— Я все ждал, когда ты начнешь дерзить, моя дорогая сестра. А ты, и вправду, дорогая, поверь. — Эран говорил размеренно и спокойно, словно они обсуждали терпкость кофе или сладость пирожных. Его манера никогда не менялась, Эда знала, что это не показное — брат действительно все и всегда контролирует, включая себя и свою реакцию. — Темный Император желает тебя не для себя, а для своего старшего сына. Он предложил довольно выгодный союз. Признаться, я бы за тебя столько не дал, но имперцы славятся своим богатство и безрассудством.
— Могла бы сказать, что им есть чему у тебя поучиться, но потом вспомнила, что Темный Император при всех своих недостатках правит более тысячи лет и его государство не теряет своего богатства, тогда как твое загибается. Видимо, безрассудство полезно.
— Не тогда, когда твоя жизнь зависит от чьей-то милости, — намекнул Эран. — Впрочем, сейчас моя воля ничего не значит, ведь все решено и так.
— Твои слова красивы, но бессмысленны. Не скажу, что удивлена.
— Мне нравится, как ты играешь фразами, изображая непонимание. Это желание услышать правду или глупая попытка избежать ее?
— Все еще не понимаю о чем ты. Желание Темного Императора неосуществимо, если он желает видеть меня женой своего сына.
— Да, у них нет наложниц, что очень жаль. Я бы не доверил тебе роль жены.
— А я тебе — короля.
Темно-карие глаза Эрана блеснули злобой из-под полуприкрытых век.
— Союз, предложенный Темным Императором весьма выгоден нам, — как ни в чем не бывало ответил мужчина, словно не было этой вспышки злости. — Их саботирование нашей торговли в Рестании настанет конец, мы сможем продолжить вести дела там, а также получим прощение за наши прегрешения в южных провинция Империи. Этого одного было бы достаточно, чтобы продать тебя, но Император предлагает торговый союз. Наши связи, разрушенные неуёмной тягой отца во время Южной войны, восстановятся. Это выгодно и для нас, и для имперцев. Ты же выступишь залогом доброго отношения.
Эда слушала его речь, смотрела в его карие глаза — такие же, как у нее, как у их отца — и пыталась понять, насколько серьезен брат. Но Эран не шутил и не играл — впервые он говорил настолько прямо, и она быстро осознала почему — он получил достаточно преимущества, чтобы больше не скрывать свои намерения и отношение к ней.
— Я не могу выйти замуж! — воскликнула она, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Улыбка Эрана в этот момент — змеиная — стала ответом на все ее невысказанные вопросы. Пощады не будет.
— Сможешь, поверь. Это твой долг, — он смаковал каждое слово, наслаждаясь ее ужасом, который она несколько мгновений не смогла скрыть.
Эда чувствовала, как холод пробирает до костей ее разгоряченное жарой тело. Она словно перестала существовать, сжалась до маленького комочка слабого существа. Надо было что-то ответить, возмутиться, но в голове ее билась лишь одна мысль: ей нельзя замуж!..
…Чужаки, узнав об особенностях магов пустыни, очень бы удивились — среди них не было женщин. При этом эльфийки с даром существовали, но заклинательницами они не были — их дар запечатывали в младенчестве. Такой подход являлся весьма разумным, ведь, по мнению мужчин, сложно было найти более бесполезное существо, чем женщина-маг. Она не могла передать свой дар детям и так легко теряла его: стоило ей перестать быть девушкой, как магия покидала ее, и она становилась совершенно обычной эльфийкой.
Эда стала первым исключением за многие столетия и тысячелетия — за нее попросили. Отец не приказал запечатать ее, а отдал на обучение. Наставник сделал из нее мага — не хуже, чем из своего сына Криара.
