Так выглядит почти вся моя магия. Разные, но одинаково путанные рисунки, опорные предметы — свечи, камни, жаровни или плошки с водой, в зависимости от ситуации, и кровь — от нескольких капель до количества, почти несовместимого с жизнью.
С рисунком я закончила уже в сумерках. Он слегка отливал зловещим багрянцем и «дышал» — линии словно мягко ворочались на своих местах. Хороший знак. Когда рисунок получается неподвижный, мёртвый, это почти всегда обещает провал, а с учётом грядущей жертвы любая ошибка могла привести к катастрофическим последствиям.
В который уже раз перепроверив узор и окончательно достигнув нужной степени сосредоточенности, я скинула одежду. Рубашка-то испорчена, но всё остальное пачкать было жалко, да ещё крови требовалось слишком много, чтобы ограничиться порезом на запястье, следовало освободить место для «операции».
Стылый влажный камень холодил ноги, заставляя приподниматься на носочки и недовольно морщиться, да и сырой воздух был слишком холодным, чтобы хорошо чувствовать себя без одежды. Везёт инчирам-мужчинам, мне бы такую морозоустойчивость...
В правой руке с верным рабочим ножом, в левой с небольшой плошкой крови аборигенов, я прошла в центр рисунка и, заранее скривившись от предчувствия неприятных ощущений, опустилась на колени. Окинула очередным последним взглядом узор и, пока вспомнилось, оборвала связь с Микаром. Будем надеяться, всё получится и при встрече я сумею его понять.
Сделала несколько глубоких, медленных вздохов, чтобы унять сердцебиение и отрешиться от окружающего мира. Плошку опрокинула себе на грудь, и стало ещё противней — чуть тёплая кровь потекла по коже. Сосредоточившись на ней, на вязи символов на полу, я покрепче перехватила нож, сжала зубы — и уверенным, отработанным движением вогнала клинок между рёбер.
Узкое треугольное лезвие вошло в плоть легко, словно в кусок теста. Боль прошила меня насквозь, в глазах привычно потемнело, но руки знали своё дело и сразу же потянули нож, вытаскивая из раны. Животу стало горячо, а ноги и руки мгновенно онемели. В горле заклокотал сухой кашель, я пошатнулась, едва не завалилась, но упёрлась ладонью в камень, щедро орошая кровью рисунок, и всё внимание сосредоточила на ране, заставляя её затянуться.
Работать без страховки — опытного целителя, знающего, когда следует вмешаться, — не рекомендуется. И это правильно, даже тренированное и привычное ко всему тело опытного мага может преподнести сюрприз. Но увы, здесь мне было некому довериться. Дело даже не в их излишнем усердии и непонимании моих действий, что угодно можно объяснить. Но мгновенно залечить рану, если я всё же потеряю сознание, никто из них не сумеет.
На этот раз повезло. Боль, разрывавшая грудную клетку, шла на убыль, превратившись из острой, до тошноты пронзительной, в тупую, ноющую. Рана почти затянулась, остался только рубец на поверхности. Понадобится ещё некоторое время, чтобы ткани восстановились полностью, будет побаливать ещё пару дней, но это ерунда, потерплю.
В ушах шумело, мир вокруг мерно покачивался. От холода сводило ноги. Я с тоской покосилась на сложенные у фонтана вещи, на саму высокую чашу — и поползла к воде на четвереньках. Во избежание. Не думаю, что онемевшие ноги удержат, да и телу нужно некоторое время, чтобы свыкнуться с кровопотерей. А если я рухну в обморок, есть все шансы замёрзнуть насмерть.
Цепляясь за бортик фонтана, я поднялась на колени, с трудом дотянулась до прихваченного для мытья куска ткани...
— Стевай! — прозвучал неподалёку встревоженный сиплый возглас.
Я грязно ругнулась под нос, уронив голову на лежащую на бортике руку.
Может, его и правда стоит убить?
Вот прямо сейчас. Свидетелей нет. Никто ничего не докажет. Несколько слов, потом припрятать тело...
