— Мне любопытно, — легко ответила она. — Интересная задача. Нас, конечно, очень старательно развлекают, но мне не хватает вот этого, — она неопределённо повела рукой.
— А у меня много свободного времени и совершенно нет дел.
— Ворон надолго не поможет.
— Но развлечёт. — Маран пожал плечами, не собираясь выворачивать душу. Достаточно того, что он сказал правду.
— А почему ты не можешь заниматься тем, чем занимался раньше? — не сдалась Ида.
— Обстоятельства изменились. Почему ты сейчас без этих забавных стёклышек на носу? — он предпочёл перевести тему и сознательно, чтобы уже точно выгнать из хорошенькой головки неуместные мысли, выразительно чиркнул кончиками пальцев по щеке.
— А, очки? Я хорошо вижу вблизи, это для дали, — немного смутилась Идана не то от прикосновения, не то от вопроса.
— Ты можешь сделать новую руку, но не можешь исправить себе зрение? — озадачился Маран.
— Ты сравнил, конечно! — улыбнулась она. — Рука проще. Или ты хочешь сказать, что ваши целители умеют лечить зрение?
— Не знаю, — задумчиво ответил он. — Спрошу.
— Может быть, чаю? — вспомнила Ида об обязанностях хозяйки. Отпускать неожиданного гостя не хотелось. Он как будто не был настроен на задушевные разговоры, но Идана всё равно надеялась выудить хоть что-то. — Мне кажется, ещё не слишком поздно, Диила наверняка не спит…
Маран собирался отказаться, он всё же приходил по делу, а любопытство трантки ощущалось буквально кожей. Но вспомнился Сулус со своими требованиями, и внутри шевельнулось упрямство, а следом за ним, совершенно неожиданно, прочие эмоции.
— С удовольствием, — кивнул он.
Да, он сейчас оказался в странных обстоятельствах, его тревожит непривычное окружение и непонятный эмоциональный узел внутри, который мешает спокойно дышать и нервирует, как будто он забыл нечто жизненно важное. Но почему бы не провести час-другой с удовольствием? Девушка мила, красива и интересна, может рассказать ему о мире то, что он пропустил, и находиться с ней рядом приятно.
Ему не хватало в нынешней жизни ориентиров, опоры, даже самой этой жизни. Книги заполняли пробелы в разуме, но совершенно не трогали сосущей пустоты в душе, то же было с тренировками с оружием, которые он возобновил первым делом. С алхимией дело обстояло лучше, она вызывала интерес, но, пока у него не было каких-то задач, требовавших решения, и этот процесс тоже был механическим — оценка пропущенного материала, проверка собственных навыков.
Там, внутри, что-то первый раз всерьёз шевельнулось, когда утром Маран подобрал эту бедную птицу, но он отнёс подранка в воронятню к тамошнему целителю, чтобы исправил что мог, и почти забыл о спасённом. До разговора с транткой в храме.
Сейчас он уже не мог точно сказать, разговор зацепил его за проснувшуюся однажды жалость к птице или за любопытство к кудрявой трантке и незнакомым магическим практикам. Сейчас ворон и девушка интересовали его одинаково, и отказываться от этих ощущений он не собирался: эти два живых существа и его заставляли чувствовать себя живым. Наконец-то — не просто понимать, но ощущать.
Может быть, он и правда умер, а ритуал принца вернул с того света? Наверное, очнуться от смерти не так-то просто, и это неплохо объясняло его нынешнее состояние. Хотя, конечно, совершенно не объясняло, как именно у Сулуса получилось подарить мертвецу новое тело, неотличимое от старого.
Служанка, которая явилась на зов Иданы, поглядывала на Марана с опасливым любопытством, но и только. Просьбу принести чай восприняла совершенно спокойно, пообещала управиться побыстрее, и Ида с её гостем заняли две соседних кушетки.
