Глупая мысль! Как будто он когда-то вообще был «своим».
Она бы не заметила приближения Длинной ночи, но вежливый феникс сообщил, что в офицерском собрании будут праздновать, пригласил её туда, и Лета не стала отказаться. Она не видела смысла на один день мчаться к родным, да она в последние годы и не встречала этот праздник с ними, а в праздничную ночь сидеть одной над книгами… Она боялась, что именно сейчас привычный способ встречать Длинную ночь может оказаться последней каплей и сподвигнуть её на что-то нехорошее.
Почему-то вот именно сейчас, сидя в чужой крошечной квартирке, она пронзительно-остро осознала себя мучительно, в превосходной степени одинокой. Казалось бы, в чём разница? В столице она тоже жила одна, иногда днями не выходила из дома, разве что на пробежку, в институт по работе или в госпиталь. Но тогда это не настолько тяготило, тогда было больше работы, срочные вызовы и некогда задумываться о смысле жизни. А здесь безделье окончательно добило её настроение.
Она неоднократно задумывалась о том, чтобы обсудить всё это с Вольновым, но не представляла, что и с какими глазами ему скажет. «Я передумала, становись обратно безалаберным фениксом»? А главное, она не понимала причин этой резкой перемены в нём. Не мог же Яроплет обидеться просто из-за того, что она отказалась кататься с ним с горки! Ну в самом деле, он взрослый мужчина, несмотря на видимую бесшабашность, совсем не глупый и весьма проницательный, да и она не сделала ничего ужасного. Почему?!
Восстанавливался он стремительно, уже через пару дней мог позволить себе простейшие чары, на которых и тренировался, нарабатывая форму и возвращая контроль над собственным даром. Против проверок не возражал, но больше не подшучивал, и вдруг это стало совсем не так интересно. Просто и обыденно. Снова — не то.
Длинная ночь подошла незаметно. Вечерних нарядов у Леты с собой не было, а настроения искать способ выбраться в город и прикупить что-то — тем более, пришлось выбирать из небольшого набора вещей, уместившихся в чемодан, то есть выбора, можно сказать, не было вовсе — всего пара юбок, которые она взяла для ведения лекций. Лучше подошла прямая чёрная, достаточно короткая, чтобы она могла сойти за более-менее неповседневный наряд, а к ней — белая приталенная шёлковая блузка с пышными рукавами, почти романтическая, если не надевать сверху пиджак.
Она как раз рассматривала отражение в зеркале, обнаруженном на внутренней стороне дверцы шкафа, и с тоской признавалась себе, что выглядит до отвращения скучно и серо, и не спасают даже непривычно распущенные волосы, когда в спину толкнулось сильное магическое возмущение. Лета встревоженно обернулась — ровно для того, чтобы успеть поймать буквально выпавшего на неё из портала хозяина квартиры.
— Что случилось?! — испуганно ахнула она.
Это в первый момент показалось, что мужчина без сознания, но нет, он всё же стоял на ногах, пусть и нетвёрдо, а в руке его была внушительного размера сумка, явно тяжёлая и чем-то подозрительно звякнувшая, когда её плюхнули на пол.
— А что случилось? — хрипло спросил бледно-зелёный феникс. — Всё замечательно. Я что-то пропустил? Вроде не должен, специально порталом пошёл...
— Ты что, открывал портал?! — задохнулась от возмущения Лета, которая как раз помогала мужчине сделать пару шагов и упасть в кресло. — Куда тебя понесло?!
— Как — куда? Праздник же! Вот, медовец. Отличный, домашний! — усмехаясь, он кивнул на сумку.
— Ты… Ты вообще идиот?! — вспылила Лета, потроша на столе аптечку, благо укрепляющего зелья она взяла с запасом. — Чем ты думал?! Из-за какого-то медовца… Нельзя было попросить кого-то другого? Демоны тебя сожрите, ты хоть иногда головой думаешь?!
— Где уж мне до тебя! — хмыкнул он, без вопросов предъявляя руку для укола. — Это у тебя всё продумано и распланировано, а мы — существа спонтанные.
— Ну пойди и прыгни сразу в Разлом, раз ты такой спонтанный! — огрызнулась Лета, делая укол. — Чтобы не тратить время целителей и не трепать нервы тем, кто за тебя волнуется!
