И прежде, чем Дарес сурово отчитал друга, перешедшего границу, тот вылетел из покоев, громко хлопнув дверью.
— Наглец, — проворчал де Гор, усаживаясь за стол и принимаясь за письмо королю Ленату. Но стоило только перу опуститься в чернильницу, как перед глазами встал образ брата. Мертвого. С остекленевшими глазами. Казалось, он смотрел с укоризной, хотя как это возможно?!
Чернильные пятна растеклись по чистому пергаменту. Дарес откинул в сторону перо, со злостью и изумлением глядя на перепачканные пальцы…
— Я не уверен, что все так легко, как ты думаешь.
— Там не один колдун, а десять?
— Может, что-то похуже.
…Почему он так легко отмахнулся от слов Рэлина? Почему погиб именно брат? Почему Рэлин? Почему все так произошло? Почему Дарес не смог это предвидеть, изменить?
Мысли путались. Сознание, пребывавшее последние часы в напряженном состоянии, как только получило каплю свободы, вырвалось на волю, сводя с ума своего хозяина. Он раз за разом прокручивал в голове события того страшного дня. Дарес никак не мог принять, смириться со смертью брата. Ему все казалось, что это ошибка, это ведь не могло произойти. Каждая мысль, каждое воспоминание о Рэлине причиняло ему боль, источник которой он не мог найти и которую он не мог победить. Она съедала его изнутри, особенно сильно досаждая его всегда холодному сознанию. Он не должен был поддаваться эмоциям, не должен… Но все больше запутывался в этих сетях. Сейчас он хотел лишь покоя, провести вечер с женой и сыном или с Валемом. Выпить с другом, поиграть с Риком, поговорить с Найли. Но долг Верховного паладина тяготел над ним. Он не мог действовать своеобразно своим желаниям. Поэтому Валем завтра отправится в Ленату, а сам Дарес просидит в главной резиденции еще несколько дней, разбирая дела и решая проблемы. Вселяя надежду в сердца простых послушников, тогда как сам он едва ли испытывал что-то, кроме отчаяния. Казалось, любая мысль о темных приводила его к брату. Они убили его. Он убил его. Если бы Дарес был разумнее, если бы не отмахнулся от слов брата. Если бы вампира и чернокнижницы не существовало в мире. Темные…
В какой-то момент Дарес не выдержал и принялся размышлять о демоне. Это была новая угроза, наличие которой только требовалось подтвердить. Но Дарес не стал бы Верховным паладином, если бы не продумывал все варианты наперед. Если Валем подтвердит, что в Ленате побывал демон, Ордену предстоит тяжкая битва. Даже одно создание Глубин победить сложно. Но нужно, ведь иначе это чудовище откроет Врата и впустит в мир целую орду своих сородичей. Дарес знал из закрытых архивов Ордена, что мир уже не раз оказывался на краю гибели. Но каждый раз паладинам удавалось остановить зло. Оставалось надеяться, что им удастся это и в этот раз, если Свет будет к ним милосерден.
Так, постепенно погружаясь в работу, Дарес разобрался с самыми срочными делами, включая письмо королю Ленаты. Следовало подготовить все для приезда Валема, ведь де Нарат скорее удавится на собственном поясе, чем сам что-то сделает для конкурента. И бесполезно доказывать им, что мир подвергается угрозе — иногда даже самые лучшие люди, самые светлые души начинали чернеть и поддавались пороку. Дарес и сам в последнее время сомневался в правильности некоторых своих поступков. Иногда ему казалось, что он слишком резок, слишком жесток. В такие моменты ему помогал Рэлин, находя баланс…
«И где ты сейчас, брат? — с горечью подумал Дарес. — Мертв. Убит темными, которых ты вечно защищал».
Но совесть не позволила Даресу обвинить во всем Тьму. С трудом, но он признал, что Рэлина убили настоящие чудовища. Не все такие. Не все.
