Агнет говорила быстро, глаза ее горели от возбуждения. Никогда еще Ворон не видел ее такой.
— Это очень важно — найти доказательства того, что нападение спланировано кем-то из Ордена. Это очень могущественный паладин, наверняка из совета.
— Совета? — Ворон не слышал ни о каком совете в Ордене.
— Это негласное название. Паладины-представители Ордена в городах собираются вместе с Верховным паладином и определяют политику Ордена, — пояснила Агнет. — Так вот тот, кто затеял все это, точно состоит в совете. Но кто именно — мы не знаем.
Ворон скептически посмотрел на воодушевленную женщину.
— Любишь политику?
— Обожаю. Это самое интересное, что мог придумать разум людей и нелюдей. Но сейчас все осложнилось. В Ордене грядут перемены, все запуталось. Наш подозреваемый может оказаться невиновным, но в любом случае нам нужны доказательства. Ордену нужно что-то весомое, чтобы осудить одного из своих.
— Этим мы занимаемся? Строим козни Ордену? — мрачно поинтересовался Ворон, а потом опомнился и добавил: — Нет никаких "мы". Я выполняю задание, а ты…
— Помогаю тебе, — закончила за него Агнет. Она смотрела на него… слишком человечно. — Ты ведь чувствуешь, что я не причиню тебе вреда. Я хочу помочь. Не только потому что получила такой приказ — ты хороший оборотень и наемник. Будет жалко, если какой-то бешеный колдун тебя убьет.
Ворон скептически хмыкнул.
— Допустим, я тебе верю. Не тому бреду про "хорошего оборотня", а рассказу о задании. Это довольно логичная версия. Что дальше?
— Ты мог бы развязать меня? У меня руки затекли.
— Не ври, я хорошо связываю, тебе не должно быть больно.
Агнет поморщилась.
— Считай, что я неженка.
— Все вы, леди, такие, — хмыкнул Ворон.
Агнет дернулась и подняла на него взгляд, полный подозрений.
— Давно понял?
— Позже, чем хотелось бы, — признался Ворон. — Ты слишком много врешь.
— Ничего подобного! Меня действительно зовут Агнет, я не доучилась и сбежала от своего наставника — правда, это было давно, — а еще я, как и ты, выросла в приюте.
— Леди?
— Моих родителей убили, — помрачнела Агнет. — Так сложилась жизнь.
Она говорила складно, но недоверчивость опытного наемника не позволяла Ворону взять и принять ее версию.
— Ты работаешь на Таю? — неожиданно спросил он.
Агнет широко распахнула глаза, не сумев скрыть удивление, но через секунду уже взяла себя в руки.
— Нет. Что за дурацкая идея?
— Ты маг, сильный маг, который, несмотря на свои таланты, работает на кого-то, кто противостоит Ордену Света. Пусть не всему, но точно некоторым весьма могущественным паладинам. Первой на ум приходит Тая и ее Орден магов.
Агнет нахмурилась, словно он сказал что-то неприятное.
— Я могу поклясться, чем захочешь, что никогда не состояла в Ордене магов. Мне на воле комфортнее.
— Значит, работаешь на своего любовничка-лорда? Кто-то из людской знати решил взбрыкнуть?
— Твои вопросы один удивительнее другого, — не смогла сдержать улыбку Агнет. — Я разделяю идеи своего нанимателя. К тому же у него есть то, что не может мне дать магия и золота. И нет, я ему не любовница. Я довольно разборчива в мужчинах.
— Агнет, если в твою сторону никто не смотрит, это не по причине твоей разборчивости.
— Хам, — вздохнула Агнет. — Так ты освободишь меня? Наш разговор ни к чему не ведет. Я уже сказала все, что знала и о чем могла тебе поведать. О личности нашего заказчика я не могу распространяться, но во всем остальном я буду помогать тебе. Ты уже понял, что я не враг, осталось лишь поверить в это. Ты слишком упрям! Но выбора нет.