Руки действовали сами собой, твёрдо и уверенно, несмотря на то, что её потряхивало от возмущения и желания как минимум отвесить подзатыльник этому сумасшедшему, который готов угробить себя ради нескольких бутылок. Надо же догадаться, устроить такое после полного выгорания!
— Так не трать время, я вроде бы тебя не заставлял, — неожиданно ощетинился феникс, совсем не похоже на себя обычного.
Лета на мгновение замерла и подозрительно сощурилась:
— Ты что, пьяный? Ты мало того, что портал полез открывать, так ещё на пьяную голову?!
— Когда открывал — был трезвым, — проворчал Вольнов, морщась. — Меня с двух бокалов и в учебке не выносило, не то что…
— Ты себе повторное истощение устроил, открывая портал! — устало вздохнув, Летана качнула головой и принялась разбирать шприц. — Да с нестабильной силой, по едва восстановившимся каналам. Конечно, на тебя алкоголь подействовал мгновенно, и гораздо сильнее… Вставай, давай помогу добраться до кровати, тебе надо спать.
— И пропустить всё веселье? Да ни за что! — усмехнулся он и, проигнорировав её руку, поднялся сам, опираясь на подлокотники.
— Нет, я слышала, что фениксы все с придурью, но чтобы настолько… Это уже на вторую сущность не спишешь, это собственное! Я ещё могу понять, когда ты ради кого-то рискуешь, но ради пьянки?!
— У тебя же занудство собственное, — усмехнулся феникс, глядя на неё сверху вниз. — Хотя, казалось бы, ирия, должна быть интересной, но нет.
— Интересной — это легкомысленной, необязательной и не способной на чём-то сосредоточиться? Вот уж спасибо, нет. Вторая ипостась, к счастью, не приговор.
— А знаешь, почему ты так сейчас злишься? Шипишь, выговариваешь мне, какой я придурок, пытаешься воспитывать с самого начала.
— Удиви меня! — нахмурилась Лета.
Её насторожили не его слова — взгляд. Злой, колючий. Она отчётливо поняла, что услышит сейчас какую-то гадость или даже подлость, и тогда….
— Потому что сама так не умеешь.
— Что? — растерялась женщина, которая ждала совсем не такого ответа.
— Нельзя громко смеяться, нельзя выражать сильные эмоции, нельзя якшаться со всяческим отребьем. А натура — просит. Ты когда вообще последний раз искренне смеялась? А веселилась? Ах да, прости, у тебя театр — веселье, я забыл. Ты вообще когда последний раз чувствовала себя счастливой?!
Наверное, во всём был виноват алкоголь, но феникса Лета сейчас не узнавала. И вообще-то предпочла бы не видеть его таким. Да, она подозревала, что его безалаберная весёлость — всего лишь маска, и подозревала, что под ней может быть что-то другое, но… почему именно это? Он словно намеренно пытался сказать что-то возможно более неприятное, проявив при этом фантазию и проницательность. И к концу насмешливо-злой тирады Летана поняла, что тоже не сумеет сдержаться: последняя капля всё же сорвалась и переполнила чашу терпения и выдержки.
— Зато ты большой специалист в счастье, — гневно прошипела она в ответ. — Псих-одиночка, живущий без цели сегодняшним днём, у которого вся жизнь — развлечение, даже если это развлечение может её закончить. Ты сам-то счастлив? Только имей в виду, веселье и счастье — это разные вещи!
— Я хотя бы честен, — усмехнулся он. — А ты врёшь всем, начиная с себя. Все вы, аристократки…
Его оборвала звонкая пощёчина.
Вольнов задумчиво двинул челюстью, потёр щёку, хмыкнул.
— Слабовато.
Лета в ответ обожгла его взглядом — и ушла. Прямо так, как была, хорошо хоть не босиком, в туфлях. Яроплет слышал, как хлопнула дверь. Тихо, мягко, хотя видно было — женщина вне себя. Он бы на её месте, наверное, шваркнул бы так, что посыпалась штукатурка.
В кресло Яр после этого не опустился — рухнул. Тряхнул головой, потёр ладонями лицо, сам себе отвесил пару звонких оплеух, пытаясь добиться прояснения в голове.
Он правда пьян, следовало это признать. Да, с двух небольших бокалов. Да, так, как его давно уже не развозило. Лета была права, шарахнуло по ослабленному организму, он как-то об этом и не подумал… И не поверил поначалу — тоже. Пока по морде не получил.
