- У нас либеральные законы, - кивнул Бенедикт, имеющий к этому наследнику непосредственное отношение.
- Аделаида Роанкаль, если она и в самом деле жива, скорее всего уехала на Амулет. Но сам факт ее участия, жива она, или мертва, не важно, нарушает хрупкое равновесие между Виттанией и Киламом.
- Это и ужу понятно, - грубовато высказался Бенедикт.
- Я разъясняю Келе, дабы она не похромала, очертя голову, на подвиги. Что касается равновесия, на Амулете оно уже нарушено. Старая знать и ведьмы имеют зуб на Империю. У Ниддинга с Долиной охлаждение в отношениях. После убийства Константина ведьм в Империи ненавидят еще сильнее, и нежная дружба Александра с этой Эмили Стоуэр — просто вишенка на верхушке пирожного. Неосторожное движение, и весь карточный домик мировой политики рассыплется.
- Именно поэтому, - кивнул Сашель, - мы и будем действовать тайно.
- Последний раз, когда ты действовал тайно, дядя, - напомнил Арвиджен, - ты стал канцлером.
Сашель словно и не слышал его. Подперев щеку рукой, он в глубокой задумчивости смотрел на огонь в очаге. Когда дядя что-то задумывал… Арвиджен побаивался его. Потом Сашель встал, вытащил откуда-то резную шкатулку, запечатанную магическим замком, нарисовал затейливый символ и откинул крышку. Внутри лежал ворох листов коля, пожелтевших от времени.
- Одну часть мне передала в свое время Элиза. Вторую разыскала в Киламе малышка Нимуэ. Третий фрагмент хранился у Базиля в Стаге. Зная Келу… - Сашель нахмурился. - Она сказала «друзья». Что-то она наверняка отослала на родину, Князю или родне. Донтаги до сих пор живут в Ниддинге, не говоря уже о многочисленных дальних родичах. Ее троюродный брат, кстати — последний из ниддингских Адмаров — уехал в Килам. Видимо так записи и оказались здесь, и минимум — три части.
- Значит, могут сыскаться еще? - спросил Арвиджен.
Сашель сощурился.
- Хочешь съездить?
- Я пользуюсь бешеной популярностью в Киламе. - проворчал аспид.
- Как и все мы. Я бы предпочел отправить тебя. В Ниддинге от тебя не будет толку, Бену же лучше остаться в столице. К тому же…
прежде, чем Сашель заговорил о Лизе, Арвиджен оборвал его.
- Я бы предпочел вообще ни во что не лезть.
- Вот как? - опасным тоном уточнил Сашель.
Арвиджен поежился. Дядя был настроен спасать мир, и кто знает, что он собирался разрушить по пути. К счастью, его внимание отвлекла ведьма.
- Я поеду в Ниддинг. У меня связи при княжеском дворе, да и родственники, если на то пошло.
- Тогда я еду с тобой, - встрял Рирдан.
Амулетцы обменялись мрачными взглядами. Отчего-то все потомки Сашеля унаследовали непростые отношения с возлюбленными. Словно родовое проклятие какое-то. Или вирус.
Сашель прервал назревающую сцену жизнерадостным:
- Отлино! Кела, мэти Рирдан, на вас Ниддинг и Долина. Джен, надеюсь, ты сладишь с Южным Киламом. Северный я возьму на себя. Я там уже бывал. Бенедикт, ты не мог бы вернуться в Империю?
- Но…
Сашель не дал племяннику опомниться и быстро проговорил:
- За Габриэлой присмотрит Рханкаф, не зря же я его будил. А с этими убийствами и Вир может разобраться.
- Что мы ищем? - спросил Арвиджен, привычно ожидающий подвоха.
- Бумаги.
- И, конечно же, - хмыкнул Рирдан, - мы между делом выясняем, чего хотят Ниддинг, Килам, Долина и Империя.
- Это не первоочередная задача, - соврал Сашель. - Можем мы начать завтра? Утром я схожу в банк и профинансирую операцию.
Если уж Сашель заговорил о деньгах, беседу можно было считать оконченной. Арвиджен спрыгнул со стола и, пробормотав «соберу вещи», поднялся наверх.