Она была сильна, умна и слишком независима. Ей завидовали, ее желали. И не было ничего страшнее для нее, чем потерять свой дар. А сделать это было так легко…
…Раньше ее защищал от этого отец. Он не любил ее, не помнил и не знал, но слово, которое он дал, он сдержал и позволил дочери то, что ни одна женщина-маг не могла получить. Но отец умер, а Эран… Эрану ничего не мешало распорядиться ею так, как ему заблагорассудится. Одного взгляда на брата хватило Эде, чтобы ясно прочитать свой приговор.
— Одного лишь не понимаю, — не теряя достоинства, произнесла она. Словно не вершилась сейчас ее судьба, и не было ей так страшно, как никогда. — Как ты убедишь меня? Силой свяжешь и отправишь в Темную Империю? Верю, что троим магам хватит могущества победить меня, но им не удержать меня навечно. Запечатаешь, будешь пытать? Как, Эран, раскрой секрет.
Расслабленность не ушла из его тела, но Эда видела, как чуть напряглись мышцы под тонкой тканью его одежд. Эран поднялся и медленной плавной походкой обошел диванчик, на котором она сидела, оказавшись у нее за спиной. Эда не вздрогнула и не повернулась, но ладони ее слегка потеплели от скопившейся в них магии.
Руки его легли ей на плечи, и он произнес все тем же обманчиво мягким голосом:
— Помнишь мой любимый принцип? Плеть и мед. Представим, что ты откажешь мне и выкажешь неповиновение. Это расстроит меня настолько, что я прикажу своим магам в Байокре отдать твоих мальчишек-воспитанников в наложники. Отправим в подарок моим друзьям. Они будут рады, ломая мальчиков и загоняя их дар так глубоко, что те сами себя запечатают. Или, скажем, вдруг глава ассасинов в Эльтареле узнает, что наместник Криар занимается освобождением политических преступников. Это может трагически сказаться на нашем друге. С другой стороны, Криар трудолюбив и действительно радеет за народ пустынных эльфов. Его город заслуживает некоторых послаблений — уменьшение налогов, скажем. Возможно, я даже буду столь добр, что разрешу Криару посетить Байокр. Он сможет позаботиться о твоих учениках. Ты ведь любишь брать к себе сирот, кто теперь за ними присмотрит? Тем более их судьба столь неясна — она зависит от тебя.
— Плеть и мед… — прошептала Эда. — Только ты, Эран, можешь использовать и то, и другое.
— Я предпочитаю эффективные методы. Зачем мне полумеры?
Он с нежностью погладил тыльной стороной ладони ее щеку, поймал пальцами выбившийся из прически локон.
— Ты очень красива, Эда. Тебе следует угождать темному принцу. Ни мне, ни твоим мальчикам и Криару не нужна немилость Императора. Если все пойдет прахом, — он склонился и прошептал ей на ухо, — я уничтожу их. Все, что тебе дорого. Я — не отец, Эда. Это ему не хватало решимости, а мне — хватит. Ты прекрасно знаешь, что Криар не обманет меня. Уже сейчас у меня есть доказательства его преступлений. Я могу наказать его, а могу продолжить играть. Ты решаешь, заплатит ли он за твой дар своей жизнью.
Эран выпрямился и продолжил поглаживать ее по плечам.
— Ты ведь знаешь ответ, — произнесла она твердо — голос не задрожал, ее смятение осталось лишь ей.
— Знаю, дорогая сестра, знаю. Поэтому я столь милостив, что беседую с тобой, ведь ты наконец принесешь пользу… Не бойся, становиться женщиной не страшно, — усмехнулся под конец, пуская в голос жестокость, которую всегда скрывал.
Эда перестала жить в этот момент: она дышала, моргала, перебирала пальцами нити бус в волосах — но чувствовала себя мертвой. Уничтоженной. В один миг брат лишил ее всего, а впереди ее ждала лишь боль и унижение. Несмотря на борьбу, которая длилась всю ее жизнь, совсем скоро она окажется в руках мужчины, станет его игрушкой и собственностью. Вещью, не магом, не Эдой.
