К тому моменту до ближайшего города оставалась пару дней хода, и он не стал сворачивать на дорогу, срезав через лес. Вот только легкий для оборотня путь вовсе не был таким для Агнет. Ворон не особо присматривался к ней, она интересовала его не больше, чем шишки на деревьях, поэтому когда она через неделю пути с грохотом свалилась на землю, он удивился. Даже поначалу подумал — понадеялся, — что Агнет убила догнавшие их ищейки лорда или лесные разбойники. Но нет, девушку свалил с ног не арбалетный болт, а банальная простуда, перешедшая в жар и слабость. И все же, ворча себе под нос и ругая свою судьбу, Ворон не мог не подивиться тому, как долго терпела девушка. Она ведь в разы слабее его, совершенно лишена здоровья и выносливости оборотня, однако смогла так много пройти — он не сомневался, что ее подкосила темница Кардиша и его ледяные полы с мокрой соломой. За неделю пути он не услышал от нее ни одного слова жалобы — а ведь учитывая ее характер, она как раз должна была ныть не переставая, тем самым убивая нервы Ворона. Так что он некоторое время удивлялся, а потом опомнился и перестал. Взвалил на плечо, словно мешок картошки, Агнет и отправился дальше. Хорошо, что она тощая и легкая, а то отвисела бы ему все плечо.
Вечером, когда она валялась в бреду у костра, Ворон отошел подальше и присел у покатого склона лесного ручейка. В руке его скользнула серебряная цепочка. Он долго смотрел на кулон колдуна, который Агнет подобрала тогда в траве. Слеза в обрамлении легкой паутины. Такая тонкая и искусная работа — совсем непохожа на те артефакты, которые Ворону доводилось видеть у колдунов. Эта больше подошла бы эльфу. Подобную догадку подтверждала и тонкая работа. Ворон не был вором и мошенником, подделывающим украшения, но немало имел знакомых из этого круга и точно мог сказать, что амулет, вернее кулон — ведь явно виднелась линия открытия — был сделан не людьми. Очень и очень хорошим ювелиром, бессмертным ювелиром. Но что, кроме работы, привлекло Ворона в этом артефакте? Происхождение? Да мало ли как у колдуна оказалась эта редкость — кстати, теперь Ворон сомневался, что кулон сделан из серебра, возможно, это был какой-то особый сплав. Но взор наемника вновь и вновь возвращался к вещице. Она казалась ему знакомой. Наконец, словно вспышка, его озарило: на шее у той женщине из леса! Та парочка, что он повстречал, когда бежал от разбойников, и которая попыталась его сжечь странным огнем. Мужчина и женщина. Ворон припомнил их облик, жесты. Да, у женщины на шее висел похожий амулет, только вместо слезы была звезда — но в обрамлении той же тонкой паутины. Работа одного мастера — это Ворон определил даже мельком. Так неужели колдун с дороги и парочка из леса — сообщники? А что, им подходит: оба какие-то агрессивные, кидаются убивать незнакомцев, которые ничего им не сделали. Да и огонь, которым Ворона чуть не сожгли, больше походил на темную магию. Наверное, знакомые колдуны, которые плетут свой заговор в Ленате — целью может быть что угодно, но Ворона это не должно волновать. Амулет интересовал его ровно до тех пор, пока он не разгадал его тайну. А теперь, сложив две части воедино, наемник предпочел бы избавиться от вещи колдуна. Неизвестно, какую опасность таит этот амулет и не может ли его хозяин выйти на похитителей. Поэтому Ворон, рассуждая разумно, разжал кулак и позволил чужому артефакту упасть на ковер листьев и скатиться к самому ручью. Когда оборотень вернулся к костру, ему показалось, что Агнет очнулась и пошевелилась, но в следующее мгновение она что-то бессвязно пробормотала, и Ворон успокоился.
