Кав'сари продолжил лепетать оправдания, надеясь на невозможное — на снисхождение повелителя. Вот только Вадерион милосердием никогда не страдал. Он с ленцой взирал на стоящего на коленях подданного и размышлял о том, что в последнее время его стали маловато бояться, раз позволяют себе такие проступки. Надо было напомнить всем, кто их господин.
Когда Вадерион резко встал, речь Кав'сари тут же оборвалась, а стоящие у стен лорды Мелады — они дожидались своей очереди для аудиенции — вздрогнули и покорно склонили головы. Но фигура Императора все равно притягивала их взгляды. Шакалы, наблюдающие за тем, как тигр будет перегрызать шею овце.
Вадерион остановился перед Кав'сари: старший в своем роду, этот лорд был гордым и непреклонным дроу, однако сейчас он дрожал как осиновый лист. Он не смел поднять взгляда, но услышал, как клинок выходит из ножен. Несущий Смерть — полуторный меч из лосской стали, вершина кузнечного искусства и бесценная реликвия. Много тысяч голов было отсечено им, мечом Императора, еще в войну Света и позже. Он оправдывал свое имя.
— Лорд Арелин Кав'сари, из-за вашей халатности и попустительства создалась угроза нашей могущественной Империи. Тьма не прощает ошибок. Я, Вадерион Шелар'рис, правитель Темной Империи, приговариваю вас к смерти. И пусть это будет уроком каждому.
Отрубленная голова с глухим стуком упала на выложенный черными плитами пол. Вадерион размеренным шагом — это была походка пантеры-убийцы — прошел к трону и вновь уселся на это чудовищное сооружение, внушавшее трепет подданным даже без его императорского тела на нем. Рядом стоял еще один трон, поменьше. Когда-то Вадерион поставил его для своей супруги, которая появилась только спустя века. Сейчас же ему и в голову бы не пришло усадить по правую руку от себя свою жену. Он не собирался позориться.
Демонстративно вытирая меч, Вадерион властно приказал:
— Продолжаем. Ринер, следующего.
Подданные, которые только понадеялись, что на сегодня экзекуция окончена, вновь вздрогнули. А Вадерион мысленно усмехнулся: он только начал. И пока стража выносила из зала труп, Император вальяжно уселся на троне, зная, что за каждым его жестом следят лорды. Боятся, трясутся и следят: ждут слабины. Восемьсот лет он ими правит, а ничего не меняется. Он сжал ладонь, до этого мирно лежащую на подлокотнике, в кулак, и по залу пробежала волна — нет, не шепотков — тревожных взглядов. Здесь была лишь его власть. Его Империя.
После аудиенции, к счастью для лордов Мелады, окончившейся без дополнительных трупов, рядом с Вадерионом возник Ринер. Свалг был бессменным Советником и старым соратником Императора еще с тех времен, когда тот носил лишь титул короля темных эльфов.
— Что? — Вадерион даже не обернулся, продолжая идти по черным коридорам замка к своему кабинету.
— Надо что-то делать со свитой из Рассветного Леса.
— Пора, — согласился Император, усаживаясь в кресло в своем кабинете. Ринер примостился в гостевом, сложив папку с документами на столе — очередное моментально выполненное поручение. Именно за его четкость и исполнительность Вадерион так ценил свалга.
— Отдать палачам или просто убьем?
— Какие у тебя кровожадные мысли, Ринер, — жестко хохотнул Вадерион — в кабинете Императора дозволялось смеяться лишь ему. — Не отнимай хлеб у вампиров, есть более простой путь. Который, кстати, не создаст конфликта со светлыми.
— Мы не ищем конфликта со светлыми? — многозначительно полувопросил-полупостановил Ринер. Свалг явно был недоволен.
— Сейчас — нет, — отрезал Вадерион, откидываясь в кресле, как и на троне. Где бы он не был, с короной или без, он всегда выглядел как Император. Даже сейчас Ринер рефлекторно склонил голову и только потом одернул себя, что он не на аудиенции.
— И какой же путь предлагает разум великого правителя?