И все же сколь быстротечна жизнь. Дарес думал, что первой его покинет Найли, ведь она всего лишь человек. Она старела и когда-нибудь должна была умереть, покинуть любимого мужа. Дарес не смирился с этой будущей потерей, но готов был ее принять — когда придет время. Однако он никак не ожидал, что первым его покинет Рэлин, паладин, который мог прожить многие годы — ведь Свет даровал своим лучшим воинам долгую жизнь. Потеря брата подкосила Дареса, выбила его из привычной колеи жизни. Он не утратил разума, но часто стал замечать за собой, что его поглощают какие-то странные сомнения, что он сбивается с мысли, теряет суть сказанного. Он словно упал в озеро и теперь никак не мог выплыть, терял ориентацию. Куда идти, что делать? Это состояние смущало его и тем, что он привык все и вся контролировать, а сейчас был лишен этого. Он не мог позволить себе расслабиться, погоревать о брате. Верховный паладин, глава Ордена Света мог лишь молча скорбеть, продолжая жить так же, как жил до смерти брата, ведь это от него ожидали. Он не мог даже вспомнить о Рэлине, потому что тут же чувствовал, что начинает терять контроль. Все мысли о брате были под запретом. Он не мог думать о самом светлом человеке, которого знал, чья душа была неоцененна практически никем. Казалось, лишь Дарес да Найли любили его. А ведь он заслуживал большего. Но люди привыкли видеть силу в жестокости, а не в доброте. Даже Тая, весьма умная женщина, и та сбежала от брата, прикрываясь фальшивыми отговорками. Она должна была благодарить Свет, что тот послал ей Рэлина, что брат выбрал ее. Но она посмела его отвергнуть, сбежала.
Злость на Таю и раньше была в душе Дареса, но сейчас она усилилась, когда он все сильнее и сильнее накручивал себя. Она ведь даже не приехала попрощаться с Рэлином, когда близкие провожали его в последний путь. И это стало последней каплей терпения Дареса. Теперь он не желал знать Таю, и даже все демоны Глубин не могли заставить его обратиться за помощью к главе Ордена магов. Хотя стоило, стоило…
Ничего, Валем справится сам, он сильный паладин. Его Свет защищает практически так же, как и Дареса. А в разумность и способности друга к выживанию он верил сполна. Валем справится, а вот магам придется пожинать плоды глупости их главы.
Секундное облегчение, которое Дарес испытал, когда перенес свой гнев с себя на кого-то другого, напугало его.
Летоисчисление в мире велось от года, когда произошло Великое Нашествие. Конечно, и до этого существовали определенные события, даты, существа и королевства, но бесчисленная армия демонов стерла все. Известно лишь то, что в один момент разверзлись Врата из Глубин и армия Повелителя демонов ворвалась в мире, сжигая его дотла. Смертные и бессмертные, темные и светлые — все объединились против единой угрозы, но ни их союз, ни молитвы Свету и Тьме не смогли остановить демонов. Те практически уничтожили мир, когда в него явились Забытые Боги. Великие покровители, они одолели демонов и прогнали их обратно в Глубины, навеки запечатав границу мира. Даровав своим выжившим детям плодородные земли вместо выжженных степей, они покинули их. И смертные, и бессмертные забыли их имена и лица. Боги ушли, и ушло из памяти все, что касалось их. И хоть их покровительство до сих пор лежало на мире, имена их были преданы забвению. Так их и стали называть — Забытые Боги. Ни Тьма, ни Свет — золотая середина, вера, к которой мог примкнуть каждый. По всему миру строились им храмы, но самый главный, Храм Забытых Богов, был воздвигнут в Рестании, древнейшем городе. Люди и нелюди приходили туда, чтобы прикоснуться к силе покровителей. Тогда, когда Тьма или Свет требовали от своих служителей особые душевные склонности, поступки, Забытые Боги просто позволяли своим последователям жить. Представитель любой расы мог обратиться с молитвой к ним. И это делали, их помнили. Навсегда в сердцах людей и нелюдей осталась память о спасителях, избавивших мир от армии Повелителя Глубин. А тот год, когда произошло это радостное событие, стал отсчетом новой эпохи.
