— Я покричу, — процедила Лисари, захлопывая перед его носом дверь.
Когда она вышла, в комнате на тумбе горела свеча, а Веррсон сверлил ее взглядом, сидя на краешке кровати. На нем были лишь закатанные под колено штаны и простая темно-синяя рубашка. Вроде бы просто, но что-то в нем манило, заставляло желать этого мужчину. И уж точно бы Лисари не назвала его простым дроу. Нет, поймавшая ее троица темных эльфов явно были сыновьями какого-то знатного лорда, раз он в Империи курирует такие важные дела.
Веррсон протянул руки, притягивая ее к себе, и мягко роняя их на кровать. Лисари не удержалась и прикусила черную кожу ключиц. Веррсон подавился вздохом.
— Теперь помечен, мой Боец.
— Боец? — насмешливо переспросил он, лишь сильнее стискивая ее в объятиях, но при этом соблюдая осторожность, чтобы не навредить малышу.
— Должна же я была как-то вас называть, — улыбнулась Лисари, едва различая в темноте черты лица дроу. А ведь наверняка хорошо ее видел, темные эльфы же веками жили во тьме горных туннелей. Мысль об этом заставила Лисари поправить волосы так, чтобы они закрыли правую, изуродованную щеку.
— Где остальные?
— Ушли выполнять твои условия. — Во вздохе Веррсона она явно услышала сожаление.
— А ты остался? — удивилась Лисари. — Ты ведь не такой.
— Научилась различать нас? И знаешь, как мы поступим?
— Нет, но я бы предположила, что ты побежишь первым карать моего обидчика. Ведь вчера вы неодобрительно отнеслись к нему.
— Неодобрительно? — бархатным голосом переспросил Веррсон. Он обволакивал ее, заставлял забытья в собственных чувствах… и все же это было не то. Ей не хватало еще двух пар рук на ее талии, терпкого запаха Велиота и чуть мягче — Винетта.
— Лисари, мы его убьем и самой мучительной смертью, — буквально пропел Веррсон, смакуя каждое слово. — Этот жалкий человечишка пожалеет, что посмел даже смотреть на тебя. А я не отправился с братьями, потому что опасаюсь не сдержаться. Тем более кто-то должен был остаться с тобой. Велиот сдержаннее, а Винетт мягче — он действует намного изящнее. А я, боюсь, искромсаю этот смертного и даже не успею насладиться его страданиями.
— Эстет, — усмехнулась Лисари, но не злобно, и погладила его по длинными белым волосам. Ей бы такие! Мягкие, шелковистые — и за что такое сокровище дроу-воинам, которые его совершенно не ценят.
А Веррсон разве что не замурлыкал от ее ласки.
— Так что братья вернутся нескоро, можешь еще поспать. Я посторожу вас, — он улыбнулся, она почувствовала улыбку в его словах, когда он осторожно погладил живот. — Ты такое чудо, — прошептал на грани слышимости Веррсон, и Лисари даже решила, что ей послышалось.
— А скоро они вернутся? — спустя продолжительное время спросила она, продолжая свои попытки незаметно спрятать за волосами шрам.
— Не знаю, — беспечно ответил Веррсон, зевая. — Уже несколько часов как ушли, должны скоро вернуться, мы не медлим. Но сейчас ведь по Рестании рыщут эти паладины, — последнее слово он произнес с отвращением, а по спине Лисари пробежал холодок.
— А если их схватят?
— Не схватят. Маловероятно, — все также легко отозвался Веррсон. Он совершенно не беспокоился о судьбе своих близнецов. Хотела бы Лисари с такой же легкостью отнестись к этому, но ее вдруг охватила тревога. Только сейчас она поняла, что своей неразумной по сути просьбой подвергла опасности дроу. А если их действительно схватит Орден? Когда она убегала от Винетта, то позвала на помощь паладинов лишь для того, чтобы они заставили дроу отступить и дали ей время скрыться. Но она и мысли не допускала, чтобы хоть кто-нибудь из братьев попал в руки палачей Света. Даже сейчас, когда она по сути была их заложницей.
