Всё-таки надо поговорить с дедом, есть у меня одна идея. Конечно, в машинное идти не хотелось, но переживу как-нибудь.
— Так. За посудой я позже зайду, а ты ешь, остынет. Кстати, наш кок просил узнать, что из еды ты предпочитаешь.
— Не знаю… Мне всё нравится, — он неопределённо качнул головой.
— Ну а всё-таки? Не может же быть всё одинаково!
— Сладкое больше. — Нану обезоруживающе улыбнулся. — А вот такое жидкое из мяса, и другое жидкое, где… злак с молоком, не очень.
— Ясно, я ему передам, — кивнула с каменным выражением лица. Ути деточка! Сладкое он любит, а молочную кашу и суп — нет.
Плюк! Сейчас расплачусь от умиления!
— Что-то не так? — Видимо, удержать спокойное лицо мне не удалось, и ксенос всё-таки прочитал там что-то непечатное.
— Не обращай внимания, меня просто раздражает появление неучтённых пассажиров. Приятного аппетита.
— Нина, постой! — поднялся он одновременно со мной, подошёл. — Давай я помогу найти этих существ.
— Если они действительно живые. Ешь, сами справимся. А если не справимся — приду за тобой.
— Я буду ждать, — просиял ксенос.
— Какая вера в наши способности! Ты точно не знаешь, что это такое завелось? — подозрительно сощурилась я. Нану стоял вроде бы рядом, но с ювелирной точностью выбрал то расстояние, на котором это ещё не воспринималось как вторжение в личное пространство.
— Точно не знаю, — уверенно ответил он.
— Но догадываешься? — Я уставилась на него с ещё большим подозрением и скрестила руки на груди.
Ксенос несколько секунд помолчал, разглядывая меня в ответ с непонятным весёлым блеском в глазах, а потом всё-таки ответил:
— Предполагаю. Но ты сказала, что тебе не нужна моя помощь.
И лицо опять честное, и взгляд прямой и по-детски открытый... Но вот теперь он точно язвил, я готова была поставить на это свои погоны!
Однако никак комментировать сказанное не стала, продолжила выразительно смотреть. Если надо, я умею. Может, не в совершенстве, и до первого моего командира мне ещё очень далеко, но с экипажем работало, особенно если настроение подходящее. Сейчас было именно такое.
Я так и не поняла, проняло Нану или нет, но молчание он нарушил первым, хотя улыбался всё так же безмятежно.
— Я могу только повторить, что эти существа точно не с моей планеты, не я их сюда привёл и не я виноват в их появлении. Честное слово. Но я догадываюсь, как они здесь оказались и почему. И если ты хочешь, я помогу тебе их поймать.
Я ещё несколько секунд помолчала, пытаясь вспомнить цензурное слово, и наконец вспомнила:
— Бесишь.
После чего развернулась и устремилась к выходу.
— До встречи, Нина! — прилетело в спину радостное, и я пожалела, что дверь автоматическая и ею нельзя хлопнуть.
Стоило потерять ксеноса из виду, и объект приложения раздражения резко поменялся: меня опять возмущало собственное поведение и слишком бурная реакция на этого типа. И ладно бы реакция была постоянной! Ну попадаются же такие люди, с которыми по необъяснимой причине невозможно рядом находиться. А с этим... То вроде нормально, взрослый разумный человек, даже как будто интересно поговорить, а то — придушить хочется. Лучше бы, честное слово, опять рисовать тянуло!
Стоило об этом подумать, и пальцы откровенно зазудели от желания взяться за ручку, а в голове замельтешили образы.
Ругнувшись, отвлекла себя анализом собственного физического состояния, благо армейская версия шимки и не такое может. Однако умный приборчик уверял, что всё с моими гормонами и прочими частями организма хорошо. Кое-что чуть выше нормы, кое-что — чуть ниже, но в пределах естественной реакции организма и без признаков стороннего вмешательства.