— Еще немного насмешки в твоем голосе, и я буду гонять тебя по двору до самой ночи, ленивый ты свалг.
— Каждому свое, Вадерион, — равнодушно пожал плечами Ринер. — Не люблю махать мечом. Даже так великолепно, как ты.
— Так великолепно, как я, у тебя никогда не получится. Что же касается свиты, дорогой Советник, то ты начинаешь сдавать. Что может проще?
— И что ты предлагаешь? — почти мирно поинтересовался Ринер, стараясь не показать, как его задели слова друга и повелителя.
Вадерион взял со стола папку, пролистнул, сделал пару заметок в уме, отложил документы, встал и прошел к двери. Ринер тут же последовал за ним — никогда в жизни Император не доверил бы свалгу или кому другому остаться в его кабинете.
— Все просто, — ответил Вадерион, поворачивая ручку двери. — Свиту можно отослать.
— Это будет скандал, — поморщился Ринер, выходя вслед за Императором. Тот закрыл кабинет, кивнул секретарю Шэду, вновь зарывшемуся в бумажки с головой, и вышел в коридор. Свалг преданной пантерой последовал за ним.
— Нет, если отсылать будет их госпожа.
— А она отошлет? — с сомнение спросил Ринер.
— Попробуем договориться, — многозначительно произнес Вадерион, оставляя Советника одного в коридоре и отправляясь на поиски супруги. Где можно ее найти днем, он не знал, но особой проблемы в этом не видел. Как и в том, чтобы продавить свое мнение. Хочет или нет, она отправит своих лизоблюдов восвояси. Те уже достаточно нашпионили, чтобы порадовать своего короля.
Решив начать с простого — с покоев, — Вадерион потерпел неудачу: светлой эльфийки здесь не было. Тряханув служанок, он выяснил, что она гуляет по саду. Хмыкнув — где же еще быть выросшей в Рассветном Лесу девице, — он свернул в нижние коридоры и скоро оказался в этих бесконечных зарослях. Кивнув копавшемуся в земле Жерису — тот радостно поклонился и продолжил выкорчевывать сорняки, — Вадерион отправился вглубь сада. Поиски супруги продолжались, и когда он уже готов был наступить на горло гордости и позвать на помощь садовника, то наконец обнаружил эту проклятую эльфийку.
Признаться, свой брак Вадерион всегда представлял по-другому, но политика — дело не всегда приятное. Светлых он хоть и не ненавидел, но недолюбливал. Помнил еще со времен войны Света (дурацкое название, учитывая, что светлые потом и проиграли), какими фанатиками выглядели люди и светлые эльфы. Особенно последние. Высокомерные, холодные — такими они навсегда запомнились Вадериону, такой же оказалась его "дорогая" супруга. Бледная, невыразительная, даже смотреть на него не желала, а когда все же поднимала взгляд, то ее высокомерие не могло сравниться даже со знатнейшими родами Темной Империи. Про постель лучше было молчать: Вадерион, конечно, уже не мальчик и морально был готов ко всякому, но бревно в кровати его все равно не устраивало. Если бы не горячее желание заиметь наследника, он бы даже не притронулся к этой ледышке.
Бесшумной походкой он прошел к скамейке, на которой сидела светлая эльфийка, и опустился рядом. Она даже не пошевелилась, продолжая смотреть в книгу, но ее выдал кончик острого уха, едва выглядывающий из копны каштановых волос, дрогнувший в тот момент, когда Вадерион сел: она не слышала его приближения.
— Элиэн, — Она подняла на него свой холодный взгляд голубых глаз, — мне нужно, чтобы ты отправила всю свою свиту обратно в Рассветный Лес.
Светлая эльфийка медленно кивнула и вновь обратила свой взор к книге.
— Ты отправишь их? — уточнил Вадерион, который не мог решить: она просто недалекая или издевается над ним?
