Фрери ткнул монстрика в спину и чуть не заработал укус. Существо действительно вертелось, как хотело, за счет того, что мраморные шарики свободно соединялись руной «целое». Однако лишенная возможности перемещаться, нападать и защищаться, тварь злилась.
Ее угольные глазки внезапно вспыхнули двумя живыми огоньками, но тут же потухли. Вероятно, нежить чувствовала, что теряет импульс, и экономила энергию.
Я с нарастающим любопытством заглянула ей в глаза.
— Вы сделали угли несгораемыми? Это материал старшего курса.
— Лина поделилась руной, — гордо отрапортовал Тандус. — Правда, он милый?
«А как похож», — добавила я мысленно.
И заторопилась. Во-первых, замок зазвенел от переливчатого сигнала на перемену, во-вторых, Элеан Нойтус мог в любой момент пройтись по классам с инспекцией и узреть свою маленькую копию, с холодной отстраненностью изучающую стоявших вокруг людей. Это делало ее особенно похожей на оригинал.
— Всем спасибо! Всем по пять баллов! — объявила я, делая вид, что все так и задумывалась. — Фра Ривз, растворите импульс.
Студентка со вздохом поставила руну «затухание». Ивовая змея рассыпалась на веточки. Лина сходила за веником и подмела у стола.
— Ладно, сегодня отчет о работе можете не писать, — с фальшивым сожалением сообщила я. — Урок получился… смазанным. Фэр Фрери, ваша очередь.
Тандус попытался поставить руну на «ископаемого мозгогрыза». Однако мрамор, материал, хорошо сохраняющий остаточный импульс, не дал твари развоплотиться немедленно.
— Оставьте так, — махнула я рукой. — Положу в коробку и заберу с собой. Заодно верну шарики владельцу, когда ЭТО рассыплется.
Камнеедка уже приказала долго жить. В который раз я поймала себя на сожалении. Нежить – не жизнь, ее активность и реакции – последствия применения рун. И все-таки иногда я ощущала некий момент привязанности, инстинктивное желание продлить иллюзорное существование своих творений.
Камни остались на столе как небрежное подтверждение проведенного занятия. На голову мозгогрызки была водружена руна подчинения. Так я могла без членовредительства поместить проект в картонную коробку.
Дома я поставила ее на полку. Квазижизнь упорно шебуршала в коробке, пока я стояла и глядела в пустоту.
Я устала. Эл Нойтус огорчил меня и растревожил. До его появления все шло почти хорошо. У меня имелись мои твари, книги и прогулки, скорый визит родни, тихие зимние вечера перед камином, ужины в «Теплом эле»…
Ужин! Волей Нойтуса моя прекрасная пятничная трапеза в тихом кабачке фэра Билли Рофки грозила превратиться в садистское насилие над желудком. В нашей столовой съедобным был только хлеб да и то не всегда. Не знаю, как выживали студенты, живущие на стипендию. Ближайший к Дроудону «Теплый эль» был им не по карману, это точно.
— Сиди здесь, — грозно велела я коробке.
Та возмущенно задергалась. На полке рядом упала плашмя квадратная тетрадка. Ах, вот ты где, моя магическая книга! Все еще светишься от избытка редких рун, расставленных на страницах для исполнения вписанных желаний.
Я до сих пор гордилась своим детским творением. Благодаря ему мое сердце всегда было спокойно. Даже сейчас… наверное.
Еще раз проверила слабеющего мозгогрыза и вышла из комнаты. Даже переодеваться не стала. Руна для укладки волос снова начала действовать. Не то чтобы я хотела порадовать Эла Нойтуса, но как ни крути стиль рыжей собачки Привратника остался в далеком детстве.
… Ну разумеется, никто не собирался травить нового декана яствами из школьных котелков! Наивная Лили, как ты могла подумать обратное?
Перед Нойтусом выстроились блюда с жареными ребрышками, молодым картофелем, цветной капустой в кляре и разнообразными салатами. Молодой картофель осенью? Не иначе как главный повар разорил теплицы зельеваров, тайно от руководства выделивших грядки (исключительно для личного пользования) под магически ускоренные овощи.
