— Не выйдет, — разочаровал его Валем, сосредотачиваясь на внутренней силе, вере в Свет, что всегда была с ним со дня посвящения. — Не боюсь смерти, уж прости.
— Ничего. Я тоже. Но я постараюсь исполнить твой самый главный страх. Если, конечно, хочешь.
Демон говорил на человеческом так легко, словно сам был из людей, но голос его был полон неестественного холода, а взгляд парализовывал. Даже не будучи магом или чувствительным эльфом, Валем ощущал небывалую мощь, исходившую от этого мужчины. Демон был спокоен, потому что знал, что победил. Он был неуязвим для смертных, и постепенно в сердце Валема действительно стал проникать страх.
— Что же ты не убиваешь меня? — с жутким хохотом поинтересовался демон, медленно идя навстречу. — Подними свой меч.
— А ты свой — я не нападаю на безоружных, — нагло заявил Валем, пытаясь победить страх. В сердце его теплился маленький огонек надежды, что он спасется, что передаст Даресу весть об угрозе из Глубин. Он не хотел умирать, но еще больше он не хотел умирать, не исполнив свой долг перед другом и главой.
Демон вдруг остановился, когда между ними оставалось всего пару метров, и достал свой клинок.
— Что ж, ты достоин, — вдруг произнес он. — Я редко кого удостаиваю чести биться со мной. Но ты смелый воин. Для слабого смертного, конечно.
— Я тоже редко снисхожу до поединка. Тогда окажем друг другу честь, — усмехнулся Валем, хотя у самого внутри все тряслось от страха. Было в демоне что-то такое, что парализовывало волю. А может, Валем не мог смириться с поражением, со смертью, что пылала вокруг, вытекала последними каплями крови из тел товарищей. Так резко, так неожиданно — и вот он стоит перед тем, о ком слагали легенды, и готовится бросить ему вызов. Иррациональный страх захватил его с головой, и потребовалось все мужество Валема, чтобы преодолеть его, поднять меч и отразить удар.
Клинки встретились с жутким звоном и скрежетом. Взгляды демона и паладины скрестились. В глазах первого была лишь насмешка и жажда чужой боли, в глазах второго — вызов. Валем отбил первый удар, второй, третий, сделал выпад сам, едва увернулся от вражеского меча. С первых секунд боя он понял, что противник во много раз превосходит его в мастерстве. Демон был быстрее, сильнее и опытнее. Валему даже казалось, что его противник сдерживаться, нарочно давая ему надежду, играя с ним, как со слепым котенком. И это настолько разозлило паладина, что он неожиданно для всех, включая себя, призвал Свет и устремился на демона. Благословленный клинок расчертил кровавую полосу на груди демона, но тот успел все же отступить. На миг в ярко-зеленых глазах мелькнуло что-то отличное от холодной насмешки и величественного торжества, но Валем не успел понять и отреагировать. Сзади раздался женский крик. Такой знакомый…
Валем резко обернулся, роняя меч и хватая падающую на него Файлин. В одно мгновение грудь его пронзила боль, он отступил, выпуская женщину, пошатнулся, неверяще глядя на торчащую из щели нагрудника рукоятку кинжала. Точный удар…
Валем рухнул на колени, чувствуя, как немеет тело, как отчаянно борется со смертью разум. Он упал на землю, видя перед собой лишь покрытую инеем и кровью землю.
«Нет, Дарес, это был демон! Это был демон!» — мысленно кричал Валем, захлебываясь собственной кровью. Теперь все следы демона будут уничтожены, а он так и не исполнит приказ друга. Дарес ничего не будет знать…
Женщина с презрением смотрела на корчащегося в предсмертных судорогах человека, а потом перевела взгляд на собрата. Лик ее в один миг изменился, и вместо Файлин перед демоном предстала его старая знакомая.
— Зачем ты влезла? — недовольно поинтересовался мужчина, вытирая меч. — Я бы справился сам.
— Не сомневаюсь, что генерал демонов одержал бы победу над жалким человеком, — холодно заметила женщина. — Абэзис, ты — военная дубина. Тебе только дай мечом помахать.
