Всю дорогу от квартиры до Старого Хранилища она причитала, что нельзя было соглашаться на глупую шутку, идти на поводу у Кэрис, что той хорошощ, папа всегда поможет, а макРи едва сводят концы с концами, оплачивая учебу дочери, что...
Элин первой же поддержала забаву, но Кэрис предпочла умолчать об этом. Сейчас она с радостью подтвердила бы, что это была глупая идея. Мстительный урод еще не раз испортит своим обидчикам жизнь, жуткое, овеянное легендами Хранилище - еще цветочки. По-настоящему Кэрис пугала мысль, что о проделке узнает отец. Покрытую несмываемым позором дочь герцог Фли в лучшем случае изгонит прочь. В лучшем. Что произойдет, если Энгус Анду'г будет в по-настоящему дурном расположении духа, Кэрис даже думать боялась.
Безмятежным оставался только Иоганн, но его вообще редко что-то беспокоило по-настоящему. К тому же, его единственного радовала жуткая репутация Старого Хранилища, представляющая отличную возможность попрактиковаться в боевой магии.
- Практики, стало быть, не хватает, Ганни? - сварливо поинтересовалась Кэрис, еще когда они покидали его квартиру. - Так ее у нас будет выше крыши. Все птицы одни только неприятности и предсказывают.
Элин ойкнула, и Кэрис решила больше не развивать эту тему. Тем более, что дорога и без того предстояла неприятная.
Университет занимал весь южный берег Северна от старых каменоломен до руин замка Ви. В прежние времена люди боялись селиться вблизи от магов и их опасных экспериментов. Еще сейчас о тех жутких катаклизмах, что разрушили прежний университетский комплекс, напоминали висящий донжон Ви, обуглившийся мост, обрывающийся на середине реки, и черная земля в западной части университетского городка. Лет десять назад на месте пепелища начали густо разрастаться деревья, тоже черные, и теперь зловещая чащоба скрывала от глаз развалины прежнего университета. Продираться через нее пришлось, обрубая ветви мечом Иоганна. Малейшее неосторожное прикосновение к обугленным веткам причиняло боль.
Несмотря на все препятствия, до Старого Хранилища удалось добраться еще засветло. Капризное весеннее солнце решила под конец дня порадовать севернцев, и задорно искрилось на спекшейся в стекло земле. Никакого здания не было и в помине.
Иоганн от души выругался на гортанном бабергском наречье, девушки присовокупили несколько слов певучем языке герцогства Фли. Над ними, похоже, зло посмеялись в воспитательных целях. Тем обиднее было то, что все жуткие студенческие легенды рассыпались в прах.
Солнце пускало зайчики по стекловидному полу, потом, словно наигравшись, померкло и закатилось за колючую кромку деревьев. Неба на несколько мгновений окрасилось кровью - дурной знак - и потемнело.
Старое Хранилище соткалось буквально из воздуха и до того неожиданно, что оказавшись нос к носу со мраморной скульптурой, Кэрис с воплем отскочила. Древнее, спокойное, как у санти, лицо безразлично смотрело на нее.
Что бы не произошло здесь, дурная репутация Старого Хранилища была оправдана. Здание казалось искореженным, неестественно вывернутым. Стоило ступить в его тень, как тотчас же кожу закололо от невероятно концентрации свободной, ни во что не оформившейся магии. Друзья переглянулись. Со вздохом Элин зажгла на ладони холоднее светлое пламя и разделила на три лепестка. Набрав в грудь побольше воздуха, друзья вступили в зловещие недра Старого Хранилища.
- Я вассссс ждааал, - прошелестел-прогудел Симеон, неуловимый университетский библиотекарь.
* * *
Одним своим концом Хризантемовая упиралась в Бесов мост, изящное каменное сооружение, обрывающееся ровно на середине Северна. Из большинства окон видна была и жуткая парящая башня, все, что осталось от замка Ви. Жители Северна от магов ничего хорошего не ждали, поэтому улицу, имеющую такое дурное соседство, заселяли исключительно мигранты из земель если не за переделами, то на самой границе Содружества17. Лишь отдельные несуеверные обитатели улицы, вроде папаши Мерсье, были коренными севернцами. А вот санти тут совершенно точно жил один. Соседство с Суле соотечественников не радовало.
