ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Je voudrais passer mes levres sur tes blessures
Faire courir mes reves
sur tes felures
Donner du poids a tout ce vent
qui malmene nos c?urs battants
Garou
Франсуа
Я фотографировал удивительно четкие, красивые, похожие на совершенную графику следы, взобравшись на капот своего джипа. Снегу за ночь насыпало необычайно много, и его покрывали цепочки аккуратных отпечатков, складывающихся в причудливые рисунки. Лисы. Их было бы больше, не повадься мои соседи распугивать живность. Я с нетерпением ждал, когда они наконец съедут. С нетерпением и с грустью.
Я фотографировал следы, и Этьен Бюшар выбрал лучший момент для своего появления и припарковался прямо передо мной.
- Салют, Франсуа!
Он с некоторым недоумением посмотрел на меня и, кажется, убедился, что я парень с приветом. Я спрыгнул, аккуратно убрал камеру в чехол и выключил наушники. Бюшар все это время простоял с легким намеком на протянутую руку.
- Доброе утро.
- Я вас… отвлек?
Судя по выражению лица этого чикагского адвокатишки, оторвал он меня от каких-то непотребств.
- Отвлекли? Нет, - я всего лишь занимался любимым делом и слушал хорошую музыку. – Выпьете кофе?
- О нет, мсье, я спешу. Я заехал передать, что Джо ждет вас сегодня к ланчу.
Заодно испортил мне кадр и настроение. И, кстати, обожаю это американское обыкновение называть работодателей «Джо», «Пит», «Чарли» и в том же духе. Очень сближает. Наверное.
- Я буду.
Бюшар кивнул, сел в машину и укатил, оставив меня заниматься непотребствами дальше. Следы протекторов смотрелись мене эффектно. Я вновь включил плеер и пошел варить кофе.
Джордж Клэнси поселился по соседству чуть более года назад, и мы на удивление хорошо поладили. С ним, но не с его свитой: адвокатом, племянником, племянницей и призраком бывшей жены. Эта дамочка появлялась от случая к случаю, и с каждым разом в ней было все меньше и меньше человеческого. Всякая встреча убеждала меня: правильно я расстался с Дианой. Сегодня мисс Бэлл вроде бы не было, так что единственную, хотя, конечно, существенную и неразрешимую проблему составляли племянники.
К черту. Навещу старика. Он мне нравился несмотря на все свои закидоны. Однако, когда я вошел в дом, все планы разом рухнули: в гостиной сидела Диана, покуривая дорогую и элитную сигариллу и отправляя мне воздух. Ее появление я пропустил. Она что, как в сказках, шастает через печную трубу? На помеле?
- Привет, Франсуа.
Она закинула ногу на ногу и стряхнула пепел в мою любимую кружку, опрометчиво оставленную на столе. Иногда мне казалось, что это галлюцинация. Если на обращать внимания, она исчезнет. Правда, это еще ни разу не срабатывало.
- Диана, - я забрал кружку и вышел на кухню. Диана последовала за мной.
Она никогда не понимала намеков. Можно было играть в молчанку сутками. К тому же, сейчас Диане требовалось донести до меня какую-то сногсшибательную новость. А тут ничто не способно было ее остановить.
- Старикан переписал завещание. Я заверяла сегодня подписи.
- И что? – старик Клэнси за полгода переписывал завещание раз восемь, переодически отписывая все свое немаленькое состояние какому-нибудь благотворительному фонду, что я только поддерживал, и доводя племянников до нервного срыва. Это я тоже поддерживал.
Диана черкнула на листке несколько цифр и показала мне.
- Твоя доля.
Я присвистнул.
- Шутишь?
- Нет. Он решил, ты ему достаточно нравишься.
Подозреваю, дело было в одной маленькой услуге, которую я ему оказал. Впрочем, она такого не стоила. Пустяковина.
- Теперь мы можем воплотить нашу мечту и открыть галерею! – Диана была возбуждена, эти деньги в ее мечтах были уже так близко. Вероятно, в модной сумочке.
- Жорж еще трижды перепишет свое завещание, - успокоил я Диану.
- Нет! Ты сделал для него гораздо больше, чем племянники!
- Именно поэтому мне и не нужны его деньги. Кофе будешь?
