- И-и? - нетерпеливо протянула я, потому что Нил запнулся, кажется, собираясь с мыслями.
- И-и — вот, - передразнил он и развёл руками. - Мы стали теми самыми «якорями» для уходящих за грань драконов. Вообще, они утверждали, что это временная мера, и какой-то там их самый древний дракон всё это предсказывал, и предсказал среди прочего, что таким образом они со временем обретут новый мир и шанс на спасение. Правда, как это часто бывает, ни конкретных сроков, ни конкретного плана он не составил.
- Погоди, но почему у тебя глаза драконьи бывают?
- А вот из-за этого. Человеческий разум слишком слаб, чтобы одновременно вместить и свою личность, и личность дракона. Поэтому обычно я — это я, а он наблюдает со стороны, моими глазами. Но иногда, - чаще, чем хотелось бы, - в нём просыпается любопытство, он просит меня подвинуться, порой даже в приказном порядке, и заглядывает сюда сам, - весело хмыкнул мужчина, кажется, не очень-то расстроенный таким положением вещей.
- И ты так спокоен? - удивлённо вскинула брови я. - Какая-то потусторонняя тварь может вышибить тебя из твоей собственной головы, а тебя это веселит?!
- Ему невыгодно делать это надолго, - насмешливо фыркнул он. - Если я умру, он останется за этой самой гранью без контактов с проявленным миром на неопределённый срок, а если он будет уж очень настойчив, я именно это и сделаю, - Нил невозмутимо пожал плечами. - В экстренных ситуация он может воспользоваться мной и проявиться здесь практически во плоти, чем однажды меня спас, но после этого мне приходится долго отлёживаться.
- То есть, тебя полностью устраивает такое положение вещей? - совсем уж озадачено уточнила я. Нет, определённо, я совсем не понимаю людей!
- Я бы не сказал, - он тихонько засмеялся. - Это довольно хреновое положение вещей, просто другого варианта пока нет. Или так, или драконы навсегда исчезнут из нашего мира. И, мне кажется, это будет больше потеря для мира, чем для них. Ему тоже не слишком радостно иметь контакты со мной одним; они по жизни стайные ребята, и в одиночестве им очень тоскливо. Вон, видишь, обеспечиваю сожителю психологический комфорт, - он с весёлой улыбкой кивнул на стену, видимо, имея в виду плакат и статуэтку. - А мне от такого соседства даже некоторая польза есть: способности сканера благодаря регулярному общению с этой любопытной мордой развиваются буквально семимильными шагами.
- Общению? - переспросила я.
- Ну, да. Вот это состояние, в котором ты меня застала; мы соприкасаемся на грани, и таким образом можем поболтать практически на равных без ущерба моему организму. Первое время было сложно на этой самой грани удержаться, а сейчас я уже привык.
- То есть, я сейчас целовалась с драконом?! - дошло до меня. Честно, всё очарование этих величественных существ сразу растаяло, и я едва удержалась от того, чтобы побежать чистить зубы.
- Нет, - мне показалось, Нил несколько смутился. - Строго говоря, ты целовалась с моим подсознательным, то есть — с какой-то частью личности. А дракон просто позволил этому случиться. Чёрт, как бы понятнее объяснить? Пока сознание где-то шастает, в организме происходят определённые процессы, заставляющие тело впасть в сон или ступор. А когда сюда высунулся этот нахал, процессы эти прекратились, и тело начало действовать так, как того требовала часть личности, оставшаяся в реальности. Понятно? - с надеждой воззрился на меня он.
- Э-э... честно? - уточнила я. Мужчина тяжело вздохнул и махнул рукой.
- В общем, я всё равно понятнее не смогу объяснить. О! Считай, я целовал тебя во сне.
- Кхм. Интересные у тебя сны, - захихикала я. О том, что первым целоваться полез не он, я, естественно, умолчала.
- Какие есть, - вот теперь он, определённо, смущённо отвёл взгляд. Правда, длилось это смятение очень недолго, и через мгновение Нил, хитро улыбаясь, уже снова смотрел на меня. - Слушай, раз уж мы с тобой стали настолько близки, что ты теперь знаешь самую страшную мою тайну, и мы даже целовались, можно одну небольшую и немного странную просьбу?