Сознательно или нет, Суле старался отказаться от быта, привычного санти. Дом его был по меркам его народа маленьким и тесным, хотя жалования с лихвой хватало, чтобы оплачивать куда более просторную квартиру. Суле предпочитал занимать четверть трехэтажного дома и все равно считал его слишком большим. На первом этаже располагались кухня, столовая и комната слуги; на втором - гостиная, кабинет и просторная библиотека; третий этаж занимали спальни, отчего-то три, хотя у Суле не было семьи, и он не собирался принимать гостей.
Слуга - жагарец Тиф, темноволосый мошенник, потерявший за шулерство два пальца - с суеверным ужасом сообщил, что "его светлость дожидается в гостиной". Чего Суле так и не смог понять за пятнадцать лет, прожитые среди людей, так это их преклонение перед знатью, по большей части того не заслуживающей. Санти выбирали себе правителей, также не всегда достойных, но по крайней мере равных. Следует признать, правда, что в отдельных случаях это было очень слабым утешением.
Передав плащ Тифу, Суле поднялся на второй этаж, гадай, какая именно севернская "светлость" почтила его визитом. Их в итильской столице вблизи трона было больше, чем это вообще возможно. Заслышав шаги, гость поднялся.
- Граф Эсте, - Суле кивнул.
Молодой граф чувствовал себя явно не в своей тарелке. Его пугал хозяин дома, у него вызывали отвращение страшные шрамы и черный глаз, наконец, его сбивала с толку уютная обстановка гостиной. Вместо излюбленных санти колонн и скульптур - гобелены и резное дерево, вместо постаментов - удобные кресла, и никаких инкунабул и крокодиловых чучел, приличествующих дома мага. Инкунабулы Суле хранил в библиотеке.
- Присаживайтесь, ваша светлость, - радушно предложил Суле, сам устраиваясь в кресле. - Выпьете? У меня отличное вино из Ланкё и выдержанный редерьяк.
Людей удивляло отчего-то, что санти точно так же едят и пьют, и среди них встречаются гурманы и ценители. Суле очень любил хороший двадцатилетний редерьяк.
- Тиф! - крикнул он. Слуге не требовалось давать дополнительные указания. - Итак, что послужило причиной вашего визита?
Граф Эсте дождался, пока слуга уйдет. Бокал в его руках заметно дрожал. Суле, хотя у него и хватало на вечер дел, не стал торопить гостя. Видно было, что Эсте пришел не просто к магу, к Голосу Ночи.
Суле катал рюмку в руках, думал о пустяках и машинально считывал ауру графа. Магических сил у гостя не было, но за ним тянулся неприятный шлейф то ли неумелого родового заклятья, то ли проклятья.
Молчание затягивалось, граф все не начинал и не начинал разговор. Дело было, вероятно, щекотливым, но так с другими к Голосу Ночи18 приходили редко. И время его было дорого.
- Ваша светлость, - как можно тактичнее сказал Суле, - давайте начнем. У меня есть еще сегодня дела. Не терпящие отлагательств, ваша светлость.
Граф пошел пятнами. Говорить ему явно было нелегко. Наконец краснота сошла, и Эсте нашел в себе силы заговорить.
- Жена... супруга...
Он враждебно посмотрел на Суле, словно ожидая насмешки.
- Продолжайте, ваша светлость, - кивнул санти. - Считайте, что я врач.
- Супруга прекратила со мной всяческое общение, - выпалил Эсте, явно неспособный сейчас подбирать слова. - Она запирает двери спальни!
- Может быть, - осторожно предположил Суле, - у ее светлости просто появился...
- Любовник?! - граф вновь побагровел и с силой ударил по подлокотнику, расплескав вино. - У Исабель?! Да как вы смеете?!
