Сначала я подумывала о том, чтобы употребить удачно выдавшееся время на сон, но потом в голову пришла другая, гораздо более интересная идея: навестить раненого. Если бы Берношаль жил в посольстве, о подобном не стоило и думать, но он уже давно перебрался в небольшой дом в Нижнем городе, у склона горы.
Табибе я предложила составить компанию, сгорая при этом от любопытства: как отреагирует? Конечно, ей бы пошёл на пользу такой визит, но это явно не тот вопрос, в котором можно давить и приказывать.
Стажёрка порадовала: колебалась она недолго и спросила только, не поздновато ли идти в гости и прилично ли делать это ей, совершенно чужой хозяину.
Орочьи законы вежливости не позволяли наносить визиты, да ещё к больному, с пустыми руками, а эльфийские законы гостеприимства — принимать подарки от гостей. И в какой-то другой ситуации это вполне могло стать проблемой, но с Берношалем схема была отработана давно: я просто похитила с кухни противень свежего сдобного печенья. Ну как — похитила? Выяснив, куда мы собрались, повариха сама аккуратно сложила всё в небольшую корзинку, наказав обязательно вернуть посуду, и попросила передать пожелание скорейшего выздоровления «бедному мальчику». И никого не волновало, что мальчик этот раза в два старше неё.
— Как твои успехи в изучении языка? — спросила я, когда мы покинули посольство, выдержав недовольное ворчание Сабира.
— Осваиваюсь, — с удовольствием ответила Табаба. — Он действительно не очень сложный. Ярая, а что с этим взрывом? То есть, хочу сказать, что, настоящие убийцы так и останутся безнаказанными?
— Не знаю, — честно сказала я и качнула головой. — Может, сумеют ускользнуть. А может, «Байтала» решит поставить на место тех, кто пытается прикрыться её именем.
— Кстати, у меня ещё и про неё есть вопрос! — оживилась стажёрка. — Обычно во главе всех революционных движений стоит какой-то сильный, харизматичный лидер. Это я из истории помню, и вроде бы всегда так — он не один всем командует, но лидер есть. А у них кто?
— Коготь, Эхо и Гранит, командиры трёх основных армий. Север, запад и юг.
— Но их же никто не знает в лицо! Как они потом будут удерживать власть? И почему сейчас остальные шайтары так их поддерживают? Чем они заслужили доверие?
— Тем, как лихо они дерут уши эльфам. Для большинства шайтаров идея освобождения значит гораздо больше, чем конкретный лидер. «Байтала» для них — и сила, и символ. И их обещание привести в Агифу новую Великую Мать попало на благодатную почву. Этот титул ассоциируется с расцветом Кулаб-тана. Да и культ Предков, высшим олицетворением которого она является, — это очень надёжный цемент для объединения народа, вытравить его до конца в масштабах целой страны не способны никакие эльфы. Это одна из причин, почему правительственные войска, набранные из тех же шайтаров, даже при поддержке ушастых магов воюют так бездарно, повально дезертируют, сдаются в плен и даже переходят на сторону «Байталы». Со стороны эльфов им не за что воевать, а вот в противоположном стане есть варианты.
— И что, им совсем не важно, кто именно станет местной правительницей? А вдруг она злобная и глупая?
— Великая Мать — это не только правительница, — осторожно возразила я. — Ты многое успела прочитать об этом?
— Нет, я пока ещё не добралась до настолько давней истории, — смущённо призналась она. — Но я так поняла, что это, как у королей Элисии, наследственный титул, от матери к дочери.
— Почти, но власть передаётся не по крови, дочерью называется выбранная преемница. Великая Мать — это в первую очередь та, кого принимают Предки. То есть очень сильная шаманка, а это определяет многие личностные характеристики. Но это ты должна и так знать, их шаманки от наших по сути почти не отличаются. У тебя вроде дед шаманом был?
— Ага, только я его почти не помню, он давно умер, — вздохнула она. — Но с личностью тогда понятно, Предки читают в сердце шамана, и если там зло к народу — ничем хорошим для него это не закончится. А как она будет доказывать свою силу?
