Глаза Ирэйны сузились, она смотрела вдаль, но видела лишь сестру.
— И все же я завидовала ей. Она любит — как бы она не хотела это признавать — и любима. А я была одна.
— Теперь нет. — Лоренс нежно обнял ее.
— Теперь нет… У меня есть любимый муж, два его брата и сестра, которые почему-то так хорошо ко мне относятся.
— Из-за меня, — со вздохом признался Лоренс. — Они любят меня, а я люблю тебя. Они учитывают мое мнение и мои чувства. К тому же, ты и сама легко их обаяла.
— Это я умею, — рассмеялась она.
— А я никогда не мечтал о любви, — признался он. — С рождения знал, что мой долг — жениться по расчету. Хотя отец пытался меня отговорить, но я не желал жертвовать интересами родного королевства ради призрачной свободы.
— А еще ты не верил в любовь.
— Да, — немного смущенно признался Лоренс. — Не верил, что можно так сходить с ума по одной эльфийке. Желать ее и наслаждаться каждым мигом с ней.
— Наслаждайся, — с улыбкой разрешила Ирэйна.
За день до отъезда Лоренса и Ирэйны Ишэйна вылезла на свет из недр библиотеки, громко ругаясь и чихая — пыль оказалась единственной материей, на которую не действовала никакая магия.
— Что ты нашла? — первым делом спросила Ирэйна. — Нашла ведь?
— Кое-что. Радуйтесь, ваше высочество, что вам помогает раса, не привыкшая уничтожать с трудом накопленные знания.
— Ишэйна, клянусь лунным светом, если ты не ответишь нормально, я тебя прокляну.
— Как актуально, — ничуть не испугалась эльфийка, располагаясь в кресле, как королева. Впрочем, по величественности поз ей легко могли составить конкуренцию и Лоренс, и Ирэйна.
— То, что поселилось среди северных орков действительно является отдельным существом. Все же я была права: дикари не в силах овладеть магией. Тем более в полном понимании магией это черное пламя и не является.
— Так кт…
— Не перебивай меня! — сверкнула глазами Ишэйна. — Это проклятая сущность. Получается она из души, которая проходит множество страданий. Здесь важна не только мучительная смерть, но и проклятое посмертие. Объясняю для необразованных — для тебя, Ирэйна — это означает, что после смерти душа заслужила множество проклятий от других душ либо же была повинна уже в их смерти.
— То есть это душа палача? — уточнил Лоренс, хмурясь.
— Палача. Душевный палач, я бы даже сказала. Он или она должны обречь на муки десятки тысяч жертв. Тогда душа после гибели не отправится за Грань, а останется висеть между жизнью и смертью. Это промежуточное состояние доставляет множество боли душе. В итоге, когда она возвращается в мир живых, то представляет из себя лишь сгусток ненависти, стремящийся к уничтожению и мучению других. Очень могущественный. Хотя средней руки маг с ним легко справится.
— Средний — это какой? — въедливо уточнила Ирэйна, зная собственную сестру и ее необъективность.
— Карсен вот справился, — пожала плечами Ишэйна. — Правда, после себя оставил целый кусок земли, пропитанный останками проклятой сущности, но что взять с человека?
— Это ты про Проклятую окраину в Рестании? Которая покрыта странным туманом.
— Да, — поморщилась королева, демонстрируя всем свое отношение к дилетантской работе человеческого мага. — Так вот, обычно с проклятой сущностью справиться можно. Пусть и не одному магу, но трем-четырем это будет вполне по силам. Однако я нашла упоминания — они родом с юга, — что иногда проклятые сущности начинают обрастать… паствой.
— Паствой? — изумилась Ирэйна.
— Последователями, — процедила Ишэйна, сверкнув глазами в сторону надоедливой младшей сестры. — Те начинают отдавать ей свои жизненные соки, делиться силами, подпитывая ее. А когда проклятая сущность становится достаточно сильна, она завладевает мыслями и чувствами, порабощая последователей.
— Вы думаете, что с северными орками произошло именно это? — поинтересовался Лоренс.