Вин! Скорее бы уже прилететь, а ведь ещё суток не прошло с момента старта!
На кораблях системы «Скат», да и на всех остальных космических кораблях дальнего сообщения, есть две двигательных системы: прыжковая установка, работающая на космолите, и маршевый двигатель, чаще всего на атомной тяге. Первая обычно располагается посередине корабля, это обеспечивает равномерность пространственного искажения, реакторы — ближе к хвостовой части, где работает главный двигатель.
Центральное машинное отделение — это вытянутый отсек между первым и вторым. Туда стекается служебная информация о состоянии всех систем корабля, оттуда осуществляется доступ к основным силовым агрегатам, да и не только к ним. И примерно семь из десяти возникающих неполадок можно исправить именно оттуда.
Образование штурмана универсально, мы не привязаны к конкретному типу корабля так, как механики, но всё равно готовят нас под определённые проекты. Тот, кто управляет техникой, должен понимать, как она работает, — золотое правило. Да, починить кто-то из звездочётов ничего не сможет, почему над нами снисходительно посмеиваются все мазуты и называют «белой костью», но слишком опасно не знать, на чём именно ты летаешь и что нужно кораблю для нормального функционирования.
Так вот, мне, успевшей привыкнуть к большим старым кораблям с экипажем в пару сотен человек, в первое знакомство с таким малюткой, как «Скат», было дико услышать, что экипаж корабля — всего двадцать человек. Ладно для лёгких катеров поддержки, которые базируются на крейсере, но для самостоятельной боевой единицы?
Объяснение, впрочем, оказалось простым и логичным. При современном уровне сложности и компактизации корабельных систем от водоочистки и регенерации воздуха до вооружения и управления прыжковой установкой нет никакого смысла содержать большой штат механиков. Когда размеры кораблей были продиктованы громоздкостью основных узлов, дополнительная нагрузка в виде сотни узкоспециализированных техников распределялась равномерно, да и нужное ремонтное оборудование было куда приткнуть. А теперь проще весь крупный ремонт осуществлять на базовых станциях, в результате и специалистов столько не нужно, и техники.
За год службы на этом корабле я вполне прониклась новой концепцией, оценила её удобство и нашла плюсы маленького экипажа. Ну и самого маленького корабля тоже: на крейсере от носа до кормы идти минут двадцать, а тут — пара минут из конца в конец, и то если идти нога за ногу. Удобно.
Но несмотря на небольшие размеры корабля, в машинном мне доводилось бывать нечасто. Нельзя сказать, что я специально избегала таких визитов, но искренне радовалась тому, что за хозяйственно-бытовую часть отвечает помощник.
Дело не в том, что дед вообще не любил посторонних в своей вотчине, всегда ворчал и ругался. И даже не в том, что к женщинам стармех относился с каким-то особенным пиететом и старался при нас сдерживаться, так что я каждый раз остро чувствовала, что мешаю рабочему процессу.
Не по себе в этом месте мне было из-за близости и доступности для воздействия мощных агрегатов, от которых зависела сохранность корабля. Когда ты знаешь, что атомный реактор и генератор пространственных искажений где-то рядом, это почему-то не беспокоит. А вот когда можешь потыкать пальцем в съёмный защитный кожух — уже другое ощущение. До фобии не доходило, силовых агрегатов я не боялась, всего лишь разумно опасалась, но толкового мазута из меня всё равно не вышло бы. Это моя третья сестра Алла всякую тяжёлую технику любит, а я, видимо, на всю голову штурман, в отца.
В общем, в святая святых БЧ-5 я вошла решительно, но с обычным внутренним трепетом перед могучими машинами. И уже с порога поняла, что стармех не в духе и никого не поймал: вентиляция в машинном хорошая, но в воздухе всё равно висела дымка и мерзкий запах табачного перегара.