— Есть, — возразил Ворон. — Вообще-то, это ты связана и лишена магии.
— И что ты сделаешь? Убьешь меня? Нет, Ворон, — печально покачала головой Агнет, — ты этого не сделаешь. Ты не навредишь слабому, тем более женщине, которая тебе ничего не сделала.
— Думаешь, ты меня знаешь?
Агнет серьезно кивнула.
— Знаю. Поэтому я еще тут.
Утром Барст поднялся самым первым. На кухне еще не был готов завтрак, но добрая повариха сжалилась над орком и поделилась с ним вчерашней солониной. Радостный (что, кроме еды и войны, может еще так воодушевить орка?) Барст бахнул кулаком по двери соседней с их Лароном комнаты и вошел. Орку были чужды условности, тем более малышка была женщиной адекватной и не вопила, когда ее видели переодевающейся. Но сегодня на Барста обрушился чужой гнев — не Агнет. Ворона.
Выругавшись, оборотень послал в след орку сапог. Несчастная обувь с грохотом стукнула о закрывшуюся дверь. На весь коридор прогремел хохот Барста — от него дрожали стены и звенели окна.
— Что у вас там опять? — сонно проворчала Агнет.
— Ничего, — буркнул Ворон, укладываясь обратно в кровать и накидывая сползшее одеяло на обнаженное плечо Агнет.
— Нет более страшного греха, чем предательство, — гулко звучал голос Верховного паладина. Паладины и послушники, собравшиеся сегодня на площади перед Храмом Света в главной резиденции Ордена, молча внимали своему главе, и глаза их были полны одновременно ужаса и веры.
— Предательство веры, предательство своих товарищей. Любой грех можно искупить долгими молитвами, покаянием и исправлением своих деяний, но только не грех предательства…
Страшно было вот так стоять и смотреть. Даже Энид, не раз бывавшая на казнях (по разным причинам), едва сдерживала дрожь. Уорон рядом с ней смотрел на все остекленевшими глазами, и даже Бьёрн как-то уж часто обращал свой взор к небу. Что тогда говорить про Джерета? Лорду Аверину было хуже всего, лицо его застыло маской страдания. Хорошо еще, что в данной ситуации это было уместно, а то…
Энид перевела взгляд на привязанного к столбу человека. Давно в Ордене не сжигали паладинов-предателей, давно…
Пламя Света, яркое и обжигающее даже издалека, поглотило одинокую фигуру пленника. Энид почувствовала, как дико колотится сердце при взгляде на человека, которого сжигали заживо. Он не проронил ни слова. Ни стон, ни крик не сорвался с его плотно сжатых губ. Так он и сгорел, обуглился до костей, которые рассыпались прахом. Вайран оставался лордом до последнего мгновения своей жизни.
Не в силах смотреть на это, Энид отвела взгляд, притворившись, что ей нужно поправить наплечник. Джерет занимался этим давно. Взгляд его был потерянным, полным боли.
Дарес решительно шел к своим покоям. В голове его билось сразу несколько мыслей. Некоторым из них он не давал воли — они были о недавней казни. Перед глазами до сих пор стояло лицо де Весора, и только постоянные напоминания себе о том, что Вайран — предатель и пособник темных, позволяли Даресу держать себя в руках. Ему доводилось казнить, но никогда прежде он не убивал тех, с кем сидел за одним столом, кого считал ближайшим соратником. И все же он понимал, что поступил правильно. Нельзя позволять гнили расползаться. Предательство должно караться. Как и неповиновение.
Дарес подумал о де Нарата. Он рассчитывал, что Гарета можно будет использовать хотя бы год, прежде чем тот окончательно забудет о границах дозволенного. Но это произошло намного раньше. То ли де Нарату ударила в голову власть, то ли он решил, что с покровительством Верховного паладина ему все можно, однако итог один — он стал позорить Орден, ставить репутацию паладинов под удар. Даресу совершенно не нужно было, чтобы люди шептались о том, что Орден добивается своих целей кровью. Они — воины Света, а не палачи. Им нужно доверие населения, а не его страх.