Но теперь делать было нечего, и Лисари оставалось лишь бестолково беспокоиться об ушедших близнецах.
Сон все никак не шел, к тому же она видела, что Веррсон тоже не спит, периодически поглядывая на нее. Наконец она не выдержала и попыталась перевернуться на другой бок. Однако сделать это в объятиях озабоченного темного эльфа была весьма непросто.
— Лежи. — Поцелуй в висок заставил пробежать по спине уже волну мурашек.
— Хочу лечь на другой бок. Пусти!
— Тебе не нравится так лежать, тебе больно из-за шрама.
— От… Откуда ты знаешь? — опешила Лисари и даже приподнялась на локте.
— Мы видели, — просто ответил Веррсон. — Когда ты спала на правом боку, то хмурилась и переворачивалась.
И вот как это называется?
— Вы… вы наблюдали за мной? — Лисари казалось, что еще немного, и ее брови от удивления уползут на затылок, что уж говорить о выпученных глазах!
— Да, — все же чуток смутившись, ответил Веррсон. — Когда только принесли сюда и потом, прошлым днем… Не удержались, — признался дроу, явно колеблясь, а потом все же продолжил: — Никогда не думали, что пройдем через это.
— Через что?
Веррсон поворочался, устраиваясь поудобнее.
— Понимаешь, мы всегда посмеивались над отцом. Он такой могущественный и сильный, а влюблен в маму, как мальчишка. И даже не скрывает этого. Нам всегда казалось это странным… А теперь сами чувствуем, как земля уходит из-под ног. Ни в одном бою, ни на одном задании такого не было. А еще риск — ведь ты бесценна, а мы чуть все не испортили…
Веррсон ненадолго замолчал.
— Когда есть за что бороться и ради чего стараться, то все остальное отходит на второй план… Спи. И перестань уже прятать шрам, если тебя так это волнует, то могу успокоить, что Сайл все вылечит. Он и не с такими ранами справлялся… Сайл это папин знакомый лекарь. Хороший эльф.
— Было бы интересно послушать, что ты вкладываешь в понятие "хороший эльф", — пробормотала Лисари, но ответа так и не услышала — она наконец заснула… Чтобы через полчаса опять проснуться. Когда она встала в уборную шестой раз за три часа, Веррсон все же рискнул открыть рот, правда тут же закрыл. Да, взгляд у стройной и милой на вид эльфийки был тяжелым — два серых туннеля, готовых в любой момент превратиться в копья и пригвоздить к стене любого.
А Лисари хотела была провалиться сквозь землю, но не объяснять же Веррсону особенности женского тела во время ожидания ребенка. Зато в его объятиях она легко забывала обо всех горестях и жалела только об отсутствии остальных близнецов. Тревогу она загнала глубоко внутрь…
…Но недостаточно, потому что стоило ей почувствовать на своей щеке поцелуй — явно не Веррсона, — как она мгновенно проснулась, а потом повисла на шее у Велиота под смех Винетта. Удивительно, но они были такими… родными. Теплыми и уютными, как ее старенький домик, безжалостно сожженный собственной хозяйкой. И впервые в душе Лисари кольнуло сожаление, что за пятнадцать лет их беззвучного романа, она ни разу не заговорила с ними. Не сломала ледяную стену. Потому что за нею, кажется, была ее сказка.
— Вы не пострадали? Они вас не поймали? Не видели? Никто? Точно? — завалила она их вопросами, бегло осматривая вполне здоровые мужские тела, облаченные в черную кожу и серые безликие плащи. От них пахло кровью, которую чуяла светлоэльфийская душа Лисари, но едва ли это ее волновало — близнецы могли быть спокойны. Зато ее поведение сбило их с толку. Спасли положение персики, сочные и вкусно пахнущие, которые Велиот достал из сумки.
— Вы принесли их? — она воззрилась на фрукты как, наверное, паладины глядели на мощи своих святых.
— Да нетрудно, лето же.
После слов Винетта, Велиот внимательно осмотрел Лисари, особенно живот.
— А ты скоро… эээ?