У Сашеля все было очень просто. Словно вся его жизнь состояла из череды удачных совпадений и благоприятных обстоятельств. Он не унывал и оставался легким на подъем. И даже сейчас, хотя Арвиджен и видел в дяде страх, тот смывался бесконечным потоком энтузиазма. А вот Арвиджен не переставал бояться. Он знал людское коварство, теперь подкрепленное колдовскими силами.
Толкнув дверь в комнату, Арвиджен оглядел смятую постель. Лиза не потрудилась заправить ее, когда уходила. В воздухе слабо пахло духами. Арвиджен распахнул окно, стремясь избавиться от назойливого запаха. Потом вытащил сумку и начал собираться. Сашель решил, что нужно ехать в Килам. Что ж, он возражать не станет. Если подумать, туда ему и надо.
Поезд остановился у станции с поэтическим названием «Марьена Пустынь». Людей в вагоне почти не осталось, а со всего поезда на платформу сошли кроме Лизы всего четверо. Марьена Пустынь располагалась в нескольких часах езды от границы и была по сути последним населенным пунктом (даже слово «городок» было бы преувеличением), где открыто применялась магия. От столицы, презрев все законы природы, поезд доезжал часов за пять, а дальше время и пространство медленно тянулось к горизонту. Видно было, как пылит дорога в красноватом закатном свете.
Городок ютился на небольшом пяточке земли между пустыней и столь же безжизненной степью. Далеко на горизонте темнел лес, но здесь о нем напоминали только кривые акации, растущие по краю дороги. Скорее кустарники, чем деревья. Дома здесь строились из камня и штукатурились по киламскому обычаю, разве что не раскрашивались, как это было принято у соседей, яркими красками.
Здесь была всего одна гостиница: низкое вытянутое одноэтажное здание с ярко-оранжевой дверью и красной черепичной крышей. Слева от нее стояло здание почты, служившее также и таможней, и первым делом Лиза зашла сюда. У нее при себе было государственное удостоверение, заменяющее визу, а также заверенное посольской печатью письмо госпожи Роанкаль. За прилавком, заставленным проволочными корзинками с не слишком свежей прессой обоих государств и стойками с открытками, марками и праздничными конвертами, скучала сухощавая женщина, совершенно неопределенного возраста, седая, а может — альбиноска. В одной из корзин лежало ее рыхлое вязание. Смерив Лизу сонным взглядом, почтальонша вернулась к куда более пристальному изучению схемы в журнале по рукоделию.
- Извините… - Лиза перегнулась через стойку. - Как мне оформить выезд за границу? Мне нужно в краткий срок попасть в Килам.
Почтальонша подняла на нее мутные глаза.
- Вы должны оформить визу в посольстве, оплатить пошлину и ждать разрешения, - и вновь опустила взгляд, пробормотав отчего-то мстительно: - Срок ожидания может растянутся до трех месяцев.
Строго говоря, у Виттании и Килама был безвизовый режим, и декларированная немалым количеством договоров открытая граница. На деле же киламцы до того не любили змеев, что для любых носителей «проклятой крови» пересечение границы без рекомендательных писем было просто опасно. Собственно, у Лизы такое письмо было, как и аналог визы, но перед почтальоншей она почему-то оробела, да еще спину прострелила резкая, хотя кратковременная боль. Руки дрожали, когда она вытаскивала удостоверение и письмо госпожи Роанкаль. Почтальонша, вошедшая окончательно в роль суровой таможенницы, пристально разглядывала бумаги минут десять. Лиза все это время переминалась с ноги на ногу. Ее начали одолевать беспричинный страх и усталость.
- Вроде в порядке, - неохотно признала почтальонша-таможеница, не найдя, к чему придраться, извлекла из-под прилавка лист и вооружилась старомодной перьевой ручкой. - Имя?
Лиза, испытывающая со времен своего приютского детства неприязнь к формальностям, с трудом подавила желание огрызнуться, что вот оно, написано в бумагах.
- Уатамер Лиза, 540 год рождения, Рюнцэ.
- Цель визита в Килам?
Лиза задумалась. Правду говорить было, прямо говоря, неловко и неуметно, и причину пришлось выдумывать буквально на ходу.
- Историческое и культурологическое исследование.
