Напиваясь, Гаврин становился чрезвычайно вспыльчивым и лез в драку, но никогда в жизни, насколько бы ни набрался, не поднимал руки на женщину. Очень крепко у него в голове сидела эта установка. Когда стармех «расслаблялся» где-то за пределами корабля, в соответствии с правилами в первую очередь вызывали командира корабля. Когда приходила я, чаще всего в компании Зульфии, на незнакомых людей это производило впечатление: агрессивный здоровяк Гаврин мигом утихал, позволял взять себя под локти и, насупившись, молча волочил ноги в сторону корабля.
Мне он достался, можно сказать, по наследству, с того корабля, на который я пришла после учёбы. Я там оказалась единственной девушкой, и, надо сказать, было трудно, а дед Саша отнёсся ко мне лучше всех, и так получалось, что дальше мы служили вместе.
Помимо чувства признательности, я испытывала жалость к хорошему, в сущности, человеку, и поначалу даже пыталась на него повлиять. Упрямства хватило на пару лет, а потом я поняла прописную истину: нельзя помочь человеку, если он того не желает. Ну и оставалось только помогать Гаврину не вылететь со службы: это единственное, что хоть как-то удерживало его в здравом уме. Благо по делу к нему нареканий никогда не было, хозяйство своё стармех содержал в идеальном порядке.
О причинах такого его поведения сам дед не распространялся, слухов ходило множество, но по некоторым косвенным признакам и оговоркам я склонялась к тому, чтобы поверить в не самый трагический, но очень жизненный вариант. Вроде как был наш Гаврин в молодости женат, была у него дочка, и всё было прекрасно до того момента, как жена вдруг не ушла к командиру его тогдашнего корабля, прихватив с собой ребёнка. А Александру даже видеться с дочерью не разрешили: жена заявила, что он ей вообще никто, и экспертиза подтвердила, что биологическим отцом Гаврин не является. Я уж не знаю, куда смотрели тогда все наши компетентные космофлотские психологи, но… Имеем что имеем.
Так вот, учитывая слабость деда Саши, я бы скорее всего предположила, что он допился. Но останавливало странное совпадение: Николя упоминал, что живность, увиденная стармехом, зелёная. А ведь я буквально только что уже видела нечто, подходящее под определение той самой «ни», которая имела техническую возможность спрятаться в вентиляции. А к совпадениям, да ещё таким странным, я с момента появления на борту пассажира относилась насторожённо. Когда нечто зелёное мерещится кому-то одному — это глюк, а вот когда двоим — уже подозрительно.
— КП — камбузу!
Вызов прозвучал настолько неожиданно, что я на пару секунд замешкалась с ответом — это был первый раз на моей памяти, когда шеф жаждал поговорить, тем более так.
— Есть КП! Говорит командир, что у вас?
— У нас катастрофа! Это никуда не годится! Это кошмар! — патетично заявил кок с истерическими нотами в голосе. — И я требую примерно наказать!
— С удовольствием, — заверила честно, елейным тоном. — Кого именно?
Вопрос неожиданно поставил собеседника в тупик на долгих несколько секунд, после чего кок наконец решил:
— Всех!
— Отлично. И начну с тебя, — пообещала зловеще. — Какого у тебя там происходит, ты можешь внятно по форме доложить?!
Молчание шефа в ответ оказалось красноречиво обиженным, но здравый смысл восторжествовал над праведным гневом, и, проглотив пену негодования, кок заговорил твёрдо, впечатывая каждое слово как новый гвоздь в гроб моей и без того чахлой надежды на спокойный перелёт.
— На корабле завелись вредители, — заявил он. — Две здоровенных наглых крысы попытались стащить буханку хлеба. Я швырнул половник, попал, но не убил. Противник бежал. Требую решить вопрос с паразитами и примерно наказать того муделя, который так тупо пошутил.
— Как именно пошутил? — озадачилась я.
— Выпустил крашенных в зелёный цвет крыс! — рявкнул повар.