— "Эээ" нескоро, еще два месяца, — хмыкнула она. Все же ее дроу иногда были такими детьми.
— Тогда успеем, — подхватил Веррсон. — До Империи месяц пути.
— Так долго? — удивилась Лисари. И было чему: от Рестании до границ Темной Империи что через Феранию, что через Логру путь занимал пару недель.
— Мы едем не совсем официально, ты же понимаешь, — усмехнулся Винетт. — К тому же мы не на пантерах, а в карете.
— На лошадях, — поправил его Велиот. — Они ездят на лошадях.
— В карете?
— Так менее заметно и нет вопросов. А тебе вообще нельзя ведь верхом, — с некоторым сомнением произнес Винетт. Братья оценивающе уставились на нее. Мужчины…
— Отдай персики. А рыбу? О, и рыбу! Дай поцелую.
— А меня?
Лисари рассмеялась.
— Конечно, всех.
Побывав в объятиях своих эльфов, она все же отправилась пробовать принесенную еду. О других делах близнецов она не спрашивала: после вчерашнего разговора она словно находилась в мягком ватном коконе и не хотела себя тревожить.
Винетт с Велиотом завалились спать, предупредив, что этой ночью они уедут, а Лисари с Веррсоном уселись за стол, где последний резал сочные персики, а вторая с наслаждением их ела. Правда, когда пришел черед рыбы, дроу сглотнул и быстро исчез из комнаты. Лисари пожала плечами и продолжила трапезничать, тем более малыш раскапризничался и никак не хотел успокаиваться, постоянно пихаясь. Стих он только, когда она улеглась между Велиотом и Винеттом. Те даже во сне обняли ее, прижимая к себе. Так, со странным и необычным чувством защищенности, Лисари уснула. А когда она проснулась, близнецы уже собирались в путь. Ее облачили в платье (братья даже почти угадали с размером), помогли расчесаться, поцеловали, беспечно отмахнулись от ее ворчания и усадили в темный экипаж, сливающийся с улицей во мраке ночи. Ее счастливая жизнь в Рестании подошла к концу.
— Пап, мам, это Лисари, мы ее любим… ну и… женимся.
Вот так ее представили Темному Императору и Темной Императрице. В голове у Лисари остались только мысли об убийстве трех тупых дроу. Причем этот эпитет, примененный к ее женихам, был самым приличным из всех, что приходили на ум. Она убьет их! Кастрирует, разрежет по кусочкам и спустится в Глубины, чтобы сварить в котле у демонов!
Они. Привезли. Ее. В императорский. Замок. К маме с папой. От последнего хотелось умилиться еще больше и с особой жестокостью поквитаться с возлюбленными. Они ей не сказали! Хотя, конечно, она сама та еще дурочка, могла бы догадаться. В Рестании среди темных ходили слухи, что Темный Император женат на светлой эльфийке. Конечно, большинство считали это бредом, но Лисари могла бы догадаться! Близнецы ведь сказали, что их мать светлая. Ну а кем она могла быть, как не эльфийкой? Человеческая девушка столько не проживет, а у народов фейри зрачки ромбовидные. У братьев же были обычные, с голубой радужкой. Теперь-то Лисари видели, что все дети императорской четы унаследовали мамины глаза. Мамины! Близнецы, конечно, тоже хорошо ее попутали! Всю дорогу только и делали, что рассказывали про семью, про старших братьев-придурков (прямая цитата), сестру и маму с папой. О последних дроу говорили с особой любовью, так несвойственной их расе. Лисари, признаться, слушая их, постепенно успокоилась: она все же изрядно переживала, что новоявленные родители окажутся теми еще монстрами, но, учитывая, что они только не вытерпели от родных детей, они должны были обладать божественным терпением. Особенно папа. Послушав братьев, Лисари точно решила, что его надо канонизировать, потому что она бы давно убила всех своих деток, если бы они вытворяли все то, про что успели рассказать. Так что даже если бы у нее возникли сомнения по поводу личности папы с мамой, то они бы тут же рассеялись. Да и не задумывалась об этом Лисари: она как-то раз спросила у близнецов имя их рода, раз они такие знатные, но они со смехом ответили, что за пределами Империи известен лишь сам правитель да Хранитель Северных Границ, а тогда смысл рассказывать ей полное имя? Как же хорошо они выкрутились! А теперь Лисари готова провалиться в те самые Глубины, где уже мысленно подготовила могилу для своих невыносимых любовничков. Потому что реакция на ее появления превзошла все ее опасения!
