Теперь весь курс пялился (по-другому не скажешь) на эльфийку. За два года обучения все в Академии успели усвоить, что нет быстрее пути в могилу, чем лезть в перепалку профессора истории и Лена. Но новенькая этого явно не знала, чем навлекла на себя беду.
— Леди, — сказано было таким тоном, что лис лишь удивился, как со рта яд не закапал. В голове успела промелькнуть шокирующая мысль: впервые со дня знакомства они с Геримом сошлись во мнении и одинаково злятся на остроухую. — Благодарю вас за неоценимые знания, которыми вы с нами поделились. А за то, что вы позволили себе перебить меня, я назначаю вам наказание. Садитесь, Ален.
Лис плюхнулся на скамейку, сверля взглядом спину эльфийки, которая никак не отреагировала на совершенно несправедливое отношение преподавателя и продолжила записывать лекцию. Спать расхотелось окончательно, но Лен из чистого упрямства улегся на парте и закрыл глаза.
То ли посчитав норму третирования на сегодня выполненной, то ли решив не затевать спор при дерзкой эльфийке, но на остаток первого занятия и даже на второе Герим оставил Лена в покое. Лекция шла, студенты скрипели перьями, а лис дождаться не мог перерыва. Наконец, преподаватель отпустил измученных студентов и те, галдя, высыпали прочь из аудитории. Друзья лениво принялись собираться: потянулся Реб, Дель с Мэлом убрали перья и чернильницы. Лен разлепил глаза и наткнулся взглядом на грудь. На красивую женскую грудь под знакомой синей блузкой, одетой ее хозяйкой явно под цвет своих сапфировых глаз.
— Что тебе нужно?
Эльфийка в удивлении приподняла бровь, но глаза ее заледенели.
— У вас принято грубить тем, кто тебе помог?
— Мне не нужна была твоя помощь, — презрительно бросил Лен.
— Правда? — по презрительности в голосе эльфийка с легкостью его переплюнула. — А выглядишь ты, как тот, кто как раз в помощи и нуждается.
Вскочив с места и не глядя схватив сумку, лис вылетел из аудитории под ошарашенные взгляды друзей и других студентов. Тех нескольких минут, оставшихся до следующего занятия, как раз хватило, чтобы забежать в первую попавшуюся уборную и опустить голову в ледяную воду.
— Топишься? — раздался позади знакомый до боли ехидный голос. — А мы думали, воров вешают, — к смеху Сатиэля присоединились еще двое.
— Ворам отрубают руки, — развернувшись, холодно поправил Лен. — А трепачам — языки, — и вышел, гордо подняв голову, с которой капала холодная вода, забираясь под рубашку. Лис лишь благодарил Судьбу, что следующим у них языки, на которых не будет рядом ни остроухой выскочки, ни насмешника Реба, ни придурка Сатиэля и его подхалимов. Дожил: радуется эльфийскому!
Вторым предметом в списке самых нелюбимых у Лена после истории шли занятия по языкам. В Академии эта была обязательная дисциплина. Всем, кто не владел эльфийским на должном уровне, преподавали этот язык, остальные студенты могли сами выбрать, что изучать. Дель, имеющий в эльфийках мать, и Реб, несмотря на статус незаконнорожденного, получивший светское образование, легко сдали экзамен и выбрали один — драконий, а второй — гномий язык для изучения, тогда как Лену с Мэлом пришлось вместе с основной массой студентов ходить на эльфийский. Для лиса, которому этот язык не давался, и для человека, которому никакие языки не давались, это было настоящим мучением. Смотря на доску, исчерченную красивыми загогулинами, Лен в очередной раз убедился, что успел забыть за лето все, что знал. Рядом тяжко вздохнул Мэл.
— Спишем, — шепотом успокоил его лис. Острые уши преподавателя эльфийского дрогнули, и он, отвернувшись от доски, грозно посмотрел на оборотня.
— Господин Крейл, переведите мне тему урока, которую я только что написал.
Да, лорд-ректор был не меньшей заразой, чем Герим, с одним отличием — он все же наказывал исключительно за дело. Впрочем, для лиса, беспощадно списывавшего и хитрившего как только возможно на занятиях эльфийского, разница была невелика: свое наказания он всегда успевал заслужить.
