Слишком он радовался счастью друзей, человека и нелюдя, к которым относился с искренней симпатией. Добрые, смелые, по-своему благородные, при этом умные, сообразительные и хитрые — они так удачно гармонировали, что любой, глядя на них, видел чудесную пару. Даже когда они ругались, то делали это как-то… по-семейному? Уже не только Ларон, но и Барст стал подшучивать над ними. Правда, после выговора от эльфа, орк поумерил пыл. Ларон хоть и радовался за друзей, осознавал, как еще неустойчиво их положение, как опасно спугнуть зарождение настоящей любви. И если Агнет, кажется, все давным-давно поняла (она была очень умной женщиной), то Ворон, как типичный представитель упертого мужчины, ни в какую не желал признавать собственные чувства, при этом постоянно их демонстрируя. Глядя на то, как он осторожно поддерживает Агнет, помогая ей перебраться через ледяной ручей по скользким камням, Ларон надеялся, что эти двое не испортят все. К сожалению, любовь была слишком коварным чувством, заставляющим становится слепым и глухим. А еще очень ревнивым! Никогда бы Ларон ни подумал, что его, верного женатого эльфа, будут ревновать к другу!
— Долго еще нам идти? — сдержанно поинтересовалась Агнет ближе к вечеру. За это время они успели пройти немало, и оставалось только удивляться, что с губ женщины так и не сорвался упрек или жалоба. Агнет была не менее уперта, чем Ворон, и терпела молча.
— Нет, еще полчаса, — довольно спокойно ответил оборотень, хотя обычно из него так и лезло раздражение — он не любил, когда его действия ставили под сомнение. — Тебя понести? — осторожно предложил Ворон.
Ларон вдруг резко заинтересовался пожухлой травинкой под ногами и остервенением принялся разглядывать ее, сжав челюсти. Рядом хрюкнул Барст, но тоже промолчал.
— Нет, спасибо, — после непродолжительной паузы ответила Агнет. — Я сама. А то вдруг привыкну ездить у тебя на руках, еще влюблюсь, что делать будешь?
— Женится, — хрюкнул Барст и заржал.
— БАРСТ! — тихо, но грозно, оттого это прозвучало как раскат грома, произнес Ларон. Орк тут же стих и виновато глянул на эльфа.
— Совершенно невоспитанный, — принялся строго отчитывать младшего друга Ларон. — Это нетактично — влезать в разговор двух людей или нелюдей.
— Но мы рядом…
— Да, но это их личный разговор, — с намеком ответил Ларон. Не мог же он при Вороне и Агнет сказать правду: что за шутками они скрывают истинные чувства, а тут Барст со своими несвоевременными подколками.
Все это время два предмета разговора стояли и смотрели на парочку эльф-орк, и лица их при этом были… мягко говоря, недовольные.
— В разведчики вас бы не взяли, — постановил Ворон. — Вы закончили или еще что-нибудь обсудим?
— Что ты на них накинулся! — тут же возмутилась Агнет. Теперь пришел черед Барста и Ларона молчаливо наблюдать за напряженным разговором. Но хотя бы они сдвинулись с места — Ворон и Агнет, кажется, могли ругаться в любом состоянии. Забавно было наблюдать, как оборотень пререкается с магом, при этом поддерживая ее под локоть и помогая переступить через особенно высокие корни, торчащие из земли.
Так, ругаясь и смеясь, они к ночи добрались до границы Керианы, сделав небольшой крюк. Здесь не было постов, лишь ходили караульные, да стояли башни. В этой части границы проход не предусматривался, однако именно здесь чаще всего и ходили. Как просветил друзей Ворон на небольшом привале, неподалеку располагалась тропа контрабандистов.
— У меня есть здесь пара знакомых, они водят отряды через границу.
Агнет отвлеклась от растирания натруженных икр и подняла голову:
— Ты уверен, что они будут рады нашей компании?