Был бы трезвым — промолчал бы, несмотря на то, что надумал он всё это не сейчас и по-прежнему, даже после оплеухи, считал справедливым. И оплеуху тоже считал справедливой, что уж там. Следить надо за языком, и если взялся вываливать на собеседника правду, то совершенно не обязательно делать это в такой форме.
Что-то подобное он начал подозревать, ещё когда узнал о её обороте. Даже раньше, уж больно интересное проглядывало порой из-под строгой маски. Характер определяет второй облик, а не наоборот, не бывает такого, чтобы они не соответствовали друг другу вовсе, и маска, привычки, попытки переделать себя в угоду какой-то цели, осознанной или нет, прекрасно объясняли такое несоответствие. Ему стало интересно встряхнуть её, докопаться до того, что пряталось под приличиями и видимой сдержанностью. В тот момент казалось — это просто любопытство.
Что всё не так просто и его собственный интерес несколько глубже, осознал после того спонтанного прыжка с горки. Когда она сначала восторженно визжала — восторженно, он мог поклясться! — а потом лежала на нём сверху и отчитывала. Раскрасневшаяся, в сбитой шапке, с ярко горящими глазами.
Он очень отчётливо увидел тогда перемену в ней, когда лицо спряталось за маской. Поначалу это была одна Лета, а когда он сказал про магию и поводок — оп! — совсем другая. Но не это сбило его с толку, а собственная досада и недовольство такой переменой. И другие неуместные эмоции.
В какой-то момент его с ней флирт перестал быть шуткой и развлечением. Она ему всерьёз понравилась — вот та, которая порой выглядывала из-под маски. Забавно, что случилось это всего за несколько дней, но…
Проблемой это стало потому, что он не собирался заводить серьёзные отношения. Лета только что довольно метко плюнула в него ядом по этому поводу, просто не успела допустить, что решение было осознанным. Он искренне считал, что в его случае так правильнее. А с Летаной вряд ли получилось бы что-то лёгкое и необременительное.
Поэтому он постарался дистанцироваться от неё и не провоцировать больше. Не видя ту, под маской, было проще. Правда, это стоило ему всей накопленной за годы жизни выдержки, но ладно.
Только справки о ней зачем-то навёл. Это оказалось несложно, как-то само собой получилось… и объяснило абсолютно всё.
Лета была дочерью своего отца от первого брака. Тогда разразился жуткий скандал, потому что женой достойного сына старого рода стала какая-то не то певичка, не то актриса — типичная ирия, судя по всему, с заметным перевесом тёмной стороны, потому что светлая не смогла бы бросить своего ребёнка. Второй скандал разразился, когда дочери исполнилось семь лет: ирия сбежала с каким-то нищим музыкантом, потом давала несколько интервью, в которых жаловалась на скуку, на то, что муж её никогда не любил и во всём ограничивал. Горский развёлся через суд и повторно женился ещё через пару лет, уже респектабельно, без скандала, на приличной женщине, которая родила ему двух сыновей.
Такая вот не то чтобы трагическая, но грязная история. И Яр легко мог представить, каким ударом это стало для брошенного ребёнка. Да даже особенно напрягаться не приходилось: его собственный отец сбежал от матери, когда Яру стукнуло девять. Только в его случае свалить всё это на ипостась не выходило, других фениксов в роду в обозримом прошлом не мелькало.
В общем, всё понятно, просто, объяснимо. И они бы, наверное спокойно распрощались навсегда, когда Лета закончила свои замеры, если бы не этот проклятый портальщик, который плюнул на договорённости и начал праздновать задолго до начала Длинной ночи. И не решение Яроплета воспользоваться собственными возможностями и перенестись сразу в квартиру, благо разрешение такое у него на крайний случай имелось. И не пара бокалов, не к месту развязавших язык.
Впрочем, не такая уж большая разница, просто теперь они расстанутся неспокойно, только и всего. Неприятно оставлять у Летаны о себе такое впечатление, но раз так вышло — оно, может, и к лучшему.
Конец ознакомительного фрагмента.