Я плюхнулась на стул напротив Эла и мрачно продемонстрировала ему титульный лист будущего проекта. Пришлось забежать в библиотеку и проинспектировать запасы книг и статей по теме. Заодно проверила, как выглядел настоящий ископаемый мозгогрыз. Не так эффектно, как творение группы Танди, надо отметить.
Элеан Нойтус прожевал кусочек редиса, элегантно промокнул губы салфеткой и удивленным тоном зачитал первые строки титульного листа вслух.
— «Эмпатия в производстве квазижизни, ее влияние на психический баланс и мотивацию адепта»?
— Прекрасная тема, не правда ли? — невозмутимо поинтересовалась я. — Давно хотела заняться чем-нибудь… эмпирическим. Без руководителя такую вершину самой не взять, зато с вами… Мне будут нужны испытуемые. Надеюсь, вы и в этом окажете мне поддержку.
С лицом Нойтуса происходило нечто странное. Верхняя губа и нижние веки странно подергивались, челюсти напряглись. То ли Элеана пробило на нервный тик, то ли на моих глазах – о чудо! – зарождалась улыбка. Первое импонировало мне гораздо больше, однако новый декан успешно справился с лицевыми судорогами и, пожевав губами, мрачно произнес:
— Пишите заявление. Завтра же подпишу и отправлю через личный канал. А пока поужинайте со мной. Фра Биллис, то же самое для моей помощницы, пожалуйста!
Наша подавальщица, корпулентная Фра Биллис, которую ввиду объемов талии и постоянного отсутствия на рабочем месте студенты называли «необходимой», с кислой улыбкой появилась в зале. Сразу стало понятно, что на остатки от ужина Нойтуса у нее были другие планы.
Я хотела отказаться, но молодой картофель завлек меня своими гладкими бочками. Да и погода начала портиться, желание тащиться куда-то под дождем, даже в «Теплый эль», таяло с каждой минутой.
Принявшись за еду, я потихоньку разглядывала Эла Нойтуса. Он переоделся в тонкий свитер и брюки в королевскую клетку и превратился в типичного представителя преподавательской элиты. Если бы не белые волосы, он не привлекал бы к себе особого внимания.
Хотя о чем я говорю? Конечно, привлекал бы! Донди Стипс со всеми его мускулами и модной одеждой смотрелся бы рядом как фермерский бычок рядом с породистым скакуном.
Вот и пара студенток, ковырявших фирменное рагу фра Тибри, с кроликом, тоже, видимо эмпирическим (правда, я несколько раз обнаруживала в тарелке некие вываренные добела косточки, после чего меня неумолимо тянуло проверить целостность коробок с материалами для создания нежити в лаборатории), зачарованно глядели в сторону нового декана, забывая подносить ко рту ложки.
— Как насчет Беатрис Тилпс? — с вызовом в голосе поинтересовалась я. — Она тоже опоздала с прохождением теста.
— Зельевары, третий ранг? Я с ней уже поговорил. Как раз перед вами. Фра Тилпс уже, надеюсь, подала повторное заявление и отправила его срочной почтой, — снисходительно сообщил Нойтус. — Ей перенесут сроки тестирования. Ввиду того, что указ недавний, соискателям пока позволяется сдвигать даты.
— Что? — я с громким звоном уронила вилку в салатницу. — Значит, и я могу? Почему вы мне сразу не сказали?
Эл Нойтус смотрел мимо меня, куда-то далеко, через высокий, от пола, до каменного свода, витраж. Изображенное на нем «Единство Тьмы и Света» светлело, знаменуя восьмой час пополудни.
Луч Часового Ока двигался с башни сквозь четыре здания Дроудона. Я почувствовала, как он прошел через столовую. Через всех нас. С детства до мурашек боялась, что однажды Око обнаружит в замке что-то чужеродное. Или кого-то. Но в последний раз такое случалось полвека назад.
