в связях, о которой нам приходилось слышать в сказках людей.
После этого я осторожно отступила назад. Кажется, Рамон увидел в моем взгляде беспокойство и покачал головой, нахмурившись:
— Не волнуйся, я не сделаю ничего против твоей воли. Я не причиню тебе вреда. Веришь мне, Иоланда?
— Верю, — ответила я, не сомневаясь в его словах.
— Ты как цветок, хрупкий и такой маленький, — он вновь нежно улыбнулся.
Я не понимала, как кто-то с его грозной внешностью и суровой складкой над бровями может так улыбаться. Это поражало меня, заставляло сердце биться чаще.
— Цветок Иоланда, — подсказала я.
— Что? — не понял Рамон, а мне пришлось напомнить себе, что вряд ли он знает о существовании этого цветка, как и о других легендах мира нимф и светлых богов.
— Цветок Иоланда. Мое имя звучит так же, как и название цветка. Он символизирует храбрость сердца и силу духа.
— Где он растет? У вас в долине?
Я не обратила внимание на слова Рамона о долине, хотя он и не должен был знать о ее существовании.
— Это лишь легенда.
— Расскажешь мне? — попросил Рамон, отходя от меня и садясь на один из камней на берегу озера.
Он заломил бровь в ожидании моего ответа, а затем похлопал по камню рядом с собой, как бы приглашая меня занять место. Я недолго думала, впрочем, как и все время, пока находилась рядом с Рамоном. Мой разум словно выключался в его присутствии. Устроившись поудобнее, я поняла, что камень подо мной был теплым, будто бы на горном руднике. Значит, Рамон не просто так касался камня?
— Существует старинная легенда о светлой богине Иоланде, — начала я, вспоминая, как в детстве мама рассказывал мне эту историю перед сном, и как спустя годы я красиво вещала о ней у костра детям поселения. — Она умела принимать обличие лани с серебристой шерсткой и любила гулять по лесам людей, наблюдая за ними со стороны. Однажды она встретила в лесу двух потерявшихся детей, брата и сестру. Боги нечасто принимают участие в делах людей, но богиня Иоланда пожалела их и вывела из леса назад к родной деревне. Дети, и брат, и сестра много лет помнили невероятную серебристую лань, что помогла им найти дорогу домой. Но каждый помнил по-своему. Сердца людей подвластны разным помыслам: в них одновременно может жить и свет, и тьма. Брат мечтал найти лань снова. Он даже стал охотником, чтобы обходить все леса вокруг. Он мечтал увидеть лань, удостовериться в том, что серебристая шерсть, которую он помнил, настоящая. Он был уверен, что животное магическое и принесет богатство и славу любому, кто станет его хозяином. Сестра же помнила лань не иначе, как доброе сказочное создание, что уберегло их с братом от гибели в лесу. Каждый год в день их спасения она преподносила лесу дары: вила венки, приносила домашние сладости, пела песни, читала молитвы. Благодарила духов леса и всех светлых богов. Конечно, каждый раз она в мечтах надеялась, что хотя бы одним глазком увидит вновь красивую лань, какую запомнила ее еще маленькой девочкой. Богиня следила за сестрой и неведомо для той принимала ее дары, как и слышала чаяния девочки, превратившейся уже в девушку. И вот однажды лань решила выйти в лес и показаться, чтобы больше никогда не появляться в тех землях в своем старом облике. Но игры судьбы не подвластны даже богам. В тот день с большой охоты возвращался и брат девушки. И когда он увидел, как его сестра гладит голову серебристой лани, его обуздал азарт и жажда заполучить животное. Он поднял свой лук, натянул стрелу и пустил ее прямо в лань. Но сестра заметила вероломство брата и закрыла собой животное. Стрела пронзила самое сердце девушки. Когда брат понял, что наделал, его окутало горе, и он упал на колени перед телом сестры. Он стал обвинять в произошедшем серебристую лань, что с печалью смотрела на юное тело девушки, которую спасла когда-то. Не выдержав, лань обратилась в прекрасную светлую богиню. Брат был поражен. Он не смел вымолвить ни слова. Богиня решил наказать его за жестокость, жадность и неблагодарность. Он и весь его род по мужской линии был проклят богиней на раннюю смерть от рук недругов. Девушку же, что спасла жизнь лани, она решила наградить и превратила ее душу в прекрасный цветок Иоланда, что стал не просто символом отваги, но и благословением самой богини. Если человеку суждено увидеть цветок Иоланда, он будет благословлен на всю свою жизнь. Цветок этот по легенде может расти, где угодно и нигде одновременно.