- Какую? - растерялась я.
- Можно рожки потрогать? - заявил он с широченной улыбкой. - Ничего не могу с собой поделать, любопытно до ужаса; не лезть же без спроса. Вдруг это что-нибудь значит, или это очень неприятно, или даже больно?
- Это рога, что там может болеть? - захихикала я, тут же вспомнив о собственной навязчивой идее. Вот! Оказывается, не у одной меня странное любопытство свербит во всех местах. - Ну, потрогай, - разрешила я, чуть наклоняя голову. - Хотя я не очень понимаю, что в них необычного.
- Ну, как минимум, тот факт, что больше ни у кого из моих знакомых их нет, - пожал плечами мужчина, осторожно ощупывая мои аккуратные рожки, торчащие из головы чуть выше линии роста волос. - Острые! - с непонятной интонацией проговорил он.
- Ещё бы. Они растут всю жизнь, нарастая слоями и потихоньку отшелушиваясь, и благодаря этому остаются острыми, - пояснила я. - Они как антеннки работают, облегчают применение Дара, - не слишком весело пояснила я. Поскольку сама об этом аспекте знала только теоретически, и не сказала бы, что подобное положение вещей меня очень радовало.
- Да теорию-то я знаю; на ваших мужчин в своё время насмотрелся, а вот женских рожек ни разу вблизи не видел, - проговорил он тоже с какой-то мрачностью и перевёл взгляд на моё лицо. Пару секунд мы сидели неподвижно, а потом я почувствовала, как ладонь мужчины осторожно, едва касаясь, скользит по моим волосам. Я замерла в полной растерянности, а пальцы Нила аккуратно заправили прядь волос мне за ухо. От прикосновения такому чувствительному месту по телу пробежали мурашки, но желания отстраниться совсем не возникло. Наоборот, я едва удержалась от того, чтобы потянуться за его рукой, продлевая приятное ощущение.
Очень серьёзно и внимательно разглядывая моё лицо, Нил медленно и щекотно очертил кончиками пальцев скулу, слегка приподнял подбородок, большим пальцем погладил нижнюю губу. Я медленно подалась вперёд за его рукой. Мужчина торопливо, нервно и, кажется, совершенно машинально облизал губы, после чего, тихо глубоко вздохнув, решительно склонился ко мне, целуя.
Самым неожиданным для меня оказался тот факт, что в этот раз всё снова было совсем по-другому. Он целовал меня очень нежно, осторожно, мягко, а по телу растекалось невероятно приятное ощущение тепла и какой-то неумолимой правильности всего происходящего. То есть, в первый раз было просто приятно, а теперь не только приятно, но ещё и с чувством глубокого морального удовлетворения.
Прикрыв глаза, я полностью отдалась новым ощущениям. Я чувствовала себя очень непонятно; как будто всю свою жизнь до этого момента я провела не то во сне, не то где-то в тёмном чулане, а тут вдруг меня разбудили, встряхнули и вынули на свет.
Через несколько бесконечно долгих, но одновременно возмутительно коротких секунд Нил слегка отстранился, опять легонько большим пальцем погладил уголок моих губ и подбородок. Открыв глаза, я обнаружила, что он пристально разглядывает моё лицо и чуть заметно улыбается, скорее одними глазами, - задумчиво и удивительно ласково. Под этим взглядом очень захотелось замурлыкать, уподобившись домовухе.
- Ты никогда раньше не целовалась, - с удивлённо-утвердительной интонацией сообщил мужчина.
- Нет, ну почему сразу никогда? Бывало, - я поморщилась, пытаясь скрыть смущение, и вывернулась из его руки, отворачиваясь. Ну, да, демоница моего возраста — и без опыта личных отношений, это не просто неожиданность, это дикость какая-то. Я уже достаточно разобралась в характере Нила, чтобы не ожидать насмешек по этому поводу, но всё равно было неприятно.