Однако некоторые, избранные жители мира знали, что граница мира не настолько прочна, как хотелось бы думать. Иногда демонам-одиночкам удавалось проникнуть из Глубин. Инквизиция, а после — Орден Света стояли на страже мира, разыскивая демонов и предотвращая открытие новых Врат. Но об этом знали совсем немногие. Для большинства людей и даже нелюдей за три с лишним тысячелетия демоны превратились из реальной угрозы в давно позабытую легенду. Теперь их вспоминали лишь в ругательствах, всерьез не думая о том, что могут встретить исчадие Глубин на дорогах мира.
— …похоти. Только самое безнравственное существо способно думать лишь о совокуплении! — разорялась Агнет второй час подряд.
Ворон все это время демонстративно скучал, ожидая, когда у девушки кончится запал. Но она не собиралась его радовать и заканчивать словесную экзекуцию. Гневу ее не было предела — на это обстоятельство особенно повлиял довольно наглый обыск, которому их подвергли стражники лорда Кардиша. И если Ворона они всего лишь разоружили, оставив только штаны с рубашкой, то Агнет они хорошенько облапали. Повезло еще, что не пригласили девушку прогуляться до каморки капитана — видимо, нашлось занятие поинтереснее или их отвлек лорд. Но Агнет ее счастливая судьба не радовала, она пылала. И так как стражники, которые и лазили ей под юбку, сейчас были недоступны, весь ее гнев обрушился на Ворона, по чьей вине она подверглась столь унизительной процедуре.
— Я убью тебя! — пообещала она, мечась по темнице. К счастью, их распределили в одной камере, так что осуществление побега облегчалось. Если бы Агнет еще взяла себя в руки, Ворон был бы безмерно счастлив.
— Это же надо! Лезть под юбку к каждой встречной девице! А потом их разгневанные мужья носятся за нами по всей Ленате!
— Не по всей, — ради справедливости заметил Ворон. Его прожгли гневным взглядом. Вообще, его уже достало это представление.
— Буду признателен, если ты помолчишь — отвлекаешь.
— От чего же, позволь узнать? — уперев руки в бока, поинтересовалась Агнет у скромно сидящего на сырой соломе Ворона.
— От раздумий о нашей нелегкой судьбе, — в тон ей ответил мужчина.
— Надо же! Отвлекла от раздумий! Учитывая, чем ты обычно думаешь, потеря невелика!
— Я хотя бы пытаюсь решить проблему! Могла бы поблагодарить! Между прочим, нас поймали из-за тебя!
— Из-за меня?! Нас стали искать из-за тебя! Если бы не твои вечно расстегнутые штаны, мы бы не попали сюда! А теперь неизвестно, что нас ждет…
— Меня оскопят, тебя изнасилуют, судя по злости здешнего лорда и озабоченности его людей.
— Замечательная перспектива! Я в восторге!
— ТЫ УСПОКОИШЬСЯ ИЛИ НЕТ?!
— НЕ ОРИ НА МЕНЯ!
— Да замолчите вы оба! — рявкнул сонный стражник — единственный, кто остался внизу с пленниками.
Агнет так гневно глянула в его сторону, что Ворон невольно подумал, что она сейчас расплавит темницу, несмотря на блокирующие магию кандалы. Но чуда не произошло, и, видимо, девушка сама это осознала, потому что вдруг судорожно вздохнула и прошла к наемнику.
— Подвинься. — Для убедительности она пнула его ногой в бок.
— Тут все равно не на чем сидеть. Только если не хочешь ко мне на коленочки.
— Даже не мечтай, — отрезала она.
— Что ты, это мой самый страшный сон, — насмешливо протянул Ворон, а потом посерьезнел: — Садись и будем думать.
Она осторожно присела на край мокрой соломы, которая могла разве что ускорить развитие простуды, но никак не спасти от нее.
— Вытащи нас, — тихо произнесла Агнет, и тон ее наконец-то сменился с обвинительного на почти просительный.
— Не могу. Давай ты.
— Издеваешься? — прошипела она, но не настолько громко, чтобы услышал стражник. — Мне закрыли магию!