Идя сегодня после языков в столовую, Лен лишь радовался, что он ухитрился не получить выговор от ректора, спасибо собственному уму (и выдающейся хитрости), а также подсказывающему Мэлу. Настроение, и без того находящееся где-то на дне, это дно пробило и теперь с нереальной скоростью падало дальше вниз. А ведь впереди еще алхимия, которая была каким-то мракобесием для всей четверки и выматывающая физ подготовка с упырем-наставником. Нет, Вильгельм был оборотнем, а не вампиром, но его стремлению выпить из студентов все соки позавидовал бы любой кровосос.
Словно услышав молитвы Лена, обед прошел спокойно (не считая тарелки супа, которую Реб, не удержавшись, метнул в распустившего язык Сатиэля), и даже алхимия началась неплохо. Занятия по этому предмету проходили в подземельях (в целях безопасности) и вел их здоровенный орк по имени Тауртаг, который знал очень много ругательств на всех языках мира и часто демонстрировал это, благо студенты постоянно давали повод. Вот и сегодня они не разочаровали профессора: Мэл не просто ухитрился расплавить очередной котел, но и взорвать его остатки. Благодаря реакции нелюдей, друзья успели залезть под каменный стол и утащить за собой застывшего в ужасе человека. Итогом всего этого стали новые знания в ругани на тролльском и наказание, заключавшееся в отмывании заляпанной лаборатории. Как следствие, друзья опоздали на следующее занятие и получили от плотоядно улыбающегося Вильгельма пару дополнительных кругов. В довершении всего, Лен, засмотревшись, как новенькая эльфийка раз за разом раскладывает на каменных плитах явно не дотягивающих до ее уровня владения мечом Сатиэля, пропустил удар Деля и половину занятия кашлял кровью под нервные причитания ликана.
— Да отстань ты от меня, — отмахнулся лис, пытаясь выпрямиться. — Не сдохну я, у нас, оборотней, хорошая регенерация. Ты же меня не настоящим, а деревянным мечом стукнул.
— Внутренние повреждения могут быть очень серьезными, — дрожащим от волнения голосом заметил Дель, помогая другу подняться.
— Рыжий, может все же в лазарет? — вроде бы насмешливо поинтересовался Реб, но в глазах заметно было неподдельное волнение.
— К Алисии? Я лучше умру, спасибо!
Друзья рассмеялись, даже Дель позволил себе улыбку. А потом и вовсе согласился не обращаться к лекарю, а идти сразу домой, благо Лен уже уверенно держался на ногах и даже мог самостоятельно передвигаться.
Гремя ведром, при этом не выливая из него ни грамма жидкости, Мила, насвистывая себе под нос препохабную песенку, закинула швабру в подсобку завхоза и отправилась выливать грязную воду. Настроение, и без того находящееся на отметке "отлично", подскочило еще выше. Неужели этот надутый индюк, назначая наказание, думал, что оно ее расстроит? Помыть уборные? Да как раз плюнуть! Отец их с братьями никогда не жалел и гонял похлеще, чем мама своих следопытов. В итоге, юные Феланэ умели и гвоздь забить, и полы помыть, и ужин себе приготовить (правда, у Милы всегда выходила сущая отрава). Как-то и вовсе отец, застукав одиннадцатилетнюю Милу за распитием родительского коньяка, заставил дочь вымыть все (!!!) окна в огромном поместье. Содрав ладони, локти и колени в кровь, эльфийка на всю жизнь выучила урок, который преподал ей папа: если нарушаешь правила, то не попадайся. Так что сегодняшнее "наказание" вызвало у девушки лишь презрительный смешок.
Проходя мимо лестницы, Мила внезапно услышала знакомый голос и остановилась. Бесшумно поставив ведро рядом, она облокотилась о перила и свесила голову вниз, разглядывая стоящую внизу компанию. То, что ее действия являются банальным подслушиванием, Милу совершенно не тревожило.
