Он вечно балансировал на этой тонкой грани, не ступая вне ее. Это ему вполне удавалось на протяжении многих лет. И пусть даже здесь, на родном севере, он не всегда чувствовал себя полностью своим, он нашел свое место в жизни и к своим годам уже не искал чего-то нового, не определялся и не сомневался. А потом встретил Велию.
Полюбил ли он ее с первого взгляда? Наверное, все же нет, но она ему понравилась. Она была безумно красива даже для дроу — кровь матери, светлой эльфийки, смягчила черты ее лица, придала им легкости. Она была чарующе прекрасна. В дорогом платье и украшениях, с изысканными манерами принцесса легко могла покорить любого. Риэл, признаться, повел себя, как юнец-провинциал, впервые попавший в столицу — свое покоренное сердце он мысленно отдал Велии, считая ее едва ли не богиней, дочерью Тьмы. Тем сильнее было его разочарование, когда он узнал какого мнения о нем прекрасная принцесса. Это откровение принесло ему неожиданную боль. И словно нарочно, следом Велия в открытую оскорбила его и его отца. Своего рано почившего родителя Риэл всегда любил и бережно хранил в сердце воспоминания о нем. Безумие ли это было или Тьма заговорила в нем — но он набросился на Велию и до сих пор не знал, что могло оправдать его. Однако разум взял верх над эмоциями, и он смог остановиться. Чувство вины едва не сгрызло его, но тут принцесса подкинула ему вариант "спасения": она сама отомстила ему. Несмотря на то, что фактически она была в своем праве, Риэл злился. Она могла простить его или навсегда отвергнуть, могла рассказать отцу и тот бы казнил его, но она решила бить и бить больно. Именно тогда он понял, насколько могут быть коварны женщины. Он-то, дурак, вообразил, что Велия — это нежная прекрасная леди, которую он напугал и оскорбил. Если раньше он был лишь очарован ею, то теперь она окончательно покорила его… а потом ударила. Было больно, было плохо, но он справился: уехал и постарался забыть. Все же этот короткий роман, пусть и серьезно задел его сердце, не смог сломать его. Влюбленность, казалось, прошла, ведь образ прекрасной принцессы разрушился. Она не была его идеалом, и он не чувствовал с нею душевного родства.
Когда пришло письмо от Императора, что он отправляет им тысячу воинов и принцессу, Риэл вздрогнул, но промолчал. Приезд Велии ничего не изменит, так он считал. Реальность доказала, что его мечты были как минимум глупы. Велия, настоящая Велия, сломала все преграды, смела всю его защиту. Она предстала в совершенно другом облике, и этот образ не мог не импонировать. Она была храброй, решительной и совсем не нежной. Маска принцессы слетела, и ее хищность покорила Риэла. Совсем скоро он осознал, что ничего не забыл. Все чувства, которые он испытывал к Велии, словно усилились в десятки раз. С каждым днем она становилась для него все важнее. Несмотря на его отчаянное сопротивление, разум сдавал позиции. Велия была умна, холодна, великолепный охотник и воин, пусть и не без своих недостатков — а у кого их нет? Ее красота, оттеняемая мужскими костюмами и оружием в руке, притягивала Риэла, как свежее мясо варга. Если принцессой он мог лишь восхититься и ненадолго увлечься, то Велию он полюбил. Сильно и, кажется, навсегда. Она словно воплотила все его подсознательные мечты об идеальной спутнице жизни. Она была воительницей, сильной женщиной, страстной натурой. Он видел, как она уравновешивает его, как придает сил. Они так хорошо дополняли друг друга, что с каждым днем он находил все меньше отговорок, чтобы держаться от нее подальше. Велия и сама, кажется, не замечала, как все чаще обращается именно к нему, как они вместе беседуют в общей компании, как больше проводят времени друг с другом даже тогда, когда этого не требуется. Напряжение и недосказанность нарастали, и нет ничего удивительного в том, что это вылилось в очередной безумный поступок Риэла. Второй, за который он так и не смог ответить перед самим собой. Но все же в этот раз он сдержался — пока она сама не начала ластиться к нему, откровенно приставать. И тогда он потерял голову, касаясь ее и не веря своему счастью. Никогда бы в жизни Риэл не мог представить, что он, лорд Вал'Акэш, всегда уважительно относящийся к женщинам (даже