— Я договорюсь, — самоуверенно заявил Ворон. — Это же не стражники на границе. Но сразу предупреждаю, идти придется всю ночь. — Он выразительно посмотрел на Агнет, та вскинула голову. Ворон не сомневался, что она сможет пройти и десять, и сто миль, но ему все равно не хотелось, чтобы она мучила себя. Раньше все было намного проще, а потом начало меняться его отношение к Агнет. Теперь он, как влюбленный дурак, дергается из-за каждого камешка, попавшего ей под ноги: вдруг упадет, вдруг подвернет лодыжку, вдруг улетит носом в ближайшую яму. С того самого момента, когда он увидел ее, окровавленную, лежащую без сознания у стены полуразрушенного дома, рядом с демоном, он не мог перестать думать о бесчисленных опасностях, подстерегающих их. Агнет и раньше много рисковала, но он воспринимал это как должное. Ему нравилась она как напарник (даже тогда, когда он подозревал ее в слежке за собой), но как только она начала нравиться ему как женщина… нет, как только он осознал со всей пугающей ясностью, что любит ее, он пропал. Слишком сильно было это проклятое чувство, слишком много забирало. Раньше Ворон жил беспокойно — вечные проблемы, трудные заказы, последствия непростого характера, — а теперь добавились еще и душевные переживания, без которых он прекрасно бы прожил. Ему хватало того, что он сам вечно задавался бесчисленными вопросами о правильности и неправильности своих поступков, о поведении окружающих, даже о смысле жизни. Несмотря на образ циничного наемника, Ворон думал и переживал чересчур много. Наверное, именно поэтому внешне он с презрением относился к тонко чувствующим натурам, таким как Ларон, и к борцам за правду, к таким как Агнет. А теперь ко всему этому клубку проблем добавились переживания о любим… О, да! О любимой женщине! Невыносимо!
Одна половина души Ворона жаждала избавиться от ненавистного чувства, заставляющего сердце биться, как бешеное, а голову кипеть от многочисленных мыслей и вопросов, а другая половина неистово стремилась к этой любви, дарующей жажду жизни, радости и прогоняющую застарелое ощущение холода и одиночества. С появлением худенькой русоволосой девушки на эшафоте Вередона в жизни Ворона все пошло наперекосяк, с песнями, громом барабанов и бранью, но он не знал, плохо это или хорошо. Не было времени на размышления, все куда-то бежали, стремились, а когда Ворон вдруг задался вопросом, то не нашел ответ. И решил жить так, как раньше — по велению собственной противоречивой души.
— Снимай сапоги, — приказал он Агнет. — Разомну тебе ноги, а то ты свалишься по пути.
— Не свалюсь! — огрызнулась Агнет, но принялась снимать сапоги. Его приятно кольнула мысль, что она ему доверяет. К счастью, этот момент не испортил даже пошляк Барст — он учил Ларона языку орков. Он начал обучать эльфа еще в Рестании. Пока дело шло туго, несмотря на старательность Ларона. Наверное, если бы Ворон с Барстом поменьше бы ржали, успехи друга были бы более заметными, не зря Агнет ругала их грубыми чурбанами. Но сейчас урок проходил вполне мирно. Барст с Лароном уперлись как два барана: эльф пытался научиться правильному произношению, но грубый язык никак не давался благородному дивному. К тому же Барсту, как учителю, не хватало знания уже человеческого языка, на котором и велось обучение. В общем, наблюдать за парочкой было по меньшей мере забавно. Ворон старался почаще на них смотреть, а то полуприкрытые глаза Агнет, ее глубокое дыхание и жар кожи под его мозолистыми ладонями вызывал в оборотне вполне мужские, но не совсем приличные желания.
— Все, одевайся, а то опять замерзнешь, заболеешь, начнешь меня раздражать.
— Продолжу, Ворон, продолжу, — поправила его Агнет, поправляя подол платья.