Дарес шел к своим покоям с твердой уверенностью, что завтра лорд Гарет де Нарат лишится своего поста. Казнить и выкидывать его из Ордена не за что — доказательств его преступлений, как всегда, нет, — но подойдет и простое понижение. Как Верховный паладин, Дарес имел право распределять власть в Ордене по своему усмотрению, да и совет его поддержит — де Нарата никто не любил.
Таковы были намерения Дареса, но Судьба, самая могущественная и загадочная сила в мире, решила иначе.
У самых дверей Дареса перехватил послушник с письмом в руке. Лорд де Гор сразу узнал печать одного из своих паладинов — он отправил его недавно в Логру. К Найли.
После того, как Вайрана лишили титула, Дарес временно взял на себя его полномочия представителя в Логре. Он искал на это место человека, а пока намекнул королю северного государства, что если тот не хочет обвинений в пособничестве темных (он ведь дружил с де Весором), то завтра же должен принять Серый список. Король оказался достаточно умным и последовал совету Верховного паладина. Однако этого оказалось мало — население восприняло эту новость плохо. За несколько дней все северные территории Логры охватил пожар бунтов и восстаний. Ликаны и другие темные, населяющие королевство, не собирались мириться с участью приговоренных.
Дарес знал, что это временно, и уже через пару месяцев все уляжется, а Логра очистится от скверны темных. Однако он все равно беспокоился: Найли и Рики уехали в Логру. И пусть поместье де Горов располагалось совсем рядом с границей, буквально в паре дней пути от Рестании, пусть южные земли королевства остались в стороне от безумия, охватившего всю страну, Дарес все равно переживал. Он отправил небольшой отряд паладинов и послушников в свое поместье. Так ему будет легче.
И вот теперь он держал срочное, наспех закрученное послание от командира того отряда. Словно рок настиг его…
В тот день ничего не предвещало беды. Соседка-племянница рассказывала, что на севере идет гражданская война, но Найли сильно не беспокоилась — вокруг все было тихо и спокойно. Разве можно подумать, что произойдет что-то плохое? К тому же у леди де Гор имелись свои, личные переживания, которые затмевали в ней все другие чувства. Мысли ее полностью занимал Дарес. Она то ревновала его, то с трепетом вспоминала мгновения нежности, которые он подарил ей перед отъездом, то вновь начинала терзать себя, думая о том, что он отослал ее. Весь этот водоворот мыслей и чувств так захватил ее, что она почти не выезжала из поместья. Правда, зимой особенно и некуда выехать, но всегда имелось несколько соседей, которые не возвращались в город и рады были принять ее. Та же племянница. Но Найли почти не вспоминала о них. Если бы не забота о Рики, она бы совсем зачахла. Но сын возвращал ей радость жизни. Он рос таким веселым энергичным мальчиком! Уже скоро будет совсем большим! Она не успеет оглянуться, как из ее сына вырастет новый лорд де Гор, папина гордость и отрада. В том, что Рики не подведет отца, Найли не сомневалась.
День постепенно клонился к закату. В одной из верхних гостиных Найли пыталась поймать Рики — пора было ужинать. Мальчик не давался, радостно смеясь и убегая от матери. В тот момент, когда Найли окончательно вышла из себя и собралась прикрикнуть на сына, внизу раздался жуткий грохот, словно дверь сорвали с петель. Леди де Гор дернулась, сердце ее забилось испуганной птичкой. Поместье хорошо охранялось — разбойников можно было не бояться. Да и все в округе знали, кому принадлежит этот дом и земля. Не нашлось бы сумасшедшего, решившего напасть на поместье Верховного паладина.