продажным девицам), вдруг поставит на колени свою любимую и возьмет ее прямо посреди клеток. Страсть ослепила его, но какие же это были сладкие мгновения! После этого он окончательно уверился в своей испорченности и неумении держать себя в руках. Его извинения лишь рассердили Велию, чем подтвердили, что он вновь обидел ее. Он корил себя за это, но не знал, как искупить вину. А потом был этот поход, в который она вызвалась, а он не смог ее оставить, некромант и ранение. Велия после этого повела себя совершенно нелогично и заявилась к нему в покои, вполне ясно на что намекая. Наверное, никакое сражение, никакая магическая битва с некромантом не отняли столько сил, сколько простое общение с любимой. Риэл готов был на многое ради нее, но вот его разум и гордость восставали, стоило ему совершить какое-нибудь безумство. Велия, несмотря на явное расположение, не позволяла ему приближаться. Пару раз он намекал ей, что не прочь видеть ее каждый день и что его покои могут стать ее — это требовало от него смелости, ведь любое слово теперь стало тяжелым, любая просьба — кабалой. Он так безумно любил ее, но при этом боялся потерять, что совершенно запутался в своих чувствах. Но его — это его, там была хоть какая-то определенность, а вот ее мысли и отношение к нему оставались покрыты туманом. Она никак не выказывала своего расположения, а ее периодические визиты словно нарочно дразнили его. Она откровенно говорила ему, что может не прийти, и всякий раз отказывала от чего-то более серьезного. Она выкинула цветы в снег (с каким трудом он их достал посреди поздней осени!), отказалась от совместного ужина ("я пришла за сексом, если ты не в форме, могу заглянуть в другой день") и упорно продолжала играть словами. Он не знал, что ожидать от нее в следующий момент, и в конце концов уверился в том, что она его не любит. Может быть, увлечена — эта была его единственная надежда. Риэлу одновременно было больно от этого и приятно, ведь она больше не видела в нем "мерзкого полукровку". Он надеялся, что со временем она разглядит в нем того, кем он желал для нее стать — спутником жизни. Никогда еще он не был так робок с женщиной, но и Велия не была обычной девицей из борделя. Он дорожил ею, любил ее, наслаждался каждым мигом, проведенным с нею. Постепенно ему стало казаться, что она расположена к нему, что действительно счастлива с ним. Иногда она так улыбалась, что он готов был поверить в любую глупость.
Ее отъезд серьезно всполошил его, тем более он не знал, надолго ли она едет и вернется ли вовсе. Казалось, она вновь отдалилась от него. Только ее согласие пойти с ним на Мах'Рат немного успокоило его и дало надежду. Ничего более он не хотел, как провести с ней время до ее отъезда… А потом парочка Вал'Керан обеспечила его кучей проблем, которые показали истинное лицо Велии. В тот день ничего не предвещало беду: Риэл пришел с тренировки, на которой хорошо погонял молодых чародеев (магам тоже стоит уметь обращаться с мечом), помылся и как был, в одних штанах, вышел в спальню. Голая девица, признаться, его не очень порадовала, тем более она ни в какую не хотела уходить, разыгрывая настоящее представление. Пока он пытался выволочь ее из спальни, попутно размышляя над тем, а не выкинуть ли ее с помощью заклинания, пришла Велия. В первые мгновения он даже не понял, что произошло, лишь радовался, увидев ее, да надеялся, что она поможет решить ему эту дурацкую ситуацию, в которую он попал не по своей воле. Она действительно помогла — убила девушку и убежала. В смятении мечась между дверью и трупом, Риэл, как истинный темный лорд, выбрал любимую и отправился следом. Велия довольно предсказуемо обнаружилась в своих покоях, где лихорадочно собирала вещи. К тому моменту до него уже дошло, что она явно восприняла все не так, как было нужно. Естественно, он тут же принялся все объяснять, чтобы она поняла, что это недоразумение — ей ведь было больно, так ему в первую секунду показалось, когда он увидел ее лицо, искаженное отчаянием. Но потом она вдруг преобразилась, явив ему свой истинный облик — холодная безжалостная принцесса, которая эту маленькую случайность восприняла как оскорбление и высказала ему все то, что так долго скрывала.
