В нижнем городе Алину Шиам всегда встречали с должным почтением. Конечно, несколько юношей-новичков как всегда это бывало, уставились на правителя города мертвецов. На вид он был едва ли их старше, хрупкий, болезненно бледный. Серебряная цепочка с округлым хрусталем у него на шее была неоспоримым доказательством власти, и тем не менее, он был так.... молод.
Алина Шиам спустился по полузасыпанной песком дороге, опираясь на полированный кизиловый посох с серебряными насечками, прошел мимо шатров учеников и опустился на ковер, расстеленный перед обиталищем смотрителя города.
Вот уж кто действительно походил на властелина мертвых, так это старый Белут. Его длинная седая борода, трижды перехваченная серебряными кольцами, свисала до пояса, и кончик ее был заправлен за широкий кушак. Однако, старик низко, насколько мог, поклонился сидящему перед ним мальчишке, и, сложив пальцы в особенную фигуру, приложил их ко лбу.
- Мир и здоровье, Белут, - кивнул Алина Шиам. - Буря не принесла бед?
- Все в порядке, господин мой. Мальчики испугались немного, но не более того.
Шади криво усмехнулся.
- Я принес слова предков. Огни на празднике должны быть непременно красными. Так желает Баберье, и все прочие с ней согласны. Здесь есть Алим и Сурем?
Он оглядел столпившихся вокруг ковра мальчиков, в возрасте от восьми до восемнадцати. Двое из них - темноволосые загорелые близнецы, опустились на колени, касаясь лбами края одежд Алины.
- Ваша бабка просит принести ей немного речного ила и глины, нужно подправить ее лицо. Да, предки говорят, что служить останется Сурем.
- Но... - один из мальчиков, видимо, Алим, открыл было рот, но старый Белут жестом остановил его.
- Кто мы, чтобы противится мудрости предков. Выполните желание вашей бабки, и побыстрее. Будут еще вести, господин мой?
- Нет, - Шади покачал головой. - Я бы не прочь позавтракать у тебя в шатре, смотритель.
И старик и юноша поднялись разом - у старого Белута это вышло даже легче и изящнее - и скрылись за пологом шатра. Там Шади не смущаясь упал на убранную подушками постель и закрыл глаза.
- Тебе нужно отдохнуть, Алина. Пускай кто-нибудь возьмет на себя служение в нижней часовне, - участливо предложил старик.
- Как раз хотел попросить тебя. Есть кто-то старательный на примете?
- Только твой любимец Сурем, старший, я имею в виду, - покачал головой старик. - Он неплохой юноша, но в его голове гуляет ветер.
- Просто у него шило в заднице, - пожал плечами Шади. - В неусидчивости нет ничего дурного, это признак способностей к импровизации. Я дождусь своего завтрака?
В этот момент служанка принесла лепешки с медом. Принявшись за еду, Шади замолчал на длительное время. Старый смотритель уже думал, что так же молча Алина и уйдет.
- Пришли Сурема к завтрашнему дню. Пускай проведет церемонию. И пускай следит за собой, там будет изрядно пахнуть согу. И пусть кто-то из этих котят принесет глину к завтрашнему утру. Давно пора заняться реставрацией стариков, а то ворчат...
Шади, постанывая сквозь зубы, поднялся на ноги. Белута поймал его за локоть уже на выходе, и осторожно отогнул край высокого ворота. Шрам на горле выглядел жутковато, хотя и зажил почти. Старик провел по нему узловатыми пальцами.
- Ты уверен, господин мой, что готов пройти до конца?
- Сначала я сгорел, потом я утоп, потом я задохнулся в дыму, - усмехнулся Шади. - Мне даже перерезали горло. Что, может быть хуже?
10. Аглая
Я чувствую твое сердце под этими пеленами...
Она устала бежать, и теперь только медленно брела, цепляясь за холодные и шершавые каменные стены. В катакомбах сильно пахло плесенью, и всюду ей мерещился плеск воды. Еще в детстве Аглая посещала толосы, где покоился пепел предков. Идя мимо стен, украшенных изысканными фресками, изображающими флейтистов и танцовщиц, смоквы и ланей, она слушала тихие звуки медленно срывающихся с потолка капель. Одна за одной. Как и здесь.
