Протянув Лифшицу купюры, я сжала его в объятьях и радостно захлопала в ладоши.
Взяв из моих рук купюры, которые, к слову сказать, были настоящими, психиатр положил их стол, а затем, облокотившись правой ладонью на стул, расплылся в довольной улыбке.
- Право, не стоит, - проговорил он, краснея от смущения, - Ведь мы с господином фон Мелем еще даже и не встретились, а Вы уже разбрасываетесь деньгами...
С этими словами он сжал в руке пачку ассигнаций, которую я не так давно ему вручила, и вновь одарил меня взглядом полным сочувствия.
И в этот момент я заметила то, чего не замечала раньше.
На среднем пальце правой руки мужчины красовался старинный перстень с небольшим изумрудом.
Украшение было настолько прекрасным и необычным, что мне тут же захотелось сорвать его с руки психиатра.
Оно, словно манило меня. Оно, словно сводило меня с ума, и я ничего не могла с этим поделать.
В ту минуту внутренний голос кричал. Нет, точнее сказать, даже требовал!
Он требовал успокоиться, взять себя в руки и не брать этот перстень...
Но сердце...
В то мгновение его словно заворожило это прекрасное украшение...
Пока я мысленно боролась со своей совестью, голос Лифшица мгновенно вывел меня из небытия.
- Возможно, я не смогу помочь Вашему супругу, а Вы уже заранее оплатили сеанс...
- Прошу Вас, возьмите! - прошептала я, возвращая деньги Самуилу Григорьевичу, невольно касаясь пальцами его руки, - Ведь вечером я могу в суматохе забыть свою сумочку!
Я с мольбой во взгляде посмотрела на психиатра, который вновь взял деньги из моих рук и вернул их на стол.
- Ну, что, ж. Буду вас ждать! - проговорил Лифшиц, присаживаясь за стол.
- Непременно явимся, - улыбнулась я, покидая кабинет врача.
Спустившись к выходу, я почти сразу же встретилась с Хилым, который все это время ожидал меня у ворот поместья.
- Эх, Сонька! Явилась, не запылилась! - переминаясь с ноги на ногу, проговорил мой товарищ.
Он одарил меня оценивающим взглядом, а затем задумчиво почесал затылок.
- Нам нужно направиться в ювелирную лавку фон Меля, и как можно скорее! - оглядываясь в поисках пролетки, проговорила я.
Услышав мою просьбу, мужчина хмыкнул и утвердительно кивнул.
- Не вопрос, - пожимая плечами, ответил он, - Извозчик уже ждет нас.
- Благодарю, - улыбнулась я, похлопав товарища по плечу.
Я уже хотела было уйти, как внезапно Хилый окликнул меня.
- Сонька!
От неожиданности я вздрогнула и обернулась.
- Что это у тебя там? - указывая на мою левую руку, поинтересовался товарищ.
Подняв ладонь, я разжала кулак и продемонстрировала мужчине свою находку.
- Это перстень, - выдохнула я, после чего быстро спрятала украшение в одной из складок своего платья.
Мой ответ весьма порадовал Хилого, который в следующую минуту согнулся пополам от хохота.
- Ай, да, Сонька! Ай, да Золотая Ручка! - воскликнул мужчина, радостно захлопав в ладоши.
Вне всяких сомнений, он был восхищен моей находчивостью и проницательностью.
И только я в тот момент пребывала в смятении, ведь моя страсть, как обычно, одержала вверх над моей добродетелью, и это было весьма прескверно.
========== Глава 18 ==========
- Милости прошу, господин фон Мель! - улыбнулась я, сделав изящный книксен и пропуская ювелира к воротам особняка господина Лифшица.
Все это время я старательно играла роль любящей супруги именитого петербургского психиатра, коим представила Самуила Григорьевича своему "клиенту", который, к слову сказать, за все время нашей беседы не сводил с меня изумленного взгляда.
Совсем молоденькая юная особа и достопочтенный господин преклонного возраста...
Поверить в искренность и глубину чувств подобной удивительной пары было довольно сложно, особенно если учесть тот факт, как усиленно я изображала из себя любящую супругу.