- Сотрудника королевской полиции? - нахмурилась таможенница.
Действительно, нелепо вышло. Лиза смутилась.
- Я в отпуске.
Таможенница смерила ее очередным полным недоверия взглядом, но все же застрочила на листе, заполняя вопросы. Наконец она почти с остервенением шлепнула пограничную печать — квадратную, с причудливой надписью на виттанийском и на киламском — и вернулась к своей схеме.
Забрав бумаги, Лиза вышла на пыльную улицу. Было жарко, осень и не думала подступать к Марьене пустыни, а про Килам и вовсе забыла. Садящееся за горизонт солнце было кроваво-красным. Лиза поежилась. В этом цвете ей виделось нечто зловещее. Как пожар: горелый пирог, паленая чешуя и обожженные, свернувшиеся обои. Лиза тряхнула головой. Нет, Ледяные Гробницы выморозили у нее из памяти тот кошмар, теперь у нее есть новый, куда более насущный. Теперь нужно бороться за жизнь.
Лиза решительно пересекла улицу, поднялась по старой деревянной лестнице и постучала в окошко кассы.
- Есть билеты в Бронингеф?
Из окошка высунулся крючковатый нос, под которым обнаружились неожиданно мясистые красные губы, влажные то ли от жира, то ли от дешевой помады.
- Никаких поездов до конца недели.
Лизе показалось — она попала в страшную сказку, вроде тех, что писала лет сто назад леди Ферран: с карликами, говорящими куклами, железными драконами и песчаными великанами. Моет быть, дело было в тех самых галлюцинациях, которые ей обещала госпожа Роанкаль?
- Послушайте, это же главный таможенный пункт! Как это, в конце недели?
- Последний поезд. - сообщили влажные губы, - ушел сегодня с утра. Следующий будет через четыре дня. В связи с песчаными бурями с октября по апрель рекомендовано пользоваться морским путем через Элу.
- П-постойте, у меня нет времени! - Лиза представила, как мчится через всю страну в Элу. Даже при магической поддержке задача почти непосильная. А потом еще плывет вдоль берега, пока не застрянет где-нибудь из-за штормов или мертвого штиля. Что за сезон! На суше — бури, на море — бури!
- Можете найти проводника, - посоветовали губы. - Завтра их тут немало соберется. За приличествующую мзду отведут хоть к бесам в преисподнюю.
Опустив плечи, Лиза медленно сошла вниз на тротуар. В благоприятный исход дела верилось все меньше. Боль, ударившая в спину, заставила ее замереть. Сумка полетела в пыль.
В конце улицы стояла почти бесплотная черная фигура и махала ей рукой, в которой был зажат нож. Пахло подгорелым яблочным пирогом.
* * *
Проснувшись с тяжелой, гудящей головой, Одри не без труда выбралась из-под одеяла. Оно — лоскутное, украшенное вышивкой — придавливало ее подобно могильному камню. Да и из-за того, что спала она одетой, Одри себя чувствовала разбитой. Поднявшись, она, пошатываясь, спустилась вниз и окунулась в неожиданную суматоху. Казалось на первый взгляд, что весь Рюнцэ собрался в таверне Сашеля Линарда, чтобы погалдеть. Потом Одри сообразила, что людей совсем немного: сам Линард, амулетцы и Бенедикт Тричент, малознакомый племянник. Арвиджена нигде не было видно, но надеяться, что он отправился на поиски Лизы, Одри не смела.
- Что-то случилось? - спросила она.
Линард сунул ей в руки кружку, от которой пряно пахло фрианкаром, имбирем и перцем.
- Подделывала когда-нибудь подпись вашего декана?
- Что, простите?
- А главного судьи?
Одри поняла, что, судя по всему, еще не проснулась. По крайней мере, в происходящем было нечто бесконечно фантасмагоричное. Глоток Фрианкара, горячего и пряного, совсем не помог; лишь наоборот — затуманил голову.
- Посиди в стороне, - посоветовал Линард, и тотчас же умчался к столам. - Да, берите же вы, не стесняйтесь! Деньги существуют, чтобы их тратить.
Одри присела на край кресла, пытаясь держаться подальше от суматохи, и спросила у опустившегося рядом Бенедикта Тричента:
- Что происходит?
