Несмотря на очень юный возраст, я почему-то помню пророчество слово в слово, но каждый из присутствующих при произнесении предсказания услышал, что хотел, например, слово «проклятие». Заплатив жрице золотом, король записал сказанное. Все сбылось. Брун женился на моей маме, когда погиб наш отец. Одна из нас с возрастом превратилась в потрясающую красавицу – это Виотта. Алан из Эрмадона заслужил прозвище Воина Реки за битву со слуа (*) в устье Эмзы. Он явился в наш замок в день шестнадцатилетия Виотты, которая была на месяц старше меня. Мы встречали гостей в галерее, держа в руках букетики маргариток, по традиции сорванных в Лесу магами. Это символизировало, что даже если в нашей семье есть сильная магия, мы стоим сейчас перед гостем полностью беззащитными, потому что все, что взято из Леса, ослабляет людское волшебство.
* слуа – темное воинство, солдаты, ведомые мертвыми духами
Эр Алан с двумя оруженосцами возвращался из похода. Он был уставшим, вся одежда его была в пыли. И все же при виде него мне вдруг стало жарко, словно вся кровь возжелала воспламениться. Холодный взгляд эра, которым он окинул сначала меня, а потом мою сестру, быстро потушил этот пожар.
— Свадьбе быть, — бросил он… и уехал, даже не спешившись.
Будь он кем-то иным, отчим мог бы посчитать такое поведение оскорблением, но Алан Эрмадонский слыл любимцем императора Тиона, самым молодым воином, удостоенным звания «Непобедимого» за семь битв, из которых его «копье» вышло с минимальными потерями. Он был очень богат, так как император наделил его огромной территорией, отвоеванной у Лесов.
Эр начал бывать у нас часто. Он часами вел беседы с отчимом о военной стратегии и политике, выделяя нам с сестрой лишь один час. Вит млела в присутствии молодого воина. Я старалась не оставлять ее с ним одну, чтобы приличия были соблюдены. Меня его общество не привлекало, но честь сестры требовала строгого над ней присмотра, она была слишком легкомысленна. Мы проводили время в беседке или в галерее, наслаждаясь последними лучами теплой осени. Иногда сестра вела себя беззастенчиво, но эра ее поведение, на мой взгляд, лишь забавляло. Он скупо рассказывал ей о своих военных подвигах, милостиво принимая ее ахи и охи. Иногда его тяжелое слово перепадало и мне:
— А вы, Ваше Высочество, любите рассказы о войне?
— Нет, эр.
— Отчего же?
— Война – это смерть. Спросите у нашей кухарки, вдовы, что принесла ей война.
— Война защищает мирных людей от Тьмы.
— И я восхищаюсь воинами, сражающимися за мой покой. Но я лишь ответила на ваш вопрос. Вы спросили, люблю ли я рассказы о войне. Нет.
— Я понял вас, эрра.
Любой наш диалог заканчивался этими словами. Вит щебетала, словно птичка, рассказывая о прочитанных любовных романах и новых стихах менестрелей, продекламированных на последнем балу. А мне доставались… издевки?
— А вы, эрра Илэль, любите стихи?
— Да, эр.
— Наверное, о любви, — мужчина холодно усмехался.
— И о любви тоже.
— Разве не лучше наслаждаться любовью, чем читать о ней? Позволить холодному разуму вобрать ее частичку, почувствовать ее горячий ток в венах?
— Читая о любви, люди, которым не суждено ее познать, могут хоть немного прикоснуться к этому чувству.
— И вы такой человек? Заранее себя хороните?
— Никто не знает своей судьбы. Даже я.
— Хм… я слышал о пророчестве. Вы боитесь проклятия?
— Предсказания всегда туманны. Да, я боюсь.
— И вы не станете роптать, если в вашей жизни любовь обойдет вас стороной?
— Это зависит от того, как широко рассматривать это понятие. Любовь никого не обходит стороной. Я, например, люблю своих родных, свой дом …
— Я говорю о любви мужчины и женщины. О страсти. О наслаждении в объятьях друг друга.
— Эр, вы… не могли бы избегать таких тем в нашем присутствии? Я не думаю, что это прилично.