Пока я предавалась мечтам, Чингар успел подойти. Легко подхватил под мышки, поднял, перехватил удобнее. Руки его почти обжигали, и кровожадные планы сразу же потеряли былую притягательность.
Бездна меня побери, а ведь приятно! И явился он, если подумать, исключительно вовремя...
— Шайса, да поберут тебя духи! Отвернуться нельзя! — проворчал вождь.
Он опустился на одно колено, устроив меня на другом, и потянулся к плащу в явном намерении закутать меня.
— Погоди ты с плащом! — возразила я нехотя, вяло сопротивляясь и пытаясь вывернуться из его рук. — Сначала кровь надо смыть.
— Какую кровь?! Ты ледяная! Что, во имя духов, ты творишь?!
— Обычную, красную кровь, — со вздохом проговорила я. — Не паникуй, ничего страшного не произошло, всё под контролем. Здорово, конечно, что ты такой большой и тёплый, никакой грелки не надо, да и стремление бросаться на помощь по малейшей необходимости подкупает, но всё это — не повод пачкать одежду. Пусти! — проворчала и добавила, мгновение помешкав: — Пожалуйста.
Обеими ладонями я обхватила обнимающую меня руку за запястье и попыталась отстранить. Расставаться с источником тепла не хотелось, но это не повод превращаться в размазню. Можно подумать, я при смерти!
— Что здесь произошло? — спросил Чингар, поднимаясь. Меня он буравил очень тяжёлым и пристальным взглядом и явно готовился в любой момент подхватить, однако не препятствовал. — Кто тебя ранил?
— Никто меня не ронял, — буркнула я, отжала тряпицу и принялась смывать с себя кровь, ёжась от холода и энергично растирая кожу грубым полотном. — Должна же я была решить вопрос с языком. Вот сейчас оденусь, вернусь к остальным и выясню, получилось или нет.
— Но на тебе кровь! — растерянно заметил мужчина.
— Какая наблюдательность, — проворчала я себе под нос, но ругаться не хотелось, поэтому предпочла пояснить. — Я маг крови. Вот вы духов просите, чтобы они делали что-то, а я — заклинаю собственную кровь. Зелёна мать... Ну вот как объяснить понятнее? О! Жертва. Это — жертва, с помощью которой я могу получить то, что мне нужно.
— Как это?
— Ну... Помнишь, я говорила тебе про богов? Очень-очень сильных духов. Так вот, в моём народе течёт их кровь, из которой давным-давно был создан весь мир. В большинстве иналей кровь разбавлена, но иногда случается так, что ребёнок рождается с сильной кровью, близкой богам.
— То есть ты всё-таки дух?
— Не совсем. Зелёна мать! В общем, проливая свою кровь, я взываю к этим сильным-сильным духам, они отвечают и делают то, что я прошу. А просьбу я формулирую с помощью вот этого рисунка, — я топнула босой ногой по камню, линии на котором потускнели и смазались — сила ушла и уголь стал просто углём. — Чем сложнее чары, тем больше крови нужно пролить.
— То есть это твоя кровь? — опешил вождь.
— Большей частью. Пришлось попросить ещё немного у твоих сородичей, но всё под присмотром ваших целителей, не дёргайся.
— Шайса, ты безумна, — качнул головой Чингар с нотами обречённости в голосе.
— В какой-то степени, — не стала спорить, подхватила штаны и выпрямилась, стремясь их поскорее надеть.
От слишком резкого движения меня повело в сторону, но вождь подхватил под локоть.
— Спасибо, — кивнула я и вдруг продолжила: — Вообще, такие вещи положено делать с помощником, который вмешается и поможет, если что-то пойдёт не так. Например, нож не успеешь вынуть или кровь остановить. Но ваши целители такого не умеют.
Поговорить сейчас оказалось очень кстати. Болтовня отгоняла сонливость, а ещё почему-то согревала.
— Вынуть нож?! — переспросил вождь. — Шайса, у тебя очень странный дом. Женщина не должна проливать кровь!