— Он меня ранил, — с хорошо скрытым в голосе одобрением заметил мужчина и тут же расхохотался. — А ты говорила, что смертные ни на что не годятся, Нэй'са.
Прочем, веселье его быстро прошло.
— Где маг? — строго спросил он.
— Убила, — неопределенно кивнула Нэй'са. — Я проверила деревню, живых не осталось. Зеркало я забрала. Надеюсь, в следующий раз ты будешь осторожнее.
— Надеюсь, ты помнишь, кто командует? — с угрозой поинтересовался Абэзис.
Нэй'са сверкнула глазами.
— Я исполняю волю ша'инис.
— А я — ша'анис, но у них ведь общие цели.
— Да, — согласилась Нэй'са. Голос ее был более мелодичен, чем у мужчины, при этом он обладал удивительной особенностью постоянно меняться, словно переливаться из одной тональности в другую. Даже говоря на чужом языке, Нэй'са сохранила эту отличительную черту. Хотя она сама бы предпочла демонический, их родной, он был куда многограннее языка смертных. Но, увы, из соображений маскировки приходилось общаться на том языке, который не удивил бы местных жителей, случись им стать свидетелями беседы двух демонов. Еще содержание разговора можно трактовать по-разному — смертные даже не поймут, о чем ведется речь, — а вот чужой язык, язык существ Глубин, режет слух и разум похлеще рева дракона.
— Нам пора.
— Пора.
Парочка демонов еще раз обошла деревню, убедилась, что все мертвы, даже ретивый паладин, и отправились в путь.
— Убийство — это, естественно, грех, — убежденно произнес Ларон.
— А если на тебе бежит орк с дубиной?
— Что сразу орк? Давай, оборотень?
— Сойдемся на человеке?
— Нет, я против, — встряла Агнет, и Ворон демонстративно закатил глаза.
— Ладно, кто же тогда будет бежать на несчастного Ларона с дубиной? — поинтересовался он у разношерстной компании.
— С топором лучше, — теперь влез Барст. Агнет тихо и противно хихикнула.
Прежде, чем Ворон высказал, что думает о таких "советчиках", Ларон произнес:
— Я понял твою мысль. Безусловно, защищаясь, убить возможно, и даже я не назвал бы это грехом. Но просто так, из прихоти или корысти?
— Не надо так меня смотреть, я наемник, а не наемный убийца. Я не ставлю себе целью нажиться на чьей-то смерти, хотя, не скрою, убивать приходится часто.
— Да, — радостно подтвердил Барст.
Ларонэль, к счастью, не стал спорить, лишь заметил:
— Добро и зло в нашем мире так тесно переплетено, что сложно сказать, где начинается одно и заканчивается другое.
— Нигде. Все едино, — печально ответила Агнет, но их философский разговор прервал Ворон.
— Хватит заумных речей. Они так же далеки от реальной жизни, как Барст — от хороших манер. И пусть плюнет в меня первым тот, кто может назвать совершенно хороший или плохой поступок.
— Ты бросаешь Ларону вызов, — хитро улыбнулась Агнет.
— Нет. Даже король светлых эльфов и Верховный паладин не убедили бы меня в том, что существует такое хорошее дело, которое не причинило бы кому-нибудь вред. А посему хватит спорить, бред все это: хорошо, плохо. У каждого своя совесть, и привить чужую нельзя. Если человек хочет быть сволочью, он ею будет, а нет — так ничто в мире не заставит его пойти и убивать детей и пить кровь девственниц.
— Куда же без них, — пробормотала себе под нос Агнет, пока Барст хохотал в голос.
— Ты прав, — с печальной, как и всегда, улыбкой признал Ларонэль. — Но я все равно оспорил бы некоторые пункты твоего жизненного постулата.
— Спаси меня от этого ужаса, — притворно проворчал Ворон.
— Как пожелаешь.
Из Оденера четверка уходила ночью и очень быстро. Ворон повел их маленький отряд не к границе, а вдоль, мотивируя тем, что им надо стряхнуть с себя "хвост".
— Ты думаешь, за нами будет погоня? — наивно удивился Ларон.