— Я понял вас, эрра.
…— Что для вас любовь, Ваше Высочество?
— Мне кажется, мы уже…
— Вы сами говорили, что у этого слова много значений. Могли бы вы полюбить человека после сравнительно короткого знакомства?
— Не знаю, думаю, нет. Требуется время…
— А мужчину… грубого, простого, без изысков, не умеющего декламировать стихи и бренчать на челле?
— Учтивость и манеры не главное. Можно быть светским львом и подлецом.
— А если мужчина увидел девушку и вдруг возжелал ее всем сердцем?
— Желают плотью… мне кажется.
— Вы подтруниваете над моими словами?
— Немного. Простите. На самом деле, я верю, что мужчина может возжелать женщину и сердцем. Наверное, мужчины любят по-другому. Но, полагаю, красота внешняя для них важнее, чем то… что выясняется в процессе разговора.
— Вы плохо знаете мужчин.
— Вы правы.
— Вы много времени проводите в окрестностях Леса. Это полезно для девушки?
— Я не захожу в Лес, гуляю по кромке и лугам.
— На лугах тоже водятся опасные твари. А в холмах живут сиды.
— С сидами у нас перемирие, не так ли?
— Опять подтруниваете? Вы не похожи на других девушек, с которыми я общался. А я общался… с многими.
— Вот видите, — я позволила себе грустно усмехнуться. — Бывают и женщины, лишенные манер и светскости, не только мужчины.
— Я ничего такого не имел в виду.
— Простите… я неудачно пошутила… Я не нашла себе применения в рукоделии и танцах. Меня интересуют врачевание и загадки природы: свойства растений, их польза и вред.
— Вы сами говорили, эрра Илэль: учтивость и манеры не главное. Я понял вас, эрра.
…Я вспоминала слова Алана, пока мы шли через зал. Жаль, что время наших бесед закончено. Я извлекла из них немало полезного и теперь иначе смотрю на противоположный пол. Увы, я обречена остаться в одиночестве: согласно предсказанию, дни свои я окончу безумной.
Вит трепетала. Я тоже волновалась. Эр Алан сделал несколько шагов вниз по ступенькам. Виотта подняла на него томный взгляд, щеки ее пылали.
— Подойди ко мне, — голос эра показался мне непривычно мягким.
Вит задрожала и шагнула вперед.
— Не ты. Эрра Илэль.
Я вздрогнула. Мне показалось, что я слышу, как по залу проносится волна из человеческих восклицаний.
— Эрра Илэль, — нетерпеливо произнес эр Алан.
Я стояла, не понимая, что происходит. Взгляд мой метнулся к отчиму. Он смотрел на меня, расширив глаза, мама вцепилась в подлокотники, глядя на Вит. Я увидела, как эр Алан спускается со ступеней и идет ко мне:
— Вот моя избранница, Ваше Величество. Я прошу у вас руки вашей падчерицы.
— Но, эр… Разве вы не…? — ошеломленно проговорил отчим.
— Я выбрал ее в первый же день. Мне жаль, что эрра Виотта неправильно меня поняла. Я никогда не говорил, что она моя невеста. Напротив, все мое внимание было направлено на Илэль. Ее Высочество Виотта должны были это понять.
Я чувствовала, как ладонь мужчины сжимает мою руку. Вит смотрела на меня глазами, полными слез.
— Предательница!!! Я всегда говорила, что ты плохая, Ли! Это ты проклята! Ты, а не я!
Пышные юбки небесно-голубого платья осели на пол. Сестра лежала в обмороке.
— Нет, эр Алан! — выдохнул отчим, до побеления костяшек сжав подлокотники трона. — Свадьбе не бывать!
— Мой король… — эр Алан нахмурился.
— Нет!!! — отчим обвел зал безумным взглядом. — Это невозможно! Моя дочь права в отношении Илэль! Она проклята! Она… она умалишенная! После того случая в детстве она… сошла с ума!!! Вернулась из Леса уже безумной! Одумайтесь, эр!