— Молчи! — оборвала я его, вскинув обе руки ладонями перед собой. — Просто молчи на тему того, что должна и не должна женщина. Бездна! Мы с тобой в кои-то веки стоим и нормально разговариваем, не зли меня. И если уж так разбираться, то для женщины терять кровь очень даже естественно. В отличие от мужчин.
— Это другое, — нехотя пробормотал он. Показалось или правда смутился?
А потом я наконец рассмотрела лицо вождя внимательнее и отметила странность: он был слишком бледен, поэтому выступивший на щеках слабый румянец показался столь отчётливым. А ещё на подбородке и на щеках угадывались наскоро вытертые тёмные пятна. Кровь, как тут же ответил дар. Я нахмурилась, приблизилась, подозрительно глядя на Чингара снизу вверх.
— А с тобой-то что случилось?
— Неважно, — отмахнулся он, но рефлекторно потёр грудную клетку.
А до меня вдруг дошло, и стало... не то чтобы стыдно, но неловко и неприятно.
— Извини, — покаялась я. — Всё-таки тебе прилетело от меня по связи. Я...
И осеклась, потому что сказать «я не подумала» — было бы откровенной ложью. Подумала, и даже догадывалась, что так будет, и Микара «отпустила», а про Чингара решила, что он переживёт. Пережил, конечно, но всё равно получилось мерзко и подло. Он, конечно, жутко меня раздражает, но ведь объективно — совсем не плохой тип. Бросается вон на выручку, не задумываясь. Сначала в храм, теперь сюда пришёл...
— Я понял правильно, это были твои ощущения? Боль. И чувство, что сердце остановилось, — Чингар опять подцепил меня за подбородок, но не когтем, а мягко, ладонью, не позволяя отвести взгляд.
— Наверное. Даже скорее всего, — я пожала плечами и вывернулась из его руки. — Как ты меня нашёл? И вчера, и сейчас.
— По запаху. Ты пахнешь хорошо, но не похоже на женщин-инчир, несложно отличить.
— Удобно, — признала я. — Ладно, пойдём, тут уже всё интересное закончилось, а мне не терпится уточнить результат.
— Ты сомневаешься?
— Если учесть, что я жива, а сила куда-то ушла, то не особенно. Но мало ли. Эй, ты чего?! — растерялась я, потому что Чингар опять подхватил меня на руки. — Пусти, я сама могу идти!
— Ты потеряла много крови. Я хочу помочь, — ровно ответил вождь.
И мне не хватило упрямства настаивать: всё-таки большая доля истины в его словах была. Конечно, я бы дошла и сама, и даже не завалилась по дороге, но принять помощь сейчас оказалось куда приятнее. Поэтому я расслабилась и даже поудобнее устроила голову на широком плече инчира. Ну хочется ему — пусть таскает, не жалко. В конце концов, при его силе мой вес не должен играть вообще никакой роли.
— Я не понимаю, — заговорил Чингар через несколько шагов. — Как ты можешь столь легко проливать свою кровь, рисковать жизнью? У вас странные порядки.
— Какая разница-то? Почему тебе можно, а мне нет? — устало вздохнула я.
— Потому что ты женщина! — с раздражением и страданием от моей непрошибаемости ответил он.
— Ну да, существо слабое и к нормальному делу непригодное, — проворчала я.
— Слабое, да. Но главное, слишком ценное! Глупо рисковать тем, кто более важен, если есть менее важные.
— Зелёна мать! Неожиданно, — признала я, даже голову подняла, чтобы заглянуть мужчине в лицо. — В каком смысле?
— Чтобы жил народ, нужны женщины. Женщины продолжают род, женщины говорят с духами земли и воды и дают пищу, женщины ведают жизнью. Рисковать жизнью женщины — рисковать всем народом! Это же... ясно. Это главный закон!
— М-да, тяжело нам с вами будет ужиться, — пробормотала я себе под нос и добавила уже для Чингара: — Значит, представь, что я мужчина или такой вот своеобразный дух, как думают твои сородичи, больше ничего не могу тебе посоветовать. Продолжать род я не планировала, от дара отказываться не собираюсь, поэтому советую смириться с этим сразу — и тебе, и остальным инчирам.
