Ее ослабевшие от бремени руки цеплялись за постель, словно она падала в пропасть. Совсем скоро даже такое проявление разума исчезло, леди Нелья окончательно погрузилась в бред. Несчастный лекарь, немало лет прослуживший семье Лар'Шера, не знал, что делать. Бремя леди было не столь тяжко, чтобы разрешение от него могло сулить ей беду, однако сейчас она умирала. Таяла на глазах.
— Она убила меня! Она убила! Нет… Нет! Нет! Эверан! Нет! Спаси меня! Эверан! Нет! Я убила его! Убила! НЕТ!
Постепенно бред усиливался, а вот Нелья наоборот слабела. К вечеру она могла лишь бессвязно бормотать. Любимый муж, которого она так отчаянно звала, не пришел. Руки ее безвольно повисли, и на короткое мгновение лекарю показалось, что она умрет, так и не разродившись, но женщина вдруг открыла глаза, и муки продолжились. Она кричала, стонала, плакала — уже никого не звала, не могла.
Спустя почти сутки мучений, ставших невыносимыми не только для Нельи, но и для тех, кто ее окружал, она все же родила своего первенца. Малыш оказался не в меру крикливым, у служанок тут же нашлось много дел по развлечению и уходу за наследником. Лекарь же прошел к окровавленному ложу матери и закрыл ее остекленевшие глаза.
Эверан свернул в коридор ведущий на очередную галерею. Он жил тут уже много месяцев, но так и не привык к грубости западной архитектуры. Куда ближе его творческой душе была прелестная изысканная Мелада. Как и ее леди.
Чудом не заблудившись в хитросплетении коридоров, Эверан выбрался из каменного плена в зимнюю ночь. Половина крепости сейчас праздновала рождение нового лорда Лар'Шера, а вторая — оплакивала почившую леди. Эверан ни к тем, ни к другим не относился, он желал получить награду. Конечно, золото жены немало потешило его, он хорошо жил последний год, однако необходимость соблюдать приличия сильно огорчала его. Эверан предпочел бы немного покутить здесь, а потом вернуться в столицу, но понимал, что сначала нужно отчитаться своему нанимателю.
Дорогу в заброшенную бухту только чудом не занесло снегом. Эверан страдальчески вздохнул, пряча замерзшие руки под плащом. Здешний суровый климат был не для его нежного тела. Утопая по колено в снегу, он все же добрался до условленного места. Наниматель уже ждал его. Это был темный эльф с множеством шрамов на руках и даже лице — настоящий бандит! — и взглядом убийцы — что настораживало! — однако именно он сделал Эверану предложение, от которого невозможно было отказаться.
— Она родила сына и умерла. Я подсыпал ей тех трав, как вы и просили, — отчитался он, потирая ладони друг о друга — очень уж холодно было даже в этой небольшой пещерке на краю заброшенной бухты. Вот и первый день зимы.
— Ты верно исполнил свой долг, — прошелестел дроу, продолжая сидеть прямо на заледеневшем камне и никак больше не реагирую на слова Эверана. А того аж передернуло от этого вида: он стоя в теплом плаще и сапогах мерз так, как никогда, его же собеседника, казалось, не пугал ни холод, ни снег — на том была лишь тонкая черная рубашка да простые кожаные штаны. Впрочем, Эверан давно подозревал, что нанявший его дроу далеко не так прост, как может показаться. Жуткий тип.
— Когда я могу уехать, мне здесь не нравится? — капризно заявил Эверан, кутаясь в плащ.
Его собеседник промолчал, будто что-то ждал. Эверан не успел ничего сделать, не успел убежать — он слишком поздно осознал пугающую истину.
— Нет, вы же обещали… — крик его потонул в хрипах. Черный платок закрыл ему лицо, сдавил шею. Эверан инстинктивно потянул руки к душителю, но дроу, мирно сидящий на камне, вдруг за мгновение преодолел несколько метров и перехватил его запястье. Не склонное к борьбе тело менестреля недолго сопротивлялось, и совсем скоро он безвольно осел в снег. Его посеревшее лицо исказилось в муках страха.