— Я бы предложил тебе собираться, но, — Эран отпустил короткий смешок, — вспомнил, что все твое — это мое. Служанки дадут тебе более скромное одеяние. Не переживай, если ты хорошо попросишь мужа, он, я уверен, подарит тебе пару золотых безделушек. Пора учиться жить, сестра.
Он бережно снял с нее сначала одну золотую сережку, а потом вторую.
— Пора, — ласково повторил он.
4692 от Великого Нашествия
Мелада
— Велон, какого демона ты здесь делаешь? — ласково поинтересовался папа — такой тон обычно предшествовал жестокому избиению собственных сыновей.
Велон, который только что буквально ввалился в кабинет отца, был не настроен принимать на свое лицо воспитательные меры дорогого родителя. Всю ночь он правил отчет близнецов по Рестании — сразу видно, что в этот раз за ними не проверила Лисари, — чтобы наутро Алеса пропустила его, а не нажаловалась Императору, что его младшие сыновья — бездари, хоть и способные. Еще бы они головой так же хорошо работали, как ножом! Нет! Этим должен заниматься Велон, потому что не хочет, чтобы близнецам опять влетело от злого в последнее время отца.
Естественно, из-за дополнительной ночной работы он не только не выспался, но и не успел доделать папины приказы по югу, поэтому все утро прошло у него в суматохе. В итоге он поругался с Роуном, попререкался с Алесой, сорвался на Рифена и чуть не подрался с подвернувшимся под руку Вэйзаром — братья после вести о его скорой женитьбу лишились остатков разума и мололи языком без перерыва. В общем, папин сарказм Велону был не нужен и сдерживаться он не собирался.
— Я здесь живу, уже сто семьдесят шесть лет, — процедил принц, с грохотом кладя на стол отцу его проклятые приказы по проклятому югу.
— Что ты делаешь в моем кабинете? — уточнил отец тоже не самым дружелюбным тоном.
— Сам задаюсь этим вопросом, — отозвался Велон, готовясь к очередной ссоре. — Где я, по-твоему, должен быть? В борделе со шлюхами? Или в кабаке с орками?
— У ворот замка встречать свою невесту, Велон! Она приезжает сегодня, если ты не забыл.
«Забудешь тут», — мысленно процедил Велон, которого братья своими шуточками успели довести до бешенства.
Выбор отца был объясним, и союз с пустынными эльфами принес бы много пользы Империи, но братья не удовольствовались таким простым объяснением, как политическая необходимость. И Вэйзар, и близнецы решили, что Велон что-то затеял и мучили его расспросами все те полгода, что шла переписка с королем Шарэта Эраном. Под конец братьям надоело допытывать старшего насчет истинных причин женитьбы, и они перешли к подколкам. Шутки у них не отличались оригинальностью и совсем скоро надоели Велону — но только не их создателям! А на прошлой недели приехала всполошившаяся Велия со своим мужем и сыном. Последние двое вели себя тихо, а вот сестра развела бурную деятельность и теперь до Велона допытывались не четверо, а пятеро. Младшие решили, что он сошел с ума или вбил себе в голову "какую-то дурь" (спасибо Вэйзару за "гениальные" цитаты). Велон, который не привык раскрывать душу, изрядно злился их настойчивости, так что нет ничего удивительного, что дополнительный повод для раздражения окончательно вывел его из себя.
— Встречать? Пусть этим займутся женщины! — процедил принц, приземляясь в "свое" кресло напротив отца. — Лисари или Велия.
— Велон, ты не понял? — переспросил отец, и угроза в его голосе заставила Велона удивленно вскинуть голову. Они редко воевали с отцом по-настоящему — каждый стремился избежать этого, потому что не знал, к чему приведет их противостояние. А сейчас отец намерено давил на него!
— Иди встречать невесту, — повторил он чуть спокойнее. — Я так желаю.
Это было в разы серьезнее, чем простой ор, крики и ругань. Велон поднялся: он не мог отказать отцу, когда тот просил.
— Велон? — окликнул его папа у самой двери.
— Что? — не скрывая раздражения, поинтересовался Велон.