— У тебя не может быть детей? — уточнил он напряжённо.
— Считай, что да. А у тебя на меня были планы? — ехидно уточнила я. — Тогда советую срочно их поменять, создавать крепкую большую семью — это не со мной. Я могу предложить только совместный отдых к обоюдному удовольствию, но и только.
Чингар промолчал. Не знаю, принял к сведению или остался при своём мнении, что я просто говорю глупости и сама не знаю, чего хочу, — выяснять было лень. Кто я такая, чтобы мешать взрослому инчиру заблуждаться в своё удовольствие? Моя совесть чиста, я честно обрисовала ему перспективы, а если не поверил — так это его трудности. А меня пока всё устраивает. Вот ещё составил бы мне компанию в ванне, и устраивало бы ещё больше.
— Стай, не хочешь пойти со мной к морю? Я спросила Микара, он говорит, тебе уже можно ходить! — звонкий голос Кирин разбил тишину утра, когда я уже прикончила завтрак, убрала за собой посуду и сидела, неторопливо потягивая прохладный ягодный компот.
— Микар, конечно, знает, что мне можно, а что нет, — фыркнула я себе под нос, а потом уже обратилась к гостье: — Для начала, привет. А ты к морю просто так или по делу?
— По делу просто так, — жизнерадостно откликнулась инчира. — Хочу раковины и камни красивые поискать на украшения.
Висевший за её плечом свёрток поддержал мать негромким бодрым попискиванием. Местные женщины, оправившись от родов, очень быстро возвращались к своим прежним занятиям, а младенца повсюду таскали с собой в специальной заплечной сумке. Наблюдать подобное было странно, но уж в эти вопросы я точно не собиралась лезть и старалась держаться от них подальше.
— Море это хорошо, — решила я и поднялась с места. — Подожди немного, я соберусь.
Погода к прогулкам располагала особенно: синее небо, полный штиль — красота! До воды мы шли молча, только кивая встречным в знак приветствия. Кирин витала в каких-то своих мыслях и не спешила начинать разговор, даже если собиралась, а я наслаждалась погожим деньком и вяло ковырялась в клубящихся в голове теориях, пытаясь как-то систематизировать свои знания, догадки и предположения.
Сейчас шёл третий день с момента проведения ритуала, и я первый раз вышла из дома. Чары дались трудно, так что следующий день я провела в горячке под бдительным присмотром Майан, здешней целительницы. Переохлаждение сказалось, что ли? Обычно проходит легче.
Отвары пришлись кстати, с ними переживать последствия ритуала оказалось гораздо проще и приятнее. Да и сама Майан мне понравилась — решительная женщина с характером. Прямолинейная, порой резкая, напрочь лишённая сентиментальности. Мы с ней сошлись в первую очередь на целительстве, а потом как-то незаметно нашли и другие точки соприкосновения.
Майан была уже немолода, дети её выросли, так что теперь её интересовали почти исключительно вопросы врачевания. Их обоих — её и её мужа Карчина, с которым они совместно лечили инчиров. Как я и предполагала, их методика лечения основывалась на общении с духами — трав и камней, если речь шла о всевозможных настоях и примочках, чем занималась Майан, и духах самих инчиров, с которыми договаривался её муж. И здесь выяснилась ещё одна особенность аборигенной магии: поскольку у мужчин духов было два и с подселенцем договориться оказывалось гораздо проще, выходило, что и лечить их легче. Карчин достаточно умело и быстро затворял раны, но, увы, только мужчин, с женщинами всё было куда сложнее. И подобные ограничения гораздо лучше объясняли трепетное отношение к слабому полу, чем все рассуждения Чингара.
Мой подход очень заинтересовал обоих целителей собственной универсальностью и безразличием к полу пациента. А уж идея о том, что живого инчира можно разрезать, чтобы подлатать что-то у него внутри, оказалась для местных революционной. И — никакого возмущения. Мастера своего дела!
