Да, я не могу пройти мимо, когда вижу несправедливость. И неважно, кого это касается: воришки на рынке, которому собираются отрубить руку, или тысячи тысяч невинных людей и нелюдей, будущих жертв войны.
— И почему ты такая упрямая? — процедил Ворон.
Это был риторический вопрос, но Тая ответила.
— Потому что знаю, какого быть на месте слабых, которым никто не помогает, — безликим голосом ответила она. Взгляд ее перестал быть осмысленным, она словно смотрела в прошлое. — Это тяжело… Это ужасно… — Она резко вынырнула в реальность. — Если могу, всегда помогаю.
— Благими намерениями мостится дорожка в Глубины, — предостерег ее Ворон.
— Пусть! Мне все равно. Я делаю то, что считаю правильным здесь и сейчас. Я не принадлежу к Богам, не посвящена в тайны Света и Тьмы и даже не обладаю даром предвидения, поэтому не вижу смысла гадать, к чему приведет тот или иной мой поступок. Я сужу по совести. И сейчас моя совесть не дает мне отойти в сторону. Слишком многое на кону…
Ее пламенная и вместе с тем холодно-разумная речь проняла даже скептически настроенного Ворона. Оборотень недовольно помолчал и все же заметил:
— Тебе так жаль темных?
— Мне жаль всех, кто не заслуживает смерти, — просто ответила Тая, пожав плечами.
— Хоть сам я оборотень и знаю много хороших темных, не скажу, что не понимаю в чем-то паладинов. Светлые, конечно, фанатики и лицемеры — только у них может так получатся, — но темные не просто так зовутся темными.
— Я знаю. И я видела. Большинство темных, даже наши знакомые орки из клана Северных Ветров, опасны для простых смертных светлых. Тролли — и вовсе чудовища. И все же я не вижу смысла в войне. Проще было бы усилить защиту, ввести дополнительные меры… Нельзя полностью обезопасить людей, в конце концов, мы живем в мире, населенном множеством разных существ. Нам надо уметь ладить… Или хотя бы стараться, — с сомнением добавила Тая, глянув на хмурое лицо Ворона. — А так темные опасны, я согласна в этом с Даресом. Но война? Сколько жертв будет… Самый главный мой довод — даже не против войны, а за мое вмешательство — это то, что погибнут как раз светлые. Темные сейчас находятся в менее выгодном положении. Они живут в плодородных, богаты землях, но они разобщены, у них нет единого королевства, нет правителя, нет развития. Сколько бы ни были жестоки тролли, у них в руках копья, а не выкованные гномами мечи. У орков ситуация чуть лучше, но все равно им не сравниться с людьми. Сравни столицы Фелин'Сена, Логры, Ферании — и деревни самых сильных орочьих кланов. Это уже не говоря о Рестании. Темные отстают от людей, пусть физически они сильнее. Их спасает лишь жестокость — люди боятся их. Но сильно ведь они людей и не беспокоят. Вернее, беспокоят не больше, чем обычно. Так что если смотреть объективно, то как раз сейчас положение темных оставляет желать лучшего. Но Дареса не устраивает это, он хочет полностью истребить темных. Догадываешься, к чему это приведет?
— К полному истреблению темных? — не скрывая скепсиса, предположил Ворон. — Они, конечно, продержатся долго, но в итоге проиграют. Орки, может быть, объединятся — насколько кланов. Но так как у них не будет единого лидера, вскоре они разругаются и перебьют друг друга не хуже светлых. Тролли дорого продадут свои жизни, но люди попросту задавят их числом. То же самое с гаргами. Гоблины — народ невоинственный, ликаны вообще живут поодиночке. Кто здесь будет воевать? Темные эльфы под землей, если паладины захотят туда лезть… Но даже эльфов мало. Может быть, этому де Гору не сразу удастся победить, но даже потрать он несколько столетий, результат очевиден.