— Я не сказал вам, чтобы вы подумали, — заговорил Эл, когда сияние луча ушло через стены столовой в коридоры первого этажа. — Вы ведь догадались, что я не с пустыми руками сюда явился. И вовсе не затем, чтобы портить вам жизнь. Во-первых, мои полномочия. Я вправе задавать любые вопросы, проводить любые изыскания. Во-вторых, ваши возможности. Как моему лаборанту вам доступны ключи от всех помещений Дроудона и, естественно, результаты моего расследования. У меня тоже есть проект. Когда-то выяснилось, что в подвалах замка имеются слепые зоны. Для Часового Ока они недоступны. Вы ведь тоже здешняя выпускница. Помните, как в подземельях Дроудоне пропадали дети?
— Да, — хрипло ответила я, пытаясь выудить вилку из салата. Пальцы не слушались. — Мы дружили.
— А два года назад погиб молодой преподаватель.
— Его я тоже знала.
— Недавно скончался декан Бенджамин Лоури.
— Но дознаватели…
— Смерть похожа на случайную, — кивнул Нойтус. — Но у меня имеются основания в этом сомневаться. Труп еще здесь, в Дроудоне, в стазисе. Хотите завтра взглянуть?
— Да! То есть…
Почему я так легко поддаюсь на шантаж и клюю на наживки?
— У вас ночь на размышление, — проговорил Элеан, вставая. — Завтра можете написать заявление на перенос даты подтверждения ранга. Вернетесь к обычной жизни. Сможете учиться и после моего отъезда… я здесь ненадолго… претендовать на место декана. А можете стать моим лаборантом, раскрыть секрет эмпатии к некрожизни и обшарить подземелья Дроудона. Решайте, фра Авенлог. В случае отказа я поищу другого помощника. Полагаю, желающие найдутся.
Открыв дверь в комнату, я услышала, как в коробке еле слышно скребется мозгогрыз. Зря я притащила создание к себе: Фо Нойтус явно не собирался инспектировать факультет на выходных, а мне теперь гадай, когда у твари кончится импульс. Ох уж эта эмпатия.
Когда зажглись лампы, на столе появилась корзинка с припрятанным с прошлой вылазки печеньем, а в медном чайнике на магической горелке закипела вода, я, наконец, почувствовала себя если не в своей тарелке, то на краю своего блюдца.
Утром мне наверняка придется глядеть в глаза Бетти. В Абрегоне трудно разминуться. Нет, я ни в чем ее не обвиняю, с ней-то Эл Нойтус в свои игры не играл. Однако она тоже ждала тесты и знала, как я тревожусь. Беатрис не забежала ко мне в аудиторию с предупреждением после визита к новому декану (как это сделала бы я), не прислала вечером «голубя».
Я еще раз проверила почтовый короб в окне – ни одного сообщения. Может, Беатрис рассчитывала, что я, как девочка взрослая, сама справлюсь? Или я опять пытаюсь перенести мои правила дружбы с Анной и Ксаной на ни к чему не обязывающее общение с Бетти.
С другой стороны, благодаря злобному шантажу Эла, я согласилась помогать ему в исследовании подвалов Дроудона. Это ведь всегда было моей целью.
Нойтус рассчитывает найти… Кстати, что он рассчитывает найти в подземелье? Все подвалы давно закрыты решетками и опечатаны. В последний раз в них проникал лишь… покойный Лоури, чей труп меня любезно пригласили осмотреть завтра.
Я подошла к полке и осторожно прислушалась к звукам из коробки. Тишина. Неужели отмучился?
Взяла свою старую магическую тетрадь и уселась у окна пить ромашковый чай. Ксана сейчас посоветовала бы что-нибудь покрепче, а Анна насильно засыпала бы мне в рот один из своих успокаивающих порошков.
Первые записи детским почерком я пролистала. «Хочу, чтобы в мире не было войн и все люди жили щасливо». Вряд ли желание не сбылось из-за ошибки, просто десятилетняя Лили Фо Амаль еще не знала, что в мире, где правит ненасытная жажда денег и власти, детские мечты обречены на поражение.
Вот, нашла. Я провела пальцем по строчкам. Слова вспыхнули голубоватым свечением. Магия была жива, она всегда жила в моей тетради с редкими рунами, питаясь из загадочного неиссякаемого источника. Секрет этой тонкой книжечки не разгадали даже папа с дядей Райаном. У них имелись лишь предположения. Я привыкла считать, что мои крафтовые руны улавливали лунную магию замка.
