Катерина поднялась на крыльцо и велела:
— Витя, возвращайся на праздник.
— Сначала зайди и запрись, — упрямо сказал волколак.
Катя закатила глаза, но на крыльцо поднялась. Схватилась за ручку, потянула. Ах да, детям же велено было запереться. Катерина постучалась. Никто не отозвался. Катя пошла к окну. И только тогда заметила странность: прежде грубоватая поверхность Избы, замаскированной под сельский домик, стала гладкой, словно пластиковой – ни одной зазубринки, а дверь и окна будто нарисованы. Рука Катерины скользила по стенам, ощущая лишь гладкий слой.
— Что там? — встревоженно позвал оборотень.
Катерина хотела ответить, но тут взгляд ее поймал движение. В беседке кто-то был. И этот кто-то встал со скамьи и негромко рассмеялся.
Тут Катя впервые услышала, как рычат оборотни – жутко, аж в груди холодно становится. Катерина видела Лосева краем глаза, но заметила, что там и с лицом происходит нечто нетривиальное. И с глазами, которые загорелись в сумраке оранжевым цветом.
Но незнакомец… (или все же «знакомец»?) не особо испугался. Он вышел на свет тусклого фонаря у колодца.
Нет, в тот вечер Катерине не показалось. Владимир, любитель кукол-оберегов, лично присутствовал на суаре у Леонтьевой. Гадать о том, с добром ли злой колдун явился в сад Ключинских, смысла не была. Не с добром, конечно.
В руках Владимир держал ту самую куклу-берегиню, поделку Кати. Жалеть, что согласилась на заказ, Катерина тоже не стала. Да, магию свою она тогда чувствовала, вернее, ощущала, как никогда прежде, но ведь думала, что дарует ее на благое дело – на подарок, на оберег.
Колдун проследил за Катиным взглядом и охотно продемонстрировал куклу. Сказал просто, без вычурного злодейского пафоса – констатировал:
— Да, ваша куколка, Катенька. Искреннее вам спасибо. Изумительный артефакт получился. Немного магического вмешательства – и вот вам готовый мощнейший, я бы сказал, накопитель. Поселок высосал, словно тюбик зубной пасты, и ваши хоромы, извиняюсь, тоже. Изба вернулась в свой первоначальный континуум, а эта пластиковая хибара – имитация для местных.
Рычание за спиной усилилось. Катя рискнула оглянуться. Виктор Алексеевич уже оборотился и стоял, широко расставив лапы. Как выглядят волколаки, Катерине прежде тоже не доводилось видеть. Зато она откуда-то знала, что обращение происходит медленно, гораздо медленнее, чем обычно, и Лосев зол и растерян.
Виктор выглядели грозно. Никто не перепутал бы его с волком, особенно в таком виде, с оскаленной пастью. И еще волк не смог бы встать на задние лапы и с хрустом распрямить позвоночник. Вокруг Виктора на снегу были разбросаны обрывки фрака. А бабочка, повисшая на шнурке на шее оборотня, смотрелась особенно трогательно.
Однако как только Лосев приготовился для прыжка, Владимир что-то сделал, нечто неуловимое. Оборотень с хрипом повалился в снег. Грудная клетка его и живот заходили ходуном. Катерина хотела броситься к волколаку, но тихий голос Владимира ее остановил:
— Не надо, Катенька. Магическая удавка – сильное заклинание, не дай бог, сами под него попадете. А у вас дети.
Лосев бился в снегу. Жилы вздулись на его шее, и оскаленные клыки жутко блестели в свете луны.
— Прекратите! — закричала Катя. — Немедленно! Что вам вообще нужно?! Вашей невесты здесь нет и быть не может!
— Я знаю, — спокойно произнес Владимир, делая несколько шагов к крыльцу. — Но она здесь была. Не так давно. Ядвигу Павловну я, при всем старании, допросить так и не смог, уже очень у нее свита обильна и суетлива, да и охрана вымуштрована. Поэтому мне нужно осмотреть Избу. В прошлый раз мне помешали, в этот я подготовился получше. А потом мы с вами… уйдем, далеко-далеко. Вы будете моей гарантией.
— Хватит болтать! Остановите пытку! Он умирает! — потребовала Катерина, с ужасом следившая за агонией волколака.