Злость — вот что он теперь чувствовал. Она помогала ему справиться с болью. Каждое слово, произнесенное Велией, впилось в его разум, расчертило на душе кровавые отметины. Он чувствовал себя униженным и заклейменным — полукровкой, ни дроу, ни орк. Темный эльф с изъянами. Даже любимую не смог удержать, она смотрела на него лишь как на игрушку. И все же сильнее боли оказалась злость. Гордость восставала против такого отношения — Велия использовала его, вновь, но в этот раз у нее не было оправдания в виде мести. Образ идеальной женщины разбился, оставив под собой лишь безжалостную жестокую дроу, готовую играть чужими сердцами ради своего удовольствия. От этого было даже легче — так поначалу думал Риэл. Он злился на нее, чувствовал себя оскорбленным, и это помогало забыть ее. Только спустя недели он понял, что это все обман. Как бы он не сопротивлялся, он не мог перестать любить ее, но и смириться с ее словами не получалось. Так он и кружил: от злости к боли и обратно. Если бы не дела лорда, он бы не знал, что делать со своими вышедшими из-под контроля чувствами, а так ежедневные обязанности отвлекали его от глупых переживаний, и постепенно злость и гордость победили. Он холодел с каждым днем, мечтая о том миге, когда сможет забыть об одной темной эльфийке с голубыми глазами.
— …не думаю, что это хорошая идея. Тем более общаться с этим Вал'Дерос… Еще не хватало — о предателя мараться!
Риэл резко остановился и прежде, чем разум успел взять контроль, ледяным голосом произнес:
— Ваше поведение недопустимо, лорд Вал'Винрас.
Двое болтунов, молодые дроу, вздрогнули и тут же выпрямились, внимая своему господину.
— Я считаю, что вам не следует клеветать на лорда Вал'Дерос. Его верность не ставится под сомнение лордом Раудгардом, так что и вам нет нужды беспокоиться. Вы меня поняли?
— Да, — выдавил из себя Вал'Винрас-младший, и как только Риэл их отпустил, парочка скрылась в неизвестном направлении. Сам же Вал'Акэш лишь обреченно вздохнул, только сейчас осознав, насколько сильно повлияла на него Велия — до нее он даже не замечал этих разговор, считая их незначительными.
Он с любовью потрепал верного варга по холке и увидел проходящего мимо Съерелла — видимо, тот был в дальней части загонов. Показалось или нет, но на мгновение в багровых глазах друга мелькнула благодарность.
— Риэл?
— Рау? Темной ночи, не ожидал тебя здесь увидеть, — отозвался Риэл, когда через пять минут после Съерелла мимо него прошел Рау. Вот только наставник, в отличие от своего ученика, решил остановиться и поболтать.
— Мне стоит поблагодарить тебя.
— За что именно? Или ты вдруг вспомнил, что любишь меня?
Рауд коротко рассмеялся, оценивая шутку.
— Нет, хотя я готов был бы говорить тебе каждый день, как ты мне дорог, если бы все мое время не уходило на срочные и очень срочные дела.
Теперь настал черед Риэла понимающе ухмыляться. Он бросил очередной кусок мяса — свежая оленина — варгу, и тот радостно заскулил, как щенок, поймав окровавленный шмат.