— Я не думаю, я уверена. Проклятая сущность — это душа без тела. Она вселяется в чужое тело и живет за счет него. Но она полностью разрушают собственную душу этого тела, поэтому, к примеру, тело не способно будет разговаривать. А вот судя по вашему описанию, ваше высочество, сущность живет отдельно от какого-либо тела и может даже являться посторонним. Черно-фиолетовое пламя — это не огонь и не магия, это часть самой проклятой сущности, поэтому оно не поддается противодействию, а раны от него почти не лечатся. Вашей сестре только чудом, вероятно, интуитивно, удалось отыскать способ защиты, хоть и весьма посредственный. Но ничего, я улучшила ее "артефакт".
— Лучше скажи, что нам делать с этой сущностью, как с ней бороться, — встряла в поток красноречия сестры Ирэйна.
— А я не знаю, — огорошила всех Ишэйна. — Обычную проклятую сущность, как я уже говорила, уничтожить легко. Но сейчас ее питают своими жизнями несколько десятков тысяч душ. Она неуязвима, пока не вселится в чье-то тело, а она не вселится, потому что уже достаточно сильна, чтобы существовать самостоятельна.
— И ничего нельзя сделать? — спросил Лоренс, невольно сжимая руки в кулаки.
— Не знаю, — вновь равнодушно пожала плечами Ишэйна. — Ответ надо искать на юге. Именно там проклятые сущности встречаются чаще всего. И только там они становятся чем-то большим, чем простые души палачей, порабощающие чужие тела.
— Значит, юг? — Ирэйна переглянулась с Лоренсом.
— Пустыня, — многозначительно ответил он. Далекая и таинственная пустыня, край песка, что тянется от востока до запада, охватывая весь юг. Там жили люди — работорговцы и рабы — и пустынные эльфы — их повелители. Это был жестокий и беспощадный край, но больше жители центральных и северных земель ничего не знали. Торговали пустынники лишь в Рестании, а за южную границу боялись заступать даже бесстрашные кочевники. И хоть пески полнились гостями с севера, немногие из чужаков выживали под палящим солнцем.
После того, как старший сын короля Рассветного Леса бесследно исчез и стал считаться погибшим, никакие празднества в столицы не устраивались. В первый год Алеста было попыталась поговорить с мужем, но напоролась на мрачный взгляд и жесткое "нет". Лестер не был расположен веселиться. И даже когда Лоренс не только вернулся живой, но и поправился, и вновь всем напомнил, что он — кронпринц, а семья перестала носить негласный траур, король не изменил своего решения. Однако в этом году Алесте при невидимой поддержки пасынка и сына (у них были свои цели) удалось уговорить мужа устроить бал для представления подросшей молодежи. Лестер сначала все же противился, но потом окончательно устал от этих разговоров, да и Лоренс неожиданно вступился за эту идею, мотивировав тем, что перед войной народу нужен праздник. В итоге бал все же был устроен, и на него собрались почти все лорды и леди королевства. Последними в столицу, как это ни странно, прибыли кронпринц с супругой, которые гостили в Лунной цитадели. Лорды Листерэля с завистью смотрели на Лоренса: они не знали, что из себя представляет тамошняя королева. И хорошо! Лоренс и так всю обратную дорогу выслушивал ворчание Ирэйны, костерившей сестру
— А я ей говорила, что как только мы вступим в дипломатические отношения с другими королевствами, ей придется учиться быть сдержанной. Куда там! Как была совершенно невыносимой — так и осталась!
— Судя по письмам, дед ваш был тоже королем весьма резким, — заметил Лоренс.
— От варга волк не родится, — скривилась Ирэйна и умолкла.
После непродолжительного молчания принц все рискнул задать вопрос, ответ на который за все время пребывания в цитадели он так и не получил.
— От чего умер ваш дед?