— А нельзя было сказать мне раньше? — низкий хрипловатый голос заставил девушку зажмуриться и едва ли не замурлыкать. Невысокий, на полголовы выше ее, с короткими медно-ржавыми волосами, оранжевыми глазами, сухощавой фигурой и резкими, не совсем правильными чертами лица — этот парень сразу привлек ее внимание, и девушка весь день исподтишка его разглядывала. Дерзкий, языкастый, наглый, в общем, мечта, а не мужчина.
— Не хотели портить тебе настроение плохими новостями, — мягкий человеческий голос с нотками вины. Его обладатель, высокий широкоплечий молодой мужчина с шапкой соломенных волос и невинными голубыми глазами на простоватом лице, казался беззащитным ягненочком рядом с напружинившимся оборотнем.
— Ага, оставили плохие новости под конец, чтоб наверняка, — глубокий баритон, услышав который большая часть женщин мечтательно закатывает глаза. Такой же крупный по комплекции, как и человек, с черными блестящими волосами, грубыми, словно вытесанными из камня, чертами лица и огненными глазами с вертикальными зрачкам — дракон являл собой типичный образец под названием "роковой соблазнитель".
— Не смешно, — усталый ровный голос принадлежал эльфу с дикими волчьими чертами лица. Он явственно напомнил Миле еще одного знакомого полуэльфа-полуликана — Нейлина, — но если сын лорда Миратэ имел облик невинного дитя, то этот полукровка, несмотря на мягкость и тихий вид, выглядел взрослее и серьезнее. Длинные серые волосы, серые глаза, эльфийская красота, скрытая под звериными чертами — ликан обещал стать интересным мужчиной. Правда, слишком покладистым и неуверенным.
Мила вновь перевела взгляд на наглого и самоуверенного оборотня: вот кто может ее развлечь. А меж тем разговор внизу продолжался.
— Смешно!
— Заткнулись все. Дель, насколько Тара подняла цену?
— Втрое.
— Шутишь?
— Увы, нет. И даже Мэлу не удалось с ней договориться.
— Вот проклятье!
— И не говори, рыжий, еще какое.
— Что делать-то будем? Денег до лета теперь точно не хватит с такой ценой за жилье.
— А еще на еду нужно.
— Да задрал ты со своей едой, Реб!
— Поспокойней, Мэл.
— Оба заткнулись. Дель, скажи, когда Таре нужна плата?
— Сказала, со дня на день. Иначе выгонит.
— Подождет, ведьма облезлая.
— Просил заткнуться, Реб. Я попробую завтра с ней поговорить, возможно, удастся сторговаться. И ищем тогда работу. Мэл, переговори завтра вечером с Фейрой, мы ее, вроде устраиваем в качестве работников, может, возьмет на весь год.
— А учиться когда будем, Лен?
— Днем. Работать ночью. Тебе не привыкать в твоем баре, Реб.
— А спать?
— Мэл, не грузи, понимаю, что сложно. Будем через ночь с тобой выходить, если Фейра позволит.
— Одному Делю везет.
— Если ты называешь везением, что меня никуда не берут работать, потому что я — ликан, то в Глубины такое везение, Реб, честно.
— Ой, да что вы сегодня такие серьезные, я же шучу.
— Как всегда, мерзко.
— Заткнись, Мэл.
— Реб, сделай милость, заткнись сам, причем, чуть дольше, чем на пару секунд. Уже надоел.
— Кто бы говорил, сам весь день злой ходишь, как Герим при виде тебя.
— Просто устал...
— А мы-то думали, дело в эльфи...
— Причем тут эта ушастая дрянь?!
В Рестании у некоторых жителей есть дурацкая привычка по утрам открывать окна и выливать на мостовую ведра с водой, отходами и прочим. Мэл разок так попал под раздачу, а вот Лена всегда спасала природная ловкость. Но не сегодня. Сначала на него обрушилась водяная масса, воняющая так, будто ее из сортира принесли. Следом по макушке что-то больно ударило, и свет померк. Покачнувшись и едва не поскользнувшись в луже, Лен понял, что свет померк, не потому что удар был такой сильный, а потому что у него на голове ведро. Лис попытался стащить его, но мешала жгучая боль в затылке, вонь и ругань друзей, которым тоже досталось. Наконец справившись с проклятым ведром, Лен отбросил его в сторону и отряхнулся, оценивая масштаб трагедии.