- Дядя финансирует тайную международную операцию.
- П-простите?
- Ты еще не знакома с этой стороной Сашеля? - Бенедикт хмыкнул. - Он увлекается шпионажем. Ради мира во всем мире.
- То есть?
Бенедикт только отмахнулся. Пробегавший мимо Линард сунул в руки Одри тарелку с печеньем и убежал опять, притом, в совершенно непонятном направлении. Одри оставила всяческие попытки вникнуть в происходящее.
- Арви поехал а юг, ушел вскоре после рассвета, забрав ключи.
Одри обернулась. Бенедикт Тричент улыбнулся ей ободряюще.
- Он разыщет вашу подругу, раз считает это нужным.
- Спасибо, - кивнула Одри. Легче ей при этом не стало. Тревога за Лизу мешалась с другим каким-то, прячущим, подспудным страхом.
Она допила фрианкар, наблюдая за сборами. Амулетцы не то, чтобы переругивались; на самом деле они почти не раскрывали рта, но между ними словно проходили разряды электричества. В самом худшем смысле. Бенедикт Тричент не двигался с места, умудряясь при этом быть третейским судьей во всех возникающих и даже еще назревающих спорах. Один Линард юлой вертелся, умудряясь быть всюду одновременно, и не забывать при этом подкладывать на тарелку Одри какую-нибудь еду. Он ее доставал буквально из воздуха.
Наконец деньги — никогда Одри не видела столько новеньких, словно только что отпечатанных банкнот — были поделены, сумки собраны, а бумаги самого официального вида подписаны.
- Присядем на дорожку, - объявил Линард и первый опустился на край стола рядом с Одри. - Как пользоваться коробкой для писем поняли?
Амулетская ведьма закатила глаза.
- С первого раза.
- Мало ли, - хмыкнул Линард. - Там не у кого будет спросить. В неприятности не лезть, противников не провоцировать. Ваша цель: ледяные иглы и записи Келы. Почуете опасность, в порт и первым же кораблем сюда, в Виттанию.
Амулетцы заученно кивнули. Поболтав ногами, придумывая новые инструкции, Линард так ничего и не надумал и в конце концов пожал плечами.
- Будьте осторожнее.
- Будем, будем, - пообещал Рирдан, поднимаясь. - пошли, Кела. Опоздаем на корабль, будем добираться вплавь.
Ведьма поднялась, но Линард поймал ее за запястье и что-то вложил в ладонь.
- Оберег.
- Спасибо.
Проводив амулетцев до дверей, Линард развернулся и оглушительно хлопнул в ладоши.
- Ну?
- Я во дворец, - Бенедикт Тричент сокрушенно покачал головой. - Надо еще придумать, почему я опять уезжаю.
- Уверен, ты выкрутишься, - хмыкнул Линард, хлопнул племянника по спине и вплотную подошел к Одри. - Ну а ты остаешься за старшую.
- То есть? - переспросила Одри, как всегда не поспевающая за Линардом. Сложно было понять ход его мыслей.
- Мне нужно уехать, - змей снова принялся носиться по дому, теперь уже собирая собственные вещи. В сумку летело, кажется, все подряд. - Ненадолго, по делам. Ты в наше отсутствие присмотришь за таверной, не возвращаться же тебе в квартиру.
Одри покачала головой. Она решительно не понимала ход мыслей Линарда; не понимала, что происходит. Вместе с тем то, что можно было назвать дурным предчувствием, заставило ее переступить дорогу аспиду.
- Я поеду с вами. А таверну можно просто запереть.
Линард подошел вплотную, нос к носу в самом буквальном смысле слова. Одри стало не по себе из-за пронзительного, строгого и очень старого взгляда.
- Какой от тебя прок, Адриенна Льюис? Что хорошего ты можешь сделать?
Одри сглотнула. Да, она себя чувствовала никчемной, всеми брошенной. Саффрон, оказавшаяся ко всему еще и предательницей, исчезла. Лиза сбежала и затерялась где-то на пути в Южный Килам. Одри осталась в одиночестве, в полнейшей пустоте. Никчемная. Бесполезная.