В общем, не договориться у нас шансов не было. А когда выяснилось, что Майан хорошо знает Траган и очень её не любит, стало ясно, что мы ещё и подружимся.
С рисунком я закончила уже в сумерках. Он слегка отливал зловещим багрянцем и «дышал» — линии словно мягко ворочались на своих местах. Хороший знак. Когда рисунок получается неподвижный, мёртвый, это почти всегда обещает провал, а с учётом грядущей жертвы любая ошибка могла привести к катастрофическим последствиям.
В который уже раз перепроверив узор и окончательно достигнув нужной степени сосредоточенности, я скинула одежду. Рубашка-то испорчена, но всё остальное пачкать было жалко, да ещё крови требовалось слишком много, чтобы ограничиться порезом на запястье, следовало освободить место для «операции».
Стылый влажный камень холодил ноги, заставляя приподниматься на носочки и недовольно морщиться, да и сырой воздух был слишком холодным, чтобы хорошо чувствовать себя без одежды. Везёт инчирам-мужчинам, мне бы такую морозоустойчивость...
В правой руке с верным рабочим ножом, в левой с небольшой плошкой крови аборигенов, я прошла в центр рисунка и, заранее скривившись от предчувствия неприятных ощущений, опустилась на колени. Окинула очередным последним взглядом узор и, пока вспомнилось, оборвала связь с Микаром. Будем надеяться, всё получится и при встрече я сумею его понять.
Сделала несколько глубоких, медленных вздохов, чтобы унять сердцебиение и отрешиться от окружающего мира. Плошку опрокинула себе на грудь, и стало ещё противней — чуть тёплая кровь потекла по коже. Сосредоточившись на ней, на вязи символов на полу, я покрепче перехватила нож, сжала зубы — и уверенным, отработанным движением вогнала клинок между рёбер.
Узкое треугольное лезвие вошло в плоть легко, словно в кусок теста. Боль прошила меня насквозь, в глазах привычно потемнело, но руки знали своё дело и сразу же потянули нож, вытаскивая из раны. Животу стало горячо, а ноги и руки мгновенно онемели. В горле заклокотал сухой кашель, я пошатнулась, едва не завалилась, но упёрлась ладонью в камень, щедро орошая кровью рисунок, и всё внимание сосредоточила на ране, заставляя её затянуться.
Работать без страховки — опытного целителя, знающего, когда следует вмешаться, — не рекомендуется. И это правильно, даже тренированное и привычное ко всему тело опытного мага может преподнести сюрприз. Но увы, здесь мне было некому довериться. Дело даже не в их излишнем усердии и непонимании моих действий, что угодно можно объяснить. Но мгновенно залечить рану, если я всё же потеряю сознание, никто из них не сумеет.
На этот раз повезло. Боль, разрывавшая грудную клетку, шла на убыль, превратившись из острой, до тошноты пронзительной, в тупую, ноющую. Рана почти затянулась, остался только рубец на поверхности. Понадобится ещё некоторое время, чтобы ткани восстановились полностью, будет побаливать ещё пару дней, но это ерунда, потерплю.
В ушах шумело, мир вокруг мерно покачивался. От холода сводило ноги. Я с тоской покосилась на сложенные у фонтана вещи, на саму высокую чашу — и поползла к воде на четвереньках. Во избежание. Не думаю, что онемевшие ноги удержат, да и телу нужно некоторое время, чтобы свыкнуться с кровопотерей. А если я рухну в обморок, есть все шансы замёрзнуть насмерть.
Цепляясь за бортик фонтана, я поднялась на колени, с трудом дотянулась до прихваченного для мытья куска ткани...
— Стевай! — прозвучал неподалёку встревоженный сиплый возглас.
Я грязно ругнулась под нос, уронив голову на лежащую на бортике руку.
Может, его и правда стоит убить?
Вот прямо сейчас. Свидетелей нет. Никто ничего не докажет. Несколько слов, потом припрятать тело...
Пока я предавалась мечтам, Чингар успел подойти. Легко подхватил под мышки, поднял, перехватил удобнее. Руки его почти обжигали, и кровожадные планы сразу же потеряли былую притягательность.