За спиной Императора с супругой расположились их старшие детки, не скрывающие своего отношения. Стройная, но сильная, явно воин, в удобной мужской одежде и с кинжалом в потертых ножнах — такой была единственная сестра близнецов и темная принцесса. Под кожаным костюмом было плохо видно, но Лисари была готова поклясться, что с виду не нежная дева, Велия имеет мышцы не хуже, чем у братьев. Такая орку челюсть свернет и не заметит. Но голубой взгляд был не менее убийственен. Правда, Лисари досталось лишь едкое презрение. Ледяная стерва — так бы назвала она сестрицу близнецов. Красивая — все же светлоэльфийская сделала свое дело, смягчив черты ее лица, — умная и независимая. Истинная прынцесса.
Рядом с Велией стоял на удивление симпатичный дроу. На нем больше всех остальных отразилось влияние крови их светлой матери: тонкокостный, изящный, с красивым лицом. Вот только все это терялось за маской дроу. Этот старший брат выглядел так, словно только что спрыгнул с лошади после долгого путешествия. Костюм его был хоть и добротный и весьма дорогой, но явно заношен, а ножны от меча давно потеряли свой исконно черный цвет. Белые волосы были завязаны в простой хвост внизу, а подвижное лицо, на котором выражения сменялись быстрее, чем собеседники моргали, и гора мускулов и несколько шрамов убивали весь эффект от светлой крови. Воин, думающий о чем угодно, только не о том, как он выглядит и что говорит. А жаль, мог бы быть великолепным ловеласом и покорителем женских сердец. Он единственный, кто явственно демонстрировал недоумение и удивления, не скрывая, но и не осуждая. То ли это было проявление братской любви, то ли он еще не успел перейти к стадии "величественное презрение", на котором остановилась сейчас его сестра.
А вот левее от брата с сестрой стоял еще один дроу. Облокотившись о портьеру, он с ледяной насмешкой взирал на представшую ему картину и в частности на Лисари. Вот его-то как раз можно было назвать тем самым великосветским ловеласом. Не безумный красавец, даже не милый, он обладал какой-то темной харизмой, притягивающий быстрее смазливого личика его брата. В нем явственнее всего виделся принц, сын Императора. Встреть Лисари его на улице, даже в рубище, она бы безошибочно угадала бы его королевское происхождение. Короткие белые волосы опускались чуть ниже подбородка, разворот плеч такой же широкий, как у всех дроу, черты лица более грубые, чем у явных полукровок, стоящих рядом. Этот принц был очень похож на своего отца, только его не окружала аура страха и поклонения, но Лисари видела, что он тоже привык к почитанию его великолепия. Самовлюбленный, высокомерный, осознающий свое превосходство над всей этой серой массой, ползающей у его ног — он был таким надутым индюком, что хотелось лишь плюнуть в его лощенную физиономию. Такие эгоисты обычно не видят никого, кроме себя, а учитывая, что он темный и еще принц, то смесь должна быть гремучая. Прибавить сюда прынцессу и рубаку — и начинаешь понимать слова о том, что семья — это недостаток.
Однако детки были лишь цветочками, а вот родители… Папа с мамой, в отличие от своих отпрысков, никак не проявляли свое отношение. По их застывшим ледяными масками лицам нельзя было ничего прочитать. Темный Император был мрачен, от него явственно несло опасностью, дикой опасностью. Этот мужчина подавлял, не было никого, кто выдержал бы его взгляд и даже присутствие. На фоне этого можно было бы удивиться его супруге. Если Император был типичным представителем дроу, высоким и мощным, с кучей застарелых шрамов и хмурым взглядом, то стоящая рядом женщина отличалась необычной хрупкостью и миниатюрностью.