Через пару дней они вышли к городу, где Ворон пристроил их в трактир самого низкого пошиба и сомнительной репутации. Оставив там Агнет, он отправился по своим делам, гадая, выживет девчонка или нет? Хотя она молодая, должна выкарабкаться. Чтобы успокоить свою совесть, Ворон достал кое-какие травки от простуды. И напоив ими бессознательную Агнет, он вновь оставил ее, отправившись по своим делам.
Ворон провел рукой по щеке, морщась — опять зарос. Сполоснув нож в воде, он взял в руки мыло. Агнет сегодня не стонала — наконец-то! — и лежала тихо. Вообще-то, пора ему было отправляться в путь — сегодня только дела завершит. И девушку лучше было бы оставлять здоровую, хотя бы относительно, а то в таком состоянии она быстро станет добычей насильников и грабителей.
— А ты не такой страшный, когда побреешься, — раздался хриплый голос с кровати. Ворон продолжил смывать мыло, не слушая девицу, хотя был рад, что его желание исполнилось так быстро.
— Проснулась? Долго же ты спала, — съязвил он. — Даже захотелось сделать с тобой что-нибудь эдакое… Придушить, к примеру.
— Романтик, — хрипло рассмеялась Агнет, но тут же закашлялась. Выглядела она как умирающая, но бледно-голубые глаза сверкали грозами. — Где мы? Дай попить.
— А пожалуйста? Впрочем, я бы даже за золотые горы не стал бы тебе прислуживать.
Вопреки словам, Ворон закончил мыть нож и подал Агнет кружку с отваром, которым поил со вчерашнего вечера. Судя по тому, как перекосилось и без того не особо красивое лицо девушки, эти травки были той еще гадостью.
— Что это? — выдавила из себя Агнет, спустя минут десять многозначительного молчания.
— Отвар, — с самым невинным видом, который портила ухмылка, ответил Ворон. — Между прочим, именно он поднял тебя на ноги. Даже не хрипишь. Вот жалость, я надеялся, что ты все же умрешь. От мертвой тебя легче избавиться.
Агнет скривила рожицу и попробовала встать. Чуть не упала, но спас ее не Ворон — еще чего! — а кровать, на которую она упала.
— Где мы? — решив оставить на потом попытки встать. — Это ведь не деревня.
— Мы в трактире в Вередоне.
— В Вередоне?! Мы вернулись туда, откуда пришли?!
— Ты совсем не умеешь ориентироваться на местности?
— Я последнюю неделю умирала от боли и озноба, какое ориентирование? Ты совсем тупой? — грубо ответила она, все же поднимаясь и пытаясь дойти до окна. Ворон резко дернул ее на себя и перетащил ее еще горячее тело обратно на постель.
— Лежи. Хочешь, чтобы случайный горожанин тебя опознал? Мы не больше двух месяцев назад сбежали с главной площади Вередона, прямо с эшафота. Готов поспорить, что для местных мы стали личностями более известными, чем король Ленаты и Верховный паладин.
— Поэтому ты привел нас сюда?
— Потому что это было ближайшее поселение людей на нашем пути, — отвертелся Ворон, не желая выдавать истинную причину своего поступка. — И хватит жаловаться, я спас тебя!
— Видимо, случайно.
— Несомненно.
Прекратив наконец этот бесполезный разговор, Ворон собрал вещи и вышел. Он знал, что вернется сюда лишь раз, чтобы рассказать Агнет, как выбраться из города и дать немного золота. Теперь им предстояло расстаться навсегда, и Ворон солгал бы, если бы сказал, что несчастлив. У него было много секретов, в которые не стоило совать нос юным девицам.
Настоящей причиной, по которой наемник привел их в Вередон, была еще одна ниточка, которую он хотел проверить. Ворон умел находить информацию и людей. Пусть сейчас тот человек, за которым он охотился, скрылся, но до этого он жил полноценной жизнью и имел немало знакомых. Именно с ними Ворон и хотел потолковать.
Лавка старьевщика располагалась практически у самых ворот, и людей здесь почти не было. Ворон, закутавшись в плащ, легко смог пройтись по улице, не привлекая внимание доблестной стражи, уже однажды потерпевшей поражение от него.