Именно это мысленно повторяла Найли, продолжая прислушиваться. Выйти из гостиной ей не позволил какой-то жуткий, глубинный страх. Она, словно маленький испуганный зверек, застыла посреди гостиной. Рики тоже притих, вопросительно поглядывая на мать. Он еще не понял…
Внезапно внизу раздались крики и звериный рык. Потом топот ног. Или лап?..
Найли бросилась к Рики, схватила его, думая лишь о том, что надо бежать. Бежать!
Стоило ей приблизиться к двери, как за ней послышалось тяжелое дыхание и тихий рык. Найли бросилась к окну, но его рама, как обычно, была заколочена — чтобы было не так холодно зимой. Чтобы не было сквозняков…
Найли в истерике всхлипнула, когда тяжелое твердое дерево не поддалось. Рука ее безвольно повисла.
За спиной скрипнула дверь — она всегда скрипела, сколько бы ее не смазывали… О Свет, какие глупые мысли!..
Найли медленно обернулась, испуганно глядя на входящих людей. Нет, не людей — ликанов! Серые волосы, серые глаза, волчьи черты лица — четверо ликанов смотрели на нее! На их лицах и одежде была кровь!
Она рухнула на пол, прижимая к себе самое дорогое существо в мире — своего сына, свое дитя…
— Нет, умоляю! — Слезы текли по ее щекам, голос дрожал. — Пощадите! Он еще ребенок! Он ни в чем не виноват!
Один из ликанов приблизился. Он смотрел тяжело и жутко. В его глазах она прочла приговор.
— У нас тоже были дети. Их ваш муж не пощадил, леди де Гор, — с издевкой произнес он, поднимая руку, на которой уже выросли волчьи когти.
Дикий женский крик перекрыл даже шум внизу. Он длился недолго, и совсем скоро наверху стало тихо.
На полу в гостиной остались лежать два изуродованных мертвых тела, а над ними, на стене, их же кровью было написано всего одно слово: "Месть".
— Это очень важно — найти доказательства того, что нападение спланировано кем-то из Ордена. Это очень могущественный паладин, наверняка из совета.
— Совета? — Ворон не слышал ни о каком совете в Ордене.
— Это негласное название. Паладины-представители Ордена в городах собираются вместе с Верховным паладином и определяют политику Ордена, — пояснила Агнет. — Так вот тот, кто затеял все это, точно состоит в совете. Но кто именно — мы не знаем.
Ворон скептически посмотрел на воодушевленную женщину.
— Любишь политику?
— Обожаю. Это самое интересное, что мог придумать разум людей и нелюдей. Но сейчас все осложнилось. В Ордене грядут перемены, все запуталось. Наш подозреваемый может оказаться невиновным, но в любом случае нам нужны доказательства. Ордену нужно что-то весомое, чтобы осудить одного из своих.
— Этим мы занимаемся? Строим козни Ордену? — мрачно поинтересовался Ворон, а потом опомнился и добавил: — Нет никаких "мы". Я выполняю задание, а ты…
— Помогаю тебе, — закончила за него Агнет. Она смотрела на него… слишком человечно. — Ты ведь чувствуешь, что я не причиню тебе вреда. Я хочу помочь. Не только потому что получила такой приказ — ты хороший оборотень и наемник. Будет жалко, если какой-то бешеный колдун тебя убьет.
Ворон скептически хмыкнул.
— Допустим, я тебе верю. Не тому бреду про "хорошего оборотня", а рассказу о задании. Это довольно логичная версия. Что дальше?
— Ты мог бы развязать меня? У меня руки затекли.
— Не ври, я хорошо связываю, тебе не должно быть больно.
Агнет поморщилась.
— Считай, что я неженка.
— Все вы, леди, такие, — хмыкнул Ворон.
Агнет дернулась и подняла на него взгляд, полный подозрений.
— Давно понял?