— Я прилюдно выпорол сынка градоправителя, а вы избили его дружков. Уже все охотники в Оденере стоят на ушах. Поверь, властьимущие не любят, когда их оскорбляют.
Ларон притих и больше спорить не стал.
Шли всю ночь, день и следующую ночь. По утро вторых суток начала роптать Агнет. Ее хорошее настроение испарилось, и она вновь принялась кидаться на Ворона. Тот огрызался, но все же слушал. В итоге они устроили привал, поели (к радости Барста) и отдохнули (к радости Агнет и молчаливого Ларона). Зато на следующий день во время пути вдруг разговорились. Началось все с того, что Ларон посетовал на судьбу девушки, которую они спасли. Дескать, сын градоправителя может пожелать расквитаться с ней. Тут же выяснилось, что Ворон, уходя, успел уговорить девушку уехать в деревню к родне на время бури. Слово за слово — принялись обсуждать моральный облик людей и представителей других рас. Так и дошли до обсуждения греха убийства и орков с дубинами.
— Я бы тоже с тобой поспорила, — заявила Агнет, когда Ларон с Вороном завершили разговор. — Но, увы, полностью согласна.
— Я верю, что ты переживешь эту трагедию.
Она высокомерно на него посмотрела и пренебрежительно хмыкнула. Едва ли Ворон обратил на нее внимание. И хоть в последние дни они ругались меньше, она все также продолжала раздражать наемника. Пожалуй, только ее фокус с пламенем пришелся ему по душе. Возможно, не такая уж она недотепа. Эта мысль давно зрела в голове Ворона, но…
Агнет зацепилась сапогом за корягу, да так "ловко", что ловить ее пришлось сразу Ларону и Барсту. Глядя на это чудо в грязном платье и с перепачканным в саже носе, трудно было поверить, что она способна на что-то большее, чем дешевые фокусы. И все же… Нет, у Ворона уже паранойя начинается. Но как объяснить иначе чувство, которое преследовало его последние дни? Ему стало постоянно казаться, что за ними кто-то наблюдает. Словно кто-то закинул им на шею петлю, поводок, и теперь тянет. Это можно было списать на многие факторы, но Ворон продолжал доверять интуиции и инстинктам, поэтому не стал отмахиваться от тревоги, поселившейся внутри. Теперь он был в два раза напряженнее и наблюдательнее, пытаясь вычислить источник беспокойства. Следить за ними точно не могли, в лесу Ворон даже с прицепом в виде трех тел мог легко оторваться от любой погони и следопытов. Так почему же у него такое чувство, что за ним следят?
— Гарь, — принюхался Ворон к встречному ветру. — Впереди деревня.
— Пойдем? — поинтересовался Барст.
— Пойдем. Заодно узнаем, где ближайшая переправа.
— А мы пойдем так, через переправу? — удивился Ларон.
— Нет, пожалуй, проберемся тайком через границу, получим пяток стрел в задницы и переплывем Асдель, там всего пара десятков миль.
— Такая широкая? — удивился эльф.
— Да. В Рестании и на севере она узкая, но потом сильно расширяется.
— Из-за подземных рек, которые питают ее, я читала…
— Так вот мы нормальные существа, — поперек Агнет произнес Ворон, — по крайней мере, большинство из нас, поэтому пойдем как все. На протяжении всей Асдель есть переправы.
— Дурак, — проворчала Агнет. Ворон аж расцвел, словно ему сделали комплимент. Даже осклабился и отвесил девушке поклон. Та едва удержалась, чтобы не плюнуть в него.
— Эх, весело, — вдруг заявил Барст, которого вечные споры Агнет и Ворона только забавляли.
Деревня показалась совсем скоро, вот только спрашивать про переправу было не у кого — дома стояли покосившиеся и разрушенные, между ними лежали трупы.
— Люди, — Ворон сплюнул на землю и прошел дальше. Ларон потерянно смотрел на ужасы этой бойни. Барст вздыхал, что ему не удалось подраться, а вот Агнет никак не реагировала, словно ее пронзенные стрелами дети и женщины с вскрытым брюхом ее волновали.