— А мне закрыли превращения!
— Я не прошу тебя превратиться, мне здесь облезлый ворон без надобности, — быстро прошептала она. — Мне нужно лишь, чтобы ты, как в Вередоне, снял с меня эти кандалы.
— Я не могу, — с раздражением ответил Ворон. — А за облезлого…
— Почему?!
— Потому что стражники в Вередоне — олухи, которые могут позволить пленникам спрятать все что угодно, а у лорда Кардиша служат толковые люди, чтоб ему икалось!
— То есть тебя раздели догола, великий наемник? — с сарказмом поинтересовалась Агнет, а потом вздрогнула и поежилась.
Ворон покосился на нее: со дня их знакомство ее голубое платье сильно истрепалось. Многодневные лесные переходы, сражения с ликанами, волками и разбойниками, а также непогодой не пошли ему на пользу, так что выглядел наряд Агнет весьма жалко. К тому же тонкая ткань почти не защищала девушку от холода, а плащ у нее отобрали "добрые" стражники.
— Мог бы согреть.
— Чем? — от удивления Ворон даже на время потерял дар речи, ограничившись лишь коротким вопросом, а не многочисленной руганью.
— У тебя еще есть рубашка. А что? Леди можно было демонстрировать свое голое тело, а мне нельзя? Да и не особо там есть на что посмотреть…
— Даже не надейся, — отрезал Ворон. — Мне самому холодно.
— Ты горячий! — воскликнула Агнет, хватая его за запястье. — Вот!
— Не лапай чужих мужиков!
— Да ты не чужой, ты же общий! На тебя любая может повеситься!
— Хватит читать мне мораль, ты не моя мать или жена!
— Слава Забытым Богам! — не удержалась от восклицания Агнет.
— Мы все обсудили, теперь можем переходить к делу? — язвительно поинтересовался Ворон.
Агнет зло глянула на него, подтянула под себя босые ноги и тихо ответила:
— К делу. Надо выбираться отсюда, пока лорд не вспомнил о нас.
В пути мужу леди Кардиш было не до разбирательств, а по приезду в поместье выяснилось, что к нему прибыл посланник из Ордена Света. Лорд тотчас удалился с высокопоставленным гостем к себе в кабинет, а пленников приказал отправить в подвалы поместья. Здесь обнаружилась полноценная темница, в которой Ворона с Агнет расположили "со всеми удобствами". Прошло уже несколько часов, и, по правде говоря, совсем скоро лорд Кардиш мог вернуться. Ворон не сомневался, что разгневанный муж, который последовал за любовником до деревни, не будет ждать рассвета. Только по воле Забытых Богов наемника уже не распяли, не посадили на кол и не четвертовали. Конечно, в Ленате, как и в любом другом королевстве, существовали законы, защищающие жизни живущих в ней людей и нелюдей. Но все понимали, что власть местного лорда куда важнее, чем эти записанные на пергаменте слова. Кто пойдет жаловаться на произвол? Местные жители, для которых лорд — господин и бог? А король очень далеко, до столицы еще нужно добраться. На местах же за исполнением законов следили те самые лорды-помещики. Это в Рестании была свое Управление, где служили инспекторы, расследующие преступления. А в какой-нибудь дыре на окраине Ленаты о таких словах, как закон и справедливость, никто и не слышал. Так что жизни Ворона и Агнет теперь находились во власти лорда Кардиша — и наемник сильно сомневался, что смерть их будет легкой. Обманутый муж показал себя жестоким человеком, Ворон видел его гнилую натуру.
В общем, оборотень имел самое горячее желание сбежать из этой темницы, пока в нее не пожаловал хозяин.
— Дело плохо, — пробормотал Ворон, осматривая их камеру. Это была небольшая каменная комнатка, в которой было так темно, сыро и затхло, что можно было не сомневаться — если их не убьют, они умрут здесь сами. Единственным источником света был факел, горящий в коридоре. К счастью, дверь в камеру была не из железа или дерева, а из тонких прутьев, покрытых ржавчиной. Будь тут Барст, он снес бы эту решетку с петель с одного удара.