— Джакопо, — заговорила я с затаённой надеждой, — а почему ты так уверен, что попал?
— Да тут вон кровь осталась на половнике, — ответил он с явной гордостью.
— Не мой его! — всполошилась я. — Ты ведь ещё не помыл? — спросила с подозрением.
— Нет, я как-то… Поспешил доложить о происшествии, — судя по всему, шеф окончательно взял себя в руки. — А зачем он тебе?
— Сейчас я пришлю Ханову, она возьмёт эту кровь на анализ. Есть подозрение, что это не крысы, а мы прихватили каких-то эндемиков с той планеты. Ты хорошо их рассмотрел?
— Не очень, только видел, что зелёные, — задумчиво ответил Джакопо.
— Ладно, жди подмогу. Отбой. — Я отключилась и тут же отправила новый вызов. — Начальник СББ — командиру! Приём!
— Есть начальник СББ… Нина, что стряслось? — голос Хановой прозвучал глухо и невнятно, кажется, я её разбудила.
— Зуль, у нас какие-то вредители на борту, — сообщила с ходу. — Никвас гоняет их в машинном, а пара попыталась обокрасть шефа.
— Интеллектом не блещут, — заметила она с иронией.
— Ну в общем да. Джакопо сумел одного ранить, и враг бежал, неся потери. Тушки пока нет, но есть кровь. Возьми образец и проверь, что это вообще такое? Джа уверен, что какой-то остряк просто пару крыс перекрасил, но вряд ли, есть тут некоторые настораживающие детали. К анализам разрешаю привлечь дока и его оборудование.
— Что ж там за крысы-то такие? — риторически поинтересовалась Ханова. — Принято. Отбой.
Пока я разговаривала разговоры, пилот несколько раз безо всякого результата пересмотрел записи с планеты, о чём и доложил, воспользовавшись паузой в переговорах. Осталось только поблагодарить его и уверенно заявить, что ожидала чего-то подобного. Тем более ведь и правда ожидала.
Я на всякий случай посмотрела запись с камеры из камбуза, и вот тут уже улыбнулась удача: зелёные твари на запись попали. Как проникли на камбуз и куда сбежали — было не видно, зато я смогла окончательно убедиться, что видела именно такое существо. Два зелёных чёртика с крысу размером.
Это настолько сильно напоминало нашего пассажира, что не заметить сходство было невозможно. Не в смысле цвета, конечно, а поведения: сначала не отображались на камерах, а теперь вот вдруг начали. Интересно, может, теперь Лариса этих паразитов всё-таки изловит?
Однако на ксеноса я не злилась и не думала, что это он протащил к нам сюда живность. Зачем бы ему? Да и разглядывала я его по дороге внимательно, вряд ли где-то там под одеждой пряталось сразу несколько животных. Она у него свободная, но не настолько, было бы заметно. Но расспросить его всё равно стоило, может, он знает, что это за живность такая с паранормальными способностями?
Очень хотелось вызвать Никваса: узнать, как продвигается охота, и предупредить о том, что твари стали видимыми и, возможно, уже не спрячутся от Ларисы. Но я мужественно сдержалась. Помощник не дурак, сам догадается воспользоваться этой системой, а больше я ему по делу ничего сказать не могла. Сама терпеть не могу, когда под руку лезут, а если бы были какие-то результаты — Никвас бы уже похвастался.
В итоге до конца вахты я досидела как на иголках, ожидая очередных проблем или вестей о победе, но шимка помалкивала. В какой-то момент не удержалась, сдалась и глянула на пассажира, но отключилась почти сразу, обнаружив его на прежнем месте в обычной позе.
Васильков пришёл сменять меня настолько хмурый и недовольный, что я и спрашивать ни о чём не стала: ясно же, никого они не поймали. Его в таком настроении трогать чревато, деда после провала — тем более лучше не беспокоить, и в итоге вариант у меня остался один: под предлогом кормёжки попытаться разговорить пассажира. То есть сначала поесть самой, а потом навестить Нану. Можно заодно шефа подбодрить парой тёплых слов, но вряд ли он в них теперь нуждается: Джа вспыльчив, но весьма отходчив. Тем более с ним уже поговорила Зульфия, а она женщина мудрая и опытная, наверняка отвлекла парой тёплых слов.