— Конечно, — подтвердила Тая. — Вот только представь, сколько людей и светлых нелюдей надо будет положить на алтарь этой войны. Уверен, что в итоге не останется лишь выжженная земля? Да, людей, светлых эльфов и фейри больше, чем темных, к тому же их возможно объединить под эгидой одного лидера — к примеру, Верховного паладина. Но каждый темный стоит дюжины светлых. Это будет кровавая война, страшная и беспощадная. Даже если светлые смогут победить, править им будет некем и нечем. А мир? Что мир? Он восстановится, не весь же они истопчут — и пустыня Шарэт, и море, и Северный Хребет останутся нетронутыми. А центральные земли возродятся, и будут на них жить все те же светлые и все те же темные. Вот почему эта война не только страшна, но и бессмысленна.
— Не так и бессмысленна, — пожал плечами Ворон и произнес, противореча самому себе: — Еще неизвестно, кто победит. По логике, конечно, темные должны проиграть, но все же это темные, да и Судьба любит шутить.
— Не думала, что ты веришь в нее, — по-доброму усмехнулась Тая. — Ты производишь впечатление очень трезвомыслящего, скептически настроенного оборотня.
— Так и есть, но я прожил немало — не столько, конечно, сколько ты, старушка, но достаточно — и успел убедиться, что жизнь чаще всего поворачивается самой неожиданной стороной, плюя на законы логики. Не удивлюсь, если главный паладин, развязав войну, упадет с лошади и сломает себе шею, оставив людей без лидера и на растерзание злой толпе чудовищ.
Тая задумалась, оценивая оригинальный пример, а потом кивнула, признавая за теорией Ворона право на существование.
— Мы закончили? — с ехидцей поинтересовался один вредный наемник.
— Ты сам начал! — возмутилась женщина, вновь садясь в кресло.
Ворон прошел к столу и принялся убирать отравленные ножи в специальный пояс для них.
— Он действительно вдовец? — мимоходом поинтересовался оборотень. — Твой де Гор.
— Он не мой, — огрызнулась Тая, которая все же недолюбливала человека, который презирал и осуждал ее. — Да, в прошлом году он потерял жену и сына, а в позапрошлом — младшего брата и лучшего друга.
Ворон поправил ремешки на поясе для ножей и обернулся к Тае.
— Он не вдовец. Либо хорошо держится.
— И то, и другое, — задумчиво произнесла Тая, потирая переносицу. — Дарес де Гор — потомственный лорд из настолько древнего, знатного и богатого рода, что нам остается лишь рыдать при мысли о собственной ничтожности.
— Сейчас начну, — хмыкнул Ворон.
— Но все же как человек, который неплохо знал его, скажу: Дарес не в горе. И даже не в ярости. Он холоден и расчетлив, я бы даже сказала… — она осеклась, и ему пришлось подстегнуть ее, чтобы она продолжила:
— Что?
— Что Дарес чувствует и ведет себя более… свободно, — осторожно произнесла Тая, выуживая пойманную за хвост мысль. — Будучи человеком семейным, он подчинялся многим правилам. Сейчас же с него словно слетело все наносное… — Тая вновь потерла переносицу. — Долг лорда и паладина — самое важное для Дареса, важнее даже собственных желаний. Он ведь все делал согласно правилам: не изменял жене, хотел сына, заботился о брате… Хотя Рэлина он действительно любил. Наверное, это было единственное искренне чувство, которое испытывал Дарес. Я видела, как он ведет себя в кругу семьи и за столом совета в Ордене — все одинаково, все по правилам. Только теперь виден этот контраст.
— Хочешь сказать, что он рад, что освободился от семьи? Что он ею тяготился? — поинтересовался Ворон, изогнув бровь и облокотившись о столешницу.