— Простите, Катерина Валерьевна, — Владимир с серьезным лицом поклонился, — не могу. Мне нужно вас забрать, а вы ведь без боя не дадитесь. Противник лишний мне сейчас не с руки. Ваша куколка… это же чудо какое-то! Такой мощный поток! Концентрированный, витой. Впервые вижу повергнутого таким простым заклинанием оборотня. Да-да, вы к этому тоже причастны. Вы ведь накопитель создали. Я искал мастерицу, а нашел объявление, которое магией, вы не поверите, просто полыхало. И вуаля!
Колдун продолжал болтать. Катерина его больше не слушала. В груди у нее будто что-то схлопнулось и не давало дышать. Такое случалось с ней лишь однажды – когда она хоронила родителей. Смотреть, как погибает друг, она была не в силах. Нет, не сейчас. Не в Катину, официальной Бабы Яги, смену.
— Как с горы вода, с лопуха утренняя роса, с натруженных плеч испарина, — сипло заговорила она, сама толком не понимая, откуда берутся слова, — с камня – наледь, с лебединого крыла всплеск, так с… — назвать Виктора «рабом божьим» язык не повернулся, но, видимо, в магическом мире для всего имелась альтернатива, — со светлого двуипостасного все наведенное, ложное, весь мрак да боль, муки да недуг. И да пусть все вернется к замышляющему!
Все это время Катерина медленно приближалась к оборотню. Заклятие колдуна она ощущала как нечто с гибкими и чуткими щупальцами, гидрой овившимися вокруг Виктора.
Чем дальше «пела» Катя свой размеренный речитатив, тем легче щупальца отпускали оборотня. С уходом заклятия ушел и волчий облик. Лосев остался лежать в снегу, тяжело дыша, сжавшись в комок. На его голых плечах таял снег.
— Витя, — Катя наклонилась к волколаку. — Живой? Скажи что-нибудь.
— В норме. Сейчас… пройдет… резкая потеря энергии. Тот самый колдун, Ванин… — прохрипел Лосев, дрожа. — Силен… гад… Прости, не помог, только хуже сделал.
— Я больше виновата, попробую его отвлечь, — прошептала Катерина, — а ты беги, если сможешь. Предупреди Ивана.
Виктор кивнул.
— Вечер неприятных открытий, — тем временем задумчиво пожаловался Кате Владимир. Колдун не пытался помешать, но и видимых признаков того, что заклятие вернулось к нему бумерангом, не проявлял. — Мне говорили, что вы так, поспешно нанятый сотрудник с неустойчивым даром. Но я с первой минуты понял, что это не так.
— Вы ошиблись, — сказала Катя, вставая впереди сугроба с заключенным в него Лосевым.
— Хороший отпев, — признал Владимир. — Старый, сырой, примитивный, но в ваших устах, Катенька, весьма эффективный. Это потому что вы Истинная Темная, вам и с сырой, первозданной магией работать. Такое заклятие перехватить трудно, особенно мне. Сырая магия на то и сырая. Однако от нее и защититься проще простого. Видите? Я жив и ни капельки не повержен. Вы плохо знаете теорию. А без теории нет практики, какой бы силой вы ни обладали. Я мог бы просто скрутить вас и утащить, как говорится, в лесок, под кусток. А я время трачу, чтобы все по согласию, взаимному. Вам нужно учиться. Я многому могу вас научить. Я столько лет провел, собирая знания по крупицам. Вместе мы изменим этот мир. Сделаем его лучше. С такими магами, как вы… ах, мы станем непобедимыми!
Глаза Владимира фанатично блеснули.
— Нет уж, спасибо, — процедила Катя. — Обойдусь без личного гуру. И без нового, дивного мира по вашей версии. Где дети?
— Внутри, — Владимир издал досадливый смешок. — С ними все в порядке. Ваша сестра… Маша… это была полная для меня неожиданность. Сумела… отбить заклинание подчинения.
— Я ведь и сама много чего умею.
— Ну, с вашим талантом мастера артефактов я знаком. Тем не менее…
Катерина улыбнулась. Снова ва-банк. Она вроде даже привыкла уже.