— ...какая сволочь! — Реб запрокинул голову наверх, но там никого не было.
Дель сильно морщился и тряс руками: для его волчьего, еще более острого, чем у Лена, обоняния, вонь была совершенно невыносима. Мэл, пострадавший меньше всех, беспокойно оглядел оборотня.
— Все в порядке, — заверил его лис, потирая голову, на которой уже вскочила шишка. — Нам лучше здесь не задерживаться...
— Что вы тут устроили!
— Опля, попали, — заметил Реб, глядя на приближающегося завхоза — невысокого, по пояс ему, гоблина с шваброй в руках, крепкость которой тот любил проверять на спинах нерадивых студентов.
Поздно ночью, лежа на холодном полу (в комнате просто-напросто не было никакой мебели, кроме покосившегося стола и небольшого сундука) и прислушиваясь к храпу Ребора и скрипу половиц внизу, Лен думал о сегодняшнем дне. Так плохо у них год еще ни разу не начинался, а дальше будет только хуже. Даже если Мэл договорится с Фейрой, а Лен — с Тарой, они вряд ли смогут выкрутиться. Ни Лену, бывшему воришке и беспризорнику, ни Делю, выросшему на улице, ни Мэлу, сыну разорившегося крестьянина, было не привыкать к тяжелой работе и жизни. Даже Ребор, хоть и был королевским бастардом и вырос во дворце, но умел жить на одни медяки. Так что прожить-то они проживут, но как совместить это с учебой? Можно, конечно, обратиться за помощью к отцу. Удар по гордости будет, но если учеба друзей, особенно, Мэла и Деля станет под угрозой, то придется. Отец не богаче них, на зарплату в Управлении прожить сложно, но у него хоть есть, где жить.
Лен немного повозился, устраиваясь поудобнее, что было несколько сложно, когда ты лежишь на холодном полу в продуваемой сквозняками комнате спина к спине с такими же замерзшими друзьями и одним тонким одеялом на четверых. Мысли лениво текли в голове, глаза закрывались от усталости, но уснуть не получалось. Лен вновь и вновь прокручивал в голове прошедший день.
— Пятнадцать золотых в месяц! Ни один чердак в Рестании столько не стоит! На что нам жить?
— А мне на что жить? — скрипучим голосом ответила древняя как мир хозяйка дома на Блошиной улице в Квартале Бедняков.
Реб прикрыл дверь и хохотнул. Все утро Лен развлекал жильцом "гостеприимного" дома своим спором с Тарой. Орчиха не сдавалась и стояла на своем: пятнадцать золотых в месяц — и точка!
— Договорился? — первым делом поинтересовался Дель, когда взъерошенный Лен вылетел на улицу, где его уже полчаса нетерпеливо дожидались друзья.
— Да, — кивнул лис, тяжело дыша, будто оббежал всю Рестанию. — Двенадцать.
— Ты спорил два часа ради трех золотых? — разочарованно спросил Реб. — Серьезно?
— Целых три золотых! — вскинулся Лен. — В нашем положении любой медяк играет роль.
— Я и не спорю, — протянул дракон, — но двенадцать золотых против пяти, как раньше, это...
Договорить Ребор не успел, со всего размаху врезавшись в идущего впереди Деля, который внезапно решил встать столбом. Мэл с Леном подхватили друга, пока тот костерил застывшего ликана.
— ...тебя в Глубины!
— Дель, что случилось? — окликнул Лен. Дель вздрогнул, встрепенулся и помахал головой, словно хотел что-то вытрясти.
— Показалось.
— Что?
— Да так... Учуял запах ликана. С кровью. С ночи здесь.
— И что? — недовольно проворчал немного успокоившийся Реб. — Мы в Рестании, здесь и ликанов, и крови, и много еще какой дряни навалом.
— Он был странным, запах, — неуверенно проговорил Дель.