— Странная статуя, — заметил Маран, разглядывая Пола. — Я таких не встречал…
— Это не статуя, это автоматон, — с улыбкой отозвалась Ида и скомандовала: — Пол, два шага вперёд!
И рассмеялась, когда илаат заметно подобрался и уставился на механическую игрушку с подозрением, а в руке его блеснул возникший неизвестно откуда нож.
— Он не опасен и не может драться, слишком медленный. Он вообще немногое умеет, только на определённые команды реагирует. Но вот так выглядят те руки и ноги, которые мы изготавливаем.
— Такие же медленные? — Маран мягко поднялся и подошёл к автоматону, чтобы разглядеть его вблизи.
— Конечно нет, — улыбнулась Ида и последовала за ним. — Вся сложность в управлении. Протез буквально приращивается к телу один раз и навсегда, он не съёмный, и человек двигает им так, как двигает здоровой рукой, не задумываясь об этом, а он — по заранее заданной схеме. Кроме того, если он будет двигаться слишком быстро, то упадёт, потому что с равновесием у него хуже, чем у людей. Здравствуй, Пол! — Она подняла руку и без малейших сомнений пожала протянутую в ответ механическую ладонь, способную играючи раздавить хрупкие человеческие косточки.
— Здравствуй, Пол, — с лёгким акцентом повторил за ней Маран и с интересом прислушался к ощущениям. Рукопожатие механического человека оказалось твёрдым, умеренно крепким, а рука — очень странной на ощупь. — Зачем он тебе в таком случае, если это не охранник?
— Чтобы наглядно демонстрировать илаатам возможности техномагии, конечно, — улыбнулась Ида. — Я же говорила, у меня большие планы. Сначала на мастерскую, потом на совместные исследования с Магиструмом, а там и на фабрику!
— Надеюсь, у тебя получится. — Маран уважительно склонил голову, поглядев на девушку с новым интересом.
В облаке золотистых кудряшек, с кукольным лицом и упрямо вздёрнутым носиком, она была необычна, на его взгляд, и бесспорно хороша собой, но мало ли красивых девушек! А сейчас, с особенным огнём в глазах, который отличал вдохновенных творцов, она привлекала гораздо сильнее, и Маран ощутил глубокое удовлетворение от правильно сделанного выбора. Хорошо, что он подобрал эту птицу, что заговорил в храме с девушкой и сейчас заявился к ней. Изучение изменений мира было интересно, но больше всё-таки необходимо, а в этом знакомстве никакой необходимости не было, только его собственное личное любопытство. И это радовало. Смерть не смерть, но то, что создавало пустоту в груди, потихоньку таяло.
Тут появилась расторопная служанка с подносом, и хозяйка отправила Пола обратно в его угол, а сама вместе с гостем вернулась к столу, где с лёгким нетерпением дождалась, пока их опять оставят вдвоём.
— А можно мне спросить? Почему всё-таки мангуст и змея? — начала она с самого, на её взгляд, безобидного, когда гость кивком выразил своё согласие.
— Это древний символ алхимиков-ядоваров, — пояснил он. — Тот, кто готовит яд — заклинает кобру, — занимается и противоядиями — обучает охотника на змей.
— А ты увлекаешься алхимией? Вот этими самыми ядами? А почему тогда у тебя нет сейчас дела? Неужели уже всё придумал?
— Так получилось, — отозвался Маран уклончиво.
— Кого-то убил и тебе запретили практиковать? — с иронией предположила Ида.
— Можно сказать и так, — улыбнулся он уголками губ.
— Ясно, это личная тайна, и ты не ответишь, — вздохнула Идана. — И спрашивать о том, зачем тебе таким жутковатым способом понадобилось учиться терпеть боль, бесполезно, да?
— Бесполезно, — улыбка Марана стала шире. — Но не потому, что я не хочу отвечать, а потому, что я не помню.
— Как это? — опешила она.
— Мне тоже интересно. И не одному мне. Я помню, что происходило, кто и как в этом участвовал, но совершенно не помню, для чего всё это было сделано.