Воин Реки не поддавался уговорам. Тогда король насел на меня. Да, я не любила эра Алана, но держалась долго: мне выйти замуж, вырваться из этой тягостной жизни. Увы, отчим пошел на прямой шантаж, угрожая погубить брата. Я сдалась и поутру сама отказала молодому воину. Так ситуация с пророчеством запуталась окончательно. Зато моей сестре был возвращен ее статус «Великой Принцессы». А я… я осталась на своем месте.
Воин Реки и его «знамя» покинули замок. Я иногда вспоминала эра Алана, его взгляд и мужскую стать, но со временем все стало забываться. Завтра мое восемнадцатилетие. За два с лишним года молва превратила меня в дурочку. В людских глазах я должна выглядеть безумной, иначе негативное внимание подданных переместится на Виотту. Любое мое слово искажается глупыми слугами (и где только отчим их находит), любому жесту и поступку приписывается дурное намерение, брат покинул замок по велению короля и не может больше защищать меня, маг Филиас что-то замышляет.
Император прислал письмо. Думаю, это эр Алан, любимец Тиона, еще помнит обо мне и о моем восемнадцатилетии. Не уверена, что у меня получится, хоть в глубине души растет надежда, которую я пытаюсь заглушить голосом разума. Эта надежда слаба, очень слаба. Филеас при каждом удобном случае твердит на ухо, что я бездарна. Я вижу, как с его помощью отчим подбирается ко мне все ближе и ближе. Если завтра магия не пробудится, он окончательно назовет меня безумной, опасной и, думаю… запрет в башне, куда ведет только один путь – лестница из его покоев. Поэтому у меня только один выход – бежать.
… Я проснулась и села в кровати. В той же кровати с зеленым балдахином. В камине ярко горел огонь. Гута в нижней рубахе сидела в освещенном круге, орудуя иголкой, с донельзя счастливым лицо. Ну и сон. Словно я смотрела на все глазами настоящей Илэль и думала ее головой. Каким все было… отчетливым. И странным. Сколько лет было Илэль, когда к ней посватались? Шестнадцать? В шестнадцать я сбежала на концерт рок-группы «Пузыри» и забыла предупредить маму. Отлично провела вечер, заодно впервые близко познакомилась с маминым ремнем. А у принцессы в голове строгость, смирение, ответственность за других… и обреченность.
По ощущениям спала я не больше часа. Перед тем, как заснуть, основательно подкрепившись после ванны, мы с Гутой устроили пир горой. Молоденькие служанки принесли нам запеченную рыбу, хлеб и фрукты. После этого Гута показала мне гардеробную принцессы. Наряды в ней были в том же стиле, что и мое перепачканное травой блио(*): нижнее платье, очень легкое, однотонное, и верхнее, со сложными разрезами, заполненное плотной, яркой вышивкой, с поясом из серебряных бляшек. Вся конструкция весила немало, и плечи мои теперь немилосердно болели. Я предложила Гуте самой выбрать себе несколько вещей. Разумеется, скромная девушка отложила для себя самые простые платья и предметы белья. Но и те показались ей не по чину. Она принялась отпарывать пышные верхние рукава, обильную вышивку на воротнике и боковые вставки.
* блио - стиль средневекового платья
— Чего не спишь? — спросила я.
— Госпожа, — ответила Гута, откусывая нитку зубами, — мои старые одежды выброшены, мне нужно что-то надеть завтра.
— Да, точно, — я снова легла, думая о только что приснившемся сне.
В груди еще щемило. Этот эр… как там его? Эр Алан… Как же он был хорош!
— Здесь все друг друга называют эр и эрра? — спросила я.
— Да, госпожа. В браке муж и жена называют друг друга «фэр» и «фэрра», к властвующим особам королевских кровей принято обращение «эар» или «эарра» , а у простых, незнатных людей - «эл» и «элла».
— Называй меня «элла».
Гута даже не отреагировала, с умилением глядя на свое платье, уже привыкла, наверное, к том, что «блаженная» может спросить любую глупость.
— Как я могу, госпожа? Я ваша служанка, а вы принцесса Коэдская и Гефеестская.