Бездна меня побери, а ведь приятно! И явился он, если подумать, исключительно вовремя...
— Шайса, да поберут тебя духи! Отвернуться нельзя! — проворчал вождь.
Он опустился на одно колено, устроив меня на другом, и потянулся к плащу в явном намерении закутать меня.
— Погоди ты с плащом! — возразила я нехотя, вяло сопротивляясь и пытаясь вывернуться из его рук. — Сначала кровь надо смыть.
— Какую кровь?! Ты ледяная! Что, во имя духов, ты творишь?!
— Обычную, красную кровь, — со вздохом проговорила я. — Не паникуй, ничего страшного не произошло, всё под контролем. Здорово, конечно, что ты такой большой и тёплый, никакой грелки не надо, да и стремление бросаться на помощь по малейшей необходимости подкупает, но всё это — не повод пачкать одежду. Пусти! — проворчала и добавила, мгновение помешкав: — Пожалуйста.
Обеими ладонями я обхватила обнимающую меня руку за запястье и попыталась отстранить. Расставаться с источником тепла не хотелось, но это не повод превращаться в размазню. Можно подумать, я при смерти!
— Что здесь произошло? — спросил Чингар, поднимаясь. Меня он буравил очень тяжёлым и пристальным взглядом и явно готовился в любой момент подхватить, однако не препятствовал. — Кто тебя ранил?
— Никто меня не ронял, — буркнула я, отжала тряпицу и принялась смывать с себя кровь, ёжась от холода и энергично растирая кожу грубым полотном. — Должна же я была решить вопрос с языком. Вот сейчас оденусь, вернусь к остальным и выясню, получилось или нет.
— Но на тебе кровь! — растерянно заметил мужчина.
— Какая наблюдательность, — проворчала я себе под нос, но ругаться не хотелось, поэтому предпочла пояснить. — Я маг крови. Вот вы духов просите, чтобы они делали что-то, а я — заклинаю собственную кровь. Зелёна мать... Ну вот как объяснить понятнее? О! Жертва. Это — жертва, с помощью которой я могу получить то, что мне нужно.
— Как это?
— Ну... Помнишь, я говорила тебе про богов? Очень-очень сильных духов. Так вот, в моём народе течёт их кровь, из которой давным-давно был создан весь мир. В большинстве иналей кровь разбавлена, но иногда случается так, что ребёнок рождается с сильной кровью, близкой богам.
— То есть ты всё-таки дух?
— Не совсем. Зелёна мать! В общем, проливая свою кровь, я взываю к этим сильным-сильным духам, они отвечают и делают то, что я прошу. А просьбу я формулирую с помощью вот этого рисунка, — я топнула босой ногой по камню, линии на котором потускнели и смазались — сила ушла и уголь стал просто углём. — Чем сложнее чары, тем больше крови нужно пролить.
— То есть это твоя кровь? — опешил вождь.
— Большей частью. Пришлось попросить ещё немного у твоих сородичей, но всё под присмотром ваших целителей, не дёргайся.
— Шайса, ты безумна, — качнул головой Чингар с нотами обречённости в голосе.
— В какой-то степени, — не стала спорить, подхватила штаны и выпрямилась, стремясь их поскорее надеть.
От слишком резкого движения меня повело в сторону, но вождь подхватил под локоть.
— Спасибо, — кивнула я и вдруг продолжила: — Вообще, такие вещи положено делать с помощником, который вмешается и поможет, если что-то пойдёт не так. Например, нож не успеешь вынуть или кровь остановить. Но ваши целители такого не умеют.
Поговорить сейчас оказалось очень кстати. Болтовня отгоняла сонливость, а ещё почему-то согревала.
— Вынуть нож?! — переспросил вождь. — Шайса, у тебя очень странный дом. Женщина не должна проливать кровь!
— Молчи! — оборвала я его, вскинув обе руки ладонями перед собой. — Просто молчи на тему того, что должна и не должна женщина. Бездна! Мы с тобой в кои-то веки стоим и нормально разговариваем, не зли меня. И если уж так разбираться, то для женщины терять кровь очень даже естественно. В отличие от мужчин.