— Наглец, — проворчал де Гор, усаживаясь за стол и принимаясь за письмо королю Ленату. Но стоило только перу опуститься в чернильницу, как перед глазами встал образ брата. Мертвого. С остекленевшими глазами. Казалось, он смотрел с укоризной, хотя как это возможно?!
Чернильные пятна растеклись по чистому пергаменту. Дарес откинул в сторону перо, со злостью и изумлением глядя на перепачканные пальцы…
— Я не уверен, что все так легко, как ты думаешь.
— Там не один колдун, а десять?
— Может, что-то похуже.
…Почему он так легко отмахнулся от слов Рэлина? Почему погиб именно брат? Почему Рэлин? Почему все так произошло? Почему Дарес не смог это предвидеть, изменить?
Мысли путались. Сознание, пребывавшее последние часы в напряженном состоянии, как только получило каплю свободы, вырвалось на волю, сводя с ума своего хозяина. Он раз за разом прокручивал в голове события того страшного дня. Дарес никак не мог принять, смириться со смертью брата. Ему все казалось, что это ошибка, это ведь не могло произойти. Каждая мысль, каждое воспоминание о Рэлине причиняло ему боль, источник которой он не мог найти и которую он не мог победить. Она съедала его изнутри, особенно сильно досаждая его всегда холодному сознанию. Он не должен был поддаваться эмоциям, не должен… Но все больше запутывался в этих сетях. Сейчас он хотел лишь покоя, провести вечер с женой и сыном или с Валемом. Выпить с другом, поиграть с Риком, поговорить с Найли. Но долг Верховного паладина тяготел над ним. Он не мог действовать своеобразно своим желаниям. Поэтому Валем завтра отправится в Ленату, а сам Дарес просидит в главной резиденции еще несколько дней, разбирая дела и решая проблемы. Вселяя надежду в сердца простых послушников, тогда как сам он едва ли испытывал что-то, кроме отчаяния. Казалось, любая мысль о темных приводила его к брату. Они убили его. Он убил его. Если бы Дарес был разумнее, если бы не отмахнулся от слов брата. Если бы вампира и чернокнижницы не существовало в мире. Темные…
В какой-то момент Дарес не выдержал и принялся размышлять о демоне. Это была новая угроза, наличие которой только требовалось подтвердить. Но Дарес не стал бы Верховным паладином, если бы не продумывал все варианты наперед. Если Валем подтвердит, что в Ленате побывал демон, Ордену предстоит тяжкая битва. Даже одно создание Глубин победить сложно. Но нужно, ведь иначе это чудовище откроет Врата и впустит в мир целую орду своих сородичей. Дарес знал из закрытых архивов Ордена, что мир уже не раз оказывался на краю гибели. Но каждый раз паладинам удавалось остановить зло. Оставалось надеяться, что им удастся это и в этот раз, если Свет будет к ним милосерден.
Так, постепенно погружаясь в работу, Дарес разобрался с самыми срочными делами, включая письмо королю Ленаты. Следовало подготовить все для приезда Валема, ведь де Нарат скорее удавится на собственном поясе, чем сам что-то сделает для конкурента. И бесполезно доказывать им, что мир подвергается угрозе — иногда даже самые лучшие люди, самые светлые души начинали чернеть и поддавались пороку. Дарес и сам в последнее время сомневался в правильности некоторых своих поступков. Иногда ему казалось, что он слишком резок, слишком жесток. В такие моменты ему помогал Рэлин, находя баланс…
«И где ты сейчас, брат? — с горечью подумал Дарес. — Мертв. Убит темными, которых ты вечно защищал».
Но совесть не позволила Даресу обвинить во всем Тьму. С трудом, но он признал, что Рэлина убили настоящие чудовища. Не все такие. Не все.