Не говоря ни слова, двое дроу отнесли Эверана к морю и скинули прямо в бушующие волны. Только после того, как его бездыханный труп исчез среди темных гребней, первый эльф повернулся ко второму, душителю, и похвалил:
— Хорошая работа, мой принц.
— Благодарю, Тейнол.
Они молча развернулись и исчезли среди снежных скал. Через несколько дней тело мужа леди Лар'Шера нашли на песчаной косе. Его смерть сочли трагедией — бедный менестрель не выдержал гибели жены. На этом его история закончилась, и Эверана все забыли — его существование в замке было важно лишь до тех пор, пока ему оказывала покровительство леди Нелья. Теперь же его судьба никого не интересовала.
Пантера Вилеши устало передвигала лапы, повинуясь приказу хозяйки. Только когда показались первые дома Одера, эльфийка позволила себе чуть отпустить поводья, но во двор поместья она все равно въезжала так, словно за ней гналась орда демонов. Тем удивленнее были глаза слуг, словно те не ожидали приезда хозяйки. Бросив поводья пантеры подоспевшему конюху, Вилеша решительным шагом направилась внутрь. Первым навстречу ей попался… Цериан. Вполне живой, здоровый и даже поправившийся на обильных домашних обедах оборотней.
— Цериан?
— Темной ночи, мам, — чуть скованно поздоровался тот. — Ты приехала? Мы не ждали, Джетта сказала, что ты не желаешь оставлять дела на Косе…
— Джетта, — процедила Вилеша, мысленно складывая все кусочки головоломки. Не думала она, что дочь может поступить столь подло — не из-за веры в ее милосердие и доброе сердце, конечно, а потому что Джетта была неспособна на тонкую сеть интриг. Слишком еще эмоциональна и несдержанна, она сама такой была в молодости…
— Мам? — позвал ее Цериан, когда Вилеша резко развернулась и направилась к покоям дочери.
— Релиф, вон! — рявкнула она бывшему любовнику, влетая в комнату. Старая рысь послушно покинула гостиную, а вот Джетте манеры матери явно не понравились.
— Не командуй здесь и не смей выгонять папу.
— Я тысячу раз говорила тебе, мерзкая ты девчонка, чтобы ты не называла этого лизоблюда отцом. Твой родитель — Олан, запомни хоть это, — совершенно не сдерживаясь, отчитала дочь Вилеша. Джетта, всегда готовая ответить грубостью на грубость, в этот раз лишь удивленно распахнула глаза — реакция матери превзошла все ее ожидания.
— Какой варг тебя укусил?
— Как ты посмела? — не слушая дочь, наступала Вилеша. — Как ты посмела написать это?
На колени все еще сидящей Джетте упал скомканный листок пергамента. Ничего не понимая (или очень хорошая играя), она развернула его и пробежалась глазами.
— Я не писала это…
— Не ври! — вскрикнула Вилеша и отвесила дочери пощечину. Джетта дернулась, ее багровые глаза полыхнули алым.
— Как ты посмела?! — Ей нередко доводилось драться, особенно в детстве: с соседскими мальчишками, младшими сыновьями других лордов, даже с братьями. Но никогда ее так не унижала собственная мать.
— Ты заслужила, — с ласковой злостью ответила Вилеша. — Ты, маленькая тварь, посмела сломать все мои планы. Из-за тебя я, возможно, упустила свой шанс убить Нелью!
— О, так ты все же прозрела и поняла, что Лар'Шера опасна? — Джетта внезапно расхохоталась. — Но я здесь ни при чем, хотя рада, что ты наконец бросила свою затею. А вот за пощечину ты сейчас извинишься.
Вилеша прямо встретила взгляд дочери, готовясь осадить это демонское отродье, но осеклась. Джетта не боялась. В ее взгляде не было покорности или любви, лишь холодная насмешка. В этот момент она так напомнила Вадериона, что Вилеша сделала шаг назад. Неизвестно, чем бы закончился разговор двух женщин, в которых текла кровь Шелар'рис, но тут в дверь постучались, и вошел Цериан.
