— Ты не следишь за собственным здоровьем, телом, поведением и жизнью в целом. Как при всех этих факторах я могу оставаться в стороне?
— Как это не слежу за телом? У меня прекрасная фигура! Была, — чуть более мрачно добавила Лисари. Прошло почти четыре месяца со дня последней встречи с дроу. Если еще недель пять назад ничего заметно не было, и Лисари лишь с неудовольствием отмечала, что платья одеваются впритык, то теперь округлившаяся талия бесила неимоверно. Благо, что пока ее можно было спрятать под нарядами более свободных фасонов.
— Лисари, у твоего положения на любой стадии есть достаточно признаков, чтобы опознать его. Ты же даже не побеспокоилась, пока не попала в тюрьму.
— Не в тюрьму, а всего лишь за решетку в дежурке! И то по ошибке! И вообще, у плохого самочувствия есть много причин. Плохой эль, — с грустью добавила она.
— А кровь? Два месяца, Лисари! У меня восемнадцатилетние девочки разумнее тебя.
— Ну не пришла, и что? У меня часто такое случалось, ты же сама говорила, что твои настои делают меня бесплодной! Не сделали, видишь.
Вместо ответа Алисия протянула ей кружку странно пахнущей жидкости, над которой трудилась все это время.
— Пей?
— Что это?
— Какая разница? — с раздражением произнесла Алисия, впихивая кружку в руки сестры. — Ты ведь все равно не поймешь. У тебя никаких знаний о природе и целительстве.
— Зато я повар хороший! — огрызнулась Лисари и сделала глоток, чтобы тут же закашляться.
— Что это за мерзость? Зачем?
— Пей, это укрепляющий настой. Тебе необходимо поддерживать свое тело и ребенка внутри.
— Почему все, чем ты меня поишь, такое мерзкое? Отвратно, — сморщилась она, отпивая еще.
— Потому что лекарство и не должно быть приятным, это тебе не твои пирожки и сласти. Кстати, не злоупотребляй ими.
— Твоими настоями?
— Сладким, — процедила доведенная до бешенства Алисия, собирая несколько чайных травяных настоек и еще столько же пузырьков с зельями. — Держи, я написала инструкцию, как пить… Лисари! Прояви хоть немного серьезности — одернула сестру Алисия, наблюдая за ее расфокусированным взглядом. — Ты прошлую партию выпила?
— Да.
— Как я говорила, принимала?
— Да.
— Лисари?
— Что Лисари?! — с каким-то надломом закричала та. — Я все делаю, как ты говоришь! Я забочусь о нем, слышишь?! Если я сказала, что оставлю его, значит я дам ему все! Не только жизнь!
Она резко замолчала, грудь ее тяжело вздымалась, а серые глаза горели яростью. Алисия поджала губы, смерила младшую сестру взглядом и отдала сумку с лекарствами.
— Лечись. Светлой ночи.
— Светлой. — Вздернув голову, Лисари вышла из лазарета.