На камбузе и правда царил привычный порядок, уют и приятные запахи. Вот с кем как, а с коком нашему экипажу повезло чрезвычайно: готовил Джакопо отлично, очень это дело любил и считал хорошее питание подопечных делом чести. Но с едой у нас вообще всё хорошо, командование к рациону личного состава относится ответственно.
— Нина, спроси у этого пассажира, что он вообще любит? — спросил Джа, заполняя для меня поднос. — Вас-то я всех как родных знаю, а с ним неясно. Может, он варёные овощи не любит? Или аллергия на рыбу?
— Спрошу, конечно, но вряд ли он сможет внятно ответить, — не стала я давать коку ложных надежд. — Он же с другой планеты, у них там свои продукты. Разве что за прошедшее время успел что-нибудь возлюбить. Больше эти зелёные не показывались?
— Слились, — лаконично отозвался кок, с многообещающим видом подбросил и поймал внушительных размеров разделочный нож: несмотря на все достижения прогресса, от холодного оружия на кухне человечество так никуда и не ушло. — Но если попадутся...
— Ты хоть покажи сначала, интересно же! И не смотри на меня так, мешать разделывать не буду. Даже инструменты подавать могу!
Джа только на первый взгляд кажется нескладным и безобидным — небольшого роста, лопоухий, с по-детски искренней улыбкой, кудрявый и добродушный, и все его угрозы выглядят смешными. Сложно поверить, что его стремящаяся к идеальной форме, то есть к шару, фигура содержит в себе не только жировые запасы и громкий голос. А между тем кулаки у него чуть ли не с мою голову, силы в них как в соизмеримых гидравлических клещах, и реакция боксёра: в юности, до травмы, Джа профессионально занимался рукопашным боем и носил неоригинальное, но выразительное прозвище Кувалда.
Зелёным паразитам я, в общем, не завидовала. Но и жалости не испытывала.
Нану не разочаровал, нашёлся в каюте ровно в той позе, в которой, кажется, существовал всё свободное время.
— Слушай, тебе не надоедает вот так целыми днями неподвижно сидеть? — спросила я, сгружая снедь на стол после привычного «Здравствуй, Нина!» — Вы там вообще как-нибудь развлекаетесь?
— Там? — Нану выразительно приподнял брови.
— На планете своей, вы, — терпеливо пояснила и плюхнулась на свободный стул.
— Зачем? — Ксенос сел напротив, глядя на меня с фирменной блаженной идиотической улыбкой. Причём именно сейчас я здорово сомневалась, кто из нас двоих выглядит большим придурком, потому что Нану смотрел так выразительно...
— Хм. Чтобы отдохнуть?
— Я не устаю, — с тем же снисходительно-добрым выражением лица ответил он.
— Ну ладно, а удовольствие как получаете?
— По-разному. — И вроде сказал это с прежней спокойной интонацией, и ни один мускул на лице не дрогнул, но мне отчётливо вспомнилась хитро-заговорщицкая физиономия Хенга, с которой он каждый раз предлагает свой новый экспериментальный чай, намешав туда чего-то совсем уж невообразимого.
— То есть сидеть так целый день тебе не скучно? — всё-таки попыталась я добиться внятного ответа.
— У меня есть разум, — отозвался он и выразительно постучал себя пальцами по лбу.
— Ну у меня он вроде как тоже есть, но я бы озверела целыми днями ничего не делать, — не сдалась я. — Или в вашем представлении у людей разума нет?
— Есть, конечно! — Он, кажется, искренне удивился моему выводу. — Но ваша цивилизация слишком молода, вы пока не научились использовать его полностью.
— Я помню теорию, что человек использует мозг не целиком, но это вроде чушь несусветная, разве нет?