Побитая жизнью дверь скрипнула, впуская Ворона, а следом за ним зашел какой-то мужик неприглядной наружности, которому явно нужна была выпивка, а не хлам старьевщика. Чтобы избежать ненужного внимания, Ворон скользнул за один из шкафов внутри лавки. Обиталище старьевщика представляло из себя большую комнату, которая из-за огромного количества хлама, сваленного везде, где только можно, превращалась в маленькую конуру. По центру у дальней стены был расположен прилавок — единственная поверхность, на которой почти не лежало вещей. Зато здесь стояла чашка с давно остывшим чаем и лежал заплесневелый хлеб. Все остальное пространство было занято шкафами. Часть из них покосилась, часть уже трещала под весом вещей, лежащих на полках. Ворон легко затерялся среди этих рулонов с тканью, прогрызенных мышами, и коробками с дурно пахнущими подушками. Скрывшись из вида, наемник принялся рассматривать статуэтку девушки с оленем. Если бы здесь была Агнет, она бы обязательно отпустила шутку про реальность и рогатых существ рядом с девушками.
Пока же Ворон уделял внимание искусству, гадая, сколько бы он успел отсюда украсть даже при его низких навыках вора, мужичок облокотился на прилавок с таким грохотом, словно хотел его протаранить. На такой шум вышел старьевщик, проворчав:
— Опять притащился? Катись отсюда, демон!
Судя по звуку, старьевщик треснул мужика чем-то по пьяной роже. Впрочем, того это не оскорбило и даже не остановило.
— Д-д-да-ай, — промычало это нечто, и вновь получило. С грязной руганью старьевщик выкинул пьяницу из лавки и вернулся за прилавок. Ворон уже собирался было вынырнуть из-за шкафа, но тут дверь вновь скрипнула, и наемник предпочел остаться в укрытии. Разговор, который он собирался вести, не нуждался в свидетелях. Поэтому он осторожно прислонился к заставленным полкам шкафа, мало прислушиваясь к разговору. Однако вскоре он не просто проявил интерес — он так и замер, не веря в реальность происходящего.
— Доброго дня, милорд, чем я могу помочь Ордену Света? — голос старьевщика хоть и звучал льстиво, однако Ворон чувствовал в нем фальшь. На самом деле торговец вовсе не был рад паладину и, если бы не страх за собственную шкуру, вышвырнул воина Света так же быстро, как и пьянчугу до него.
— Мне необходима твоя помощь в поисках одного человека. Мы подозреваем, что он замешан в… нехороших делах. Это тайна Ордена, надеюсь, ты понимаешь?
— Конечно, господин, конечно! Чем я могу вам помочь? Про кого что рассказать?
И вновь Ворон почувствовал фальшь в этом угодничестве, удивляясь, как паладин не слышит эту открытую ненависть к нему и его Ордену.
— Мне нужен Ральф Эртон.
Только реакция наемника не позволила Ворону подскочить, снеся шкаф. Орден тоже заинтересовался Ральфом? Похоже, именно по этой причине тот бежал. Интересно получается: если верить Барсту, этот самый Ральф с еще девятерыми (вероятно, уже мертвыми) воинами участвовал в бойне, где были убиты темные и их дети. Причем орки уверены, что это было дело рук Ордена. При этом кто-то нанимает Ворона, чтобы найти всю десятку и выяснить, кто же все-таки их нанял. Одновременно с этим девять из десяти воинов умирают по разным причинам, но без подозрений. Десятый же ударяется в бега, а по его следу идут паладины. Что же в итоге? А в итоге получается, что Орден — весьма вероятно — все же нанял ту десятку для разгрома поселения темных. А потом принялся зачищать хвосты. Только одно удивляло Ворона: к чему скрытность? Орден сейчас ведет довольно спорную политику, можно спокойно отправить убивать темных самих паладинов. Или же тут все сложнее? И кто-то — а, может, и не один — ведет двойную игру?