Лисари всегда отличалась довольно веселым нравом и жизнерадостностью, которая ее старшая сестра называла легкомыслием. Даже ожидание ребенка и связанные с этим трудности не смогли сломить эльфийку, однако в последнее время ей стало казаться, что она сходит с ума. С того самого вечера в кафе, когда она приняла решение, изменившее ее жизнь (пусть пока неявно), она стала замечать, что с ней происходят странности. Нет, дело было не в плохом самочувствии, к этому она привыкла, как и к боли в пояснице, периодическим приступам головокружения и постоянной смене вкусов в еде и напитках. Но теперь к этому добавилось еще и постоянное чувство тревоги. Если бы все это произошло раньше, до зимы, то она бы даже не побеспокоилась, решив, что ей чудится, но сейчас у нее появился один постоянный страх, который отравлял ее жизнь — что будет, если дроу узнают о ребенке. Вернее, что будет, она и так могла сказать — смерть обоим: и матери, и нерожденному дитя. Но вот вопрос — узнают ли? Рестания огромна, ее настоящего имени не знают ни сами дроу, ни девочки в борделе. Выйти на нее не получится, а найти в большом городе одну единственную светлую эльфийку весьма проблематично, особенно для темных. Дроу не могут даже выйти на улицу и искать ее там — Рестания полнится паладинами. Так что даже если бы у Лисари появился шанс пересечься со своими бывшими любовниками, он бы умер в зародыше. Казалось, бояться тогда нечего. Но все равно Лисари грызли изнутри опасениям мало ли что может произойти. Впрочем, эти мысли она быстро изжила из своей головы, благо работы хватало на то, чтобы ночью валиться с ног от усталости и ни о чем больше не думать. Но постепенно Лисари стала замечать, что днем ее преследуют какие-то тени. Не люди, не нелюди, а именно тени. Идет она по улице и вдруг чувствует чужой взгляд, резко оборачивается — никого. И так постоянно. Ей стало казаться, что за ней следят, что дроу ее нашли. Беспокойство внутри нарастало, и Лисари не знала, что с этим делать. Принять за правду свои ощущения она не могла, знала, что это все игра воображения, но и справиться с ними не получалось. Доходило до того, что она стала запирать дверь своего кабинета на втором этаже кафе, когда сидела там. Вифт косился на нее с подозрением, а Лисари сходила с ума от мысли, что сделают с ней ее любовники, если узнают, что она носит их бастарда. В элитных борделях убивали и за меньший компромат.
Однако это была лишь половина проблемы. О второй она как-то заикнулась Алисии, но та лишь закатила глаза и сказала, что это все от ее положения. А проблема была в том, что Лисари ужасно, до зубовного скрежета, хотелось секса. Вот прям чтобы с тремя и на несколько дней, чтобы чувствовать в себе их члены и сходить с ума от возбуждения. Пока получалось только последнее, потому что секс с ее дроу теперь стал такой же несбыточной мечтой, как и сладости, от которых бы не полнели. В последнее время Лисари даже начала подумывать завести любовника, вот только беда — достойных кандидатур не было. Все же ее положение было достаточно уязвимым, и она не хотела завязывать короткий роман с каким-нибудь мужиком из бара. А больше ухажеров у нее не было. Пока.
На фоне всех этих переживаний неудивительно, что Лисари едва не забыла про золото для Бегра. Впрочем, теперь бояться было нечего. Она заплатит один раз, а на второй намек о близости покажет живот. На свете существовало очень мало мужчин, которые готовы были заниматься сексом даже со своими женами, носящими их детей, что уж говорить о случайных любовниках. А Бегр точно должен быть достаточно привередлив.
— Лисари? — окликнул ее смутно знакомый голос, и в первый момент она вздрогнула так, что едва не врезалась в стену, однако ее тут же подхватили мужские руки.
— Благодарю, Вифт, — она легко отстранилась и посмотрела на застывшего в паре метров мужчину. Узнать его было несложно, ведь когда-то они вместе просидели ночь за решеткой.
— Дарет?
— Почтен, что вы запомнили мое имя, — шутливо произнес он, прижимая руку к сердцу и отвешивая поклон.
— Нас связывают значительные события, — весело ответила Лисари, подходя. Дарет почти не изменился с той ночи, разве что с лица сошли кровоподтеки, а так все тот же учтивый тон и приличный вид.
— Такое сложно изгладить из памяти. Надеюсь, те печальные события не возведут между нами стену?
— А вы желаете переступить через границы? — вроде бы игриво, но со скрытым намеком поинтересовалась Лисари.
— Вы покорили меня тогда, — серьезно ответил Дарет. — Я потратил почти два месяца, чтобы найти вас.
— Похвально. Верных рыцарей нужно награждать. Не хотите прогуляться?
— До бара? — в притворном ужасе спросил мужчина.
Лисари звонко рассмеялась, запрокинув голову и выставив на обозрение всем желающим изящный изгиб своей нежной шейки.
— До ближайшего ресторана, если кавалер платит.