Курение в космосе запрещено, особенно в боевых вылетах и особенно на маленьких кораблях, причём вплоть до принудительной блокировки через шимку. Но отдельные упорные самовредители старательно изыскивают возможности, и на станциях приписки к этому в итоге относятся довольно лояльно, выделяя места с особо мощной вентиляцией и без чего-либо горючего рядом. Застукав Гаврина за этим нарушением, я должна была подать рапорт, и грозило деду очень серьёзное взыскание вплоть до трибунала. Но я предпочла закрыть глаза: за руку я его не поймала, где слепые зоны камер, он тоже прекрасно знает и наверняка на кадры не попал. Замучаешься что-то доказывать. Если бы я хотела выгнать его с корабля, была добрая сотня возможностей сделать это быстро и наверняка, а так… Раз уж решила его держать, нет смысла бегать от этого решения.
Стармех сидел в кресле в углу, облокотившись о пульт, и мрачно разглядывал какие-то схемы, его верный адъютант Николя — стоял за плечом. Крепкий, очень широкоплечий, почти лысый, с седыми усами и густыми бровями, Гаврин производил впечатление некоего реликта. Гораздо легче было представить его в домотканной рубахе и кожаных доспехах, с мечом в руках и верхом на лошади, как в каком-нибудь приключенческом вирткино, чем воспринимать как есть.
— Дед, ты Ларису Станиславовну хорошо знаешь? — начала я с главного.
Гаврин вопросу удивился, он явно ждал совсем другого, но ответил. Презрительно цыкнул сквозь зубы и не без гордости высказался в том духе, что он имел с ней многочисленные интимные контакты, причём чаще всего играл в них активную роль и был сверху.
— Александр Васильевич! — не выдержал такого Николяус, ощутимо покраснел ушами и виновато посмотрел на меня. — Ну как вам не стыдно?!
Зря влез, мне даже стало его жаль. Дед и так подобных замечаний не любил, а уж в нынешнем паршивом настроении — тем более. Он тут же переключился на подчинённого и высказал всё, что думает как о слишком разговорчивой молодёжи в общем, так и о Моро, у которого ещё стыдилка на него не отросла, в частности.
— И тем не менее потрудитесь всё-таки в разговоре с командиром и женщиной придерживаться правил хорошего тона! — проявил неожиданную твёрдость Николя, причём у меня сложилось впечатление, что румянец на нём уже не столько стыдливый, сколько злой.
А всё-таки недооцениваю я парня. Не только упрямство, у него и зубы есть, с Гавриным в словесные перепалки мало кто рискует ввязываться. Далеко пойдёт, молодец.
— Дед, не ори, — задавила я скандал в зародыше. Стармех от неожиданности поперхнулся ругательством и закашлялся, а я постаралась вернуть его к более приземлённым вопросам. — Скажи лучше, на что именно она реагирует? В смысле на тепло, на движение, на массу? И ещё, были ли какие-то повреждения? То есть эти твари пытались что-то сгрызть или ты их просто заметил?
Тактический манёвр сработал, дед быстро забыл о разговорчивом подчинённом и, щедро пересыпая речь нецензурными междометиями, втянулся в разговор. Николяус ещё раз попытался вступиться за мою честь, но я предпочла отправить его погулять до камбуза, чтобы не провоцировал Гаврина. Который после короткого обсуждения признал мою идею годной.
Идея, собственно, была проста.
Для начала, раз Нану ничего такого на корабль не протаскивал и никакое зверьё в недра «Капитана Белоусова» на его родной планете не просочилось, в этом я ксеносу верила, вариант оставался один: зелёную неучтёнку протащили на борт со станции, и сделал это кто-то из условно своих — то ли из своего экипажа, то ли из какого-нибудь соседнего.
Удивляло, что за столько дней паразит не проявил себя, начал действовать только после взлёта, до сих пор ничего не прогрыз и нигде не нагадил. А я ведь на всякий случай связалась по шимке с коком и задала тот же вопрос, и он подтвердил, что никаких следов жизнедеятельности среди припасов не нашёл и недостачи — тоже, хотя тщательно проверил всё. Конечно, это некоторое допущение, и оставалась вероятность, что ни в дедовом хозяйстве, ни у Джа следы злодейского присутствия просто пока ещё не обнаружились, не так уж много прошло времени. Но с учётом флотских нравов и впечатляющей скрытности паразитов...