— А почему нельзя спросить у них? — удивилась Ида. — Хотя бы вот у того, кто с тобой всё это проделал. Что он говорит?
— Ничего, он умер, — отозвался Маран. — Некого спрашивать. Я не имею к их смерти отношения, просто так вышло. Я бы сказал как, тем более сложно назвать тайной то, что знают несколько десятков человек и что наверняка скоро расползётся по всему Илаатану, но обещал пока молчать, — не стал он дразнить девушку увёртками.
— Принц знает? Ну конечно знает, о чём я! — оборвала она саму себя. — Тогда я у него и спрошу. А что-нибудь ты вообще можешь рассказать? Прости моё любопытство, но я ужасно заинтригована! Ты очень странно отзываешься о своих богах, не так, как все остальные. И вообще ты не похож на всех наших женихов, и мне интересно, это ты такой необычный или наоборот, ты как раз нормальный илаат, а для нас отобрали особенных?
— Они определённо более нормальны, — усмехнулся мужчина. — А во что верят в Транте? В великого единого Создателя по-прежнему?
— Да, конечно, — ответила Ида. — В Создателя и его пророка и посланца, Защитника рода людского, победителя дракона, посланного к нам, чтобы оградить от зла и искушений. В жизни чаще обращаются к нему, чтобы не беспокоить Создателя по пустякам.
— Защитника? Это я тоже пропустил, — задумчиво проговорил Маран.
— И что, у тебя нет даже никаких предположений, зачем всё это было нужно? — упрямая Идана не сбилась с интересной темы, а замечание мужчины вовсе проигнорировала. — Имею в виду шрамы. То есть умение терпеть боль.
Илаат медленно качнул головой.
— Часть тренировок. Наверное, это была какая-то боевая школа. Во всяком случае, из того, что я могу придумать, этот вариант кажется самым правдоподобным, пусть никаких упоминаний о ней никто пока не нашёл. Закалить тело и душу. Терпеть боль, смирять ярость и жажду, не испытывать страха.
— И не любить? — предположила Ида.
— То есть?
— Ну ты же перечислил четверых ваших богов в той альтернативной интерпретации, с устаревшими именами. Только Любви не хватает. Похоже на какой-нибудь священный путь воина, с посвящением высшим силам. Я что-то такое читала, было что-то в этом духе у древних воинов какой-то дальней страны, только я не помню которой. Напишу брату, пусть расскажет, он как раз любитель всяких экзотических традиций, и наверняка это он мне книжку подсунул, — решила она.
— Спроси. Это действительно имеет смысл, — ровно согласился Маран, прислушиваясь к себе и пытаясь поймать проскользнувшую мысль или обрывок ощущения, которое возникло внутри на этих словах. Тщетно, чувство пропало безвозвратно, оставив после себя лёгкую досаду. — Теперь твоя очередь отвечать на вопросы, — улыбнулся он. — Насколько понимаю, все трантские девушки здесь добровольно. Неужели вы все настолько сознательные и преданные своей стране, что решили резко изменить жизнь во имя политических целей?
— Не думаю, — засмеялась Ида. — У нас у всех есть свои причины начать новую жизнь с чистого листа в другой стране.
— И какие причины у тебя?
Слово за слово, и Идана с удивившей её саму лёгкостью и без смущения рассказала илаату почти всё, не вдаваясь в совсем уж личные подробности, которые он при желании легко мог додумать.
Она могла рассказывать молодому привлекательному мужчине, к тому же малознакомому, о своих мечтах и планах о развитии техномагии и не встречать в ответ ни насмешек, ни укоров о том, что «благовоспитанной девушке не подобает», а только интерес и вполне добродушное пожелание успехов на выбранном сложном пути. Не стыдно оказалось признаться и в другом, личном мотиве, рассказать о своём печальном опыте и его последствиях. Конечно, вкратце, но прежде она вообще ни с кем не разговаривала об этом, а сейчас — не чувствовала ни малейшего смущения.