Дарет на мгновение застыл (видимо, не ожидал подобной наглости), а потом галантно протянул руку.
— Платит.
— Тогда вперед. — Она обернулась. — Вифт, закрой кафе.
И оставив управляющего двери на склад, парочка отправилась развлекаться. Они не видели, какой злобой налились обычно спокойные глаза Вифта.
Признаться, Дарет оказался более приятным кавалером, чем от него ожидала Лисари. Внешне, конечно, симпатичный мужчина: мягкие черты лица, но не вялые и не чересчур смазливые, красивые золотистые глаза, волосы темно-русые и недлинные, стройный, но с мускулами, явно умеет держать меч, однако при этом обходительный. По первым впечатлениям Лисари посчитала его маменькиным сыночком — есть такой тип мужчин, слишком хорошие и слишком правильные. Однако после бара, уличной драки и теперешних встреч она готова была взять свои слова обратно: давно ей не встречались такие острые на язык, веселые и интересные мужчины. Так что Лисари позволила себе ненадолго увлечься им — удовольствия ради, естественно. Этот легкий роман немного притупил чувство тревоги и дикого, почти животного голода тела. Будь Дарет темным эльфом, она бы затащила его в постель в первую же их встречу. Но она понимала, что при таком нестерпимом желании и продолжительном воздержании она скоро сорвется и все равно подцепит рыбку, которая давно села на ее крючок. А пока Лисари позволяла себе играть с ним, как кошка с мышкой. Неожиданно так захотелось почувствовать себя властительницей мужских сердце, ведь когда-то она могла одним взмахом ресниц заставив любовников трепетать от удовольствия. Да, когда-то она была лучшей куртизанкой "Бархатной ночи", а потом в ее жизни появились три темных эльфа, и после них она больше ни о ком не могла думать. Только сейчас, когда роман (если это можно так назвать) с ними был закончен, Лисари осознала, что последние пятнадцать лет жила как настоящая затворница. Когда она последний раз целовала мужчину? Не дроу, а любого другого? А свидания? Три ночи в борделе за закрытыми дверьми — и все? Раньше у нее было по несколько покровителей, любовников на стороне и обычных кавалеров — она называла их мужчины для свиданий, с ними можно было пококетничать и хорошо провести вечер в кафе или ресторане. Да, раньше у нее была насыщенная жизнь, а теперь она настолько отвыкла от мужского внимания, что встречи с Даретом стали для нее глотком свежего воздуха, чем-то необычным. Тогда она почувствовала страх — не привычный, из-за опасности или проблем в делах кафе, а иррациональный. Она оглянулась назад и поняла, что с первой встречи дроу затянули ее в какой-то омут, из которого не было выхода. Она, опытная, циничная женщина — да что мелочиться, шлюха она прожженная, — и так легко попала в сети мужчин. И даже теперь, осознавая как она исказила ради них свою жизнь и себя, она, случись все вновь, поступила бы точно также.
«Неужели ты влюбилась, Лисари? — размышляла она, смеясь над шутками Дарета. — Вот же ты дура».
Новый роман действительно рассеял туман, окружавший ее, и добавил красок в жизнь — хотя она и без того напоминала радугу. Проблемы, начавшиеся зимой, с наступлением весны никуда не исчезли. Никак не удавалось найти третьего повара в вечернюю смену, еще и разносчики взяли привычку увольняться друг за другом — и это при том, что Лисари платила хорошо и была довольно лояльной хозяйкой. Ее дело в Управлении все никак не закрывали, инспектор что-то вечно расследовал, периодически вызывал ее к себе. К счастью, слухи вокруг этой истории чуток приутихли, и часть клиентов все же вернулась в "Десерты…". Но все равно атмосфера в кафе оставляла желать лучшего. Сейчас, откровенно говоря, все держалось на Лисари. Она умела очаровывать не только мужчин, чем пользовалась постоянно. Все чаще она стала выходить в зал, подменять разносчиков или поваров. Участие хозяйки поднимало настроение и работникам, и посетителям. Одной ее задорной улыбки хватало, чтобы даже самые задиристые клиенты стихали и успокаивались. Лисари в очередной раз доказала, что именно она является душой и сердцем "Десертов на любой вкус". Вот только сил такая работа забирала немало. А ведь еще ребенок постоянно осложнял все. Лисари проклинала тот день, когда приняла решение оставить его. У нее постоянно что-то болело, ее тошнило, мучили перепады настроения — ей нужно было улыбаться, а хотелось плакать! Она чувствовала себя разбитой, ребенок забирал все оставшиеся силы. Постепенно ее равнодушие перерастало в ненависть. Она сама испугалась этой мысли, когда поняла, что воспринимает растущую в ней жизнь, как обузу. И все же она не могла от него избавиться: было поздно, да и не собиралась она метаться. Решила — значит, решила. Теперь оставалось лишь терпеть и клясться себе и ребенку, что она будет ему лучшей матерью, чем была для нее ее родительница.
