Особо уважаемого гостя стоило провести через весь город, но на это и наши бы не согласились, слишком сжатое время отводилось на визит, да и нынешнее проэльфийское правительство не могло выказать такого уважение к Орде.
В небольшом зале для переговоров мы оставили четверых — министров и двух переводчиков, — и бумаги на столе между ними. И Чагатаю я заранее сочувствовала: переговоры предстояли скучные.
Мне тоже предстояла не самая интересная роль, организация приёма — дело неблагодарное. Одно успокаивало, что гостей ожидалось мало, и все — неплохо знакомые, интересные разумные существа. Но некоторым из них предстоял интересный жизненный опыт.
Есть много тонкостей устройства дипломатических приёмов, но неизменным остаётся одно: проводятся они в традициях принимающей стороны. В данном случае — в орочьих.
Древние шайтары оставили кочевой образ жизни гораздо раньше, чем мы, поэтому многие бытовые привычки у них сильно отличаются. Совсем другая архитектура, мебель. Шайтары, например, используют стулья, как «цивилизованные народы», а мы предпочитаем сидеть на полу и во время работы, и во время еды.
На грядущем завтраке всё предполагалось «по-дикарски». По кругу большой комнаты, устланной коврами, ставится десяток низких столов, возле них — подушки для сидения, чтобы непривычным к такому гостям было удобнее. Гости рассаживаются по трое-четверо, и обычная ситуация, когда за время вечера они меняются местами, переходя со своей тарелкой от стола к столу. Ну а обязанность хозяйки — следить, чтобы гости ни в чём не нуждались, и иногда наливать своей рукой чай в знак гостеприимства.
Этот приём был единственным способом для нашего министра спокойно, без лишнего шума поговорить с послами нескольких соседних стран и в очередной раз подтвердить, что все мы придерживаемся единого мнения относительно ситуации в Кулаб-тане. Они и на уровне министров регулярно всё это обсуждают, но личная встреча — всегда личная встреча, лишним не будет.
Официально. Для широкой общественности — именно ради этого всё затевалось.
Конечно, при таких исходных данных приглашать облечённых властью шайтаров — означало бы их подставить. Поэтому из местных пригласили немногих, всего четырёх пожилых женщины с мужьями, на первый взгляд — тихих затворниц. Но именно ради них устраивали приём, потому что это были матери четырёх сильных радикальных кланов, большая часть взрослых мужчин которых пополнила ряды «Байталы».
Я не сомневалась, что некоторые из них, а может и все, прекрасно знали Шаисту и поддерживали её, но эти женщины умели держать язык за зубами. Сама же дара Шадай была слишком осторожна, чтобы принять приглашение на подобное мероприятие — она последние несколько месяцев не покидала дворец вовсе. Так что вечер начался самым невинным образом, с разговоров о видах на урожай и результаты войны. Ну а потом...
— Дара Балуца, — негромко обратился Акзам к сидевшей рядом с ним женщине, как раз когда я опустилась на пол возле их стола, чтобы поухаживать за гостями, и сделал мне знак задержаться. — Ты хорошо знаешь дару Шаббо Афалай?
— Почему ты так решил, дар? — не ответила она.
— Потому что мои орки умеют слушать, уважаемая. — Он обозначил улыбку уголками губ — больше знак вежливости, а не веселья. — Я знаю, что она отошла от дел, но теперь, наверное, ей снова придётся вернуться.
— Зачем ты это говоришь?
— Я знаю, что у Кулаб-тана сейчас почти нет своей разведки. Невозможно утолить горе матери, потерявшей детей, но через несколько дней Орда сможет назвать имя того, кто принял решение и отдал приказ. Неофициально, разумеется, но не голословно.
— И что ты хочешь взамен?
— Это просто жест доброй воли, — он качнул головой. — Подобное не должно оставаться безнаказанным. Имя — или не только оно, как пожелает дара Афалай.
— Я благодарю тебя, дар Акзам, от себя и от моей сестры в силе, — склонила голову Балуца, коснувшись его руки в знак благодарности. — Я передам ей твои слова и принесу её решение.
— Ярая, сообщишь Герею, я поставлю его в известность.
— Я всё сделаю, — заверила его и, закончив с чаем, поднялась, чтобы перейти к следующему столику.