— Почему бы и нет? — хмыкнула Тая. — Нас многое сдерживает: наше происхождение, пол, положение в общество, представление других о нас. И слуга, который думает, что ему никогда не стать кем-то особенным, и лорд, дрожащий о своей репутации — одинаковы в своей несвободе. Дарес всегда жил по правилам, хотя и делал это очень незаметно, мастерски скрывая свое лицемерие. Возможно, он настолько сжился с маской, с ролью лорда и паладинам, что забыл, какой он на самом деле, каким он хотел бы быть.
— Так чего он на самом деле хочет? — задал вполне разумный вопрос Ворон. — Ты думаешь, что его жажда войны с темными имеет эти корни?
— Сдается мне, что ответ на этот вопрос не может дать и сам Дарес, — с некоторой грустью произнесла Тая и вздохнула: — И я бы, наверное, даже не хотела знать ответ. Как бы кощунственно это не звучало, твой вариант со сломанной шеей весьма желателен. Но не будем об этом.
Тая решительно поднялась.
— Ты завтра уходишь?
— Да.
— Не убегай с утра, мне нужно будет кое-что тебе отдать.
— Что? — с подозрением поинтересовался Ворон.
— Ах, пустяки: парочку паладинов на убой и дюжину свежих сердец троллей, — улыбнулась Тая, а потом рассмеялась: — Я обещала тебе амулет для защиты. Артефакт готов, но мне нужна твоя помощь, чтобы привязать его.
— Так быстро? — удивился Ворон. Пусть он не был магом, но кое-что все же смыслил в этих штучках. — Артефакт не так легко изготовить, тем более этот ведь очень сильный, я прав?
— Да, но у меня имелась заготовка, — отговорилась Тая и сменила тему: — Так чем мы займемся до твоего отъезда?
— Поспим? — предложил Ворон, демонстративно поглядывая на кусочек ночного неба, проглядывающий сквозь щель между шторами.
— О, хорошая идея, — с преувеличенной бодростью произнесла Тая и принялась укладываться.
Сообразив, что его собираются оставить без секса, Ворон тут же устремился к постели, на ходу убеждая любимую, что это он так неудачно пошутил. Убедил.
— И почему ты такая упрямая? — процедил Ворон.
Это был риторический вопрос, но Тая ответила.
— Потому что знаю, какого быть на месте слабых, которым никто не помогает, — безликим голосом ответила она. Взгляд ее перестал быть осмысленным, она словно смотрела в прошлое. — Это тяжело… Это ужасно… — Она резко вынырнула в реальность. — Если могу, всегда помогаю.
— Благими намерениями мостится дорожка в Глубины, — предостерег ее Ворон.
— Пусть! Мне все равно. Я делаю то, что считаю правильным здесь и сейчас. Я не принадлежу к Богам, не посвящена в тайны Света и Тьмы и даже не обладаю даром предвидения, поэтому не вижу смысла гадать, к чему приведет тот или иной мой поступок. Я сужу по совести. И сейчас моя совесть не дает мне отойти в сторону. Слишком многое на кону…
Ее пламенная и вместе с тем холодно-разумная речь проняла даже скептически настроенного Ворона. Оборотень недовольно помолчал и все же заметил:
— Тебе так жаль темных?
— Мне жаль всех, кто не заслуживает смерти, — просто ответила Тая, пожав плечами.
— Хоть сам я оборотень и знаю много хороших темных, не скажу, что не понимаю в чем-то паладинов. Светлые, конечно, фанатики и лицемеры — только у них может так получатся, — но темные не просто так зовутся темными.