— По крайней мере, я смогу обеспечить тебе достойную жизнь, — ворчала себе под нос Лисари, заготавливая вечером тесто на утро. Кафе давно было закрыто, все ушли, лишь Вифт продолжал возиться на складе. Кстати, поставщика качественных специй она все же нашла взамен исчезнувшего Артанор, а вот о самом орке так никаких вестей и не поступило. Лисари все больше одолевали сомнения, что он жив и не кормит рыб на дне Асдель. Но это Рестания, город жестоких законов.
— Это неправда! Я совсем не такая, уверяю тебя! — со смехом заявила Лисари, опираясь на руку Дарета. Они мирно прогуливались по залитой лунным светом и лужами мостовой. Было уже довольно поздно, и Дарет, как истинный мужчина, вызвался проводить свою даму до дома. Впервые Лисари разрешила: на сегодняшнюю ночь у нее были свои планы. Недавно она все же призналась Дарету, что ждет ребенка.
— О, так мне не стоило нарушать семейную жизнь, — произнес он с некоторой грустью.
— Нечего нарушать, — с улыбкой ответила Лисари. — У меня нет мужа, а отец ребенка им точно не заинтересуется. Так что можешь продолжать делать мне комплименты. Это так приятно.
— Я стараюсь, — со смехом заявил Дарет, и их общение продолжилось в том же духе.
Так что сегодня Лисари решила все же перевести их отношения в иную плоскость, тем более желание было настолько невыносимым, что даже за плитой — ее любимейшем в мире месте — она не переставала думать о дроу. Надо было стереть их из памяти. Дарет подходил на роль любовника как нельзя лучше. Тем более завтра Лисари предстоял тяжелый разговор — завтра была назначена встреча с Бегром, — и она решила немного расслабиться.
— Вот здесь я живу.
— Мило и уютно, — постановил Дарет после недолгого молчания. — Мне пора, — с сожалением произнес он и склонился к ее руке, коротко поцеловал костяшки.
— Совсем необязательно так скоро расставаться, — намекнула Лисари и поощрила Дарета улыбкой, когда он понимающе шагнул вперед.
Учитывая его поведение, она ожидала, что ее новый любовник окажется скорее нежным и ласковым, чем страстным и чувственным. Она не ошиблась. Никаких внезапных поцелуев, пошлых намеков или разорванных платьев, все чинно и благородно. Ее довели до спальни, потом была долгая прелюдия. Дарет был осторожен, словно имел дело с девственницей, а не гулящей девицей с пузом наперевес. Впрочем, небольшой живот его не смутил, он все никак не мог от нее оторваться, целовал и целовал, а Лисари… Ох, что она думала! Оказавшись в постели с другим мужчиной, чувствуя его дыхание на своих губах, его руки, ласкающие ее бедра, его взгляд, изучающий ее обнаженное тело, она вдруг поняла, что не может. Не "не хочет", а именно "не может". Она столько лет отработала в борделе, стольких мужчин перебрала. Она, казалось, могла лечь с любым — и когда-то это действительно было так. Вот только теперь ее до того раздражали руки Дарета на ее теле, что хотелось их оторвать.