— Надеюсь, ты помнишь про клятву, которую мне дал? На принцессу Эду она тоже распространяется.
— Тебе не было нужды напоминать, — если возможно передать голосом все презрение, которое Велон сейчас питал к окружающему миру и отцу, то ему это удалось.
Принц удержался от ребяческой выходки и не хлопнул дверью, хотя очень хотел. Вместо этого он послушно отправился на то самое проклятое крыльцо, на котором он, как старший и ответственный, частенько встречал знатных и уважаемых лордов. Теперь предстояло ждать свою невесту. Раздражение усилилось — мысленно Велон успел прикинуть, сколько успел бы сделать дел, не поручи ему отец столь обременительную обязанность. Масла в огонь подлила вышедшая к принцу Лисари. Они редко общались напрямую, и тем удивительнее было то, что эльфийка обратилась к нему — она его искала.
— Я пришла помочь.
Велон одним взглядом дал понять, что думает об этом, а также выразил свое недоумение.
— Мама попросила передать тебе, что, возможно, Эда не знает наш язык, поэтому тебе лучше общаться с ней на человеческом — он в пустыне распространен. Вот я и подумала, может, тебе помочь? Прости, но у тебя отвратительный акцент, я говорю намного лучше…
— Нет, благодарю, — холодно, но не враждебно ответил Велон. — Найди себе другое развлечение.
— Это не развлечение, — строго возразила Лисари. — Тебе не понять, как тяжело оказаться в чужой стране, где тебя окружают не самые приятные личности.
Она демонстративно окинула его взглядом.
— Ты не располагаешь молодых девушек к успокоению.
— Спасибо, — процедил Велон, отворачиваясь и показательно глядя на ворота.
Лисари намек проигнорировала и продолжила:
— Так что я бы помогла. Ей намного приятнее будет общаться с женщиной, тем более не темной.
— Она пустынная эльфийка — они наши враги. К тому же она еще и маг. Тебе не стоит подвергаться даже призрачной опасности. Не сейчас, — Велон глянул на ее спрятанный под просторным платьем живот. Скоро их и без того немаленькую семью ждало очередное пополнение — в принципе, именно поэтому принц прикрыл младших братьев: тем и так было непросто. — И вообще, где твои мужья? Они должны присматривать за тобой, а не я!
— Варро когда играл с Вэйлой в императорскую канцелярию, вырвал страницу из их отчета по Рестании. Теперь мальчики бегают с горящими задницами и пытаются все исправить, но документы уплыли к Алесе.
Велон мысленно простонал и выругался: нашлось объяснение причины его ночных страданий, но облегчение от этого не было. Идиоты. Лисари тоже восторг у него не вызывала — можно было за столько лет жизни в замке научиться говорить как леди. Велон, сам не часто соблюдающий этикет речи и иногда ругающийся почище портовых грузчиков, от женщин ждал чистоты и изящества. Вот мама никогда в жизни не сказала ни одного грубого слова, но она была исключительной, а Лисари — обычной.
Позволив себе лишь слегка поморщиться, Велон ответил:
— Передай братьям, что я все уладил. А вырванную страницу они могут засунуть в то место, которое у них так горит.
— Хорошо, — нейтрально ответила Лисари и продолжила буравить его взглядом.
— Что?
— Может…
— Нет. Иди, — холодно и настойчиво посоветовал Велон. — Мне не нужна твоя помощь.
«Демоны Глубин, когда это все закончится?» — мысленно поинтересовался Велон, прекрасно понимая, что все только начинается. Формальная женитьба ради желанного наследника превращалась в какое-то плохо отрепетированное представление, в котором вместо нормальных актеров играли шуты, а главной целью всех стрел стал сам принц.
— А я и не тебе помощь предлагала, — фыркнула Лисари. — А Эде. Мне так жаль ее.
— Она еще даже не приехала, а ты уже говоришь о ней как о старой подруге, — заметил Велон, все также не оборачиваясь.