Едва на дуэль не вызвал, но вовремя осекся. Суле усмехнулся. Ради собственного успокоения люди все валят на сверхъестественные силы, и почти всегда ошибаются.
- Я лишь предлагаю вам самый простой и, увы, самый вероятный вариант, - вздохнул санти.
- Если бы вы были женаты, Мастер Суле... - начал Эсте.
Глаза санти сузились. Треснула ножка бокала. С ужасом Эсте смотрел, как санти стряхивает с ладони стеклянную крошку.
- Я был женат, ваша светлость, - процедил Суле, - и хватит об этом. Возможно, в поведении вашей жены повинен ночной народ19. Мне нужно больше фактов. Какие-то ее привычки изменились?
Граф растерянно пожал плечами.
- Любые мелочи, ваша светлость. Любые несоответствия. Стала ли она одеваться по-другому, ест ли другую еду. Поменялись ли ее любимые цвета или запахи.
Эсте развел руками, а потом, видимо сообразив что-то, воскликнул:
- Сирень! Исабель всегда терпеть не могла сирень, а тут стала духи себе заказывать и куст какой-то редкий выписала из оранжереи.
Суле задумчиво побарабанил по подлокотнику. Сирень, значит. Любимый запах старших ламий и инкубов. Но ламии пьют кровь изнеженных жертв, а инкубы забирают жизненные силы, в считанные дни превращая человека в беспомощную развалину. Судя по поведению графа, Исабель Эсте все еще оставалась цветущей женщиной.
- Как давно это продолжается? - спросил Суле. - Когда у вас появились первые подозрения?
Граф пожал плечами.
- Пожалуй, около месяца назад...
- Вот как? Интересно... - Суле поднялся с кресла. Вы правы, ваша светлость, дело нечисто. Но виноват ли ночной народ, или темные20, я смогу сказать только после того, как осмотрю вашу супругу... Да что там происходит?! Тиф!
Шум внизу раздавался уже некоторое время, но сперва звучал приглушенно, словно кто-то ругался на улице, а теперь хлопнула дверь, и голоса стали отчетливее. Загрохотали шаги на лестнице, и, оттолкнув в сторону Тифа, в гостиную ворвались вон Штук и Мария Клее. Вид у мантиссы и Белого Рыцаря был донельзя разгневанный, так что они даже не обратили внимания на Эсте. Быстро накинув на сконфуженного графа "вуаль-невидимку"21, Суле шепнул: "Вас не заметят, не беспокойтесь", и повернулся к непрошенным гостям.
- Чем обязан, коллеги?
Видеть в своем доме двух самых непримиримых своих врагов было весьма неожиданно. Суле не сомневался, что прозвищем "Урод" наградила его мантисса, падкая на все сладкое. Особенно любила она санти, и все проживающие в Северне (таковых было немного) побывали у нее в любовниках. За исключением Суле. Требовалось еще лет тридцать воздержания, чтобы польститься на эту особу, причудливое сочетание похоти и холодности. Сейчас она пылала гневом, и это делало ее чуточку более человечной.
Говорили вон Штук и мантисса одновременно, сбивчиво, перебивая друг друга, но, в конце концов, Суле сумел добраться до сути. Горе-троица, отправленная в Старое Хранилище, умудрилась нарваться на неприятности. Что именно произошло, понять было непросто, но дети, очевидно, обладали превеликим талантом. Раз сумели угодить в неприятности в излазанном вдоль и поперек Старом Хранилище, та еще и под присмотром Симеона.
- Что у них там, головы лишние поотрастали что ли? - сварливо поинтересовался Суле. - Им не повредит.
- Дети пострадали от темной магии! - наконец-то членораздельно возопила мантисса.
Суле с трудом удержался от смеха. Темная магия? В университете? В Старом Хранилище? Да что вы говорите! Место безопаснее еще придется поискать. Наставники, однако, были настроены серьезно. Держать их во врагах и так было неудобно, а сейчас, когда праведный гнев практически воспламенялся... Суле со вздохом кивнул:
- Хорошо, сейчас иду. Вы не могли бы подождать внизу, коллеги? Мне нужно еще кое-что сделать.