— Мам, Джетта, простите, что я вмешиваюсь, но пришло письмо, запечатанное гербом Лар'Шера… Я подумал, что это важно. Отец сейчас не…
Вилеша вырвала из рук сына свиток и, не слушая его бормотание, вскрыла печать. Послание было написано не Нельей и не любовничком-поэтом — их почерки она знала. Вот что гласило письмо:
"Вечной Тьмы вашей семье, леди Бурошкур. Пишу Вам с целью сообщить о печальных известиях: Ваша бывшая невестка, леди Нелья Лар'Шера скончалась родами, подарив жизнь своему сыну. Ее муж, лорд Эверан Лар'Шера, также погиб, не выдержав мук разлуки с любимой. Новорожденный сын их был наречен Нарисом Лар'Шера, лордом Мерейской Косы и всех западных земель. Я же, лорд Адерит Лар'Вала, назначен по высочайшему указу короны регентом юному наместника и его воспитателем. Исполняя волю Темного Императора и блюдя интересы воспитанника своего, извещаю вас, леди Вилеша Бурошкур, что Вы можете не утруждать себя дальней дорогой и не навещать более Мерейскую Косу.
С искренними пожеланиями темной ночи,
Ваш лорд Адерит Лар'Вала".
Вилеша молча свернула послание и посмотрела сначала на ничего не понимающего Цериана, а потом на сверлящую ее взглядом дочь.
— Ты добилась своего, милая, — ледяным голосом произнесла она, обращаясь к Джетте. — Я больше не покину Одер. Ты великолепно разыграла свою партию, но я никогда не прощу тебе то, что ты обесценила жертвы своих братьев.
— Я ничего не делала! — возмутилась Джетта, но ее никто не слушал. Вилеша гордо удалилась, не позволяя бушующим внутри нее злости и ярости вырваться наружу. Все также ничего не понимающий Цериан последовал за матерью. Оставшись одна, Джетта в ярости опрокинула кресло и выругалась.
Светло-вишневая жидкостью с плеском наполнила бокал. Вадерион вскрыл вторую бутылку и налил себе ледзерского.
— Тост? — с довольной улыбкой поинтересовалась Элиэн.
Вадерион опустился в кресло напротив и ответил:
— За наш ум, хитрость и вечную победу.
— Ты самодоволен, как и всегда, — заметила Элиэн, после того как они чокнулись и отпили.
— Этот грех ты мне давно простила.
— Что не мешает мне напоминать о нем. Но лучше поведай мне о том, что рассказал Тейнол. Он ведь заходил?
— Да, отчитывался. Они с Велоном еще побудут недолго в Одере, понаблюдают за Вилешей, но не думаю, что она рискнет вернуться на Мерейскую Косу — все же зачатки разума у нее имеются.
— Как ты милостив к собственной сестре, — усмехнулась Элиэн, протягивая ему пустой бокал.
Вадерион наполнил его и парировал:
— Решил польстить ей. Из жалости.
— А как Велон?
— Тейнол его хвалил, — с отцовской гордостью, неискоренимой даже веками насмешек, ответил Вадерион. — Он никогда еще ни о ком так высоко не отзывался, даже о своей любимой ученице, Рие.
Элиэн скрыла улыбку в бокале.
— Ты не ошиблась, ему стоило дать этот шанс.
— Показать себя? Безусловно. Но не переживай, с этим он справился бы и без твоей инициативы. Твой мальчик в тебя.
— Да, он молодец, — подтвердил Вадерион. — Они с Тейнолом великолепно исполнили наш план. Без тебя бы этого не было, хес'си, выпьем?
— За меня? Всегда, — рассмеялась Элиэн, и Вадерион подхватил ее смех — он был подобен холодному ручью.
— Твой кандидат в соблазнители Нельи подошел идеально. Откуда ты взяла его?