— За Съерелла, — вдруг произнес Рау, смотря поверх его плеча. — Он переживает. Есть вещи, которые я не могу ему дать. Это жизнь.
Риэл склонил голову, принимая благодарность и уходя от ответа. Ему было неловко, как и всегда, когда он разговаривал с Рау на слишком душевные темы. Почему-то с отцом и матерью так не было. А еще — с Велией. С ней он говорил о разных вещах, даже постыдных для воина — о родителях, к примеру, и его печали по ним, — и она понимала. Вернее, так ему казалось.
— Не думаю, что тебе следует делать исключение, — вдруг произнес Рау, и сразу становилось понятно, что к предыдущей его фразе эти слова не имеют никакого отношения. — Исключение опровергает правило, и все твои достоинства не стоят и медяка, если ты потворствуешь своему одному недостатку.
Риэл некоторое время молчал, пытаясь понять, какой смысл заложил в свои слова Рау, но тот продолжил:
— Мужчина несет ответственность за свой дом, семью и детей, ему нельзя идти на поводу у эмоций.
Решив, видимо, что все сказал, Рау продолжил путь, сложив руки за спиной. Риэл, до которого наконец дошло, на что намекал друг, пребывал в смятении. У самого выхода Рау остановился и, не оборачиваясь, холодно бросил:
— Знай: я не одобряю твой выбор, но долг перед семьей заставил меня это сказать тебе и дать совет. Да благословит тебя Тьма.
Варг с визгом повис на стальных прутьях ограды, с надеждой смотря на хозяина — он ведь покормит еще? Риэл вздрогнул, очнувшись, и рефлекторно бросил другу еще один шмат мяса. Только через пару секунд он вспомнил, что, вообще-то, сегодня уже достаточно покормил своего варга. Но на все его крики и вполне законное возмущение, огромный дикий волк лишь косил невинным глазом и продолжал грызть мясо.
В каком бы состоянии не находился Темный Император — гневался, злился, был рад, шел ли он на прием, на совещание или к своему драгоценному котенку — пройти мимо бездельничающих сыновей не позволял его отцовский статус.
— И что вы делаете? — как гром среди ясного неба раздался хорошо знакомый голос.
Принцы даже не вздрогнули, лишь чуть повернули головы и вздохнули: опять папа.
— Ничего мы не делаем! — единственный возмутился Вэйзар.
— Я заметил, бездельники, — припечатал Император, глядя на спокойно сидящих на ступенях сыновей. Учитывая, что здесь не хватало Велона, то вывод напрашивался сам собой: — Прячетесь от детей? Или от жен?
— От родителей, — буркнул Вэйзар, пока близнецы хохотали над этой незамысловатой шуткой.
— Отдыхаем, пап, разве это запрещено законами Темной Империи?
— Ваш отдых обычно имеет разрушительные последствия, — хмыкнул Император.
— В этот раз мы согласны на тишину и покой, — особенно обреченно выдохнул Вэйзар и четверо братьев обменялись понимающими взглядами.
— Устали, — презрительно бросил отец и продолжил путь. Но не тут-то было!
— Пап, слышали, у нас уменьшилось число кузенов. Вот скажи, вам с Тейнолом не совестно? — близнецы веселились от души.
Император обернулся и оскалился:
— Умираю от душевных мук. Думаю, нужно что-то менять в своей жизни, становиться на правильный путь… Начну-ка я со своих сыновей, чтобы они не повторили моих ошибок.
Четверка принцев в паники переглянулась и, пока отец открывал рот для следующей фразы, исчезла в неизвестном направлении: все же дорогой родитель до сих пор приносил больше проблем, чем собственные неугомонные дети.
Обстановка в поместье Бурошкуров накалялась. Если бы не твердая уверенность Цериана в неправоте Джетты, он бы вынужден был признать, что ее версия событий вполне логична — иного объяснения творящемуся сложно придумать. Напряжение между Вилешей и Релифом достигло предела. Не раз Цериан заставал того взбешенным, его уже немолодое лицо покрывалось красными пятнами, а на руках то и дело выступали когти.