Вон Штук и Мария удалились. То ли он уважали магическую этику, то ли просто побоялись оказаться свидетелями зловещих черных ритуалов, которые Голоса Ночи совершают перед выходом на работу. С каждым годом Суле все больше радовался своей дурной репутации, она сильно упрощала жизнь. Дождавшись, пока шаги Наставников стихнут, Суле сдернул с Эсте, замершего в кресле, "вуаль".
- Приношу извинения, ваша светлость. Боюсь, дела университетские не терпят отлагательств.
- Я заплачу вдвое, если приступите немедленно, - сказал Эсте.
- Только если вы предложите мне место придворного мага, ваша светлость, - усмехнулся Суле, - потому что из Университета меня уволят. Нет? Ну тогда, ваша светлость, я навещу вашу супругу завтра вечером и все изучу. Постойте...
Откинув крышку массивного ларя, Суле вытащил несколько пучков пряных трав. Каждый был стянут серебряным кольцом с гравировкой. Отдавать их даром было обидно, но вынужденная задержка и без того злила Эсте.
- Пусть один из них всегда будет при вашей супруге. Это поддержит ее силы и защитит от ночного народа. Буду у вас завтра в восемь.
Поклонившись, Суле сбежал по лестнице и взял из рук слуги плащ. На улице начал накрапывать дождик, грозящий к полуночи превратиться в шумный весенний ливень. И сразу же, предсказывая погоду лучше всякой мантиссы-небесницы, разнылась левая нога, когда-то разодранная до кости. Запахнув плотнее плащ, Суле, прихрамывая, вышел на улицу, на ходу бросив:
- Тиф, буду поздно.
Наставники, по счастью, прибыли в коляске, и в коляске же доставили Суле в университетский лазарет.
* * *
То, что начиналось, как увлекательное и опасное приключение, обернулось банальной уборкой. Даже до трусости благоразумная (когда не надо) Элин перестала причитать, и стала нудеть, что лучше бы их отправили в Черный бор к Королевскому Источнику.
Встретивший их университетский библиотекарь был предельно краток: четвертый этаж, хранилище десять. Разобрать, рассортировать, упаковать. Управиться до рассвета и спуститься вниз, иначе весь следующий день придется провести в колдовских измерениях.
- Это опасно? - пискнула Элин.
- Не жалуюсь, - пробурчал Симеон. - Ну, живо. И поаккуратнее, там ватлисские книги лежат, баловать могут.
- Что такое "ватлисские книги"? - озвучила общую мысль Кэрис, но библиотекарь уже исчез.
- Что-то нам об этом говорили на лекциях по истории... - пробормотала Элин, ходившая на все положенные по расписанию лекции. - Или на основах защиты от тьмы? Или на истории основ? Или... Нет, наверное все-таки на истории.
Предметов самых общих дисциплин было столько, что посещай их все, и времени на специализацию уже не хватит, не говоря уже про личную жизнь.
- Положитесь на чутье мантиссы, - предложила Кэрис, и все с ней согласились. Чутье мантиссы не обманешь.
Элин зачаровала часы, с тем, чтобы они зазвонили за час до рассвета, и горе-шутники по темной узкой лестнице поднялись на четвертый этаж. Все двери здесь были заперты, а над единственной, распахнутой настежь, сияли ярко огромные, огненные цифры "10". И десятое хранилище само по себе было огромно. Стон ужаса пополам с досадой вырвался не только у девушек, но и у Иоганна, который обычно всем и каждому доказывал, что настоящий мужчина ничего не боится.
Симеон загодя подготовил ящики и снабдил их табличками, надписанными старомодным витиеватым почерком. "Учебники", "Справочники", "Труды почтенного Магистра Гли" и прочее, и прочее. Сами книги были свалены кучами, и чтобы разобрать их все, потребовалось бы не одна ночь. Проклиная свою глупую затею, а еще больше - Урода, выдумавшего такое извращенное наказание, молодые люди принялись за работу.