Да что там, она даже без особого стеснения показала собственную ногу, подтянув свободную штанину до середины икры. Пошевелила пальцами, подвигала стопой, даже — неслыханная вольность! — позволила её потрогать. В глазах и вопросах илаата не было ни малейшего намёка на яд, насмешку или сальный блеск, только исследовательское любопытство, и его совершенно не получалось стесняться.
Ида пыталась напомнить себе, что видит этого человека второй раз в жизни и не представляет, кто он такой, но всё равно продолжала с лёгкостью и даже удовольствием поддаваться его обаянию. И если прежде она разговаривала с тщательно отобранными женихами, среди которых заведомо не было мужчин со слишком уж резкими характерами и радикальными взглядами, то вот этот разговор с совершенно посторонним илаатом буквально окрылял.
Маран аккуратно уходил от вопросов о своём обычном деле, которого по неведомой причине оказался лишён, и вообще о своей жизни не распространялся, ссылаясь на данное принцу обещание, но всё остальное обсуждал охотно. Смеялся, когда она предположила, что с такими руками он должен быть неплохим музыкантом, с воодушевлением рассказывал об алхимии, необычных свойствах некоторых ядов, способах открытия противоядий и их не меньшей опасности. С явным неодобрением относился к коллегам, которые готовят составы, не озаботившись защитой от них. И Ида, которая поверхностно разбиралась в химии — на том минимальном уровне, который требовался ей для работы, — слушала с удовольствием, с непонятным теплом внутри отмечая, что для этого илаата его смертельные зелья составляют столь же важную часть жизни, как для неё техномагия. С иронией понимала, что именно эта общность, кажется, так легко позволила им найти общий язык. И никак не могла отделаться от любопытства: почему Маран скучает, если у него есть зелья и возможность ими заниматься?
Не удержалась, спросила, не рассчитывая при этом на ответ. Однако мужчина неожиданно признался, что и сам этого не понимал, потому что ответ лежал там, в загадочном провале в памяти.
Через час или больше, когда на столе завозился, просыпаясь, покалеченный ворон и гость вспомнил о времени, отпускала его Ида с сожалением. В мужчине больше не виделось ничего зловещего или безумного, и даже его пугающие, на первый взгляд, слова о боли нашли довольно простое и понятное объяснение. А без этих жутких деталей он оказался в меру загадочным и, пожалуй, во всех смыслах интересным. Привлекательная наружность, чарующая плавность движений, ускользающая улыбка, которую невольно хотелось поймать и задержать… Да, он не был таким остроумно-забавным, как Телаш, но Идана порадовалась, что им предстояло ещё много встреч, для которых имелся прекрасный повод.
Нищим дервишем ставши — достигнешь высот?
Сердце в кровь изодравши — достигнешь высот?
Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!
Лишь с собой совладавши — достигнешь высот!
Омар Хайям
Организация увеселений для женихов и невест, несмотря на то, что их было не так уж много, отнимала у принца Сулуса кучу времени, оставшееся следовало посвятить собственной невесте, которая хоть и не будила в нём глубоких чувств, но уже вызывала вполне искреннюю симпатию, и общение с ней не казалось больше повинностью, а доставляло удовольствие. Он уже был вполне уверен, что легкомысленная юная девица — это умело созданная и любовно хранимая маска, и развлекался тем, что подлавливал Мариику на мелких несоответствиях. Та упорствовала и продолжала делать вид, что ничего такого не происходит, но, Сулус готов был поклясться, получала от этой игры не меньшее удовольствие. Это было неплохое начало для будущей спокойной или даже счастливой семейной жизни, да и подготовка не тяготила, но удручало одно: на исследования почти не оставалось времени.
К счастью принца, проведённый ритуал и его последствия изучал не один он, и как раз сегодня утром к нему явилась Туаара Песчаная Змея с занятной и довольно крепкой теорией. По иронии судьбы, та тоже оказалась связана с Трантом.