Элиэн еще раз кивнула. Она выглядела спокойной, однако напряжение во всей ее позе буквально кричало о том, что ей неприятно присутствие Вадериона. Тот еще раз мысленно усмехнулся, довольный. Ему всегда нравилось, как эти светлые выскочки трясутся при виде его. Такие гордые, а на деле могут лишь праздновать труса. Вот и Элиэн, как бы не пряталась за маской высокомерия, а все же не могла подавить отвращение. Или что там должна испытывать истинно светлая душа, когда рядом оказывается Темный Император?
— Сделай это как можно быстрее, — приказал он и вновь получил лишь кивок. Пренебрежительный кивок. Случись эта ситуация лет семьсот назад, и эльфийка лежала бы уже со сломанной шеей, но Вадерион за века научился себя контролировать и лишь окинул супругу неприязненным взглядом. Вот же "одарила" судьба…
Рука, лежащая поверх книги, дернулась, когда он слегка пошевелился, собираясь вставать. Вадерион вновь усмехнулся: как плохо контролировала себя светлая. Однако тут же он взглядом опытного воина выцепил неловкость, с которой Элиэн повела ладонью. Чутье его иногда повергало в шок даже близких товарищей, что уж говорить об эльфийке, когда он резко схватил ее за запястье и повернул.
— Что у тебя с ладонью? — жестко поинтересовался он, мысленно гадая: неужели кто-то в замке настолько обнаглел, что посмел поднять руку на его женщину? Вроде бы таких дураков рядом с собой Вадерион не держал.
Элиэн, как и прежде, промолчала, лишь бросила на него полный ненависти взгляд, и он сам отдернул рукав. Долго молчал. Очень долго. У светлой уже затекла рука, когда он наконец ее отпустил.
— Почему? — лишь спросил он.
Она бросила на него непонимающий взгляд, пряча искалеченную ладонь за рукавом платья.
Вадерион мысленно вздохнул глупости супруги. И это родит ему наследника.
— Я видел достаточно ран, чтобы уметь определять, кто их нанес. Не изображай дурочку. Ты сама себя укусила. Почему?
— Больно, — тихо, едва слышно и так невнятно ответила Элиэн, что Вадерион только чудом понял, что она сказала. — Очень больно, — повторила светлая.
— И кто же тебе причинил боль? — Нет, все же кто-то в замке окончательно обнаглел.
Взгляд голубых глаз был настолько выразителен, когда уперся в его грудь, что Вадерион понял все без слов.
— Я, — это был не вопрос, но Элиэн кивнула.
— Ночью, — и вновь она кивнула, только желваки заходили по скулам.
Вадерион посмотрел на скрытую под тканью платья руку. Ему, мягко говоря, было плевать на желание супруги — это ее долг, родить ему наследника, — однако он знал, что должен испытывать эльф, чтобы прокусить себе не только плоть, но и мышцы, и сухожилия. Это должна быть невыносимая боль.
Невольно вспомнились узники, которых они спасли из подвалов Великого паладина де Гора. Великого светлого ублюдка, как звал его Вадерион. Тех мальчишек он вытаскивал сам, помнил, как они вырывались и кусались, даже когда оказывались в безопасности. Светлый урод немало поглумился над детьми темных.
— Я больше не потревожу тебя в спальне. Если, конечно, ты сама не пожелаешь, — добавил Вадерион с короткой усмешкой. Элиэн резво покачала головой.
Ладно, сейчас действительно лучше оставить в покое девку, пока та не создала себе еще больше проблем. Она не настолько привлекательна для него (вовсе не привлекательна), чтобы желать секса с ней. К тому же скоро война, займется вопросом наследования после, тогда и постарается, соблазнит эту ледышку. Мотание головой его, конечно, позабавило: сначала строят недотрог, а после сами падают в его объятия. Еще ни одна женщина не устояла перед Императором, он был слишком лакомым кусочком. И слишком хорош.
Только прокушенная рука не давала покоя, да память подкидывала ему картины прошлого, как он успокаивал одну из жертв де Гора. Как мальчишка вцепился зубами ему в плечо, а потом на этом же плече и рыдал. Именно тогда Вадерион поклялся себе, что уничтожит светлого, посмевшего калечить детей темных. Он сдержал свою клятву, хотя де Гор был убит руками того, кто заслужил право мести. Но убит по его, Вадериона, приказу.