— Я знаю. И я видела. Большинство темных, даже наши знакомые орки из клана Северных Ветров, опасны для простых смертных светлых. Тролли — и вовсе чудовища. И все же я не вижу смысла в войне. Проще было бы усилить защиту, ввести дополнительные меры… Нельзя полностью обезопасить людей, в конце концов, мы живем в мире, населенном множеством разных существ. Нам надо уметь ладить… Или хотя бы стараться, — с сомнением добавила Тая, глянув на хмурое лицо Ворона. — А так темные опасны, я согласна в этом с Даресом. Но война? Сколько жертв будет… Самый главный мой довод — даже не против войны, а за мое вмешательство — это то, что погибнут как раз светлые. Темные сейчас находятся в менее выгодном положении. Они живут в плодородных, богаты землях, но они разобщены, у них нет единого королевства, нет правителя, нет развития. Сколько бы ни были жестоки тролли, у них в руках копья, а не выкованные гномами мечи. У орков ситуация чуть лучше, но все равно им не сравниться с людьми. Сравни столицы Фелин'Сена, Логры, Ферании — и деревни самых сильных орочьих кланов. Это уже не говоря о Рестании. Темные отстают от людей, пусть физически они сильнее. Их спасает лишь жестокость — люди боятся их. Но сильно ведь они людей и не беспокоят. Вернее, беспокоят не больше, чем обычно. Так что если смотреть объективно, то как раз сейчас положение темных оставляет желать лучшего. Но Дареса не устраивает это, он хочет полностью истребить темных. Догадываешься, к чему это приведет?
— К полному истреблению темных? — не скрывая скепсиса, предположил Ворон. — Они, конечно, продержатся долго, но в итоге проиграют. Орки, может быть, объединятся — насколько кланов. Но так как у них не будет единого лидера, вскоре они разругаются и перебьют друг друга не хуже светлых. Тролли дорого продадут свои жизни, но люди попросту задавят их числом. То же самое с гаргами. Гоблины — народ невоинственный, ликаны вообще живут поодиночке. Кто здесь будет воевать? Темные эльфы под землей, если паладины захотят туда лезть… Но даже эльфов мало. Может быть, этому де Гору не сразу удастся победить, но даже потрать он несколько столетий, результат очевиден.
— Конечно, — подтвердила Тая. — Вот только представь, сколько людей и светлых нелюдей надо будет положить на алтарь этой войны. Уверен, что в итоге не останется лишь выжженная земля? Да, людей, светлых эльфов и фейри больше, чем темных, к тому же их возможно объединить под эгидой одного лидера — к примеру, Верховного паладина. Но каждый темный стоит дюжины светлых. Это будет кровавая война, страшная и беспощадная. Даже если светлые смогут победить, править им будет некем и нечем. А мир? Что мир? Он восстановится, не весь же они истопчут — и пустыня Шарэт, и море, и Северный Хребет останутся нетронутыми. А центральные земли возродятся, и будут на них жить все те же светлые и все те же темные. Вот почему эта война не только страшна, но и бессмысленна.
— Не так и бессмысленна, — пожал плечами Ворон и произнес, противореча самому себе: — Еще неизвестно, кто победит. По логике, конечно, темные должны проиграть, но все же это темные, да и Судьба любит шутить.
— Не думала, что ты веришь в нее, — по-доброму усмехнулась Тая. — Ты производишь впечатление очень трезвомыслящего, скептически настроенного оборотня.
— Так и есть, но я прожил немало — не столько, конечно, сколько ты, старушка, но достаточно — и успел убедиться, что жизнь чаще всего поворачивается самой неожиданной стороной, плюя на законы логики. Не удивлюсь, если главный паладин, развязав войну, упадет с лошади и сломает себе шею, оставив людей без лидера и на растерзание злой толпе чудовищ.
Тая задумалась, оценивая оригинальный пример, а потом кивнула, признавая за теорией Ворона право на существование.
— Мы закончили? — с ехидцей поинтересовался один вредный наемник.
— Ты сам начал! — возмутилась женщина, вновь садясь в кресло.
Ворон прошел к столу и принялся убирать отравленные ножи в специальный пояс для них.
— Он действительно вдовец? — мимоходом поинтересовался оборотень. — Твой де Гор.