— Ральф сбежал, сказал, что проигрался в карты нехорошим людям. От него я подобного ожидал, он всегда был тем еще дураком. Не зря его матушка так рано почила — довел он ее, довел…
— Куда бежал? — грубо поинтересовался паладин, явно показывая раздражение. Вот это он зря, старьевщик и так едва сдерживался. Простой люд не любит власть, а паладины еще и не скрывали своего превосходства. Может, на каких-нибудь селян, которых они спасали от ликанов, эта величественность и действовала, но хитрому торговцу никакой Орден был не нужен.
— Куда бежал? Так в Фелин’Сен хотел податься, а оттуда — в Рестанию. Следы заметал, значится, — подробно отчитался старьевщик.
— Ты верно послужил Ордену, — произнес паладин, то ли действительно гордясь своим титулом, то ли просто являясь придурком. — Ответь еще на один вопрос. Не видел ли ты наемника?
— Наемника? Так их тут десятки, все слоняются по тавернам, бездельники! А вам кто нужен, милорд? Если хороших воинов, то…
— Нет, — отрубил паладин. — Не расспрашивал ли тебя кто-либо об этом Ральфе? Это должен быть наемник, одиночка.
— Нет, что вы, милорд. Этот Ральф никому не нужен, токо матери своей. Дак она померла…
— Я понял, благодарю. Ты исполнил свой долг. — И не тратя больше время на какого-то там человека, паладин ушел. Ворон чуть с досады не завыл: ну кто так спрашивает? Кто так допрашивает и вызнает? Надо же аккуратно, втереться в доверие, может, даже заплатить. А этот рубит с плеча!
Но возмущение его было на втором месте, на первом же — страх. Нет, Ворон не боялся — он опасался. Орден знает о нем. Не все, но многое. Они знают, что по следу Ральфа идет наемник. К счастью, его имя и внешность паладинам неизвестна, но это может быть делом времени, да и сейчас у них достаточно примет. Он путешествует один, наемник, еще и расспрашивает про Ральфа. Ведь только счастливая случайность развела Ворона с паладином. Ему повезло, и не стоило играть с Судьбой. Поэтому оборотень принялся обдумывать, как скрыться в толпе. Ему нельзя больше путешествовать одному, так он привлекает внимание. Орден настороже, и одинокий наемник будет выглядеть подозрительно. Таких, к слову, совсем немного — товарищи Ворона и Барста предпочитают командную работу, а одиночками скитаются либо слишком независимые, либо слишком умные, мастера своего дела.
Решив оставить на потом вопрос о своей маскировке, Ворон вновь собрался выйти и поболтать со старьевщиком — хоть это был и риск, но оставалась вероятность, что торговец наврал паладину, и тогда наемник пойдет по ложному следу. А уж задобрить хозяина лавки и уговорить не выдавать Ордену — после пренебрежения со стороны его представителя — будем легким делом.
Однако не успел Ворон выйти, как дверь вновь скрипнула, и оборотень вернулся на своей место, мысленно насвистывая и гадая, почему всякое старье стало таким популярным.
— Доброго дня, господин, что вам надо? — льстиво спросил старьевщик у вошедшего.
Последнего Ворон не видел, но голос его прозвучал слишком обычно, чтобы было что запоминать. Мужчина средних лет — и только.
— Мне нужны сведения.
Судя по звуку, на прилавок легла монета. Вот так намного лучше.
— Это мы всегда рады, господин, — еще более льстиво произнес старьевщик. — Но я обычный торговец старыми вещами…
— Ты знаешь, где может быть этот человек?
Тишина. На прилавок легло еще несколько монет.
— А, да, это Ральф. Ральф Эртон, сынок моей соседки, та померла уж лет десять как…
Ворон аж встрепенулся, не смея поверить в то, что слышал. Эта шутка Забытых Богов? Или как еще объяснить, что здесь и сейчас в одной точке мира собрались трое мужчин, ищущих Ральфа Эртона?! Такое возможно?!