Ирэйна внимательно всматривалась вдаль. Молчание затянулось, и когда Лоренс уже подумал, что ему не ответят, она странным голосом произнесла:
— Как говорят наши извечные противники, демоны: от самой естественной причины — от кинжала в сердце
Наутро после приезда Лоренса и Ирэйны, кронпринц собрал обещанный супруге свой личный совет, состоящий всего из трех эльфов, не считая его самого. О чем говорили Лидэль, Линэль, Ирэйна и Лоренс — осталось загадкой для других, да они и не знали, что вышеупомянутые леди и лорды собирались не для пустой болтовни. Одно известно точно: кронпринц поведал брату и сестре о происхождении темного пламени и покровители северных орков. А вот что было решено на маленьком семейном совете…
Пока младшее поколение семьи Леранэ плело интриги за спиной отца, старшее поколение занималось ничуть не менее важными (с их точки зрения) разговорами. Хотя началось все у сестер Феланэ вполне мирно. Авелис с мужем и дочерью навестила Алесту. Та весьма благодушно приняла их и, пока Линэль шепталась о всяких глупостях с Эстель, поддерживала приятную светскую беседу. Даже генерал, оказавшийся в женском обществе, не заскучал. Однако как только юные эльфийки закончили свои разговоры и Авелис с невинным вопросом обратилась к Линэль, королеву словно подменили. Алеста резко выразилась в сторону собственной дочери.
— Да, мой вкус столь непритязателен, — отчеканила Линэль, откидывая за спину хвост: на севере она отвыкла от изысканных причесок, да и платья носила намного проще. Семья Миратэ не была настолько богата, чтобы удовлетворить аппетиты бывшей принцессы, да и неловко было той в предвоенное время тратить золото на подобные глупости. Для королевы же, славившейся не только своими изысканными манерами, но и внешним видом, подобное было недопустимо.
— Это говорит уже об отсутствии какого-либо вкуса, — холодно заметила Алеста, смерив непокорную дочь выразительным взглядом. Но та не отступила.
— Как пожелает королева. У каждой женщины разные ценности: кто-то любит свою семью, а кто-то — лишь себя.
Алеста не побледнела — она превратилась в замершую статую мертвеца. Неприкрытый намек дочери ее страшно оскорбил, и она не собиралась это терпеть.
— Леди Миратэ, вы сейчас поднимитесь с моего дивана и покинете мои покои. Вам несказанно повезло, что король — ваш отец — более милостив к вашему хамству, поэтому вы останетесь во дворце. Однако в одно место здесь вы никогда не попадете, пока не научитесь себя вести — в мои покои. А теперь — вон.
Не проронив ни слова, Линэль поднялась — ее буквально трясло от гнева — и вышла из гостиной. Быстро испросив разрешения королевы, удалилась и Эстель, побежавшая успокаивать вспыльчивую подругу — та была страшна в гневе (сожженный однажды стол стал веским подтверждением).
В гробовой тишине продолжили сидеть супруги Рисанэ. Селон поражался женской жестокости, а Авелис медленно закипала. Ее шокировало, что невинный вопрос о покрое платья племянницы вызовет столь бурную реакцию, но потом она начала злиться. Авелис никогда не была конфликтной эльфийкой, но сегодняшняя ситуация стала последней каплей в море ее недовольства.
— Так о чем мы говорили? — мило поинтересовалась Алеста, но ее никто не слушал.
Авелис резко встала и дрожащим от волнения голосом произнесла:
— Нет, с меня хватит: я никогда не отчитывала даже собственную дочь, но тебе, сестра, выскажу все, что думаю о твоей глупости. Селон, выйди.
Генерал Рисанэ послушно покинул гостиную, радуясь, что удалось так легко сбежать. Алеста в недоумении, смешанным с шоком, взирала на младшую сестру.
— Как ты себя ведешь, Алеста?! Что на тебя нашло? Ты бросаешься на всех с ненавистью и злобой!
— А какой я должна быть, окруженная лишь врагами?
— Врагами? И кого ты так называешь? Мужа? Детей?
— Лестер…
— Так все дело в нем? Знаешь, а я ведь многое знаю о вашей семье.