Правда, сбежать мне не дали; мужчина перехватил меня поперёк талии, подвинул к себе поближе и крепко обнял. Было в этом жесте что-то такое... заботливо-покровительственное, что моя мать, к примеру, посчитала бы невероятно унизительным. Но мне не хватило решимости отодвинуться и отмахнуться; наоборот, стало очень хорошо и уютно, и я с удовольствием прижалась щекой к плечу мужчины, и тоже обняла его в ответ.
- Не дуйся, я не хотел тебя обидеть, - мягко проговорил Нил куда-то мне в затылок. - Это вообще последнее, из-за чего стоит расстраиваться.
- Почему ты решил, что я расстроилась? - ворчливо уточнила я. Не может же он ещё ко всему прочему мысли читать, правда?
- У тебя очень выразительная мимика, - пояснил мужчина, и мне послышалось в его голосе веселье. - Глаза стали грустные-грустные, а ещё ты совершенно по-детски надула губы.
- Это ужасно, - вздохнула я. - Наверное, я слишком привыкла, что окружающие считают меня ребёнком, и веду себя именно так, как от меня ожидают. Надо что-то с этим делать.
- И совершенно не обязательно, - назидательно хмыкнул Нил. - Тебе очень идёт эта непосредственность. Получается очень милый проказливый бес-вредитель.
- Это кто ещё вредитель, - я насмешливо фыркнула. - Подумаешь, один раз несколько пузырьков уронила, там даже не разбилось ничего! А кто-то, между прочим, потолок проломил.
- Ай, чёрт, я и забыл! - встрепенулся он и отстранился. Эх, ну вот кто меня за язык тянул? - Пойдём, буду порядок наводить, - и человек легко поднялся на ноги, протягивая руку. - Пойдём, пойдём, а то я опять забуду! - поторопил он. Я машинально уцепилась за его ладонь, была одним лёгким движением вздёрнута на ноги и к собственному удовольствию вновь на пару секунд, как будто невзначай, оказалась в уютных объятьях.
Хм. Это, оказывается, невероятно здорово, когда не только сама пытаешься ловить какие-то случайные прикосновения и взгляды, но и видеть, что объект твоего интереса явно делает то же самое! А я, признаться, опять приготовилась оправдываться и чувствовать себя полной дурой, как было со мной во время последней влюблённости.
Выпустив меня из рук, Нил закопался в шкаф, извлёк оттуда какой-то непонятный чемоданчик, обулся и, к моему сожалению, натянул футболку. После этого мы перебрались в мою каюту, - благо, идти было недалеко, - и я, пристроившись на диване, могла наблюдать весьма увлекательный процесс.
Нил сначала что-то пошаманил с рухнувшим куском обшивки, - видимо, готовясь её поднимать. Потом нацепил на себя странную конструкцию из ремней, напоминающую остатки коротких штанов, охватывающую бёдра и талию, прицепил к одному из ремней сзади на пояснице небольшую коробочку простенького антигравитационного подъёмника и с его помощью взлетел вверх, к дыре в потолке. Заинтересованная и сгорающая от любопытства, я подошла ближе, и с удивлением обнаружила, что мужчина сноровисто крепит к какому-то элементу «запотолочных» конструкций нечто, подозрительно похожее на обыкновенную верёвку. Другой конец этого «нечто» хитрым образом крепился к тем самым «недоштанам», в которые был одет сканер.
- А это что такое? - не удержалась я. Нил бросил на меня сверху вниз вопросительный взгляд, потеребил верёвку.
- Это? Это страховка, - мужчина пожал плечами, затянул какой-то хитрый узел и подлетел ещё немного выше.
- А почему... такая?