— Жаль его мать, — безлико отозвался мужчина. — Не подскажите, где его теперь можно найти. Я задолжал ему крупную сумму и хотел бы отдать. Видите ли, я всегда плачу по долгам. — На прилавок легло еще несколько монет.
— Да, я понимаю, — в голосе старьевщика сквозила жадность. — Конечно, я понимаю, господин. Ральф уехал в Фелин’Сен, а оттуда собирался податься в Рестанию.
— Правда? — холодно поинтересовался мужчина, и Ворон вдруг непроизвольно вздрогнул. Словно смерть прошлась за спиной.
Вечером, когда она валялась в бреду у костра, Ворон отошел подальше и присел у покатого склона лесного ручейка. В руке его скользнула серебряная цепочка. Он долго смотрел на кулон колдуна, который Агнет подобрала тогда в траве. Слеза в обрамлении легкой паутины. Такая тонкая и искусная работа — совсем непохожа на те артефакты, которые Ворону доводилось видеть у колдунов. Эта больше подошла бы эльфу. Подобную догадку подтверждала и тонкая работа. Ворон не был вором и мошенником, подделывающим украшения, но немало имел знакомых из этого круга и точно мог сказать, что амулет, вернее кулон — ведь явно виднелась линия открытия — был сделан не людьми. Очень и очень хорошим ювелиром, бессмертным ювелиром. Но что, кроме работы, привлекло Ворона в этом артефакте? Происхождение? Да мало ли как у колдуна оказалась эта редкость — кстати, теперь Ворон сомневался, что кулон сделан из серебра, возможно, это был какой-то особый сплав. Но взор наемника вновь и вновь возвращался к вещице. Она казалась ему знакомой. Наконец, словно вспышка, его озарило: на шее у той женщине из леса! Та парочка, что он повстречал, когда бежал от разбойников, и которая попыталась его сжечь странным огнем. Мужчина и женщина. Ворон припомнил их облик, жесты. Да, у женщины на шее висел похожий амулет, только вместо слезы была звезда — но в обрамлении той же тонкой паутины. Работа одного мастера — это Ворон определил даже мельком. Так неужели колдун с дороги и парочка из леса — сообщники? А что, им подходит: оба какие-то агрессивные, кидаются убивать незнакомцев, которые ничего им не сделали. Да и огонь, которым Ворона чуть не сожгли, больше походил на темную магию. Наверное, знакомые колдуны, которые плетут свой заговор в Ленате — целью может быть что угодно, но Ворона это не должно волновать. Амулет интересовал его ровно до тех пор, пока он не разгадал его тайну. А теперь, сложив две части воедино, наемник предпочел бы избавиться от вещи колдуна. Неизвестно, какую опасность таит этот амулет и не может ли его хозяин выйти на похитителей. Поэтому Ворон, рассуждая разумно, разжал кулак и позволил чужому артефакту упасть на ковер листьев и скатиться к самому ручью. Когда оборотень вернулся к костру, ему показалось, что Агнет очнулась и пошевелилась, но в следующее мгновение она что-то бессвязно пробормотала, и Ворон успокоился.
Через пару дней они вышли к городу, где Ворон пристроил их в трактир самого низкого пошиба и сомнительной репутации. Оставив там Агнет, он отправился по своим делам, гадая, выживет девчонка или нет? Хотя она молодая, должна выкарабкаться. Чтобы успокоить свою совесть, Ворон достал кое-какие травки от простуды. И напоив ими бессознательную Агнет, он вновь оставил ее, отправившись по своим делам.
***
Ворон провел рукой по щеке, морщась — опять зарос. Сполоснув нож в воде, он взял в руки мыло. Агнет сегодня не стонала — наконец-то! — и лежала тихо. Вообще-то, пора ему было отправляться в путь — сегодня только дела завершит. И девушку лучше было бы оставлять здоровую, хотя бы относительно, а то в таком состоянии она быстро станет добычей насильников и грабителей.