Кэрис, пожалуй, жаловалась на судьбу меньше всех.
Элин первой же поддержала забаву, но Кэрис предпочла умолчать об этом. Сейчас она с радостью подтвердила бы, что это была глупая идея. Мстительный урод еще не раз испортит своим обидчикам жизнь, жуткое, овеянное легендами Хранилище - еще цветочки. По-настоящему Кэрис пугала мысль, что о проделке узнает отец. Покрытую несмываемым позором дочь герцог Фли в лучшем случае изгонит прочь. В лучшем. Что произойдет, если Энгус Анду'г будет в по-настоящему дурном расположении духа, Кэрис даже думать боялась.
Безмятежным оставался только Иоганн, но его вообще редко что-то беспокоило по-настоящему. К тому же, его единственного радовала жуткая репутация Старого Хранилища, представляющая отличную возможность попрактиковаться в боевой магии.
- Практики, стало быть, не хватает, Ганни? - сварливо поинтересовалась Кэрис, еще когда они покидали его квартиру. - Так ее у нас будет выше крыши. Все птицы одни только неприятности и предсказывают.
Элин ойкнула, и Кэрис решила больше не развивать эту тему. Тем более, что дорога и без того предстояла неприятная.
Университет занимал весь южный берег Северна от старых каменоломен до руин замка Ви. В прежние времена люди боялись селиться вблизи от магов и их опасных экспериментов. Еще сейчас о тех жутких катаклизмах, что разрушили прежний университетский комплекс, напоминали висящий донжон Ви, обуглившийся мост, обрывающийся на середине реки, и черная земля в западной части университетского городка. Лет десять назад на месте пепелища начали густо разрастаться деревья, тоже черные, и теперь зловещая чащоба скрывала от глаз развалины прежнего университета. Продираться через нее пришлось, обрубая ветви мечом Иоганна. Малейшее неосторожное прикосновение к обугленным веткам причиняло боль.
Несмотря на все препятствия, до Старого Хранилища удалось добраться еще засветло. Капризное весеннее солнце решила под конец дня порадовать севернцев, и задорно искрилось на спекшейся в стекло земле. Никакого здания не было и в помине.
Иоганн от души выругался на гортанном бабергском наречье, девушки присовокупили несколько слов певучем языке герцогства Фли. Над ними, похоже, зло посмеялись в воспитательных целях. Тем обиднее было то, что все жуткие студенческие легенды рассыпались в прах.
Солнце пускало зайчики по стекловидному полу, потом, словно наигравшись, померкло и закатилось за колючую кромку деревьев. Неба на несколько мгновений окрасилось кровью - дурной знак - и потемнело.
Старое Хранилище соткалось буквально из воздуха и до того неожиданно, что оказавшись нос к носу со мраморной скульптурой, Кэрис с воплем отскочила. Древнее, спокойное, как у санти, лицо безразлично смотрело на нее.
Что бы не произошло здесь, дурная репутация Старого Хранилища была оправдана. Здание казалось искореженным, неестественно вывернутым. Стоило ступить в его тень, как тотчас же кожу закололо от невероятно концентрации свободной, ни во что не оформившейся магии. Друзья переглянулись. Со вздохом Элин зажгла на ладони холоднее светлое пламя и разделила на три лепестка. Набрав в грудь побольше воздуха, друзья вступили в зловещие недра Старого Хранилища.
- Я вассссс ждааал, - прошелестел-прогудел Симеон, неуловимый университетский библиотекарь.
* * *
Одним своим концом Хризантемовая упиралась в Бесов мост, изящное каменное сооружение, обрывающееся ровно на середине Северна. Из большинства окон видна была и жуткая парящая башня, все, что осталось от замка Ви. Жители Северна от магов ничего хорошего не ждали, поэтому улицу, имеющую такое дурное соседство, заселяли исключительно мигранты из земель если не за переделами, то на самой границе Содружества17. Лишь отдельные несуеверные обитатели улицы, вроде папаши Мерсье, были коренными севернцами. А вот санти тут совершенно точно жил один. Соседство с Суле соотечественников не радовало.