— Это другое, — нехотя пробормотал он. Показалось или правда смутился?
А потом я наконец рассмотрела лицо вождя внимательнее и отметила странность: он был слишком бледен, поэтому выступивший на щеках слабый румянец показался столь отчётливым. А ещё на подбородке и на щеках угадывались наскоро вытертые тёмные пятна. Кровь, как тут же ответил дар. Я нахмурилась, приблизилась, подозрительно глядя на Чингара снизу вверх.
— А с тобой-то что случилось?
— Неважно, — отмахнулся он, но рефлекторно потёр грудную клетку.
А до меня вдруг дошло, и стало... не то чтобы стыдно, но неловко и неприятно.
— Извини, — покаялась я. — Всё-таки тебе прилетело от меня по связи. Я...
И осеклась, потому что сказать «я не подумала» — было бы откровенной ложью. Подумала, и даже догадывалась, что так будет, и Микара «отпустила», а про Чингара решила, что он переживёт. Пережил, конечно, но всё равно получилось мерзко и подло. Он, конечно, жутко меня раздражает, но ведь объективно — совсем не плохой тип. Бросается вон на выручку, не задумываясь. Сначала в храм, теперь сюда пришёл...
— Я понял правильно, это были твои ощущения? Боль. И чувство, что сердце остановилось, — Чингар опять подцепил меня за подбородок, но не когтем, а мягко, ладонью, не позволяя отвести взгляд.
— Наверное. Даже скорее всего, — я пожала плечами и вывернулась из его руки. — Как ты меня нашёл? И вчера, и сейчас.
— По запаху. Ты пахнешь хорошо, но не похоже на женщин-инчир, несложно отличить.
— Удобно, — признала я. — Ладно, пойдём, тут уже всё интересное закончилось, а мне не терпится уточнить результат.
— Ты сомневаешься?
— Если учесть, что я жива, а сила куда-то ушла, то не особенно. Но мало ли. Эй, ты чего?! — растерялась я, потому что Чингар опять подхватил меня на руки. — Пусти, я сама могу идти!
— Ты потеряла много крови. Я хочу помочь, — ровно ответил вождь.
И мне не хватило упрямства настаивать: всё-таки большая доля истины в его словах была. Конечно, я бы дошла и сама, и даже не завалилась по дороге, но принять помощь сейчас оказалось куда приятнее. Поэтому я расслабилась и даже поудобнее устроила голову на широком плече инчира. Ну хочется ему — пусть таскает, не жалко. В конце концов, при его силе мой вес не должен играть вообще никакой роли.
— Я не понимаю, — заговорил Чингар через несколько шагов. — Как ты можешь столь легко проливать свою кровь, рисковать жизнью? У вас странные порядки.
— Какая разница-то? Почему тебе можно, а мне нет? — устало вздохнула я.
— Потому что ты женщина! — с раздражением и страданием от моей непрошибаемости ответил он.
— Ну да, существо слабое и к нормальному делу непригодное, — проворчала я.
— Слабое, да. Но главное, слишком ценное! Глупо рисковать тем, кто более важен, если есть менее важные.
— Зелёна мать! Неожиданно, — признала я, даже голову подняла, чтобы заглянуть мужчине в лицо. — В каком смысле?
— Чтобы жил народ, нужны женщины. Женщины продолжают род, женщины говорят с духами земли и воды и дают пищу, женщины ведают жизнью. Рисковать жизнью женщины — рисковать всем народом! Это же... ясно. Это главный закон!
— М-да, тяжело нам с вами будет ужиться, — пробормотала я себе под нос и добавила уже для Чингара: — Значит, представь, что я мужчина или такой вот своеобразный дух, как думают твои сородичи, больше ничего не могу тебе посоветовать. Продолжать род я не планировала, от дара отказываться не собираюсь, поэтому советую смириться с этим сразу — и тебе, и остальным инчирам.
— У тебя не может быть детей? — уточнил он напряжённо.