— Продолжишь, — согласился Ворон и скомандовал: — Подъем. Барст, отстань от Ларона, ты придираешься. Он никогда так не скажет, только если ему в рот засунуть пару клыков.
Северные ночи иногда были очень темными, Агнет заметила это еще по прошлому путешествию, когда их закинула к землям свалгов неконтролируемая магия. Теперь происходило то же самое. Стоило только облакам закрыть от взора смертных звезды и тонкий серп луны, как на землю опустилась кромешная тьма. Почему-то южнее, на равнине, такого эффекта не было — в этом Агнет могла поклясться. И без того нелегкое продвижение окончательно замедлилось, ведь она ничего не видела! И магия не помогала: она могла осветить себе путь, но яркий шар света был крайне нежелателен, ведь они пробирались тайно. Приходилось терпеть.
Ворон шипел и тихо ругался, но вел вперед это стадо слепцов. Он-то, оборотень, видел в темноте хорошо, к тому же ему помогали слух и обоняние. Остальных приходилось вести, за Агнет приглядывать в отдельности. Узкая каменистая тропка вилась между двумя холмами, то ныряла, то поднималась. Никто, даже ловкий Ворон, не назвал бы этот путь легким. По тропе ходили лишь горные козлы и контрабандисты, но последние вполне походили на первых, когда дело касалось выживания, поэтому неподготовленным путникам было тяжело пробираться практически на ощупь по крутой каменистой дороге. А потом она и вовсе нырнула под гору, и передвигаться пришлось в полной темноте, держась друг за друга. Перед спуском Ворон предупредил всех, чтобы молчали, и они четко следовали его инструкциям, правда, в какой-то момент он почувствовал, как впиваются в запястье ногти Агнет. Он перехватил ладонью ее руку и чуть сжал. Кажется, она успокоилась. Он догадывался, что ее "смутило".
— Что это было? — с омерзением прошептала Агнет, стоило им выбраться под открытое небо. Каким бы ни было последнее, оно все же было куда приятнее, чем каменные своды ненадежного тоннеля.
— Крысы… И не только, — ответил Ворон.
— Почему ты не предупредил? Они… — Агнет передернуло от омерзения при воспоминании о грязной шерстке, трущейся о сапоги.
— Надеялся, что ты не заметишь.
Ответом ему был выразительный взгляд, который из-за темноты Ворон едва разглядел.
Остаток пути прошел в относительном спокойствии, и к утру они вышли на относительно ровную местность. Здесь даже иногда попадались леса и поля, занесенные снегом. Не таким безжизненным оказался этот край.
Привал устроили в каком-то маленьком овражке. Агнет по привычке привалилась к Ворону и задремала, пока мужчины обсуждали важные вещи: оружие, женщин и тяжелую жизнь керианцев.
— Идти придется очень осторожно, — инструктировал всех Ворон.
— Здесь много разбойников? — со знанием дела поинтересовался Ларон. Он разумно рассудил, что драконы, не привечающие чужаков, не позволили бы жить здесь ликанам и другим темным, которые могли представлять опасность для случайных путников. Орден Света свое влияние на северное королевство не имел. Основываясь на этих сведениях, Ларон по опыту прошлых путешествий рассудил, что им могут угрожать лишь разбойники, которые, как показывает жизнь, имеются в любом месте у любого народа.