Полюбил ли он ее с первого взгляда? Наверное, все же нет, но она ему понравилась. Она была безумно красива даже для дроу — кровь матери, светлой эльфийки, смягчила черты ее лица, придала им легкости. Она была чарующе прекрасна. В дорогом платье и украшениях, с изысканными манерами принцесса легко могла покорить любого. Риэл, признаться, повел себя, как юнец-провинциал, впервые попавший в столицу — свое покоренное сердце он мысленно отдал Велии, считая ее едва ли не богиней, дочерью Тьмы. Тем сильнее было его разочарование, когда он узнал какого мнения о нем прекрасная принцесса. Это откровение принесло ему неожиданную боль. И словно нарочно, следом Велия в открытую оскорбила его и его отца. Своего рано почившего родителя Риэл всегда любил и бережно хранил в сердце воспоминания о нем. Безумие ли это было или Тьма заговорила в нем — но он набросился на Велию и до сих пор не знал, что могло оправдать его. Однако разум взял верх над эмоциями, и он смог остановиться. Чувство вины едва не сгрызло его, но тут принцесса подкинула ему вариант "спасения": она сама отомстила ему. Несмотря на то, что фактически она была в своем праве, Риэл злился. Она могла простить его или навсегда отвергнуть, могла рассказать отцу и тот бы казнил его, но она решила бить и бить больно. Именно тогда он понял, насколько могут быть коварны женщины. Он-то, дурак, вообразил, что Велия — это нежная прекрасная леди, которую он напугал и оскорбил. Если раньше он был лишь очарован ею, то теперь она окончательно покорила его… а потом ударила. Было больно, было плохо, но он справился: уехал и постарался забыть. Все же этот короткий роман, пусть и серьезно задел его сердце, не смог сломать его. Влюбленность, казалось, прошла, ведь образ прекрасной принцессы разрушился. Она не была его идеалом, и он не чувствовал с нею душевного родства.
Когда пришло письмо от Императора, что он отправляет им тысячу воинов и принцессу, Риэл вздрогнул, но промолчал. Приезд Велии ничего не изменит, так он считал. Реальность доказала, что его мечты были как минимум глупы. Велия, настоящая Велия, сломала все преграды, смела всю его защиту. Она предстала в совершенно другом облике, и этот образ не мог не импонировать. Она была храброй, решительной и совсем не нежной. Маска принцессы слетела, и ее хищность покорила Риэла. Совсем скоро он осознал, что ничего не забыл. Все чувства, которые он испытывал к Велии, словно усилились в десятки раз. С каждым днем она становилась для него все важнее. Несмотря на его отчаянное сопротивление, разум сдавал позиции. Велия была умна, холодна, великолепный охотник и воин, пусть и не без своих недостатков — а у кого их нет? Ее красота, оттеняемая мужскими костюмами и оружием в руке, притягивала Риэла, как свежее мясо варга. Если принцессой он мог лишь восхититься и ненадолго увлечься, то Велию он полюбил. Сильно и, кажется, навсегда. Она словно воплотила все его подсознательные мечты об идеальной спутнице жизни. Она была воительницей, сильной женщиной, страстной натурой. Он видел, как она уравновешивает его, как придает сил. Они так хорошо дополняли друг друга, что с каждым днем он находил все меньше отговорок, чтобы держаться от нее подальше. Велия и сама, кажется, не замечала, как все чаще обращается именно к нему, как они вместе беседуют в общей компании, как больше проводят времени друг с другом даже тогда, когда этого не требуется. Напряжение и недосказанность нарастали, и нет ничего удивительного в том, что это вылилось в очередной безумный поступок Риэла. Второй, за который он так и не смог ответить перед самим собой. Но все же в этот раз он сдержался — пока она сама не начала ластиться к нему, откровенно приставать. И тогда он потерял голову, касаясь ее и не веря своему счастью. Никогда бы в жизни Риэл не мог представить, что он, лорд Вал'Акэш, всегда уважительно относящийся к женщинам (даже продажным девицам), вдруг поставит на колени свою любимую и возьмет ее прямо посреди клеток. Страсть ослепила его, но какие же это были сладкие мгновения! После этого