— А еще я сказки хорошо рассказываю. Жил-был один колдун. По первой вроде хорошим парнем считался, магом, к природе близким, а вот потом…
— Мне кажется, сейчас не самое лучшее время для сказок, — в свою очередь заулыбался Владимир. Происходящее его явно веселило. — Вот и друг ваш Лосев сие подтвердит. Снег холодный, а на оборот сил не осталось. Как бы не замерзнуть ему в сугробе. Нам с вами, Катенька, тоже пора.
— Но я все-таки попытаюсь, — вкрадчиво проговорила Катя, делая пару крохотных шажков к колдуну. — Считайте, что я просто хочу узнать вас поближе. Негоже невесть с кем отправляться в дальнее путешествие. А ведь оно дальнее, не так ли?
— Неблизкое, — несколько нетерпеливо подтвердил колдун. — Катенька…
— Так вот… а потом маг полюбил, чистой беззаветной любовью. Девушка была из Лесного народа… вы меня поправляйте, если что, Володя, поправляйте, это ведь ваша история.
— Она была берегиня, наполовину, — неохотно вставил колдун. — Катюша, право…
— И была она красива своей особенной красотой. Волосы до пят, носик вздернутый, глаза как небеса.
— Да, — Колдун посмотрел на куклу. — Волосы… от матери достались. Она их не любила, такие длинные… Я ее по волосу и нашел. У Ивана Леонтьева на плече был волос Веледары. Откуда? За что она так со мной? На кого променяла?
Слегка помутневший взгляд Владимира вновь обрел четкость и беспощадную решимость. Катерина мысленно сделала поправочку: поменьше напоминать Владимиру о кукле-артефакте. Вот же угораздило создать магическую игрушку!
— И все у них складывалось хорошо…— напевно продолжила Катя.
— Не все! — отрезал колдун. — Мы часто ссорились. Веледару всегда тянуло к магическим наукам. Признаться, они ей легко давались, особенно там, где нужно было думать, анализировать. Сначала она у заезжего мага уроки брала, потом узнала, что новая Баба Яга в лесу не просто дверь между земным и потусторонним охраняет, а еще и новомодными знаниями владеет.
— Так никакого похищения не было? — заподозрила Катя. — Она сама к Яге пошла?
— Пошла, — сонно моргнув, ответил Владимир. — Сама. И учиться стала. А потом силы свои переоценила – влезла в область, младшим ученикам недозволенную – и истощилась. Это было вполне в ее характере. Яга ее тогда в магический сон погрузила. А я все равно ее виню, Посредницу. Не умеешь – не берись за обучение умов незрелых.
— А дальше-то что? — ласково напомнила Катя.
— Меня Изба внутрь не пустила, — вяло пожаловался Владимир, присаживаясь на ступеньку беседки. — Я был молод и неопытен, с таким уровнем колдовства справиться не смог. Годы шли, Веледара все спала. Яга сгинула куда-то, никто не знал, куда. А дверь оставалась закрытой. Я понял, что одни Лукоморские чары мне не помогут. Смог вырваться в человеческий мир, а там… там царил хаос, и никто уже не помнил про магию. Я не стал у моря погоды ждать, нашел пересадочные станции, эмигрировал, долго работал и учился в иных мирах.
Кукла выпала из руки колдуна. Катя слегка усилила чары. Получилось забавно: Владимир сам себе рассказывал свою биографию. Тем временем из сугроба выбрался Лосев. Оборотень, нагой и посиневший, стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Кате очень не понравился его взгляд, сосредоточенный на убаюканном колдуне.
—… когда вернулся, Веледары в Избе не было. Я опоздал, — колдун пригорюнился, обняв балясину. — Волос нашел… а тот волос…
Владимир говорил все тише, а тут и вовсе замолк.
— У нас мало времени, — Катя повернулась к оборотню. — Ты должен предупредить Ивана. Нет, Витя! Ты с ним один не справишься!
Волколак неохотно потушил огоньки в глазах. И клыки убрал. На полный переворот Лосева пока не хватало, но силы явно возвращались.
Виктор даже сумел соорудить себе некое подобие шорт. Туфли, не пострадавшие при трансформации, тоже пригодились.
Телефоны у Кати и Виктора не работали. В поселке стояла странная, напряженная тишина: ни одного собачьего гава, словно все донельзя разговорчивое песье сообщество по команде отключило чат.