- Вероятно, никакой. Я ничего не могу сделать. - сухо сказала Одри.
- Аделаида Роанкаль, если она и в самом деле жива, скорее всего уехала на Амулет. Но сам факт ее участия, жива она, или мертва, не важно, нарушает хрупкое равновесие между Виттанией и Киламом.
- Это и ужу понятно, - грубовато высказался Бенедикт.
- Я разъясняю Келе, дабы она не похромала, очертя голову, на подвиги. Что касается равновесия, на Амулете оно уже нарушено. Старая знать и ведьмы имеют зуб на Империю. У Ниддинга с Долиной охлаждение в отношениях. После убийства Константина ведьм в Империи ненавидят еще сильнее, и нежная дружба Александра с этой Эмили Стоуэр — просто вишенка на верхушке пирожного. Неосторожное движение, и весь карточный домик мировой политики рассыплется.
- Именно поэтому, - кивнул Сашель, - мы и будем действовать тайно.
- Последний раз, когда ты действовал тайно, дядя, - напомнил Арвиджен, - ты стал канцлером.
Сашель словно и не слышал его. Подперев щеку рукой, он в глубокой задумчивости смотрел на огонь в очаге. Когда дядя что-то задумывал… Арвиджен побаивался его. Потом Сашель встал, вытащил откуда-то резную шкатулку, запечатанную магическим замком, нарисовал затейливый символ и откинул крышку. Внутри лежал ворох листов коля, пожелтевших от времени.
- Одну часть мне передала в свое время Элиза. Вторую разыскала в Киламе малышка Нимуэ. Третий фрагмент хранился у Базиля в Стаге. Зная Келу… - Сашель нахмурился. - Она сказала «друзья». Что-то она наверняка отослала на родину, Князю или родне. Донтаги до сих пор живут в Ниддинге, не говоря уже о многочисленных дальних родичах. Ее троюродный брат, кстати — последний из ниддингских Адмаров — уехал в Килам. Видимо так записи и оказались здесь, и минимум — три части.
- Значит, могут сыскаться еще? - спросил Арвиджен.
Сашель сощурился.
- Хочешь съездить?
- Я пользуюсь бешеной популярностью в Киламе. - проворчал аспид.
- Как и все мы. Я бы предпочел отправить тебя. В Ниддинге от тебя не будет толку, Бену же лучше остаться в столице. К тому же…
прежде, чем Сашель заговорил о Лизе, Арвиджен оборвал его.
- Я бы предпочел вообще ни во что не лезть.
- Вот как? - опасным тоном уточнил Сашель.
Арвиджен поежился. Дядя был настроен спасать мир, и кто знает, что он собирался разрушить по пути. К счастью, его внимание отвлекла ведьма.
- Я поеду в Ниддинг. У меня связи при княжеском дворе, да и родственники, если на то пошло.
- Тогда я еду с тобой, - встрял Рирдан.
Амулетцы обменялись мрачными взглядами. Отчего-то все потомки Сашеля унаследовали непростые отношения с возлюбленными. Словно родовое проклятие какое-то. Или вирус.
Сашель прервал назревающую сцену жизнерадостным:
- Отлино! Кела, мэти Рирдан, на вас Ниддинг и Долина. Джен, надеюсь, ты сладишь с Южным Киламом. Северный я возьму на себя. Я там уже бывал. Бенедикт, ты не мог бы вернуться в Империю?
- Но…
Сашель не дал племяннику опомниться и быстро проговорил:
- За Габриэлой присмотрит Рханкаф, не зря же я его будил. А с этими убийствами и Вир может разобраться.
- Что мы ищем? - спросил Арвиджен, привычно ожидающий подвоха.
- Бумаги.
- И, конечно же, - хмыкнул Рирдан, - мы между делом выясняем, чего хотят Ниддинг, Килам, Долина и Империя.
- Это не первоочередная задача, - соврал Сашель. - Можем мы начать завтра? Утром я схожу в банк и профинансирую операцию.
Если уж Сашель заговорил о деньгах, беседу можно было считать оконченной. Арвиджен спрыгнул со стола и, пробормотав «соберу вещи», поднялся наверх.