— Позже, чем хотелось бы, — признался Ворон. — Ты слишком много врешь.
— Ничего подобного! Меня действительно зовут Агнет, я не доучилась и сбежала от своего наставника — правда, это было давно, — а еще я, как и ты, выросла в приюте.
— Леди?
— Моих родителей убили, — помрачнела Агнет. — Так сложилась жизнь.
Она говорила складно, но недоверчивость опытного наемника не позволяла Ворону взять и принять ее версию.
— Ты работаешь на Таю? — неожиданно спросил он.
Агнет широко распахнула глаза, не сумев скрыть удивление, но через секунду уже взяла себя в руки.
— Нет. Что за дурацкая идея?
— Ты маг, сильный маг, который, несмотря на свои таланты, работает на кого-то, кто противостоит Ордену Света. Пусть не всему, но точно некоторым весьма могущественным паладинам. Первой на ум приходит Тая и ее Орден магов.
Агнет нахмурилась, словно он сказал что-то неприятное.
— Я могу поклясться, чем захочешь, что никогда не состояла в Ордене магов. Мне на воле комфортнее.
— Значит, работаешь на своего любовничка-лорда? Кто-то из людской знати решил взбрыкнуть?
— Твои вопросы один удивительнее другого, — не смогла сдержать улыбку Агнет. — Я разделяю идеи своего нанимателя. К тому же у него есть то, что не может мне дать магия и золота. И нет, я ему не любовница. Я довольно разборчива в мужчинах.
— Агнет, если в твою сторону никто не смотрит, это не по причине твоей разборчивости.
— Хам, — вздохнула Агнет. — Так ты освободишь меня? Наш разговор ни к чему не ведет. Я уже сказала все, что знала и о чем могла тебе поведать. О личности нашего заказчика я не могу распространяться, но во всем остальном я буду помогать тебе. Ты уже понял, что я не враг, осталось лишь поверить в это. Ты слишком упрям! Но выбора нет.
— Есть, — возразил Ворон. — Вообще-то, это ты связана и лишена магии.
— И что ты сделаешь? Убьешь меня? Нет, Ворон, — печально покачала головой Агнет, — ты этого не сделаешь. Ты не навредишь слабому, тем более женщине, которая тебе ничего не сделала.
— Думаешь, ты меня знаешь?
Агнет серьезно кивнула.
— Знаю. Поэтому я еще тут.
***
Утром Барст поднялся самым первым. На кухне еще не был готов завтрак, но добрая повариха сжалилась над орком и поделилась с ним вчерашней солониной. Радостный (что, кроме еды и войны, может еще так воодушевить орка?) Барст бахнул кулаком по двери соседней с их Лароном комнаты и вошел. Орку были чужды условности, тем более малышка была женщиной адекватной и не вопила, когда ее видели переодевающейся. Но сегодня на Барста обрушился чужой гнев — не Агнет. Ворона.
Выругавшись, оборотень послал в след орку сапог. Несчастная обувь с грохотом стукнула о закрывшуюся дверь. На весь коридор прогремел хохот Барста — от него дрожали стены и звенели окна.
— Что у вас там опять? — сонно проворчала Агнет.
— Ничего, — буркнул Ворон, укладываясь обратно в кровать и накидывая сползшее одеяло на обнаженное плечо Агнет.
Эпилог
— Нет более страшного греха, чем предательство, — гулко звучал голос Верховного паладина. Паладины и послушники, собравшиеся сегодня на площади перед Храмом Света в главной резиденции Ордена, молча внимали своему главе, и глаза их были полны одновременно ужаса и веры.