— Из театра, — с милой мстительной улыбкой ответила Элиэн. — Он был великолепным актером, но авантюристом и любителем наживы. Сцене театра предпочитал постели богатых дам и знатных леди. За ним гонялось немало рогатых мужей столицы и окрестностей. Глава театра Мелады не раз вытаскивал своего протеже из беды, но наконец ему это надоело. Он как раз советовался со мной, что делать с ловеласом, когда ты попросил найти того, кто соблазнит Нелью и обеспечит ее наследником. Эверан был сыном захудалого лорда, умел расположить к себе, особенно женщин, а Нелье как раз и нужен был такой: слабый, бесхребетный, но льстивый любовник, который бы угождал ей во всем. Эверан всегда знал, что нужно женщинам.
— И откуда ты все это знаешь? — ревниво поинтересовался Вадерион, заводясь за секунду.
— Слухи, ничего более. И перестань меня ревновать, — с намеком на недовольство произнесла Элиэн, но все тщетно.
— Твой театр — место разврата.
— Ты так говоришь, словно я покровительствую не дому искусства, а борделю.
— Не вижу разницы, — рыкнул Вадерион, — но готов признать, что в этот раз твои увлечения принесли пользу.
— Они всегда приносят пользу, а ты — грубый, далекий от прекрасного мира искусства, мрачный и жестокий Темный Император.
— Звучит как тост, — ничуть не смутившись и не обидевшись, ответил Вадерион.
— Он и был, — с холодным смехом, подобным звону серебряных колокольчиков, отозвалась Элиэн, и супруги чокнулись. — За нашу победу.
Вадерион ответил ей довольной улыбкой. Они понимали друг друга без слов, и этот миг торжества, как и все остальное, делили на двоих. А сегодня даже для них был особенный день: они завершили свою теневую игру, которую вели последние несколько лет.
Все началось в тот момент, когда Вэйзар так неосмотрительно влюбился в пиратского барона и убил за нее лорда Мерейской Косы. Хотя Вадерион, утверждая подобное, слегка кривил душой: проблемы начались тогда, когда Нивегион Лар'Шера решил заключить союз с Вилешей Бурошкур. Но все же если бы необдуманные действия принца, то можно было обойтись малой кровью — в этом Вадерион оказался прав. Брак Нельи с Маретом Бурошкуром был опасен по многим причинам. Во-первых, сын Вилеши был племянником Темного Императора, и как бы Вадерион не открещивался от этого родства, в глазах знати кровь оборотня играла важную роль. Союз Марета с Нельей по сути объединял два древних рода — Лар'Шера и Шелар'рис. Во-вторых, этот брак открывал Вилеше дорогу к трону. Мерейская Коса имела вес в Темной Империи, здесь располагалось много ключевых торговых и военных точек. Оставлять эту часть своего государства сестре Вадерион не был намерен. Если бы она смогла объединиться с южанами, то центральным и восточным землям пришлось бы тяжело. Неизвестно, кто бы выиграл в этой войне интриг и заговоров: пусть семья Шелар'рис стараниями императорской четы разрослась, но и их противники не мелочились и могли вырезать куда больше лордов и леди, мешающих им занять трон. Ко всем этим причинам добавилась еще одна: как только Нивегион умер, его преемницей и единственной представительницей древнего рода Лар'Шера стала Нелья. Если раньше ее брак с Маретом было легко расколоть, убив любого из супругов, то сейчас леди Мерейской Косы выбывала из списка обреченных. Возможно, она смогла бы прожить вполне долгую и счастливую жизнь после случайной смерти Марета, но помимо союза с Вилешей она сумела и по другой причине стать опасной для трона — начав настраивать население и лордов против темного принца и Императора. Ей пару раз намекнули, что не стоит открывать пот, потом сказали об этом прямо. Нелья не унималась. Она всеми фибрами души желала мести для тех, кто погубил ее семью, и так как собственных сил ей не доставало, чтобы наказать их, она прибегла к единственному оставшемуся способу — начала кричать о несправедливости и о том, что Император и принцы нарушают права лордов. Это была благодатная тема, поэтому она быстро распространилась по центральным землям. Требовалось как можно скорее заткнуть девицу, но привычным способом (ножом по горлу) сделать это было нельзя — с Нельей прервался бы древний род дроу. Этого Вадерион не желал, как и того, чтобы ставить под сомнения власть лордов Мерейской Косы, доверяя правление какой-нибудь менее знатной семьи, ведь рядом обретала Вилеша, которая легко могла поднять оборотней на небольшое восстание — еще Церин Бурошкур с завистью поглядывал на земли Лар'Шера.