— Да, разбойников, — как-то странно усмехнулся Ворон. — Все население здесь — разбойники. Почему, думаешь, контрабанда процветает? Жрать нечего. Зорд резко оборвал все торговые связи, пути перекрыты, а тут, как ты сам видишь, растить почти нечего. Кериана питалась с Логры и Фелин'Сена, продавая им свою руду, слитки и оружие с доспехами. Хорошо шло. Несмотря на свою гордыню, драконы ладили с людьми. Терпели их. А теперь у королевства новая политика. — Ворон сплюнул. — Я был здесь полвека назад — совершенно другое государство. А теперь — помойка. Жрать нечего, торговли нет, драконы теперь живут в небе, все друг друга ненавидят, гномов притесняют. Скоро горный союз Керианы распадется. Впрочем, гномам особо и делать нечего, их шахты и кузни находятся на территории Керианы, а значит, им придется смириться и подстроиться… Как сделали это полукровки. Нечистокровным драконом тоже несладко. Я был здесь с группой наемников, так уж получилось, подрядился в Кериану по одному делу и присоединился к отряду знакомого. Только это и спасло — мы отбились, когда на нас напали. В города лучше вообще не соваться, сразу убьют, но здесь, по лесам, можно пройти… Агнет, — позвал он задремавшую женщину. — Агнет, нам куда надо-то?
— Мм… Что? Демон… Ворон, что ты хотел? — сонно пробормотала Агнет, совершенно не собираясь открывать глаза и отлипать от теплого бока мужчины.
— Где нам искать эту проклятую чернокнижницу? — с обманчивой лаской поинтересовался Ворон.
— У гномов.
— Ну, хоть что-то хорошее, — фыркнул оборотень. — Хотя и с ними сложно будет договориться. Как бы не убили прямо на подходе к городу.
— А у гномов только один город? — удивился Ларон.
— Я думал, ты все знаешь, — хмыкнул Барст. — Один.
— Знаю, но лишь по книгам, а они, как показала мне жизнь, далеки от действительности, — с легкой грусть покачал головой Ларон.
— Один, под землей. Очень большой, по сути, целое королевство, — подтвердил Ворон. — Путь до него будет нелегкий. Помимо драконов и гномов здесь хватает недружелюбного народа.
— Кого?
— Свалгов, хотя их мало, — пожал плечами Ворон. — Еще есть темные эльфы. Они под землей живут и, как я слышал от одного знакомого гнома, весьма досаждают своим низкорослым соседям.
— Не слышал про темных ушастых, — вставил Барст.
— После них мало кто живым остается, — мрачно ответил Ворон и принялся расталкивать Агнет.
От путешествия по северу у всех остались примерно одинаковые впечатления: здесь было холодно, одиноко и неприятно. Радовали лишь виды. В отличие от западных предгорий Северного Хребта, центральные отличались не высокими сугробами, а густыми лесами и бесконечными полями, пусть и покрытыми снегом, но все же менее безжизненными, чем рядом с королевством свалгов. Шла четверка таясь и вечно оглядываясь. Тревоги и предосторожности Ворона оказались не напрасны: один раз они едва избежали засады — "добрые" селяне искали мясо на ужин; пару раз на них нападали отряды разбойников — то ли людей, то ли нелюдей, не разберешь под слоем копоти и грязи. Спустя пару недель после пересечения границы над ними пролетел дракон. Это случалось и раньше. Еще в Ленате они видели дракона, но тот летел слишком высоко, чтобы даже остроглазый Ларон смог его разглядеть. В Кериане же бессмертные не скрывались, летали низко, от взмахов их крыльев ломались верхушки деревьев. Первый раз увидев так близко дракона, Ларон и Барст застыли с удивленными лицами. Смотреть там действительно было на что: огромный зверь с переливающейся лазурной чешуей, изящным изгибом сильного тела и огромными перепончатыми крыльями летел на север. Он казался величественным и далеким… Но Ворон все равно впечатал лица друзей в землю, не доверяя бессмертному созданию. Это раньше драконы хоть и недолюбливали наземных существ, но относились к ним со снисходительностью, а сейчас от дышащих огнем тварей можно было ожидать что угодно. Предосторожность не была излишней. Десятый дракон — то самый, который повстречался им спустя две недели пути — прямо на их глазах сжег дотла ближайшее селение. Друзьям повезло, что они шли лесом, не желая попадаться местным. В итоге дракон их не заметил, а вот селян, которые попытались сбить огромную летящую ящерицу копьями, вполне. Друзьям уже доводилось видеть смерть и жестокость, но когда у тебя на глазах заживо горят живые существа…
Ларон отворачивался, зажимая уши — визги и предсмертные крики были слышны даже в лесу. Барст крепче сжимал топор и сильнее хмурился. Ворон молчал, но молчал мрачно. То же самое делала Агнет. Взгляд ее отдавал сталью и пожеланием смерти. Ворон вполне разделял ее мысли. Поднялся ветер, и до чуткого носа оборотня донесся запах горелого мяса.