Алан, Виотта… Откуда это все в моей голове? Нет! Не может быть! Не верю я в переселение душ! Наверное, во мне спал дар писателя. Спал, спал и проснулся.
— Где моя сводная сестрица?
— Живет при дворе императора Тиона.
— Надеюсь, ей это по душе. Уж очень сильно она была влюблена в эра Алана. Наверное, они там видятся.
— Вы вспоминаете? — радостно воскликнула Гута.
— Понемногу, — соврала я. — Почему Илэль… мне позволили подняться на Скалу в день восемнадцатилетия? Разве меня не считают Проклятой? А как же Виотта?
Гута помедлила с ответом:
— Не так давно из столицы прибыл пакет от императора Тиона. В нем находилось распоряжение – проверить вас на магию в день вашего восемнадцатилетия. Там говорилось и о Виотте.
— Да, письмо… точно. А ты откуда знаешь, что было в послании? — с подозрением прищурилась я. — Его огласили публично?
— Нет, госпожа, — стушевалась Гута. — Я мыла пол у входа в лабораторию мага Филеаса, где Герард разбил реторту со смердящей жидкостью… жгучей. Вот… — служанка задрала рукав рубашки, и я увидела недавний, плохо заживший шрам, похожий на ожог.
— Ой, извини.
— Ничего, Ваше Высочество. К магу как раз пришел король Брун, они обсуждали письмо императора. Ваша сестра ведь на месяц вас старше. Она фрейлина у императрицы. В день рождения Виотта не смогла выплести даже крошечной ниточки. Император потребовал, чтобы маг вашего отца проверил вас на управление потоками силы.
— Норма-а-ально, — задумчиво протянула я. — Теперь все понятно. Им, конечно, пришлось это не по душе. Меня поэтому пытались опоить какой-то дрянью. У принцессы Илэль есть брат?
К тому, что я говорю о себе в третьем лице Гута, видимо, тоже привыкла:
— Да, госпожа, его зовут Лэй. Он служит на границе, у самой кромки Темного Леса. Его отослал туда король.
— Темный Лес? Звучит страшновато.
— Так и есть, госпожа, — служанка подняла на меня грустные глаза. — Это страшное место. Тьма все время пытается там прорваться.
— Тогда зачем мой отчим послал туда пасынка?
Гута смотрела на меня и молчала.
— Ты ведь знаешь, да?
— Вы даже не представляете, что можно услышать в подвалах и нужниках, — прошептала она. — Я часто убирала в лаборатории мага Филеаса: разбитые реторты, тушки животных… даже трупы лесных тварей. Маг был скрытен, но всего не спрячешь.
— Помоги мне, — попросила я. — Ты единственная, кто тут на моей стороне, кроме мамы, но она вряд ли… поймет. Неизвестно, когда ко мне вернется память. Меня уже пытались отравить, а…
— Да, убить или… — вырвалось у Гуты, — сделать покорной и ослабить дар. У вас же есть еще и врожденная магия, ее немного, но она не позволяла им воспользоваться обычным средством, поэтому Филеас обратился к лесной чаровнице. Снадобье готовилось целых полгода. Госпожа… — служанка вскочила с табурета и рухнула на колени посреди комнаты, — я слишком много говорю. Вам он ничего не сделает, он любит вас, а меня убьет, если узнает.
— Король? — жестко спросила я.
— Да.
— Я никому ничего не скажу, не бойся. Ты не вернешься в подвал. Ты теперь моя личная камеристка. Не отходи от меня, сообщай обо всем. Если боишься…
— Нет, Ваше Высочество! — с некоторым возмущением проговорила Гута, вставая. — Я теперь ничего не боюсь и… виновата перед вами. Ведь я знала, но даже не попыталась вас предупредить… уж слишком боялась. Теперь я буду предана вам всей душой! Я и надеяться не могла стать вашей личной служанкой! Вы даже не представляете, как я вам благодарна.
— Мне полагается тебе что-нибудь платить?
— Нет, госпожа.
— Это несправедливо. Хм… надо как-то решить этот вопрос. Что еще ты знаешь?