— И знать не хочу! — вздохнула я, хотя определённые подозрения на этот счёт, конечно, были.
— А я бы посмотрела, — задумчиво протянула Табиба. — Наверное, шансы есть, да? Наши говорят, что вот-вот «Байтала» к городу подойдёт. Это правда?
— Если подойдёт, тогда и узнаем.
С нынешней политической обстановки мы переключились на ближнюю и давнюю историю, которую Табиба дисциплинированно начала изучать. С конца, правда, потому что было очень интересно, что тут сейчас с эльфами происходит, но останавливаться на достигнутом она не собиралась. По собственному признанию, ей нравилось в Кулаб-тане.
Я не стала насмешничать и интересоваться, а что она вообще в этом Кулаб-тане видела, кроме посольства и пары самых чистых и благопристойных присутственных мест. Время всё расставит по местам, и у неё оставался целый год стажировки на то, чтобы окончательно определиться.
За разговором мы не спеша дошли до нужного дома, благо до него тоже недалеко. На воротах, правда, пришлось долго объяснять страже, кто мы такие и куда идём, они даже в корзинку сунули нос. Наверное, мы втроём с корзиной производили странное впечатление, напоминали всякие детские страшилки и старые сказки.
В Нижнем городе дома гораздо меньше и дешевле, чем в Верхнем, но Берношаль выбрал это место по другой причине. Он же эльф, ему тяжело без зелени, а сад на крыше — это не то, нет связи с землёй. Здесь же имелся небольшой зелёный дворик, которого одному эльфу вполне хватало для спокойствия и отдыха.
Дверь нам открыли быстро.
— Привет, Бриан, — улыбнулась я стоящему на пороге мужчине. — Не знала, что ты остался тут.
— Привет, красотка, — улыбнулся он в ответ, обнял меня одной рукой и прижал к широкой груди. — Уехать и пропустить всё самое весёлое? Ни за что! А это у нас что за зубастое очарование?
— Это моя стажёрка, — представила я слегка надутую после «зубастого очарования» Табибу, которая рассматривала Бриана с подозрением.
— Ты к отцу? — понимающе уточнил он, пропуская нас в небольшую прихожую. — Это очень хорошо, может, хоть ты до него достучишься и заставишь соблюдать предписания целителей. Смотреть тошно, а он на службу рвётся. Идём, он в саду. Там достаточно темно, чтобы он не мог читать. Эй, зубастик, ты чего смотришь так, как будто съесть собираешься? И молчишь.
Он попытался щёлкнуть Табибу по носу, но та опомнилась и уклонилась.
— В твой поток слов попробуй хоть одно вставь, — огрызнулась стажёрка, глядя на Бриана с ещё большим подозрением и даже растерянностью.
Тот на мгновение опешил — кажется, не ожидал отпора, наивная душа, — а я рассмеялась над обоими.
— Сад я найду, а вы чаю, что ли, заварите. — Я сунула корзинку Бриану и бессовестно бросила их вдвоём в прихожей.
Недоумение Табибы вполне можно было понять, потому что Бриан не был эльфом. Высокий и очень привлекательный мужчина в расцвете сил, с коротко стриженными светло-рыжими волосами и бледной кожей с веснушками, он выглядел как человек. И вдруг — отец.
— Привет, страдалец, — улыбнулась я полулежащему на садовых качелях эльфу. — Лежи, Предков ради! — поспешила я пресечь его попытку проявить вежливость и подняться и сама уселась на качели, благо они были достаточно широкими.
— Ты ставишь меня в неловкое положение, — вздохнул Бель, но попытки свои оставил.
— Я как раз не позволяю тебе встать, — возразила я, — потому что тебе явно надо лежать. Выглядишь… не очень.
— Паршиво, так и скажи, — вздохнул он в ответ.
Это звучало честнее. У эльфа была забинтована голова и правое ухо, правая рука лежала на перевязи, а разглядеть что-то ещё мешала лёгкая свободная рубашка. Но я не сомневалась, что этим проблемы не ограничивались: под спиной у раненого высилась стопка подушек, да и вся поза выглядела достаточно красноречивой. А жалкая попытка подняться окончательно подтвердила диагноз.