— Элиэн, — окликнул он удаляющуюся светлую эльфийку. Та нервно обернулась.
— Зайди к Сайлу и вылечи руку. Это приказ.
Она недовольно поджала губу и, отвернувшись, быстро исчезла с тропинки. Вадерион лишь усмехнулся и принялся раздумывать о том, как быстро он разделался с одной из кучи проблем, которые ежедневно возникали у правителя самого крупного и могущественного государства мира.
Едва войдя в покои, Элиэн осела на пол и обняла себя дрожащими руками. Она смогла, она выдержала разговор с ним. Со своим мучителем. Это было невыносимо: смотреть в багровые глаза мужчины, который каждую ночь насиловал ее. Хотелось сбежать, сжаться в комочек, спрятаться от него, но она продолжала сидеть и спокойно отвечать — насколько хватало ее знаний языка.
Но неужели он, и правда, оставит ее? Не придет больше? Элиэн боялась поверить в свое счастье. Только бы это оказалось правдой!
Шатаясь, она добрела до ванной: она и не заметила, как промерзла, сидя в саду, горячая вода поможет согреться. И смыть липкий взгляд темного. Как же ей страшно!
…Свечи таинственно мерцали в темноте ее спальни. Он прошел к ней и опустился на одно колено.
— Я люблю тебя, будь со мной навсегда, — шепотом произнес он, боясь разбить эту чарующую тишину. Она склонилась к его губам и выдохнула свое роковое "Нет".
— Ты не можешь быть столь жестокой со мной, хес'си, — вскричал эльф, поднимаясь. А она лишь поманила его к себе, довольная своей победой, и они слились в сладострастном танце любви до самого утра…)
Элиэн решительно закрыла любовный роман. И почему в жизни так не бывает? Она лишь тяжело вздохнула и отложила дочитанную, несмотря на куцые знания языка, книгу.
Начался последний месяц лета, на горизонте забрезжила осень. В замке стало холодать: по длинным черным коридорам гулял ледяной ветер. Элиэн теперь чаще проводила время в своих покоях, греясь у камина. Пламя весело потрескивало в очаге, и эльфийка светло улыбалась ему, протягивая руки к алым язычкам. Постепенно ее перестала пугать пустота ее комнат — особенно спальни. Она знала причину. Темный… Вадерион (она приучала себя звать его по имени) сдержал слово и больше ни разу не пришел. Первую ночь Элиэн так и не заснула, боясь закрыть глаза и вновь очутиться в том кошмаре. Но темн… Вадерион не пришел и на следующую ночь, и дальше. Элиэн плакала от облегчения, пряча лицо в подушке, а потом просыпалась от кошмаров, в которых ее вновь касались горячие мужские руки. Но все равно это было в тысячу раз лучше, чем первые полтора месяца ее супружеской жизни. Боль постепенно уходила из ее жизни, и не только приносимая мужем: Элиэн сходила к Сайлриусу, и тот без лишних вопросов и выразительных взглядов вылечил ее пострадавшее запястье. Правда, предупредил, что процесс заживления может затянуться из-за запущенности раны. По крайней мере, так поняла его Элиэн. Она продолжала усиленно учить язык дроу, но понимала, что разговаривать свободно сможет не скоро.
На следующий же день после разговора в саду Элиэн собрала всех светлых эльфиек, которых отправил с ней отец и которые за все это время так ничем не помогли и не поддержали свою принцессу, и отправила их обратно. Тут же начались слезы и заверения, что их высочество не справится без них, как они могут бросить ее?!
— Величество, — холодно поправила их Элиэн. Она была неумолима, и эльфийкам пришлось смириться, тем более темные словно ждали этого момента: выселение из замка произошло крайне быстро. Так Элиэн осталась единственной светлой эльфийкой в Меладе. Не сказать, что это огорчало ее — помощи от соотечественниц она все равно не видела. Она со всем справится сама.