За все время нашей поездки от ювелирного до поместья господина Лифшица я ни на секунду не прекращала восхищаться своим дражайшим супругом, который, по легенде, с таким трепетом и нежностью относился к своей молодой жене, что на День Ангела позволил потратить своей дражайшей супруге вполне солидную сумму денег.
- Как будете платить, мадемуазель? - спросил у меня в тот день Карл фон Мель, когда я выбрала в его ювелирной лавке несколько дорогих перстней, золотое колье с рубинами и серьги с небольшими бриллиантами.
К слову сказать, украшения были отнюдь недешевыми, поэтому все это время господин фон Мель наблюдал за мной с широко распахнутым ртом и горящими глазами от предвкушения солидного денежного вознаграждения.
И в ответ на вопрос ювелира я тогда утвердительно кивнула, рассеяв все его сомнения.
- По счету. По счету моего мужа, Лифшица Самуила Григорьевича.
На этих словах я уже протягивала изумленному Карлу фон Мелю визитку именитого психиатра, от одного взгляда на которую он чуть было не лишился дара речи.
Взяв визитку из моих рук, он несколько минут вчитывался в нее, периодически хмуря брови и почесывая подбородок, а я все это время отчаянно сдерживала в себе приступ смеха.
- Вы жена известного психиатра Петербурга?! - прикрыв рот ладонью, удивился тогда мой "клиент".
И в ответ на вопрос фон Меля я вновь утвердительно закивала.
- Совершенно верно. Меня зовут Софья, Софья Александровна Лифшиц.
С этими словами я протянула весьма обескураженному моим визитом ювелиру свою правую ладонь, к которой он мгновенно припал губами.
Следующие несколько минут ювелир расспрашивал меня обо всем на свете: о родителях, которые, по легенде, уже долгое время проживали заграницей, о любящем супруге, за которого я вышла замуж в столь раннем, по мнению фон Меля, возрасте.
Расспрашивал ювелир также и о наших мнимых детях с Самуилом Григорьевичем, чем вызвал легкую улыбку на моем лице.
С Карлом мы говорили не очень долго.
Минут десять, ни меньше.
Ювелир любезно сложил выбранные мною украшения в небольшую шкатулку, после чего мы покинули ювелирную лавку и буквально наткнулись на "извозчика", роль которого все это время играл мой товарищ Хилый, который любезно вызвался помочь мне в моей новой афере.
Всю дорогу от ювелирного до особняка господина Лифшица Хилый чуть было не давился от смеха, краем уха подслушивая весь мой рассказ о счастливой супружеской жизни с именитым психиатром Петербурга, который я придумывала буквально на ходу.
Он кусал губы, едва сдерживал улыбку и старательно старался не встречаться взглядом с бедняжкой ювелиром, который, судя по собственному внимательному взгляду, искренне верил каждому моему слову.
И вскоре мы были на месте.
Нашему взору предстал удивительной красоты белоснежный особняк с роскошным садом и небольшими черными воротами, которые были распахнуты в ожидании посетителей.
- Мой муж ожидает Вас, - улыбнулась я, пропуская Карла фон Меля вперед.
Вскоре мы с ювелиром поднялись по ступенькам особняка и зашли внутрь здания, где нас любезно встретила улыбчивая девушка, которая все это время работала горничной в доме Самуила Григорьевича.
- Милости просим, - пискнула девушка, подходя к нам с "клиентом".
Сняв верхнюю одежду с Карла фон Меля, она бросила взгляд в мою сторону, но я отрицательно покачала головой.
- Марфочка, право, не стоит, - улыбнулась я, поправляя шубу на своих плечах, - Думаю, мне будет лучше прогуляться, пока господин фон Мель будет беседовать с Самуилом Григорьевичем.
С этими словами я погладила себя по животу, краем глаза поймав на себе изумленный взгляд ювелира.
Все это время фон Мель заметно нервничал, а весь о моей беременности, казалось бы, и вовсе выбила его из колеи.
Схватившись за сердце, ювелир широко распахнул рот и одарил меня взглядом полным одновременно удивления и недоумения.