— Рёбра? — предположила я.
— Три, — поморщился он в ответ, не став кокетничать. Эльфийские целители, конечно, сильны, но даже они не могли срастить рёбра и руку за несколько часов. — И как не вовремя!..
— Это всегда не вовремя, — отмахнулась я. — Я твой список передала кому следует, может через пару дней будет ответ, я тебе всё скажу, — сменила я тему. Предварительными результатами решила его пока не тревожить: было бы ещё что хорошее! — Ты только не помчись на службу! А то Бриан жалуется на твой нездоровый трудовой энтузиазм.
— Его тут вообще быть не должно! — возмутился Берношаль.
Ну вот, и благовоспитанного милашку-Беля не миновала эта проблема не привыкших к болезням деятельных натур: ворчит и ругается.
Почему-то это умиляло.
— Ты меня породил — так тебе и надо! — весело отозвался на это Бриан, выходя в сад с большим подносом. Очень задумчивая Табиба шла следом.
— Бель! — строго посмотрела я на хозяина дома, подхватив его ногу под колено и тем остановив порыв подняться, на этот раз — чтобы приветствовать стажёрку.
Он дёрнулся и стиснул зубы, едва слышно зашипев от боли. Но главное, упал обратно на подушки и перестал дёргаться. А что ему ещё оставалось!
— Определённо, это здорово, что вы пришли, ты отлично на него влияешь! — рассмеялся Бриан, поставил свою ношу на небольшой плетёный садовый стол и вместе с ним перетащил поближе к качелям. Следом принёс пару плетёных кресел с подушками, кивнул Табибе на одно, а сам принялся разливать чай.
— Ну так ты тоже можешь повлиять, — задумчиво покосилась я на недовольного эльфа.
— Не скажи. Тебя он молча терпит, а на меня начинает ворчать. Он невыносим, когда болеет, — охотно нажаловался Бриан. — Сейчас ещё ничего. Я помню, мне лет десять было, когда он какую-то чисто эльфийскую дрянь подцепил, ох как он нас с матерью тогда загонял!
— Бриан! — не выдержал Бель. — Пожалуйста!
— Ладно, извини, — примирительно улыбнулся тот. — Меняю тему. Сахар кому-нибудь класть?
— А почему Бриана не должно быть в городе? — полюбопытствовала Табиба, когда все получили по изящной эльфийской чашке с блюдцем, которые в руки-то страшно было брать — такие тонкие и хрупкие на вид.
На мой взгляд, подобными вообще можно только любоваться, потому что пить из посуды объёмом в мою горсть можно разве что крепкий алкоголь или лекарство, а всё остальное — издевательство. Шайтары вон даже свой крепкий кофе в посуду побольше наливают. Но мнение это я стоически держала при себе уже не первый год, не обижать же хозяев.
— Понятия не имею, — безмятежно отозвался Бриан. — Я этого тоже не понял.
— Потому что в городе опасно, — недовольно отозвался эльф. — Я не могу уехать, потому что не могу оставить службу. А сын у меня один, и…
— Отец у меня тоже один, — оборвал его сын. Несколько мгновений они мерились взглядами, а потом я не выдержала и всё-таки вмешалась, пресекая бессмысленный обмен мнениями:
— Бриан, раз уж ты тут… А расскажи-ка мне, о чём говорят в журналистских кругах? Меня завтрашний день интересует.
— Коварная женщина! — укорил он. — Надеешься подготовиться?
— Естественно. Для того и пришла! А ты что думал, я ворчливых одноухих эльфов не видела? То есть не видела конечно, и предпочла бы не видеть дальше, но чего не сделаешь ради любимой работы!
— А что, Бриан — журналист? — Табиба с подозрением покосилась на мужчину. Уж наверняка наслушалась от посольских о местной прессе.
— Не совсем.