Ах, забыл. Диана же не пьет ничего, кроме воды, вытопленной из ледников.
- Или, может быть, чай? Мне прислали недавно из Китая пакет отличного Тегуа*…
- Может, ты будешь серьезен? – по сухости в голосе Дианы я понял, лучше так и сделать. Целее буду. – Франсуа, речь идет о мечте! О нашей мечте!
Насколько я помню, это была ее мечта. Моего непомерного тщеславия хватало только на сайт и страницу на девианарте. Но Диане непременно нужна была галерея и моя мировая известность. Чем ей второе поможет, до сих пор оставалось для меня загадкой. Впрочем, у нее самой тщеславия было, хоть отбавляй.
А кофе возле нее приобретало вкус мыла. Я выплеснул его в раковину.
- Послушай, Диана, старик ждет меня.
- Ты ведь не будешь отказываться от наследства? – Диана скрестила руки на груди. Вид у нее при этом всегда был несколько пугающий. – Ты не можешь так со мной поступить!
- Ты-то тут при чем?
Диана вытаращила на меня глаза. Раньше они – огромные, голубые – мне нравились, а теперь… Я слишком хорошо ее знал, чтобы покупаться на все эти мелкие уловки.
- Я поступлю, как считаю нужным, Диана. Захлопни дверь, когда будешь уходить.
- Ты всегда поступаешь, как считаешь нужным, - зло процедила она.
Тоже верно. Я накинул куртку, взял ключи от машины и вышел. Надеюсь, к моему возвращению Диана – исключительно в память о нашей былой любви – уберется восвояси.
Старик Клэнси жил на том же озере, чуть южнее. Места удивительно живописные, но едва ли американец мог оценить их сейчас по достоинству. Последние несколько месяцев он был прикован к постели. Я обогнул озеро, проехав по бороздам, оставленным в свежем снеге машиной Бюшара (кажется, у него танк!) и припарковался перед низким домом. Здесь уже стояли машины племянников, но красного хаммера бывшей к счастью не наблюдалось. Хватит с меня сегодня одной дивы. Я постучал, надеясь, что откроет по-английски вышколенный дворецкий старика – Пэтни. Увы, еще издали я почувствовал ядовитые духи мисс Саманты Клэнси, а для меня просто Сэм. Распахнув дверь, из которой вырвалось тотчас облако пара, она прислонилась к косяку. В руках, как всегда, стакан джина.
- Привет, Франсуа. Заехал навестить старика?
И лучше бы она не пыталась говорить по-французски. Выходит ужасно, слушать – утомительно.
- Доброе утро, мисс Клэнси.
- Я ведь просила, зовите меня Сэм!
Судя по радушию, она опять разругалась с кузеном и рада сделать ему любую гадость. Нет-нет, только не за мой счет.
Я снял куртку и прошел в дальнюю комнату, кивну по дороге Джеффри, племянничку. Не был удостоен ответом.
Шторы на огромном панорамном окне в спальне старика были раздернуты. С веток кривых старых сосен, растущих по берегу озера, падал снег. Умиротворяющее зрелище. Почти уверен, Клэнси это только злило. Впрочем, он и не смотрел в окно. Взгляд его был привычно прикован к постеру на стене. Вот к этой безделице я и приложил руку: привел в порядок потертую и помятую фотографию двадцатилетней давности и распечатал в большом формате.
- Как вы себя сегодня чувствуете? – я попытался отвлечь старика от девицы на фотографии. Как и в прошлые разу, у меня ничего не вышло. Он только махнул рукой.
- Как обычно.
Это означало, что он успел уже повздорить с родней, и ищет теперь буфер, который выставит между собой и племянниками. И, угадайте, кто это будет?
- Джозеф, мне нужно серьезно с вами поговорить.
Старик насупился и указал на стул.
- Я надеялся, мы хоть раз мирно пообедаем, поболтаем, посмотрим твои фотографии…
- А вы прекратите выкрутасничать, - посоветовал я. Но это все равно, что разговаривать со стеной. – Джозеф, Диана сегодня примчалась, чтобы сообщить, что вы хотите мне что-то оставить.
Старик причмокнул губами.
- Не «что-то», мальчик мой, а…
- Мне это не нужно.
- Ты хочешь меня обидеть? – Клэнси приподнялся на локтях.