— А у меня много свободного времени и совершенно нет дел.
— Ворон надолго не поможет.
— Но развлечёт. — Маран пожал плечами, не собираясь выворачивать душу. Достаточно того, что он сказал правду.
— А почему ты не можешь заниматься тем, чем занимался раньше? — не сдалась Ида.
— Обстоятельства изменились. Почему ты сейчас без этих забавных стёклышек на носу? — он предпочёл перевести тему и сознательно, чтобы уже точно выгнать из хорошенькой головки неуместные мысли, выразительно чиркнул кончиками пальцев по щеке.
— А, очки? Я хорошо вижу вблизи, это для дали, — немного смутилась Идана не то от прикосновения, не то от вопроса.
— Ты можешь сделать новую руку, но не можешь исправить себе зрение? — озадачился Маран.
— Ты сравнил, конечно! — улыбнулась она. — Рука проще. Или ты хочешь сказать, что ваши целители умеют лечить зрение?
— Не знаю, — задумчиво ответил он. — Спрошу.
— Может быть, чаю? — вспомнила Ида об обязанностях хозяйки. Отпускать неожиданного гостя не хотелось. Он как будто не был настроен на задушевные разговоры, но Идана всё равно надеялась выудить хоть что-то. — Мне кажется, ещё не слишком поздно, Диила наверняка не спит…
Маран собирался отказаться, он всё же приходил по делу, а любопытство трантки ощущалось буквально кожей. Но вспомнился Сулус со своими требованиями, и внутри шевельнулось упрямство, а следом за ним, совершенно неожиданно, прочие эмоции.
— С удовольствием, — кивнул он.
Да, он сейчас оказался в странных обстоятельствах, его тревожит непривычное окружение и непонятный эмоциональный узел внутри, который мешает спокойно дышать и нервирует, как будто он забыл нечто жизненно важное. Но почему бы не провести час-другой с удовольствием? Девушка мила, красива и интересна, может рассказать ему о мире то, что он пропустил, и находиться с ней рядом приятно.
Ему не хватало в нынешней жизни ориентиров, опоры, даже самой этой жизни. Книги заполняли пробелы в разуме, но совершенно не трогали сосущей пустоты в душе, то же было с тренировками с оружием, которые он возобновил первым делом. С алхимией дело обстояло лучше, она вызывала интерес, но, пока у него не было каких-то задач, требовавших решения, и этот процесс тоже был механическим — оценка пропущенного материала, проверка собственных навыков.
Там, внутри, что-то первый раз всерьёз шевельнулось, когда утром Маран подобрал эту бедную птицу, но он отнёс подранка в воронятню к тамошнему целителю, чтобы исправил что мог, и почти забыл о спасённом. До разговора с транткой в храме.
Сейчас он уже не мог точно сказать, разговор зацепил его за проснувшуюся однажды жалость к птице или за любопытство к кудрявой трантке и незнакомым магическим практикам. Сейчас ворон и девушка интересовали его одинаково, и отказываться от этих ощущений он не собирался: эти два живых существа и его заставляли чувствовать себя живым. Наконец-то — не просто понимать, но ощущать.
Может быть, он и правда умер, а ритуал принца вернул с того света? Наверное, очнуться от смерти не так-то просто, и это неплохо объясняло его нынешнее состояние. Хотя, конечно, совершенно не объясняло, как именно у Сулуса получилось подарить мертвецу новое тело, неотличимое от старого.
Служанка, которая явилась на зов Иданы, поглядывала на Марана с опасливым любопытством, но и только. Просьбу принести чай восприняла совершенно спокойно, пообещала управиться побыстрее, и Ида с её гостем заняли две соседних кушетки.
— Странная статуя, — заметил Маран, разглядывая Пола. — Я таких не встречал…
— Это не статуя, это автоматон, — с улыбкой отозвалась Ида и скомандовала: — Пол, два шага вперёд!