Когда она вышла, в комнате на тумбе горела свеча, а Веррсон сверлил ее взглядом, сидя на краешке кровати. На нем были лишь закатанные под колено штаны и простая темно-синяя рубашка. Вроде бы просто, но что-то в нем манило, заставляло желать этого мужчину. И уж точно бы Лисари не назвала его простым дроу. Нет, поймавшая ее троица темных эльфов явно были сыновьями какого-то знатного лорда, раз он в Империи курирует такие важные дела.
Веррсон протянул руки, притягивая ее к себе, и мягко роняя их на кровать. Лисари не удержалась и прикусила черную кожу ключиц. Веррсон подавился вздохом.
— Теперь помечен, мой Боец.
— Боец? — насмешливо переспросил он, лишь сильнее стискивая ее в объятиях, но при этом соблюдая осторожность, чтобы не навредить малышу.
— Должна же я была как-то вас называть, — улыбнулась Лисари, едва различая в темноте черты лица дроу. А ведь наверняка хорошо ее видел, темные эльфы же веками жили во тьме горных туннелей. Мысль об этом заставила Лисари поправить волосы так, чтобы они закрыли правую, изуродованную щеку.
— Где остальные?
— Ушли выполнять твои условия. — Во вздохе Веррсона она явно услышала сожаление.
— А ты остался? — удивилась Лисари. — Ты ведь не такой.
— Научилась различать нас? И знаешь, как мы поступим?
— Нет, но я бы предположила, что ты побежишь первым карать моего обидчика. Ведь вчера вы неодобрительно отнеслись к нему.
— Неодобрительно? — бархатным голосом переспросил Веррсон. Он обволакивал ее, заставлял забытья в собственных чувствах… и все же это было не то. Ей не хватало еще двух пар рук на ее талии, терпкого запаха Велиота и чуть мягче — Винетта.
— Лисари, мы его убьем и самой мучительной смертью, — буквально пропел Веррсон, смакуя каждое слово. — Этот жалкий человечишка пожалеет, что посмел даже смотреть на тебя. А я не отправился с братьями, потому что опасаюсь не сдержаться. Тем более кто-то должен был остаться с тобой. Велиот сдержаннее, а Винетт мягче — он действует намного изящнее. А я, боюсь, искромсаю этот смертного и даже не успею насладиться его страданиями.
— Эстет, — усмехнулась Лисари, но не злобно, и погладила его по длинными белым волосам. Ей бы такие! Мягкие, шелковистые — и за что такое сокровище дроу-воинам, которые его совершенно не ценят.
А Веррсон разве что не замурлыкал от ее ласки.
— Так что братья вернутся нескоро, можешь еще поспать. Я посторожу вас, — он улыбнулся, она почувствовала улыбку в его словах, когда он осторожно погладил живот. — Ты такое чудо, — прошептал на грани слышимости Веррсон, и Лисари даже решила, что ей послышалось.
— А скоро они вернутся? — спустя продолжительное время спросила она, продолжая свои попытки незаметно спрятать за волосами шрам.
— Не знаю, — беспечно ответил Веррсон, зевая. — Уже несколько часов как ушли, должны скоро вернуться, мы не медлим. Но сейчас ведь по Рестании рыщут эти паладины, — последнее слово он произнес с отвращением, а по спине Лисари пробежал холодок.
— А если их схватят?
— Не схватят. Маловероятно, — все также легко отозвался Веррсон. Он совершенно не беспокоился о судьбе своих близнецов. Хотела бы Лисари с такой же легкостью отнестись к этому, но ее вдруг охватила тревога. Только сейчас она поняла, что своей неразумной по сути просьбой подвергла опасности дроу. А если их действительно схватит Орден? Когда она убегала от Винетта, то позвала на помощь паладинов лишь для того, чтобы они заставили дроу отступить и дали ей время скрыться. Но она и мысли не допускала, чтобы хоть кто-нибудь из братьев попал в руки палачей Света. Даже сейчас, когда она по сути была их заложницей.
Но теперь делать было нечего, и Лисари оставалось лишь бестолково беспокоиться об ушедших близнецах.