— Линэль рассказала? — с презрением бросила Алеста.
— И она, — спокойно подтвердила Авелис. — А еще Нейлин, Лидэль и многие другие. Воду в платке не удержишь, Алеста. Уже давно всем очевидна печальная ситуация в королевской семье.
— Всё хорошо! Лестер… Они сами…
— Сами? — страшным голосом поинтересовалась Авелис и взорвалась не хуже старших сестер: — Ты ведешь себя не как королева, а как избалованная принцесса! Зачем ты создаешь мужу и детям лишние проблемы? Ты должна быть хранительницей очага, а не его разрушительницей! Я не понимаю, чем ты недовольна? Лестер весьма терпеливый мужчина, который — поверь, это редкость — прислушивается к мнению собственной супруги. Он не тиран и не деспот, одинаково относится ко всем своим детям, никогда ни в чем не упрекал тебя, так что ты тогда недовольна?
— Он не любит меня! — не выдержала Алеста: в описании сестры она представала какой-то глупой куклой. — Он любит лишь свою Илинеру!
— А, так ты хочешь большего, хочешь любви Лестера? — никогда никто не слышал в голосе милой и доброй Авелис столько едкой иронии. — А что ты сделала, чтобы завоевать его любовь? Что, Алеста? Или ты думала, что он, словно глупый мальчишка, влюбится в тебя с первого взгляда? Ты помнишь, кто он? Вот мне Селон хорошо описал короля Линэлиона и его старших сыновей. Лестер вырос в этом клубке ледяных змей, а потом, когда ему едва сравнялось семнадцать весен, стал королем, вынужден был воевать! У него не было детства, не было юности и молодости. Он потерял любимую жену, потом его сын попал в плен. На нем лежит огромная ответственность, каждый его шаг, каждый выбор может привести к гибели его семьи и всего королевства. Ему тяжело, Алеста, ему нужна помощь и поддержка, а не упреки! Ты хочешь, чтобы наш род правил? И как ты, достигла этого? По мне, так ты добилась лишь одного, что все в семье, включая твоих родных детей, сторонятся тебя и не доверяют. Ты сама рушишь свое счастье и счастье своих детей.
— Счастье с нелюбимым эльфом? — вновь не выдержала Алеста.
— Не рассказывай мне сказок, сестра. Да ты не любила никогда Нареля, он, как послушный щенок, прыгал перед тобой на задних лапках, и это льстило твоему самолюбию, а когда он взбрыкнул, ты тут же отвергла его, выбрав другого! А теперь мечешься, не зная, как добиться того, чего не заслужила. Хватит этого, Алеста, от твоих действий зависят судьбы других эльфов, поэтому ты перестанешь истерить, возьмешь себя в руки и впервые в жизни подумаешь не о себе. Ты нужна мужу, нужна сыновьям и дочери. Ты не поверишь, Алеста, но ты могла бы помочь даже Лоренсу: ты могла бы стать ему матерью, а меж тем ты не стала матерью даже собственным детям. Так что если ты хочешь исправить положение, ты заткнешь свое самолюбие и пойдешь к мужу. Лестер заслужил жену, которая бы заботилась о нем, потому что он не всесилен, он не сможет справиться со всем, и если ты ему не поможешь, то… твоя семья, твои дети, погибнут. А теперь иди и подумай. Подумай хорошо, Алеста, еще не поздно все исправить.
— Поздно, — едва слышно прошептала Алеста и уже громче, с явным высокомерием предупредила: — Еще раз вы, леди Рисанэ, позволите себе общаться со мной в таком тоне, и вы сильно пожалеете об этом. Я ваша королева.
— Напомни еще раз, возможно, кто-нибудь да не забудет, — с грустной насмешкой произнесла Авелис и вышла.
— Ты уже такой большой. Помнишь меня?
— Неа, — помотал головой Наэвиль, рассматривая своими серо-зелеными глазками красивую корону на голове Лестера.
— Я твой дедушка, папа твоей мамы.
На лице малыша отразилась работа мысли.