— Ты себя видел? Я бы на ее месте бежала обратно в пустыню, — честно заявила эльфийка. — Но, кажется, принцессам так нельзя. Жалко. Ладно, удачи.
Она похлопала Велона по плечу и наконец отправилась в замок.
— Могла бы сказать, что им есть чему у тебя поучиться, но потом вспомнила, что Темный Император при всех своих недостатках правит более тысячи лет и его государство не теряет своего богатства, тогда как твое загибается. Видимо, безрассудство полезно.
— Не тогда, когда твоя жизнь зависит от чьей-то милости, — намекнул Эран. — Впрочем, сейчас моя воля ничего не значит, ведь все решено и так.
— Твои слова красивы, но бессмысленны. Не скажу, что удивлена.
— Мне нравится, как ты играешь фразами, изображая непонимание. Это желание услышать правду или глупая попытка избежать ее?
— Все еще не понимаю о чем ты. Желание Темного Императора неосуществимо, если он желает видеть меня женой своего сына.
— Да, у них нет наложниц, что очень жаль. Я бы не доверил тебе роль жены.
— А я тебе — короля.
Темно-карие глаза Эрана блеснули злобой из-под полуприкрытых век.
— Союз, предложенный Темным Императором весьма выгоден нам, — как ни в чем не бывало ответил мужчина, словно не было этой вспышки злости. — Их саботирование нашей торговли в Рестании настанет конец, мы сможем продолжить вести дела там, а также получим прощение за наши прегрешения в южных провинция Империи. Этого одного было бы достаточно, чтобы продать тебя, но Император предлагает торговый союз. Наши связи, разрушенные неуёмной тягой отца во время Южной войны, восстановятся. Это выгодно и для нас, и для имперцев. Ты же выступишь залогом доброго отношения.
Эда слушала его речь, смотрела в его карие глаза — такие же, как у нее, как у их отца — и пыталась понять, насколько серьезен брат. Но Эран не шутил и не играл — впервые он говорил настолько прямо, и она быстро осознала почему — он получил достаточно преимущества, чтобы больше не скрывать свои намерения и отношение к ней.
— Я не могу выйти замуж! — воскликнула она, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Улыбка Эрана в этот момент — змеиная — стала ответом на все ее невысказанные вопросы. Пощады не будет.
— Сможешь, поверь. Это твой долг, — он смаковал каждое слово, наслаждаясь ее ужасом, который она несколько мгновений не смогла скрыть.
Эда чувствовала, как холод пробирает до костей ее разгоряченное жарой тело. Она словно перестала существовать, сжалась до маленького комочка слабого существа. Надо было что-то ответить, возмутиться, но в голове ее билась лишь одна мысль: ей нельзя замуж!..
…Чужаки, узнав об особенностях магов пустыни, очень бы удивились — среди них не было женщин. При этом эльфийки с даром существовали, но заклинательницами они не были — их дар запечатывали в младенчестве. Такой подход являлся весьма разумным, ведь, по мнению мужчин, сложно было найти более бесполезное существо, чем женщина-маг. Она не могла передать свой дар детям и так легко теряла его: стоило ей перестать быть девушкой, как магия покидала ее, и она становилась совершенно обычной эльфийкой.
Эда стала первым исключением за многие столетия и тысячелетия — за нее попросили. Отец не приказал запечатать ее, а отдал на обучение. Наставник сделал из нее мага — не хуже, чем из своего сына Криара.
Она была сильна, умна и слишком независима. Ей завидовали, ее желали. И не было ничего страшнее для нее, чем потерять свой дар. А сделать это было так легко…
…Раньше ее защищал от этого отец. Он не любил ее, не помнил и не знал, но слово, которое он дал, он сдержал и позволил дочери то, что ни одна женщина-маг не могла получить. Но отец умер, а Эран… Эрану ничего не мешало распорядиться ею так, как ему заблагорассудится. Одного взгляда на брата хватило Эде, чтобы ясно прочитать свой приговор.