— Как это не слежу за телом? У меня прекрасная фигура! Была, — чуть более мрачно добавила Лисари. Прошло почти четыре месяца со дня последней встречи с дроу. Если еще недель пять назад ничего заметно не было, и Лисари лишь с неудовольствием отмечала, что платья одеваются впритык, то теперь округлившаяся талия бесила неимоверно. Благо, что пока ее можно было спрятать под нарядами более свободных фасонов.
— Лисари, у твоего положения на любой стадии есть достаточно признаков, чтобы опознать его. Ты же даже не побеспокоилась, пока не попала в тюрьму.
— Не в тюрьму, а всего лишь за решетку в дежурке! И то по ошибке! И вообще, у плохого самочувствия есть много причин. Плохой эль, — с грустью добавила она.
— А кровь? Два месяца, Лисари! У меня восемнадцатилетние девочки разумнее тебя.
— Ну не пришла, и что? У меня часто такое случалось, ты же сама говорила, что твои настои делают меня бесплодной! Не сделали, видишь.
Вместо ответа Алисия протянула ей кружку странно пахнущей жидкости, над которой трудилась все это время.
— Пей?
— Что это?
— Какая разница? — с раздражением произнесла Алисия, впихивая кружку в руки сестры. — Ты ведь все равно не поймешь. У тебя никаких знаний о природе и целительстве.
— Зато я повар хороший! — огрызнулась Лисари и сделала глоток, чтобы тут же закашляться.
— Что это за мерзость? Зачем?
— Пей, это укрепляющий настой. Тебе необходимо поддерживать свое тело и ребенка внутри.
— Почему все, чем ты меня поишь, такое мерзкое? Отвратно, — сморщилась она, отпивая еще.
— Потому что лекарство и не должно быть приятным, это тебе не твои пирожки и сласти. Кстати, не злоупотребляй ими.
— Твоими настоями?
— Сладким, — процедила доведенная до бешенства Алисия, собирая несколько чайных травяных настоек и еще столько же пузырьков с зельями. — Держи, я написала инструкцию, как пить… Лисари! Прояви хоть немного серьезности — одернула сестру Алисия, наблюдая за ее расфокусированным взглядом. — Ты прошлую партию выпила?
— Да.
— Как я говорила, принимала?
— Да.
— Лисари?
— Что Лисари?! — с каким-то надломом закричала та. — Я все делаю, как ты говоришь! Я забочусь о нем, слышишь?! Если я сказала, что оставлю его, значит я дам ему все! Не только жизнь!
Она резко замолчала, грудь ее тяжело вздымалась, а серые глаза горели яростью. Алисия поджала губы, смерила младшую сестру взглядом и отдала сумку с лекарствами.
— Лечись. Светлой ночи.
— Светлой. — Вздернув голову, Лисари вышла из лазарета.