— Она убила меня! Она убила! Нет… Нет! Нет! Эверан! Нет! Спаси меня! Эверан! Нет! Я убила его! Убила! НЕТ!
Постепенно бред усиливался, а вот Нелья наоборот слабела. К вечеру она могла лишь бессвязно бормотать. Любимый муж, которого она так отчаянно звала, не пришел. Руки ее безвольно повисли, и на короткое мгновение лекарю показалось, что она умрет, так и не разродившись, но женщина вдруг открыла глаза, и муки продолжились. Она кричала, стонала, плакала — уже никого не звала, не могла.
Спустя почти сутки мучений, ставших невыносимыми не только для Нельи, но и для тех, кто ее окружал, она все же родила своего первенца. Малыш оказался не в меру крикливым, у служанок тут же нашлось много дел по развлечению и уходу за наследником. Лекарь же прошел к окровавленному ложу матери и закрыл ее остекленевшие глаза.
***
Эверан свернул в коридор ведущий на очередную галерею. Он жил тут уже много месяцев, но так и не привык к грубости западной архитектуры. Куда ближе его творческой душе была прелестная изысканная Мелада. Как и ее леди.
Чудом не заблудившись в хитросплетении коридоров, Эверан выбрался из каменного плена в зимнюю ночь. Половина крепости сейчас праздновала рождение нового лорда Лар'Шера, а вторая — оплакивала почившую леди. Эверан ни к тем, ни к другим не относился, он желал получить награду. Конечно, золото жены немало потешило его, он хорошо жил последний год, однако необходимость соблюдать приличия сильно огорчала его. Эверан предпочел бы немного покутить здесь, а потом вернуться в столицу, но понимал, что сначала нужно отчитаться своему нанимателю.
Дорогу в заброшенную бухту только чудом не занесло снегом. Эверан страдальчески вздохнул, пряча замерзшие руки под плащом. Здешний суровый климат был не для его нежного тела. Утопая по колено в снегу, он все же добрался до условленного места. Наниматель уже ждал его. Это был темный эльф с множеством шрамов на руках и даже лице — настоящий бандит! — и взглядом убийцы — что настораживало! — однако именно он сделал Эверану предложение, от которого невозможно было отказаться.
— Она родила сына и умерла. Я подсыпал ей тех трав, как вы и просили, — отчитался он, потирая ладони друг о друга — очень уж холодно было даже в этой небольшой пещерке на краю заброшенной бухты. Вот и первый день зимы.
— Ты верно исполнил свой долг, — прошелестел дроу, продолжая сидеть прямо на заледеневшем камне и никак больше не реагирую на слова Эверана. А того аж передернуло от этого вида: он стоя в теплом плаще и сапогах мерз так, как никогда, его же собеседника, казалось, не пугал ни холод, ни снег — на том была лишь тонкая черная рубашка да простые кожаные штаны. Впрочем, Эверан давно подозревал, что нанявший его дроу далеко не так прост, как может показаться. Жуткий тип.
— Когда я могу уехать, мне здесь не нравится? — капризно заявил Эверан, кутаясь в плащ.
Его собеседник промолчал, будто что-то ждал. Эверан не успел ничего сделать, не успел убежать — он слишком поздно осознал пугающую истину.
— Нет, вы же обещали… — крик его потонул в хрипах. Черный платок закрыл ему лицо, сдавил шею. Эверан инстинктивно потянул руки к душителю, но дроу, мирно сидящий на камне, вдруг за мгновение преодолел несколько метров и перехватил его запястье. Не склонное к борьбе тело менестреля недолго сопротивлялось, и совсем скоро он безвольно осел в снег. Его посеревшее лицо исказилось в муках страха.
Не говоря ни слова, двое дроу отнесли Эверана к морю и скинули прямо в бушующие волны. Только после того, как его бездыханный труп исчез среди темных гребней, первый эльф повернулся ко второму, душителю, и похвалил:
— Хорошая работа, мой принц.