У Сашеля все было очень просто. Словно вся его жизнь состояла из череды удачных совпадений и благоприятных обстоятельств. Он не унывал и оставался легким на подъем. И даже сейчас, хотя Арвиджен и видел в дяде страх, тот смывался бесконечным потоком энтузиазма. А вот Арвиджен не переставал бояться. Он знал людское коварство, теперь подкрепленное колдовскими силами.
Толкнув дверь в комнату, Арвиджен оглядел смятую постель. Лиза не потрудилась заправить ее, когда уходила. В воздухе слабо пахло духами. Арвиджен распахнул окно, стремясь избавиться от назойливого запаха. Потом вытащил сумку и начал собираться. Сашель решил, что нужно ехать в Килам. Что ж, он возражать не станет. Если подумать, туда ему и надо.
Глава пятая
Поезд остановился у станции с поэтическим названием «Марьена Пустынь». Людей в вагоне почти не осталось, а со всего поезда на платформу сошли кроме Лизы всего четверо. Марьена Пустынь располагалась в нескольких часах езды от границы и была по сути последним населенным пунктом (даже слово «городок» было бы преувеличением), где открыто применялась магия. От столицы, презрев все законы природы, поезд доезжал часов за пять, а дальше время и пространство медленно тянулось к горизонту. Видно было, как пылит дорога в красноватом закатном свете.
Городок ютился на небольшом пяточке земли между пустыней и столь же безжизненной степью. Далеко на горизонте темнел лес, но здесь о нем напоминали только кривые акации, растущие по краю дороги. Скорее кустарники, чем деревья. Дома здесь строились из камня и штукатурились по киламскому обычаю, разве что не раскрашивались, как это было принято у соседей, яркими красками.
Здесь была всего одна гостиница: низкое вытянутое одноэтажное здание с ярко-оранжевой дверью и красной черепичной крышей. Слева от нее стояло здание почты, служившее также и таможней, и первым делом Лиза зашла сюда. У нее при себе было государственное удостоверение, заменяющее визу, а также заверенное посольской печатью письмо госпожи Роанкаль. За прилавком, заставленным проволочными корзинками с не слишком свежей прессой обоих государств и стойками с открытками, марками и праздничными конвертами, скучала сухощавая женщина, совершенно неопределенного возраста, седая, а может — альбиноска. В одной из корзин лежало ее рыхлое вязание. Смерив Лизу сонным взглядом, почтальонша вернулась к куда более пристальному изучению схемы в журнале по рукоделию.
- Извините… - Лиза перегнулась через стойку. - Как мне оформить выезд за границу? Мне нужно в краткий срок попасть в Килам.
Почтальонша подняла на нее мутные глаза.
- Вы должны оформить визу в посольстве, оплатить пошлину и ждать разрешения, - и вновь опустила взгляд, пробормотав отчего-то мстительно: - Срок ожидания может растянутся до трех месяцев.
Строго говоря, у Виттании и Килама был безвизовый режим, и декларированная немалым количеством договоров открытая граница. На деле же киламцы до того не любили змеев, что для любых носителей «проклятой крови» пересечение границы без рекомендательных писем было просто опасно. Собственно, у Лизы такое письмо было, как и аналог визы, но перед почтальоншей она почему-то оробела, да еще спину прострелила резкая, хотя кратковременная боль. Руки дрожали, когда она вытаскивала удостоверение и письмо госпожи Роанкаль. Почтальонша, вошедшая окончательно в роль суровой таможенницы, пристально разглядывала бумаги минут десять. Лиза все это время переминалась с ноги на ногу. Ее начали одолевать беспричинный страх и усталость.
- Вроде в порядке, - неохотно признала почтальонша-таможеница, не найдя, к чему придраться, извлекла из-под прилавка лист и вооружилась старомодной перьевой ручкой. - Имя?
Лиза, испытывающая со времен своего приютского детства неприязнь к формальностям, с трудом подавила желание огрызнуться, что вот оно, написано в бумагах.
- Уатамер Лиза, 540 год рождения, Рюнцэ.
- Цель визита в Килам?
Лиза задумалась. Правду говорить было, прямо говоря, неловко и неуметно, и причину пришлось выдумывать буквально на ходу.
- Историческое и культурологическое исследование.
- Сотрудника королевской полиции? - нахмурилась таможенница.