Сон все никак не шел, к тому же она видела, что Веррсон тоже не спит, периодически поглядывая на нее. Наконец она не выдержала и попыталась перевернуться на другой бок. Однако сделать это в объятиях озабоченного темного эльфа была весьма непросто.
— Лежи. — Поцелуй в висок заставил пробежать по спине уже волну мурашек.
— Хочу лечь на другой бок. Пусти!
— Тебе не нравится так лежать, тебе больно из-за шрама.
— От… Откуда ты знаешь? — опешила Лисари и даже приподнялась на локте.
— Мы видели, — просто ответил Веррсон. — Когда ты спала на правом боку, то хмурилась и переворачивалась.
И вот как это называется?
— Вы… вы наблюдали за мной? — Лисари казалось, что еще немного, и ее брови от удивления уползут на затылок, что уж говорить о выпученных глазах!
— Да, — все же чуток смутившись, ответил Веррсон. — Когда только принесли сюда и потом, прошлым днем… Не удержались, — признался дроу, явно колеблясь, а потом все же продолжил: — Никогда не думали, что пройдем через это.
— Через что?
Веррсон поворочался, устраиваясь поудобнее.
— Понимаешь, мы всегда посмеивались над отцом. Он такой могущественный и сильный, а влюблен в маму, как мальчишка. И даже не скрывает этого. Нам всегда казалось это странным… А теперь сами чувствуем, как земля уходит из-под ног. Ни в одном бою, ни на одном задании такого не было. А еще риск — ведь ты бесценна, а мы чуть все не испортили…
Веррсон ненадолго замолчал.
— Когда есть за что бороться и ради чего стараться, то все остальное отходит на второй план… Спи. И перестань уже прятать шрам, если тебя так это волнует, то могу успокоить, что Сайл все вылечит. Он и не с такими ранами справлялся… Сайл это папин знакомый лекарь. Хороший эльф.
— Было бы интересно послушать, что ты вкладываешь в понятие "хороший эльф", — пробормотала Лисари, но ответа так и не услышала — она наконец заснула… Чтобы через полчаса опять проснуться. Когда она встала в уборную шестой раз за три часа, Веррсон все же рискнул открыть рот, правда тут же закрыл. Да, взгляд у стройной и милой на вид эльфийки был тяжелым — два серых туннеля, готовых в любой момент превратиться в копья и пригвоздить к стене любого.
А Лисари хотела была провалиться сквозь землю, но не объяснять же Веррсону особенности женского тела во время ожидания ребенка. Зато в его объятиях она легко забывала обо всех горестях и жалела только об отсутствии остальных близнецов. Тревогу она загнала глубоко внутрь…
…Но недостаточно, потому что стоило ей почувствовать на своей щеке поцелуй — явно не Веррсона, — как она мгновенно проснулась, а потом повисла на шее у Велиота под смех Винетта. Удивительно, но они были такими… родными. Теплыми и уютными, как ее старенький домик, безжалостно сожженный собственной хозяйкой. И впервые в душе Лисари кольнуло сожаление, что за пятнадцать лет их беззвучного романа, она ни разу не заговорила с ними. Не сломала ледяную стену. Потому что за нею, кажется, была ее сказка.
— Вы не пострадали? Они вас не поймали? Не видели? Никто? Точно? — завалила она их вопросами, бегло осматривая вполне здоровые мужские тела, облаченные в черную кожу и серые безликие плащи. От них пахло кровью, которую чуяла светлоэльфийская душа Лисари, но едва ли это ее волновало — близнецы могли быть спокойны. Зато ее поведение сбило их с толку. Спасли положение персики, сочные и вкусно пахнущие, которые Велиот достал из сумки.
— Вы принесли их? — она воззрилась на фрукты как, наверное, паладины глядели на мощи своих святых.
— Да нетрудно, лето же.
После слов Винетта, Велиот внимательно осмотрел Лисари, особенно живот.
— А ты скоро… эээ?
— "Эээ" нескоро, еще два месяца, — хмыкнула она. Все же ее дроу иногда были такими детьми.