Нану несколько секунд со странным выражением лица смотрел на меня, так что очень захотелось пощёлкать пальцами у него перед лицом, возвращая в реальность. Но вскоре очнулся сам.
— Дело не в этом, — как будто с облегчением ответил он. — Мы же говорили с тобой об умении слышать Вселенную и о возможностях разума.
— А-а, ты вон о чём, — протянула я. — То есть ты что-то там фантазируешь и в этих фантазиях живёшь? Практически спишь наяву?
— Ты не поняла, — удручённо качнул головой он. — Я живу в этой Вселенной, другие мне, как и тебе, недоступны. То, что ты называешь фантазией, не менее реально, чем то, что ты называешь явью. Но скоро ты поймёшь. Ты можешь ощущать Вселенную, но пока... не хочешь? Боишься? Не веришь? Я тебе помогу.
— Ты такой добрый! — вздохнула я с сарказмом. — Ладно, давай начнём дружить меня со Вселенной как-нибудь в другой раз, я к тебе по делу зашла. Скажи, ты хорошо знаешь фауну родной планеты? В смысле не лично, а какая у вас там живность водится.
— Я понял, — широко улыбнулся он. — Хорошо.
— Тогда такой вопрос, не водятся ли у вас такие маленькие зелёные пушистые обезьянки? С рожками, — как могла описала я пришельцев, тактично умолчав про чертей. — Обезьянки — это...
— Я знаю, — с улыбкой оборвал мои мучения Нану. — Нет, ничего подобного нет. У нас нет животных зелёного цвета. Почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?
— Да мы похоже каких-то паразитов подцепили. Ты уверен, что ничего похожего нет? Потому что на станции такое точно не водилось. Причём они ещё на видео не записывались, прямо как ты: сначала не было, потом вдруг появились. Ты точно безо всякой живности на корабль попал?
— На этом корабле нет ни одного существа с моей планеты, кроме меня, — улыбнулся Нану. — И я правда не знаю, о каком животном ты говоришь.
— Хм. Если это не с твоей планеты, то кто-то у меня огребёт по полной, — пробормотала, прикидывая, кто из экипажа мог так тупо пошутить.
Честно говоря, в голову вообще никто не приходил. Самый главный юморист — Никвас, но он всё больше словесно упражняется. Да и в остальном шуточка не в духе, у нас всё больше предметно и друг над другом издеваются. Например, когда я служила штурманом на прошлом корабле, один из связистов над начальником БЧ-2 пошутил: как в прыжок ушли, сказал, мол, сообщение для тебя пришло, не успели передать: жена родила. Негритёнка. Даже картинку смонтировали, обалдуи. И она действительно должна была родить со дня на день, так уж получилось. Но учитывая, что и старший стрелок, и жена его были одинаково белобрысые и без чернокожей родни, а он мужик жутко ревнивый, реакция превзошла самые смелые ожидания. Его пришлось в прямом смысле связывать и колоть успокоительными чуть ли не до следующего сеанса связи. А потом ещё прятать от него связиста.
Или, например, сообщить совсем зелёному лейтенантику только из академии, что для одиноких военнослужащих предусмотрены секс-андроиды, и для записи в очередь нужно подать заявление начальнику станции с визой командира корабля. Но это дежурная шутка, на неё только совсем уж наивные юные дарования ведутся и «пиджаки», то есть офицеры из гражданских учебных заведений.
В крайнем случае, если кто-то уж совсем не нравится, перед ожидаемой тревогой можно в прогарах аккуратно магниты на антигравы поменять, и тогда веселье всему кораблю обеспечено: наблюдать за походкой жертвы такого эксперимента, особенно когда приходится бежать, отдельное удовольствие.
Но самое главное негласное правило соблюдается неукоснительно: шутка всегда адресная и никогда не ставит под угрозу безопасность экипажа и корабль. А выпускать живых крыс или любых других животных — это уже не шутка, это откровенная диверсия.