Нахлынули воспоминания, первые воспоминания девочки, понявшей, как жесток мир.
… Мы стояли во дворе Дроудона. Шел дождь, но никто не двинулся с места даже после слов ректора Юдена о том, что церемония прощания закончена и мы можем расходиться. Я видела профили Анны, невозмутимой, но поджавшей побелевшие губы, и Ксаны, которая не стыдилась своих слез и громко всхлипывала.
Жрец Чернолики опустил в чашу имена детей и обошел ее против часовой стрелки. Монах из храма Белолики налил в свою чашу молоко и мед и вылил подношение на землю, прося Богиню позаботиться о детских душах. Мы поминали Люси, Дэнни и Гроу, детей, пропавших в подвалах Дроудона. Мы впервые почувствовали, что защита замка не так идеальна, как нам всегда казалось.
Поисковики покинули замок накануне. В подземельях Дроудона не осталось ни одного необследованного закутка. Многие в городе, конечно, украдкой шептались о тайных комнатах и порталах в мир фейри, но карта всех четырех подвалов, висевшая в коридоре колледжа с момента исчезновения детей, была от и до заполнена красными крестиками.
Подземелье всегда привлекало лицеистов и студиозусов. Там проводились «ужасные и кровавые» ритуалы посвящения в «тайные» сообщества, в темных нишах тискались влюбленные парочки, и не было лучше места, чтобы ставить запрещенные в помещениях школы эксперименты.
Нас можно было предупреждать, запугивать, лишать ужинов и баллов – каждый рейд в подземелье вспугивал стайку нарушителей. Мы не верили. Мы все считали Дроудон самым безопасным местом на земле. Так и было. Пока не пропали Люси, Денни и Гроу. От них не осталось ничего, даже клочка ткани. Будь это нежить или несчастный случай, искатели что-нибудь да отыскали бы.
После церемонии мы вернулись в комнату без слов и комментариев. Все, что можно, было давно сказано и сделано. Разумеется, наша неразлучная троица пыталась пробраться в подземелье, и нам это даже удалось, однако мы отступили перед неизбежным пониманием: хорошо экипированные взрослые справлялись гораздо лучше, чем три школьницы, пусть и с особыми талантами.
Я проснулась ночью и зажгла свет. Анна и Ксана не спали. Обе молча поднялись с кроватей и наблюдали, как я строю руны и вписываю новое желание в тетрадь: «Клянусь, что не покину замок Дроудон, пока не выясню тайну пропажи наших друзей Люси, Гроу и Денни».
Подруги тоже поставили свои имена под клятвой, однако десять лет спустя в замке оставалась только я. И это казалось мне справедливым. Клятва была моим личным обещанием, а Анна и Ксана лишь гарантировали свою поддержку.
… Ромашковый чай помог. Я крепко спала всю ночь и утро субботы встретила отдохнувшей. Тварь не подавала признаков жизни. Оставалось только выяснить, в какой комнате жил мальчик по имени Крис, владелец мраморных шариков.
Пока пила свежесваренный кофе, накропала список дел на сегодня: зайти в книжную лавку, позвонить родителям, пополнить запасы чая и сладостей.
Внезапно поймала себя на том, что раздраженно прислушиваюсь к монотонному звуку – шелесту, тихому, словно песок в часах. Я осмотрела комнату и обнаружила, что шуршание исходит от полки с коробкой. Один ее угол был аккуратно прогрызен. Дыра росла на моих глазах. В ней угадывалось шевеление. Обрывки картона падали на пол.
— Какого…? — проговорила я, на безопасном расстоянии наклонившись к дыре. — Ты серьезно? Но как?!
Я заранее сплела пальцы в руну и осторожно приоткрыла крышку. Тварь лежала на дне, безжизненно вытянувшись, но еще в целом виде. Должно быть, в коробку забежала мышь. Или…
Мозгогрыз открыл глаза. Они недобро вспыхнули двумя огоньками, и творение команды Тандуса Фрери ощерилось и бросилось мне в лицо.