— Ты уверен, что это люди? — сглатывая, спросил Ларонэль. Он так побледнел, что Ворон стал подумывать, что он скоро грохнется в обморок, как какая-нибудь девица.
— Конечно, а кто? Не ликаны же, ты сам должен был понять. Люди это, правда, пытались подделать удары орков. Или даже троллей. Но у троллей удар намного сильнее, да и стрелы у них более грубые. Люди это были. Думаю, с того берега. Опять что ли Ферания начала войну с Ленатой?
— Да она ее и не заканчивала, — хмыкнула Агнет, подходя к Ворону и присаживаясь возле выжженного крыльца. — Да, сапоги феранийцев.
— Умеешь читать следы? — удивился Ворон и едва смог спрятать подозрительный взгляд.
— Был знакомый фераниец, который любил надраться в таверне напротив дома моего наставника, — пожала плечами Агнет, а потом резко обернулась и нахмурилась. — Ларон?
Эльф стоял посреди улицы с потерянным взглядом и что-то бормотал себе под нос. Агнет подошла к нему и начала тихо успокаивать. Ворон хмыкнул, покосился на Барста, который набирал в колодце воды — ничто не могло смутить этого орка, — и прошел к дому, у которого стоял. Или ему показалось, или тут кто-то прятался. Ворон приподнял балку и, пригнувшись, пролез внутрь. Пожар несильно потрепал этот дом. Скорее всего, вчерашний снег, внезапно выпавший на леса Ленаты, потушил все небольшие очаги. Но крыша дома все равно рухнула, превратив некогда пригодное жилище в руины.
Ворон прислушался к тишине, нарушаемой лишь шумом с улицы, и направился в дальний угол, где располагался люк в подпол. С обгоревшим замком пришлось повозиться, но в итоге оборотню удалось сбить его. Как только он открыл люк в подпол, на него из темноты глянули два испуганных глаза.
— Вылезай, они ушли, — хмыкнул Ворон и подал руку. Глаза испуганно моргнули и исчезли. Наемник услышал топот детских ножек и шум внизу. Пришлось звать Агнет — женщину ребенок испугается меньше. Девушка спрыгнула в подпол и спустя пять минут вернулась с маленькой девочкой на руках. Та отчаянно жалась к своей спасительнице, испуганно поглядывая на Ворона. А уж Барст и вовсе привел ее в ужас. К счастью, Агнет сумела успокоить ребенка. Они расположились в одном из наименее пострадавших домов, предварительно выкинув из него все трупы. Ларон предлагал вовсе уйти из деревни, но к вечеру опять начался дождь с градом, и решением большинства они остались в домике. Здесь хотя бы имелась крыша над головой и можно было растопить печь, чем Ворон с Барстом и занялись, пока Ларон укачивал девочку, а Агнет готовила ужин. Наемник не преминул пошутить насчет типично женского занятия, за что был избит мокрым полотенцем. Барст опять хохотал так, что тряслись стены дома, а Ларон укоризненно вздыхал.
Горячий ужин и доброжелательность позволили найденышу перестать шарахаться от своих спасителей. Она спокойно сидела на коленях у Ларона и ела лепешку с супом, который Агнет ухитрилась сварить из одной туши курицы и десятка грибов.
— Спроси ее, как выглядели нападавшие, — произнес Ворон, поглядывая на девчонку. Та оказалась не такой страшненькой, после того как Ларонэль умыл ее.
— Не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой эльф. — Она же уже сказала, что их было много страшных. Ребенок тебе не назовет цвет одежды и принадлежность герба на плаще. Да и к чему это?
— Если на деревню напали феранийцы, значит на границе опять идет война, — послушно принялся объяснять Ворон, за месяцы совместного путешествия успев привыкнуть, что миром решить дело проще, чем руганью. — А если идет война, то у нас будут проблемы с переправой…
— Стрелы прилетят не только в задницу, но и в морду, — хохотнул Барст и громко рыгнул. — Вкусная водичка, малышка.
— Спасибо, — Агнет спрятала улыбку в миске с супом.
— По сути Барст прав, — согласился Ворон. — Так что нам необходимо это знать.