Впрочем… Во-первых, любое нормальное животное, без особых талантов Нану, заметила бы автоматика. А во-вторых, проявило бы оно себя раньше, во время пути до планеты. А тут больно чётко сработано, глюки начались сразу после взлёта. То ли оно — они? — в спячке было, то ли…
Мне он достался, можно сказать, по наследству, с того корабля, на который я пришла после учёбы. Я там оказалась единственной девушкой, и, надо сказать, было трудно, а дед Саша отнёсся ко мне лучше всех, и так получалось, что дальше мы служили вместе.
Помимо чувства признательности, я испытывала жалость к хорошему, в сущности, человеку, и поначалу даже пыталась на него повлиять. Упрямства хватило на пару лет, а потом я поняла прописную истину: нельзя помочь человеку, если он того не желает. Ну и оставалось только помогать Гаврину не вылететь со службы: это единственное, что хоть как-то удерживало его в здравом уме. Благо по делу к нему нареканий никогда не было, хозяйство своё стармех содержал в идеальном порядке.
О причинах такого его поведения сам дед не распространялся, слухов ходило множество, но по некоторым косвенным признакам и оговоркам я склонялась к тому, чтобы поверить в не самый трагический, но очень жизненный вариант. Вроде как был наш Гаврин в молодости женат, была у него дочка, и всё было прекрасно до того момента, как жена вдруг не ушла к командиру его тогдашнего корабля, прихватив с собой ребёнка. А Александру даже видеться с дочерью не разрешили: жена заявила, что он ей вообще никто, и экспертиза подтвердила, что биологическим отцом Гаврин не является. Я уж не знаю, куда смотрели тогда все наши компетентные космофлотские психологи, но… Имеем что имеем.
Так вот, учитывая слабость деда Саши, я бы скорее всего предположила, что он допился. Но останавливало странное совпадение: Николя упоминал, что живность, увиденная стармехом, зелёная. А ведь я буквально только что уже видела нечто, подходящее под определение той самой «ни», которая имела техническую возможность спрятаться в вентиляции. А к совпадениям, да ещё таким странным, я с момента появления на борту пассажира относилась насторожённо. Когда нечто зелёное мерещится кому-то одному — это глюк, а вот когда двоим — уже подозрительно.
— КП — камбузу!
Вызов прозвучал настолько неожиданно, что я на пару секунд замешкалась с ответом — это был первый раз на моей памяти, когда шеф жаждал поговорить, тем более так.
— Есть КП! Говорит командир, что у вас?
— У нас катастрофа! Это никуда не годится! Это кошмар! — патетично заявил кок с истерическими нотами в голосе. — И я требую примерно наказать!
— С удовольствием, — заверила честно, елейным тоном. — Кого именно?
Вопрос неожиданно поставил собеседника в тупик на долгих несколько секунд, после чего кок наконец решил:
— Всех!
— Отлично. И начну с тебя, — пообещала зловеще. — Какого у тебя там происходит, ты можешь внятно по форме доложить?!
Молчание шефа в ответ оказалось красноречиво обиженным, но здравый смысл восторжествовал над праведным гневом, и, проглотив пену негодования, кок заговорил твёрдо, впечатывая каждое слово как новый гвоздь в гроб моей и без того чахлой надежды на спокойный перелёт.
— На корабле завелись вредители, — заявил он. — Две здоровенных наглых крысы попытались стащить буханку хлеба. Я швырнул половник, попал, но не убил. Противник бежал. Требую решить вопрос с паразитами и примерно наказать того муделя, который так тупо пошутил.
— Как именно пошутил? — озадачилась я.
— Выпустил крашенных в зелёный цвет крыс! — рявкнул повар.
— Джакопо, — заговорила я с затаённой надеждой, — а почему ты так уверен, что попал?
— Да тут вон кровь осталась на половнике, — ответил он с явной гордостью.
— Не мой его! — всполошилась я. — Ты ведь ещё не помыл? — спросила с подозрением.