— Ваш брат… он старше вас… он вас защищал. Он вообще был против брака вашей матери с королем. Когда вы расцвели… король потерял разум. Он тщательно скрывал это все годы, но я знаю.
— Откуда? — удивилась я. — Я, конечно, понимаю – сортиры, подвал, но…
— Есть один способ, — Гута оглянулась на гобелен на стене и продолжила: — Его Высочество принц Лэй несколько раз обвинил короля Бруна в том, что тот намеренно пытается сделать из вас сумасшедшую.
* слуа – темное воинство, солдаты, ведомые мертвыми духами
Эр Алан с двумя оруженосцами возвращался из похода. Он был уставшим, вся одежда его была в пыли. И все же при виде него мне вдруг стало жарко, словно вся кровь возжелала воспламениться. Холодный взгляд эра, которым он окинул сначала меня, а потом мою сестру, быстро потушил этот пожар.
— Свадьбе быть, — бросил он… и уехал, даже не спешившись.
Будь он кем-то иным, отчим мог бы посчитать такое поведение оскорблением, но Алан Эрмадонский слыл любимцем императора Тиона, самым молодым воином, удостоенным звания «Непобедимого» за семь битв, из которых его «копье» вышло с минимальными потерями. Он был очень богат, так как император наделил его огромной территорией, отвоеванной у Лесов.
Эр начал бывать у нас часто. Он часами вел беседы с отчимом о военной стратегии и политике, выделяя нам с сестрой лишь один час. Вит млела в присутствии молодого воина. Я старалась не оставлять ее с ним одну, чтобы приличия были соблюдены. Меня его общество не привлекало, но честь сестры требовала строгого над ней присмотра, она была слишком легкомысленна. Мы проводили время в беседке или в галерее, наслаждаясь последними лучами теплой осени. Иногда сестра вела себя беззастенчиво, но эра ее поведение, на мой взгляд, лишь забавляло. Он скупо рассказывал ей о своих военных подвигах, милостиво принимая ее ахи и охи. Иногда его тяжелое слово перепадало и мне:
— А вы, Ваше Высочество, любите рассказы о войне?
— Нет, эр.
— Отчего же?
— Война – это смерть. Спросите у нашей кухарки, вдовы, что принесла ей война.
— Война защищает мирных людей от Тьмы.
— И я восхищаюсь воинами, сражающимися за мой покой. Но я лишь ответила на ваш вопрос. Вы спросили, люблю ли я рассказы о войне. Нет.
— Я понял вас, эрра.
Любой наш диалог заканчивался этими словами. Вит щебетала, словно птичка, рассказывая о прочитанных любовных романах и новых стихах менестрелей, продекламированных на последнем балу. А мне доставались… издевки?
— А вы, эрра Илэль, любите стихи?
— Да, эр.
— Наверное, о любви, — мужчина холодно усмехался.
— И о любви тоже.
— Разве не лучше наслаждаться любовью, чем читать о ней? Позволить холодному разуму вобрать ее частичку, почувствовать ее горячий ток в венах?
— Читая о любви, люди, которым не суждено ее познать, могут хоть немного прикоснуться к этому чувству.
— И вы такой человек? Заранее себя хороните?
— Никто не знает своей судьбы. Даже я.
— Хм… я слышал о пророчестве. Вы боитесь проклятия?
— Предсказания всегда туманны. Да, я боюсь.
— И вы не станете роптать, если в вашей жизни любовь обойдет вас стороной?
— Это зависит от того, как широко рассматривать это понятие. Любовь никого не обходит стороной. Я, например, люблю своих родных, свой дом …
— Я говорю о любви мужчины и женщины. О страсти. О наслаждении в объятьях друг друга.
— Эр, вы… не могли бы избегать таких тем в нашем присутствии? Я не думаю, что это прилично.
— Я понял вас, эрра.
…— Что для вас любовь, Ваше Высочество?
— Мне кажется, мы уже…
— Вы сами говорили, что у этого слова много значений. Могли бы вы полюбить человека после сравнительно короткого знакомства?
— Не знаю, думаю, нет. Требуется время…
— А мужчину… грубого, простого, без изысков, не умеющего декламировать стихи и бренчать на челле?