Самым чудесным стало то, что Виктор не пытался изображать героя.
— С Машей все хорошо, — сказал Лосев, упрямо поправляя на бедрах конструкцию из порванных брюк. — Я ее чувствую. А значит, с остальными тоже все в порядке.
— Да. Да, — Катя кивнула. Она тоже чувствовала детей, но от убежденности Виктора у него облегченно затряслись коленки.
— Помнишь заговор? — спросил Лосев.
— Да.
— Давай.
Катя развернулась и топнула ногой:
— А ну-ка, Изба, поворотись ко мне передом, к лесу задом!
Несколько секунд ничего не происходило. Стало страшно. Но вот Изба встряхнулась на курьих лапах, раскидывая пластиковые ошметки, и предстала в своем истинном виде, уже знакомом Кате, замшелом и диковатом.
Дверь, некогда ведущая в Лукоморье – теперь ветхая, изгрызенная древоточцем – распахнулась.
— Давай! — повторил Лосев, превращая синюшные ноги в покрытые шерстью лапы. — Подальше и побыстрее. А мы тут… сами. Найдем вас, скоро.
— Колдуна не трогай, — напомнила ему Катя, поднимаясь по шаткой лестнице. Изба переминалась от нетерпения, лестница качалась. — И оберег тоже. Даже касаться не смей. В кукле – вагон силы, чужой, мало не покажется. Маг скоро очнется. И… в общем, удачи, Витя.
В Избе обнаружились сени – пыльная комнатка, затянутая по углам паутиной. На одной из стен гордо висела круглая внушительных размеров банная шайка. Катя рванула на себя покосившуюся дверь, шайка за ее спиной с грохотом слетела со стены.
На этот раз Изба в точности соответствовала своим размерам – какой казалась снаружи, такой и была внутри. В кривоватое окно, прикрытое покосившимися ставенками, не пробивался ни один луч света. Ни от уличного фонаря, ни от луны. По углам в темных провалах белела паутина, вроде как светящаяся сама по себе. На столе у окна мерцала свеча, огромная, оплывшая, с черным нагаром на фитиле.
Глаза Кати постепенно привыкли к темноте. Она даже разглядела рассохшуюся лестницу, упертую в потолок – вовремя, а то бы споткнулась. В просторной комнате громоздким чудовищем выделялась закопченная печь, вдоль стен тянулись лавки.
На лавках, сложив ручки на коленях, рядком сидели кот, Полина, Настюша и Федя. Шах из картины почти не выбивался: лапы скрестил и уши прижал.
Дети не пошевелились, глядя на Катю… настороженно. Сердце у нее екнуло. Не узнают? Чары? Какие? Удастся ли снять?
— Тетя Катя! Катюша! Это ты? — дети завопили разом и бросились к Катерине.
Вблизи они не выглядели зачарованными или как-то пострадавшими, только изрядно шокированными.
— Катя, ты вернулась! Мы так волновались! А он… а мы… как пришел! … А тут…! А Изба…! А Машка…! А Шах как завопит! А дядька этот ругался, знаешь как! — гомонили Полина, Настя и Федя.
Полина слегка всхлипывала, а испуганный лямбдский принц тер нос рукавом. Уж для него-то, пережившего вероломство, расставание с близкими и долгое одиночество, ситуация наверняка выглядела знакомой, а потому особенно страшной.
— Тише, тише, — бормотала Катя, хаотично обнимая всех, кто попадался в руки, и оглядывая Избу.
Пока все под контролем. Лишь бы Виктор к Владимиру драться не полез! Оборотень, конечно, опытным глазом оценил и ауру мага, и его потенциал, но Катерина видела то, что волколаку было недоступно – черноту в сердце колдуна, лютую тоску и… холод.
Не ненависть, нет, – лед. С ненавистью человек пылает, но чувствует. А Владимир просто приводил в исполнение свой план, без страстей лишних, выверенно, с расчетом. Он пришел разобраться, обвинить, покарать и перейти к некой части «Б». А все, кто помогал или мешал, были просто расходным материалом.
Скорее всего, он собирался уничтожить невесту «соперника», но, поняв, на что способна Катя, передумал и включил ее в следующий этап операции «Мы наш, мы новый мир построим…». Или нет, не собирался, а с самого начала знал, как кого использовать.