В общем, имелась большая вероятность, что шалили у нас не живые существа, а маленькие роботы. Сейчас кибернетические игрушки делают самых причудливых видов, форм и размеров, можно даже ничего не изобретать, просто доработать готовую
Гаврин заверил, что теоретически возможно и даже не очень сложно сделать такую игрушку, которая сможет перемещаться по техническим отсекам незаметно. Если заложить в программу только перемещение, без попыток влезть в особо чувствительные и потому чрезвычайно защищённые узлы, Лариса может и не заметить такого гостя. Да и остальные системы реагируют на попытки копирования данных или вмешательства в структуру сигнальных цепей, а не на движение рядом. Заставить камеры игнорировать такого шпиона посложнее, но тоже можно, особенно если постарался кто-то из своих с доступом к корабельному телу. Непонятно, правда, почему в какой-то момент камеры начали замечать этих пришельцев, но это тоже можно было объяснить.
В случае с роботами я склонялась к тому, что развлекается кто-то из экипажа вроде старшего программиста: у него и возможностей больше, и способностей достаточно. Но нельзя было сбрасывать со счетов и более параноидальную версию со шпионским оборудованием. Система видеонаблюдения на «Скате» не новая, и кому надо — у тех наверняка есть к ней отмычки.
К идее борьбы с роботами дед подошёл с воодушевлением, вдохновенно пообещав расчленить сначала игрушку, а потом того, кто её запустил. Его я тоже попросила перед экзекуцией познакомить, любопытно же, но на этом моё участие закончилось: дед с вернувшимся Николяусом начали обсуждать стратегию будущей охоты, а я решила не смущать лейтенанта своим присутствием и не мешаться под ногами у стармеха, а то ещё затопчет в раже.
Дойдя до каюты, запоздало вспомнила ещё одну важную деталь, которая могла прояснить картину происходящего, а именно — трофей Джа. Так что проверила, где находится Ханова, и, обнаружив её в медотсеке, вызвала по личному каналу.
— Как успехи с анализом? — спросила с ходу.
— Что? — ответ на том конце прозвучал заторможенно и растерянно. — Каким анализом?
— С тем самым, с которым ты явилась сейчас к Накамуре. Зуль, ты там спишь, что ли? Ты в порядке? — уточнила на всякий случай, а то мало ли9+ зачем её к доку понесло. — Или ты заболела?
— А, нет, я... за витаминами зашла. О чём ты?
— Зуль, ты взяла пробы на камбузе или нет?
— А, это! — протянула Ханова. — Нет, там ничего интересного, оказалась кровь обыкновенной коровы. Скорее всего, Джа не попал по этой зверушке, может, она просто кусок мяса утащила?
— Ну... Не знаю, — растерялась я. — Ладно, отбой.
Выглядела Зуль при этом как обычно, но осталось странное впечатление, как будто Ханова показала не себя, а заставку. Слишком уж расходилась речь и выражение лица на картинке. Женщина явно что-то скрыла, и это было так странно и неожиданно, что я на минуту зависла, пытаясь сообразить, что со всем этим делать.
До сих пор Зульфия казалась мне образцом ответственности и исполнительности. По работе никаких нареканий не было: серьёзная, спокойная, у неё всегда всё в полном порядке, вплоть до документации, даже при желании придраться не к чему. Скрытничала она только в том, что касалось личной жизни, но — не так. Если какая-то тема ей не нравилась, Зуль просто отказывалась её обсуждать и не мямлила, даже если разбудить после тяжёлой вахты. А тут…
Главное, я даже предположить не могла, почему Зульфия так странно себя вела. Она всерьёз заболела и пытается это скрыть? Чушь какая! Не стала бы она, а Горо — не стал такое покрывать, он для этого слишком педантичен.