И рассмеялась, когда илаат заметно подобрался и уставился на механическую игрушку с подозрением, а в руке его блеснул возникший неизвестно откуда нож.
— Он не опасен и не может драться, слишком медленный. Он вообще немногое умеет, только на определённые команды реагирует. Но вот так выглядят те руки и ноги, которые мы изготавливаем.
— Такие же медленные? — Маран мягко поднялся и подошёл к автоматону, чтобы разглядеть его вблизи.
— Конечно нет, — улыбнулась Ида и последовала за ним. — Вся сложность в управлении. Протез буквально приращивается к телу один раз и навсегда, он не съёмный, и человек двигает им так, как двигает здоровой рукой, не задумываясь об этом, а он — по заранее заданной схеме. Кроме того, если он будет двигаться слишком быстро, то упадёт, потому что с равновесием у него хуже, чем у людей. Здравствуй, Пол! — Она подняла руку и без малейших сомнений пожала протянутую в ответ механическую ладонь, способную играючи раздавить хрупкие человеческие косточки.
— Здравствуй, Пол, — с лёгким акцентом повторил за ней Маран и с интересом прислушался к ощущениям. Рукопожатие механического человека оказалось твёрдым, умеренно крепким, а рука — очень странной на ощупь. — Зачем он тебе в таком случае, если это не охранник?
— Чтобы наглядно демонстрировать илаатам возможности техномагии, конечно, — улыбнулась Ида. — Я же говорила, у меня большие планы. Сначала на мастерскую, потом на совместные исследования с Магиструмом, а там и на фабрику!
— Надеюсь, у тебя получится. — Маран уважительно склонил голову, поглядев на девушку с новым интересом.
В облаке золотистых кудряшек, с кукольным лицом и упрямо вздёрнутым носиком, она была необычна, на его взгляд, и бесспорно хороша собой, но мало ли красивых девушек! А сейчас, с особенным огнём в глазах, который отличал вдохновенных творцов, она привлекала гораздо сильнее, и Маран ощутил глубокое удовлетворение от правильно сделанного выбора. Хорошо, что он подобрал эту птицу, что заговорил в храме с девушкой и сейчас заявился к ней. Изучение изменений мира было интересно, но больше всё-таки необходимо, а в этом знакомстве никакой необходимости не было, только его собственное личное любопытство. И это радовало. Смерть не смерть, но то, что создавало пустоту в груди, потихоньку таяло.
Тут появилась расторопная служанка с подносом, и хозяйка отправила Пола обратно в его угол, а сама вместе с гостем вернулась к столу, где с лёгким нетерпением дождалась, пока их опять оставят вдвоём.
— А можно мне спросить? Почему всё-таки мангуст и змея? — начала она с самого, на её взгляд, безобидного, когда гость кивком выразил своё согласие.
— Это древний символ алхимиков-ядоваров, — пояснил он. — Тот, кто готовит яд — заклинает кобру, — занимается и противоядиями — обучает охотника на змей.
— А ты увлекаешься алхимией? Вот этими самыми ядами? А почему тогда у тебя нет сейчас дела? Неужели уже всё придумал?
— Так получилось, — отозвался Маран уклончиво.
— Кого-то убил и тебе запретили практиковать? — с иронией предположила Ида.
— Можно сказать и так, — улыбнулся он уголками губ.
— Ясно, это личная тайна, и ты не ответишь, — вздохнула Идана. — И спрашивать о том, зачем тебе таким жутковатым способом понадобилось учиться терпеть боль, бесполезно, да?
— Бесполезно, — улыбка Марана стала шире. — Но не потому, что я не хочу отвечать, а потому, что я не помню.
— Как это? — опешила она.
— Мне тоже интересно. И не одному мне. Я помню, что происходило, кто и как в этом участвовал, но совершенно не помню, для чего всё это было сделано.
— А почему нельзя спросить у них? — удивилась Ида. — Хотя бы вот у того, кто с тобой всё это проделал. Что он говорит?