— Деда? Втолой деда?
— И все же я завидовала ей. Она любит — как бы она не хотела это признавать — и любима. А я была одна.
— Теперь нет. — Лоренс нежно обнял ее.
— Теперь нет… У меня есть любимый муж, два его брата и сестра, которые почему-то так хорошо ко мне относятся.
— Из-за меня, — со вздохом признался Лоренс. — Они любят меня, а я люблю тебя. Они учитывают мое мнение и мои чувства. К тому же, ты и сама легко их обаяла.
— Это я умею, — рассмеялась она.
— А я никогда не мечтал о любви, — признался он. — С рождения знал, что мой долг — жениться по расчету. Хотя отец пытался меня отговорить, но я не желал жертвовать интересами родного королевства ради призрачной свободы.
— А еще ты не верил в любовь.
— Да, — немного смущенно признался Лоренс. — Не верил, что можно так сходить с ума по одной эльфийке. Желать ее и наслаждаться каждым мигом с ней.
— Наслаждайся, — с улыбкой разрешила Ирэйна.
***
За день до отъезда Лоренса и Ирэйны Ишэйна вылезла на свет из недр библиотеки, громко ругаясь и чихая — пыль оказалась единственной материей, на которую не действовала никакая магия.
— Что ты нашла? — первым делом спросила Ирэйна. — Нашла ведь?
— Кое-что. Радуйтесь, ваше высочество, что вам помогает раса, не привыкшая уничтожать с трудом накопленные знания.
— Ишэйна, клянусь лунным светом, если ты не ответишь нормально, я тебя прокляну.
— Как актуально, — ничуть не испугалась эльфийка, располагаясь в кресле, как королева. Впрочем, по величественности поз ей легко могли составить конкуренцию и Лоренс, и Ирэйна.
— То, что поселилось среди северных орков действительно является отдельным существом. Все же я была права: дикари не в силах овладеть магией. Тем более в полном понимании магией это черное пламя и не является.
— Так кт…
— Не перебивай меня! — сверкнула глазами Ишэйна. — Это проклятая сущность. Получается она из души, которая проходит множество страданий. Здесь важна не только мучительная смерть, но и проклятое посмертие. Объясняю для необразованных — для тебя, Ирэйна — это означает, что после смерти душа заслужила множество проклятий от других душ либо же была повинна уже в их смерти.
— То есть это душа палача? — уточнил Лоренс, хмурясь.
— Палача. Душевный палач, я бы даже сказала. Он или она должны обречь на муки десятки тысяч жертв. Тогда душа после гибели не отправится за Грань, а останется висеть между жизнью и смертью. Это промежуточное состояние доставляет множество боли душе. В итоге, когда она возвращается в мир живых, то представляет из себя лишь сгусток ненависти, стремящийся к уничтожению и мучению других. Очень могущественный. Хотя средней руки маг с ним легко справится.
— Средний — это какой? — въедливо уточнила Ирэйна, зная собственную сестру и ее необъективность.
— Карсен вот справился, — пожала плечами Ишэйна. — Правда, после себя оставил целый кусок земли, пропитанный останками проклятой сущности, но что взять с человека?
— Это ты про Проклятую окраину в Рестании? Которая покрыта странным туманом.
— Да, — поморщилась королева, демонстрируя всем свое отношение к дилетантской работе человеческого мага. — Так вот, обычно с проклятой сущностью справиться можно. Пусть и не одному магу, но трем-четырем это будет вполне по силам. Однако я нашла упоминания — они родом с юга, — что иногда проклятые сущности начинают обрастать… паствой.
— Паствой? — изумилась Ирэйна.
— Последователями, — процедила Ишэйна, сверкнув глазами в сторону надоедливой младшей сестры. — Те начинают отдавать ей свои жизненные соки, делиться силами, подпитывая ее. А когда проклятая сущность становится достаточно сильна, она завладевает мыслями и чувствами, порабощая последователей.
— Вы думаете, что с северными орками произошло именно это? — поинтересовался Лоренс.