— Одного лишь не понимаю, — не теряя достоинства, произнесла она. Словно не вершилась сейчас ее судьба, и не было ей так страшно, как никогда. — Как ты убедишь меня? Силой свяжешь и отправишь в Темную Империю? Верю, что троим магам хватит могущества победить меня, но им не удержать меня навечно. Запечатаешь, будешь пытать? Как, Эран, раскрой секрет.
Расслабленность не ушла из его тела, но Эда видела, как чуть напряглись мышцы под тонкой тканью его одежд. Эран поднялся и медленной плавной походкой обошел диванчик, на котором она сидела, оказавшись у нее за спиной. Эда не вздрогнула и не повернулась, но ладони ее слегка потеплели от скопившейся в них магии.
Руки его легли ей на плечи, и он произнес все тем же обманчиво мягким голосом:
— Помнишь мой любимый принцип? Плеть и мед. Представим, что ты откажешь мне и выкажешь неповиновение. Это расстроит меня настолько, что я прикажу своим магам в Байокре отдать твоих мальчишек-воспитанников в наложники. Отправим в подарок моим друзьям. Они будут рады, ломая мальчиков и загоняя их дар так глубоко, что те сами себя запечатают. Или, скажем, вдруг глава ассасинов в Эльтареле узнает, что наместник Криар занимается освобождением политических преступников. Это может трагически сказаться на нашем друге. С другой стороны, Криар трудолюбив и действительно радеет за народ пустынных эльфов. Его город заслуживает некоторых послаблений — уменьшение налогов, скажем. Возможно, я даже буду столь добр, что разрешу Криару посетить Байокр. Он сможет позаботиться о твоих учениках. Ты ведь любишь брать к себе сирот, кто теперь за ними присмотрит? Тем более их судьба столь неясна — она зависит от тебя.
— Плеть и мед… — прошептала Эда. — Только ты, Эран, можешь использовать и то, и другое.
— Я предпочитаю эффективные методы. Зачем мне полумеры?
Он с нежностью погладил тыльной стороной ладони ее щеку, поймал пальцами выбившийся из прически локон.
— Ты очень красива, Эда. Тебе следует угождать темному принцу. Ни мне, ни твоим мальчикам и Криару не нужна немилость Императора. Если все пойдет прахом, — он склонился и прошептал ей на ухо, — я уничтожу их. Все, что тебе дорого. Я — не отец, Эда. Это ему не хватало решимости, а мне — хватит. Ты прекрасно знаешь, что Криар не обманет меня. Уже сейчас у меня есть доказательства его преступлений. Я могу наказать его, а могу продолжить играть. Ты решаешь, заплатит ли он за твой дар своей жизнью.
Эран выпрямился и продолжил поглаживать ее по плечам.
— Ты ведь знаешь ответ, — произнесла она твердо — голос не задрожал, ее смятение осталось лишь ей.
— Знаю, дорогая сестра, знаю. Поэтому я столь милостив, что беседую с тобой, ведь ты наконец принесешь пользу… Не бойся, становиться женщиной не страшно, — усмехнулся под конец, пуская в голос жестокость, которую всегда скрывал.
Эда перестала жить в этот момент: она дышала, моргала, перебирала пальцами нити бус в волосах — но чувствовала себя мертвой. Уничтоженной. В один миг брат лишил ее всего, а впереди ее ждала лишь боль и унижение. Несмотря на борьбу, которая длилась всю ее жизнь, совсем скоро она окажется в руках мужчины, станет его игрушкой и собственностью. Вещью, не магом, не Эдой.
— Я бы предложил тебе собираться, но, — Эран отпустил короткий смешок, — вспомнил, что все твое — это мое. Служанки дадут тебе более скромное одеяние. Не переживай, если ты хорошо попросишь мужа, он, я уверен, подарит тебе пару золотых безделушек. Пора учиться жить, сестра.
Он бережно снял с нее сначала одну золотую сережку, а потом вторую.