— Считай, что да. А у тебя на меня были планы? — ехидно уточнила я. — Тогда советую срочно их поменять, создавать крепкую большую семью — это не со мной. Я могу предложить только совместный отдых к обоюдному удовольствию, но и только.
Чингар промолчал. Не знаю, принял к сведению или остался при своём мнении, что я просто говорю глупости и сама не знаю, чего хочу, — выяснять было лень. Кто я такая, чтобы мешать взрослому инчиру заблуждаться в своё удовольствие? Моя совесть чиста, я честно обрисовала ему перспективы, а если не поверил — так это его трудности. А меня пока всё устраивает. Вот ещё составил бы мне компанию в ванне, и устраивало бы ещё больше.
ГЛАВА 6
— Стай, не хочешь пойти со мной к морю? Я спросила Микара, он говорит, тебе уже можно ходить! — звонкий голос Кирин разбил тишину утра, когда я уже прикончила завтрак, убрала за собой посуду и сидела, неторопливо потягивая прохладный ягодный компот.
— Микар, конечно, знает, что мне можно, а что нет, — фыркнула я себе под нос, а потом уже обратилась к гостье: — Для начала, привет. А ты к морю просто так или по делу?
— По делу просто так, — жизнерадостно откликнулась инчира. — Хочу раковины и камни красивые поискать на украшения.
Висевший за её плечом свёрток поддержал мать негромким бодрым попискиванием. Местные женщины, оправившись от родов, очень быстро возвращались к своим прежним занятиям, а младенца повсюду таскали с собой в специальной заплечной сумке. Наблюдать подобное было странно, но уж в эти вопросы я точно не собиралась лезть и старалась держаться от них подальше.
— Море это хорошо, — решила я и поднялась с места. — Подожди немного, я соберусь.
Погода к прогулкам располагала особенно: синее небо, полный штиль — красота! До воды мы шли молча, только кивая встречным в знак приветствия. Кирин витала в каких-то своих мыслях и не спешила начинать разговор, даже если собиралась, а я наслаждалась погожим деньком и вяло ковырялась в клубящихся в голове теориях, пытаясь как-то систематизировать свои знания, догадки и предположения.
Сейчас шёл третий день с момента проведения ритуала, и я первый раз вышла из дома. Чары дались трудно, так что следующий день я провела в горячке под бдительным присмотром Майан, здешней целительницы. Переохлаждение сказалось, что ли? Обычно проходит легче.
Отвары пришлись кстати, с ними переживать последствия ритуала оказалось гораздо проще и приятнее. Да и сама Майан мне понравилась — решительная женщина с характером. Прямолинейная, порой резкая, напрочь лишённая сентиментальности. Мы с ней сошлись в первую очередь на целительстве, а потом как-то незаметно нашли и другие точки соприкосновения.
Майан была уже немолода, дети её выросли, так что теперь её интересовали почти исключительно вопросы врачевания. Их обоих — её и её мужа Карчина, с которым они совместно лечили инчиров. Как я и предполагала, их методика лечения основывалась на общении с духами — трав и камней, если речь шла о всевозможных настоях и примочках, чем занималась Майан, и духах самих инчиров, с которыми договаривался её муж. И здесь выяснилась ещё одна особенность аборигенной магии: поскольку у мужчин духов было два и с подселенцем договориться оказывалось гораздо проще, выходило, что и лечить их легче. Карчин достаточно умело и быстро затворял раны, но, увы, только мужчин, с женщинами всё было куда сложнее. И подобные ограничения гораздо лучше объясняли трепетное отношение к слабому полу, чем все рассуждения Чингара.
Мой подход очень заинтересовал обоих целителей собственной универсальностью и безразличием к полу пациента. А уж идея о том, что живого инчира можно разрезать, чтобы подлатать что-то у него внутри, оказалась для местных революционной. И — никакого возмущения. Мастера своего дела!
В общем, не договориться у нас шансов не было. А когда выяснилось, что Майан хорошо знает Траган и очень её не любит, стало ясно, что мы ещё и подружимся.