— Долго еще нам идти? — сдержанно поинтересовалась Агнет ближе к вечеру. За это время они успели пройти немало, и оставалось только удивляться, что с губ женщины так и не сорвался упрек или жалоба. Агнет была не менее уперта, чем Ворон, и терпела молча.
— Нет, еще полчаса, — довольно спокойно ответил оборотень, хотя обычно из него так и лезло раздражение — он не любил, когда его действия ставили под сомнение. — Тебя понести? — осторожно предложил Ворон.
Ларон вдруг резко заинтересовался пожухлой травинкой под ногами и остервенением принялся разглядывать ее, сжав челюсти. Рядом хрюкнул Барст, но тоже промолчал.
— Нет, спасибо, — после непродолжительной паузы ответила Агнет. — Я сама. А то вдруг привыкну ездить у тебя на руках, еще влюблюсь, что делать будешь?
— Женится, — хрюкнул Барст и заржал.
— БАРСТ! — тихо, но грозно, оттого это прозвучало как раскат грома, произнес Ларон. Орк тут же стих и виновато глянул на эльфа.
— Совершенно невоспитанный, — принялся строго отчитывать младшего друга Ларон. — Это нетактично — влезать в разговор двух людей или нелюдей.
— Но мы рядом…
— Да, но это их личный разговор, — с намеком ответил Ларон. Не мог же он при Вороне и Агнет сказать правду: что за шутками они скрывают истинные чувства, а тут Барст со своими несвоевременными подколками.
Все это время два предмета разговора стояли и смотрели на парочку эльф-орк, и лица их при этом были… мягко говоря, недовольные.
— В разведчики вас бы не взяли, — постановил Ворон. — Вы закончили или еще что-нибудь обсудим?
— Что ты на них накинулся! — тут же возмутилась Агнет. Теперь пришел черед Барста и Ларона молчаливо наблюдать за напряженным разговором. Но хотя бы они сдвинулись с места — Ворон и Агнет, кажется, могли ругаться в любом состоянии. Забавно было наблюдать, как оборотень пререкается с магом, при этом поддерживая ее под локоть и помогая переступить через особенно высокие корни, торчащие из земли.
Так, ругаясь и смеясь, они к ночи добрались до границы Керианы, сделав небольшой крюк. Здесь не было постов, лишь ходили караульные, да стояли башни. В этой части границы проход не предусматривался, однако именно здесь чаще всего и ходили. Как просветил друзей Ворон на небольшом привале, неподалеку располагалась тропа контрабандистов.
— У меня есть здесь пара знакомых, они водят отряды через границу.
Агнет отвлеклась от растирания натруженных икр и подняла голову:
— Ты уверен, что они будут рады нашей компании?