— Так. За посудой я позже зайду, а ты ешь, остынет. Кстати, наш кок просил узнать, что из еды ты предпочитаешь.
— Не знаю… Мне всё нравится, — он неопределённо качнул головой.
— Ну а всё-таки? Не может же быть всё одинаково!
— Сладкое больше. — Нану обезоруживающе улыбнулся. — А вот такое жидкое из мяса, и другое жидкое, где… злак с молоком, не очень.
— Ясно, я ему передам, — кивнула с каменным выражением лица. Ути деточка! Сладкое он любит, а молочную кашу и суп — нет.
Плюк! Сейчас расплачусь от умиления!
— Что-то не так? — Видимо, удержать спокойное лицо мне не удалось, и ксенос всё-таки прочитал там что-то непечатное.
— Не обращай внимания, меня просто раздражает появление неучтённых пассажиров. Приятного аппетита.
— Нина, постой! — поднялся он одновременно со мной, подошёл. — Давай я помогу найти этих существ.
— Если они действительно живые. Ешь, сами справимся. А если не справимся — приду за тобой.
— Я буду ждать, — просиял ксенос.
— Какая вера в наши способности! Ты точно не знаешь, что это такое завелось? — подозрительно сощурилась я. Нану стоял вроде бы рядом, но с ювелирной точностью выбрал то расстояние, на котором это ещё не воспринималось как вторжение в личное пространство.
— Точно не знаю, — уверенно ответил он.
— Но догадываешься? — Я уставилась на него с ещё большим подозрением и скрестила руки на груди.
Ксенос несколько секунд помолчал, разглядывая меня в ответ с непонятным весёлым блеском в глазах, а потом всё-таки ответил:
— Предполагаю. Но ты сказала, что тебе не нужна моя помощь.
И лицо опять честное, и взгляд прямой и по-детски открытый... Но вот теперь он точно язвил, я готова была поставить на это свои погоны!
Однако никак комментировать сказанное не стала, продолжила выразительно смотреть. Если надо, я умею. Может, не в совершенстве, и до первого моего командира мне ещё очень далеко, но с экипажем работало, особенно если настроение подходящее. Сейчас было именно такое.
Я так и не поняла, проняло Нану или нет, но молчание он нарушил первым, хотя улыбался всё так же безмятежно.
— Я могу только повторить, что эти существа точно не с моей планеты, не я их сюда привёл и не я виноват в их появлении. Честное слово. Но я догадываюсь, как они здесь оказались и почему. И если ты хочешь, я помогу тебе их поймать.
Я ещё несколько секунд помолчала, пытаясь вспомнить цензурное слово, и наконец вспомнила:
— Бесишь.
После чего развернулась и устремилась к выходу.
— До встречи, Нина! — прилетело в спину радостное, и я пожалела, что дверь автоматическая и ею нельзя хлопнуть.
Стоило потерять ксеноса из виду, и объект приложения раздражения резко поменялся: меня опять возмущало собственное поведение и слишком бурная реакция на этого типа. И ладно бы реакция была постоянной! Ну попадаются же такие люди, с которыми по необъяснимой причине невозможно рядом находиться. А с этим... То вроде нормально, взрослый разумный человек, даже как будто интересно поговорить, а то — придушить хочется. Лучше бы, честное слово, опять рисовать тянуло!
Стоило об этом подумать, и пальцы откровенно зазудели от желания взяться за ручку, а в голове замельтешили образы.
Ругнувшись, отвлекла себя анализом собственного физического состояния, благо армейская версия шимки и не такое может. Однако умный приборчик уверял, что всё с моими гормонами и прочими частями организма хорошо. Кое-что чуть выше нормы, кое-что — чуть ниже, но в пределах естественной реакции организма и без признаков стороннего вмешательства.
Вин! Скорее бы уже прилететь, а ведь ещё суток не прошло с момента старта!