— Я не думаю, я уверена. Проклятая сущность — это душа без тела. Она вселяется в чужое тело и живет за счет него. Но она полностью разрушают собственную душу этого тела, поэтому, к примеру, тело не способно будет разговаривать. А вот судя по вашему описанию, ваше высочество, сущность живет отдельно от какого-либо тела и может даже являться посторонним. Черно-фиолетовое пламя — это не огонь и не магия, это часть самой проклятой сущности, поэтому оно не поддается противодействию, а раны от него почти не лечатся. Вашей сестре только чудом, вероятно, интуитивно, удалось отыскать способ защиты, хоть и весьма посредственный. Но ничего, я улучшила ее "артефакт".
— Лучше скажи, что нам делать с этой сущностью, как с ней бороться, — встряла в поток красноречия сестры Ирэйна.
— А я не знаю, — огорошила всех Ишэйна. — Обычную проклятую сущность, как я уже говорила, уничтожить легко. Но сейчас ее питают своими жизнями несколько десятков тысяч душ. Она неуязвима, пока не вселится в чье-то тело, а она не вселится, потому что уже достаточно сильна, чтобы существовать самостоятельна.
— И ничего нельзя сделать? — спросил Лоренс, невольно сжимая руки в кулаки.
— Не знаю, — вновь равнодушно пожала плечами Ишэйна. — Ответ надо искать на юге. Именно там проклятые сущности встречаются чаще всего. И только там они становятся чем-то большим, чем простые души палачей, порабощающие чужие тела.
— Значит, юг? — Ирэйна переглянулась с Лоренсом.
— Пустыня, — многозначительно ответил он. Далекая и таинственная пустыня, край песка, что тянется от востока до запада, охватывая весь юг. Там жили люди — работорговцы и рабы — и пустынные эльфы — их повелители. Это был жестокий и беспощадный край, но больше жители центральных и северных земель ничего не знали. Торговали пустынники лишь в Рестании, а за южную границу боялись заступать даже бесстрашные кочевники. И хоть пески полнились гостями с севера, немногие из чужаков выживали под палящим солнцем.
Глава 10. Проделки любви
После того, как старший сын короля Рассветного Леса бесследно исчез и стал считаться погибшим, никакие празднества в столицы не устраивались. В первый год Алеста было попыталась поговорить с мужем, но напоролась на мрачный взгляд и жесткое "нет". Лестер не был расположен веселиться. И даже когда Лоренс не только вернулся живой, но и поправился, и вновь всем напомнил, что он — кронпринц, а семья перестала носить негласный траур, король не изменил своего решения. Однако в этом году Алесте при невидимой поддержки пасынка и сына (у них были свои цели) удалось уговорить мужа устроить бал для представления подросшей молодежи. Лестер сначала все же противился, но потом окончательно устал от этих разговоров, да и Лоренс неожиданно вступился за эту идею, мотивировав тем, что перед войной народу нужен праздник. В итоге бал все же был устроен, и на него собрались почти все лорды и леди королевства. Последними в столицу, как это ни странно, прибыли кронпринц с супругой, которые гостили в Лунной цитадели. Лорды Листерэля с завистью смотрели на Лоренса: они не знали, что из себя представляет тамошняя королева. И хорошо! Лоренс и так всю обратную дорогу выслушивал ворчание Ирэйны, костерившей сестру
— А я ей говорила, что как только мы вступим в дипломатические отношения с другими королевствами, ей придется учиться быть сдержанной. Куда там! Как была совершенно невыносимой — так и осталась!
— Судя по письмам, дед ваш был тоже королем весьма резким, — заметил Лоренс.
— От варга волк не родится, — скривилась Ирэйна и умолкла.
После непродолжительного молчания принц все рискнул задать вопрос, ответ на который за все время пребывания в цитадели он так и не получил.
— От чего умер ваш дед?