- Такая примитивная, хочешь сказать? - весело уточнил он. - Отойди, пожалуйста, на шаг назад, а то заденет. А по поводу страховки всё просто: выбор упирается в вопрос надёжности. Чем сложнее устройство, тем выше вероятность сбоя, и тем внезапней этот сбой будет. А заведомо целая верёвка и несколько заведомо целых примитивных фиговин из прочного сплава сбоев не дают: ничего надёжней ещё ни один разумный вид не придумал, - улыбнулся человек. - Тут всё упирается в правильно завязанный узел и выбранное место для страховки, но этому легко научиться. Вот эта простая штука несколько раз спасала мне если не жизнь, то здоровье точно. Ну и, кроме того, лазать по верёвкам довольно забавно; всё собираюсь в отпуске, или как совсем на берег спишусь, заняться скалолазаньем.
- Что может быть забавного... в этом? - озадаченно уточнила я.
- Процесс, - засмеялся он. - Ты же не пробовала никогда, так что нос морщишь?
- И вот где бы я могла подобное попробовать, интересно? - я удивлённо вскинула брови.
- Тогда я знаю, чем мы займёмся завтра, - подмигнул Нил и сосредоточился на работе. Через несколько секунд обшивка скрыла от меня сканера, и из-за неё начало доноситься какое-то непонятное жужжание и скрежет. Некоторое время я прислушивалась к этим странным звукам, но потом смирилась, что в ближайшем будущем человека я не увижу, и надо себя чем-нибудь занять.
Правда, почему-то в этот раз даже рисовать не хотелось. Хотелось смеяться, хулиганить и, может быть, даже лазать по этим несчастным верёвкам. Главное, чтобы в этот момент рядом находился Нил.
В общем, точно — влюбилась. И каким, оказывается, приятным бывает это ощущение, когда не боишься неосторожным словом или взглядом привлечь внимание объекта своих чувств, опасаясь насмешек!
Нил.
Каким облегчением было узнать, что этот очаровательный бесёнок — вполне взрослая женщина, не передать словами. А то я уже, было, начал подозревать себя в каких-то странных отклонениях. То и дело ловил себя на навязчивых мыслях об этом хвостатом создании, на том, что постоянно на неё засматриваюсь и просто не могу не улыбаться, думая о ней. Иля была удивительным существом; лёгкость и непосредственность парадоксальным образом сочетались в ней с граничащей с провидением проницательностью (достаточно было взглянуть на её рисунки) и совсем уж неожиданной сдержанной рассудительностью.
Теперь-то причины подобных противоречий были понятны, а поначалу эта девочка очень меня удивила. И, честно говоря, восхитила.
Признаться в своей чрезмерной симпатии к, фактически, ребёнку, я не мог. А вот сейчас сделать это оказалось удивительно легко, и наружу попёрли так тщательно сдерживаемые до сих пор мысли, ощущения, стремления и впечатления.
Например, у демоницы были легкомысленно-рыжие мягкие пушистые волосы, спадавшие до лопаток, в которые так и тянуло зарыться лицом, чтобы узнать, чем они пахнут. А ещё - удивительные глаза. Большие, ярко-жёлтые кошачьи глаза оказались неожиданно выразительными: в них без труда читалась каждая эмоция, каждая мысль. А ещё — они будто внимательно заглядывали в самую душу, ворошили её, пробуждали что-то непривычное и как будто давно забытое.
Она была настолько непохожа на всех прочих представителей своего народа, что я с огромным трудом соотносил её внешний вид и тот образ, который сложился вокруг неё в моём создании. Не было в ней той разрушительной и какой-то болезненной агрессии, что присутствовала во всех остальных демонах и составляла львиную долю их сущности. Ильтурия была удивительно... человечной для своего вида.
Не бывает таких демонов, не бывает! Не умеют демоны так искренне и радостно улыбаться; а когда Иля улыбалась, её глаза буквально сияли, и мне в такие моменты хотелось сотворить что-нибудь большое, бессмертное и очень глупое.
А ещё были эти её забавные рожки; небольшие, в полпальца, чуть загнутые назад и очень острые, как оказалось. У мужчин-демонов рога походили скорее на оружие ближнего боя, примерно как у козлов или баранов — мощные, закрученные назад и по-бараньи же изогнутые. У немногих виденных мной женщин-демониц они были, конечно, значительно меньше, но всё равно внушали уважение и заставляли задумываться, как же выглядят их семейные скандалы при таких аргументах и таком темпераменте.