Спасибо всем, кто читал эту книгу в процессе и был со мной с самого начала :)
Полная версия здесь:
https://feisovet.ru/магазин/Две-птицы-на-снегу-Дарья-Кузнецова
Она бы не заметила приближения Длинной ночи, но вежливый феникс сообщил, что в офицерском собрании будут праздновать, пригласил её туда, и Лета не стала отказаться. Она не видела смысла на один день мчаться к родным, да она в последние годы и не встречала этот праздник с ними, а в праздничную ночь сидеть одной над книгами… Она боялась, что именно сейчас привычный способ встречать Длинную ночь может оказаться последней каплей и сподвигнуть её на что-то нехорошее.
Почему-то вот именно сейчас, сидя в чужой крошечной квартирке, она пронзительно-остро осознала себя мучительно, в превосходной степени одинокой. Казалось бы, в чём разница? В столице она тоже жила одна, иногда днями не выходила из дома, разве что на пробежку, в институт по работе или в госпиталь. Но тогда это не настолько тяготило, тогда было больше работы, срочные вызовы и некогда задумываться о смысле жизни. А здесь безделье окончательно добило её настроение.
Она неоднократно задумывалась о том, чтобы обсудить всё это с Вольновым, но не представляла, что и с какими глазами ему скажет. «Я передумала, становись обратно безалаберным фениксом»? А главное, она не понимала причин этой резкой перемены в нём. Не мог же Яроплет обидеться просто из-за того, что она отказалась кататься с ним с горки! Ну в самом деле, он взрослый мужчина, несмотря на видимую бесшабашность, совсем не глупый и весьма проницательный, да и она не сделала ничего ужасного. Почему?!
Восстанавливался он стремительно, уже через пару дней мог позволить себе простейшие чары, на которых и тренировался, нарабатывая форму и возвращая контроль над собственным даром. Против проверок не возражал, но больше не подшучивал, и вдруг это стало совсем не так интересно. Просто и обыденно. Снова — не то.
Длинная ночь подошла незаметно. Вечерних нарядов у Леты с собой не было, а настроения искать способ выбраться в город и прикупить что-то — тем более, пришлось выбирать из небольшого набора вещей, уместившихся в чемодан, то есть выбора, можно сказать, не было вовсе — всего пара юбок, которые она взяла для ведения лекций. Лучше подошла прямая чёрная, достаточно короткая, чтобы она могла сойти за более-менее неповседневный наряд, а к ней — белая приталенная шёлковая блузка с пышными рукавами, почти романтическая, если не надевать сверху пиджак.
Она как раз рассматривала отражение в зеркале, обнаруженном на внутренней стороне дверцы шкафа, и с тоской признавалась себе, что выглядит до отвращения скучно и серо, и не спасают даже непривычно распущенные волосы, когда в спину толкнулось сильное магическое возмущение. Лета встревоженно обернулась — ровно для того, чтобы успеть поймать буквально выпавшего на неё из портала хозяина квартиры.
— Что случилось?! — испуганно ахнула она.
Это в первый момент показалось, что мужчина без сознания, но нет, он всё же стоял на ногах, пусть и нетвёрдо, а в руке его была внушительного размера сумка, явно тяжёлая и чем-то подозрительно звякнувшая, когда её плюхнули на пол.
— А что случилось? — хрипло спросил бледно-зелёный феникс. — Всё замечательно. Я что-то пропустил? Вроде не должен, специально порталом пошёл...
— Ты что, открывал портал?! — задохнулась от возмущения Лета, которая как раз помогала мужчине сделать пару шагов и упасть в кресло. — Куда тебя понесло?!
— Как — куда? Праздник же! Вот, медовец. Отличный, домашний! — усмехаясь, он кивнул на сумку.
— Ты… Ты вообще идиот?! — вспылила Лета, потроша на столе аптечку, благо укрепляющего зелья она взяла с запасом. — Чем ты думал?! Из-за какого-то медовца… Нельзя было попросить кого-то другого? Демоны тебя сожрите, ты хоть иногда головой думаешь?!
— Где уж мне до тебя! — хмыкнул он, без вопросов предъявляя руку для укола. — Это у тебя всё продумано и распланировано, а мы — существа спонтанные.
— Ну пойди и прыгни сразу в Разлом, раз ты такой спонтанный! — огрызнулась Лета, делая укол. — Чтобы не тратить время целителей и не трепать нервы тем, кто за тебя волнуется!