Ирэйна внимательно всматривалась вдаль. Молчание затянулось, и когда Лоренс уже подумал, что ему не ответят, она странным голосом произнесла:
— Как говорят наши извечные противники, демоны: от самой естественной причины — от кинжала в сердце
***
Наутро после приезда Лоренса и Ирэйны, кронпринц собрал обещанный супруге свой личный совет, состоящий всего из трех эльфов, не считая его самого. О чем говорили Лидэль, Линэль, Ирэйна и Лоренс — осталось загадкой для других, да они и не знали, что вышеупомянутые леди и лорды собирались не для пустой болтовни. Одно известно точно: кронпринц поведал брату и сестре о происхождении темного пламени и покровители северных орков. А вот что было решено на маленьком семейном совете…
***
Пока младшее поколение семьи Леранэ плело интриги за спиной отца, старшее поколение занималось ничуть не менее важными (с их точки зрения) разговорами. Хотя началось все у сестер Феланэ вполне мирно. Авелис с мужем и дочерью навестила Алесту. Та весьма благодушно приняла их и, пока Линэль шепталась о всяких глупостях с Эстель, поддерживала приятную светскую беседу. Даже генерал, оказавшийся в женском обществе, не заскучал. Однако как только юные эльфийки закончили свои разговоры и Авелис с невинным вопросом обратилась к Линэль, королеву словно подменили. Алеста резко выразилась в сторону собственной дочери.
— Да, мой вкус столь непритязателен, — отчеканила Линэль, откидывая за спину хвост: на севере она отвыкла от изысканных причесок, да и платья носила намного проще. Семья Миратэ не была настолько богата, чтобы удовлетворить аппетиты бывшей принцессы, да и неловко было той в предвоенное время тратить золото на подобные глупости. Для королевы же, славившейся не только своими изысканными манерами, но и внешним видом, подобное было недопустимо.
— Это говорит уже об отсутствии какого-либо вкуса, — холодно заметила Алеста, смерив непокорную дочь выразительным взглядом. Но та не отступила.
— Как пожелает королева. У каждой женщины разные ценности: кто-то любит свою семью, а кто-то — лишь себя.
Алеста не побледнела — она превратилась в замершую статую мертвеца. Неприкрытый намек дочери ее страшно оскорбил, и она не собиралась это терпеть.
— Леди Миратэ, вы сейчас поднимитесь с моего дивана и покинете мои покои. Вам несказанно повезло, что король — ваш отец — более милостив к вашему хамству, поэтому вы останетесь во дворце. Однако в одно место здесь вы никогда не попадете, пока не научитесь себя вести — в мои покои. А теперь — вон.
Не проронив ни слова, Линэль поднялась — ее буквально трясло от гнева — и вышла из гостиной. Быстро испросив разрешения королевы, удалилась и Эстель, побежавшая успокаивать вспыльчивую подругу — та была страшна в гневе (сожженный однажды стол стал веским подтверждением).
В гробовой тишине продолжили сидеть супруги Рисанэ. Селон поражался женской жестокости, а Авелис медленно закипала. Ее шокировало, что невинный вопрос о покрое платья племянницы вызовет столь бурную реакцию, но потом она начала злиться. Авелис никогда не была конфликтной эльфийкой, но сегодняшняя ситуация стала последней каплей в море ее недовольства.
— Так о чем мы говорили? — мило поинтересовалась Алеста, но ее никто не слушал.
Авелис резко встала и дрожащим от волнения голосом произнесла:
— Нет, с меня хватит: я никогда не отчитывала даже собственную дочь, но тебе, сестра, выскажу все, что думаю о твоей глупости. Селон, выйди.
Генерал Рисанэ послушно покинул гостиную, радуясь, что удалось так легко сбежать. Алеста в недоумении, смешанным с шоком, взирала на младшую сестру.
— Как ты себя ведешь, Алеста?! Что на тебя нашло? Ты бросаешься на всех с ненавистью и злобой!
— А какой я должна быть, окруженная лишь врагами?
— Врагами? И кого ты так называешь? Мужа? Детей?
— Лестер…
— Так все дело в нем? Знаешь, а я ведь многое знаю о вашей семье.
— Линэль рассказала? — с презрением бросила Алеста.