— Он не мой, — огрызнулась Тая, которая все же недолюбливала человека, который презирал и осуждал ее. — Да, в прошлом году он потерял жену и сына, а в позапрошлом — младшего брата и лучшего друга.
Ворон поправил ремешки на поясе для ножей и обернулся к Тае.
— Он не вдовец. Либо хорошо держится.
— И то, и другое, — задумчиво произнесла Тая, потирая переносицу. — Дарес де Гор — потомственный лорд из настолько древнего, знатного и богатого рода, что нам остается лишь рыдать при мысли о собственной ничтожности.
— Сейчас начну, — хмыкнул Ворон.
— Но все же как человек, который неплохо знал его, скажу: Дарес не в горе. И даже не в ярости. Он холоден и расчетлив, я бы даже сказала… — она осеклась, и ему пришлось подстегнуть ее, чтобы она продолжила:
— Что?
— Что Дарес чувствует и ведет себя более… свободно, — осторожно произнесла Тая, выуживая пойманную за хвост мысль. — Будучи человеком семейным, он подчинялся многим правилам. Сейчас же с него словно слетело все наносное… — Тая вновь потерла переносицу. — Долг лорда и паладина — самое важное для Дареса, важнее даже собственных желаний. Он ведь все делал согласно правилам: не изменял жене, хотел сына, заботился о брате… Хотя Рэлина он действительно любил. Наверное, это было единственное искренне чувство, которое испытывал Дарес. Я видела, как он ведет себя в кругу семьи и за столом совета в Ордене — все одинаково, все по правилам. Только теперь виден этот контраст.
— Хочешь сказать, что он рад, что освободился от семьи? Что он ею тяготился? — поинтересовался Ворон, изогнув бровь и облокотившись о столешницу.
— Почему бы и нет? — хмыкнула Тая. — Нас многое сдерживает: наше происхождение, пол, положение в общество, представление других о нас. И слуга, который думает, что ему никогда не стать кем-то особенным, и лорд, дрожащий о своей репутации — одинаковы в своей несвободе. Дарес всегда жил по правилам, хотя и делал это очень незаметно, мастерски скрывая свое лицемерие. Возможно, он настолько сжился с маской, с ролью лорда и паладинам, что забыл, какой он на самом деле, каким он хотел бы быть.
— Так чего он на самом деле хочет? — задал вполне разумный вопрос Ворон. — Ты думаешь, что его жажда войны с темными имеет эти корни?
— Сдается мне, что ответ на этот вопрос не может дать и сам Дарес, — с некоторой грустью произнесла Тая и вздохнула: — И я бы, наверное, даже не хотела знать ответ. Как бы кощунственно это не звучало, твой вариант со сломанной шеей весьма желателен. Но не будем об этом.
Тая решительно поднялась.
— Ты завтра уходишь?
— Да.
— Не убегай с утра, мне нужно будет кое-что тебе отдать.
— Что? — с подозрением поинтересовался Ворон.
— Ах, пустяки: парочку паладинов на убой и дюжину свежих сердец троллей, — улыбнулась Тая, а потом рассмеялась: — Я обещала тебе амулет для защиты. Артефакт готов, но мне нужна твоя помощь, чтобы привязать его.
— Так быстро? — удивился Ворон. Пусть он не был магом, но кое-что все же смыслил в этих штучках. — Артефакт не так легко изготовить, тем более этот ведь очень сильный, я прав?
— Да, но у меня имелась заготовка, — отговорилась Тая и сменила тему: — Так чем мы займемся до твоего отъезда?
— Поспим? — предложил Ворон, демонстративно поглядывая на кусочек ночного неба, проглядывающий сквозь щель между шторами.
— О, хорошая идея, — с преувеличенной бодростью произнесла Тая и принялась укладываться.
Сообразив, что его собираются оставить без секса, Ворон тут же устремился к постели, на ходу убеждая любимую, что это он так неудачно пошутил. Убедил.