— Я фотограф, — ответил он. — Снимаю природу и животных. Больше всего люблю, конечно, наши края, но иногда и по миру приходится поездить.
— Наши — это какие? — ещё сильнее озадачилась стажёрка.
— Кулаб-тан, Бриан родился и вырос здесь, — пояснила я и вернула разговор к прежней теме, игнорируя ошарашенный взгляд Табибы: — Так что говорит журналистская братия?
Я понимала, что её сжирает любопытство, но не могла позволить поднять эту тему сейчас, при больном Берношале. Он и так мучается, а подобные разговоры лишь дополнительно испортят ему настроение.
К счастью, Табибе достало такта смолчать и дальше, а Бриан принялся рассказывать о веяниях и течениях.
Ничего нового он не сообщил, да я и не надеялась, это просто была безобидная тема беседы. За годы жизни и работы в Кулаб-тане я изучила здешних акул пера ничуть не хуже, чем Бриан, а может и лучше. Он знал их как людей и немного — в профессиональном плане, потому что давно уже работал не для местных изданий, а мне на их личные качества было плевать, зато с профессиональной точки зрения успела изучить вдоль и поперёк. Никакие они не акулы пера, в лучшем случае мелкие щуки, и уж точно им не по зубам окажется Акзам Знак Победы.
Единственным неожиданным и приятным известием был ропот в рядах пишущей братии. Даже у тех, кто выжил в местных газетах, имелся предел терпения и готовности нести чушь. Не у всех, потому что встречаются разные «таланты», но и голос разума начал пробиваться. Наступающее прозрение было бессмысленным, потому что запоздалым, но лучше поздно, чем никогда.
С журналистов разговор очень удачно перешёл на воспоминания и таланты Бриана. Отец гордился сыном, и в его доме хранилось огромное множество альбомов с фотографиями. Я их видела неоднократно, а Табибе было интересно, так что молодёжь устроилась у стола, а я осталась на качелях со страдальцем.
— Не переживай так, — попыталась подбодрить эльфа, краем уха слушая болтовню Бриана. У него был воз и обоз забавных историй, связанных едва ли не с каждой картинкой, рассказывал он прекрасно, и Табиба на некоторое время оказалась потеряна для мира. — Шайтары не будут мародёрствовать в своём городе и ломиться в дома. И всех инородцев сплошняком они не станут вырезать.
— Бриан говорит то же самое, — вздохнул Берношаль и, поморщившись, на несколько мгновений устало прикрыл глаза.
Я помнила, но редко задумывалась о том, что моему ушастому другу уже больше двухсот лет, и годы эти не были такими уж простыми. Сложно об этом думать, когда встречаешься по большей части в обществе, где он блестящ, улыбчив и лёгок — обаятельный кавалер и опытный дипломат. В таких местах в душу не заглядывают.
— И вообще, я на что? — продолжила и ободряюще похлопала его по колену. — Уж на пару дней мы пару несчастных приютим, у нас не принято бросать в беде хороших орков. Даже если они не орки, а очень даже эльфы.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся в ответ Бель, заставив себя открыть глаза. — Спасибо, Ярая. Я не ожидал, что ты придёшь.
— Ну здравствуйте! — вздохнула я. — Ты за кого меня вообще принимаешь? Мне казалось, мы друзья!
— Прости, я не об этом… — слегка смешался он, но быстро взял себя в руки и слабо улыбнулся. — Не думал, что ты найдёшь время сегодня или завтра, всё-таки такое событие. А через пару дней я бы выглядел уже менее жалко и сам пришёл узнать по поводу списка.
— А вот тут ты прав, долго рассиживаться мы не можем, — вздохнула я. — Табиба, сворачивай болтологию! Твой новый друг кого хочешь заговорит до смерти, а мы себе такого позволить не можем, кто работать будет?
Стажёрке явно не хотелось уходить, с Брианом было интересно, но спорить она не стала. Я бы тоже с удовольствием ещё задержалась, уж как-нибудь пережила бы завтрашний день не выспавшись, но докучать и без того бледному и уставшему эльфу не хотелось. Он, конечно, пытался бодриться, но видно же — мучился.