— И она, — спокойно подтвердила Авелис. — А еще Нейлин, Лидэль и многие другие. Воду в платке не удержишь, Алеста. Уже давно всем очевидна печальная ситуация в королевской семье.
— Всё хорошо! Лестер… Они сами…
— Сами? — страшным голосом поинтересовалась Авелис и взорвалась не хуже старших сестер: — Ты ведешь себя не как королева, а как избалованная принцесса! Зачем ты создаешь мужу и детям лишние проблемы? Ты должна быть хранительницей очага, а не его разрушительницей! Я не понимаю, чем ты недовольна? Лестер весьма терпеливый мужчина, который — поверь, это редкость — прислушивается к мнению собственной супруги. Он не тиран и не деспот, одинаково относится ко всем своим детям, никогда ни в чем не упрекал тебя, так что ты тогда недовольна?
— Он не любит меня! — не выдержала Алеста: в описании сестры она представала какой-то глупой куклой. — Он любит лишь свою Илинеру!
— А, так ты хочешь большего, хочешь любви Лестера? — никогда никто не слышал в голосе милой и доброй Авелис столько едкой иронии. — А что ты сделала, чтобы завоевать его любовь? Что, Алеста? Или ты думала, что он, словно глупый мальчишка, влюбится в тебя с первого взгляда? Ты помнишь, кто он? Вот мне Селон хорошо описал короля Линэлиона и его старших сыновей. Лестер вырос в этом клубке ледяных змей, а потом, когда ему едва сравнялось семнадцать весен, стал королем, вынужден был воевать! У него не было детства, не было юности и молодости. Он потерял любимую жену, потом его сын попал в плен. На нем лежит огромная ответственность, каждый его шаг, каждый выбор может привести к гибели его семьи и всего королевства. Ему тяжело, Алеста, ему нужна помощь и поддержка, а не упреки! Ты хочешь, чтобы наш род правил? И как ты, достигла этого? По мне, так ты добилась лишь одного, что все в семье, включая твоих родных детей, сторонятся тебя и не доверяют. Ты сама рушишь свое счастье и счастье своих детей.
— Счастье с нелюбимым эльфом? — вновь не выдержала Алеста.
— Не рассказывай мне сказок, сестра. Да ты не любила никогда Нареля, он, как послушный щенок, прыгал перед тобой на задних лапках, и это льстило твоему самолюбию, а когда он взбрыкнул, ты тут же отвергла его, выбрав другого! А теперь мечешься, не зная, как добиться того, чего не заслужила. Хватит этого, Алеста, от твоих действий зависят судьбы других эльфов, поэтому ты перестанешь истерить, возьмешь себя в руки и впервые в жизни подумаешь не о себе. Ты нужна мужу, нужна сыновьям и дочери. Ты не поверишь, Алеста, но ты могла бы помочь даже Лоренсу: ты могла бы стать ему матерью, а меж тем ты не стала матерью даже собственным детям. Так что если ты хочешь исправить положение, ты заткнешь свое самолюбие и пойдешь к мужу. Лестер заслужил жену, которая бы заботилась о нем, потому что он не всесилен, он не сможет справиться со всем, и если ты ему не поможешь, то… твоя семья, твои дети, погибнут. А теперь иди и подумай. Подумай хорошо, Алеста, еще не поздно все исправить.
— Поздно, — едва слышно прошептала Алеста и уже громче, с явным высокомерием предупредила: — Еще раз вы, леди Рисанэ, позволите себе общаться со мной в таком тоне, и вы сильно пожалеете об этом. Я ваша королева.
— Напомни еще раз, возможно, кто-нибудь да не забудет, — с грустной насмешкой произнесла Авелис и вышла.
***
— Ты уже такой большой. Помнишь меня?
— Неа, — помотал головой Наэвиль, рассматривая своими серо-зелеными глазками красивую корону на голове Лестера.
— Я твой дедушка, папа твоей мамы.
На лице малыша отразилась работа мысли.
— Деда? Втолой деда?