— Предательство веры, предательство своих товарищей. Любой грех можно искупить долгими молитвами, покаянием и исправлением своих деяний, но только не грех предательства…
Страшно было вот так стоять и смотреть. Даже Энид, не раз бывавшая на казнях (по разным причинам), едва сдерживала дрожь. Уорон рядом с ней смотрел на все остекленевшими глазами, и даже Бьёрн как-то уж часто обращал свой взор к небу. Что тогда говорить про Джерета? Лорду Аверину было хуже всего, лицо его застыло маской страдания. Хорошо еще, что в данной ситуации это было уместно, а то…
Энид перевела взгляд на привязанного к столбу человека. Давно в Ордене не сжигали паладинов-предателей, давно…
Пламя Света, яркое и обжигающее даже издалека, поглотило одинокую фигуру пленника. Энид почувствовала, как дико колотится сердце при взгляде на человека, которого сжигали заживо. Он не проронил ни слова. Ни стон, ни крик не сорвался с его плотно сжатых губ. Так он и сгорел, обуглился до костей, которые рассыпались прахом. Вайран оставался лордом до последнего мгновения своей жизни.
Не в силах смотреть на это, Энид отвела взгляд, притворившись, что ей нужно поправить наплечник. Джерет занимался этим давно. Взгляд его был потерянным, полным боли.
***
Дарес решительно шел к своим покоям. В голове его билось сразу несколько мыслей. Некоторым из них он не давал воли — они были о недавней казни. Перед глазами до сих пор стояло лицо де Весора, и только постоянные напоминания себе о том, что Вайран — предатель и пособник темных, позволяли Даресу держать себя в руках. Ему доводилось казнить, но никогда прежде он не убивал тех, с кем сидел за одним столом, кого считал ближайшим соратником. И все же он понимал, что поступил правильно. Нельзя позволять гнили расползаться. Предательство должно караться. Как и неповиновение.
Дарес подумал о де Нарата. Он рассчитывал, что Гарета можно будет использовать хотя бы год, прежде чем тот окончательно забудет о границах дозволенного. Но это произошло намного раньше. То ли де Нарату ударила в голову власть, то ли он решил, что с покровительством Верховного паладина ему все можно, однако итог один — он стал позорить Орден, ставить репутацию паладинов под удар. Даресу совершенно не нужно было, чтобы люди шептались о том, что Орден добивается своих целей кровью. Они — воины Света, а не палачи. Им нужно доверие населения, а не его страх.
Дарес шел к своим покоям с твердой уверенностью, что завтра лорд Гарет де Нарат лишится своего поста. Казнить и выкидывать его из Ордена не за что — доказательств его преступлений, как всегда, нет, — но подойдет и простое понижение. Как Верховный паладин, Дарес имел право распределять власть в Ордене по своему усмотрению, да и совет его поддержит — де Нарата никто не любил.
Таковы были намерения Дареса, но Судьба, самая могущественная и загадочная сила в мире, решила иначе.
У самых дверей Дареса перехватил послушник с письмом в руке. Лорд де Гор сразу узнал печать одного из своих паладинов — он отправил его недавно в Логру. К Найли.
После того, как Вайрана лишили титула, Дарес временно взял на себя его полномочия представителя в Логре. Он искал на это место человека, а пока намекнул королю северного государства, что если тот не хочет обвинений в пособничестве темных (он ведь дружил с де Весором), то завтра же должен принять Серый список. Король оказался достаточно умным и последовал совету Верховного паладина. Однако этого оказалось мало — население восприняло эту новость плохо. За несколько дней все северные территории Логры охватил пожар бунтов и восстаний. Ликаны и другие темные, населяющие королевство, не собирались мириться с участью приговоренных.
Дарес знал, что это временно, и уже через пару месяцев все уляжется, а Логра очистится от скверны темных. Однако он все равно беспокоился: Найли и Рики уехали в Логру. И пусть поместье де Горов располагалось совсем рядом с границей, буквально в паре дней пути от Рестании, пусть южные земли королевства остались в стороне от безумия, охватившего всю страну, Дарес все равно переживал. Он отправил небольшой отряд паладинов и послушников в свое поместье. Так ему будет легче.