— Витя, возвращайся на праздник.
— Сначала зайди и запрись, — упрямо сказал волколак.
Катя закатила глаза, но на крыльцо поднялась. Схватилась за ручку, потянула. Ах да, детям же велено было запереться. Катерина постучалась. Никто не отозвался. Катя пошла к окну. И только тогда заметила странность: прежде грубоватая поверхность Избы, замаскированной под сельский домик, стала гладкой, словно пластиковой – ни одной зазубринки, а дверь и окна будто нарисованы. Рука Катерины скользила по стенам, ощущая лишь гладкий слой.
— Что там? — встревоженно позвал оборотень.
Катерина хотела ответить, но тут взгляд ее поймал движение. В беседке кто-то был. И этот кто-то встал со скамьи и негромко рассмеялся.
Тут Катя впервые услышала, как рычат оборотни – жутко, аж в груди холодно становится. Катерина видела Лосева краем глаза, но заметила, что там и с лицом происходит нечто нетривиальное. И с глазами, которые загорелись в сумраке оранжевым цветом.
Но незнакомец… (или все же «знакомец»?) не особо испугался. Он вышел на свет тусклого фонаря у колодца.
Нет, в тот вечер Катерине не показалось. Владимир, любитель кукол-оберегов, лично присутствовал на суаре у Леонтьевой. Гадать о том, с добром ли злой колдун явился в сад Ключинских, смысла не была. Не с добром, конечно.
В руках Владимир держал ту самую куклу-берегиню, поделку Кати. Жалеть, что согласилась на заказ, Катерина тоже не стала. Да, магию свою она тогда чувствовала, вернее, ощущала, как никогда прежде, но ведь думала, что дарует ее на благое дело – на подарок, на оберег.
Колдун проследил за Катиным взглядом и охотно продемонстрировал куклу. Сказал просто, без вычурного злодейского пафоса – констатировал:
— Да, ваша куколка, Катенька. Искреннее вам спасибо. Изумительный артефакт получился. Немного магического вмешательства – и вот вам готовый мощнейший, я бы сказал, накопитель. Поселок высосал, словно тюбик зубной пасты, и ваши хоромы, извиняюсь, тоже. Изба вернулась в свой первоначальный континуум, а эта пластиковая хибара – имитация для местных.
Рычание за спиной усилилось. Катя рискнула оглянуться. Виктор Алексеевич уже оборотился и стоял, широко расставив лапы. Как выглядят волколаки, Катерине прежде тоже не доводилось видеть. Зато она откуда-то знала, что обращение происходит медленно, гораздо медленнее, чем обычно, и Лосев зол и растерян.
Виктор выглядели грозно. Никто не перепутал бы его с волком, особенно в таком виде, с оскаленной пастью. И еще волк не смог бы встать на задние лапы и с хрустом распрямить позвоночник. Вокруг Виктора на снегу были разбросаны обрывки фрака. А бабочка, повисшая на шнурке на шее оборотня, смотрелась особенно трогательно.
Однако как только Лосев приготовился для прыжка, Владимир что-то сделал, нечто неуловимое. Оборотень с хрипом повалился в снег. Грудная клетка его и живот заходили ходуном. Катерина хотела броситься к волколаку, но тихий голос Владимира ее остановил:
— Не надо, Катенька. Магическая удавка – сильное заклинание, не дай бог, сами под него попадете. А у вас дети.
Лосев бился в снегу. Жилы вздулись на его шее, и оскаленные клыки жутко блестели в свете луны.
— Прекратите! — закричала Катя. — Немедленно! Что вам вообще нужно?! Вашей невесты здесь нет и быть не может!
— Я знаю, — спокойно произнес Владимир, делая несколько шагов к крыльцу. — Но она здесь была. Не так давно. Ядвигу Павловну я, при всем старании, допросить так и не смог, уже очень у нее свита обильна и суетлива, да и охрана вымуштрована. Поэтому мне нужно осмотреть Избу. В прошлый раз мне помешали, в этот я подготовился получше. А потом мы с вами… уйдем, далеко-далеко. Вы будете моей гарантией.
— Хватит болтать! Остановите пытку! Он умирает! — потребовала Катерина, с ужасом следившая за агонией волколака.