***
Лисари всегда отличалась довольно веселым нравом и жизнерадостностью, которая ее старшая сестра называла легкомыслием. Даже ожидание ребенка и связанные с этим трудности не смогли сломить эльфийку, однако в последнее время ей стало казаться, что она сходит с ума. С того самого вечера в кафе, когда она приняла решение, изменившее ее жизнь (пусть пока неявно), она стала замечать, что с ней происходят странности. Нет, дело было не в плохом самочувствии, к этому она привыкла, как и к боли в пояснице, периодическим приступам головокружения и постоянной смене вкусов в еде и напитках. Но теперь к этому добавилось еще и постоянное чувство тревоги. Если бы все это произошло раньше, до зимы, то она бы даже не побеспокоилась, решив, что ей чудится, но сейчас у нее появился один постоянный страх, который отравлял ее жизнь — что будет, если дроу узнают о ребенке. Вернее, что будет, она и так могла сказать — смерть обоим: и матери, и нерожденному дитя. Но вот вопрос — узнают ли? Рестания огромна, ее настоящего имени не знают ни сами дроу, ни девочки в борделе. Выйти на нее не получится, а найти в большом городе одну единственную светлую эльфийку весьма проблематично, особенно для темных. Дроу не могут даже выйти на улицу и искать ее там — Рестания полнится паладинами. Так что даже если бы у Лисари появился шанс пересечься со своими бывшими любовниками, он бы умер в зародыше. Казалось, бояться тогда нечего. Но все равно Лисари грызли изнутри опасениям мало ли что может произойти. Впрочем, эти мысли она быстро изжила из своей головы, благо работы хватало на то, чтобы ночью валиться с ног от усталости и ни о чем больше не думать. Но постепенно Лисари стала замечать, что днем ее преследуют какие-то тени. Не люди, не нелюди, а именно тени. Идет она по улице и вдруг чувствует чужой взгляд, резко оборачивается — никого. И так постоянно. Ей стало казаться, что за ней следят, что дроу ее нашли. Беспокойство внутри нарастало, и Лисари не знала, что с этим делать. Принять за правду свои ощущения она не могла, знала, что это все игра воображения, но и справиться с ними не получалось. Доходило до того, что она стала запирать дверь своего кабинета на втором этаже кафе, когда сидела там. Вифт косился на нее с подозрением, а Лисари сходила с ума от мысли, что сделают с ней ее любовники, если узнают, что она носит их бастарда. В элитных борделях убивали и за меньший компромат.
Однако это была лишь половина проблемы. О второй она как-то заикнулась Алисии, но та лишь закатила глаза и сказала, что это все от ее положения. А проблема была в том, что Лисари ужасно, до зубовного скрежета, хотелось секса. Вот прям чтобы с тремя и на несколько дней, чтобы чувствовать в себе их члены и сходить с ума от возбуждения. Пока получалось только последнее, потому что секс с ее дроу теперь стал такой же несбыточной мечтой, как и сладости, от которых бы не полнели. В последнее время Лисари даже начала подумывать завести любовника, вот только беда — достойных кандидатур не было. Все же ее положение было достаточно уязвимым, и она не хотела завязывать короткий роман с каким-нибудь мужиком из бара. А больше ухажеров у нее не было. Пока.
На фоне всех этих переживаний неудивительно, что Лисари едва не забыла про золото для Бегра. Впрочем, теперь бояться было нечего. Она заплатит один раз, а на второй намек о близости покажет живот. На свете существовало очень мало мужчин, которые готовы были заниматься сексом даже со своими женами, носящими их детей, что уж говорить о случайных любовниках. А Бегр точно должен быть достаточно привередлив.
— Лисари? — окликнул ее смутно знакомый голос, и в первый момент она вздрогнула так, что едва не врезалась в стену, однако ее тут же подхватили мужские руки.
— Благодарю, Вифт, — она легко отстранилась и посмотрела на застывшего в паре метров мужчину. Узнать его было несложно, ведь когда-то они вместе просидели ночь за решеткой.
— Дарет?
— Почтен, что вы запомнили мое имя, — шутливо произнес он, прижимая руку к сердцу и отвешивая поклон.
— Нас связывают значительные события, — весело ответила Лисари, подходя. Дарет почти не изменился с той ночи, разве что с лица сошли кровоподтеки, а так все тот же учтивый тон и приличный вид.
— Такое сложно изгладить из памяти. Надеюсь, те печальные события не возведут между нами стену?
— А вы желаете переступить через границы? — вроде бы игриво, но со скрытым намеком поинтересовалась Лисари.
— Вы покорили меня тогда, — серьезно ответил Дарет. — Я потратил почти два месяца, чтобы найти вас.
— Похвально. Верных рыцарей нужно награждать. Не хотите прогуляться?
— До бара? — в притворном ужасе спросил мужчина.
Лисари звонко рассмеялась, запрокинув голову и выставив на обозрение всем желающим изящный изгиб своей нежной шейки.
— До ближайшего ресторана, если кавалер платит.
Дарет на мгновение застыл (видимо, не ожидал подобной наглости), а потом галантно протянул руку.