ГЛАВА 5. Главный вопрос
На кораблях системы «Скат», да и на всех остальных космических кораблях дальнего сообщения, есть две двигательных системы: прыжковая установка, работающая на космолите, и маршевый двигатель, чаще всего на атомной тяге. Первая обычно располагается посередине корабля, это обеспечивает равномерность пространственного искажения, реакторы — ближе к хвостовой части, где работает главный двигатель.
Центральное машинное отделение — это вытянутый отсек между первым и вторым. Туда стекается служебная информация о состоянии всех систем корабля, оттуда осуществляется доступ к основным силовым агрегатам, да и не только к ним. И примерно семь из десяти возникающих неполадок можно исправить именно оттуда.
Образование штурмана универсально, мы не привязаны к конкретному типу корабля так, как механики, но всё равно готовят нас под определённые проекты. Тот, кто управляет техникой, должен понимать, как она работает, — золотое правило. Да, починить кто-то из звездочётов ничего не сможет, почему над нами снисходительно посмеиваются все мазуты и называют «белой костью», но слишком опасно не знать, на чём именно ты летаешь и что нужно кораблю для нормального функционирования.
Так вот, мне, успевшей привыкнуть к большим старым кораблям с экипажем в пару сотен человек, в первое знакомство с таким малюткой, как «Скат», было дико услышать, что экипаж корабля — всего двадцать человек. Ладно для лёгких катеров поддержки, которые базируются на крейсере, но для самостоятельной боевой единицы?
Объяснение, впрочем, оказалось простым и логичным. При современном уровне сложности и компактизации корабельных систем от водоочистки и регенерации воздуха до вооружения и управления прыжковой установкой нет никакого смысла содержать большой штат механиков. Когда размеры кораблей были продиктованы громоздкостью основных узлов, дополнительная нагрузка в виде сотни узкоспециализированных техников распределялась равномерно, да и нужное ремонтное оборудование было куда приткнуть. А теперь проще весь крупный ремонт осуществлять на базовых станциях, в результате и специалистов столько не нужно, и техники.
За год службы на этом корабле я вполне прониклась новой концепцией, оценила её удобство и нашла плюсы маленького экипажа. Ну и самого маленького корабля тоже: на крейсере от носа до кормы идти минут двадцать, а тут — пара минут из конца в конец, и то если идти нога за ногу. Удобно.
Но несмотря на небольшие размеры корабля, в машинном мне доводилось бывать нечасто. Нельзя сказать, что я специально избегала таких визитов, но искренне радовалась тому, что за хозяйственно-бытовую часть отвечает помощник.
Дело не в том, что дед вообще не любил посторонних в своей вотчине, всегда ворчал и ругался. И даже не в том, что к женщинам стармех относился с каким-то особенным пиететом и старался при нас сдерживаться, так что я каждый раз остро чувствовала, что мешаю рабочему процессу.
Не по себе в этом месте мне было из-за близости и доступности для воздействия мощных агрегатов, от которых зависела сохранность корабля. Когда ты знаешь, что атомный реактор и генератор пространственных искажений где-то рядом, это почему-то не беспокоит. А вот когда можешь потыкать пальцем в съёмный защитный кожух — уже другое ощущение. До фобии не доходило, силовых агрегатов я не боялась, всего лишь разумно опасалась, но толкового мазута из меня всё равно не вышло бы. Это моя третья сестра Алла всякую тяжёлую технику любит, а я, видимо, на всю голову штурман, в отца.
В общем, в святая святых БЧ-5 я вошла решительно, но с обычным внутренним трепетом перед могучими машинами. И уже с порога поняла, что стармех не в духе и никого не поймал: вентиляция в машинном хорошая, но в воздухе всё равно висела дымка и мерзкий запах табачного перегара.