— Благодарю, Кархан, — кивнула Элиэн орчихе, и та расплылась в оскале — это у ее народа было за улыбку.
Когда Вадерион резко встал, речь Кав'сари тут же оборвалась, а стоящие у стен лорды Мелады — они дожидались своей очереди для аудиенции — вздрогнули и покорно склонили головы. Но фигура Императора все равно притягивала их взгляды. Шакалы, наблюдающие за тем, как тигр будет перегрызать шею овце.
Вадерион остановился перед Кав'сари: старший в своем роду, этот лорд был гордым и непреклонным дроу, однако сейчас он дрожал как осиновый лист. Он не смел поднять взгляда, но услышал, как клинок выходит из ножен. Несущий Смерть — полуторный меч из лосской стали, вершина кузнечного искусства и бесценная реликвия. Много тысяч голов было отсечено им, мечом Императора, еще в войну Света и позже. Он оправдывал свое имя.
— Лорд Арелин Кав'сари, из-за вашей халатности и попустительства создалась угроза нашей могущественной Империи. Тьма не прощает ошибок. Я, Вадерион Шелар'рис, правитель Темной Империи, приговариваю вас к смерти. И пусть это будет уроком каждому.
Отрубленная голова с глухим стуком упала на выложенный черными плитами пол. Вадерион размеренным шагом — это была походка пантеры-убийцы — прошел к трону и вновь уселся на это чудовищное сооружение, внушавшее трепет подданным даже без его императорского тела на нем. Рядом стоял еще один трон, поменьше. Когда-то Вадерион поставил его для своей супруги, которая появилась только спустя века. Сейчас же ему и в голову бы не пришло усадить по правую руку от себя свою жену. Он не собирался позориться.
Демонстративно вытирая меч, Вадерион властно приказал:
— Продолжаем. Ринер, следующего.
Подданные, которые только понадеялись, что на сегодня экзекуция окончена, вновь вздрогнули. А Вадерион мысленно усмехнулся: он только начал. И пока стража выносила из зала труп, Император вальяжно уселся на троне, зная, что за каждым его жестом следят лорды. Боятся, трясутся и следят: ждут слабины. Восемьсот лет он ими правит, а ничего не меняется. Он сжал ладонь, до этого мирно лежащую на подлокотнике, в кулак, и по залу пробежала волна — нет, не шепотков — тревожных взглядов. Здесь была лишь его власть. Его Империя.
После аудиенции, к счастью для лордов Мелады, окончившейся без дополнительных трупов, рядом с Вадерионом возник Ринер. Свалг был бессменным Советником и старым соратником Императора еще с тех времен, когда тот носил лишь титул короля темных эльфов.
— Что? — Вадерион даже не обернулся, продолжая идти по черным коридорам замка к своему кабинету.
— Надо что-то делать со свитой из Рассветного Леса.
— Пора, — согласился Император, усаживаясь в кресло в своем кабинете. Ринер примостился в гостевом, сложив папку с документами на столе — очередное моментально выполненное поручение. Именно за его четкость и исполнительность Вадерион так ценил свалга.
— Отдать палачам или просто убьем?
— Какие у тебя кровожадные мысли, Ринер, — жестко хохотнул Вадерион — в кабинете Императора дозволялось смеяться лишь ему. — Не отнимай хлеб у вампиров, есть более простой путь. Который, кстати, не создаст конфликта со светлыми.
— Мы не ищем конфликта со светлыми? — многозначительно полувопросил-полупостановил Ринер. Свалг явно был недоволен.
— Сейчас — нет, — отрезал Вадерион, откидываясь в кресле, как и на троне. Где бы он не был, с короной или без, он всегда выглядел как Император. Даже сейчас Ринер рефлекторно склонил голову и только потом одернул себя, что он не на аудиенции.
— И какой же путь предлагает разум великого правителя?
— Еще немного насмешки в твоем голосе, и я буду гонять тебя по двору до самой ночи, ленивый ты свалг.