он окончательно уверился в своей испорченности и неумении держать себя в руках. Его извинения лишь рассердили Велию, чем подтвердили, что он вновь обидел ее. Он корил себя за это, но не знал, как искупить вину. А потом был этот поход, в который она вызвалась, а он не смог ее оставить, некромант и ранение. Велия после этого повела себя совершенно нелогично и заявилась к нему в покои, вполне ясно на что намекая. Наверное, никакое сражение, никакая магическая битва с некромантом не отняли столько сил, сколько простое общение с любимой. Риэл готов был на многое ради нее, но вот его разум и гордость восставали, стоило ему совершить какое-нибудь безумство. Велия, несмотря на явное расположение, не позволяла ему приближаться. Пару раз он намекал ей, что не прочь видеть ее каждый день и что его покои могут стать ее — это требовало от него смелости, ведь любое слово теперь стало тяжелым, любая просьба — кабалой. Он так безумно любил ее, но при этом боялся потерять, что совершенно запутался в своих чувствах. Но его — это его, там была хоть какая-то определенность, а вот ее мысли и отношение к нему оставались покрыты туманом. Она никак не выказывала своего расположения, а ее периодические визиты словно нарочно дразнили его. Она откровенно говорила ему, что может не прийти, и всякий раз отказывала от чего-то более серьезного. Она выкинула цветы в снег (с каким трудом он их достал посреди поздней осени!), отказалась от совместного ужина ("я пришла за сексом, если ты не в форме, могу заглянуть в другой день") и упорно продолжала играть словами. Он не знал, что ожидать от нее в следующий момент, и в конце концов уверился в том, что она его не любит. Может быть, увлечена — эта была его единственная надежда. Риэлу одновременно было больно от этого и приятно, ведь она больше не видела в нем "мерзкого полукровку". Он надеялся, что со временем она разглядит в нем того, кем он желал для нее стать — спутником жизни. Никогда еще он не был так робок с женщиной, но и Велия не была обычной девицей из борделя. Он дорожил ею, любил ее, наслаждался каждым мигом, проведенным с нею. Постепенно ему стало казаться, что она расположена к нему, что действительно счастлива с ним. Иногда она так улыбалась, что он готов был поверить в любую глупость.
Ее отъезд серьезно всполошил его, тем более он не знал, надолго ли она едет и вернется ли вовсе. Казалось, она вновь отдалилась от него. Только ее согласие пойти с ним на Мах'Рат немного успокоило его и дало надежду. Ничего более он не хотел, как провести с ней время до ее отъезда… А потом парочка Вал'Керан обеспечила его кучей проблем, которые показали истинное лицо Велии. В тот день ничего не предвещало беду: Риэл пришел с тренировки, на которой хорошо погонял молодых чародеев (магам тоже стоит уметь обращаться с мечом), помылся и как был, в одних штанах, вышел в спальню. Голая девица, признаться, его не очень порадовала, тем более она ни в какую не хотела уходить, разыгрывая настоящее представление. Пока он пытался выволочь ее из спальни, попутно размышляя над тем, а не выкинуть ли ее с помощью заклинания, пришла Велия. В первые мгновения он даже не понял, что произошло, лишь радовался, увидев ее, да надеялся, что она поможет решить ему эту дурацкую ситуацию, в которую он попал не по своей воле. Она действительно помогла — убила девушку и убежала. В смятении мечась между дверью и трупом, Риэл, как истинный темный лорд, выбрал любимую и отправился следом. Велия довольно предсказуемо обнаружилась в своих покоях, где лихорадочно собирала вещи. К тому моменту до него уже дошло, что она явно восприняла все не так, как было нужно. Естественно, он тут же принялся все объяснять, чтобы она поняла, что это недоразумение — ей ведь было больно, так ему в первую секунду показалось, когда он увидел ее лицо, искаженное отчаянием. Но потом она вдруг преобразилась, явив ему свой истинный облик — холодная безжалостная принцесса, которая эту маленькую случайность восприняла как оскорбление и высказала ему все то, что так долго скрывала.