- И-и — вот, - передразнил он и развёл руками. - Мы стали теми самыми «якорями» для уходящих за грань драконов. Вообще, они утверждали, что это временная мера, и какой-то там их самый древний дракон всё это предсказывал, и предсказал среди прочего, что таким образом они со временем обретут новый мир и шанс на спасение. Правда, как это часто бывает, ни конкретных сроков, ни конкретного плана он не составил.
- Погоди, но почему у тебя глаза драконьи бывают?
- А вот из-за этого. Человеческий разум слишком слаб, чтобы одновременно вместить и свою личность, и личность дракона. Поэтому обычно я — это я, а он наблюдает со стороны, моими глазами. Но иногда, - чаще, чем хотелось бы, - в нём просыпается любопытство, он просит меня подвинуться, порой даже в приказном порядке, и заглядывает сюда сам, - весело хмыкнул мужчина, кажется, не очень-то расстроенный таким положением вещей.
- И ты так спокоен? - удивлённо вскинула брови я. - Какая-то потусторонняя тварь может вышибить тебя из твоей собственной головы, а тебя это веселит?!
- Ему невыгодно делать это надолго, - насмешливо фыркнул он. - Если я умру, он останется за этой самой гранью без контактов с проявленным миром на неопределённый срок, а если он будет уж очень настойчив, я именно это и сделаю, - Нил невозмутимо пожал плечами. - В экстренных ситуация он может воспользоваться мной и проявиться здесь практически во плоти, чем однажды меня спас, но после этого мне приходится долго отлёживаться.
- То есть, тебя полностью устраивает такое положение вещей? - совсем уж озадачено уточнила я. Нет, определённо, я совсем не понимаю людей!
- Я бы не сказал, - он тихонько засмеялся. - Это довольно хреновое положение вещей, просто другого варианта пока нет. Или так, или драконы навсегда исчезнут из нашего мира. И, мне кажется, это будет больше потеря для мира, чем для них. Ему тоже не слишком радостно иметь контакты со мной одним; они по жизни стайные ребята, и в одиночестве им очень тоскливо. Вон, видишь, обеспечиваю сожителю психологический комфорт, - он с весёлой улыбкой кивнул на стену, видимо, имея в виду плакат и статуэтку. - А мне от такого соседства даже некоторая польза есть: способности сканера благодаря регулярному общению с этой любопытной мордой развиваются буквально семимильными шагами.
- Общению? - переспросила я.
- Ну, да. Вот это состояние, в котором ты меня застала; мы соприкасаемся на грани, и таким образом можем поболтать практически на равных без ущерба моему организму. Первое время было сложно на этой самой грани удержаться, а сейчас я уже привык.
- То есть, я сейчас целовалась с драконом?! - дошло до меня. Честно, всё очарование этих величественных существ сразу растаяло, и я едва удержалась от того, чтобы побежать чистить зубы.
- Нет, - мне показалось, Нил несколько смутился. - Строго говоря, ты целовалась с моим подсознательным, то есть — с какой-то частью личности. А дракон просто позволил этому случиться. Чёрт, как бы понятнее объяснить? Пока сознание где-то шастает, в организме происходят определённые процессы, заставляющие тело впасть в сон или ступор. А когда сюда высунулся этот нахал, процессы эти прекратились, и тело начало действовать так, как того требовала часть личности, оставшаяся в реальности. Понятно? - с надеждой воззрился на меня он.
- Э-э... честно? - уточнила я. Мужчина тяжело вздохнул и махнул рукой.
- В общем, я всё равно понятнее не смогу объяснить. О! Считай, я целовал тебя во сне.
- Кхм. Интересные у тебя сны, - захихикала я. О том, что первым целоваться полез не он, я, естественно, умолчала.
- Какие есть, - вот теперь он, определённо, смущённо отвёл взгляд. Правда, длилось это смятение очень недолго, и через мгновение Нил, хитро улыбаясь, уже снова смотрел на меня. - Слушай, раз уж мы с тобой стали настолько близки, что ты теперь знаешь самую страшную мою тайну, и мы даже целовались, можно одну небольшую и немного странную просьбу?