Мы попрощались, и Табиба рассталась с новым знакомцем если не хорошими друзьями, то приятелями.
Табибе я предложила составить компанию, сгорая при этом от любопытства: как отреагирует? Конечно, ей бы пошёл на пользу такой визит, но это явно не тот вопрос, в котором можно давить и приказывать.
Стажёрка порадовала: колебалась она недолго и спросила только, не поздновато ли идти в гости и прилично ли делать это ей, совершенно чужой хозяину.
Орочьи законы вежливости не позволяли наносить визиты, да ещё к больному, с пустыми руками, а эльфийские законы гостеприимства — принимать подарки от гостей. И в какой-то другой ситуации это вполне могло стать проблемой, но с Берношалем схема была отработана давно: я просто похитила с кухни противень свежего сдобного печенья. Ну как — похитила? Выяснив, куда мы собрались, повариха сама аккуратно сложила всё в небольшую корзинку, наказав обязательно вернуть посуду, и попросила передать пожелание скорейшего выздоровления «бедному мальчику». И никого не волновало, что мальчик этот раза в два старше неё.
— Как твои успехи в изучении языка? — спросила я, когда мы покинули посольство, выдержав недовольное ворчание Сабира.
— Осваиваюсь, — с удовольствием ответила Табаба. — Он действительно не очень сложный. Ярая, а что с этим взрывом? То есть, хочу сказать, что, настоящие убийцы так и останутся безнаказанными?
— Не знаю, — честно сказала я и качнула головой. — Может, сумеют ускользнуть. А может, «Байтала» решит поставить на место тех, кто пытается прикрыться её именем.
— Кстати, у меня ещё и про неё есть вопрос! — оживилась стажёрка. — Обычно во главе всех революционных движений стоит какой-то сильный, харизматичный лидер. Это я из истории помню, и вроде бы всегда так — он не один всем командует, но лидер есть. А у них кто?
— Коготь, Эхо и Гранит, командиры трёх основных армий. Север, запад и юг.
— Но их же никто не знает в лицо! Как они потом будут удерживать власть? И почему сейчас остальные шайтары так их поддерживают? Чем они заслужили доверие?
— Тем, как лихо они дерут уши эльфам. Для большинства шайтаров идея освобождения значит гораздо больше, чем конкретный лидер. «Байтала» для них — и сила, и символ. И их обещание привести в Агифу новую Великую Мать попало на благодатную почву. Этот титул ассоциируется с расцветом Кулаб-тана. Да и культ Предков, высшим олицетворением которого она является, — это очень надёжный цемент для объединения народа, вытравить его до конца в масштабах целой страны не способны никакие эльфы. Это одна из причин, почему правительственные войска, набранные из тех же шайтаров, даже при поддержке ушастых магов воюют так бездарно, повально дезертируют, сдаются в плен и даже переходят на сторону «Байталы». Со стороны эльфов им не за что воевать, а вот в противоположном стане есть варианты.
— И что, им совсем не важно, кто именно станет местной правительницей? А вдруг она злобная и глупая?
— Великая Мать — это не только правительница, — осторожно возразила я. — Ты многое успела прочитать об этом?
— Нет, я пока ещё не добралась до настолько давней истории, — смущённо призналась она. — Но я так поняла, что это, как у королей Элисии, наследственный титул, от матери к дочери.
— Почти, но власть передаётся не по крови, дочерью называется выбранная преемница. Великая Мать — это в первую очередь та, кого принимают Предки. То есть очень сильная шаманка, а это определяет многие личностные характеристики. Но это ты должна и так знать, их шаманки от наших по сути почти не отличаются. У тебя вроде дед шаманом был?
— Ага, только я его почти не помню, он давно умер, — вздохнула она. — Но с личностью тогда понятно, Предки читают в сердце шамана, и если там зло к народу — ничем хорошим для него это не закончится. А как она будет доказывать свою силу?
— И знать не хочу! — вздохнула я, хотя определённые подозрения на этот счёт, конечно, были.