— Ладно, пойдемте, а то опоздаем, — Академия находилась в Старом Квартале, и, чтобы до нее добраться из окраин Квартала Бедняков, нужно было пройти практически через всю Рестанию.
— Леди, — сказано было таким тоном, что лис лишь удивился, как со рта яд не закапал. В голове успела промелькнуть шокирующая мысль: впервые со дня знакомства они с Геримом сошлись во мнении и одинаково злятся на остроухую. — Благодарю вас за неоценимые знания, которыми вы с нами поделились. А за то, что вы позволили себе перебить меня, я назначаю вам наказание. Садитесь, Ален.
Лис плюхнулся на скамейку, сверля взглядом спину эльфийки, которая никак не отреагировала на совершенно несправедливое отношение преподавателя и продолжила записывать лекцию. Спать расхотелось окончательно, но Лен из чистого упрямства улегся на парте и закрыл глаза.
То ли посчитав норму третирования на сегодня выполненной, то ли решив не затевать спор при дерзкой эльфийке, но на остаток первого занятия и даже на второе Герим оставил Лена в покое. Лекция шла, студенты скрипели перьями, а лис дождаться не мог перерыва. Наконец, преподаватель отпустил измученных студентов и те, галдя, высыпали прочь из аудитории. Друзья лениво принялись собираться: потянулся Реб, Дель с Мэлом убрали перья и чернильницы. Лен разлепил глаза и наткнулся взглядом на грудь. На красивую женскую грудь под знакомой синей блузкой, одетой ее хозяйкой явно под цвет своих сапфировых глаз.
— Что тебе нужно?
Эльфийка в удивлении приподняла бровь, но глаза ее заледенели.
— У вас принято грубить тем, кто тебе помог?
— Мне не нужна была твоя помощь, — презрительно бросил Лен.
— Правда? — по презрительности в голосе эльфийка с легкостью его переплюнула. — А выглядишь ты, как тот, кто как раз в помощи и нуждается.
Вскочив с места и не глядя схватив сумку, лис вылетел из аудитории под ошарашенные взгляды друзей и других студентов. Тех нескольких минут, оставшихся до следующего занятия, как раз хватило, чтобы забежать в первую попавшуюся уборную и опустить голову в ледяную воду.
— Топишься? — раздался позади знакомый до боли ехидный голос. — А мы думали, воров вешают, — к смеху Сатиэля присоединились еще двое.
— Ворам отрубают руки, — развернувшись, холодно поправил Лен. — А трепачам — языки, — и вышел, гордо подняв голову, с которой капала холодная вода, забираясь под рубашку. Лис лишь благодарил Судьбу, что следующим у них языки, на которых не будет рядом ни остроухой выскочки, ни насмешника Реба, ни придурка Сатиэля и его подхалимов. Дожил: радуется эльфийскому!
Вторым предметом в списке самых нелюбимых у Лена после истории шли занятия по языкам. В Академии эта была обязательная дисциплина. Всем, кто не владел эльфийским на должном уровне, преподавали этот язык, остальные студенты могли сами выбрать, что изучать. Дель, имеющий в эльфийках мать, и Реб, несмотря на статус незаконнорожденного, получивший светское образование, легко сдали экзамен и выбрали один — драконий, а второй — гномий язык для изучения, тогда как Лену с Мэлом пришлось вместе с основной массой студентов ходить на эльфийский. Для лиса, которому этот язык не давался, и для человека, которому никакие языки не давались, это было настоящим мучением. Смотря на доску, исчерченную красивыми загогулинами, Лен в очередной раз убедился, что успел забыть за лето все, что знал. Рядом тяжко вздохнул Мэл.
— Спишем, — шепотом успокоил его лис. Острые уши преподавателя эльфийского дрогнули, и он, отвернувшись от доски, грозно посмотрел на оборотня.
— Господин Крейл, переведите мне тему урока, которую я только что написал.
Да, лорд-ректор был не меньшей заразой, чем Герим, с одним отличием — он все же наказывал исключительно за дело. Впрочем, для лиса, беспощадно списывавшего и хитрившего как только возможно на занятиях эльфийского, разница была невелика: свое наказания он всегда успевал заслужить.