Устав, она замерла, согнувшись пополам, и уперлась ладонями в колени. Как бегун, преодолевший длинный марафон.
- О, это снова ты? - мурлыкнул по-кошачьи голос у ее уха.
Аглая резко выпрямилась, прижимая руки к груди.
- Ну, не нервничай так. И не шуми, эти несносные старики наконец-то уснули, - женщина негромко рассмеялась. - Тебя зовут Аглая Роалия, ты дочь покойного царя. И ты до смерти боишься, я права?
- Кто вы? - спросила Аглая шепотом, гадая, кого же можно встретить в этом склепе. Посетительница? Жрица?
- Меня зовут Баберье, - сказала женщина. - Это значит, что я старшая из близнецов. Но чаще меня зовут ворчливой старухой.
Кажется, Баберье искренне потешалась над этой мыслью. Аглае она не показалась страшной или опасной, и тогда девушка спросила.
- Вы не поможете мне выйти отсюда?
Баберье негромко хмыкнула.
- Я не могу покидать город, к сожалению. Давненько я не видела солнца. В прежние времена нас выносили на каждый праздник, сажали за стол и кормили отборными яствами. Теперь наш удел: лепешки, кислятина, которую они зовут вином и согу.
Аглая машинально сделала шаг назад.
- Ты боишься меня, девочка, - ухмыльнулась Баберье, - потому что задаешься вопросам: кто же я такая. Протяни руку, коснись моей груди. Если ты не испугаешься, то я предскажу твое будущее. Хорошее будущее.
Аглая медленно, как во сне подняла руку и дотронулась пальцами до чего-то сухого и шершавого.
- Это бинты, - услужливо подсказала Баберье. - Для того, чтобы придать мне вид, достойный дочери югэн и принца, достойный царской наложницы и советницы, потратили тысячу локтей самого тонкого льна.
Под пеленами медленно, размеренно, уверенно билось сердце.
Пальцы Аглаи задрожали.
Пелены. Пелены из тысячи локтей лучшего льна.
Рука скользнула вверх и нащупала лицо, так же плотно скрытое бинтами.
Вскрикнув, Алая побежала наугад. Вслед ей донеслось ворчание Баберье, на незнакомом мелодичном языке.
Аглая бежала вперед, пока не наткнулась на кого-то. Это был кто-то теплый и живой, но она все равно не перестала кричать.
- Кто это тревожит покой мертвых? Женщина? - удивленно произнес незнакомый молодой голос.
Аглая чувствовала, как под плотной тканью жреческого платья бьется его сердце: значительно быстрее, чем сердце под пеленами мумии.
11. Алина Шади
Зачем мне знать будущее?
- Что это ты делаешь здесь, Сурем? - спросил он. - С моей невестой.
Сурем вздрогнул и разжал руки, обнимающие трясущуюся от страха и возбуждения Аглаю.
- Это госпожа верфлуде? - шепотом спросил он.
- Меня больше волнует, по какому праву ты спустился в город? - холодно произнес Шади. Хотя он не понял на самом деле, что же так его разозлило.
- Простите, господин, - тихо сказал молодой жрец. Поклонился он подобострастно, но в глазах мелькнуло что-то опасное и очень неприятное.
Шади впервые испугался.
- Иди, - сказал он. - Сурем, тебя ждут женщины в часовне. Проводи верфлуде наверх и передай прямо в руки Самнанг.
Пройдя мимо пары, стоящей слишком, возмутительно близко друг к другу, Шади хлестнул их обоих подолом своего одеяния. Не оборачиваясь, он ушел в темноту, освещая себе путь фаянсовой лампой. Дел было много, слишком много для дня после песчаной бури. Подреставрировать некоторых покойных, особенно недовольных своим внешним видом. Совершить подношения. Посмотреть, не обвалился ли еще самый нижний коридор - проще дождаться, когда потолок там рухнет совсем, и тогда уже приниматься за расчистку, чем ставить подпорки. Шади шел, намечая список дел, и медленно закипал от злости.