- Какую? - растерялась я.
- Можно рожки потрогать? - заявил он с широченной улыбкой. - Ничего не могу с собой поделать, любопытно до ужаса; не лезть же без спроса. Вдруг это что-нибудь значит, или это очень неприятно, или даже больно?
- Это рога, что там может болеть? - захихикала я, тут же вспомнив о собственной навязчивой идее. Вот! Оказывается, не у одной меня странное любопытство свербит во всех местах. - Ну, потрогай, - разрешила я, чуть наклоняя голову. - Хотя я не очень понимаю, что в них необычного.
- Ну, как минимум, тот факт, что больше ни у кого из моих знакомых их нет, - пожал плечами мужчина, осторожно ощупывая мои аккуратные рожки, торчащие из головы чуть выше линии роста волос. - Острые! - с непонятной интонацией проговорил он.
- Ещё бы. Они растут всю жизнь, нарастая слоями и потихоньку отшелушиваясь, и благодаря этому остаются острыми, - пояснила я. - Они как антеннки работают, облегчают применение Дара, - не слишком весело пояснила я. Поскольку сама об этом аспекте знала только теоретически, и не сказала бы, что подобное положение вещей меня очень радовало.
- Да теорию-то я знаю; на ваших мужчин в своё время насмотрелся, а вот женских рожек ни разу вблизи не видел, - проговорил он тоже с какой-то мрачностью и перевёл взгляд на моё лицо. Пару секунд мы сидели неподвижно, а потом я почувствовала, как ладонь мужчины осторожно, едва касаясь, скользит по моим волосам. Я замерла в полной растерянности, а пальцы Нила аккуратно заправили прядь волос мне за ухо. От прикосновения такому чувствительному месту по телу пробежали мурашки, но желания отстраниться совсем не возникло. Наоборот, я едва удержалась от того, чтобы потянуться за его рукой, продлевая приятное ощущение.
Очень серьёзно и внимательно разглядывая моё лицо, Нил медленно и щекотно очертил кончиками пальцев скулу, слегка приподнял подбородок, большим пальцем погладил нижнюю губу. Я медленно подалась вперёд за его рукой. Мужчина торопливо, нервно и, кажется, совершенно машинально облизал губы, после чего, тихо глубоко вздохнув, решительно склонился ко мне, целуя.
Самым неожиданным для меня оказался тот факт, что в этот раз всё снова было совсем по-другому. Он целовал меня очень нежно, осторожно, мягко, а по телу растекалось невероятно приятное ощущение тепла и какой-то неумолимой правильности всего происходящего. То есть, в первый раз было просто приятно, а теперь не только приятно, но ещё и с чувством глубокого морального удовлетворения.
Прикрыв глаза, я полностью отдалась новым ощущениям. Я чувствовала себя очень непонятно; как будто всю свою жизнь до этого момента я провела не то во сне, не то где-то в тёмном чулане, а тут вдруг меня разбудили, встряхнули и вынули на свет.
Через несколько бесконечно долгих, но одновременно возмутительно коротких секунд Нил слегка отстранился, опять легонько большим пальцем погладил уголок моих губ и подбородок. Открыв глаза, я обнаружила, что он пристально разглядывает моё лицо и чуть заметно улыбается, скорее одними глазами, - задумчиво и удивительно ласково. Под этим взглядом очень захотелось замурлыкать, уподобившись домовухе.
- Ты никогда раньше не целовалась, - с удивлённо-утвердительной интонацией сообщил мужчина.
- Нет, ну почему сразу никогда? Бывало, - я поморщилась, пытаясь скрыть смущение, и вывернулась из его руки, отворачиваясь. Ну, да, демоница моего возраста — и без опыта личных отношений, это не просто неожиданность, это дикость какая-то. Я уже достаточно разобралась в характере Нила, чтобы не ожидать насмешек по этому поводу, но всё равно было неприятно.