— Я договорюсь, — самоуверенно заявил Ворон. — Это же не стражники на границе. Но сразу предупреждаю, идти придется всю ночь. — Он выразительно посмотрел на Агнет, та вскинула голову. Ворон не сомневался, что она сможет пройти и десять, и сто миль, но ему все равно не хотелось, чтобы она мучила себя. Раньше все было намного проще, а потом начало меняться его отношение к Агнет. Теперь он, как влюбленный дурак, дергается из-за каждого камешка, попавшего ей под ноги: вдруг упадет, вдруг подвернет лодыжку, вдруг улетит носом в ближайшую яму. С того самого момента, когда он увидел ее, окровавленную, лежащую без сознания у стены полуразрушенного дома, рядом с демоном, он не мог перестать думать о бесчисленных опасностях, подстерегающих их. Агнет и раньше много рисковала, но он воспринимал это как должное. Ему нравилась она как напарник (даже тогда, когда он подозревал ее в слежке за собой), но как только она начала нравиться ему как женщина… нет, как только он осознал со всей пугающей ясностью, что любит ее, он пропал. Слишком сильно было это проклятое чувство, слишком много забирало. Раньше Ворон жил беспокойно — вечные проблемы, трудные заказы, последствия непростого характера, — а теперь добавились еще и душевные переживания, без которых он прекрасно бы прожил. Ему хватало того, что он сам вечно задавался бесчисленными вопросами о правильности и неправильности своих поступков, о поведении окружающих, даже о смысле жизни. Несмотря на образ циничного наемника, Ворон думал и переживал чересчур много. Наверное, именно поэтому внешне он с презрением относился к тонко чувствующим натурам, таким как Ларон, и к борцам за правду, к таким как Агнет. А теперь ко всему этому клубку проблем добавились переживания о любим… О, да! О любимой женщине! Невыносимо!
Одна половина души Ворона жаждала избавиться от ненавистного чувства, заставляющего сердце биться, как бешеное, а голову кипеть от многочисленных мыслей и вопросов, а другая половина неистово стремилась к этой любви, дарующей жажду жизни, радости и прогоняющую застарелое ощущение холода и одиночества. С появлением худенькой русоволосой девушки на эшафоте Вередона в жизни Ворона все пошло наперекосяк, с песнями, громом барабанов и бранью, но он не знал, плохо это или хорошо. Не было времени на размышления, все куда-то бежали, стремились, а когда Ворон вдруг задался вопросом, то не нашел ответ. И решил жить так, как раньше — по велению собственной противоречивой души.
— Снимай сапоги, — приказал он Агнет. — Разомну тебе ноги, а то ты свалишься по пути.
— Не свалюсь! — огрызнулась Агнет, но принялась снимать сапоги. Его приятно кольнула мысль, что она ему доверяет. К счастью, этот момент не испортил даже пошляк Барст — он учил Ларона языку орков. Он начал обучать эльфа еще в Рестании. Пока дело шло туго, несмотря на старательность Ларона. Наверное, если бы Ворон с Барстом поменьше бы ржали, успехи друга были бы более заметными, не зря Агнет ругала их грубыми чурбанами. Но сейчас урок проходил вполне мирно. Барст с Лароном уперлись как два барана: эльф пытался научиться правильному произношению, но грубый язык никак не давался благородному дивному. К тому же Барсту, как учителю, не хватало знания уже человеческого языка, на котором и велось обучение. В общем, наблюдать за парочкой было по меньшей мере забавно. Ворон старался почаще на них смотреть, а то полуприкрытые глаза Агнет, ее глубокое дыхание и жар кожи под его мозолистыми ладонями вызывал в оборотне вполне мужские, но не совсем приличные желания.
— Все, одевайся, а то опять замерзнешь, заболеешь, начнешь меня раздражать.
— Продолжу, Ворон, продолжу, — поправила его Агнет, поправляя подол платья.
— Продолжишь, — согласился Ворон и скомандовал: — Подъем. Барст, отстань от Ларона, ты придираешься. Он никогда так не скажет, только если ему в рот засунуть пару клыков.
Северные ночи иногда были очень темными, Агнет заметила это еще по прошлому путешествию, когда их закинула к землям свалгов неконтролируемая магия. Теперь происходило то же самое. Стоило только облакам закрыть от взора смертных звезды и тонкий серп луны, как на землю опустилась кромешная тьма. Почему-то южнее, на равнине, такого эффекта не было — в этом Агнет могла поклясться. И без того нелегкое продвижение окончательно замедлилось, ведь она ничего не видела! И магия не помогала: она могла осветить себе путь, но яркий шар света был крайне нежелателен, ведь они пробирались тайно. Приходилось терпеть.