— Отстань от девочки, ей и так тяжело пришлось.
— Ничего. Я тоже. Но я постараюсь исполнить твой самый главный страх. Если, конечно, хочешь.
Демон говорил на человеческом так легко, словно сам был из людей, но голос его был полон неестественного холода, а взгляд парализовывал. Даже не будучи магом или чувствительным эльфом, Валем ощущал небывалую мощь, исходившую от этого мужчины. Демон был спокоен, потому что знал, что победил. Он был неуязвим для смертных, и постепенно в сердце Валема действительно стал проникать страх.
— Что же ты не убиваешь меня? — с жутким хохотом поинтересовался демон, медленно идя навстречу. — Подними свой меч.
— А ты свой — я не нападаю на безоружных, — нагло заявил Валем, пытаясь победить страх. В сердце его теплился маленький огонек надежды, что он спасется, что передаст Даресу весть об угрозе из Глубин. Он не хотел умирать, но еще больше он не хотел умирать, не исполнив свой долг перед другом и главой.
Демон вдруг остановился, когда между ними оставалось всего пару метров, и достал свой клинок.
— Что ж, ты достоин, — вдруг произнес он. — Я редко кого удостаиваю чести биться со мной. Но ты смелый воин. Для слабого смертного, конечно.
— Я тоже редко снисхожу до поединка. Тогда окажем друг другу честь, — усмехнулся Валем, хотя у самого внутри все тряслось от страха. Было в демоне что-то такое, что парализовывало волю. А может, Валем не мог смириться с поражением, со смертью, что пылала вокруг, вытекала последними каплями крови из тел товарищей. Так резко, так неожиданно — и вот он стоит перед тем, о ком слагали легенды, и готовится бросить ему вызов. Иррациональный страх захватил его с головой, и потребовалось все мужество Валема, чтобы преодолеть его, поднять меч и отразить удар.
Клинки встретились с жутким звоном и скрежетом. Взгляды демона и паладины скрестились. В глазах первого была лишь насмешка и жажда чужой боли, в глазах второго — вызов. Валем отбил первый удар, второй, третий, сделал выпад сам, едва увернулся от вражеского меча. С первых секунд боя он понял, что противник во много раз превосходит его в мастерстве. Демон был быстрее, сильнее и опытнее. Валему даже казалось, что его противник сдерживаться, нарочно давая ему надежду, играя с ним, как со слепым котенком. И это настолько разозлило паладина, что он неожиданно для всех, включая себя, призвал Свет и устремился на демона. Благословленный клинок расчертил кровавую полосу на груди демона, но тот успел все же отступить. На миг в ярко-зеленых глазах мелькнуло что-то отличное от холодной насмешки и величественного торжества, но Валем не успел понять и отреагировать. Сзади раздался женский крик. Такой знакомый…
Валем резко обернулся, роняя меч и хватая падающую на него Файлин. В одно мгновение грудь его пронзила боль, он отступил, выпуская женщину, пошатнулся, неверяще глядя на торчащую из щели нагрудника рукоятку кинжала. Точный удар…
Валем рухнул на колени, чувствуя, как немеет тело, как отчаянно борется со смертью разум. Он упал на землю, видя перед собой лишь покрытую инеем и кровью землю.
«Нет, Дарес, это был демон! Это был демон!» — мысленно кричал Валем, захлебываясь собственной кровью. Теперь все следы демона будут уничтожены, а он так и не исполнит приказ друга. Дарес ничего не будет знать…
***
Женщина с презрением смотрела на корчащегося в предсмертных судорогах человека, а потом перевела взгляд на собрата. Лик ее в один миг изменился, и вместо Файлин перед демоном предстала его старая знакомая.
— Зачем ты влезла? — недовольно поинтересовался мужчина, вытирая меч. — Я бы справился сам.
— Не сомневаюсь, что генерал демонов одержал бы победу над жалким человеком, — холодно заметила женщина. — Абэзис, ты — военная дубина. Тебе только дай мечом помахать.
— Он меня ранил, — с хорошо скрытым в голосе одобрением заметил мужчина и тут же расхохотался. — А ты говорила, что смертные ни на что не годятся, Нэй'са.