И все же сколь быстротечна жизнь. Дарес думал, что первой его покинет Найли, ведь она всего лишь человек. Она старела и когда-нибудь должна была умереть, покинуть любимого мужа. Дарес не смирился с этой будущей потерей, но готов был ее принять — когда придет время. Однако он никак не ожидал, что первым его покинет Рэлин, паладин, который мог прожить многие годы — ведь Свет даровал своим лучшим воинам долгую жизнь. Потеря брата подкосила Дареса, выбила его из привычной колеи жизни. Он не утратил разума, но часто стал замечать за собой, что его поглощают какие-то странные сомнения, что он сбивается с мысли, теряет суть сказанного. Он словно упал в озеро и теперь никак не мог выплыть, терял ориентацию. Куда идти, что делать? Это состояние смущало его и тем, что он привык все и вся контролировать, а сейчас был лишен этого. Он не мог позволить себе расслабиться, погоревать о брате. Верховный паладин, глава Ордена Света мог лишь молча скорбеть, продолжая жить так же, как жил до смерти брата, ведь это от него ожидали. Он не мог даже вспомнить о Рэлине, потому что тут же чувствовал, что начинает терять контроль. Все мысли о брате были под запретом. Он не мог думать о самом светлом человеке, которого знал, чья душа была неоцененна практически никем. Казалось, лишь Дарес да Найли любили его. А ведь он заслуживал большего. Но люди привыкли видеть силу в жестокости, а не в доброте. Даже Тая, весьма умная женщина, и та сбежала от брата, прикрываясь фальшивыми отговорками. Она должна была благодарить Свет, что тот послал ей Рэлина, что брат выбрал ее. Но она посмела его отвергнуть, сбежала.
Злость на Таю и раньше была в душе Дареса, но сейчас она усилилась, когда он все сильнее и сильнее накручивал себя. Она ведь даже не приехала попрощаться с Рэлином, когда близкие провожали его в последний путь. И это стало последней каплей терпения Дареса. Теперь он не желал знать Таю, и даже все демоны Глубин не могли заставить его обратиться за помощью к главе Ордена магов. Хотя стоило, стоило…
Ничего, Валем справится сам, он сильный паладин. Его Свет защищает практически так же, как и Дареса. А в разумность и способности друга к выживанию он верил сполна. Валем справится, а вот магам придется пожинать плоды глупости их главы.
Секундное облегчение, которое Дарес испытал, когда перенес свой гнев с себя на кого-то другого, напугало его.
Глава 7. Побег, или Удобства темницы лорда
Летоисчисление в мире велось от года, когда произошло Великое Нашествие. Конечно, и до этого существовали определенные события, даты, существа и королевства, но бесчисленная армия демонов стерла все. Известно лишь то, что в один момент разверзлись Врата из Глубин и армия Повелителя демонов ворвалась в мире, сжигая его дотла. Смертные и бессмертные, темные и светлые — все объединились против единой угрозы, но ни их союз, ни молитвы Свету и Тьме не смогли остановить демонов. Те практически уничтожили мир, когда в него явились Забытые Боги. Великие покровители, они одолели демонов и прогнали их обратно в Глубины, навеки запечатав границу мира. Даровав своим выжившим детям плодородные земли вместо выжженных степей, они покинули их. И смертные, и бессмертные забыли их имена и лица. Боги ушли, и ушло из памяти все, что касалось их. И хоть их покровительство до сих пор лежало на мире, имена их были преданы забвению. Так их и стали называть — Забытые Боги. Ни Тьма, ни Свет — золотая середина, вера, к которой мог примкнуть каждый. По всему миру строились им храмы, но самый главный, Храм Забытых Богов, был воздвигнут в Рестании, древнейшем городе. Люди и нелюди приходили туда, чтобы прикоснуться к силе покровителей. Тогда, когда Тьма или Свет требовали от своих служителей особые душевные склонности, поступки, Забытые Боги просто позволяли своим последователям жить. Представитель любой расы мог обратиться с молитвой к ним. И это делали, их помнили. Навсегда в сердцах людей и нелюдей осталась память о спасителях, избавивших мир от армии Повелителя Глубин. А тот год, когда произошло это радостное событие, стал отсчетом новой эпохи.