Идя сегодня после языков в столовую, Лен лишь радовался, что он ухитрился не получить выговор от ректора, спасибо собственному уму (и выдающейся хитрости), а также подсказывающему Мэлу. Настроение, и без того находящееся где-то на дне, это дно пробило и теперь с нереальной скоростью падало дальше вниз. А ведь впереди еще алхимия, которая была каким-то мракобесием для всей четверки и выматывающая физ подготовка с упырем-наставником. Нет, Вильгельм был оборотнем, а не вампиром, но его стремлению выпить из студентов все соки позавидовал бы любой кровосос.
Словно услышав молитвы Лена, обед прошел спокойно (не считая тарелки супа, которую Реб, не удержавшись, метнул в распустившего язык Сатиэля), и даже алхимия началась неплохо. Занятия по этому предмету проходили в подземельях (в целях безопасности) и вел их здоровенный орк по имени Тауртаг, который знал очень много ругательств на всех языках мира и часто демонстрировал это, благо студенты постоянно давали повод. Вот и сегодня они не разочаровали профессора: Мэл не просто ухитрился расплавить очередной котел, но и взорвать его остатки. Благодаря реакции нелюдей, друзья успели залезть под каменный стол и утащить за собой застывшего в ужасе человека. Итогом всего этого стали новые знания в ругани на тролльском и наказание, заключавшееся в отмывании заляпанной лаборатории. Как следствие, друзья опоздали на следующее занятие и получили от плотоядно улыбающегося Вильгельма пару дополнительных кругов. В довершении всего, Лен, засмотревшись, как новенькая эльфийка раз за разом раскладывает на каменных плитах явно не дотягивающих до ее уровня владения мечом Сатиэля, пропустил удар Деля и половину занятия кашлял кровью под нервные причитания ликана.
— Да отстань ты от меня, — отмахнулся лис, пытаясь выпрямиться. — Не сдохну я, у нас, оборотней, хорошая регенерация. Ты же меня не настоящим, а деревянным мечом стукнул.
— Внутренние повреждения могут быть очень серьезными, — дрожащим от волнения голосом заметил Дель, помогая другу подняться.
— Рыжий, может все же в лазарет? — вроде бы насмешливо поинтересовался Реб, но в глазах заметно было неподдельное волнение.
— К Алисии? Я лучше умру, спасибо!
Друзья рассмеялись, даже Дель позволил себе улыбку. А потом и вовсе согласился не обращаться к лекарю, а идти сразу домой, благо Лен уже уверенно держался на ногах и даже мог самостоятельно передвигаться.
***
Гремя ведром, при этом не выливая из него ни грамма жидкости, Мила, насвистывая себе под нос препохабную песенку, закинула швабру в подсобку завхоза и отправилась выливать грязную воду. Настроение, и без того находящееся на отметке "отлично", подскочило еще выше. Неужели этот надутый индюк, назначая наказание, думал, что оно ее расстроит? Помыть уборные? Да как раз плюнуть! Отец их с братьями никогда не жалел и гонял похлеще, чем мама своих следопытов. В итоге, юные Феланэ умели и гвоздь забить, и полы помыть, и ужин себе приготовить (правда, у Милы всегда выходила сущая отрава). Как-то и вовсе отец, застукав одиннадцатилетнюю Милу за распитием родительского коньяка, заставил дочь вымыть все (!!!) окна в огромном поместье. Содрав ладони, локти и колени в кровь, эльфийка на всю жизнь выучила урок, который преподал ей папа: если нарушаешь правила, то не попадайся. Так что сегодняшнее "наказание" вызвало у девушки лишь презрительный смешок.
Проходя мимо лестницы, Мила внезапно услышала знакомый голос и остановилась. Бесшумно поставив ведро рядом, она облокотилась о перила и свесила голову вниз, разглядывая стоящую внизу компанию. То, что ее действия являются банальным подслушиванием, Милу совершенно не тревожило.
— А нельзя было сказать мне раньше? — низкий хрипловатый голос заставил девушку зажмуриться и едва ли не замурлыкать. Невысокий, на полголовы выше ее, с короткими медно-ржавыми волосами, оранжевыми глазами, сухощавой фигурой и резкими, не совсем правильными чертами лица — этот парень сразу привлек ее внимание, и девушка весь день исподтишка его разглядывала. Дерзкий, языкастый, наглый, в общем, мечта, а не мужчина.