Это все усталость. Не в Суреме дело, хотя он и начинает доставлять неудобства. И не в привезенной ему в жены женщине, хотя он серьезно сомневается в своем выборе. Нет. Просто он устал.
Не планируя этого совершенно, Шади тем не менее свернул в зал предков. Судя по царящей тишине, они спали. Все, включая Бапака, который обычно бодрствовал вполглаза, что бы не случилось. Опустившись на пол рядом с первой же нишей, Шади закрыл глаза и незаметно для себя погрузился в сон.
Это сон был значительно приятнее ночного. Теперь чья-то мягкая рука трепала его волосы, потом принялась заплетать их в косу.
- О чем ты так задумался, Алина, - спросил ласково голос.
Шади пожал плечами.
- Наверное, о своем будущем.
- Дурная затея, - сказала женщина. - Я даже не возьмусь за предсказание. Ведь в будущем тебя ждут только горести и беды. Нет, я не буду предсказывать.
Шади попытался обернуться, чтобы увидеть женщину, чей голос был смутно знаком, не сильная рука не дала этого сделать. Тогда он ответил.
- Это моя работа.
- Прежние называли это предназначением, - с мягкой укоризной сказала женщина.
- Мое предназначение, может статься, лежать на песке, глядя в ночное небо, и пить сладкое вино, - хмыкнул Шади. - А я не следую ему.
Женщина рассмеялась, и оказалось, что голос у нее ниже, чем это казалось вначале.
- За это я и люблю тебя, хотя мне грустно. Ты, скорее всего, последний в череде Алина Шиам. Когда не станет тебя, погибнет город. А может, это произойдет еще раньше?
Она вновь пресекла его попытку повернуть голову.
- Не оборачивайся и слушай меня! Ты слушаешь меня только во сне. Следуй своим самым безумным идеям и мечтам. Прозу жизни отдай Сурему, все равно жрец из него никудышный.
- Это точно, - со смехом согласился Шади. - Я попытаюсь, госпожа моя.
- А теперь тебе пора просыпаться, - печально сказала женщина. - Погоди! Закрой глаза.
Шади послушно зажмурился, хотя и прежде не видел ничего, кроме клубящегося мрака. Гладкие ладони нежно обхватили его лицо, запахло гранатом. Мягкие губы коснулись его губ в излишне целомудренном почти материнском поцелуе. Когда же Шади потянулся к женщине, она исчезла, как дымка.
- Просыпайся, - грустно сказала она.
Он проснулся, обхватил колени руками и устало уронил голову на грудь. Так четко ощущать границу между сном и явью, разве это не наказание?
- Что это ты тут развалился? - грубо спросила Баберье.
- Прости, матушка, - Шади с некоторым трудом поднялся, и вынужден был схватиться за стену, чтобы не упасть.
- Тебе нужно отдохнуть, - смягчилась старая мудрая советница.
- Я шел к госпоже Баако из Химмы, но прикорнул, - виновато развел руками Шади. - Мне пора.
- Ты не будешь больше задавать вопросы? - ухмыльнулась с некоторым недоверием Баберье.
- А к чему мне знать будущее? Оно и так кристально чисто.
12. Аглая
Гранат - запах греха...
Мужчина, названный Суремом, очень ласково поддерживал ее под локоть и шел неспешно, подстраиваясь под шаг девушки. Теперь уже катакомбы не казались такими жуткими, и Аглая почти пожалела, когда пахнуло свежим воздухом, горячим но значительно более свежим, что путь окончен.
- Будьте осторожны, госпожа велфруде, - сказал Сурем, осторожно касаясь ее лба кончиками пальцев.
Ей уже приходилось видеть такой жест у варваров, приезжающих ко двору. Он выражал какое-то особенное почтение. Аглая хотела поклониться в ответ, но мужчина остановил ее, мягко взяв за плечи.
- Самнанг все еще нет, - тихо сказал он.
- Да? - так же тихо спросила Аглая.