Хорошо сработала наша разведка. Не знаю как, но — хорошо. Если бы у Акзама не было гарантии, он бы не давал таких обещаний, а если пообещал — значит, имя мог бы назвать уже сейчас, просто не стал торопиться.
И хорошо, что они решили поучаствовать в этой истории, есть шанс отделаться малой кровью. Потому что Шаббо Афалай — женщина злая и мстительная, и кому она станет мстить, не зная конкретного имени, — большой вопрос.
С этими мыслями я продолжила выполнять свои обязанности: вежливо улыбаться гостям и вести с ними короткие беседы. А также решать грандиозные проблемы, возникавшие по ходу мероприятия. Катастрофа, на кухне сгорела рыбная закуска! Какой ужас, вместо яблочного сока поставили ягодный, а на него у одной из гостий аллергия! Мы все умрём, потому что одно из больших блюд разбили, их теперь не хватает, и они же будут не одинаковыми!
Завтрак — приём короткий, часа на полтора, но нервов даже за такое время может истрепать уйму. Так что когда делегация отправилась дальше по маршруту очередным порталом, прихватив меня с собой, я с облегчением сбежала с поля боя, оставив уборку и наведение порядка на помощников.
В музее нас встретили хорошо знакомые шайтары. Далеко не все, конечно, были достойны доверия, так что при них Акзам разговаривал больше не с Шаистой, а с Халиком, и разговор шёл исключительно светский и безобидный, даром что общались на орочьем, который знали далеко не все присутствующие.
Министр невозмутимо повосхищался у витрины с «Глазом Матери», ознакомился с другими коронами и самыми ценными экспонатами, обсудил с представителями Свода Культуры пользу и сложности современного культурного сотрудничества. Потом ему предложили посмотреть несколько предметов с недавних раскопок, которые находились в реставрационном отделе музея, и наши ряды заметно поредели: журналистов в святая святых не пустили, да и часть чиновников тоже отсеялась.
Пока Шаиста на правах специалиста с искренним воодушевлением рассказывала Акзаму о древностях, я разглядывала фотографии с раскопок, разложенные на одном из столов — по ним кто-то собирал небольшой макет стойбища. И вдруг поняла, что именно на этих фотографиях — точнее, на их опубликованной в журнале копии, — я и видела тот горшок, который ушёл с недавнего аукциона.
Отвлекать дару Шадай, конечно, не стала, вместо этого тихо подошла к одной из сотрудниц, с бдительным недовольством наблюдавшей за вторжением подозрительных чужаков. Нехотя, но шайтара на мой вопрос ответила: да, действительно, некоторые находки с раскопок традиционно продавали, чтобы окупить работы и существование музея — тоже. Богатым финансированием он похвастаться не мог, оставалось изыскивать вот такие способы. В первую очередь расставались с тем, чего было много, с той же керамикой. Правда, ответить, кому именно всё это продали, она не сумела: подобными вещами занималась Шаиста. Так что пришлось наступить на горло собственному любопытству и набраться терпения.
Дальше всё тоже шло по плану: приглашение на кофе, любезные заверения, извинения перед остальной частью делегации. Я вознамерилась было откланяться со всеми остальными, но неожиданно шайтара отошла от согласованной схемы.
— Ярая, тебя не затруднит немного подождать? Я хотела кое-что обсудить с тобой после, — негромко обратилась она ко мне — так, чтобы не слышал больше никто.
— С удовольствием, у меня тоже есть к тебе пара вопросов по поводу культурного обмена.
Она выразительно приподняла брови, но расспрашивать сейчас, конечно, не стала. И в кабинет к хранительнице фондов мы отправились всемером: Шаиста под руку с Акзамом, директор музея, пара охранников министра, его же портальщик — и я, совершенно лишняя здесь.
Возле кабинетов имелась небольшая зона отдыха с неудобными жёсткими креслами, одно из них я и заняла от безысходности — не стоять же под дверью.
И вдруг, совершенно неожиданно, осталась в этой зоне одна, потому что охрану Акзам отправил «погулять» вместе с магом.
Интересненько.
И сколько мне здесь скучать? Не то чтобы я против, но знала бы — хоть газеты бы прихватила или книгу!