— Простите, Катерина Валерьевна, — Владимир с серьезным лицом поклонился, — не могу. Мне нужно вас забрать, а вы ведь без боя не дадитесь. Противник лишний мне сейчас не с руки. Ваша куколка… это же чудо какое-то! Такой мощный поток! Концентрированный, витой. Впервые вижу повергнутого таким простым заклинанием оборотня. Да-да, вы к этому тоже причастны. Вы ведь накопитель создали. Я искал мастерицу, а нашел объявление, которое магией, вы не поверите, просто полыхало. И вуаля!
Колдун продолжал болтать. Катерина его больше не слушала. В груди у нее будто что-то схлопнулось и не давало дышать. Такое случалось с ней лишь однажды – когда она хоронила родителей. Смотреть, как погибает друг, она была не в силах. Нет, не сейчас. Не в Катину, официальной Бабы Яги, смену.
— Как с горы вода, с лопуха утренняя роса, с натруженных плеч испарина, — сипло заговорила она, сама толком не понимая, откуда берутся слова, — с камня – наледь, с лебединого крыла всплеск, так с… — назвать Виктора «рабом божьим» язык не повернулся, но, видимо, в магическом мире для всего имелась альтернатива, — со светлого двуипостасного все наведенное, ложное, весь мрак да боль, муки да недуг. И да пусть все вернется к замышляющему!
Все это время Катерина медленно приближалась к оборотню. Заклятие колдуна она ощущала как нечто с гибкими и чуткими щупальцами, гидрой овившимися вокруг Виктора.
Чем дальше «пела» Катя свой размеренный речитатив, тем легче щупальца отпускали оборотня. С уходом заклятия ушел и волчий облик. Лосев остался лежать в снегу, тяжело дыша, сжавшись в комок. На его голых плечах таял снег.
— Витя, — Катя наклонилась к волколаку. — Живой? Скажи что-нибудь.
— В норме. Сейчас… пройдет… резкая потеря энергии. Тот самый колдун, Ванин… — прохрипел Лосев, дрожа. — Силен… гад… Прости, не помог, только хуже сделал.
— Я больше виновата, попробую его отвлечь, — прошептала Катерина, — а ты беги, если сможешь. Предупреди Ивана.
Виктор кивнул.
— Вечер неприятных открытий, — тем временем задумчиво пожаловался Кате Владимир. Колдун не пытался помешать, но и видимых признаков того, что заклятие вернулось к нему бумерангом, не проявлял. — Мне говорили, что вы так, поспешно нанятый сотрудник с неустойчивым даром. Но я с первой минуты понял, что это не так.
— Вы ошиблись, — сказала Катя, вставая впереди сугроба с заключенным в него Лосевым.
— Хороший отпев, — признал Владимир. — Старый, сырой, примитивный, но в ваших устах, Катенька, весьма эффективный. Это потому что вы Истинная Темная, вам и с сырой, первозданной магией работать. Такое заклятие перехватить трудно, особенно мне. Сырая магия на то и сырая. Однако от нее и защититься проще простого. Видите? Я жив и ни капельки не повержен. Вы плохо знаете теорию. А без теории нет практики, какой бы силой вы ни обладали. Я мог бы просто скрутить вас и утащить, как говорится, в лесок, под кусток. А я время трачу, чтобы все по согласию, взаимному. Вам нужно учиться. Я многому могу вас научить. Я столько лет провел, собирая знания по крупицам. Вместе мы изменим этот мир. Сделаем его лучше. С такими магами, как вы… ах, мы станем непобедимыми!
Глаза Владимира фанатично блеснули.
— Нет уж, спасибо, — процедила Катя. — Обойдусь без личного гуру. И без нового, дивного мира по вашей версии. Где дети?
— Внутри, — Владимир издал досадливый смешок. — С ними все в порядке. Ваша сестра… Маша… это была полная для меня неожиданность. Сумела… отбить заклинание подчинения.
— Я ведь и сама много чего умею.
— Ну, с вашим талантом мастера артефактов я знаком. Тем не менее…
Катерина улыбнулась. Снова ва-банк. Она вроде даже привыкла уже.