Он стоял слишком близко, гораздо ближе, чем это позволяли правила, принятые в восточных странах. Конечно ее, знатную и свободную дочь цивилизованного мира, это не могло оскорбить. Но это... смущало. Сразу отчего-то вспомнилось едкое замечание варвара-жениха о Юлии. И почти в красках представилось то, что происходило на форуме. Аглая почувствовала, как щеки ее вспыхивают от смущения. В прежние времена она знала, мужчины находят это очаровательным. Сейчас, наверное, это было глупо.
- Я скорблю о вашей участи, - сказал Сурем. - Раз Алина Шиам хочет взять вас в жены.
- Вы желаете напугать меня?
- Вовсе нет, - из-за темноты, окружающей теперь Аглаю постоянно, или же по какой иной причине, голос его звучал одуряюще. - Последнее, что мне хотелось бы, это напугать вас. Но я думаю, вы должны знать, кто же такой ваш муж.
Аглая затаила дыхание. Горячие руки соскользнули с плеч ей на талию, слегка сжали ее.
- Всю свою жизнь Алина провел в городе мертвых, прячась в самых дальних его уголках, в самом низу. Ему было лет семь, когда мать привезла его сюда и оставила у нижней часовни. Единственные, кто окружал господина в то время, это мертвецы. Он не знает и не любит живых. Может статься, брак станет вашей могилой.
Аглая уперлась руками в грудь Сурема и оттолкнула его.
- Вы пугаете меня! Вы делаете это нарочно! Как!.. как так возможно?! - она всхлипнула, закрывая лицо руками.
- Простите, я не хотел. Просто... такая прекрасная и нежная женщина как вы, заслуживающая благоухания садов, не должна чахнуть в пустыне. Вы роза, а не чертополох!
Аглая несмело улыбнулась. Потом осторожно спросила.
- Скажите, ваш господин уродлив?
- С чего вы взяли? - удивился Сурем, но скорее перемене темы и тона, чем самому вопросу.
- А иначе, зачем ему слепая жена?
Сурем задумался на некоторое время. Он все еще стоял так близко, что слышно было его дыхание, и стук его сердца. Аглае вдруг захотелось, чтобы Самнанг не дошла сейчас до нижней часовни. Чтобы она вообще не пришла. Чтобы ногу сломала наконец на лестнице!
- Да, - произнес он наконец. - Можно сказать, что он безобразен. Уродлив, как альбинос, никогда не видящий солнца. И еще эти шрамы.
- Вот как... - печально произнесла Аглая. - Тогда я действительно не хочу замуж. За него...
Послышался тихий ласковый смех.
- Это естественно, моя госпожа. Но у вас ведь есть способ избежать этого брака.
- Какой? - Аглая схватилась за призрачный шанс спастись, как за тонкую былинку.
- Скорее всего предки назовут самым удачным днем для брака завтрашний, у вас еще есть время. Когда сегодня Алина зайдет к вам, поставьте условие. Потребуйте с него свадебный выкуп, как это принято у жителей гор, к которым господин относится. Что-то невыполнимое.
- Что? - Аглая подалась вперед и ощутила, как теплые руки обхватывают ее. Они в замок сомкнулись у нее на спине.
- Сад, - с улыбкой произнес Сурем у самого ее лица. - Пускай он вырастит в пустыне сад. Дайте ему сроку до Лунного дня*. Если он не выполнит зарок, вы сможете уйти.
- И что же я буду тогда делать? - спросила Аглая.
Объятие стало крепче. Сурем поцеловал ее, не слишком развязно, но за этим поцелуем явно крылось что-то большее. Аглая вцепилась в его одежды, чтобы не упасть. Оторвавшись от ее губ, мужчина с необычайной мягкостью поцеловал каждый палец на ее левой руке.
- Это обещание, госпожа, - шепнул он, - что я позабочусь о вас. А это зарок.
В руку ей лег тяжелый холодный плод. Сурем помог разломить его надвое, и по пальцам потек липкий сок.
В воздухе запахло гранатом - сладким запахом греха.
----------------------
* Согу - благовоние, обладающее наркотическим воздействием и способное погрузить человека в транс и вызвать сильные яркие галлюцинации. Используется, как подношение предкам (считается, что согу позволяет предкам чувствовать себя живыми)