Действительно, нелепо вышло. Лиза смутилась.
- Я в отпуске.
Таможенница смерила ее очередным полным недоверия взглядом, но все же застрочила на листе, заполняя вопросы. Наконец она почти с остервенением шлепнула пограничную печать — квадратную, с причудливой надписью на виттанийском и на киламском — и вернулась к своей схеме.
Забрав бумаги, Лиза вышла на пыльную улицу. Было жарко, осень и не думала подступать к Марьене пустыни, а про Килам и вовсе забыла. Садящееся за горизонт солнце было кроваво-красным. Лиза поежилась. В этом цвете ей виделось нечто зловещее. Как пожар: горелый пирог, паленая чешуя и обожженные, свернувшиеся обои. Лиза тряхнула головой. Нет, Ледяные Гробницы выморозили у нее из памяти тот кошмар, теперь у нее есть новый, куда более насущный. Теперь нужно бороться за жизнь.
Лиза решительно пересекла улицу, поднялась по старой деревянной лестнице и постучала в окошко кассы.
- Есть билеты в Бронингеф?
Из окошка высунулся крючковатый нос, под которым обнаружились неожиданно мясистые красные губы, влажные то ли от жира, то ли от дешевой помады.
- Никаких поездов до конца недели.
Лизе показалось — она попала в страшную сказку, вроде тех, что писала лет сто назад леди Ферран: с карликами, говорящими куклами, железными драконами и песчаными великанами. Моет быть, дело было в тех самых галлюцинациях, которые ей обещала госпожа Роанкаль?
- Послушайте, это же главный таможенный пункт! Как это, в конце недели?
- Последний поезд. - сообщили влажные губы, - ушел сегодня с утра. Следующий будет через четыре дня. В связи с песчаными бурями с октября по апрель рекомендовано пользоваться морским путем через Элу.
- П-постойте, у меня нет времени! - Лиза представила, как мчится через всю страну в Элу. Даже при магической поддержке задача почти непосильная. А потом еще плывет вдоль берега, пока не застрянет где-нибудь из-за штормов или мертвого штиля. Что за сезон! На суше — бури, на море — бури!
- Можете найти проводника, - посоветовали губы. - Завтра их тут немало соберется. За приличествующую мзду отведут хоть к бесам в преисподнюю.
Опустив плечи, Лиза медленно сошла вниз на тротуар. В благоприятный исход дела верилось все меньше. Боль, ударившая в спину, заставила ее замереть. Сумка полетела в пыль.
В конце улицы стояла почти бесплотная черная фигура и махала ей рукой, в которой был зажат нож. Пахло подгорелым яблочным пирогом.
* * *
Проснувшись с тяжелой, гудящей головой, Одри не без труда выбралась из-под одеяла. Оно — лоскутное, украшенное вышивкой — придавливало ее подобно могильному камню. Да и из-за того, что спала она одетой, Одри себя чувствовала разбитой. Поднявшись, она, пошатываясь, спустилась вниз и окунулась в неожиданную суматоху. Казалось на первый взгляд, что весь Рюнцэ собрался в таверне Сашеля Линарда, чтобы погалдеть. Потом Одри сообразила, что людей совсем немного: сам Линард, амулетцы и Бенедикт Тричент, малознакомый племянник. Арвиджена нигде не было видно, но надеяться, что он отправился на поиски Лизы, Одри не смела.
- Что-то случилось? - спросила она.
Линард сунул ей в руки кружку, от которой пряно пахло фрианкаром, имбирем и перцем.
- Подделывала когда-нибудь подпись вашего декана?
- Что, простите?
- А главного судьи?
Одри поняла, что, судя по всему, еще не проснулась. По крайней мере, в происходящем было нечто бесконечно фантасмагоричное. Глоток Фрианкара, горячего и пряного, совсем не помог; лишь наоборот — затуманил голову.
- Посиди в стороне, - посоветовал Линард, и тотчас же умчался к столам. - Да, берите же вы, не стесняйтесь! Деньги существуют, чтобы их тратить.
Одри присела на край кресла, пытаясь держаться подальше от суматохи, и спросила у опустившегося рядом Бенедикта Тричента:
- Что происходит?