— А я бы посмотрела, — задумчиво протянула Табиба. — Наверное, шансы есть, да? Наши говорят, что вот-вот «Байтала» к городу подойдёт. Это правда?
— Если подойдёт, тогда и узнаем.
С нынешней политической обстановки мы переключились на ближнюю и давнюю историю, которую Табиба дисциплинированно начала изучать. С конца, правда, потому что было очень интересно, что тут сейчас с эльфами происходит, но останавливаться на достигнутом она не собиралась. По собственному признанию, ей нравилось в Кулаб-тане.
Я не стала насмешничать и интересоваться, а что она вообще в этом Кулаб-тане видела, кроме посольства и пары самых чистых и благопристойных присутственных мест. Время всё расставит по местам, и у неё оставался целый год стажировки на то, чтобы окончательно определиться.
За разговором мы не спеша дошли до нужного дома, благо до него тоже недалеко. На воротах, правда, пришлось долго объяснять страже, кто мы такие и куда идём, они даже в корзинку сунули нос. Наверное, мы втроём с корзиной производили странное впечатление, напоминали всякие детские страшилки и старые сказки.
В Нижнем городе дома гораздо меньше и дешевле, чем в Верхнем, но Берношаль выбрал это место по другой причине. Он же эльф, ему тяжело без зелени, а сад на крыше — это не то, нет связи с землёй. Здесь же имелся небольшой зелёный дворик, которого одному эльфу вполне хватало для спокойствия и отдыха.
Дверь нам открыли быстро.
— Привет, Бриан, — улыбнулась я стоящему на пороге мужчине. — Не знала, что ты остался тут.
— Привет, красотка, — улыбнулся он в ответ, обнял меня одной рукой и прижал к широкой груди. — Уехать и пропустить всё самое весёлое? Ни за что! А это у нас что за зубастое очарование?
— Это моя стажёрка, — представила я слегка надутую после «зубастого очарования» Табибу, которая рассматривала Бриана с подозрением.
— Ты к отцу? — понимающе уточнил он, пропуская нас в небольшую прихожую. — Это очень хорошо, может, хоть ты до него достучишься и заставишь соблюдать предписания целителей. Смотреть тошно, а он на службу рвётся. Идём, он в саду. Там достаточно темно, чтобы он не мог читать. Эй, зубастик, ты чего смотришь так, как будто съесть собираешься? И молчишь.
Он попытался щёлкнуть Табибу по носу, но та опомнилась и уклонилась.
— В твой поток слов попробуй хоть одно вставь, — огрызнулась стажёрка, глядя на Бриана с ещё большим подозрением и даже растерянностью.
Тот на мгновение опешил — кажется, не ожидал отпора, наивная душа, — а я рассмеялась над обоими.
— Сад я найду, а вы чаю, что ли, заварите. — Я сунула корзинку Бриану и бессовестно бросила их вдвоём в прихожей.
Недоумение Табибы вполне можно было понять, потому что Бриан не был эльфом. Высокий и очень привлекательный мужчина в расцвете сил, с коротко стриженными светло-рыжими волосами и бледной кожей с веснушками, он выглядел как человек. И вдруг — отец.
— Привет, страдалец, — улыбнулась я полулежащему на садовых качелях эльфу. — Лежи, Предков ради! — поспешила я пресечь его попытку проявить вежливость и подняться и сама уселась на качели, благо они были достаточно широкими.
— Ты ставишь меня в неловкое положение, — вздохнул Бель, но попытки свои оставил.
— Я как раз не позволяю тебе встать, — возразила я, — потому что тебе явно надо лежать. Выглядишь… не очень.
— Паршиво, так и скажи, — вздохнул он в ответ.
Это звучало честнее. У эльфа была забинтована голова и правое ухо, правая рука лежала на перевязи, а разглядеть что-то ещё мешала лёгкая свободная рубашка. Но я не сомневалась, что этим проблемы не ограничивались: под спиной у раненого высилась стопка подушек, да и вся поза выглядела достаточно красноречивой. А жалкая попытка подняться окончательно подтвердила диагноз.