— Не хотели портить тебе настроение плохими новостями, — мягкий человеческий голос с нотками вины. Его обладатель, высокий широкоплечий молодой мужчина с шапкой соломенных волос и невинными голубыми глазами на простоватом лице, казался беззащитным ягненочком рядом с напружинившимся оборотнем.
— Ага, оставили плохие новости под конец, чтоб наверняка, — глубокий баритон, услышав который большая часть женщин мечтательно закатывает глаза. Такой же крупный по комплекции, как и человек, с черными блестящими волосами, грубыми, словно вытесанными из камня, чертами лица и огненными глазами с вертикальными зрачкам — дракон являл собой типичный образец под названием "роковой соблазнитель".
— Не смешно, — усталый ровный голос принадлежал эльфу с дикими волчьими чертами лица. Он явственно напомнил Миле еще одного знакомого полуэльфа-полуликана — Нейлина, — но если сын лорда Миратэ имел облик невинного дитя, то этот полукровка, несмотря на мягкость и тихий вид, выглядел взрослее и серьезнее. Длинные серые волосы, серые глаза, эльфийская красота, скрытая под звериными чертами — ликан обещал стать интересным мужчиной. Правда, слишком покладистым и неуверенным.
Мила вновь перевела взгляд на наглого и самоуверенного оборотня: вот кто может ее развлечь. А меж тем разговор внизу продолжался.
— Смешно!
— Заткнулись все. Дель, насколько Тара подняла цену?
— Втрое.
— Шутишь?
— Увы, нет. И даже Мэлу не удалось с ней договориться.
— Вот проклятье!
— И не говори, рыжий, еще какое.
— Что делать-то будем? Денег до лета теперь точно не хватит с такой ценой за жилье.
— А еще на еду нужно.
— Да задрал ты со своей едой, Реб!
— Поспокойней, Мэл.
— Оба заткнулись. Дель, скажи, когда Таре нужна плата?
— Сказала, со дня на день. Иначе выгонит.
— Подождет, ведьма облезлая.
— Просил заткнуться, Реб. Я попробую завтра с ней поговорить, возможно, удастся сторговаться. И ищем тогда работу. Мэл, переговори завтра вечером с Фейрой, мы ее, вроде устраиваем в качестве работников, может, возьмет на весь год.
— А учиться когда будем, Лен?
— Днем. Работать ночью. Тебе не привыкать в твоем баре, Реб.
— А спать?
— Мэл, не грузи, понимаю, что сложно. Будем через ночь с тобой выходить, если Фейра позволит.
— Одному Делю везет.
— Если ты называешь везением, что меня никуда не берут работать, потому что я — ликан, то в Глубины такое везение, Реб, честно.
— Ой, да что вы сегодня такие серьезные, я же шучу.
— Как всегда, мерзко.
— Заткнись, Мэл.
— Реб, сделай милость, заткнись сам, причем, чуть дольше, чем на пару секунд. Уже надоел.
— Кто бы говорил, сам весь день злой ходишь, как Герим при виде тебя.
— Просто устал...
— А мы-то думали, дело в эльфи...
— Причем тут эта ушастая дрянь?!
***
В Рестании у некоторых жителей есть дурацкая привычка по утрам открывать окна и выливать на мостовую ведра с водой, отходами и прочим. Мэл разок так попал под раздачу, а вот Лена всегда спасала природная ловкость. Но не сегодня. Сначала на него обрушилась водяная масса, воняющая так, будто ее из сортира принесли. Следом по макушке что-то больно ударило, и свет померк. Покачнувшись и едва не поскользнувшись в луже, Лен понял, что свет померк, не потому что удар был такой сильный, а потому что у него на голове ведро. Лис попытался стащить его, но мешала жгучая боль в затылке, вонь и ругань друзей, которым тоже досталось. Наконец справившись с проклятым ведром, Лен отбросил его в сторону и отряхнулся, оценивая масштаб трагедии.