— Благодарю, Тейнол.
Они молча развернулись и исчезли среди снежных скал. Через несколько дней тело мужа леди Лар'Шера нашли на песчаной косе. Его смерть сочли трагедией — бедный менестрель не выдержал гибели жены. На этом его история закончилась, и Эверана все забыли — его существование в замке было важно лишь до тех пор, пока ему оказывала покровительство леди Нелья. Теперь же его судьба никого не интересовала.
***
Пантера Вилеши устало передвигала лапы, повинуясь приказу хозяйки. Только когда показались первые дома Одера, эльфийка позволила себе чуть отпустить поводья, но во двор поместья она все равно въезжала так, словно за ней гналась орда демонов. Тем удивленнее были глаза слуг, словно те не ожидали приезда хозяйки. Бросив поводья пантеры подоспевшему конюху, Вилеша решительным шагом направилась внутрь. Первым навстречу ей попался… Цериан. Вполне живой, здоровый и даже поправившийся на обильных домашних обедах оборотней.
— Цериан?
— Темной ночи, мам, — чуть скованно поздоровался тот. — Ты приехала? Мы не ждали, Джетта сказала, что ты не желаешь оставлять дела на Косе…
— Джетта, — процедила Вилеша, мысленно складывая все кусочки головоломки. Не думала она, что дочь может поступить столь подло — не из-за веры в ее милосердие и доброе сердце, конечно, а потому что Джетта была неспособна на тонкую сеть интриг. Слишком еще эмоциональна и несдержанна, она сама такой была в молодости…
— Мам? — позвал ее Цериан, когда Вилеша резко развернулась и направилась к покоям дочери.
— Релиф, вон! — рявкнула она бывшему любовнику, влетая в комнату. Старая рысь послушно покинула гостиную, а вот Джетте манеры матери явно не понравились.
— Не командуй здесь и не смей выгонять папу.
— Я тысячу раз говорила тебе, мерзкая ты девчонка, чтобы ты не называла этого лизоблюда отцом. Твой родитель — Олан, запомни хоть это, — совершенно не сдерживаясь, отчитала дочь Вилеша. Джетта, всегда готовая ответить грубостью на грубость, в этот раз лишь удивленно распахнула глаза — реакция матери превзошла все ее ожидания.
— Какой варг тебя укусил?
— Как ты посмела? — не слушая дочь, наступала Вилеша. — Как ты посмела написать это?
На колени все еще сидящей Джетте упал скомканный листок пергамента. Ничего не понимая (или очень хорошая играя), она развернула его и пробежалась глазами.
— Я не писала это…
— Не ври! — вскрикнула Вилеша и отвесила дочери пощечину. Джетта дернулась, ее багровые глаза полыхнули алым.
— Как ты посмела?! — Ей нередко доводилось драться, особенно в детстве: с соседскими мальчишками, младшими сыновьями других лордов, даже с братьями. Но никогда ее так не унижала собственная мать.
— Ты заслужила, — с ласковой злостью ответила Вилеша. — Ты, маленькая тварь, посмела сломать все мои планы. Из-за тебя я, возможно, упустила свой шанс убить Нелью!
— О, так ты все же прозрела и поняла, что Лар'Шера опасна? — Джетта внезапно расхохоталась. — Но я здесь ни при чем, хотя рада, что ты наконец бросила свою затею. А вот за пощечину ты сейчас извинишься.
Вилеша прямо встретила взгляд дочери, готовясь осадить это демонское отродье, но осеклась. Джетта не боялась. В ее взгляде не было покорности или любви, лишь холодная насмешка. В этот момент она так напомнила Вадериона, что Вилеша сделала шаг назад. Неизвестно, чем бы закончился разговор двух женщин, в которых текла кровь Шелар'рис, но тут в дверь постучались, и вошел Цериан.