Время в ожидании тянулось издевательски медленно. Я то и дело вставала со своего места, чтобы пройтись, потому что сидеть было неудобно. Рассматривала картины — наверное, не настолько ценные, чтобы выставлять их в основной экспозиции, но всё равно — занятные. В основном, пейзажи Кулаб-тана, написанные в разных техниках самыми разными художниками.
Когда наконец прошелестела, открываясь, дверь кабинета, я обернулась с искренним воодушевлением… И замерла, встретившись со взглядом глаз, обладателя которых никак не ждала здесь встретить. Тем более сейчас.
Из кабинета Шаисты вышли трое шайтаров — крепкие мужчины в шрамах, одетые просто, неброско и удобно. Двоих из них я никогда не видела в лицо, но почти не сомневалась, что знала их прозвища. Это явно были воины, причём командиры, и если одним из них оказался Эхо, то двое других — наверняка Гранит и Коготь.
Познакомились, можно сказать.
Интересненько…
Хотя нет, о чём это я? Не интересно совершенно! Не хочу знать, о чём они там разговаривали с Акзамом, как давно знакомы и тому подобное! Я вообще никого не видела, я тут исключительно картинами увлечена!
К ним я поспешно развернулась, прикинувшись предметом интерьера.
— Вы идите, я дождусь, пока они там закончат, — прозвучал отлично знакомый голос.
— Шад? — а этот неприятный, скрежещущий, сиплый я слышала первый раз в жизни.
— У меня не может быть личного разговора к родной матери? — хмыкнул он.
— Добираться как будешь? Мы портальщика заберём.
— Не впервой.
— Как знаешь.
Двигались шайтары едва слышно, но в царящей в коридоре тишине я всё равно улавливала их шаги — до тех пор, пока они не стихли в отдалении, и некоторое время — уже после, не сразу сообразив, что слышу не шаги, а стук собственного сердца в ушах.
Была бы шерсть на загривке — непременно встала бы дыбом. Но выдать она меня не могла, поэтому я постаралась взять себя в руки, начать нормально дышать и…
Ай, да кто мне даст!
— Попалась, — тихо выдохнул на ухо Шад, сгребая меня в охапку. Я ждала чего-то подобного, но всё равно всем телом вздрогнула от неожиданности.
— Привет, — выдохнула, неожиданно обнаружив, что голос совершенно сел.
— Какая ты сегодня красивая... — Большие ладони уверенно накрыли мою грудь, мягко сжали, сминая гладкий зелёный шёлк. Мысли тут же бросились врассыпную, я с трудом проглотила рвущийся с губ неуместный стон удовольствия, вцепилась в его запястья.
— Шад, пусти, — с трудом выдавила я. — Здесь полно народу ходит, и если Шаиста…
Я запнулась, запоздало заметив, что не пытаюсь убрать его руки, как собиралась изначально, а накрыла ладони своими, и похоже это на что угодно, только не на протест.
— Подождёт, — отмахнулся шайтар, одной рукой обхватил меня за талию, сдвинулся в сторону…
Я не успела опомниться, как нашла себя в очень неожиданном положении.
Впрочем, нет, почему? Вполне предсказуемом, я же с Шадом!
Мужчина развернул меня к себе лицом, подхватил под бёдра и прижал к стене. А я с готовностью обхватила его ногами за талию, вцепилась в широкие плечи. Последовавший за этим поцелуй окончательно вымел все здравые мысли.
Шад целовал жадно, лихорадочно, словно не два дня не виделись, а месяц. Потом отвлёкся, прихватил губами мочку уха, провёл языком вниз по шее, к ключице, сдвинул край выреза, поцеловал плечо — и через несколько мгновений замер, уткнувшись в него лбом, тяжело, хрипло дыша. Я едва сдержала возмущённый возглас, но вовремя опомнилась и замерла, пригладила встопорщенные моими же пальцами чёрные волосы.
— Не могу удержаться, — признался Шад, едва ощутимо коснулся губами ключицы. — Как представлю, что ты — такая — одна там, красивая, на тебя все смотрят, а ты им улыбаешься… Сложно удержаться от всяких глупостей.
— Ты ревнуешь, что ли?