Курение в космосе запрещено, особенно в боевых вылетах и особенно на маленьких кораблях, причём вплоть до принудительной блокировки через шимку. Но отдельные упорные самовредители старательно изыскивают возможности, и на станциях приписки к этому в итоге относятся довольно лояльно, выделяя места с особо мощной вентиляцией и без чего-либо горючего рядом. Застукав Гаврина за этим нарушением, я должна была подать рапорт, и грозило деду очень серьёзное взыскание вплоть до трибунала. Но я предпочла закрыть глаза: за руку я его не поймала, где слепые зоны камер, он тоже прекрасно знает и наверняка на кадры не попал. Замучаешься что-то доказывать. Если бы я хотела выгнать его с корабля, была добрая сотня возможностей сделать это быстро и наверняка, а так… Раз уж решила его держать, нет смысла бегать от этого решения.
Стармех сидел в кресле в углу, облокотившись о пульт, и мрачно разглядывал какие-то схемы, его верный адъютант Николя — стоял за плечом. Крепкий, очень широкоплечий, почти лысый, с седыми усами и густыми бровями, Гаврин производил впечатление некоего реликта. Гораздо легче было представить его в домотканной рубахе и кожаных доспехах, с мечом в руках и верхом на лошади, как в каком-нибудь приключенческом вирткино, чем воспринимать как есть.
— Дед, ты Ларису Станиславовну хорошо знаешь? — начала я с главного.
Гаврин вопросу удивился, он явно ждал совсем другого, но ответил. Презрительно цыкнул сквозь зубы и не без гордости высказался в том духе, что он имел с ней многочисленные интимные контакты, причём чаще всего играл в них активную роль и был сверху.
— Александр Васильевич! — не выдержал такого Николяус, ощутимо покраснел ушами и виновато посмотрел на меня. — Ну как вам не стыдно?!
Зря влез, мне даже стало его жаль. Дед и так подобных замечаний не любил, а уж в нынешнем паршивом настроении — тем более. Он тут же переключился на подчинённого и высказал всё, что думает как о слишком разговорчивой молодёжи в общем, так и о Моро, у которого ещё стыдилка на него не отросла, в частности.
— И тем не менее потрудитесь всё-таки в разговоре с командиром и женщиной придерживаться правил хорошего тона! — проявил неожиданную твёрдость Николя, причём у меня сложилось впечатление, что румянец на нём уже не столько стыдливый, сколько злой.
А всё-таки недооцениваю я парня. Не только упрямство, у него и зубы есть, с Гавриным в словесные перепалки мало кто рискует ввязываться. Далеко пойдёт, молодец.
— Дед, не ори, — задавила я скандал в зародыше. Стармех от неожиданности поперхнулся ругательством и закашлялся, а я постаралась вернуть его к более приземлённым вопросам. — Скажи лучше, на что именно она реагирует? В смысле на тепло, на движение, на массу? И ещё, были ли какие-то повреждения? То есть эти твари пытались что-то сгрызть или ты их просто заметил?
Тактический манёвр сработал, дед быстро забыл о разговорчивом подчинённом и, щедро пересыпая речь нецензурными междометиями, втянулся в разговор. Николяус ещё раз попытался вступиться за мою честь, но я предпочла отправить его погулять до камбуза, чтобы не провоцировал Гаврина. Который после короткого обсуждения признал мою идею годной.
Идея, собственно, была проста.
Для начала, раз Нану ничего такого на корабль не протаскивал и никакое зверьё в недра «Капитана Белоусова» на его родной планете не просочилось, в этом я ксеносу верила, вариант оставался один: зелёную неучтёнку протащили на борт со станции, и сделал это кто-то из условно своих — то ли из своего экипажа, то ли из какого-нибудь соседнего.
Удивляло, что за столько дней паразит не проявил себя, начал действовать только после взлёта, до сих пор ничего не прогрыз и нигде не нагадил. А я ведь на всякий случай связалась по шимке с коком и задала тот же вопрос, и он подтвердил, что никаких следов жизнедеятельности среди припасов не нашёл и недостачи — тоже, хотя тщательно проверил всё. Конечно, это некоторое допущение, и оставалась вероятность, что ни в дедовом хозяйстве, ни у Джа следы злодейского присутствия просто пока ещё не обнаружились, не так уж много прошло времени. Но с учётом флотских нравов и впечатляющей скрытности паразитов...