— А ты не такой страшный, когда побреешься, — раздался хриплый голос с кровати. Ворон продолжил смывать мыло, не слушая девицу, хотя был рад, что его желание исполнилось так быстро.
— Проснулась? Долго же ты спала, — съязвил он. — Даже захотелось сделать с тобой что-нибудь эдакое… Придушить, к примеру.
— Романтик, — хрипло рассмеялась Агнет, но тут же закашлялась. Выглядела она как умирающая, но бледно-голубые глаза сверкали грозами. — Где мы? Дай попить.
— А пожалуйста? Впрочем, я бы даже за золотые горы не стал бы тебе прислуживать.
Вопреки словам, Ворон закончил мыть нож и подал Агнет кружку с отваром, которым поил со вчерашнего вечера. Судя по тому, как перекосилось и без того не особо красивое лицо девушки, эти травки были той еще гадостью.
— Что это? — выдавила из себя Агнет, спустя минут десять многозначительного молчания.
— Отвар, — с самым невинным видом, который портила ухмылка, ответил Ворон. — Между прочим, именно он поднял тебя на ноги. Даже не хрипишь. Вот жалость, я надеялся, что ты все же умрешь. От мертвой тебя легче избавиться.
Агнет скривила рожицу и попробовала встать. Чуть не упала, но спас ее не Ворон — еще чего! — а кровать, на которую она упала.
— Где мы? — решив оставить на потом попытки встать. — Это ведь не деревня.
— Мы в трактире в Вередоне.
— В Вередоне?! Мы вернулись туда, откуда пришли?!
— Ты совсем не умеешь ориентироваться на местности?
— Я последнюю неделю умирала от боли и озноба, какое ориентирование? Ты совсем тупой? — грубо ответила она, все же поднимаясь и пытаясь дойти до окна. Ворон резко дернул ее на себя и перетащил ее еще горячее тело обратно на постель.
— Лежи. Хочешь, чтобы случайный горожанин тебя опознал? Мы не больше двух месяцев назад сбежали с главной площади Вередона, прямо с эшафота. Готов поспорить, что для местных мы стали личностями более известными, чем король Ленаты и Верховный паладин.
— Поэтому ты привел нас сюда?
— Потому что это было ближайшее поселение людей на нашем пути, — отвертелся Ворон, не желая выдавать истинную причину своего поступка. — И хватит жаловаться, я спас тебя!
— Видимо, случайно.
— Несомненно.
Прекратив наконец этот бесполезный разговор, Ворон собрал вещи и вышел. Он знал, что вернется сюда лишь раз, чтобы рассказать Агнет, как выбраться из города и дать немного золота. Теперь им предстояло расстаться навсегда, и Ворон солгал бы, если бы сказал, что несчастлив. У него было много секретов, в которые не стоило совать нос юным девицам.
Настоящей причиной, по которой наемник привел их в Вередон, была еще одна ниточка, которую он хотел проверить. Ворон умел находить информацию и людей. Пусть сейчас тот человек, за которым он охотился, скрылся, но до этого он жил полноценной жизнью и имел немало знакомых. Именно с ними Ворон и хотел потолковать.
Лавка старьевщика располагалась практически у самых ворот, и людей здесь почти не было. Ворон, закутавшись в плащ, легко смог пройтись по улице, не привлекая внимание доблестной стражи, уже однажды потерпевшей поражение от него.
Побитая жизнью дверь скрипнула, впуская Ворона, а следом за ним зашел какой-то мужик неприглядной наружности, которому явно нужна была выпивка, а не хлам старьевщика. Чтобы избежать ненужного внимания, Ворон скользнул за один из шкафов внутри лавки. Обиталище старьевщика представляло из себя большую комнату, которая из-за огромного количества хлама, сваленного везде, где только можно, превращалась в маленькую конуру. По центру у дальней стены был расположен прилавок — единственная поверхность, на которой почти не лежало вещей. Зато здесь стояла чашка с давно остывшим чаем и лежал заплесневелый хлеб. Все остальное пространство было занято шкафами. Часть из них покосилась, часть уже трещала под весом вещей, лежащих на полках. Ворон легко затерялся среди этих рулонов с тканью, прогрызенных мышами, и коробками с дурно пахнущими подушками. Скрывшись из вида, наемник принялся рассматривать статуэтку девушки с оленем. Если бы здесь была Агнет, она бы обязательно отпустила шутку про реальность и рогатых существ рядом с девушками.