— Каждому свое, Вадерион, — равнодушно пожал плечами Ринер. — Не люблю махать мечом. Даже так великолепно, как ты.
— Так великолепно, как я, у тебя никогда не получится. Что же касается свиты, дорогой Советник, то ты начинаешь сдавать. Что может проще?
— И что ты предлагаешь? — почти мирно поинтересовался Ринер, стараясь не показать, как его задели слова друга и повелителя.
Вадерион взял со стола папку, пролистнул, сделал пару заметок в уме, отложил документы, встал и прошел к двери. Ринер тут же последовал за ним — никогда в жизни Император не доверил бы свалгу или кому другому остаться в его кабинете.
— Все просто, — ответил Вадерион, поворачивая ручку двери. — Свиту можно отослать.
— Это будет скандал, — поморщился Ринер, выходя вслед за Императором. Тот закрыл кабинет, кивнул секретарю Шэду, вновь зарывшемуся в бумажки с головой, и вышел в коридор. Свалг преданной пантерой последовал за ним.
— Нет, если отсылать будет их госпожа.
— А она отошлет? — с сомнение спросил Ринер.
— Попробуем договориться, — многозначительно произнес Вадерион, оставляя Советника одного в коридоре и отправляясь на поиски супруги. Где можно ее найти днем, он не знал, но особой проблемы в этом не видел. Как и в том, чтобы продавить свое мнение. Хочет или нет, она отправит своих лизоблюдов восвояси. Те уже достаточно нашпионили, чтобы порадовать своего короля.
Решив начать с простого — с покоев, — Вадерион потерпел неудачу: светлой эльфийки здесь не было. Тряханув служанок, он выяснил, что она гуляет по саду. Хмыкнув — где же еще быть выросшей в Рассветном Лесу девице, — он свернул в нижние коридоры и скоро оказался в этих бесконечных зарослях. Кивнув копавшемуся в земле Жерису — тот радостно поклонился и продолжил выкорчевывать сорняки, — Вадерион отправился вглубь сада. Поиски супруги продолжались, и когда он уже готов был наступить на горло гордости и позвать на помощь садовника, то наконец обнаружил эту проклятую эльфийку.
Признаться, свой брак Вадерион всегда представлял по-другому, но политика — дело не всегда приятное. Светлых он хоть и не ненавидел, но недолюбливал. Помнил еще со времен войны Света (дурацкое название, учитывая, что светлые потом и проиграли), какими фанатиками выглядели люди и светлые эльфы. Особенно последние. Высокомерные, холодные — такими они навсегда запомнились Вадериону, такой же оказалась его "дорогая" супруга. Бледная, невыразительная, даже смотреть на него не желала, а когда все же поднимала взгляд, то ее высокомерие не могло сравниться даже со знатнейшими родами Темной Империи. Про постель лучше было молчать: Вадерион, конечно, уже не мальчик и морально был готов ко всякому, но бревно в кровати его все равно не устраивало. Если бы не горячее желание заиметь наследника, он бы даже не притронулся к этой ледышке.
Бесшумной походкой он прошел к скамейке, на которой сидела светлая эльфийка, и опустился рядом. Она даже не пошевелилась, продолжая смотреть в книгу, но ее выдал кончик острого уха, едва выглядывающий из копны каштановых волос, дрогнувший в тот момент, когда Вадерион сел: она не слышала его приближения.
— Элиэн, — Она подняла на него свой холодный взгляд голубых глаз, — мне нужно, чтобы ты отправила всю свою свиту обратно в Рассветный Лес.
Светлая эльфийка медленно кивнула и вновь обратила свой взор к книге.
— Ты отправишь их? — уточнил Вадерион, который не мог решить: она просто недалекая или издевается над ним?
Элиэн еще раз кивнула. Она выглядела спокойной, однако напряжение во всей ее позе буквально кричало о том, что ей неприятно присутствие Вадериона. Тот еще раз мысленно усмехнулся, довольный. Ему всегда нравилось, как эти светлые выскочки трясутся при виде его. Такие гордые, а на деле могут лишь праздновать труса. Вот и Элиэн, как бы не пряталась за маской высокомерия, а все же не могла подавить отвращение. Или что там должна испытывать истинно светлая душа, когда рядом оказывается Темный Император?