— Нет, я как-то… Поспешил доложить о происшествии, — судя по всему, шеф окончательно взял себя в руки. — А зачем он тебе?
— Сейчас я пришлю Ханову, она возьмёт эту кровь на анализ. Есть подозрение, что это не крысы, а мы прихватили каких-то эндемиков с той планеты. Ты хорошо их рассмотрел?
— Не очень, только видел, что зелёные, — задумчиво ответил Джакопо.
— Ладно, жди подмогу. Отбой. — Я отключилась и тут же отправила новый вызов. — Начальник СББ — командиру! Приём!
— Есть начальник СББ… Нина, что стряслось? — голос Хановой прозвучал глухо и невнятно, кажется, я её разбудила.
— Зуль, у нас какие-то вредители на борту, — сообщила с ходу. — Никвас гоняет их в машинном, а пара попыталась обокрасть шефа.
— Интеллектом не блещут, — заметила она с иронией.
— Ну в общем да. Джакопо сумел одного ранить, и враг бежал, неся потери. Тушки пока нет, но есть кровь. Возьми образец и проверь, что это вообще такое? Джа уверен, что какой-то остряк просто пару крыс перекрасил, но вряд ли, есть тут некоторые настораживающие детали. К анализам разрешаю привлечь дока и его оборудование.
— Что ж там за крысы-то такие? — риторически поинтересовалась Ханова. — Принято. Отбой.
Пока я разговаривала разговоры, пилот несколько раз безо всякого результата пересмотрел записи с планеты, о чём и доложил, воспользовавшись паузой в переговорах. Осталось только поблагодарить его и уверенно заявить, что ожидала чего-то подобного. Тем более ведь и правда ожидала.
Я на всякий случай посмотрела запись с камеры из камбуза, и вот тут уже улыбнулась удача: зелёные твари на запись попали. Как проникли на камбуз и куда сбежали — было не видно, зато я смогла окончательно убедиться, что видела именно такое существо. Два зелёных чёртика с крысу размером.
Это настолько сильно напоминало нашего пассажира, что не заметить сходство было невозможно. Не в смысле цвета, конечно, а поведения: сначала не отображались на камерах, а теперь вот вдруг начали. Интересно, может, теперь Лариса этих паразитов всё-таки изловит?
Однако на ксеноса я не злилась и не думала, что это он протащил к нам сюда живность. Зачем бы ему? Да и разглядывала я его по дороге внимательно, вряд ли где-то там под одеждой пряталось сразу несколько животных. Она у него свободная, но не настолько, было бы заметно. Но расспросить его всё равно стоило, может, он знает, что это за живность такая с паранормальными способностями?
Очень хотелось вызвать Никваса: узнать, как продвигается охота, и предупредить о том, что твари стали видимыми и, возможно, уже не спрячутся от Ларисы. Но я мужественно сдержалась. Помощник не дурак, сам догадается воспользоваться этой системой, а больше я ему по делу ничего сказать не могла. Сама терпеть не могу, когда под руку лезут, а если бы были какие-то результаты — Никвас бы уже похвастался.
В итоге до конца вахты я досидела как на иголках, ожидая очередных проблем или вестей о победе, но шимка помалкивала. В какой-то момент не удержалась, сдалась и глянула на пассажира, но отключилась почти сразу, обнаружив его на прежнем месте в обычной позе.
Васильков пришёл сменять меня настолько хмурый и недовольный, что я и спрашивать ни о чём не стала: ясно же, никого они не поймали. Его в таком настроении трогать чревато, деда после провала — тем более лучше не беспокоить, и в итоге вариант у меня остался один: под предлогом кормёжки попытаться разговорить пассажира. То есть сначала поесть самой, а потом навестить Нану. Можно заодно шефа подбодрить парой тёплых слов, но вряд ли он в них теперь нуждается: Джа вспыльчив, но весьма отходчив. Тем более с ним уже поговорила Зульфия, а она женщина мудрая и опытная, наверняка отвлекла парой тёплых слов.