— Тогда успеем, — подхватил Веррсон. — До Империи месяц пути.
— Так долго? — удивилась Лисари. И было чему: от Рестании до границ Темной Империи что через Феранию, что через Логру путь занимал пару недель.
— Мы едем не совсем официально, ты же понимаешь, — усмехнулся Винетт. — К тому же мы не на пантерах, а в карете.
— На лошадях, — поправил его Велиот. — Они ездят на лошадях.
— В карете?
— Так менее заметно и нет вопросов. А тебе вообще нельзя ведь верхом, — с некоторым сомнением произнес Винетт. Братья оценивающе уставились на нее. Мужчины…
— Отдай персики. А рыбу? О, и рыбу! Дай поцелую.
— А меня?
Лисари рассмеялась.
— Конечно, всех.
Побывав в объятиях своих эльфов, она все же отправилась пробовать принесенную еду. О других делах близнецов она не спрашивала: после вчерашнего разговора она словно находилась в мягком ватном коконе и не хотела себя тревожить.
Винетт с Велиотом завалились спать, предупредив, что этой ночью они уедут, а Лисари с Веррсоном уселись за стол, где последний резал сочные персики, а вторая с наслаждением их ела. Правда, когда пришел черед рыбы, дроу сглотнул и быстро исчез из комнаты. Лисари пожала плечами и продолжила трапезничать, тем более малыш раскапризничался и никак не хотел успокаиваться, постоянно пихаясь. Стих он только, когда она улеглась между Велиотом и Винеттом. Те даже во сне обняли ее, прижимая к себе. Так, со странным и необычным чувством защищенности, Лисари уснула. А когда она проснулась, близнецы уже собирались в путь. Ее облачили в платье (братья даже почти угадали с размером), помогли расчесаться, поцеловали, беспечно отмахнулись от ее ворчания и усадили в темный экипаж, сливающийся с улицей во мраке ночи. Ее счастливая жизнь в Рестании подошла к концу.
Часть 4. Под солнцем
Глава 1. Мама и папа
— Пап, мам, это Лисари, мы ее любим… ну и… женимся.
Вот так ее представили Темному Императору и Темной Императрице. В голове у Лисари остались только мысли об убийстве трех тупых дроу. Причем этот эпитет, примененный к ее женихам, был самым приличным из всех, что приходили на ум. Она убьет их! Кастрирует, разрежет по кусочкам и спустится в Глубины, чтобы сварить в котле у демонов!
Они. Привезли. Ее. В императорский. Замок. К маме с папой. От последнего хотелось умилиться еще больше и с особой жестокостью поквитаться с возлюбленными. Они ей не сказали! Хотя, конечно, она сама та еще дурочка, могла бы догадаться. В Рестании среди темных ходили слухи, что Темный Император женат на светлой эльфийке. Конечно, большинство считали это бредом, но Лисари могла бы догадаться! Близнецы ведь сказали, что их мать светлая. Ну а кем она могла быть, как не эльфийкой? Человеческая девушка столько не проживет, а у народов фейри зрачки ромбовидные. У братьев же были обычные, с голубой радужкой. Теперь-то Лисари видели, что все дети императорской четы унаследовали мамины глаза. Мамины! Близнецы, конечно, тоже хорошо ее попутали! Всю дорогу только и делали, что рассказывали про семью, про старших братьев-придурков (прямая цитата), сестру и маму с папой. О последних дроу говорили с особой любовью, так несвойственной их расе. Лисари, признаться, слушая их, постепенно успокоилась: она все же изрядно переживала, что новоявленные родители окажутся теми еще монстрами, но, учитывая, что они только не вытерпели от родных детей, они должны были обладать божественным терпением. Особенно папа. Послушав братьев, Лисари точно решила, что его надо канонизировать, потому что она бы давно убила всех своих деток, если бы они вытворяли все то, про что успели рассказать. Так что даже если бы у нее возникли сомнения по поводу личности папы с мамой, то они бы тут же рассеялись. Да и не задумывалась об этом Лисари: она как-то раз спросила у близнецов имя их рода, раз они такие знатные, но они со смехом ответили, что за пределами Империи известен лишь сам правитель да Хранитель Северных Границ, а тогда смысл рассказывать ей полное имя? Как же хорошо они выкрутились! А теперь Лисари готова провалиться в те самые Глубины, где уже мысленно подготовила могилу для своих невыносимых любовничков. Потому что реакция на ее появления превзошла все ее опасения!