Однако некоторые, избранные жители мира знали, что граница мира не настолько прочна, как хотелось бы думать. Иногда демонам-одиночкам удавалось проникнуть из Глубин. Инквизиция, а после — Орден Света стояли на страже мира, разыскивая демонов и предотвращая открытие новых Врат. Но об этом знали совсем немногие. Для большинства людей и даже нелюдей за три с лишним тысячелетия демоны превратились из реальной угрозы в давно позабытую легенду. Теперь их вспоминали лишь в ругательствах, всерьез не думая о том, что могут встретить исчадие Глубин на дорогах мира.
***
— …похоти. Только самое безнравственное существо способно думать лишь о совокуплении! — разорялась Агнет второй час подряд.
Ворон все это время демонстративно скучал, ожидая, когда у девушки кончится запал. Но она не собиралась его радовать и заканчивать словесную экзекуцию. Гневу ее не было предела — на это обстоятельство особенно повлиял довольно наглый обыск, которому их подвергли стражники лорда Кардиша. И если Ворона они всего лишь разоружили, оставив только штаны с рубашкой, то Агнет они хорошенько облапали. Повезло еще, что не пригласили девушку прогуляться до каморки капитана — видимо, нашлось занятие поинтереснее или их отвлек лорд. Но Агнет ее счастливая судьба не радовала, она пылала. И так как стражники, которые и лазили ей под юбку, сейчас были недоступны, весь ее гнев обрушился на Ворона, по чьей вине она подверглась столь унизительной процедуре.
— Я убью тебя! — пообещала она, мечась по темнице. К счастью, их распределили в одной камере, так что осуществление побега облегчалось. Если бы Агнет еще взяла себя в руки, Ворон был бы безмерно счастлив.
— Это же надо! Лезть под юбку к каждой встречной девице! А потом их разгневанные мужья носятся за нами по всей Ленате!
— Не по всей, — ради справедливости заметил Ворон. Его прожгли гневным взглядом. Вообще, его уже достало это представление.
— Буду признателен, если ты помолчишь — отвлекаешь.
— От чего же, позволь узнать? — уперев руки в бока, поинтересовалась Агнет у скромно сидящего на сырой соломе Ворона.
— От раздумий о нашей нелегкой судьбе, — в тон ей ответил мужчина.
— Надо же! Отвлекла от раздумий! Учитывая, чем ты обычно думаешь, потеря невелика!
— Я хотя бы пытаюсь решить проблему! Могла бы поблагодарить! Между прочим, нас поймали из-за тебя!
— Из-за меня?! Нас стали искать из-за тебя! Если бы не твои вечно расстегнутые штаны, мы бы не попали сюда! А теперь неизвестно, что нас ждет…
— Меня оскопят, тебя изнасилуют, судя по злости здешнего лорда и озабоченности его людей.
— Замечательная перспектива! Я в восторге!
— ТЫ УСПОКОИШЬСЯ ИЛИ НЕТ?!
— НЕ ОРИ НА МЕНЯ!
— Да замолчите вы оба! — рявкнул сонный стражник — единственный, кто остался внизу с пленниками.
Агнет так гневно глянула в его сторону, что Ворон невольно подумал, что она сейчас расплавит темницу, несмотря на блокирующие магию кандалы. Но чуда не произошло, и, видимо, девушка сама это осознала, потому что вдруг судорожно вздохнула и прошла к наемнику.
— Подвинься. — Для убедительности она пнула его ногой в бок.
— Тут все равно не на чем сидеть. Только если не хочешь ко мне на коленочки.
— Даже не мечтай, — отрезала она.
— Что ты, это мой самый страшный сон, — насмешливо протянул Ворон, а потом посерьезнел: — Садись и будем думать.
Она осторожно присела на край мокрой соломы, которая могла разве что ускорить развитие простуды, но никак не спасти от нее.
— Вытащи нас, — тихо произнесла Агнет, и тон ее наконец-то сменился с обвинительного на почти просительный.
— Не могу. Давай ты.
— Издеваешься? — прошипела она, но не настолько громко, чтобы услышал стражник. — Мне закрыли магию!
— А мне закрыли превращения!