— Ничего, он умер, — отозвался Маран. — Некого спрашивать. Я не имею к их смерти отношения, просто так вышло. Я бы сказал как, тем более сложно назвать тайной то, что знают несколько десятков человек и что наверняка скоро расползётся по всему Илаатану, но обещал пока молчать, — не стал он дразнить девушку увёртками.
— Принц знает? Ну конечно знает, о чём я! — оборвала она саму себя. — Тогда я у него и спрошу. А что-нибудь ты вообще можешь рассказать? Прости моё любопытство, но я ужасно заинтригована! Ты очень странно отзываешься о своих богах, не так, как все остальные. И вообще ты не похож на всех наших женихов, и мне интересно, это ты такой необычный или наоборот, ты как раз нормальный илаат, а для нас отобрали особенных?
— Они определённо более нормальны, — усмехнулся мужчина. — А во что верят в Транте? В великого единого Создателя по-прежнему?
— Да, конечно, — ответила Ида. — В Создателя и его пророка и посланца, Защитника рода людского, победителя дракона, посланного к нам, чтобы оградить от зла и искушений. В жизни чаще обращаются к нему, чтобы не беспокоить Создателя по пустякам.
— Защитника? Это я тоже пропустил, — задумчиво проговорил Маран.
— И что, у тебя нет даже никаких предположений, зачем всё это было нужно? — упрямая Идана не сбилась с интересной темы, а замечание мужчины вовсе проигнорировала. — Имею в виду шрамы. То есть умение терпеть боль.
Илаат медленно качнул головой.
— Часть тренировок. Наверное, это была какая-то боевая школа. Во всяком случае, из того, что я могу придумать, этот вариант кажется самым правдоподобным, пусть никаких упоминаний о ней никто пока не нашёл. Закалить тело и душу. Терпеть боль, смирять ярость и жажду, не испытывать страха.
— И не любить? — предположила Ида.
— То есть?
— Ну ты же перечислил четверых ваших богов в той альтернативной интерпретации, с устаревшими именами. Только Любви не хватает. Похоже на какой-нибудь священный путь воина, с посвящением высшим силам. Я что-то такое читала, было что-то в этом духе у древних воинов какой-то дальней страны, только я не помню которой. Напишу брату, пусть расскажет, он как раз любитель всяких экзотических традиций, и наверняка это он мне книжку подсунул, — решила она.
— Спроси. Это действительно имеет смысл, — ровно согласился Маран, прислушиваясь к себе и пытаясь поймать проскользнувшую мысль или обрывок ощущения, которое возникло внутри на этих словах. Тщетно, чувство пропало безвозвратно, оставив после себя лёгкую досаду. — Теперь твоя очередь отвечать на вопросы, — улыбнулся он. — Насколько понимаю, все трантские девушки здесь добровольно. Неужели вы все настолько сознательные и преданные своей стране, что решили резко изменить жизнь во имя политических целей?
— Не думаю, — засмеялась Ида. — У нас у всех есть свои причины начать новую жизнь с чистого листа в другой стране.
— И какие причины у тебя?
Слово за слово, и Идана с удивившей её саму лёгкостью и без смущения рассказала илаату почти всё, не вдаваясь в совсем уж личные подробности, которые он при желании легко мог додумать.
Она могла рассказывать молодому привлекательному мужчине, к тому же малознакомому, о своих мечтах и планах о развитии техномагии и не встречать в ответ ни насмешек, ни укоров о том, что «благовоспитанной девушке не подобает», а только интерес и вполне добродушное пожелание успехов на выбранном сложном пути. Не стыдно оказалось признаться и в другом, личном мотиве, рассказать о своём печальном опыте и его последствиях. Конечно, вкратце, но прежде она вообще ни с кем не разговаривала об этом, а сейчас — не чувствовала ни малейшего смущения.