На камбузе и правда царил привычный порядок, уют и приятные запахи. Вот с кем как, а с коком нашему экипажу повезло чрезвычайно: готовил Джакопо отлично, очень это дело любил и считал хорошее питание подопечных делом чести. Но с едой у нас вообще всё хорошо, командование к рациону личного состава относится ответственно.
— Нина, спроси у этого пассажира, что он вообще любит? — спросил Джа, заполняя для меня поднос. — Вас-то я всех как родных знаю, а с ним неясно. Может, он варёные овощи не любит? Или аллергия на рыбу?
— Спрошу, конечно, но вряд ли он сможет внятно ответить, — не стала я давать коку ложных надежд. — Он же с другой планеты, у них там свои продукты. Разве что за прошедшее время успел что-нибудь возлюбить. Больше эти зелёные не показывались?
— Слились, — лаконично отозвался кок, с многообещающим видом подбросил и поймал внушительных размеров разделочный нож: несмотря на все достижения прогресса, от холодного оружия на кухне человечество так никуда и не ушло. — Но если попадутся...
— Ты хоть покажи сначала, интересно же! И не смотри на меня так, мешать разделывать не буду. Даже инструменты подавать могу!
Джа только на первый взгляд кажется нескладным и безобидным — небольшого роста, лопоухий, с по-детски искренней улыбкой, кудрявый и добродушный, и все его угрозы выглядят смешными. Сложно поверить, что его стремящаяся к идеальной форме, то есть к шару, фигура содержит в себе не только жировые запасы и громкий голос. А между тем кулаки у него чуть ли не с мою голову, силы в них как в соизмеримых гидравлических клещах, и реакция боксёра: в юности, до травмы, Джа профессионально занимался рукопашным боем и носил неоригинальное, но выразительное прозвище Кувалда.
Зелёным паразитам я, в общем, не завидовала. Но и жалости не испытывала.
Нану не разочаровал, нашёлся в каюте ровно в той позе, в которой, кажется, существовал всё свободное время.
— Слушай, тебе не надоедает вот так целыми днями неподвижно сидеть? — спросила я, сгружая снедь на стол после привычного «Здравствуй, Нина!» — Вы там вообще как-нибудь развлекаетесь?
— Там? — Нану выразительно приподнял брови.
— На планете своей, вы, — терпеливо пояснила и плюхнулась на свободный стул.
— Зачем? — Ксенос сел напротив, глядя на меня с фирменной блаженной идиотической улыбкой. Причём именно сейчас я здорово сомневалась, кто из нас двоих выглядит большим придурком, потому что Нану смотрел так выразительно...
— Хм. Чтобы отдохнуть?
— Я не устаю, — с тем же снисходительно-добрым выражением лица ответил он.
— Ну ладно, а удовольствие как получаете?
— По-разному. — И вроде сказал это с прежней спокойной интонацией, и ни один мускул на лице не дрогнул, но мне отчётливо вспомнилась хитро-заговорщицкая физиономия Хенга, с которой он каждый раз предлагает свой новый экспериментальный чай, намешав туда чего-то совсем уж невообразимого.
— То есть сидеть так целый день тебе не скучно? — всё-таки попыталась я добиться внятного ответа.
— У меня есть разум, — отозвался он и выразительно постучал себя пальцами по лбу.
— Ну у меня он вроде как тоже есть, но я бы озверела целыми днями ничего не делать, — не сдалась я. — Или в вашем представлении у людей разума нет?
— Есть, конечно! — Он, кажется, искренне удивился моему выводу. — Но ваша цивилизация слишком молода, вы пока не научились использовать его полностью.
— Я помню теорию, что человек использует мозг не целиком, но это вроде чушь несусветная, разве нет?
Нану несколько секунд со странным выражением лица смотрел на меня, так что очень захотелось пощёлкать пальцами у него перед лицом, возвращая в реальность. Но вскоре очнулся сам.