— Учтивость и манеры не главное. Можно быть светским львом и подлецом.
— А если мужчина увидел девушку и вдруг возжелал ее всем сердцем?
— Желают плотью… мне кажется.
— Вы подтруниваете над моими словами?
— Немного. Простите. На самом деле, я верю, что мужчина может возжелать женщину и сердцем. Наверное, мужчины любят по-другому. Но, полагаю, красота внешняя для них важнее, чем то… что выясняется в процессе разговора.
— Вы плохо знаете мужчин.
— Вы правы.
— Вы много времени проводите в окрестностях Леса. Это полезно для девушки?
— Я не захожу в Лес, гуляю по кромке и лугам.
— На лугах тоже водятся опасные твари. А в холмах живут сиды.
— С сидами у нас перемирие, не так ли?
— Опять подтруниваете? Вы не похожи на других девушек, с которыми я общался. А я общался… с многими.
— Вот видите, — я позволила себе грустно усмехнуться. — Бывают и женщины, лишенные манер и светскости, не только мужчины.
— Я ничего такого не имел в виду.
— Простите… я неудачно пошутила… Я не нашла себе применения в рукоделии и танцах. Меня интересуют врачевание и загадки природы: свойства растений, их польза и вред.
— Вы сами говорили, эрра Илэль: учтивость и манеры не главное. Я понял вас, эрра.
…Я вспоминала слова Алана, пока мы шли через зал. Жаль, что время наших бесед закончено. Я извлекла из них немало полезного и теперь иначе смотрю на противоположный пол. Увы, я обречена остаться в одиночестве: согласно предсказанию, дни свои я окончу безумной.
Вит трепетала. Я тоже волновалась. Эр Алан сделал несколько шагов вниз по ступенькам. Виотта подняла на него томный взгляд, щеки ее пылали.
— Подойди ко мне, — голос эра показался мне непривычно мягким.
Вит задрожала и шагнула вперед.
— Не ты. Эрра Илэль.
Я вздрогнула. Мне показалось, что я слышу, как по залу проносится волна из человеческих восклицаний.
— Эрра Илэль, — нетерпеливо произнес эр Алан.
Я стояла, не понимая, что происходит. Взгляд мой метнулся к отчиму. Он смотрел на меня, расширив глаза, мама вцепилась в подлокотники, глядя на Вит. Я увидела, как эр Алан спускается со ступеней и идет ко мне:
— Вот моя избранница, Ваше Величество. Я прошу у вас руки вашей падчерицы.
— Но, эр… Разве вы не…? — ошеломленно проговорил отчим.
— Я выбрал ее в первый же день. Мне жаль, что эрра Виотта неправильно меня поняла. Я никогда не говорил, что она моя невеста. Напротив, все мое внимание было направлено на Илэль. Ее Высочество Виотта должны были это понять.
Я чувствовала, как ладонь мужчины сжимает мою руку. Вит смотрела на меня глазами, полными слез.
— Предательница!!! Я всегда говорила, что ты плохая, Ли! Это ты проклята! Ты, а не я!
Пышные юбки небесно-голубого платья осели на пол. Сестра лежала в обмороке.
— Нет, эр Алан! — выдохнул отчим, до побеления костяшек сжав подлокотники трона. — Свадьбе не бывать!
— Мой король… — эр Алан нахмурился.
— Нет!!! — отчим обвел зал безумным взглядом. — Это невозможно! Моя дочь права в отношении Илэль! Она проклята! Она… она умалишенная! После того случая в детстве она… сошла с ума!!! Вернулась из Леса уже безумной! Одумайтесь, эр!
Воин Реки не поддавался уговорам. Тогда король насел на меня. Да, я не любила эра Алана, но держалась долго: мне выйти замуж, вырваться из этой тягостной жизни. Увы, отчим пошел на прямой шантаж, угрожая погубить брата. Я сдалась и поутру сама отказала молодому воину. Так ситуация с пророчеством запуталась окончательно. Зато моей сестре был возвращен ее статус «Великой Принцессы». А я… я осталась на своем месте.