— Мам, Джетта, простите, что я вмешиваюсь, но пришло письмо, запечатанное гербом Лар'Шера… Я подумал, что это важно. Отец сейчас не…
Вилеша вырвала из рук сына свиток и, не слушая его бормотание, вскрыла печать. Послание было написано не Нельей и не любовничком-поэтом — их почерки она знала. Вот что гласило письмо:
"Вечной Тьмы вашей семье, леди Бурошкур. Пишу Вам с целью сообщить о печальных известиях: Ваша бывшая невестка, леди Нелья Лар'Шера скончалась родами, подарив жизнь своему сыну. Ее муж, лорд Эверан Лар'Шера, также погиб, не выдержав мук разлуки с любимой. Новорожденный сын их был наречен Нарисом Лар'Шера, лордом Мерейской Косы и всех западных земель. Я же, лорд Адерит Лар'Вала, назначен по высочайшему указу короны регентом юному наместника и его воспитателем. Исполняя волю Темного Императора и блюдя интересы воспитанника своего, извещаю вас, леди Вилеша Бурошкур, что Вы можете не утруждать себя дальней дорогой и не навещать более Мерейскую Косу.
С искренними пожеланиями темной ночи,
Ваш лорд Адерит Лар'Вала".
Вилеша молча свернула послание и посмотрела сначала на ничего не понимающего Цериана, а потом на сверлящую ее взглядом дочь.
— Ты добилась своего, милая, — ледяным голосом произнесла она, обращаясь к Джетте. — Я больше не покину Одер. Ты великолепно разыграла свою партию, но я никогда не прощу тебе то, что ты обесценила жертвы своих братьев.
— Я ничего не делала! — возмутилась Джетта, но ее никто не слушал. Вилеша гордо удалилась, не позволяя бушующим внутри нее злости и ярости вырваться наружу. Все также ничего не понимающий Цериан последовал за матерью. Оставшись одна, Джетта в ярости опрокинула кресло и выругалась.
***
Светло-вишневая жидкостью с плеском наполнила бокал. Вадерион вскрыл вторую бутылку и налил себе ледзерского.
— Тост? — с довольной улыбкой поинтересовалась Элиэн.
Вадерион опустился в кресло напротив и ответил:
— За наш ум, хитрость и вечную победу.
— Ты самодоволен, как и всегда, — заметила Элиэн, после того как они чокнулись и отпили.
— Этот грех ты мне давно простила.
— Что не мешает мне напоминать о нем. Но лучше поведай мне о том, что рассказал Тейнол. Он ведь заходил?
— Да, отчитывался. Они с Велоном еще побудут недолго в Одере, понаблюдают за Вилешей, но не думаю, что она рискнет вернуться на Мерейскую Косу — все же зачатки разума у нее имеются.
— Как ты милостив к собственной сестре, — усмехнулась Элиэн, протягивая ему пустой бокал.
Вадерион наполнил его и парировал:
— Решил польстить ей. Из жалости.
— А как Велон?
— Тейнол его хвалил, — с отцовской гордостью, неискоренимой даже веками насмешек, ответил Вадерион. — Он никогда еще ни о ком так высоко не отзывался, даже о своей любимой ученице, Рие.
Элиэн скрыла улыбку в бокале.
— Ты не ошиблась, ему стоило дать этот шанс.
— Показать себя? Безусловно. Но не переживай, с этим он справился бы и без твоей инициативы. Твой мальчик в тебя.
— Да, он молодец, — подтвердил Вадерион. — Они с Тейнолом великолепно исполнили наш план. Без тебя бы этого не было, хес'си, выпьем?
— За меня? Всегда, — рассмеялась Элиэн, и Вадерион подхватил ее смех — он был подобен холодному ручью.
— Твой кандидат в соблазнители Нельи подошел идеально. Откуда ты взяла его?
— Из театра, — с милой мстительной улыбкой ответила Элиэн. — Он был великолепным актером, но авантюристом и любителем наживы. Сцене театра предпочитал постели богатых дам и знатных леди. За ним гонялось немало рогатых мужей столицы и окрестностей. Глава театра Мелады не раз вытаскивал своего протеже из беды, но наконец ему это надоело. Он как раз советовался со мной, что делать с ловеласом, когда ты попросил найти того, кто соблазнит Нелью и обеспечит ее наследником. Эверан был сыном захудалого лорда, умел расположить к себе, особенно женщин, а Нелье как раз и нужен был такой: слабый, бесхребетный, но льстивый любовник, который бы угождал ей во всем. Эверан всегда знал, что нужно женщинам.