— Пора, — ласково повторил он.
Глава 3. Невеста
4692 от Великого Нашествия
Мелада
— Велон, какого демона ты здесь делаешь? — ласково поинтересовался папа — такой тон обычно предшествовал жестокому избиению собственных сыновей.
Велон, который только что буквально ввалился в кабинет отца, был не настроен принимать на свое лицо воспитательные меры дорогого родителя. Всю ночь он правил отчет близнецов по Рестании — сразу видно, что в этот раз за ними не проверила Лисари, — чтобы наутро Алеса пропустила его, а не нажаловалась Императору, что его младшие сыновья — бездари, хоть и способные. Еще бы они головой так же хорошо работали, как ножом! Нет! Этим должен заниматься Велон, потому что не хочет, чтобы близнецам опять влетело от злого в последнее время отца.
Естественно, из-за дополнительной ночной работы он не только не выспался, но и не успел доделать папины приказы по югу, поэтому все утро прошло у него в суматохе. В итоге он поругался с Роуном, попререкался с Алесой, сорвался на Рифена и чуть не подрался с подвернувшимся под руку Вэйзаром — братья после вести о его скорой женитьбу лишились остатков разума и мололи языком без перерыва. В общем, папин сарказм Велону был не нужен и сдерживаться он не собирался.
— Я здесь живу, уже сто семьдесят шесть лет, — процедил принц, с грохотом кладя на стол отцу его проклятые приказы по проклятому югу.
— Что ты делаешь в моем кабинете? — уточнил отец тоже не самым дружелюбным тоном.
— Сам задаюсь этим вопросом, — отозвался Велон, готовясь к очередной ссоре. — Где я, по-твоему, должен быть? В борделе со шлюхами? Или в кабаке с орками?
— У ворот замка встречать свою невесту, Велон! Она приезжает сегодня, если ты не забыл.
«Забудешь тут», — мысленно процедил Велон, которого братья своими шуточками успели довести до бешенства.
Выбор отца был объясним, и союз с пустынными эльфами принес бы много пользы Империи, но братья не удовольствовались таким простым объяснением, как политическая необходимость. И Вэйзар, и близнецы решили, что Велон что-то затеял и мучили его расспросами все те полгода, что шла переписка с королем Шарэта Эраном. Под конец братьям надоело допытывать старшего насчет истинных причин женитьбы, и они перешли к подколкам. Шутки у них не отличались оригинальностью и совсем скоро надоели Велону — но только не их создателям! А на прошлой недели приехала всполошившаяся Велия со своим мужем и сыном. Последние двое вели себя тихо, а вот сестра развела бурную деятельность и теперь до Велона допытывались не четверо, а пятеро. Младшие решили, что он сошел с ума или вбил себе в голову "какую-то дурь" (спасибо Вэйзару за "гениальные" цитаты). Велон, который не привык раскрывать душу, изрядно злился их настойчивости, так что нет ничего удивительного, что дополнительный повод для раздражения окончательно вывел его из себя.
— Встречать? Пусть этим займутся женщины! — процедил принц, приземляясь в "свое" кресло напротив отца. — Лисари или Велия.
— Велон, ты не понял? — переспросил отец, и угроза в его голосе заставила Велона удивленно вскинуть голову. Они редко воевали с отцом по-настоящему — каждый стремился избежать этого, потому что не знал, к чему приведет их противостояние. А сейчас отец намерено давил на него!
— Иди встречать невесту, — повторил он чуть спокойнее. — Я так желаю.
Это было в разы серьезнее, чем простой ор, крики и ругань. Велон поднялся: он не мог отказать отцу, когда тот просил.
— Велон? — окликнул его папа у самой двери.
— Что? — не скрывая раздражения, поинтересовался Велон.
— Надеюсь, ты помнишь про клятву, которую мне дал? На принцессу Эду она тоже распространяется.
— Тебе не было нужды напоминать, — если возможно передать голосом все презрение, которое Велон сейчас питал к окружающему миру и отцу, то ему это удалось.