— Рёбра? — предположила я.
— Три, — поморщился он в ответ, не став кокетничать. Эльфийские целители, конечно, сильны, но даже они не могли срастить рёбра и руку за несколько часов. — И как не вовремя!..
— Это всегда не вовремя, — отмахнулась я. — Я твой список передала кому следует, может через пару дней будет ответ, я тебе всё скажу, — сменила я тему. Предварительными результатами решила его пока не тревожить: было бы ещё что хорошее! — Ты только не помчись на службу! А то Бриан жалуется на твой нездоровый трудовой энтузиазм.
— Его тут вообще быть не должно! — возмутился Берношаль.
Ну вот, и благовоспитанного милашку-Беля не миновала эта проблема не привыкших к болезням деятельных натур: ворчит и ругается.
Почему-то это умиляло.
— Ты меня породил — так тебе и надо! — весело отозвался на это Бриан, выходя в сад с большим подносом. Очень задумчивая Табиба шла следом.
— Бель! — строго посмотрела я на хозяина дома, подхватив его ногу под колено и тем остановив порыв подняться, на этот раз — чтобы приветствовать стажёрку.
Он дёрнулся и стиснул зубы, едва слышно зашипев от боли. Но главное, упал обратно на подушки и перестал дёргаться. А что ему ещё оставалось!
— Определённо, это здорово, что вы пришли, ты отлично на него влияешь! — рассмеялся Бриан, поставил свою ношу на небольшой плетёный садовый стол и вместе с ним перетащил поближе к качелям. Следом принёс пару плетёных кресел с подушками, кивнул Табибе на одно, а сам принялся разливать чай.
— Ну так ты тоже можешь повлиять, — задумчиво покосилась я на недовольного эльфа.
— Не скажи. Тебя он молча терпит, а на меня начинает ворчать. Он невыносим, когда болеет, — охотно нажаловался Бриан. — Сейчас ещё ничего. Я помню, мне лет десять было, когда он какую-то чисто эльфийскую дрянь подцепил, ох как он нас с матерью тогда загонял!
— Бриан! — не выдержал Бель. — Пожалуйста!
— Ладно, извини, — примирительно улыбнулся тот. — Меняю тему. Сахар кому-нибудь класть?
— А почему Бриана не должно быть в городе? — полюбопытствовала Табиба, когда все получили по изящной эльфийской чашке с блюдцем, которые в руки-то страшно было брать — такие тонкие и хрупкие на вид.
На мой взгляд, подобными вообще можно только любоваться, потому что пить из посуды объёмом в мою горсть можно разве что крепкий алкоголь или лекарство, а всё остальное — издевательство. Шайтары вон даже свой крепкий кофе в посуду побольше наливают. Но мнение это я стоически держала при себе уже не первый год, не обижать же хозяев.
— Понятия не имею, — безмятежно отозвался Бриан. — Я этого тоже не понял.
— Потому что в городе опасно, — недовольно отозвался эльф. — Я не могу уехать, потому что не могу оставить службу. А сын у меня один, и…
— Отец у меня тоже один, — оборвал его сын. Несколько мгновений они мерились взглядами, а потом я не выдержала и всё-таки вмешалась, пресекая бессмысленный обмен мнениями:
— Бриан, раз уж ты тут… А расскажи-ка мне, о чём говорят в журналистских кругах? Меня завтрашний день интересует.
— Коварная женщина! — укорил он. — Надеешься подготовиться?
— Естественно. Для того и пришла! А ты что думал, я ворчливых одноухих эльфов не видела? То есть не видела конечно, и предпочла бы не видеть дальше, но чего не сделаешь ради любимой работы!
— А что, Бриан — журналист? — Табиба с подозрением покосилась на мужчину. Уж наверняка наслушалась от посольских о местной прессе.
— Не совсем.
— Я фотограф, — ответил он. — Снимаю природу и животных. Больше всего люблю, конечно, наши края, но иногда и по миру приходится поездить.
— Наши — это какие? — ещё сильнее озадачилась стажёрка.