Воин Реки и его «знамя» покинули замок. Я иногда вспоминала эра Алана, его взгляд и мужскую стать, но со временем все стало забываться. Завтра мое восемнадцатилетие. За два с лишним года молва превратила меня в дурочку. В людских глазах я должна выглядеть безумной, иначе негативное внимание подданных переместится на Виотту. Любое мое слово искажается глупыми слугами (и где только отчим их находит), любому жесту и поступку приписывается дурное намерение, брат покинул замок по велению короля и не может больше защищать меня, маг Филиас что-то замышляет.
Император прислал письмо. Думаю, это эр Алан, любимец Тиона, еще помнит обо мне и о моем восемнадцатилетии. Не уверена, что у меня получится, хоть в глубине души растет надежда, которую я пытаюсь заглушить голосом разума. Эта надежда слаба, очень слаба. Филеас при каждом удобном случае твердит на ухо, что я бездарна. Я вижу, как с его помощью отчим подбирается ко мне все ближе и ближе. Если завтра магия не пробудится, он окончательно назовет меня безумной, опасной и, думаю… запрет в башне, куда ведет только один путь – лестница из его покоев. Поэтому у меня только один выход – бежать.
… Я проснулась и села в кровати. В той же кровати с зеленым балдахином. В камине ярко горел огонь. Гута в нижней рубахе сидела в освещенном круге, орудуя иголкой, с донельзя счастливым лицо. Ну и сон. Словно я смотрела на все глазами настоящей Илэль и думала ее головой. Каким все было… отчетливым. И странным. Сколько лет было Илэль, когда к ней посватались? Шестнадцать? В шестнадцать я сбежала на концерт рок-группы «Пузыри» и забыла предупредить маму. Отлично провела вечер, заодно впервые близко познакомилась с маминым ремнем. А у принцессы в голове строгость, смирение, ответственность за других… и обреченность.
По ощущениям спала я не больше часа. Перед тем, как заснуть, основательно подкрепившись после ванны, мы с Гутой устроили пир горой. Молоденькие служанки принесли нам запеченную рыбу, хлеб и фрукты. После этого Гута показала мне гардеробную принцессы. Наряды в ней были в том же стиле, что и мое перепачканное травой блио(*): нижнее платье, очень легкое, однотонное, и верхнее, со сложными разрезами, заполненное плотной, яркой вышивкой, с поясом из серебряных бляшек. Вся конструкция весила немало, и плечи мои теперь немилосердно болели. Я предложила Гуте самой выбрать себе несколько вещей. Разумеется, скромная девушка отложила для себя самые простые платья и предметы белья. Но и те показались ей не по чину. Она принялась отпарывать пышные верхние рукава, обильную вышивку на воротнике и боковые вставки.
* блио - стиль средневекового платья
— Чего не спишь? — спросила я.
— Госпожа, — ответила Гута, откусывая нитку зубами, — мои старые одежды выброшены, мне нужно что-то надеть завтра.
— Да, точно, — я снова легла, думая о только что приснившемся сне.
В груди еще щемило. Этот эр… как там его? Эр Алан… Как же он был хорош!
— Здесь все друг друга называют эр и эрра? — спросила я.
— Да, госпожа. В браке муж и жена называют друг друга «фэр» и «фэрра», к властвующим особам королевских кровей принято обращение «эар» или «эарра» , а у простых, незнатных людей - «эл» и «элла».
— Называй меня «элла».
Гута даже не отреагировала, с умилением глядя на свое платье, уже привыкла, наверное, к том, что «блаженная» может спросить любую глупость.
— Как я могу, госпожа? Я ваша служанка, а вы принцесса Коэдская и Гефеестская.
Алан, Виотта… Откуда это все в моей голове? Нет! Не может быть! Не верю я в переселение душ! Наверное, во мне спал дар писателя. Спал, спал и проснулся.
— Где моя сводная сестрица?
— Живет при дворе императора Тиона.
— Надеюсь, ей это по душе. Уж очень сильно она была влюблена в эра Алана. Наверное, они там видятся.
— Вы вспоминаете? — радостно воскликнула Гута.