Принц удержался от ребяческой выходки и не хлопнул дверью, хотя очень хотел. Вместо этого он послушно отправился на то самое проклятое крыльцо, на котором он, как старший и ответственный, частенько встречал знатных и уважаемых лордов. Теперь предстояло ждать свою невесту. Раздражение усилилось — мысленно Велон успел прикинуть, сколько успел бы сделать дел, не поручи ему отец столь обременительную обязанность. Масла в огонь подлила вышедшая к принцу Лисари. Они редко общались напрямую, и тем удивительнее было то, что эльфийка обратилась к нему — она его искала.
— Я пришла помочь.
Велон одним взглядом дал понять, что думает об этом, а также выразил свое недоумение.
— Мама попросила передать тебе, что, возможно, Эда не знает наш язык, поэтому тебе лучше общаться с ней на человеческом — он в пустыне распространен. Вот я и подумала, может, тебе помочь? Прости, но у тебя отвратительный акцент, я говорю намного лучше…
— Нет, благодарю, — холодно, но не враждебно ответил Велон. — Найди себе другое развлечение.
— Это не развлечение, — строго возразила Лисари. — Тебе не понять, как тяжело оказаться в чужой стране, где тебя окружают не самые приятные личности.
Она демонстративно окинула его взглядом.
— Ты не располагаешь молодых девушек к успокоению.
— Спасибо, — процедил Велон, отворачиваясь и показательно глядя на ворота.
Лисари намек проигнорировала и продолжила:
— Так что я бы помогла. Ей намного приятнее будет общаться с женщиной, тем более не темной.
— Она пустынная эльфийка — они наши враги. К тому же она еще и маг. Тебе не стоит подвергаться даже призрачной опасности. Не сейчас, — Велон глянул на ее спрятанный под просторным платьем живот. Скоро их и без того немаленькую семью ждало очередное пополнение — в принципе, именно поэтому принц прикрыл младших братьев: тем и так было непросто. — И вообще, где твои мужья? Они должны присматривать за тобой, а не я!
— Варро когда играл с Вэйлой в императорскую канцелярию, вырвал страницу из их отчета по Рестании. Теперь мальчики бегают с горящими задницами и пытаются все исправить, но документы уплыли к Алесе.
Велон мысленно простонал и выругался: нашлось объяснение причины его ночных страданий, но облегчение от этого не было. Идиоты. Лисари тоже восторг у него не вызывала — можно было за столько лет жизни в замке научиться говорить как леди. Велон, сам не часто соблюдающий этикет речи и иногда ругающийся почище портовых грузчиков, от женщин ждал чистоты и изящества. Вот мама никогда в жизни не сказала ни одного грубого слова, но она была исключительной, а Лисари — обычной.
Позволив себе лишь слегка поморщиться, Велон ответил:
— Передай братьям, что я все уладил. А вырванную страницу они могут засунуть в то место, которое у них так горит.
— Хорошо, — нейтрально ответила Лисари и продолжила буравить его взглядом.
— Что?
— Может…
— Нет. Иди, — холодно и настойчиво посоветовал Велон. — Мне не нужна твоя помощь.
«Демоны Глубин, когда это все закончится?» — мысленно поинтересовался Велон, прекрасно понимая, что все только начинается. Формальная женитьба ради желанного наследника превращалась в какое-то плохо отрепетированное представление, в котором вместо нормальных актеров играли шуты, а главной целью всех стрел стал сам принц.
— А я и не тебе помощь предлагала, — фыркнула Лисари. — А Эде. Мне так жаль ее.
— Она еще даже не приехала, а ты уже говоришь о ней как о старой подруге, — заметил Велон, все также не оборачиваясь.
— Ты себя видел? Я бы на ее месте бежала обратно в пустыню, — честно заявила эльфийка. — Но, кажется, принцессам так нельзя. Жалко. Ладно, удачи.
Она похлопала Велона по плечу и наконец отправилась в замок.