— Платит.
— Тогда вперед. — Она обернулась. — Вифт, закрой кафе.
И оставив управляющего двери на склад, парочка отправилась развлекаться. Они не видели, какой злобой налились обычно спокойные глаза Вифта.
***
Признаться, Дарет оказался более приятным кавалером, чем от него ожидала Лисари. Внешне, конечно, симпатичный мужчина: мягкие черты лица, но не вялые и не чересчур смазливые, красивые золотистые глаза, волосы темно-русые и недлинные, стройный, но с мускулами, явно умеет держать меч, однако при этом обходительный. По первым впечатлениям Лисари посчитала его маменькиным сыночком — есть такой тип мужчин, слишком хорошие и слишком правильные. Однако после бара, уличной драки и теперешних встреч она готова была взять свои слова обратно: давно ей не встречались такие острые на язык, веселые и интересные мужчины. Так что Лисари позволила себе ненадолго увлечься им — удовольствия ради, естественно. Этот легкий роман немного притупил чувство тревоги и дикого, почти животного голода тела. Будь Дарет темным эльфом, она бы затащила его в постель в первую же их встречу. Но она понимала, что при таком нестерпимом желании и продолжительном воздержании она скоро сорвется и все равно подцепит рыбку, которая давно села на ее крючок. А пока Лисари позволяла себе играть с ним, как кошка с мышкой. Неожиданно так захотелось почувствовать себя властительницей мужских сердце, ведь когда-то она могла одним взмахом ресниц заставив любовников трепетать от удовольствия. Да, когда-то она была лучшей куртизанкой "Бархатной ночи", а потом в ее жизни появились три темных эльфа, и после них она больше ни о ком не могла думать. Только сейчас, когда роман (если это можно так назвать) с ними был закончен, Лисари осознала, что последние пятнадцать лет жила как настоящая затворница. Когда она последний раз целовала мужчину? Не дроу, а любого другого? А свидания? Три ночи в борделе за закрытыми дверьми — и все? Раньше у нее было по несколько покровителей, любовников на стороне и обычных кавалеров — она называла их мужчины для свиданий, с ними можно было пококетничать и хорошо провести вечер в кафе или ресторане. Да, раньше у нее была насыщенная жизнь, а теперь она настолько отвыкла от мужского внимания, что встречи с Даретом стали для нее глотком свежего воздуха, чем-то необычным. Тогда она почувствовала страх — не привычный, из-за опасности или проблем в делах кафе, а иррациональный. Она оглянулась назад и поняла, что с первой встречи дроу затянули ее в какой-то омут, из которого не было выхода. Она, опытная, циничная женщина — да что мелочиться, шлюха она прожженная, — и так легко попала в сети мужчин. И даже теперь, осознавая как она исказила ради них свою жизнь и себя, она, случись все вновь, поступила бы точно также.
«Неужели ты влюбилась, Лисари? — размышляла она, смеясь над шутками Дарета. — Вот же ты дура».
Новый роман действительно рассеял туман, окружавший ее, и добавил красок в жизнь — хотя она и без того напоминала радугу. Проблемы, начавшиеся зимой, с наступлением весны никуда не исчезли. Никак не удавалось найти третьего повара в вечернюю смену, еще и разносчики взяли привычку увольняться друг за другом — и это при том, что Лисари платила хорошо и была довольно лояльной хозяйкой. Ее дело в Управлении все никак не закрывали, инспектор что-то вечно расследовал, периодически вызывал ее к себе. К счастью, слухи вокруг этой истории чуток приутихли, и часть клиентов все же вернулась в "Десерты…". Но все равно атмосфера в кафе оставляла желать лучшего. Сейчас, откровенно говоря, все держалось на Лисари. Она умела очаровывать не только мужчин, чем пользовалась постоянно. Все чаще она стала выходить в зал, подменять разносчиков или поваров. Участие хозяйки поднимало настроение и работникам, и посетителям. Одной ее задорной улыбки хватало, чтобы даже самые задиристые клиенты стихали и успокаивались. Лисари в очередной раз доказала, что именно она является душой и сердцем "Десертов на любой вкус". Вот только сил такая работа забирала немало. А ведь еще ребенок постоянно осложнял все. Лисари проклинала тот день, когда приняла решение оставить его. У нее постоянно что-то болело, ее тошнило, мучили перепады настроения — ей нужно было улыбаться, а хотелось плакать! Она чувствовала себя разбитой, ребенок забирал все оставшиеся силы. Постепенно ее равнодушие перерастало в ненависть. Она сама испугалась этой мысли, когда поняла, что воспринимает растущую в ней жизнь, как обузу. И все же она не могла от него избавиться: было поздно, да и не собиралась она метаться. Решила — значит, решила. Теперь оставалось лишь терпеть и клясться себе и ребенку, что она будет ему лучшей матерью, чем была для нее ее родительница.