Прочем, веселье его быстро прошло.
— Где маг? — строго спросил он.
— Убила, — неопределенно кивнула Нэй'са. — Я проверила деревню, живых не осталось. Зеркало я забрала. Надеюсь, в следующий раз ты будешь осторожнее.
— Надеюсь, ты помнишь, кто командует? — с угрозой поинтересовался Абэзис.
Нэй'са сверкнула глазами.
— Я исполняю волю ша'инис.
— А я — ша'анис, но у них ведь общие цели.
— Да, — согласилась Нэй'са. Голос ее был более мелодичен, чем у мужчины, при этом он обладал удивительной особенностью постоянно меняться, словно переливаться из одной тональности в другую. Даже говоря на чужом языке, Нэй'са сохранила эту отличительную черту. Хотя она сама бы предпочла демонический, их родной, он был куда многограннее языка смертных. Но, увы, из соображений маскировки приходилось общаться на том языке, который не удивил бы местных жителей, случись им стать свидетелями беседы двух демонов. Еще содержание разговора можно трактовать по-разному — смертные даже не поймут, о чем ведется речь, — а вот чужой язык, язык существ Глубин, режет слух и разум похлеще рева дракона.
— Нам пора.
— Пора.
Парочка демонов еще раз обошла деревню, убедилась, что все мертвы, даже ретивый паладин, и отправились в путь.
Глава 6. Долг каждого
— Убийство — это, естественно, грех, — убежденно произнес Ларон.
— А если на тебе бежит орк с дубиной?
— Что сразу орк? Давай, оборотень?
— Сойдемся на человеке?
— Нет, я против, — встряла Агнет, и Ворон демонстративно закатил глаза.
— Ладно, кто же тогда будет бежать на несчастного Ларона с дубиной? — поинтересовался он у разношерстной компании.
— С топором лучше, — теперь влез Барст. Агнет тихо и противно хихикнула.
Прежде, чем Ворон высказал, что думает о таких "советчиках", Ларон произнес:
— Я понял твою мысль. Безусловно, защищаясь, убить возможно, и даже я не назвал бы это грехом. Но просто так, из прихоти или корысти?
— Не надо так меня смотреть, я наемник, а не наемный убийца. Я не ставлю себе целью нажиться на чьей-то смерти, хотя, не скрою, убивать приходится часто.
— Да, — радостно подтвердил Барст.
Ларонэль, к счастью, не стал спорить, лишь заметил:
— Добро и зло в нашем мире так тесно переплетено, что сложно сказать, где начинается одно и заканчивается другое.
— Нигде. Все едино, — печально ответила Агнет, но их философский разговор прервал Ворон.
— Хватит заумных речей. Они так же далеки от реальной жизни, как Барст — от хороших манер. И пусть плюнет в меня первым тот, кто может назвать совершенно хороший или плохой поступок.
— Ты бросаешь Ларону вызов, — хитро улыбнулась Агнет.
— Нет. Даже король светлых эльфов и Верховный паладин не убедили бы меня в том, что существует такое хорошее дело, которое не причинило бы кому-нибудь вред. А посему хватит спорить, бред все это: хорошо, плохо. У каждого своя совесть, и привить чужую нельзя. Если человек хочет быть сволочью, он ею будет, а нет — так ничто в мире не заставит его пойти и убивать детей и пить кровь девственниц.
— Куда же без них, — пробормотала себе под нос Агнет, пока Барст хохотал в голос.
— Ты прав, — с печальной, как и всегда, улыбкой признал Ларонэль. — Но я все равно оспорил бы некоторые пункты твоего жизненного постулата.
— Спаси меня от этого ужаса, — притворно проворчал Ворон.
— Как пожелаешь.
Из Оденера четверка уходила ночью и очень быстро. Ворон повел их маленький отряд не к границе, а вдоль, мотивируя тем, что им надо стряхнуть с себя "хвост".
— Ты думаешь, за нами будет погоня? — наивно удивился Ларон.
— Я прилюдно выпорол сынка градоправителя, а вы избили его дружков. Уже все охотники в Оденере стоят на ушах. Поверь, властьимущие не любят, когда их оскорбляют.