Пока же Ворон уделял внимание искусству, гадая, сколько бы он успел отсюда украсть даже при его низких навыках вора, мужичок облокотился на прилавок с таким грохотом, словно хотел его протаранить. На такой шум вышел старьевщик, проворчав:
— Опять притащился? Катись отсюда, демон!
Судя по звуку, старьевщик треснул мужика чем-то по пьяной роже. Впрочем, того это не оскорбило и даже не остановило.
— Д-д-да-ай, — промычало это нечто, и вновь получило. С грязной руганью старьевщик выкинул пьяницу из лавки и вернулся за прилавок. Ворон уже собирался было вынырнуть из-за шкафа, но тут дверь вновь скрипнула, и наемник предпочел остаться в укрытии. Разговор, который он собирался вести, не нуждался в свидетелях. Поэтому он осторожно прислонился к заставленным полкам шкафа, мало прислушиваясь к разговору. Однако вскоре он не просто проявил интерес — он так и замер, не веря в реальность происходящего.
— Доброго дня, милорд, чем я могу помочь Ордену Света? — голос старьевщика хоть и звучал льстиво, однако Ворон чувствовал в нем фальшь. На самом деле торговец вовсе не был рад паладину и, если бы не страх за собственную шкуру, вышвырнул воина Света так же быстро, как и пьянчугу до него.
— Мне необходима твоя помощь в поисках одного человека. Мы подозреваем, что он замешан в… нехороших делах. Это тайна Ордена, надеюсь, ты понимаешь?
— Конечно, господин, конечно! Чем я могу вам помочь? Про кого что рассказать?
И вновь Ворон почувствовал фальшь в этом угодничестве, удивляясь, как паладин не слышит эту открытую ненависть к нему и его Ордену.
— Мне нужен Ральф Эртон.
Только реакция наемника не позволила Ворону подскочить, снеся шкаф. Орден тоже заинтересовался Ральфом? Похоже, именно по этой причине тот бежал. Интересно получается: если верить Барсту, этот самый Ральф с еще девятерыми (вероятно, уже мертвыми) воинами участвовал в бойне, где были убиты темные и их дети. Причем орки уверены, что это было дело рук Ордена. При этом кто-то нанимает Ворона, чтобы найти всю десятку и выяснить, кто же все-таки их нанял. Одновременно с этим девять из десяти воинов умирают по разным причинам, но без подозрений. Десятый же ударяется в бега, а по его следу идут паладины. Что же в итоге? А в итоге получается, что Орден — весьма вероятно — все же нанял ту десятку для разгрома поселения темных. А потом принялся зачищать хвосты. Только одно удивляло Ворона: к чему скрытность? Орден сейчас ведет довольно спорную политику, можно спокойно отправить убивать темных самих паладинов. Или же тут все сложнее? И кто-то — а, может, и не один — ведет двойную игру?
— Ральф сбежал, сказал, что проигрался в карты нехорошим людям. От него я подобного ожидал, он всегда был тем еще дураком. Не зря его матушка так рано почила — довел он ее, довел…
— Куда бежал? — грубо поинтересовался паладин, явно показывая раздражение. Вот это он зря, старьевщик и так едва сдерживался. Простой люд не любит власть, а паладины еще и не скрывали своего превосходства. Может, на каких-нибудь селян, которых они спасали от ликанов, эта величественность и действовала, но хитрому торговцу никакой Орден был не нужен.