— А еще я сказки хорошо рассказываю. Жил-был один колдун. По первой вроде хорошим парнем считался, магом, к природе близким, а вот потом…
— Мне кажется, сейчас не самое лучшее время для сказок, — в свою очередь заулыбался Владимир. Происходящее его явно веселило. — Вот и друг ваш Лосев сие подтвердит. Снег холодный, а на оборот сил не осталось. Как бы не замерзнуть ему в сугробе. Нам с вами, Катенька, тоже пора.
— Но я все-таки попытаюсь, — вкрадчиво проговорила Катя, делая пару крохотных шажков к колдуну. — Считайте, что я просто хочу узнать вас поближе. Негоже невесть с кем отправляться в дальнее путешествие. А ведь оно дальнее, не так ли?
— Неблизкое, — несколько нетерпеливо подтвердил колдун. — Катенька…
— Так вот… а потом маг полюбил, чистой беззаветной любовью. Девушка была из Лесного народа… вы меня поправляйте, если что, Володя, поправляйте, это ведь ваша история.
— Она была берегиня, наполовину, — неохотно вставил колдун. — Катюша, право…
— И была она красива своей особенной красотой. Волосы до пят, носик вздернутый, глаза как небеса.
— Да, — Колдун посмотрел на куклу. — Волосы… от матери достались. Она их не любила, такие длинные… Я ее по волосу и нашел. У Ивана Леонтьева на плече был волос Веледары. Откуда? За что она так со мной? На кого променяла?
Слегка помутневший взгляд Владимира вновь обрел четкость и беспощадную решимость. Катерина мысленно сделала поправочку: поменьше напоминать Владимиру о кукле-артефакте. Вот же угораздило создать магическую игрушку!
— И все у них складывалось хорошо…— напевно продолжила Катя.
— Не все! — отрезал колдун. — Мы часто ссорились. Веледару всегда тянуло к магическим наукам. Признаться, они ей легко давались, особенно там, где нужно было думать, анализировать. Сначала она у заезжего мага уроки брала, потом узнала, что новая Баба Яга в лесу не просто дверь между земным и потусторонним охраняет, а еще и новомодными знаниями владеет.
— Так никакого похищения не было? — заподозрила Катя. — Она сама к Яге пошла?
— Пошла, — сонно моргнув, ответил Владимир. — Сама. И учиться стала. А потом силы свои переоценила – влезла в область, младшим ученикам недозволенную – и истощилась. Это было вполне в ее характере. Яга ее тогда в магический сон погрузила. А я все равно ее виню, Посредницу. Не умеешь – не берись за обучение умов незрелых.
— А дальше-то что? — ласково напомнила Катя.
— Меня Изба внутрь не пустила, — вяло пожаловался Владимир, присаживаясь на ступеньку беседки. — Я был молод и неопытен, с таким уровнем колдовства справиться не смог. Годы шли, Веледара все спала. Яга сгинула куда-то, никто не знал, куда. А дверь оставалась закрытой. Я понял, что одни Лукоморские чары мне не помогут. Смог вырваться в человеческий мир, а там… там царил хаос, и никто уже не помнил про магию. Я не стал у моря погоды ждать, нашел пересадочные станции, эмигрировал, долго работал и учился в иных мирах.
Кукла выпала из руки колдуна. Катя слегка усилила чары. Получилось забавно: Владимир сам себе рассказывал свою биографию. Тем временем из сугроба выбрался Лосев. Оборотень, нагой и посиневший, стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Кате очень не понравился его взгляд, сосредоточенный на убаюканном колдуне.
—… когда вернулся, Веледары в Избе не было. Я опоздал, — колдун пригорюнился, обняв балясину. — Волос нашел… а тот волос…
Владимир говорил все тише, а тут и вовсе замолк.
— У нас мало времени, — Катя повернулась к оборотню. — Ты должен предупредить Ивана. Нет, Витя! Ты с ним один не справишься!
Волколак неохотно потушил огоньки в глазах. И клыки убрал. На полный переворот Лосева пока не хватало, но силы явно возвращались.
Виктор даже сумел соорудить себе некое подобие шорт. Туфли, не пострадавшие при трансформации, тоже пригодились.
Телефоны у Кати и Виктора не работали. В поселке стояла странная, напряженная тишина: ни одного собачьего гава, словно все донельзя разговорчивое песье сообщество по команде отключило чат.
Самым чудесным стало то, что Виктор не пытался изображать героя.