Руки действовали сами собой, твёрдо и уверенно, несмотря на то, что её потряхивало от возмущения и желания как минимум отвесить подзатыльник этому сумасшедшему, который готов угробить себя ради нескольких бутылок. Надо же догадаться, устроить такое после полного выгорания!
— Так не трать время, я вроде бы тебя не заставлял, — неожиданно ощетинился феникс, совсем не похоже на себя обычного.
Лета на мгновение замерла и подозрительно сощурилась:
— Ты что, пьяный? Ты мало того, что портал полез открывать, так ещё на пьяную голову?!
— Когда открывал — был трезвым, — проворчал Вольнов, морщась. — Меня с двух бокалов и в учебке не выносило, не то что…
— Ты себе повторное истощение устроил, открывая портал! — устало вздохнув, Летана качнула головой и принялась разбирать шприц. — Да с нестабильной силой, по едва восстановившимся каналам. Конечно, на тебя алкоголь подействовал мгновенно, и гораздо сильнее… Вставай, давай помогу добраться до кровати, тебе надо спать.
— И пропустить всё веселье? Да ни за что! — усмехнулся он и, проигнорировав её руку, поднялся сам, опираясь на подлокотники.
— Нет, я слышала, что фениксы все с придурью, но чтобы настолько… Это уже на вторую сущность не спишешь, это собственное! Я ещё могу понять, когда ты ради кого-то рискуешь, но ради пьянки?!
— У тебя же занудство собственное, — усмехнулся феникс, глядя на неё сверху вниз. — Хотя, казалось бы, ирия, должна быть интересной, но нет.
— Интересной — это легкомысленной, необязательной и не способной на чём-то сосредоточиться? Вот уж спасибо, нет. Вторая ипостась, к счастью, не приговор.
— А знаешь, почему ты так сейчас злишься? Шипишь, выговариваешь мне, какой я придурок, пытаешься воспитывать с самого начала.
— Удиви меня! — нахмурилась Лета.
Её насторожили не его слова — взгляд. Злой, колючий. Она отчётливо поняла, что услышит сейчас какую-то гадость или даже подлость, и тогда….
— Потому что сама так не умеешь.
— Что? — растерялась женщина, которая ждала совсем не такого ответа.
— Нельзя громко смеяться, нельзя выражать сильные эмоции, нельзя якшаться со всяческим отребьем. А натура — просит. Ты когда вообще последний раз искренне смеялась? А веселилась? Ах да, прости, у тебя театр — веселье, я забыл. Ты вообще когда последний раз чувствовала себя счастливой?!
Наверное, во всём был виноват алкоголь, но феникса Лета сейчас не узнавала. И вообще-то предпочла бы не видеть его таким. Да, она подозревала, что его безалаберная весёлость — всего лишь маска, и подозревала, что под ней может быть что-то другое, но… почему именно это? Он словно намеренно пытался сказать что-то возможно более неприятное, проявив при этом фантазию и проницательность. И к концу насмешливо-злой тирады Летана поняла, что тоже не сумеет сдержаться: последняя капля всё же сорвалась и переполнила чашу терпения и выдержки.
— Зато ты большой специалист в счастье, — гневно прошипела она в ответ. — Псих-одиночка, живущий без цели сегодняшним днём, у которого вся жизнь — развлечение, даже если это развлечение может её закончить. Ты сам-то счастлив? Только имей в виду, веселье и счастье — это разные вещи!
— Я хотя бы честен, — усмехнулся он. — А ты врёшь всем, начиная с себя. Все вы, аристократки…
Его оборвала звонкая пощёчина.
Вольнов задумчиво двинул челюстью, потёр щёку, хмыкнул.
— Слабовато.
Лета в ответ обожгла его взглядом — и ушла. Прямо так, как была, хорошо хоть не босиком, в туфлях. Яроплет слышал, как хлопнула дверь. Тихо, мягко, хотя видно было — женщина вне себя. Он бы на её месте, наверное, шваркнул бы так, что посыпалась штукатурка.
В кресло Яр после этого не опустился — рухнул. Тряхнул головой, потёр ладонями лицо, сам себе отвесил пару звонких оплеух, пытаясь добиться прояснения в голове.
Он правда пьян, следовало это признать. Да, с двух небольших бокалов. Да, так, как его давно уже не развозило. Лета была права, шарахнуло по ослабленному организму, он как-то об этом и не подумал… И не поверил поначалу — тоже. Пока по морде не получил.