- Дядя финансирует тайную международную операцию.
- П-простите?
- Ты еще не знакома с этой стороной Сашеля? - Бенедикт хмыкнул. - Он увлекается шпионажем. Ради мира во всем мире.
- То есть?
Бенедикт только отмахнулся. Пробегавший мимо Линард сунул в руки Одри тарелку с печеньем и убежал опять, притом, в совершенно непонятном направлении. Одри оставила всяческие попытки вникнуть в происходящее.
- Арви поехал а юг, ушел вскоре после рассвета, забрав ключи.
Одри обернулась. Бенедикт Тричент улыбнулся ей ободряюще.
- Он разыщет вашу подругу, раз считает это нужным.
- Спасибо, - кивнула Одри. Легче ей при этом не стало. Тревога за Лизу мешалась с другим каким-то, прячущим, подспудным страхом.
Она допила фрианкар, наблюдая за сборами. Амулетцы не то, чтобы переругивались; на самом деле они почти не раскрывали рта, но между ними словно проходили разряды электричества. В самом худшем смысле. Бенедикт Тричент не двигался с места, умудряясь при этом быть третейским судьей во всех возникающих и даже еще назревающих спорах. Один Линард юлой вертелся, умудряясь быть всюду одновременно, и не забывать при этом подкладывать на тарелку Одри какую-нибудь еду. Он ее доставал буквально из воздуха.
Наконец деньги — никогда Одри не видела столько новеньких, словно только что отпечатанных банкнот — были поделены, сумки собраны, а бумаги самого официального вида подписаны.
- Присядем на дорожку, - объявил Линард и первый опустился на край стола рядом с Одри. - Как пользоваться коробкой для писем поняли?
Амулетская ведьма закатила глаза.
- С первого раза.
- Мало ли, - хмыкнул Линард. - Там не у кого будет спросить. В неприятности не лезть, противников не провоцировать. Ваша цель: ледяные иглы и записи Келы. Почуете опасность, в порт и первым же кораблем сюда, в Виттанию.
Амулетцы заученно кивнули. Поболтав ногами, придумывая новые инструкции, Линард так ничего и не надумал и в конце концов пожал плечами.
- Будьте осторожнее.
- Будем, будем, - пообещал Рирдан, поднимаясь. - пошли, Кела. Опоздаем на корабль, будем добираться вплавь.
Ведьма поднялась, но Линард поймал ее за запястье и что-то вложил в ладонь.
- Оберег.
- Спасибо.
Проводив амулетцев до дверей, Линард развернулся и оглушительно хлопнул в ладоши.
- Ну?
- Я во дворец, - Бенедикт Тричент сокрушенно покачал головой. - Надо еще придумать, почему я опять уезжаю.
- Уверен, ты выкрутишься, - хмыкнул Линард, хлопнул племянника по спине и вплотную подошел к Одри. - Ну а ты остаешься за старшую.
- То есть? - переспросила Одри, как всегда не поспевающая за Линардом. Сложно было понять ход его мыслей.
- Мне нужно уехать, - змей снова принялся носиться по дому, теперь уже собирая собственные вещи. В сумку летело, кажется, все подряд. - Ненадолго, по делам. Ты в наше отсутствие присмотришь за таверной, не возвращаться же тебе в квартиру.
Одри покачала головой. Она решительно не понимала ход мыслей Линарда; не понимала, что происходит. Вместе с тем то, что можно было назвать дурным предчувствием, заставило ее переступить дорогу аспиду.
- Я поеду с вами. А таверну можно просто запереть.
Линард подошел вплотную, нос к носу в самом буквальном смысле слова. Одри стало не по себе из-за пронзительного, строгого и очень старого взгляда.
- Какой от тебя прок, Адриенна Льюис? Что хорошего ты можешь сделать?
Одри сглотнула. Да, она себя чувствовала никчемной, всеми брошенной. Саффрон, оказавшаяся ко всему еще и предательницей, исчезла. Лиза сбежала и затерялась где-то на пути в Южный Килам. Одри осталась в одиночестве, в полнейшей пустоте. Никчемная. Бесполезная.
- Вероятно, никакой. Я ничего не могу сделать. - сухо сказала Одри.