- Вы ждете ребенка?! - ахнул он, не отводя от меня взгляда.
В ответ на вопрос мужчины я утвердительно закивала.
- Именно. Думаете, я только себе подбирала столь изысканные украшения?
На этих словах я хитро ухмыльнулась, после чего осторожно взяла из рук ювелира шкатулку с украшениями и, надев их на себя, повертелась перед огромным овальным зеркалом, которое располагалось напротив нас.
- Etonnamment!?изумительно (фран.) - выдохнула я, рассматривая дивные ювелирные изделия фон Меля.
Стоило отдать Карлу должное.
Его украшения были воистину прекрасны и изысканны.
Я бросила короткий взгляд в сторону ювелира, который завороженно наблюдал за мной и не отводил от меня восхищенного взгляда.
В глазах мужчины читалась даже легкая ревность, что выглядело весьма абсурдно.
Казалось, будто бы он ужасно ревнует меня к "собственному мужу", которому я, уже через несколько месяцев, подарю ребенка, и который вдвое, а то и втрое, старше меня.
Все эти действа мгновенно вызвали легкую улыбку на моем и без того прекрасном лице.
Не успел мой "клиент" опомниться, как перед нами вновь материализовалась дотошная горничная.
- Господин Лифшиц ожидает Вас, - улыбнулась девушка, жестом приглашая нас с Карлом в одну из комнат, которая располагалась в дальнем углу коридора.
- Благодарю, - кивнул фон Мель, направляясь в сторону кабинета психиатра.
Он предварительно вновь окинул меня внимательным взглядом, после чего задумчиво почесал подбородок.
- Вы не против, если я оставлю украшения себе? - краснея пролепетала я, изображая смущение.
Взмахнув ресницами, я с мольбой во взгляде посмотрела на ювелира, который все это время буквально раздевал меня глазами.
- Понимаете, они мне так понравились! А мой малыш...
- Полно Вам, Софья! - отмахнулся мужчина, чуть дотронувшись до моего плеча.
Мое смущение сделало свое дело, и ювелир вновь был покорен моей красотой и молодостью.
- Оставьте себе, конечно. У Вас дивный вкус!
- Благодарю.
В следующую минуту краснел уже он, и, стоило только Карлу скрыться за дверью кабинета психиатра, как я, едва сдерживая смех, со всех ног посмешила на улицу, к уже знакомой пролетке, в которой меня все это время с нетерпением ожидал мой товарищ Хилый.
Как только я запрыгнула в пролетку, вор мгновенно пришпорил лошадей, после чего, практически сразу же, приступил к допросу:
- Сонька, ну как? Удалось что-то дернуть? Как там твой карась?
Все это время мой товарищ буквально сгорал от нетерпения, а я, не стала ходить вокруг да около, решив почти сразу же продемонстрировать ему награбленное.
Сложив украшения в шкатулку, я повертела ею перед лицом товарища.
От увиденного глаза Хилого мгновенно полезли на лоб.
- Вот это улов! Вот-так цацки! - почесывая затылок, протянул он.
- А то! - усмехнулась я, положив шкатулку на соседнее сидение, - Неужто ты забыл, кто я?
Теперь была уже моя очередь одаривать внимательным взглядом своего собеседника.
Услышав мой вопрос, Хилый издал едва слышимый смешок, а затем утвердительно кивнул.
- Тебя то забудешь!
Он вновь расхохотался, после чего свернул на соседнюю улицу, на которой располагался кабак, в котором мы с товарищами так любили делить награбленное после удачных афер.
Всю дорогу от поместья Лифшица мы с Хилым весело болтали и смеялись, обсуждая нашу сегодняшнюю аферу с участием ювелира и психиатра, которую я ловко придумала всего пару дней назад.
Но, стоило нам только подъехать к кабаку, как нам с товарищем стало отнюдь не до смеха.
Из питейного заведения слышались разговоры на повышенных тонах, и я до последнего не понимала и не осознавала, что происходит, пока из здания навстречу нашей пролетке не выбежал перепуганный Лексей.