… Я успела поставить отклоняющую руну, мысленно поблагодарив папины уроки.
Ее угольные глазки внезапно вспыхнули двумя живыми огоньками, но тут же потухли. Вероятно, нежить чувствовала, что теряет импульс, и экономила энергию.
Я с нарастающим любопытством заглянула ей в глаза.
— Вы сделали угли несгораемыми? Это материал старшего курса.
— Лина поделилась руной, — гордо отрапортовал Тандус. — Правда, он милый?
«А как похож», — добавила я мысленно.
И заторопилась. Во-первых, замок зазвенел от переливчатого сигнала на перемену, во-вторых, Элеан Нойтус мог в любой момент пройтись по классам с инспекцией и узреть свою маленькую копию, с холодной отстраненностью изучающую стоявших вокруг людей. Это делало ее особенно похожей на оригинал.
— Всем спасибо! Всем по пять баллов! — объявила я, делая вид, что все так и задумывалась. — Фра Ривз, растворите импульс.
Студентка со вздохом поставила руну «затухание». Ивовая змея рассыпалась на веточки. Лина сходила за веником и подмела у стола.
— Ладно, сегодня отчет о работе можете не писать, — с фальшивым сожалением сообщила я. — Урок получился… смазанным. Фэр Фрери, ваша очередь.
Тандус попытался поставить руну на «ископаемого мозгогрыза». Однако мрамор, материал, хорошо сохраняющий остаточный импульс, не дал твари развоплотиться немедленно.
— Оставьте так, — махнула я рукой. — Положу в коробку и заберу с собой. Заодно верну шарики владельцу, когда ЭТО рассыплется.
Камнеедка уже приказала долго жить. В который раз я поймала себя на сожалении. Нежить – не жизнь, ее активность и реакции – последствия применения рун. И все-таки иногда я ощущала некий момент привязанности, инстинктивное желание продлить иллюзорное существование своих творений.
Камни остались на столе как небрежное подтверждение проведенного занятия. На голову мозгогрызки была водружена руна подчинения. Так я могла без членовредительства поместить проект в картонную коробку.
Дома я поставила ее на полку. Квазижизнь упорно шебуршала в коробке, пока я стояла и глядела в пустоту.
Я устала. Эл Нойтус огорчил меня и растревожил. До его появления все шло почти хорошо. У меня имелись мои твари, книги и прогулки, скорый визит родни, тихие зимние вечера перед камином, ужины в «Теплом эле»…
Ужин! Волей Нойтуса моя прекрасная пятничная трапеза в тихом кабачке фэра Билли Рофки грозила превратиться в садистское насилие над желудком. В нашей столовой съедобным был только хлеб да и то не всегда. Не знаю, как выживали студенты, живущие на стипендию. Ближайший к Дроудону «Теплый эль» был им не по карману, это точно.
— Сиди здесь, — грозно велела я коробке.
Та возмущенно задергалась. На полке рядом упала плашмя квадратная тетрадка. Ах, вот ты где, моя магическая книга! Все еще светишься от избытка редких рун, расставленных на страницах для исполнения вписанных желаний.
Я до сих пор гордилась своим детским творением. Благодаря ему мое сердце всегда было спокойно. Даже сейчас… наверное.
Еще раз проверила слабеющего мозгогрыза и вышла из комнаты. Даже переодеваться не стала. Руна для укладки волос снова начала действовать. Не то чтобы я хотела порадовать Эла Нойтуса, но как ни крути стиль рыжей собачки Привратника остался в далеком детстве.
… Ну разумеется, никто не собирался травить нового декана яствами из школьных котелков! Наивная Лили, как ты могла подумать обратное?
Перед Нойтусом выстроились блюда с жареными ребрышками, молодым картофелем, цветной капустой в кляре и разнообразными салатами. Молодой картофель осенью? Не иначе как главный повар разорил теплицы зельеваров, тайно от руководства выделивших грядки (исключительно для личного пользования) под магически ускоренные овощи.