— ...какая сволочь! — Реб запрокинул голову наверх, но там никого не было.
Дель сильно морщился и тряс руками: для его волчьего, еще более острого, чем у Лена, обоняния, вонь была совершенно невыносима. Мэл, пострадавший меньше всех, беспокойно оглядел оборотня.
— Все в порядке, — заверил его лис, потирая голову, на которой уже вскочила шишка. — Нам лучше здесь не задерживаться...
— Что вы тут устроили!
— Опля, попали, — заметил Реб, глядя на приближающегося завхоза — невысокого, по пояс ему, гоблина с шваброй в руках, крепкость которой тот любил проверять на спинах нерадивых студентов.
***
Поздно ночью, лежа на холодном полу (в комнате просто-напросто не было никакой мебели, кроме покосившегося стола и небольшого сундука) и прислушиваясь к храпу Ребора и скрипу половиц внизу, Лен думал о сегодняшнем дне. Так плохо у них год еще ни разу не начинался, а дальше будет только хуже. Даже если Мэл договорится с Фейрой, а Лен — с Тарой, они вряд ли смогут выкрутиться. Ни Лену, бывшему воришке и беспризорнику, ни Делю, выросшему на улице, ни Мэлу, сыну разорившегося крестьянина, было не привыкать к тяжелой работе и жизни. Даже Ребор, хоть и был королевским бастардом и вырос во дворце, но умел жить на одни медяки. Так что прожить-то они проживут, но как совместить это с учебой? Можно, конечно, обратиться за помощью к отцу. Удар по гордости будет, но если учеба друзей, особенно, Мэла и Деля станет под угрозой, то придется. Отец не богаче них, на зарплату в Управлении прожить сложно, но у него хоть есть, где жить.
Лен немного повозился, устраиваясь поудобнее, что было несколько сложно, когда ты лежишь на холодном полу в продуваемой сквозняками комнате спина к спине с такими же замерзшими друзьями и одним тонким одеялом на четверых. Мысли лениво текли в голове, глаза закрывались от усталости, но уснуть не получалось. Лен вновь и вновь прокручивал в голове прошедший день.
Глава 3. Десерты на любой вкус
— Пятнадцать золотых в месяц! Ни один чердак в Рестании столько не стоит! На что нам жить?
— А мне на что жить? — скрипучим голосом ответила древняя как мир хозяйка дома на Блошиной улице в Квартале Бедняков.
Реб прикрыл дверь и хохотнул. Все утро Лен развлекал жильцом "гостеприимного" дома своим спором с Тарой. Орчиха не сдавалась и стояла на своем: пятнадцать золотых в месяц — и точка!
— Договорился? — первым делом поинтересовался Дель, когда взъерошенный Лен вылетел на улицу, где его уже полчаса нетерпеливо дожидались друзья.
— Да, — кивнул лис, тяжело дыша, будто оббежал всю Рестанию. — Двенадцать.
— Ты спорил два часа ради трех золотых? — разочарованно спросил Реб. — Серьезно?
— Целых три золотых! — вскинулся Лен. — В нашем положении любой медяк играет роль.
— Я и не спорю, — протянул дракон, — но двенадцать золотых против пяти, как раньше, это...
Договорить Ребор не успел, со всего размаху врезавшись в идущего впереди Деля, который внезапно решил встать столбом. Мэл с Леном подхватили друга, пока тот костерил застывшего ликана.
— ...тебя в Глубины!
— Дель, что случилось? — окликнул Лен. Дель вздрогнул, встрепенулся и помахал головой, словно хотел что-то вытрясти.
— Показалось.
— Что?
— Да так... Учуял запах ликана. С кровью. С ночи здесь.
— И что? — недовольно проворчал немного успокоившийся Реб. — Мы в Рестании, здесь и ликанов, и крови, и много еще какой дряни навалом.
— Он был странным, запах, — неуверенно проговорил Дель.
— Ладно, пойдемте, а то опоздаем, — Академия находилась в Старом Квартале, и, чтобы до нее добраться из окраин Квартала Бедняков, нужно было пройти практически через всю Рестанию.