Ларон притих и больше спорить не стал.
Шли всю ночь, день и следующую ночь. По утро вторых суток начала роптать Агнет. Ее хорошее настроение испарилось, и она вновь принялась кидаться на Ворона. Тот огрызался, но все же слушал. В итоге они устроили привал, поели (к радости Барста) и отдохнули (к радости Агнет и молчаливого Ларона). Зато на следующий день во время пути вдруг разговорились. Началось все с того, что Ларон посетовал на судьбу девушки, которую они спасли. Дескать, сын градоправителя может пожелать расквитаться с ней. Тут же выяснилось, что Ворон, уходя, успел уговорить девушку уехать в деревню к родне на время бури. Слово за слово — принялись обсуждать моральный облик людей и представителей других рас. Так и дошли до обсуждения греха убийства и орков с дубинами.
— Я бы тоже с тобой поспорила, — заявила Агнет, когда Ларон с Вороном завершили разговор. — Но, увы, полностью согласна.
— Я верю, что ты переживешь эту трагедию.
Она высокомерно на него посмотрела и пренебрежительно хмыкнула. Едва ли Ворон обратил на нее внимание. И хоть в последние дни они ругались меньше, она все также продолжала раздражать наемника. Пожалуй, только ее фокус с пламенем пришелся ему по душе. Возможно, не такая уж она недотепа. Эта мысль давно зрела в голове Ворона, но…
Агнет зацепилась сапогом за корягу, да так "ловко", что ловить ее пришлось сразу Ларону и Барсту. Глядя на это чудо в грязном платье и с перепачканным в саже носе, трудно было поверить, что она способна на что-то большее, чем дешевые фокусы. И все же… Нет, у Ворона уже паранойя начинается. Но как объяснить иначе чувство, которое преследовало его последние дни? Ему стало постоянно казаться, что за ними кто-то наблюдает. Словно кто-то закинул им на шею петлю, поводок, и теперь тянет. Это можно было списать на многие факторы, но Ворон продолжал доверять интуиции и инстинктам, поэтому не стал отмахиваться от тревоги, поселившейся внутри. Теперь он был в два раза напряженнее и наблюдательнее, пытаясь вычислить источник беспокойства. Следить за ними точно не могли, в лесу Ворон даже с прицепом в виде трех тел мог легко оторваться от любой погони и следопытов. Так почему же у него такое чувство, что за ним следят?
— Гарь, — принюхался Ворон к встречному ветру. — Впереди деревня.
— Пойдем? — поинтересовался Барст.
— Пойдем. Заодно узнаем, где ближайшая переправа.
— А мы пойдем так, через переправу? — удивился Ларон.
— Нет, пожалуй, проберемся тайком через границу, получим пяток стрел в задницы и переплывем Асдель, там всего пара десятков миль.
— Такая широкая? — удивился эльф.
— Да. В Рестании и на севере она узкая, но потом сильно расширяется.
— Из-за подземных рек, которые питают ее, я читала…
— Так вот мы нормальные существа, — поперек Агнет произнес Ворон, — по крайней мере, большинство из нас, поэтому пойдем как все. На протяжении всей Асдель есть переправы.
— Дурак, — проворчала Агнет. Ворон аж расцвел, словно ему сделали комплимент. Даже осклабился и отвесил девушке поклон. Та едва удержалась, чтобы не плюнуть в него.
— Эх, весело, — вдруг заявил Барст, которого вечные споры Агнет и Ворона только забавляли.
Деревня показалась совсем скоро, вот только спрашивать про переправу было не у кого — дома стояли покосившиеся и разрушенные, между ними лежали трупы.
— Люди, — Ворон сплюнул на землю и прошел дальше. Ларон потерянно смотрел на ужасы этой бойни. Барст вздыхал, что ему не удалось подраться, а вот Агнет никак не реагировала, словно ее пронзенные стрелами дети и женщины с вскрытым брюхом ее волновали.
— Ты уверен, что это люди? — сглатывая, спросил Ларонэль. Он так побледнел, что Ворон стал подумывать, что он скоро грохнется в обморок, как какая-нибудь девица.