Я плюхнулась на стул напротив Эла и мрачно продемонстрировала ему титульный лист будущего проекта. Пришлось забежать в библиотеку и проинспектировать запасы книг и статей по теме. Заодно проверила, как выглядел настоящий ископаемый мозгогрыз. Не так эффектно, как творение группы Танди, надо отметить.
Элеан Нойтус прожевал кусочек редиса, элегантно промокнул губы салфеткой и удивленным тоном зачитал первые строки титульного листа вслух.
— «Эмпатия в производстве квазижизни, ее влияние на психический баланс и мотивацию адепта»?
— Прекрасная тема, не правда ли? — невозмутимо поинтересовалась я. — Давно хотела заняться чем-нибудь… эмпирическим. Без руководителя такую вершину самой не взять, зато с вами… Мне будут нужны испытуемые. Надеюсь, вы и в этом окажете мне поддержку.
С лицом Нойтуса происходило нечто странное. Верхняя губа и нижние веки странно подергивались, челюсти напряглись. То ли Элеана пробило на нервный тик, то ли на моих глазах – о чудо! – зарождалась улыбка. Первое импонировало мне гораздо больше, однако новый декан успешно справился с лицевыми судорогами и, пожевав губами, мрачно произнес:
— Пишите заявление. Завтра же подпишу и отправлю через личный канал. А пока поужинайте со мной. Фра Биллис, то же самое для моей помощницы, пожалуйста!
Наша подавальщица, корпулентная Фра Биллис, которую ввиду объемов талии и постоянного отсутствия на рабочем месте студенты называли «необходимой», с кислой улыбкой появилась в зале. Сразу стало понятно, что на остатки от ужина Нойтуса у нее были другие планы.
Я хотела отказаться, но молодой картофель завлек меня своими гладкими бочками. Да и погода начала портиться, желание тащиться куда-то под дождем, даже в «Теплый эль», таяло с каждой минутой.
Принявшись за еду, я потихоньку разглядывала Эла Нойтуса. Он переоделся в тонкий свитер и брюки в королевскую клетку и превратился в типичного представителя преподавательской элиты. Если бы не белые волосы, он не привлекал бы к себе особого внимания.
Хотя о чем я говорю? Конечно, привлекал бы! Донди Стипс со всеми его мускулами и модной одеждой смотрелся бы рядом как фермерский бычок рядом с породистым скакуном.
Вот и пара студенток, ковырявших фирменное рагу фра Тибри, с кроликом, тоже, видимо эмпирическим (правда, я несколько раз обнаруживала в тарелке некие вываренные добела косточки, после чего меня неумолимо тянуло проверить целостность коробок с материалами для создания нежити в лаборатории), зачарованно глядели в сторону нового декана, забывая подносить ко рту ложки.
— Как насчет Беатрис Тилпс? — с вызовом в голосе поинтересовалась я. — Она тоже опоздала с прохождением теста.
— Зельевары, третий ранг? Я с ней уже поговорил. Как раз перед вами. Фра Тилпс уже, надеюсь, подала повторное заявление и отправила его срочной почтой, — снисходительно сообщил Нойтус. — Ей перенесут сроки тестирования. Ввиду того, что указ недавний, соискателям пока позволяется сдвигать даты.
— Что? — я с громким звоном уронила вилку в салатницу. — Значит, и я могу? Почему вы мне сразу не сказали?
Эл Нойтус смотрел мимо меня, куда-то далеко, через высокий, от пола, до каменного свода, витраж. Изображенное на нем «Единство Тьмы и Света» светлело, знаменуя восьмой час пополудни.
Луч Часового Ока двигался с башни сквозь четыре здания Дроудона. Я почувствовала, как он прошел через столовую. Через всех нас. С детства до мурашек боялась, что однажды Око обнаружит в замке что-то чужеродное. Или кого-то. Но в последний раз такое случалось полвека назад.