Сознательно или нет, Суле старался отказаться от быта, привычного санти. Дом его был по меркам его народа маленьким и тесным, хотя жалования с лихвой хватало, чтобы оплачивать куда более просторную квартиру. Суле предпочитал занимать четверть трехэтажного дома и все равно считал его слишком большим. На первом этаже располагались кухня, столовая и комната слуги; на втором - гостиная, кабинет и просторная библиотека; третий этаж занимали спальни, отчего-то три, хотя у Суле не было семьи, и он не собирался принимать гостей.
Слуга - жагарец Тиф, темноволосый мошенник, потерявший за шулерство два пальца - с суеверным ужасом сообщил, что "его светлость дожидается в гостиной". Чего Суле так и не смог понять за пятнадцать лет, прожитые среди людей, так это их преклонение перед знатью, по большей части того не заслуживающей. Санти выбирали себе правителей, также не всегда достойных, но по крайней мере равных. Следует признать, правда, что в отдельных случаях это было очень слабым утешением.
Передав плащ Тифу, Суле поднялся на второй этаж, гадай, какая именно севернская "светлость" почтила его визитом. Их в итильской столице вблизи трона было больше, чем это вообще возможно. Заслышав шаги, гость поднялся.
- Граф Эсте, - Суле кивнул.
Молодой граф чувствовал себя явно не в своей тарелке. Его пугал хозяин дома, у него вызывали отвращение страшные шрамы и черный глаз, наконец, его сбивала с толку уютная обстановка гостиной. Вместо излюбленных санти колонн и скульптур - гобелены и резное дерево, вместо постаментов - удобные кресла, и никаких инкунабул и крокодиловых чучел, приличествующих дома мага. Инкунабулы Суле хранил в библиотеке.
- Присаживайтесь, ваша светлость, - радушно предложил Суле, сам устраиваясь в кресле. - Выпьете? У меня отличное вино из Ланкё и выдержанный редерьяк.
Людей удивляло отчего-то, что санти точно так же едят и пьют, и среди них встречаются гурманы и ценители. Суле очень любил хороший двадцатилетний редерьяк.
- Тиф! - крикнул он. Слуге не требовалось давать дополнительные указания. - Итак, что послужило причиной вашего визита?
Граф Эсте дождался, пока слуга уйдет. Бокал в его руках заметно дрожал. Суле, хотя у него и хватало на вечер дел, не стал торопить гостя. Видно было, что Эсте пришел не просто к магу, к Голосу Ночи.
Суле катал рюмку в руках, думал о пустяках и машинально считывал ауру графа. Магических сил у гостя не было, но за ним тянулся неприятный шлейф то ли неумелого родового заклятья, то ли проклятья.
Молчание затягивалось, граф все не начинал и не начинал разговор. Дело было, вероятно, щекотливым, но так с другими к Голосу Ночи18 приходили редко. И время его было дорого.
- Ваша светлость, - как можно тактичнее сказал Суле, - давайте начнем. У меня есть еще сегодня дела. Не терпящие отлагательств, ваша светлость.
Граф пошел пятнами. Говорить ему явно было нелегко. Наконец краснота сошла, и Эсте нашел в себе силы заговорить.
- Жена... супруга...
Он враждебно посмотрел на Суле, словно ожидая насмешки.
- Продолжайте, ваша светлость, - кивнул санти. - Считайте, что я врач.
- Супруга прекратила со мной всяческое общение, - выпалил Эсте, явно неспособный сейчас подбирать слова. - Она запирает двери спальни!
- Может быть, - осторожно предположил Суле, - у ее светлости просто появился...
- Любовник?! - граф вновь побагровел и с силой ударил по подлокотнику, расплескав вино. - У Исабель?! Да как вы смеете?!
Едва на дуэль не вызвал, но вовремя осекся. Суле усмехнулся. Ради собственного успокоения люди все валят на сверхъестественные силы, и почти всегда ошибаются.