— Сделай это как можно быстрее, — приказал он и вновь получил лишь кивок. Пренебрежительный кивок. Случись эта ситуация лет семьсот назад, и эльфийка лежала бы уже со сломанной шеей, но Вадерион за века научился себя контролировать и лишь окинул супругу неприязненным взглядом. Вот же "одарила" судьба…
Рука, лежащая поверх книги, дернулась, когда он слегка пошевелился, собираясь вставать. Вадерион вновь усмехнулся: как плохо контролировала себя светлая. Однако тут же он взглядом опытного воина выцепил неловкость, с которой Элиэн повела ладонью. Чутье его иногда повергало в шок даже близких товарищей, что уж говорить об эльфийке, когда он резко схватил ее за запястье и повернул.
— Что у тебя с ладонью? — жестко поинтересовался он, мысленно гадая: неужели кто-то в замке настолько обнаглел, что посмел поднять руку на его женщину? Вроде бы таких дураков рядом с собой Вадерион не держал.
Элиэн, как и прежде, промолчала, лишь бросила на него полный ненависти взгляд, и он сам отдернул рукав. Долго молчал. Очень долго. У светлой уже затекла рука, когда он наконец ее отпустил.
— Почему? — лишь спросил он.
Она бросила на него непонимающий взгляд, пряча искалеченную ладонь за рукавом платья.
Вадерион мысленно вздохнул глупости супруги. И это родит ему наследника.
— Я видел достаточно ран, чтобы уметь определять, кто их нанес. Не изображай дурочку. Ты сама себя укусила. Почему?
— Больно, — тихо, едва слышно и так невнятно ответила Элиэн, что Вадерион только чудом понял, что она сказала. — Очень больно, — повторила светлая.
— И кто же тебе причинил боль? — Нет, все же кто-то в замке окончательно обнаглел.
Взгляд голубых глаз был настолько выразителен, когда уперся в его грудь, что Вадерион понял все без слов.
— Я, — это был не вопрос, но Элиэн кивнула.
— Ночью, — и вновь она кивнула, только желваки заходили по скулам.
Вадерион посмотрел на скрытую под тканью платья руку. Ему, мягко говоря, было плевать на желание супруги — это ее долг, родить ему наследника, — однако он знал, что должен испытывать эльф, чтобы прокусить себе не только плоть, но и мышцы, и сухожилия. Это должна быть невыносимая боль.
Невольно вспомнились узники, которых они спасли из подвалов Великого паладина де Гора. Великого светлого ублюдка, как звал его Вадерион. Тех мальчишек он вытаскивал сам, помнил, как они вырывались и кусались, даже когда оказывались в безопасности. Светлый урод немало поглумился над детьми темных.
— Я больше не потревожу тебя в спальне. Если, конечно, ты сама не пожелаешь, — добавил Вадерион с короткой усмешкой. Элиэн резво покачала головой.
Ладно, сейчас действительно лучше оставить в покое девку, пока та не создала себе еще больше проблем. Она не настолько привлекательна для него (вовсе не привлекательна), чтобы желать секса с ней. К тому же скоро война, займется вопросом наследования после, тогда и постарается, соблазнит эту ледышку. Мотание головой его, конечно, позабавило: сначала строят недотрог, а после сами падают в его объятия. Еще ни одна женщина не устояла перед Императором, он был слишком лакомым кусочком. И слишком хорош.
Только прокушенная рука не давала покоя, да память подкидывала ему картины прошлого, как он успокаивал одну из жертв де Гора. Как мальчишка вцепился зубами ему в плечо, а потом на этом же плече и рыдал. Именно тогда Вадерион поклялся себе, что уничтожит светлого, посмевшего калечить детей темных. Он сдержал свою клятву, хотя де Гор был убит руками того, кто заслужил право мести. Но убит по его, Вадериона, приказу.