Злость — вот что он теперь чувствовал. Она помогала ему справиться с болью. Каждое слово, произнесенное Велией, впилось в его разум, расчертило на душе кровавые отметины. Он чувствовал себя униженным и заклейменным — полукровкой, ни дроу, ни орк. Темный эльф с изъянами. Даже любимую не смог удержать, она смотрела на него лишь как на игрушку. И все же сильнее боли оказалась злость. Гордость восставала против такого отношения — Велия использовала его, вновь, но в этот раз у нее не было оправдания в виде мести. Образ идеальной женщины разбился, оставив под собой лишь безжалостную жестокую дроу, готовую играть чужими сердцами ради своего удовольствия. От этого было даже легче — так поначалу думал Риэл. Он злился на нее, чувствовал себя оскорбленным, и это помогало забыть ее. Только спустя недели он понял, что это все обман. Как бы он не сопротивлялся, он не мог перестать любить ее, но и смириться с ее словами не получалось. Так он и кружил: от злости к боли и обратно. Если бы не дела лорда, он бы не знал, что делать со своими вышедшими из-под контроля чувствами, а так ежедневные обязанности отвлекали его от глупых переживаний, и постепенно злость и гордость победили. Он холодел с каждым днем, мечтая о том миге, когда сможет забыть об одной темной эльфийке с голубыми глазами.
— …не думаю, что это хорошая идея. Тем более общаться с этим Вал'Дерос… Еще не хватало — о предателя мараться!
Риэл резко остановился и прежде, чем разум успел взять контроль, ледяным голосом произнес:
— Ваше поведение недопустимо, лорд Вал'Винрас.
Двое болтунов, молодые дроу, вздрогнули и тут же выпрямились, внимая своему господину.
— Я считаю, что вам не следует клеветать на лорда Вал'Дерос. Его верность не ставится под сомнение лордом Раудгардом, так что и вам нет нужды беспокоиться. Вы меня поняли?
— Да, — выдавил из себя Вал'Винрас-младший, и как только Риэл их отпустил, парочка скрылась в неизвестном направлении. Сам же Вал'Акэш лишь обреченно вздохнул, только сейчас осознав, насколько сильно повлияла на него Велия — до нее он даже не замечал этих разговор, считая их незначительными.
Он с любовью потрепал верного варга по холке и увидел проходящего мимо Съерелла — видимо, тот был в дальней части загонов. Показалось или нет, но на мгновение в багровых глазах друга мелькнула благодарность.
— Риэл?
— Рау? Темной ночи, не ожидал тебя здесь увидеть, — отозвался Риэл, когда через пять минут после Съерелла мимо него прошел Рау. Вот только наставник, в отличие от своего ученика, решил остановиться и поболтать.
— Мне стоит поблагодарить тебя.
— За что именно? Или ты вдруг вспомнил, что любишь меня?
Рауд коротко рассмеялся, оценивая шутку.
— Нет, хотя я готов был бы говорить тебе каждый день, как ты мне дорог, если бы все мое время не уходило на срочные и очень срочные дела.
Теперь настал черед Риэла понимающе ухмыляться. Он бросил очередной кусок мяса — свежая оленина — варгу, и тот радостно заскулил, как щенок, поймав окровавленный шмат.
— За Съерелла, — вдруг произнес Рау, смотря поверх его плеча. — Он переживает. Есть вещи, которые я не могу ему дать. Это жизнь.