Правда, сбежать мне не дали; мужчина перехватил меня поперёк талии, подвинул к себе поближе и крепко обнял. Было в этом жесте что-то такое... заботливо-покровительственное, что моя мать, к примеру, посчитала бы невероятно унизительным. Но мне не хватило решимости отодвинуться и отмахнуться; наоборот, стало очень хорошо и уютно, и я с удовольствием прижалась щекой к плечу мужчины, и тоже обняла его в ответ.
- Не дуйся, я не хотел тебя обидеть, - мягко проговорил Нил куда-то мне в затылок. - Это вообще последнее, из-за чего стоит расстраиваться.
- Почему ты решил, что я расстроилась? - ворчливо уточнила я. Не может же он ещё ко всему прочему мысли читать, правда?
- У тебя очень выразительная мимика, - пояснил мужчина, и мне послышалось в его голосе веселье. - Глаза стали грустные-грустные, а ещё ты совершенно по-детски надула губы.
- Это ужасно, - вздохнула я. - Наверное, я слишком привыкла, что окружающие считают меня ребёнком, и веду себя именно так, как от меня ожидают. Надо что-то с этим делать.
- И совершенно не обязательно, - назидательно хмыкнул Нил. - Тебе очень идёт эта непосредственность. Получается очень милый проказливый бес-вредитель.
- Это кто ещё вредитель, - я насмешливо фыркнула. - Подумаешь, один раз несколько пузырьков уронила, там даже не разбилось ничего! А кто-то, между прочим, потолок проломил.
- Ай, чёрт, я и забыл! - встрепенулся он и отстранился. Эх, ну вот кто меня за язык тянул? - Пойдём, буду порядок наводить, - и человек легко поднялся на ноги, протягивая руку. - Пойдём, пойдём, а то я опять забуду! - поторопил он. Я машинально уцепилась за его ладонь, была одним лёгким движением вздёрнута на ноги и к собственному удовольствию вновь на пару секунд, как будто невзначай, оказалась в уютных объятьях.
Хм. Это, оказывается, невероятно здорово, когда не только сама пытаешься ловить какие-то случайные прикосновения и взгляды, но и видеть, что объект твоего интереса явно делает то же самое! А я, признаться, опять приготовилась оправдываться и чувствовать себя полной дурой, как было со мной во время последней влюблённости.
Выпустив меня из рук, Нил закопался в шкаф, извлёк оттуда какой-то непонятный чемоданчик, обулся и, к моему сожалению, натянул футболку. После этого мы перебрались в мою каюту, - благо, идти было недалеко, - и я, пристроившись на диване, могла наблюдать весьма увлекательный процесс.
Нил сначала что-то пошаманил с рухнувшим куском обшивки, - видимо, готовясь её поднимать. Потом нацепил на себя странную конструкцию из ремней, напоминающую остатки коротких штанов, охватывающую бёдра и талию, прицепил к одному из ремней сзади на пояснице небольшую коробочку простенького антигравитационного подъёмника и с его помощью взлетел вверх, к дыре в потолке. Заинтересованная и сгорающая от любопытства, я подошла ближе, и с удивлением обнаружила, что мужчина сноровисто крепит к какому-то элементу «запотолочных» конструкций нечто, подозрительно похожее на обыкновенную верёвку. Другой конец этого «нечто» хитрым образом крепился к тем самым «недоштанам», в которые был одет сканер.
- А это что такое? - не удержалась я. Нил бросил на меня сверху вниз вопросительный взгляд, потеребил верёвку.
- Это? Это страховка, - мужчина пожал плечами, затянул какой-то хитрый узел и подлетел ещё немного выше.
- А почему... такая?
- Такая примитивная, хочешь сказать? - весело уточнил он. - Отойди, пожалуйста, на шаг назад, а то заденет. А по поводу страховки всё просто: выбор упирается в вопрос надёжности. Чем сложнее устройство, тем выше вероятность сбоя, и тем внезапней этот сбой будет. А заведомо целая верёвка и несколько заведомо целых примитивных фиговин из прочного сплава сбоев не дают: ничего надёжней ещё ни один разумный вид не придумал, - улыбнулся человек. - Тут всё упирается в правильно завязанный узел и выбранное место для страховки, но этому легко научиться. Вот эта простая штука несколько раз спасала мне если не жизнь, то здоровье точно. Ну и, кроме того, лазать по верёвкам довольно забавно; всё собираюсь в отпуске, или как совсем на берег спишусь, заняться скалолазаньем.