- Я лишь предлагаю вам самый простой и, увы, самый вероятный вариант, - вздохнул санти.
- Если бы вы были женаты, Мастер Суле... - начал Эсте.
Глаза санти сузились. Треснула ножка бокала. С ужасом Эсте смотрел, как санти стряхивает с ладони стеклянную крошку.
- Я был женат, ваша светлость, - процедил Суле, - и хватит об этом. Возможно, в поведении вашей жены повинен ночной народ19. Мне нужно больше фактов. Какие-то ее привычки изменились?
Граф растерянно пожал плечами.
- Любые мелочи, ваша светлость. Любые несоответствия. Стала ли она одеваться по-другому, ест ли другую еду. Поменялись ли ее любимые цвета или запахи.
Эсте развел руками, а потом, видимо сообразив что-то, воскликнул:
- Сирень! Исабель всегда терпеть не могла сирень, а тут стала духи себе заказывать и куст какой-то редкий выписала из оранжереи.
Суле задумчиво побарабанил по подлокотнику. Сирень, значит. Любимый запах старших ламий и инкубов. Но ламии пьют кровь изнеженных жертв, а инкубы забирают жизненные силы, в считанные дни превращая человека в беспомощную развалину. Судя по поведению графа, Исабель Эсте все еще оставалась цветущей женщиной.
- Как давно это продолжается? - спросил Суле. - Когда у вас появились первые подозрения?
Граф пожал плечами.
- Пожалуй, около месяца назад...
- Вот как? Интересно... - Суле поднялся с кресла. Вы правы, ваша светлость, дело нечисто. Но виноват ли ночной народ, или темные20, я смогу сказать только после того, как осмотрю вашу супругу... Да что там происходит?! Тиф!
Шум внизу раздавался уже некоторое время, но сперва звучал приглушенно, словно кто-то ругался на улице, а теперь хлопнула дверь, и голоса стали отчетливее. Загрохотали шаги на лестнице, и, оттолкнув в сторону Тифа, в гостиную ворвались вон Штук и Мария Клее. Вид у мантиссы и Белого Рыцаря был донельзя разгневанный, так что они даже не обратили внимания на Эсте. Быстро накинув на сконфуженного графа "вуаль-невидимку"21, Суле шепнул: "Вас не заметят, не беспокойтесь", и повернулся к непрошенным гостям.
- Чем обязан, коллеги?
Видеть в своем доме двух самых непримиримых своих врагов было весьма неожиданно. Суле не сомневался, что прозвищем "Урод" наградила его мантисса, падкая на все сладкое. Особенно любила она санти, и все проживающие в Северне (таковых было немного) побывали у нее в любовниках. За исключением Суле. Требовалось еще лет тридцать воздержания, чтобы польститься на эту особу, причудливое сочетание похоти и холодности. Сейчас она пылала гневом, и это делало ее чуточку более человечной.
Говорили вон Штук и мантисса одновременно, сбивчиво, перебивая друг друга, но, в конце концов, Суле сумел добраться до сути. Горе-троица, отправленная в Старое Хранилище, умудрилась нарваться на неприятности. Что именно произошло, понять было непросто, но дети, очевидно, обладали превеликим талантом. Раз сумели угодить в неприятности в излазанном вдоль и поперек Старом Хранилище, та еще и под присмотром Симеона.
- Что у них там, головы лишние поотрастали что ли? - сварливо поинтересовался Суле. - Им не повредит.
- Дети пострадали от темной магии! - наконец-то членораздельно возопила мантисса.
Суле с трудом удержался от смеха. Темная магия? В университете? В Старом Хранилище? Да что вы говорите! Место безопаснее еще придется поискать. Наставники, однако, были настроены серьезно. Держать их во врагах и так было неудобно, а сейчас, когда праведный гнев практически воспламенялся... Суле со вздохом кивнул:
- Хорошо, сейчас иду. Вы не могли бы подождать внизу, коллеги? Мне нужно еще кое-что сделать.