Ворон шипел и тихо ругался, но вел вперед это стадо слепцов. Он-то, оборотень, видел в темноте хорошо, к тому же ему помогали слух и обоняние. Остальных приходилось вести, за Агнет приглядывать в отдельности. Узкая каменистая тропка вилась между двумя холмами, то ныряла, то поднималась. Никто, даже ловкий Ворон, не назвал бы этот путь легким. По тропе ходили лишь горные козлы и контрабандисты, но последние вполне походили на первых, когда дело касалось выживания, поэтому неподготовленным путникам было тяжело пробираться практически на ощупь по крутой каменистой дороге. А потом она и вовсе нырнула под гору, и передвигаться пришлось в полной темноте, держась друг за друга. Перед спуском Ворон предупредил всех, чтобы молчали, и они четко следовали его инструкциям, правда, в какой-то момент он почувствовал, как впиваются в запястье ногти Агнет. Он перехватил ладонью ее руку и чуть сжал. Кажется, она успокоилась. Он догадывался, что ее "смутило".
— Что это было? — с омерзением прошептала Агнет, стоило им выбраться под открытое небо. Каким бы ни было последнее, оно все же было куда приятнее, чем каменные своды ненадежного тоннеля.
— Крысы… И не только, — ответил Ворон.
— Почему ты не предупредил? Они… — Агнет передернуло от омерзения при воспоминании о грязной шерстке, трущейся о сапоги.
— Надеялся, что ты не заметишь.
Ответом ему был выразительный взгляд, который из-за темноты Ворон едва разглядел.
Остаток пути прошел в относительном спокойствии, и к утру они вышли на относительно ровную местность. Здесь даже иногда попадались леса и поля, занесенные снегом. Не таким безжизненным оказался этот край.
Привал устроили в каком-то маленьком овражке. Агнет по привычке привалилась к Ворону и задремала, пока мужчины обсуждали важные вещи: оружие, женщин и тяжелую жизнь керианцев.
— Идти придется очень осторожно, — инструктировал всех Ворон.
— Здесь много разбойников? — со знанием дела поинтересовался Ларон. Он разумно рассудил, что драконы, не привечающие чужаков, не позволили бы жить здесь ликанам и другим темным, которые могли представлять опасность для случайных путников. Орден Света свое влияние на северное королевство не имел. Основываясь на этих сведениях, Ларон по опыту прошлых путешествий рассудил, что им могут угрожать лишь разбойники, которые, как показывает жизнь, имеются в любом месте у любого народа.
— Да, разбойников, — как-то странно усмехнулся Ворон. — Все население здесь — разбойники. Почему, думаешь, контрабанда процветает? Жрать нечего. Зорд резко оборвал все торговые связи, пути перекрыты, а тут, как ты сам видишь, растить почти нечего. Кериана питалась с Логры и Фелин'Сена, продавая им свою руду, слитки и оружие с доспехами. Хорошо шло. Несмотря на свою гордыню, драконы ладили с людьми. Терпели их. А теперь у королевства новая политика. — Ворон сплюнул. — Я был здесь полвека назад — совершенно другое государство. А теперь — помойка. Жрать нечего, торговли нет, драконы теперь живут в небе, все друг друга ненавидят, гномов притесняют. Скоро горный союз Керианы распадется. Впрочем, гномам особо и делать нечего, их шахты и кузни находятся на территории Керианы, а значит, им придется смириться и подстроиться… Как сделали это полукровки. Нечистокровным драконом тоже несладко. Я был здесь с группой наемников, так уж получилось, подрядился в Кериану по одному делу и присоединился к отряду знакомого. Только это и спасло — мы отбились, когда на нас напали. В города лучше вообще не соваться, сразу убьют, но здесь, по лесам, можно пройти… Агнет, — позвал он задремавшую женщину. — Агнет, нам куда надо-то?