Когда я замолчала, Рамон проговорил:
— Так значит я благословен, если мне удалось увидеть тебя?
Он спросил это так серьезно, что я не выдержала и рассмеялась, немного польщенная его нехитрой лестью.
— Это всего лишь легенда, Рамон. Легенда, каких большое множество в мире богов.
— Многие легенды правдивы.
Я улыбнулась. Ему всегда удавалось найти слова, которые заставляли меня улыбаться. Не магия ли?
— Хотелось бы мне в это верить.
***
Пламя костра отбрасывало мне на лицо яркие отблески, грозя обжечь, но я не делала попыток отстраниться. Огонь напоминал мне искорки в глазах Рамона. Я не обращала внимание на танцы нимф вокруг, на пение мамы, которая всячески пыталась и меня увлечь песнями, посвященными празднеству полнолуния, когда ночью было так же светло, как и днем. Вокруг разносился мелодичный смех, а столпы дыма от костров уходили высоко в небо.
Я не заметила, как к моему укромному местечку на поваленном дереве подошла старейшина Иветта. Только в тот момент, когда тень упала на меня, я подняла взгляд. Приподняв брови в немом удивлении, я поспешила слегка отползти в сторону, освобождая место.
— Старейшина!
— Хороший вечер, да, Иоланда?
Я кивнула, но потом поняла, что Иветта не видит моего жеста, и ответила:
— Да, старейшина. Присядете?
Нимфа улыбнулась и устроилась рядом, поправив длинный подол белой юбки. Ее взгляд устремился прямо на костер. Огонь вихрем закружился в прозрачных глазах. Несколько минут, пока я рассматривала профиль старейшины, она молчала. Когда же ее спокойный голос зазвучал рядом, я вздрогнула. В последнее время любой шорох застает меня врасплох. Не от того ли это, что мысли мои неспокойны?
— Сельма рассказывала мне, что ты часто гуляешь около лесного озера.
— Верно, старейшина, — ответила я послушно, пытаясь понять, зачем мама говорила об этом с Иветтой?
Неужели ей не хватает моих просьб не беспокоиться понапрасну? Или она что-то прознала? При этой мысли я нервно сглотнула. Неужели кто-то мог увидеть нас, ведь мы с Рамоном виделись практически каждую ночь? Мы подолгу разговаривали и порой купались, устраивали молчаливое любование звездным небом. Правда, мне было куда интереснее рассматривать мужчину рядом, чем далекие звезды.
С того дня, когда я рассказала Рамону легенду о цветке Иоланды, он не делал попыток прикоснуться ко мне, что будило во мне негодование и рождало вопрос: почему?
— Ты знаешь название того озера, Иоланда? — спросила вдруг старейшина.
— У него есть название?
— Озеро Ив.
Я удивленно охнула:
— Почти как ваше имя, старейшина?
Увидев в ответ легкую улыбку, я поспешила сказать:
— Извините меня, старейшина, я не хотела. Это просто глупость.
— Но ты права, Иоланда.
После этого на некоторое время она снова замолчала, а я не смела первая продолжить разговор.
— Могу поспорить, что в том озере вода по-прежнему кристально чистая.
— Да, — подтвердила я тут же.
— Когда я была чуть помладше тебя, Иоланда, я любила купаться в нем. Любила смотреть, как звезды отражаются на гладкой поверхности озера. Мне нравилось, как голое тело ласкает прохладная вода. Это было очень давно.
Я поразилась, как точно Иветта описала мои собственные чувства, но голос старейшины вдруг изменился, он стал жестче:
— Однажды ночью я увидела на берегу озера нескольких мужчин. Я узнала в них людей бога Войны. Их лица, одежда и сила, витающая вокруг — все говорило об этом. Я испугалась, поняв, что они пробрались так близко к нашему поселению. Ты ведь знаешь, Иоланда, что когда я была маленькой девочкой, мы с мамой бежали от безжалостных завоевателей темного бога Карана?
Только дождавшись моего кивка, которого Иветта не могла видеть, она продолжила:
— Я испугалась, что нам придется бежать вновь. Эта долина прекрасна для нимф. Мне не хотелось лишаться дома во второй раз. Боги леса меня оградили, воины не увидели маленькую нимфу в воде, но страх мой не исчез. С тех пор он только возрастал, ведь они могли найти наше поселение в любой момент. Я рассказала о том, что увидела, старейшинам. И о том, что хочу сделать. Я пожелала заклять озеро.
Нахмурившись, я посмотрела на Иветту совсем другими глазами. Чтобы заклять природу, нимфе нужно было иметь не просто много силы, но владеть невероятной связью со всем сущим.