- Что может быть забавного... в этом? - озадаченно уточнила я.
- Процесс, - засмеялся он. - Ты же не пробовала никогда, так что нос морщишь?
- И вот где бы я могла подобное попробовать, интересно? - я удивлённо вскинула брови.
- Тогда я знаю, чем мы займёмся завтра, - подмигнул Нил и сосредоточился на работе. Через несколько секунд обшивка скрыла от меня сканера, и из-за неё начало доноситься какое-то непонятное жужжание и скрежет. Некоторое время я прислушивалась к этим странным звукам, но потом смирилась, что в ближайшем будущем человека я не увижу, и надо себя чем-нибудь занять.
Правда, почему-то в этот раз даже рисовать не хотелось. Хотелось смеяться, хулиганить и, может быть, даже лазать по этим несчастным верёвкам. Главное, чтобы в этот момент рядом находился Нил.
В общем, точно — влюбилась. И каким, оказывается, приятным бывает это ощущение, когда не боишься неосторожным словом или взглядом привлечь внимание объекта своих чувств, опасаясь насмешек!
Нил.
Каким облегчением было узнать, что этот очаровательный бесёнок — вполне взрослая женщина, не передать словами. А то я уже, было, начал подозревать себя в каких-то странных отклонениях. То и дело ловил себя на навязчивых мыслях об этом хвостатом создании, на том, что постоянно на неё засматриваюсь и просто не могу не улыбаться, думая о ней. Иля была удивительным существом; лёгкость и непосредственность парадоксальным образом сочетались в ней с граничащей с провидением проницательностью (достаточно было взглянуть на её рисунки) и совсем уж неожиданной сдержанной рассудительностью.
Теперь-то причины подобных противоречий были понятны, а поначалу эта девочка очень меня удивила. И, честно говоря, восхитила.
Признаться в своей чрезмерной симпатии к, фактически, ребёнку, я не мог. А вот сейчас сделать это оказалось удивительно легко, и наружу попёрли так тщательно сдерживаемые до сих пор мысли, ощущения, стремления и впечатления.
Например, у демоницы были легкомысленно-рыжие мягкие пушистые волосы, спадавшие до лопаток, в которые так и тянуло зарыться лицом, чтобы узнать, чем они пахнут. А ещё - удивительные глаза. Большие, ярко-жёлтые кошачьи глаза оказались неожиданно выразительными: в них без труда читалась каждая эмоция, каждая мысль. А ещё — они будто внимательно заглядывали в самую душу, ворошили её, пробуждали что-то непривычное и как будто давно забытое.
Она была настолько непохожа на всех прочих представителей своего народа, что я с огромным трудом соотносил её внешний вид и тот образ, который сложился вокруг неё в моём создании. Не было в ней той разрушительной и какой-то болезненной агрессии, что присутствовала во всех остальных демонах и составляла львиную долю их сущности. Ильтурия была удивительно... человечной для своего вида.
Не бывает таких демонов, не бывает! Не умеют демоны так искренне и радостно улыбаться; а когда Иля улыбалась, её глаза буквально сияли, и мне в такие моменты хотелось сотворить что-нибудь большое, бессмертное и очень глупое.
А ещё были эти её забавные рожки; небольшие, в полпальца, чуть загнутые назад и очень острые, как оказалось. У мужчин-демонов рога походили скорее на оружие ближнего боя, примерно как у козлов или баранов — мощные, закрученные назад и по-бараньи же изогнутые. У немногих виденных мной женщин-демониц они были, конечно, значительно меньше, но всё равно внушали уважение и заставляли задумываться, как же выглядят их семейные скандалы при таких аргументах и таком темпераменте.