— По крайней мере, я смогу обеспечить тебе достойную жизнь, — ворчала себе под нос Лисари, заготавливая вечером тесто на утро. Кафе давно было закрыто, все ушли, лишь Вифт продолжал возиться на складе. Кстати, поставщика качественных специй она все же нашла взамен исчезнувшего Артанор, а вот о самом орке так никаких вестей и не поступило. Лисари все больше одолевали сомнения, что он жив и не кормит рыб на дне Асдель. Но это Рестания, город жестоких законов.
***
— Это неправда! Я совсем не такая, уверяю тебя! — со смехом заявила Лисари, опираясь на руку Дарета. Они мирно прогуливались по залитой лунным светом и лужами мостовой. Было уже довольно поздно, и Дарет, как истинный мужчина, вызвался проводить свою даму до дома. Впервые Лисари разрешила: на сегодняшнюю ночь у нее были свои планы. Недавно она все же призналась Дарету, что ждет ребенка.
— О, так мне не стоило нарушать семейную жизнь, — произнес он с некоторой грустью.
— Нечего нарушать, — с улыбкой ответила Лисари. — У меня нет мужа, а отец ребенка им точно не заинтересуется. Так что можешь продолжать делать мне комплименты. Это так приятно.
— Я стараюсь, — со смехом заявил Дарет, и их общение продолжилось в том же духе.
Так что сегодня Лисари решила все же перевести их отношения в иную плоскость, тем более желание было настолько невыносимым, что даже за плитой — ее любимейшем в мире месте — она не переставала думать о дроу. Надо было стереть их из памяти. Дарет подходил на роль любовника как нельзя лучше. Тем более завтра Лисари предстоял тяжелый разговор — завтра была назначена встреча с Бегром, — и она решила немного расслабиться.
— Вот здесь я живу.
— Мило и уютно, — постановил Дарет после недолгого молчания. — Мне пора, — с сожалением произнес он и склонился к ее руке, коротко поцеловал костяшки.
— Совсем необязательно так скоро расставаться, — намекнула Лисари и поощрила Дарета улыбкой, когда он понимающе шагнул вперед.
Учитывая его поведение, она ожидала, что ее новый любовник окажется скорее нежным и ласковым, чем страстным и чувственным. Она не ошиблась. Никаких внезапных поцелуев, пошлых намеков или разорванных платьев, все чинно и благородно. Ее довели до спальни, потом была долгая прелюдия. Дарет был осторожен, словно имел дело с девственницей, а не гулящей девицей с пузом наперевес. Впрочем, небольшой живот его не смутил, он все никак не мог от нее оторваться, целовал и целовал, а Лисари… Ох, что она думала! Оказавшись в постели с другим мужчиной, чувствуя его дыхание на своих губах, его руки, ласкающие ее бедра, его взгляд, изучающий ее обнаженное тело, она вдруг поняла, что не может. Не "не хочет", а именно "не может". Она столько лет отработала в борделе, стольких мужчин перебрала. Она, казалось, могла лечь с любым — и когда-то это действительно было так. Вот только теперь ее до того раздражали руки Дарета на ее теле, что хотелось их оторвать.