— Я не сказал вам, чтобы вы подумали, — заговорил Эл, когда сияние луча ушло через стены столовой в коридоры первого этажа. — Вы ведь догадались, что я не с пустыми руками сюда явился. И вовсе не затем, чтобы портить вам жизнь. Во-первых, мои полномочия. Я вправе задавать любые вопросы, проводить любые изыскания. Во-вторых, ваши возможности. Как моему лаборанту вам доступны ключи от всех помещений Дроудона и, естественно, результаты моего расследования. У меня тоже есть проект. Когда-то выяснилось, что в подвалах замка имеются слепые зоны. Для Часового Ока они недоступны. Вы ведь тоже здешняя выпускница. Помните, как в подземельях Дроудоне пропадали дети?
— Да, — хрипло ответила я, пытаясь выудить вилку из салата. Пальцы не слушались. — Мы дружили.
— А два года назад погиб молодой преподаватель.
— Его я тоже знала.
— Недавно скончался декан Бенджамин Лоури.
— Но дознаватели…
— Смерть похожа на случайную, — кивнул Нойтус. — Но у меня имеются основания в этом сомневаться. Труп еще здесь, в Дроудоне, в стазисе. Хотите завтра взглянуть?
— Да! То есть…
Почему я так легко поддаюсь на шантаж и клюю на наживки?
— У вас ночь на размышление, — проговорил Элеан, вставая. — Завтра можете написать заявление на перенос даты подтверждения ранга. Вернетесь к обычной жизни. Сможете учиться и после моего отъезда… я здесь ненадолго… претендовать на место декана. А можете стать моим лаборантом, раскрыть секрет эмпатии к некрожизни и обшарить подземелья Дроудона. Решайте, фра Авенлог. В случае отказа я поищу другого помощника. Полагаю, желающие найдутся.
Глава 5
Открыв дверь в комнату, я услышала, как в коробке еле слышно скребется мозгогрыз. Зря я притащила создание к себе: Фо Нойтус явно не собирался инспектировать факультет на выходных, а мне теперь гадай, когда у твари кончится импульс. Ох уж эта эмпатия.
Когда зажглись лампы, на столе появилась корзинка с припрятанным с прошлой вылазки печеньем, а в медном чайнике на магической горелке закипела вода, я, наконец, почувствовала себя если не в своей тарелке, то на краю своего блюдца.
Утром мне наверняка придется глядеть в глаза Бетти. В Абрегоне трудно разминуться. Нет, я ни в чем ее не обвиняю, с ней-то Эл Нойтус в свои игры не играл. Однако она тоже ждала тесты и знала, как я тревожусь. Беатрис не забежала ко мне в аудиторию с предупреждением после визита к новому декану (как это сделала бы я), не прислала вечером «голубя».
Я еще раз проверила почтовый короб в окне – ни одного сообщения. Может, Беатрис рассчитывала, что я, как девочка взрослая, сама справлюсь? Или я опять пытаюсь перенести мои правила дружбы с Анной и Ксаной на ни к чему не обязывающее общение с Бетти.
С другой стороны, благодаря злобному шантажу Эла, я согласилась помогать ему в исследовании подвалов Дроудона. Это ведь всегда было моей целью.
Нойтус рассчитывает найти… Кстати, что он рассчитывает найти в подземелье? Все подвалы давно закрыты решетками и опечатаны. В последний раз в них проникал лишь… покойный Лоури, чей труп меня любезно пригласили осмотреть завтра.
Я подошла к полке и осторожно прислушалась к звукам из коробки. Тишина. Неужели отмучился?
Взяла свою старую магическую тетрадь и уселась у окна пить ромашковый чай. Ксана сейчас посоветовала бы что-нибудь покрепче, а Анна насильно засыпала бы мне в рот один из своих успокаивающих порошков.
Первые записи детским почерком я пролистала. «Хочу, чтобы в мире не было войн и все люди жили щасливо». Вряд ли желание не сбылось из-за ошибки, просто десятилетняя Лили Фо Амаль еще не знала, что в мире, где правит ненасытная жажда денег и власти, детские мечты обречены на поражение.
Вот, нашла. Я провела пальцем по строчкам. Слова вспыхнули голубоватым свечением. Магия была жива, она всегда жила в моей тетради с редкими рунами, питаясь из загадочного неиссякаемого источника. Секрет этой тонкой книжечки не разгадали даже папа с дядей Райаном. У них имелись лишь предположения. Я привыкла считать, что мои крафтовые руны улавливали лунную магию замка.