— Дело не в этом, — как будто с облегчением ответил он. — Мы же говорили с тобой об умении слышать Вселенную и о возможностях разума.
— А-а, ты вон о чём, — протянула я. — То есть ты что-то там фантазируешь и в этих фантазиях живёшь? Практически спишь наяву?
— Ты не поняла, — удручённо качнул головой он. — Я живу в этой Вселенной, другие мне, как и тебе, недоступны. То, что ты называешь фантазией, не менее реально, чем то, что ты называешь явью. Но скоро ты поймёшь. Ты можешь ощущать Вселенную, но пока... не хочешь? Боишься? Не веришь? Я тебе помогу.
— Ты такой добрый! — вздохнула я с сарказмом. — Ладно, давай начнём дружить меня со Вселенной как-нибудь в другой раз, я к тебе по делу зашла. Скажи, ты хорошо знаешь фауну родной планеты? В смысле не лично, а какая у вас там живность водится.
— Я понял, — широко улыбнулся он. — Хорошо.
— Тогда такой вопрос, не водятся ли у вас такие маленькие зелёные пушистые обезьянки? С рожками, — как могла описала я пришельцев, тактично умолчав про чертей. — Обезьянки — это...
— Я знаю, — с улыбкой оборвал мои мучения Нану. — Нет, ничего подобного нет. У нас нет животных зелёного цвета. Почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?
— Да мы похоже каких-то паразитов подцепили. Ты уверен, что ничего похожего нет? Потому что на станции такое точно не водилось. Причём они ещё на видео не записывались, прямо как ты: сначала не было, потом вдруг появились. Ты точно безо всякой живности на корабль попал?
— На этом корабле нет ни одного существа с моей планеты, кроме меня, — улыбнулся Нану. — И я правда не знаю, о каком животном ты говоришь.
— Хм. Если это не с твоей планеты, то кто-то у меня огребёт по полной, — пробормотала, прикидывая, кто из экипажа мог так тупо пошутить.
Честно говоря, в голову вообще никто не приходил. Самый главный юморист — Никвас, но он всё больше словесно упражняется. Да и в остальном шуточка не в духе, у нас всё больше предметно и друг над другом издеваются. Например, когда я служила штурманом на прошлом корабле, один из связистов над начальником БЧ-2 пошутил: как в прыжок ушли, сказал, мол, сообщение для тебя пришло, не успели передать: жена родила. Негритёнка. Даже картинку смонтировали, обалдуи. И она действительно должна была родить со дня на день, так уж получилось. Но учитывая, что и старший стрелок, и жена его были одинаково белобрысые и без чернокожей родни, а он мужик жутко ревнивый, реакция превзошла самые смелые ожидания. Его пришлось в прямом смысле связывать и колоть успокоительными чуть ли не до следующего сеанса связи. А потом ещё прятать от него связиста.
Или, например, сообщить совсем зелёному лейтенантику только из академии, что для одиноких военнослужащих предусмотрены секс-андроиды, и для записи в очередь нужно подать заявление начальнику станции с визой командира корабля. Но это дежурная шутка, на неё только совсем уж наивные юные дарования ведутся и «пиджаки», то есть офицеры из гражданских учебных заведений.
В крайнем случае, если кто-то уж совсем не нравится, перед ожидаемой тревогой можно в прогарах аккуратно магниты на антигравы поменять, и тогда веселье всему кораблю обеспечено: наблюдать за походкой жертвы такого эксперимента, особенно когда приходится бежать, отдельное удовольствие.
Но самое главное негласное правило соблюдается неукоснительно: шутка всегда адресная и никогда не ставит под угрозу безопасность экипажа и корабль. А выпускать живых крыс или любых других животных — это уже не шутка, это откровенная диверсия.
Впрочем… Во-первых, любое нормальное животное, без особых талантов Нану, заметила бы автоматика. А во-вторых, проявило бы оно себя раньше, во время пути до планеты. А тут больно чётко сработано, глюки начались сразу после взлёта. То ли оно — они? — в спячке было, то ли…