За спиной Императора с супругой расположились их старшие детки, не скрывающие своего отношения. Стройная, но сильная, явно воин, в удобной мужской одежде и с кинжалом в потертых ножнах — такой была единственная сестра близнецов и темная принцесса. Под кожаным костюмом было плохо видно, но Лисари была готова поклясться, что с виду не нежная дева, Велия имеет мышцы не хуже, чем у братьев. Такая орку челюсть свернет и не заметит. Но голубой взгляд был не менее убийственен. Правда, Лисари досталось лишь едкое презрение. Ледяная стерва — так бы назвала она сестрицу близнецов. Красивая — все же светлоэльфийская сделала свое дело, смягчив черты ее лица, — умная и независимая. Истинная прынцесса.
Рядом с Велией стоял на удивление симпатичный дроу. На нем больше всех остальных отразилось влияние крови их светлой матери: тонкокостный, изящный, с красивым лицом. Вот только все это терялось за маской дроу. Этот старший брат выглядел так, словно только что спрыгнул с лошади после долгого путешествия. Костюм его был хоть и добротный и весьма дорогой, но явно заношен, а ножны от меча давно потеряли свой исконно черный цвет. Белые волосы были завязаны в простой хвост внизу, а подвижное лицо, на котором выражения сменялись быстрее, чем собеседники моргали, и гора мускулов и несколько шрамов убивали весь эффект от светлой крови. Воин, думающий о чем угодно, только не о том, как он выглядит и что говорит. А жаль, мог бы быть великолепным ловеласом и покорителем женских сердец. Он единственный, кто явственно демонстрировал недоумение и удивления, не скрывая, но и не осуждая. То ли это было проявление братской любви, то ли он еще не успел перейти к стадии "величественное презрение", на котором остановилась сейчас его сестра.
А вот левее от брата с сестрой стоял еще один дроу. Облокотившись о портьеру, он с ледяной насмешкой взирал на представшую ему картину и в частности на Лисари. Вот его-то как раз можно было назвать тем самым великосветским ловеласом. Не безумный красавец, даже не милый, он обладал какой-то темной харизмой, притягивающий быстрее смазливого личика его брата. В нем явственнее всего виделся принц, сын Императора. Встреть Лисари его на улице, даже в рубище, она бы безошибочно угадала бы его королевское происхождение. Короткие белые волосы опускались чуть ниже подбородка, разворот плеч такой же широкий, как у всех дроу, черты лица более грубые, чем у явных полукровок, стоящих рядом. Этот принц был очень похож на своего отца, только его не окружала аура страха и поклонения, но Лисари видела, что он тоже привык к почитанию его великолепия. Самовлюбленный, высокомерный, осознающий свое превосходство над всей этой серой массой, ползающей у его ног — он был таким надутым индюком, что хотелось лишь плюнуть в его лощенную физиономию. Такие эгоисты обычно не видят никого, кроме себя, а учитывая, что он темный и еще принц, то смесь должна быть гремучая. Прибавить сюда прынцессу и рубаку — и начинаешь понимать слова о том, что семья — это недостаток.
Однако детки были лишь цветочками, а вот родители… Папа с мамой, в отличие от своих отпрысков, никак не проявляли свое отношение. По их застывшим ледяными масками лицам нельзя было ничего прочитать. Темный Император был мрачен, от него явственно несло опасностью, дикой опасностью. Этот мужчина подавлял, не было никого, кто выдержал бы его взгляд и даже присутствие. На фоне этого можно было бы удивиться его супруге. Если Император был типичным представителем дроу, высоким и мощным, с кучей застарелых шрамов и хмурым взглядом, то стоящая рядом женщина отличалась необычной хрупкостью и миниатюрностью.