— Понемногу, — соврала я. — Почему Илэль… мне позволили подняться на Скалу в день восемнадцатилетия? Разве меня не считают Проклятой? А как же Виотта?
Гута помедлила с ответом:
— Не так давно из столицы прибыл пакет от императора Тиона. В нем находилось распоряжение – проверить вас на магию в день вашего восемнадцатилетия. Там говорилось и о Виотте.
— Да, письмо… точно. А ты откуда знаешь, что было в послании? — с подозрением прищурилась я. — Его огласили публично?
— Нет, госпожа, — стушевалась Гута. — Я мыла пол у входа в лабораторию мага Филеаса, где Герард разбил реторту со смердящей жидкостью… жгучей. Вот… — служанка задрала рукав рубашки, и я увидела недавний, плохо заживший шрам, похожий на ожог.
— Ой, извини.
— Ничего, Ваше Высочество. К магу как раз пришел король Брун, они обсуждали письмо императора. Ваша сестра ведь на месяц вас старше. Она фрейлина у императрицы. В день рождения Виотта не смогла выплести даже крошечной ниточки. Император потребовал, чтобы маг вашего отца проверил вас на управление потоками силы.
— Норма-а-ально, — задумчиво протянула я. — Теперь все понятно. Им, конечно, пришлось это не по душе. Меня поэтому пытались опоить какой-то дрянью. У принцессы Илэль есть брат?
К тому, что я говорю о себе в третьем лице Гута, видимо, тоже привыкла:
— Да, госпожа, его зовут Лэй. Он служит на границе, у самой кромки Темного Леса. Его отослал туда король.
— Темный Лес? Звучит страшновато.
— Так и есть, госпожа, — служанка подняла на меня грустные глаза. — Это страшное место. Тьма все время пытается там прорваться.
— Тогда зачем мой отчим послал туда пасынка?
Гута смотрела на меня и молчала.
— Ты ведь знаешь, да?
— Вы даже не представляете, что можно услышать в подвалах и нужниках, — прошептала она. — Я часто убирала в лаборатории мага Филеаса: разбитые реторты, тушки животных… даже трупы лесных тварей. Маг был скрытен, но всего не спрячешь.
— Помоги мне, — попросила я. — Ты единственная, кто тут на моей стороне, кроме мамы, но она вряд ли… поймет. Неизвестно, когда ко мне вернется память. Меня уже пытались отравить, а…
— Да, убить или… — вырвалось у Гуты, — сделать покорной и ослабить дар. У вас же есть еще и врожденная магия, ее немного, но она не позволяла им воспользоваться обычным средством, поэтому Филеас обратился к лесной чаровнице. Снадобье готовилось целых полгода. Госпожа… — служанка вскочила с табурета и рухнула на колени посреди комнаты, — я слишком много говорю. Вам он ничего не сделает, он любит вас, а меня убьет, если узнает.
— Король? — жестко спросила я.
— Да.
— Я никому ничего не скажу, не бойся. Ты не вернешься в подвал. Ты теперь моя личная камеристка. Не отходи от меня, сообщай обо всем. Если боишься…
— Нет, Ваше Высочество! — с некоторым возмущением проговорила Гута, вставая. — Я теперь ничего не боюсь и… виновата перед вами. Ведь я знала, но даже не попыталась вас предупредить… уж слишком боялась. Теперь я буду предана вам всей душой! Я и надеяться не могла стать вашей личной служанкой! Вы даже не представляете, как я вам благодарна.
— Мне полагается тебе что-нибудь платить?
— Нет, госпожа.
— Это несправедливо. Хм… надо как-то решить этот вопрос. Что еще ты знаешь?
— Ваш брат… он старше вас… он вас защищал. Он вообще был против брака вашей матери с королем. Когда вы расцвели… король потерял разум. Он тщательно скрывал это все годы, но я знаю.
— Откуда? — удивилась я. — Я, конечно, понимаю – сортиры, подвал, но…
— Есть один способ, — Гута оглянулась на гобелен на стене и продолжила: — Его Высочество принц Лэй несколько раз обвинил короля Бруна в том, что тот намеренно пытается сделать из вас сумасшедшую.