По какой-то неясной причине в глазах мужчины читался ледяной ужас и страх.
Он выскочил к нам с широко распахнутыми руками, в одной льняной рубашке и брюках, и в тот момент я даже поймала себя на мысли, что ужасно боюсь, не простудится ли он.
- Соня! Хилый! Стойте! Стойте! - задыхаясь от холода, бормотал парень, подбегая к пролетке.
Заметив нашего товарища, Хилый мгновенно остановил лошадей, после чего выскочил из пролетки и помог мне также спуститься вниз.
- Лексей! Что случилось? Почему ты такой чудной? - задумчиво поинтересовался Хилый, оценивая обстановку вокруг.
Но наш товарищ ничего не ответил.
Вместо ответа он лишь подошел ко мне и, стиснув меня в своих стальных объятьях, уткнулся носом мне в шею.
Такой родной и одновременно любимый.
Несмотря на то, что от Лексея до безобразия воняло алкоголем, в ту минуту мне были приятны его объятия и беспокойства за собственную жизнь.
Несколько минут он молча прижимал меня к себе, зачем-то вдыхая аромат моих волос, и мне даже на какую-то долю секунды показалось, будто бы он со мной прощается.
Только почему?
Что случилось и по какой причине Алеша так странно себя ведет?
Увы, но ответов на эти вопросы у меня все еще не было.
С трудом, но все же, Лексей выпустил меня из своих стальных объятий.
Он перевел испуганный взгляд с меня на Хилого, а затем облегченно выдохнул.
- Слава Богу, вы живы! - хватаясь за сердце, выпалил он, - Вы не поверите, что случилось, когда вас не было...
Алеша зачем-то схватился за голову, после чего громко выругался и поднял на нас с Хилым глаза полные слез.
- Сегодня на нас устроили облаву. Барин... Его больше нет... Они убили его...
- Что?!
От услышанного я опешила и чуть было не лишилась чувств.
В ужасе был и Хилый, который, впрочем, как и я, с трудом верил словам нашего товарища.
Но Лексей же не мог нам врать!
Зачем ему было придумывать смерть собственного брата?
Это же глупо и довольно абсурдно?
В тот момент в моей голове было куда больше вопросов, чем ответов.
Но, все же, озвучить их мне так и не удалось, потому что в следующую секунду парень продолжил свое повествование.
Подойдя ко мне на максимально близкое расстояние, Алеша положил ладони на мои плечи, а затем внимательно вгляделся в мои светлые глаза.
- Соня, тебе нужно покинуть Петербург и как можно скорее. Кабан уже обо всем в курсе. Он встретит тебя на вокзале, Хилый также поедет с тобой. Что же касается меня...
На этих словах Лексей печально вдохнул, а затем опустил взгляд.
- Я останусь здесь. Мне нужно помочь нашим товарищам, которые остались в живых.
Не обращая ни малейшего внимания на рядом стоявшего товарища, парень взял мое лицо за подбородок и, притянув к себе, запечатлел нежный поцелуй на моих губах.
- Береги себя, Соня, - прошептал Лексей, поглаживая ладонями мои щеки, - Я всегда буду любить тебя...
И в следующую секунду из стен кабака послышался выстрел.
- Жандармы! - сжимая кулаки, выпалил парень, - Они нашли нас!
С этими словами он со всех ног бросился в питейное заведение.
- Ну, что, падлы? Прирезать нас хотите? Да не выйдет! - услышала я в следующую секунду пронзительный вопль своего любовника, - Вы заплатите за смерть моего брата...
Но вскоре вопли стихли, потому что в следующую секунду здание кабака охватили языки пламени, а я от ужаса рухнула на колени и заорала, как можно громче.
- Алеша! Алеша, нет!
Слезы градом струились по моим щекам, и я отчаянно повторяла имя любимого и никак не могла успокоиться.
Алеша. Мой Алеша.
Неужели его больше нет? Неужели синежопые его убили?
Я хотела броситься в полыхающее здание и вытащить мужчину из огня, но рядом стоявший Хилый помешал мне это сделать.