Да что там, она даже без особого стеснения показала собственную ногу, подтянув свободную штанину до середины икры. Пошевелила пальцами, подвигала стопой, даже — неслыханная вольность! — позволила её потрогать. В глазах и вопросах илаата не было ни малейшего намёка на яд, насмешку или сальный блеск, только исследовательское любопытство, и его совершенно не получалось стесняться.
Ида пыталась напомнить себе, что видит этого человека второй раз в жизни и не представляет, кто он такой, но всё равно продолжала с лёгкостью и даже удовольствием поддаваться его обаянию. И если прежде она разговаривала с тщательно отобранными женихами, среди которых заведомо не было мужчин со слишком уж резкими характерами и радикальными взглядами, то вот этот разговор с совершенно посторонним илаатом буквально окрылял.
Маран аккуратно уходил от вопросов о своём обычном деле, которого по неведомой причине оказался лишён, и вообще о своей жизни не распространялся, ссылаясь на данное принцу обещание, но всё остальное обсуждал охотно. Смеялся, когда она предположила, что с такими руками он должен быть неплохим музыкантом, с воодушевлением рассказывал об алхимии, необычных свойствах некоторых ядов, способах открытия противоядий и их не меньшей опасности. С явным неодобрением относился к коллегам, которые готовят составы, не озаботившись защитой от них. И Ида, которая поверхностно разбиралась в химии — на том минимальном уровне, который требовался ей для работы, — слушала с удовольствием, с непонятным теплом внутри отмечая, что для этого илаата его смертельные зелья составляют столь же важную часть жизни, как для неё техномагия. С иронией понимала, что именно эта общность, кажется, так легко позволила им найти общий язык. И никак не могла отделаться от любопытства: почему Маран скучает, если у него есть зелья и возможность ими заниматься?
Не удержалась, спросила, не рассчитывая при этом на ответ. Однако мужчина неожиданно признался, что и сам этого не понимал, потому что ответ лежал там, в загадочном провале в памяти.
Через час или больше, когда на столе завозился, просыпаясь, покалеченный ворон и гость вспомнил о времени, отпускала его Ида с сожалением. В мужчине больше не виделось ничего зловещего или безумного, и даже его пугающие, на первый взгляд, слова о боли нашли довольно простое и понятное объяснение. А без этих жутких деталей он оказался в меру загадочным и, пожалуй, во всех смыслах интересным. Привлекательная наружность, чарующая плавность движений, ускользающая улыбка, которую невольно хотелось поймать и задержать… Да, он не был таким остроумно-забавным, как Телаш, но Идана порадовалась, что им предстояло ещё много встреч, для которых имелся прекрасный повод.
ГЛАВА 7. О температурных режимах и опасности кипячения
Нищим дервишем ставши — достигнешь высот?
Сердце в кровь изодравши — достигнешь высот?
Прочь, пустые мечты о великих свершеньях!
Лишь с собой совладавши — достигнешь высот!
Омар Хайям
Организация увеселений для женихов и невест, несмотря на то, что их было не так уж много, отнимала у принца Сулуса кучу времени, оставшееся следовало посвятить собственной невесте, которая хоть и не будила в нём глубоких чувств, но уже вызывала вполне искреннюю симпатию, и общение с ней не казалось больше повинностью, а доставляло удовольствие. Он уже был вполне уверен, что легкомысленная юная девица — это умело созданная и любовно хранимая маска, и развлекался тем, что подлавливал Мариику на мелких несоответствиях. Та упорствовала и продолжала делать вид, что ничего такого не происходит, но, Сулус готов был поклясться, получала от этой игры не меньшее удовольствие. Это было неплохое начало для будущей спокойной или даже счастливой семейной жизни, да и подготовка не тяготила, но удручало одно: на исследования почти не оставалось времени.
К счастью принца, проведённый ритуал и его последствия изучал не один он, и как раз сегодня утром к нему явилась Туаара Песчаная Змея с занятной и довольно крепкой теорией. По иронии судьбы, та тоже оказалась связана с Трантом.