— Кулаб-тан, Бриан родился и вырос здесь, — пояснила я и вернула разговор к прежней теме, игнорируя ошарашенный взгляд Табибы: — Так что говорит журналистская братия?
Я понимала, что её сжирает любопытство, но не могла позволить поднять эту тему сейчас, при больном Берношале. Он и так мучается, а подобные разговоры лишь дополнительно испортят ему настроение.
К счастью, Табибе достало такта смолчать и дальше, а Бриан принялся рассказывать о веяниях и течениях.
Ничего нового он не сообщил, да я и не надеялась, это просто была безобидная тема беседы. За годы жизни и работы в Кулаб-тане я изучила здешних акул пера ничуть не хуже, чем Бриан, а может и лучше. Он знал их как людей и немного — в профессиональном плане, потому что давно уже работал не для местных изданий, а мне на их личные качества было плевать, зато с профессиональной точки зрения успела изучить вдоль и поперёк. Никакие они не акулы пера, в лучшем случае мелкие щуки, и уж точно им не по зубам окажется Акзам Знак Победы.
Единственным неожиданным и приятным известием был ропот в рядах пишущей братии. Даже у тех, кто выжил в местных газетах, имелся предел терпения и готовности нести чушь. Не у всех, потому что встречаются разные «таланты», но и голос разума начал пробиваться. Наступающее прозрение было бессмысленным, потому что запоздалым, но лучше поздно, чем никогда.
С журналистов разговор очень удачно перешёл на воспоминания и таланты Бриана. Отец гордился сыном, и в его доме хранилось огромное множество альбомов с фотографиями. Я их видела неоднократно, а Табибе было интересно, так что молодёжь устроилась у стола, а я осталась на качелях со страдальцем.
— Не переживай так, — попыталась подбодрить эльфа, краем уха слушая болтовню Бриана. У него был воз и обоз забавных историй, связанных едва ли не с каждой картинкой, рассказывал он прекрасно, и Табиба на некоторое время оказалась потеряна для мира. — Шайтары не будут мародёрствовать в своём городе и ломиться в дома. И всех инородцев сплошняком они не станут вырезать.
— Бриан говорит то же самое, — вздохнул Берношаль и, поморщившись, на несколько мгновений устало прикрыл глаза.
Я помнила, но редко задумывалась о том, что моему ушастому другу уже больше двухсот лет, и годы эти не были такими уж простыми. Сложно об этом думать, когда встречаешься по большей части в обществе, где он блестящ, улыбчив и лёгок — обаятельный кавалер и опытный дипломат. В таких местах в душу не заглядывают.
— И вообще, я на что? — продолжила и ободряюще похлопала его по колену. — Уж на пару дней мы пару несчастных приютим, у нас не принято бросать в беде хороших орков. Даже если они не орки, а очень даже эльфы.
— Не сомневаюсь, — улыбнулся в ответ Бель, заставив себя открыть глаза. — Спасибо, Ярая. Я не ожидал, что ты придёшь.
— Ну здравствуйте! — вздохнула я. — Ты за кого меня вообще принимаешь? Мне казалось, мы друзья!
— Прости, я не об этом… — слегка смешался он, но быстро взял себя в руки и слабо улыбнулся. — Не думал, что ты найдёшь время сегодня или завтра, всё-таки такое событие. А через пару дней я бы выглядел уже менее жалко и сам пришёл узнать по поводу списка.
— А вот тут ты прав, долго рассиживаться мы не можем, — вздохнула я. — Табиба, сворачивай болтологию! Твой новый друг кого хочешь заговорит до смерти, а мы себе такого позволить не можем, кто работать будет?
Стажёрке явно не хотелось уходить, с Брианом было интересно, но спорить она не стала. Я бы тоже с удовольствием ещё задержалась, уж как-нибудь пережила бы завтрашний день не выспавшись, но докучать и без того бледному и уставшему эльфу не хотелось. Он, конечно, пытался бодриться, но видно же — мучился.
Мы попрощались, и Табиба рассталась с новым знакомцем если не хорошими друзьями, то приятелями.