И вот теперь он держал срочное, наспех закрученное послание от командира того отряда. Словно рок настиг его…
***
В тот день ничего не предвещало беды. Соседка-племянница рассказывала, что на севере идет гражданская война, но Найли сильно не беспокоилась — вокруг все было тихо и спокойно. Разве можно подумать, что произойдет что-то плохое? К тому же у леди де Гор имелись свои, личные переживания, которые затмевали в ней все другие чувства. Мысли ее полностью занимал Дарес. Она то ревновала его, то с трепетом вспоминала мгновения нежности, которые он подарил ей перед отъездом, то вновь начинала терзать себя, думая о том, что он отослал ее. Весь этот водоворот мыслей и чувств так захватил ее, что она почти не выезжала из поместья. Правда, зимой особенно и некуда выехать, но всегда имелось несколько соседей, которые не возвращались в город и рады были принять ее. Та же племянница. Но Найли почти не вспоминала о них. Если бы не забота о Рики, она бы совсем зачахла. Но сын возвращал ей радость жизни. Он рос таким веселым энергичным мальчиком! Уже скоро будет совсем большим! Она не успеет оглянуться, как из ее сына вырастет новый лорд де Гор, папина гордость и отрада. В том, что Рики не подведет отца, Найли не сомневалась.
День постепенно клонился к закату. В одной из верхних гостиных Найли пыталась поймать Рики — пора было ужинать. Мальчик не давался, радостно смеясь и убегая от матери. В тот момент, когда Найли окончательно вышла из себя и собралась прикрикнуть на сына, внизу раздался жуткий грохот, словно дверь сорвали с петель. Леди де Гор дернулась, сердце ее забилось испуганной птичкой. Поместье хорошо охранялось — разбойников можно было не бояться. Да и все в округе знали, кому принадлежит этот дом и земля. Не нашлось бы сумасшедшего, решившего напасть на поместье Верховного паладина.
Именно это мысленно повторяла Найли, продолжая прислушиваться. Выйти из гостиной ей не позволил какой-то жуткий, глубинный страх. Она, словно маленький испуганный зверек, застыла посреди гостиной. Рики тоже притих, вопросительно поглядывая на мать. Он еще не понял…
Внезапно внизу раздались крики и звериный рык. Потом топот ног. Или лап?..
Найли бросилась к Рики, схватила его, думая лишь о том, что надо бежать. Бежать!
Стоило ей приблизиться к двери, как за ней послышалось тяжелое дыхание и тихий рык. Найли бросилась к окну, но его рама, как обычно, была заколочена — чтобы было не так холодно зимой. Чтобы не было сквозняков…
Найли в истерике всхлипнула, когда тяжелое твердое дерево не поддалось. Рука ее безвольно повисла.
За спиной скрипнула дверь — она всегда скрипела, сколько бы ее не смазывали… О Свет, какие глупые мысли!..
Найли медленно обернулась, испуганно глядя на входящих людей. Нет, не людей — ликанов! Серые волосы, серые глаза, волчьи черты лица — четверо ликанов смотрели на нее! На их лицах и одежде была кровь!
Она рухнула на пол, прижимая к себе самое дорогое существо в мире — своего сына, свое дитя…
— Нет, умоляю! — Слезы текли по ее щекам, голос дрожал. — Пощадите! Он еще ребенок! Он ни в чем не виноват!
Один из ликанов приблизился. Он смотрел тяжело и жутко. В его глазах она прочла приговор.
— У нас тоже были дети. Их ваш муж не пощадил, леди де Гор, — с издевкой произнес он, поднимая руку, на которой уже выросли волчьи когти.
Дикий женский крик перекрыл даже шум внизу. Он длился недолго, и совсем скоро наверху стало тихо.
На полу в гостиной остались лежать два изуродованных мертвых тела, а над ними, на стене, их же кровью было написано всего одно слово: "Месть".