В общем, имелась большая вероятность, что шалили у нас не живые существа, а маленькие роботы. Сейчас кибернетические игрушки делают самых причудливых видов, форм и размеров, можно даже ничего не изобретать, просто доработать готовую
Гаврин заверил, что теоретически возможно и даже не очень сложно сделать такую игрушку, которая сможет перемещаться по техническим отсекам незаметно. Если заложить в программу только перемещение, без попыток влезть в особо чувствительные и потому чрезвычайно защищённые узлы, Лариса может и не заметить такого гостя. Да и остальные системы реагируют на попытки копирования данных или вмешательства в структуру сигнальных цепей, а не на движение рядом. Заставить камеры игнорировать такого шпиона посложнее, но тоже можно, особенно если постарался кто-то из своих с доступом к корабельному телу. Непонятно, правда, почему в какой-то момент камеры начали замечать этих пришельцев, но это тоже можно было объяснить.
В случае с роботами я склонялась к тому, что развлекается кто-то из экипажа вроде старшего программиста: у него и возможностей больше, и способностей достаточно. Но нельзя было сбрасывать со счетов и более параноидальную версию со шпионским оборудованием. Система видеонаблюдения на «Скате» не новая, и кому надо — у тех наверняка есть к ней отмычки.
К идее борьбы с роботами дед подошёл с воодушевлением, вдохновенно пообещав расчленить сначала игрушку, а потом того, кто её запустил. Его я тоже попросила перед экзекуцией познакомить, любопытно же, но на этом моё участие закончилось: дед с вернувшимся Николяусом начали обсуждать стратегию будущей охоты, а я решила не смущать лейтенанта своим присутствием и не мешаться под ногами у стармеха, а то ещё затопчет в раже.
Дойдя до каюты, запоздало вспомнила ещё одну важную деталь, которая могла прояснить картину происходящего, а именно — трофей Джа. Так что проверила, где находится Ханова, и, обнаружив её в медотсеке, вызвала по личному каналу.
— Как успехи с анализом? — спросила с ходу.
— Что? — ответ на том конце прозвучал заторможенно и растерянно. — Каким анализом?
— С тем самым, с которым ты явилась сейчас к Накамуре. Зуль, ты там спишь, что ли? Ты в порядке? — уточнила на всякий случай, а то мало ли9+ зачем её к доку понесло. — Или ты заболела?
— А, нет, я... за витаминами зашла. О чём ты?
— Зуль, ты взяла пробы на камбузе или нет?
— А, это! — протянула Ханова. — Нет, там ничего интересного, оказалась кровь обыкновенной коровы. Скорее всего, Джа не попал по этой зверушке, может, она просто кусок мяса утащила?
— Ну... Не знаю, — растерялась я. — Ладно, отбой.
Выглядела Зуль при этом как обычно, но осталось странное впечатление, как будто Ханова показала не себя, а заставку. Слишком уж расходилась речь и выражение лица на картинке. Женщина явно что-то скрыла, и это было так странно и неожиданно, что я на минуту зависла, пытаясь сообразить, что со всем этим делать.
До сих пор Зульфия казалась мне образцом ответственности и исполнительности. По работе никаких нареканий не было: серьёзная, спокойная, у неё всегда всё в полном порядке, вплоть до документации, даже при желании придраться не к чему. Скрытничала она только в том, что касалось личной жизни, но — не так. Если какая-то тема ей не нравилась, Зуль просто отказывалась её обсуждать и не мямлила, даже если разбудить после тяжёлой вахты. А тут…
Главное, я даже предположить не могла, почему Зульфия так странно себя вела. Она всерьёз заболела и пытается это скрыть? Чушь какая! Не стала бы она, а Горо — не стал такое покрывать, он для этого слишком педантичен.