— Я не прошу тебя превратиться, мне здесь облезлый ворон без надобности, — быстро прошептала она. — Мне нужно лишь, чтобы ты, как в Вередоне, снял с меня эти кандалы.
— Я не могу, — с раздражением ответил Ворон. — А за облезлого…
— Почему?!
— Потому что стражники в Вередоне — олухи, которые могут позволить пленникам спрятать все что угодно, а у лорда Кардиша служат толковые люди, чтоб ему икалось!
— То есть тебя раздели догола, великий наемник? — с сарказмом поинтересовалась Агнет, а потом вздрогнула и поежилась.
Ворон покосился на нее: со дня их знакомство ее голубое платье сильно истрепалось. Многодневные лесные переходы, сражения с ликанами, волками и разбойниками, а также непогодой не пошли ему на пользу, так что выглядел наряд Агнет весьма жалко. К тому же тонкая ткань почти не защищала девушку от холода, а плащ у нее отобрали "добрые" стражники.
— Мог бы согреть.
— Чем? — от удивления Ворон даже на время потерял дар речи, ограничившись лишь коротким вопросом, а не многочисленной руганью.
— У тебя еще есть рубашка. А что? Леди можно было демонстрировать свое голое тело, а мне нельзя? Да и не особо там есть на что посмотреть…
— Даже не надейся, — отрезал Ворон. — Мне самому холодно.
— Ты горячий! — воскликнула Агнет, хватая его за запястье. — Вот!
— Не лапай чужих мужиков!
— Да ты не чужой, ты же общий! На тебя любая может повеситься!
— Хватит читать мне мораль, ты не моя мать или жена!
— Слава Забытым Богам! — не удержалась от восклицания Агнет.
— Мы все обсудили, теперь можем переходить к делу? — язвительно поинтересовался Ворон.
Агнет зло глянула на него, подтянула под себя босые ноги и тихо ответила:
— К делу. Надо выбираться отсюда, пока лорд не вспомнил о нас.
В пути мужу леди Кардиш было не до разбирательств, а по приезду в поместье выяснилось, что к нему прибыл посланник из Ордена Света. Лорд тотчас удалился с высокопоставленным гостем к себе в кабинет, а пленников приказал отправить в подвалы поместья. Здесь обнаружилась полноценная темница, в которой Ворона с Агнет расположили "со всеми удобствами". Прошло уже несколько часов, и, по правде говоря, совсем скоро лорд Кардиш мог вернуться. Ворон не сомневался, что разгневанный муж, который последовал за любовником до деревни, не будет ждать рассвета. Только по воле Забытых Богов наемника уже не распяли, не посадили на кол и не четвертовали. Конечно, в Ленате, как и в любом другом королевстве, существовали законы, защищающие жизни живущих в ней людей и нелюдей. Но все понимали, что власть местного лорда куда важнее, чем эти записанные на пергаменте слова. Кто пойдет жаловаться на произвол? Местные жители, для которых лорд — господин и бог? А король очень далеко, до столицы еще нужно добраться. На местах же за исполнением законов следили те самые лорды-помещики. Это в Рестании была свое Управление, где служили инспекторы, расследующие преступления. А в какой-нибудь дыре на окраине Ленаты о таких словах, как закон и справедливость, никто и не слышал. Так что жизни Ворона и Агнет теперь находились во власти лорда Кардиша — и наемник сильно сомневался, что смерть их будет легкой. Обманутый муж показал себя жестоким человеком, Ворон видел его гнилую натуру.
В общем, оборотень имел самое горячее желание сбежать из этой темницы, пока в нее не пожаловал хозяин.
— Дело плохо, — пробормотал Ворон, осматривая их камеру. Это была небольшая каменная комнатка, в которой было так темно, сыро и затхло, что можно было не сомневаться — если их не убьют, они умрут здесь сами. Единственным источником света был факел, горящий в коридоре. К счастью, дверь в камеру была не из железа или дерева, а из тонких прутьев, покрытых ржавчиной. Будь тут Барст, он снес бы эту решетку с петель с одного удара.