Нахлынули воспоминания, первые воспоминания девочки, понявшей, как жесток мир.
… Мы стояли во дворе Дроудона. Шел дождь, но никто не двинулся с места даже после слов ректора Юдена о том, что церемония прощания закончена и мы можем расходиться. Я видела профили Анны, невозмутимой, но поджавшей побелевшие губы, и Ксаны, которая не стыдилась своих слез и громко всхлипывала.
Жрец Чернолики опустил в чашу имена детей и обошел ее против часовой стрелки. Монах из храма Белолики налил в свою чашу молоко и мед и вылил подношение на землю, прося Богиню позаботиться о детских душах. Мы поминали Люси, Дэнни и Гроу, детей, пропавших в подвалах Дроудона. Мы впервые почувствовали, что защита замка не так идеальна, как нам всегда казалось.
Поисковики покинули замок накануне. В подземельях Дроудона не осталось ни одного необследованного закутка. Многие в городе, конечно, украдкой шептались о тайных комнатах и порталах в мир фейри, но карта всех четырех подвалов, висевшая в коридоре колледжа с момента исчезновения детей, была от и до заполнена красными крестиками.
Подземелье всегда привлекало лицеистов и студиозусов. Там проводились «ужасные и кровавые» ритуалы посвящения в «тайные» сообщества, в темных нишах тискались влюбленные парочки, и не было лучше места, чтобы ставить запрещенные в помещениях школы эксперименты.
Нас можно было предупреждать, запугивать, лишать ужинов и баллов – каждый рейд в подземелье вспугивал стайку нарушителей. Мы не верили. Мы все считали Дроудон самым безопасным местом на земле. Так и было. Пока не пропали Люси, Денни и Гроу. От них не осталось ничего, даже клочка ткани. Будь это нежить или несчастный случай, искатели что-нибудь да отыскали бы.
После церемонии мы вернулись в комнату без слов и комментариев. Все, что можно, было давно сказано и сделано. Разумеется, наша неразлучная троица пыталась пробраться в подземелье, и нам это даже удалось, однако мы отступили перед неизбежным пониманием: хорошо экипированные взрослые справлялись гораздо лучше, чем три школьницы, пусть и с особыми талантами.
Я проснулась ночью и зажгла свет. Анна и Ксана не спали. Обе молча поднялись с кроватей и наблюдали, как я строю руны и вписываю новое желание в тетрадь: «Клянусь, что не покину замок Дроудон, пока не выясню тайну пропажи наших друзей Люси, Гроу и Денни».
Подруги тоже поставили свои имена под клятвой, однако десять лет спустя в замке оставалась только я. И это казалось мне справедливым. Клятва была моим личным обещанием, а Анна и Ксана лишь гарантировали свою поддержку.
… Ромашковый чай помог. Я крепко спала всю ночь и утро субботы встретила отдохнувшей. Тварь не подавала признаков жизни. Оставалось только выяснить, в какой комнате жил мальчик по имени Крис, владелец мраморных шариков.
Пока пила свежесваренный кофе, накропала список дел на сегодня: зайти в книжную лавку, позвонить родителям, пополнить запасы чая и сладостей.
Внезапно поймала себя на том, что раздраженно прислушиваюсь к монотонному звуку – шелесту, тихому, словно песок в часах. Я осмотрела комнату и обнаружила, что шуршание исходит от полки с коробкой. Один ее угол был аккуратно прогрызен. Дыра росла на моих глазах. В ней угадывалось шевеление. Обрывки картона падали на пол.
— Какого…? — проговорила я, на безопасном расстоянии наклонившись к дыре. — Ты серьезно? Но как?!
Я заранее сплела пальцы в руну и осторожно приоткрыла крышку. Тварь лежала на дне, безжизненно вытянувшись, но еще в целом виде. Должно быть, в коробку забежала мышь. Или…
Мозгогрыз открыл глаза. Они недобро вспыхнули двумя огоньками, и творение команды Тандуса Фрери ощерилось и бросилось мне в лицо.
… Я успела поставить отклоняющую руну, мысленно поблагодарив папины уроки.