— Конечно, а кто? Не ликаны же, ты сам должен был понять. Люди это, правда, пытались подделать удары орков. Или даже троллей. Но у троллей удар намного сильнее, да и стрелы у них более грубые. Люди это были. Думаю, с того берега. Опять что ли Ферания начала войну с Ленатой?
— Да она ее и не заканчивала, — хмыкнула Агнет, подходя к Ворону и присаживаясь возле выжженного крыльца. — Да, сапоги феранийцев.
— Умеешь читать следы? — удивился Ворон и едва смог спрятать подозрительный взгляд.
— Был знакомый фераниец, который любил надраться в таверне напротив дома моего наставника, — пожала плечами Агнет, а потом резко обернулась и нахмурилась. — Ларон?
Эльф стоял посреди улицы с потерянным взглядом и что-то бормотал себе под нос. Агнет подошла к нему и начала тихо успокаивать. Ворон хмыкнул, покосился на Барста, который набирал в колодце воды — ничто не могло смутить этого орка, — и прошел к дому, у которого стоял. Или ему показалось, или тут кто-то прятался. Ворон приподнял балку и, пригнувшись, пролез внутрь. Пожар несильно потрепал этот дом. Скорее всего, вчерашний снег, внезапно выпавший на леса Ленаты, потушил все небольшие очаги. Но крыша дома все равно рухнула, превратив некогда пригодное жилище в руины.
Ворон прислушался к тишине, нарушаемой лишь шумом с улицы, и направился в дальний угол, где располагался люк в подпол. С обгоревшим замком пришлось повозиться, но в итоге оборотню удалось сбить его. Как только он открыл люк в подпол, на него из темноты глянули два испуганных глаза.
— Вылезай, они ушли, — хмыкнул Ворон и подал руку. Глаза испуганно моргнули и исчезли. Наемник услышал топот детских ножек и шум внизу. Пришлось звать Агнет — женщину ребенок испугается меньше. Девушка спрыгнула в подпол и спустя пять минут вернулась с маленькой девочкой на руках. Та отчаянно жалась к своей спасительнице, испуганно поглядывая на Ворона. А уж Барст и вовсе привел ее в ужас. К счастью, Агнет сумела успокоить ребенка. Они расположились в одном из наименее пострадавших домов, предварительно выкинув из него все трупы. Ларон предлагал вовсе уйти из деревни, но к вечеру опять начался дождь с градом, и решением большинства они остались в домике. Здесь хотя бы имелась крыша над головой и можно было растопить печь, чем Ворон с Барстом и занялись, пока Ларон укачивал девочку, а Агнет готовила ужин. Наемник не преминул пошутить насчет типично женского занятия, за что был избит мокрым полотенцем. Барст опять хохотал так, что тряслись стены дома, а Ларон укоризненно вздыхал.
Горячий ужин и доброжелательность позволили найденышу перестать шарахаться от своих спасителей. Она спокойно сидела на коленях у Ларона и ела лепешку с супом, который Агнет ухитрилась сварить из одной туши курицы и десятка грибов.
— Спроси ее, как выглядели нападавшие, — произнес Ворон, поглядывая на девчонку. Та оказалась не такой страшненькой, после того как Ларонэль умыл ее.
— Не думаю, что это хорошая идея, — покачал головой эльф. — Она же уже сказала, что их было много страшных. Ребенок тебе не назовет цвет одежды и принадлежность герба на плаще. Да и к чему это?
— Если на деревню напали феранийцы, значит на границе опять идет война, — послушно принялся объяснять Ворон, за месяцы совместного путешествия успев привыкнуть, что миром решить дело проще, чем руганью. — А если идет война, то у нас будут проблемы с переправой…
— Стрелы прилетят не только в задницу, но и в морду, — хохотнул Барст и громко рыгнул. — Вкусная водичка, малышка.
— Спасибо, — Агнет спрятала улыбку в миске с супом.
— По сути Барст прав, — согласился Ворон. — Так что нам необходимо это знать.
— Отстань от девочки, ей и так тяжело пришлось.