— И откуда ты все это знаешь? — ревниво поинтересовался Вадерион, заводясь за секунду.
— Слухи, ничего более. И перестань меня ревновать, — с намеком на недовольство произнесла Элиэн, но все тщетно.
— Твой театр — место разврата.
— Ты так говоришь, словно я покровительствую не дому искусства, а борделю.
— Не вижу разницы, — рыкнул Вадерион, — но готов признать, что в этот раз твои увлечения принесли пользу.
— Они всегда приносят пользу, а ты — грубый, далекий от прекрасного мира искусства, мрачный и жестокий Темный Император.
— Звучит как тост, — ничуть не смутившись и не обидевшись, ответил Вадерион.
— Он и был, — с холодным смехом, подобным звону серебряных колокольчиков, отозвалась Элиэн, и супруги чокнулись. — За нашу победу.
Вадерион ответил ей довольной улыбкой. Они понимали друг друга без слов, и этот миг торжества, как и все остальное, делили на двоих. А сегодня даже для них был особенный день: они завершили свою теневую игру, которую вели последние несколько лет.
Все началось в тот момент, когда Вэйзар так неосмотрительно влюбился в пиратского барона и убил за нее лорда Мерейской Косы. Хотя Вадерион, утверждая подобное, слегка кривил душой: проблемы начались тогда, когда Нивегион Лар'Шера решил заключить союз с Вилешей Бурошкур. Но все же если бы необдуманные действия принца, то можно было обойтись малой кровью — в этом Вадерион оказался прав. Брак Нельи с Маретом Бурошкуром был опасен по многим причинам. Во-первых, сын Вилеши был племянником Темного Императора, и как бы Вадерион не открещивался от этого родства, в глазах знати кровь оборотня играла важную роль. Союз Марета с Нельей по сути объединял два древних рода — Лар'Шера и Шелар'рис. Во-вторых, этот брак открывал Вилеше дорогу к трону. Мерейская Коса имела вес в Темной Империи, здесь располагалось много ключевых торговых и военных точек. Оставлять эту часть своего государства сестре Вадерион не был намерен. Если бы она смогла объединиться с южанами, то центральным и восточным землям пришлось бы тяжело. Неизвестно, кто бы выиграл в этой войне интриг и заговоров: пусть семья Шелар'рис стараниями императорской четы разрослась, но и их противники не мелочились и могли вырезать куда больше лордов и леди, мешающих им занять трон. Ко всем этим причинам добавилась еще одна: как только Нивегион умер, его преемницей и единственной представительницей древнего рода Лар'Шера стала Нелья. Если раньше ее брак с Маретом было легко расколоть, убив любого из супругов, то сейчас леди Мерейской Косы выбывала из списка обреченных. Возможно, она смогла бы прожить вполне долгую и счастливую жизнь после случайной смерти Марета, но помимо союза с Вилешей она сумела и по другой причине стать опасной для трона — начав настраивать население и лордов против темного принца и Императора. Ей пару раз намекнули, что не стоит открывать пот, потом сказали об этом прямо. Нелья не унималась. Она всеми фибрами души желала мести для тех, кто погубил ее семью, и так как собственных сил ей не доставало, чтобы наказать их, она прибегла к единственному оставшемуся способу — начала кричать о несправедливости и о том, что Император и принцы нарушают права лордов. Это была благодатная тема, поэтому она быстро распространилась по центральным землям. Требовалось как можно скорее заткнуть девицу, но привычным способом (ножом по горлу) сделать это было нельзя — с Нельей прервался бы древний род дроу. Этого Вадерион не желал, как и того, чтобы ставить под сомнения власть лордов Мерейской Косы, доверяя правление какой-нибудь менее знатной семьи, ведь рядом обретала Вилеша, которая легко могла поднять оборотней на небольшое восстание — еще Церин Бурошкур с завистью поглядывал на земли Лар'Шера.