— Куда бежал? Так в Фелин’Сен хотел податься, а оттуда — в Рестанию. Следы заметал, значится, — подробно отчитался старьевщик.
— Ты верно послужил Ордену, — произнес паладин, то ли действительно гордясь своим титулом, то ли просто являясь придурком. — Ответь еще на один вопрос. Не видел ли ты наемника?
— Наемника? Так их тут десятки, все слоняются по тавернам, бездельники! А вам кто нужен, милорд? Если хороших воинов, то…
— Нет, — отрубил паладин. — Не расспрашивал ли тебя кто-либо об этом Ральфе? Это должен быть наемник, одиночка.
— Нет, что вы, милорд. Этот Ральф никому не нужен, токо матери своей. Дак она померла…
— Я понял, благодарю. Ты исполнил свой долг. — И не тратя больше время на какого-то там человека, паладин ушел. Ворон чуть с досады не завыл: ну кто так спрашивает? Кто так допрашивает и вызнает? Надо же аккуратно, втереться в доверие, может, даже заплатить. А этот рубит с плеча!
Но возмущение его было на втором месте, на первом же — страх. Нет, Ворон не боялся — он опасался. Орден знает о нем. Не все, но многое. Они знают, что по следу Ральфа идет наемник. К счастью, его имя и внешность паладинам неизвестна, но это может быть делом времени, да и сейчас у них достаточно примет. Он путешествует один, наемник, еще и расспрашивает про Ральфа. Ведь только счастливая случайность развела Ворона с паладином. Ему повезло, и не стоило играть с Судьбой. Поэтому оборотень принялся обдумывать, как скрыться в толпе. Ему нельзя больше путешествовать одному, так он привлекает внимание. Орден настороже, и одинокий наемник будет выглядеть подозрительно. Таких, к слову, совсем немного — товарищи Ворона и Барста предпочитают командную работу, а одиночками скитаются либо слишком независимые, либо слишком умные, мастера своего дела.
Решив оставить на потом вопрос о своей маскировке, Ворон вновь собрался выйти и поболтать со старьевщиком — хоть это был и риск, но оставалась вероятность, что торговец наврал паладину, и тогда наемник пойдет по ложному следу. А уж задобрить хозяина лавки и уговорить не выдавать Ордену — после пренебрежения со стороны его представителя — будем легким делом.
Однако не успел Ворон выйти, как дверь вновь скрипнула, и оборотень вернулся на своей место, мысленно насвистывая и гадая, почему всякое старье стало таким популярным.
— Доброго дня, господин, что вам надо? — льстиво спросил старьевщик у вошедшего.
Последнего Ворон не видел, но голос его прозвучал слишком обычно, чтобы было что запоминать. Мужчина средних лет — и только.
— Мне нужны сведения.
Судя по звуку, на прилавок легла монета. Вот так намного лучше.
— Это мы всегда рады, господин, — еще более льстиво произнес старьевщик. — Но я обычный торговец старыми вещами…
— Ты знаешь, где может быть этот человек?
Тишина. На прилавок легло еще несколько монет.
— А, да, это Ральф. Ральф Эртон, сынок моей соседки, та померла уж лет десять как…
Ворон аж встрепенулся, не смея поверить в то, что слышал. Эта шутка Забытых Богов? Или как еще объяснить, что здесь и сейчас в одной точке мира собрались трое мужчин, ищущих Ральфа Эртона?! Такое возможно?!
— Жаль его мать, — безлико отозвался мужчина. — Не подскажите, где его теперь можно найти. Я задолжал ему крупную сумму и хотел бы отдать. Видите ли, я всегда плачу по долгам. — На прилавок легло еще несколько монет.
— Да, я понимаю, — в голосе старьевщика сквозила жадность. — Конечно, я понимаю, господин. Ральф уехал в Фелин’Сен, а оттуда собирался податься в Рестанию.
— Правда? — холодно поинтересовался мужчина, и Ворон вдруг непроизвольно вздрогнул. Словно смерть прошлась за спиной.