Был бы трезвым — промолчал бы, несмотря на то, что надумал он всё это не сейчас и по-прежнему, даже после оплеухи, считал справедливым. И оплеуху тоже считал справедливой, что уж там. Следить надо за языком, и если взялся вываливать на собеседника правду, то совершенно не обязательно делать это в такой форме.
Что-то подобное он начал подозревать, ещё когда узнал о её обороте. Даже раньше, уж больно интересное проглядывало порой из-под строгой маски. Характер определяет второй облик, а не наоборот, не бывает такого, чтобы они не соответствовали друг другу вовсе, и маска, привычки, попытки переделать себя в угоду какой-то цели, осознанной или нет, прекрасно объясняли такое несоответствие. Ему стало интересно встряхнуть её, докопаться до того, что пряталось под приличиями и видимой сдержанностью. В тот момент казалось — это просто любопытство.
Что всё не так просто и его собственный интерес несколько глубже, осознал после того спонтанного прыжка с горки. Когда она сначала восторженно визжала — восторженно, он мог поклясться! — а потом лежала на нём сверху и отчитывала. Раскрасневшаяся, в сбитой шапке, с ярко горящими глазами.
Он очень отчётливо увидел тогда перемену в ней, когда лицо спряталось за маской. Поначалу это была одна Лета, а когда он сказал про магию и поводок — оп! — совсем другая. Но не это сбило его с толку, а собственная досада и недовольство такой переменой. И другие неуместные эмоции.
В какой-то момент его с ней флирт перестал быть шуткой и развлечением. Она ему всерьёз понравилась — вот та, которая порой выглядывала из-под маски. Забавно, что случилось это всего за несколько дней, но…
Проблемой это стало потому, что он не собирался заводить серьёзные отношения. Лета только что довольно метко плюнула в него ядом по этому поводу, просто не успела допустить, что решение было осознанным. Он искренне считал, что в его случае так правильнее. А с Летаной вряд ли получилось бы что-то лёгкое и необременительное.
Поэтому он постарался дистанцироваться от неё и не провоцировать больше. Не видя ту, под маской, было проще. Правда, это стоило ему всей накопленной за годы жизни выдержки, но ладно.
Только справки о ней зачем-то навёл. Это оказалось несложно, как-то само собой получилось… и объяснило абсолютно всё.
Лета была дочерью своего отца от первого брака. Тогда разразился жуткий скандал, потому что женой достойного сына старого рода стала какая-то не то певичка, не то актриса — типичная ирия, судя по всему, с заметным перевесом тёмной стороны, потому что светлая не смогла бы бросить своего ребёнка. Второй скандал разразился, когда дочери исполнилось семь лет: ирия сбежала с каким-то нищим музыкантом, потом давала несколько интервью, в которых жаловалась на скуку, на то, что муж её никогда не любил и во всём ограничивал. Горский развёлся через суд и повторно женился ещё через пару лет, уже респектабельно, без скандала, на приличной женщине, которая родила ему двух сыновей.
Такая вот не то чтобы трагическая, но грязная история. И Яр легко мог представить, каким ударом это стало для брошенного ребёнка. Да даже особенно напрягаться не приходилось: его собственный отец сбежал от матери, когда Яру стукнуло девять. Только в его случае свалить всё это на ипостась не выходило, других фениксов в роду в обозримом прошлом не мелькало.
В общем, всё понятно, просто, объяснимо. И они бы, наверное спокойно распрощались навсегда, когда Лета закончила свои замеры, если бы не этот проклятый портальщик, который плюнул на договорённости и начал праздновать задолго до начала Длинной ночи. И не решение Яроплета воспользоваться собственными возможностями и перенестись сразу в квартиру, благо разрешение такое у него на крайний случай имелось. И не пара бокалов, не к месту развязавших язык.
Впрочем, не такая уж большая разница, просто теперь они расстанутся неспокойно, только и всего. Неприятно оставлять у Летаны о себе такое впечатление, но раз так вышло — оно, может, и к лучшему.
Конец ознакомительного фрагмента.
Спасибо всем, кто читал эту книгу в процессе и был со мной с самого начала :)
Полная версия здесь:
https://feisovet.ru/магазин/Две-птицы-на-снегу-Дарья-Кузнецова