Вон Штук и Мария удалились. То ли он уважали магическую этику, то ли просто побоялись оказаться свидетелями зловещих черных ритуалов, которые Голоса Ночи совершают перед выходом на работу. С каждым годом Суле все больше радовался своей дурной репутации, она сильно упрощала жизнь. Дождавшись, пока шаги Наставников стихнут, Суле сдернул с Эсте, замершего в кресле, "вуаль".
- Приношу извинения, ваша светлость. Боюсь, дела университетские не терпят отлагательств.
- Я заплачу вдвое, если приступите немедленно, - сказал Эсте.
- Только если вы предложите мне место придворного мага, ваша светлость, - усмехнулся Суле, - потому что из Университета меня уволят. Нет? Ну тогда, ваша светлость, я навещу вашу супругу завтра вечером и все изучу. Постойте...
Откинув крышку массивного ларя, Суле вытащил несколько пучков пряных трав. Каждый был стянут серебряным кольцом с гравировкой. Отдавать их даром было обидно, но вынужденная задержка и без того злила Эсте.
- Пусть один из них всегда будет при вашей супруге. Это поддержит ее силы и защитит от ночного народа. Буду у вас завтра в восемь.
Поклонившись, Суле сбежал по лестнице и взял из рук слуги плащ. На улице начал накрапывать дождик, грозящий к полуночи превратиться в шумный весенний ливень. И сразу же, предсказывая погоду лучше всякой мантиссы-небесницы, разнылась левая нога, когда-то разодранная до кости. Запахнув плотнее плащ, Суле, прихрамывая, вышел на улицу, на ходу бросив:
- Тиф, буду поздно.
Наставники, по счастью, прибыли в коляске, и в коляске же доставили Суле в университетский лазарет.
* * *
То, что начиналось, как увлекательное и опасное приключение, обернулось банальной уборкой. Даже до трусости благоразумная (когда не надо) Элин перестала причитать, и стала нудеть, что лучше бы их отправили в Черный бор к Королевскому Источнику.
Встретивший их университетский библиотекарь был предельно краток: четвертый этаж, хранилище десять. Разобрать, рассортировать, упаковать. Управиться до рассвета и спуститься вниз, иначе весь следующий день придется провести в колдовских измерениях.
- Это опасно? - пискнула Элин.
- Не жалуюсь, - пробурчал Симеон. - Ну, живо. И поаккуратнее, там ватлисские книги лежат, баловать могут.
- Что такое "ватлисские книги"? - озвучила общую мысль Кэрис, но библиотекарь уже исчез.
- Что-то нам об этом говорили на лекциях по истории... - пробормотала Элин, ходившая на все положенные по расписанию лекции. - Или на основах защиты от тьмы? Или на истории основ? Или... Нет, наверное все-таки на истории.
Предметов самых общих дисциплин было столько, что посещай их все, и времени на специализацию уже не хватит, не говоря уже про личную жизнь.
- Положитесь на чутье мантиссы, - предложила Кэрис, и все с ней согласились. Чутье мантиссы не обманешь.
Элин зачаровала часы, с тем, чтобы они зазвонили за час до рассвета, и горе-шутники по темной узкой лестнице поднялись на четвертый этаж. Все двери здесь были заперты, а над единственной, распахнутой настежь, сияли ярко огромные, огненные цифры "10". И десятое хранилище само по себе было огромно. Стон ужаса пополам с досадой вырвался не только у девушек, но и у Иоганна, который обычно всем и каждому доказывал, что настоящий мужчина ничего не боится.
Симеон загодя подготовил ящики и снабдил их табличками, надписанными старомодным витиеватым почерком. "Учебники", "Справочники", "Труды почтенного Магистра Гли" и прочее, и прочее. Сами книги были свалены кучами, и чтобы разобрать их все, потребовалось бы не одна ночь. Проклиная свою глупую затею, а еще больше - Урода, выдумавшего такое извращенное наказание, молодые люди принялись за работу.
Кэрис, пожалуй, жаловалась на судьбу меньше всех.