- Нет. Если бы я хотел обидеть вас, то заметил бы, что все это вы делаете только чтобы позлить племянников.
Клэнси хихикнул булькающим старческим смехом.
- Маленькие бездельники, которые очень любят деньги. Я приготовил им сюрприз. Они получат немногим больше тебя. Основное получит моя дочь.
- Ваша… дочь? – я уставился на него почти с ужасом. Господь Всемогущий, что здесь сейчас начнется!
Старик, похоже, наслаждался грядущим апокалипсисом. Он широко улыбнулся и кивнул на постер.
- Дочка Сюзонн. Я отыскал ее несколько лет назад. Жюлиетт, очаровательная девочка. Пошла, правда, по стопам матери.
Потомственная содержанка. Что может быть умилительнее?
- я уже позвонил ей. Хочу увидеть перед смертью.
Боюсь, куда больше отеческой любви было в нем желания в очередной раз довести племянников.
- Как думаешь, Франсуа, моя девочка – красавица?
Я посмотрел на постер его драгоценной Сюзонн, но говорить, что мне не нравятся надменные блондинки, не стал.
- Наверное, - сказал я.
- У нее чудесный голос. Мы столько говорили по телефону. Увы, Сюзонн даже слышать не желает обо мне. Она живет настоящим. Все они.
Словно обессилев, он повалился на подушки. Лицо было землисто-серым, под глазами залегли тени. Бедный наш Фальстаф… его нос заострился, как перо. Я поежился.
- Вот что, Джозеф. Мы с вами сейчас пообедаем и поговорим обо всяких глупостях.
Старик устало посмотрел на меня.
- Ты будешь здесь завтра, Франсуа, когда она приедет? Пообещай мне, что будешь.
Я от полной безысходности кивнул. Клэнси слабо улыбнулся и закрыл глаза. Этот переход от возбуждения к апатии очень мне не понравился. Обернувшись, я обнаружил того, кого ожидал.
- Давно это с ним, Пэтни?
- Последние дней пять, мсье, - слуга, секретарь и доверенная сиделка покачал головой. – Дело плохо, а мисс Саманта и мистер Джеффри только ухудшаю его своими претензиями. Мне бы хотелось присоединиться к просьбам мистера Клэнси. Будьте здесь завтра, мсье Франсуа.
Итак, все-таки – буфер.
Жюли
Наша Гран-Дама выходила замуж, и обязанности подружки невесты выпили из меня последние силы. А раньше я думала, главное для подружки: надеть красивое платье, много улыбаться, сказать глупую речь и поймать букет. Ну, и еще целоваться с шафером. Хотя, от последнего я с самого начала решила благоразумно воздержаться, всерьез опасаясь гнева Шанталь. Поразительно, что у этого Леклера не нашлось друзей более молодых, и вместе с тем, менее занятых моими подругами.
Я честно пыталась избавиться от почетной роли подружки. Первым делом предложила кандидатуру Шанталь, как особы значительно более респектабельной. Квинни (кстати, ее зовут Элеонора) тотчас же заявила, что подружка невесты на седьмом месяце беременности, это возмутительный намек. Не то, чтобы я ждала ответа: «Что ты, Жюли, ты моя самая любимая подруга», но все равно как-то обидно. Кроме того, Квинни добавила: «Ни за какие коврижки! Я ее мужа боюсь!». Второй раз я попыталась улизнуть под предлогом, что жениху-богачу не понравится подружка со столь сомнительным прошлым (а также настоящим и будущим). «Что ты! – воскликнула Квинни. – Джони это только забавляет!». Кстати, его зовут Бенуа.
В итоге, последняя неделя прошла в нечеловеческих условиях подготовки к свадьбе. И основной моей обязанностью было не дать невесте в неподходящий момент передумать и улизнуть из-под венца. Я этого не понимаю. Если уж сделала выбор – мучайся.