Риэл склонил голову, принимая благодарность и уходя от ответа. Ему было неловко, как и всегда, когда он разговаривал с Рау на слишком душевные темы. Почему-то с отцом и матерью так не было. А еще — с Велией. С ней он говорил о разных вещах, даже постыдных для воина — о родителях, к примеру, и его печали по ним, — и она понимала. Вернее, так ему казалось.
— Не думаю, что тебе следует делать исключение, — вдруг произнес Рау, и сразу становилось понятно, что к предыдущей его фразе эти слова не имеют никакого отношения. — Исключение опровергает правило, и все твои достоинства не стоят и медяка, если ты потворствуешь своему одному недостатку.
Риэл некоторое время молчал, пытаясь понять, какой смысл заложил в свои слова Рау, но тот продолжил:
— Мужчина несет ответственность за свой дом, семью и детей, ему нельзя идти на поводу у эмоций.
Решив, видимо, что все сказал, Рау продолжил путь, сложив руки за спиной. Риэл, до которого наконец дошло, на что намекал друг, пребывал в смятении. У самого выхода Рау остановился и, не оборачиваясь, холодно бросил:
— Знай: я не одобряю твой выбор, но долг перед семьей заставил меня это сказать тебе и дать совет. Да благословит тебя Тьма.
Варг с визгом повис на стальных прутьях ограды, с надеждой смотря на хозяина — он ведь покормит еще? Риэл вздрогнул, очнувшись, и рефлекторно бросил другу еще один шмат мяса. Только через пару секунд он вспомнил, что, вообще-то, сегодня уже достаточно покормил своего варга. Но на все его крики и вполне законное возмущение, огромный дикий волк лишь косил невинным глазом и продолжал грызть мясо.
Глава 4. Выбор или поклон
В каком бы состоянии не находился Темный Император — гневался, злился, был рад, шел ли он на прием, на совещание или к своему драгоценному котенку — пройти мимо бездельничающих сыновей не позволял его отцовский статус.
— И что вы делаете? — как гром среди ясного неба раздался хорошо знакомый голос.
Принцы даже не вздрогнули, лишь чуть повернули головы и вздохнули: опять папа.
— Ничего мы не делаем! — единственный возмутился Вэйзар.
— Я заметил, бездельники, — припечатал Император, глядя на спокойно сидящих на ступенях сыновей. Учитывая, что здесь не хватало Велона, то вывод напрашивался сам собой: — Прячетесь от детей? Или от жен?
— От родителей, — буркнул Вэйзар, пока близнецы хохотали над этой незамысловатой шуткой.
— Отдыхаем, пап, разве это запрещено законами Темной Империи?
— Ваш отдых обычно имеет разрушительные последствия, — хмыкнул Император.
— В этот раз мы согласны на тишину и покой, — особенно обреченно выдохнул Вэйзар и четверо братьев обменялись понимающими взглядами.
— Устали, — презрительно бросил отец и продолжил путь. Но не тут-то было!
— Пап, слышали, у нас уменьшилось число кузенов. Вот скажи, вам с Тейнолом не совестно? — близнецы веселились от души.
Император обернулся и оскалился:
— Умираю от душевных мук. Думаю, нужно что-то менять в своей жизни, становиться на правильный путь… Начну-ка я со своих сыновей, чтобы они не повторили моих ошибок.
Четверка принцев в паники переглянулась и, пока отец открывал рот для следующей фразы, исчезла в неизвестном направлении: все же дорогой родитель до сих пор приносил больше проблем, чем собственные неугомонные дети.
***
Обстановка в поместье Бурошкуров накалялась. Если бы не твердая уверенность Цериана в неправоте Джетты, он бы вынужден был признать, что ее версия событий вполне логична — иного объяснения творящемуся сложно придумать. Напряжение между Вилешей и Релифом достигло предела. Не раз Цериан заставал того взбешенным, его уже немолодое лицо покрывалось красными пятнами, а на руках то и дело выступали когти.