— Мм… Что? Демон… Ворон, что ты хотел? — сонно пробормотала Агнет, совершенно не собираясь открывать глаза и отлипать от теплого бока мужчины.
— Где нам искать эту проклятую чернокнижницу? — с обманчивой лаской поинтересовался Ворон.
— У гномов.
— Ну, хоть что-то хорошее, — фыркнул оборотень. — Хотя и с ними сложно будет договориться. Как бы не убили прямо на подходе к городу.
— А у гномов только один город? — удивился Ларон.
— Я думал, ты все знаешь, — хмыкнул Барст. — Один.
— Знаю, но лишь по книгам, а они, как показала мне жизнь, далеки от действительности, — с легкой грусть покачал головой Ларон.
— Один, под землей. Очень большой, по сути, целое королевство, — подтвердил Ворон. — Путь до него будет нелегкий. Помимо драконов и гномов здесь хватает недружелюбного народа.
— Кого?
— Свалгов, хотя их мало, — пожал плечами Ворон. — Еще есть темные эльфы. Они под землей живут и, как я слышал от одного знакомого гнома, весьма досаждают своим низкорослым соседям.
— Не слышал про темных ушастых, — вставил Барст.
— После них мало кто живым остается, — мрачно ответил Ворон и принялся расталкивать Агнет.
От путешествия по северу у всех остались примерно одинаковые впечатления: здесь было холодно, одиноко и неприятно. Радовали лишь виды. В отличие от западных предгорий Северного Хребта, центральные отличались не высокими сугробами, а густыми лесами и бесконечными полями, пусть и покрытыми снегом, но все же менее безжизненными, чем рядом с королевством свалгов. Шла четверка таясь и вечно оглядываясь. Тревоги и предосторожности Ворона оказались не напрасны: один раз они едва избежали засады — "добрые" селяне искали мясо на ужин; пару раз на них нападали отряды разбойников — то ли людей, то ли нелюдей, не разберешь под слоем копоти и грязи. Спустя пару недель после пересечения границы над ними пролетел дракон. Это случалось и раньше. Еще в Ленате они видели дракона, но тот летел слишком высоко, чтобы даже остроглазый Ларон смог его разглядеть. В Кериане же бессмертные не скрывались, летали низко, от взмахов их крыльев ломались верхушки деревьев. Первый раз увидев так близко дракона, Ларон и Барст застыли с удивленными лицами. Смотреть там действительно было на что: огромный зверь с переливающейся лазурной чешуей, изящным изгибом сильного тела и огромными перепончатыми крыльями летел на север. Он казался величественным и далеким… Но Ворон все равно впечатал лица друзей в землю, не доверяя бессмертному созданию. Это раньше драконы хоть и недолюбливали наземных существ, но относились к ним со снисходительностью, а сейчас от дышащих огнем тварей можно было ожидать что угодно. Предосторожность не была излишней. Десятый дракон — то самый, который повстречался им спустя две недели пути — прямо на их глазах сжег дотла ближайшее селение. Друзьям повезло, что они шли лесом, не желая попадаться местным. В итоге дракон их не заметил, а вот селян, которые попытались сбить огромную летящую ящерицу копьями, вполне. Друзьям уже доводилось видеть смерть и жестокость, но когда у тебя на глазах заживо горят живые существа…
Ларон отворачивался, зажимая уши — визги и предсмертные крики были слышны даже в лесу. Барст крепче сжимал топор и сильнее хмурился. Ворон молчал, но молчал мрачно. То же самое делала Агнет. Взгляд ее отдавал сталью и пожеланием смерти. Ворон вполне разделял ее мысли. Поднялся ветер, и до чуткого носа оборотня донесся запах горелого мяса.