Так или иначе, я сбыла Квинни с рук, расцеловалась к кругленькой и неприлично довольной Шанталь, вернулась в свою парижскую берлогу, которую занимала последние дни, и обнаружила, что осталась совершенно одна. Шанталь теперь – примерная жена и без пяти минут мать. Хотя, круг тем для разговоров не поменялся: искусство, литература, этсетера. Она у нас всегда была эстеткой. Квинни учится, блюдет финансы новоиспеченного мужа и вообще – стала похода на ангела. Я налила себе вина и посмотрела на портрет прабабушки, которой когда-то принадлежала эта квартира. Скажи, Габриэлла, что у нас за характер-то фамильный такой гнусный? Почему я не послушалась маму и не пошла учиться? Было бы сейчас, чем заняться. А в одиночку охмурять мужчин скучно – похвастаться не перед кем…
Затрезвонил телефон. Я нехотя сняла трубку, одной рукой ослабляя шнуровку корсажа, который здорово давил на ребра.
- Жюлиетт?
Голос заставил меня вздрогнуть.
- Папа?!
О существовании отца я узнала всего пару лет назад. Нет, я понимала, конечно, что не в капусте найдена, но мама всегда говорила, что нам никто не нужен. Спорить с мамой бесполезно. Проще сразу поступать наперекор. Поэтому я с радостью приняла дружбу неожиданно отыскавшего меня отца. К тому же, его вины в нашей разлуке не было. Если мама чего-то хочет, она этого добивается. И если мама не хочет видеть человека – вуаля! – в упор не видит.
Про отца я знала только, что он американец, его зовут Джозеф Клэнси, и что я его единственный ребенок. Не так уж много, наверное. Хотя мы не виделись ни разу, но я была рада его слышать.
- Как поживаешь?
- М-м-м… Хуже, чем хотелось бы, - ответил отце. – Жюлиетт, ты можешь приехать?
Какая-то странная интонация, уныние, сквозящее в его голосе мне не понравилось.
- Что-то случилось?
- Просто стариковская блажь. Захотелось наконец тебя увидеть.
Это была первая на моей памяти «стариковская блажь», что настораживало еще больше. Неужели он болен? Мучиться неизвестностью было ужасно. К тому же, вот он – путь. Теперь я знала, что делать дальше, хотя бы в ближайшие дни.
- Куда? – спросила я. – В Чикаго?
- Нет. Квебек.
- К-квебек?
- Ну да, - папа усмехнулся. – Это такая провинция в Канаде.
- Да поняла я! Я смогу быть там… - я подсчитала. – Послезавтра утром по вашему времени.
- В Монреале тебя встретит мой поверенный, Этьен Бюшар и отвезет ко мне.
- Хорошо, я приеду.
Отец отключился. Я осталась стоять, теребя шнуровку платья. А поверенный ему зачем? У меня некстати разыгралось воображение, и придумались сразу всяческие ужасы. Нет, надо ехать в Квебек, чтобы самой все увидеть. Кстати, и от мамы подальше.
Надо сказать, знания мои о Канаде, в частности о Квебеке, были ограничены. Там, вроде как, холодно. И говорят они по-английски и по-французски, что мне весьма удобно. Ах, да, оттуда были певцы в «Соборе Парижской Богоматери», на который мне удалось однажды вытащить маму. Это был чуть ли не единственный наш выход в свет удовольствия ради. Моего удовольствия, мама музыку не любит.
Ах, да. Еще, Квебек расположен за океаном. Это очень далеко.
Исходя из всего этого, я уладила кое-какие дела, собрала чемоданы и оставила запись на мамином автоответчике. Она с очередным любовником укатила на Мадагаскар. Вернется – прослушает. Теплую куртку я положила в ручную кладь. Не люблю мерзнуть.
Несколько часов спустя я сошла с самолета в Монреале. Было холодно, так что помимо куртку нелишними оказались перчатки. Вот бы еще шапку меховую.
Я забрала багаж и вышла в зал, высматривая Бюшара. Человек с табличкой «Жюлиетт Нордье» обнаружился достаточно быстро. Я подошла к нему и обратилась по-французски.
- Вы мсье Бюшар, поверенный Джозефа Клэнси?
В ответ он разразился речью, в которой с трудом угадывался французский. Да, я определенно на другом конце света.
- Вы не могли бы говорить помедленнее?
Бюшар сбавил темп, и я наконец-то начала его понимать.
- Вы дочь Джо, верно?
- Жюли, - я стянула перчатку и протянула руку.
Какая неприятно липкая была у него ладонь! И вообще, Бюшар мне не понравился.