— Элиэн, — окликнул он удаляющуюся светлую эльфийку. Та нервно обернулась.
— Зайди к Сайлу и вылечи руку. Это приказ.
Она недовольно поджала губу и, отвернувшись, быстро исчезла с тропинки. Вадерион лишь усмехнулся и принялся раздумывать о том, как быстро он разделался с одной из кучи проблем, которые ежедневно возникали у правителя самого крупного и могущественного государства мира.
***
Едва войдя в покои, Элиэн осела на пол и обняла себя дрожащими руками. Она смогла, она выдержала разговор с ним. Со своим мучителем. Это было невыносимо: смотреть в багровые глаза мужчины, который каждую ночь насиловал ее. Хотелось сбежать, сжаться в комочек, спрятаться от него, но она продолжала сидеть и спокойно отвечать — насколько хватало ее знаний языка.
Но неужели он, и правда, оставит ее? Не придет больше? Элиэн боялась поверить в свое счастье. Только бы это оказалось правдой!
Шатаясь, она добрела до ванной: она и не заметила, как промерзла, сидя в саду, горячая вода поможет согреться. И смыть липкий взгляд темного. Как же ей страшно!
Глава 5. Очень неприятные разговоры
…Свечи таинственно мерцали в темноте ее спальни. Он прошел к ней и опустился на одно колено.
— Я люблю тебя, будь со мной навсегда, — шепотом произнес он, боясь разбить эту чарующую тишину. Она склонилась к его губам и выдохнула свое роковое "Нет".
— Ты не можешь быть столь жестокой со мной, хес'си, — вскричал эльф, поднимаясь. А она лишь поманила его к себе, довольная своей победой, и они слились в сладострастном танце любви до самого утра…)
Элиэн решительно закрыла любовный роман. И почему в жизни так не бывает? Она лишь тяжело вздохнула и отложила дочитанную, несмотря на куцые знания языка, книгу.
Начался последний месяц лета, на горизонте забрезжила осень. В замке стало холодать: по длинным черным коридорам гулял ледяной ветер. Элиэн теперь чаще проводила время в своих покоях, греясь у камина. Пламя весело потрескивало в очаге, и эльфийка светло улыбалась ему, протягивая руки к алым язычкам. Постепенно ее перестала пугать пустота ее комнат — особенно спальни. Она знала причину. Темный… Вадерион (она приучала себя звать его по имени) сдержал слово и больше ни разу не пришел. Первую ночь Элиэн так и не заснула, боясь закрыть глаза и вновь очутиться в том кошмаре. Но темн… Вадерион не пришел и на следующую ночь, и дальше. Элиэн плакала от облегчения, пряча лицо в подушке, а потом просыпалась от кошмаров, в которых ее вновь касались горячие мужские руки. Но все равно это было в тысячу раз лучше, чем первые полтора месяца ее супружеской жизни. Боль постепенно уходила из ее жизни, и не только приносимая мужем: Элиэн сходила к Сайлриусу, и тот без лишних вопросов и выразительных взглядов вылечил ее пострадавшее запястье. Правда, предупредил, что процесс заживления может затянуться из-за запущенности раны. По крайней мере, так поняла его Элиэн. Она продолжала усиленно учить язык дроу, но понимала, что разговаривать свободно сможет не скоро.
На следующий же день после разговора в саду Элиэн собрала всех светлых эльфиек, которых отправил с ней отец и которые за все это время так ничем не помогли и не поддержали свою принцессу, и отправила их обратно. Тут же начались слезы и заверения, что их высочество не справится без них, как они могут бросить ее?!
— Величество, — холодно поправила их Элиэн. Она была неумолима, и эльфийкам пришлось смириться, тем более темные словно ждали этого момента: выселение из замка произошло крайне быстро. Так Элиэн осталась единственной светлой эльфийкой в Меладе. Не сказать, что это огорчало ее — помощи от соотечественниц она все равно не видела. Она со всем справится сама.
— Благодарю, Кархан, — кивнула Элиэн орчихе, и та расплылась в оскале — это у ее народа было за улыбку.