— С Машей все хорошо, — сказал Лосев, упрямо поправляя на бедрах конструкцию из порванных брюк. — Я ее чувствую. А значит, с остальными тоже все в порядке.
— Да. Да, — Катя кивнула. Она тоже чувствовала детей, но от убежденности Виктора у него облегченно затряслись коленки.
— Помнишь заговор? — спросил Лосев.
— Да.
— Давай.
Катя развернулась и топнула ногой:
— А ну-ка, Изба, поворотись ко мне передом, к лесу задом!
Несколько секунд ничего не происходило. Стало страшно. Но вот Изба встряхнулась на курьих лапах, раскидывая пластиковые ошметки, и предстала в своем истинном виде, уже знакомом Кате, замшелом и диковатом.
Дверь, некогда ведущая в Лукоморье – теперь ветхая, изгрызенная древоточцем – распахнулась.
— Давай! — повторил Лосев, превращая синюшные ноги в покрытые шерстью лапы. — Подальше и побыстрее. А мы тут… сами. Найдем вас, скоро.
— Колдуна не трогай, — напомнила ему Катя, поднимаясь по шаткой лестнице. Изба переминалась от нетерпения, лестница качалась. — И оберег тоже. Даже касаться не смей. В кукле – вагон силы, чужой, мало не покажется. Маг скоро очнется. И… в общем, удачи, Витя.
Глава 3
В Избе обнаружились сени – пыльная комнатка, затянутая по углам паутиной. На одной из стен гордо висела круглая внушительных размеров банная шайка. Катя рванула на себя покосившуюся дверь, шайка за ее спиной с грохотом слетела со стены.
На этот раз Изба в точности соответствовала своим размерам – какой казалась снаружи, такой и была внутри. В кривоватое окно, прикрытое покосившимися ставенками, не пробивался ни один луч света. Ни от уличного фонаря, ни от луны. По углам в темных провалах белела паутина, вроде как светящаяся сама по себе. На столе у окна мерцала свеча, огромная, оплывшая, с черным нагаром на фитиле.
Глаза Кати постепенно привыкли к темноте. Она даже разглядела рассохшуюся лестницу, упертую в потолок – вовремя, а то бы споткнулась. В просторной комнате громоздким чудовищем выделялась закопченная печь, вдоль стен тянулись лавки.
На лавках, сложив ручки на коленях, рядком сидели кот, Полина, Настюша и Федя. Шах из картины почти не выбивался: лапы скрестил и уши прижал.
Дети не пошевелились, глядя на Катю… настороженно. Сердце у нее екнуло. Не узнают? Чары? Какие? Удастся ли снять?
— Тетя Катя! Катюша! Это ты? — дети завопили разом и бросились к Катерине.
Вблизи они не выглядели зачарованными или как-то пострадавшими, только изрядно шокированными.
— Катя, ты вернулась! Мы так волновались! А он… а мы… как пришел! … А тут…! А Изба…! А Машка…! А Шах как завопит! А дядька этот ругался, знаешь как! — гомонили Полина, Настя и Федя.
Полина слегка всхлипывала, а испуганный лямбдский принц тер нос рукавом. Уж для него-то, пережившего вероломство, расставание с близкими и долгое одиночество, ситуация наверняка выглядела знакомой, а потому особенно страшной.
— Тише, тише, — бормотала Катя, хаотично обнимая всех, кто попадался в руки, и оглядывая Избу.
Пока все под контролем. Лишь бы Виктор к Владимиру драться не полез! Оборотень, конечно, опытным глазом оценил и ауру мага, и его потенциал, но Катерина видела то, что волколаку было недоступно – черноту в сердце колдуна, лютую тоску и… холод.
Не ненависть, нет, – лед. С ненавистью человек пылает, но чувствует. А Владимир просто приводил в исполнение свой план, без страстей лишних, выверенно, с расчетом. Он пришел разобраться, обвинить, покарать и перейти к некой части «Б». А все, кто помогал или мешал, были просто расходным материалом.
Скорее всего, он собирался уничтожить невесту «соперника», но, поняв, на что способна Катя, передумал и включил ее в следующий этап операции «Мы наш, мы новый мир построим…». Или нет, не собирался, а с самого начала знал, как кого использовать.