— Ревную, — со смешком подтвердил он, поднял голову, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Если ты мне не доверяешь… — хмурясь, начала я, но он прервал:
— При чём тут ты? — Шад насмешливо приподнял брови. — Я не доверяю всем остальным. Хочется свернуть шею каждому, кто посмеет хотя бы подумать о тебе. То есть вообще — каждому.
— Ты явно переоцениваешь мою привлекательность, — я фыркнула от смеха.
Но вместо того, чтобы попросить поставить меня на ноги, обняла ладонями его лицо и осторожно, ласково поцеловала тонкие губы.
Я слишком хорошо знала, о чём он говорил. Потому что тоже не могла не думать о тех, кто его окружает, а в «Байтале» хватало и женщин. Пусть у шайтаров исторически война была мужским делом, но когда вставал вопрос освобождения народа от вражеских захватчиков, за оружие охотно брались и женщины.
Я знала, что Шад никогда не опустится до измены, раз решив хранить верность. Я искренне считала, что ему будет лучше найти себе менее проблемную женщину. Я отпустила бы его по первому требованию и ни в коем случае не стала бы ни в чём винить, но…
От мыслей о том, что это когда-нибудь всё-таки случится, сердце обливалось едкой горечью. И я не представляла, как сумею выдержать то, на чём сама же и настаивала.
И я бы никогда не осмелилась в этом признаться, но мне порой отчаянно хотелось, чтобы тот скандал, которого я боялась, всё-таки разразился, и отпала необходимость делать этот мучительный выбор.
— Эй! А вы кто такие и что здесь делаете?
Возмущённый мужской голос прозвучал так неожиданно, но одновременно с этим — так созвучно всем моим переживаниям, что в первый момент я не поверила собственным ушам. И Шад, кажется, тоже не поверил, поэтому неожиданному свидетелю пришлось подойти ближе и окликнуть ещё раз:
— Эй, вы двое! Совсем обнаглели? Это музей!
На этот раз он всё же сумел до нас достучаться. Шад отстранился, задумчиво посмотрел на мои губы, но игнорировать постороннего дальше не стал. Аккуратно поставил меня на ноги, помог оправить платье и только после этого обернулся, недвусмысленно прикрывая широкими плечами.
Поймал на горячем нас совсем молоденький шайтар в синей форме охраны, невысокий и худощавый, и нельзя не отдать должное его храбрости: чего-то требовать от хмурого Шада, когда ты в меньшинстве, — надо иметь много мужества. Или мало ума.
— Я в курсе, — спокойно проговорил мой шайтар. — Что теперь?
— А теперь проследуйте со мной для оформления протокола! — отозвался он. — Оба!
Я мгновение поколебалась, но продолжать прятаться не стала, шагнула вперёд, мягко подцепила мужчину под локоть. На всякий случай, а то мало ли как он соберётся решать проблему!
— Ты новенький, что ли? — мрачно уточнил Шад.
Тяжёлый взгляд исподлобья, сжатые зубы… Кажется, моего шайтара очень расстроила сложившаяся ситуация. Так расстроила, что он и прибить может сгоряча.
— Это никак не влияет на ситуацию, — упрямо насупился страж.
— Давай не здесь, а? — я обхватила его локоть второй рукой. Понятно, что не удержу, но может хоть отвлеку! — Там же внутри слышно, что здесь происходит? — я кивнула на дверь.
Шад двинул нижней челюстью из стороны в сторону — выглядело странно, но очень угрожающе.
— Ну пойдём. Протокол составим, — мрачно согласился он. — Ярая, тебе лучше…
В небольшом зале для переговоров мы оставили четверых — министров и двух переводчиков, — и бумаги на столе между ними. И Чагатаю я заранее сочувствовала: переговоры предстояли скучные.
Мне тоже предстояла не самая интересная роль, организация приёма — дело неблагодарное. Одно успокаивало, что гостей ожидалось мало, и все — неплохо знакомые, интересные разумные существа. Но некоторым из них предстоял интересный жизненный опыт.
Есть много тонкостей устройства дипломатических приёмов, но неизменным остаётся одно: проводятся они в традициях принимающей стороны. В данном случае — в орочьих.
Древние шайтары оставили кочевой образ жизни гораздо раньше, чем мы, поэтому многие бытовые привычки у них сильно отличаются. Совсем другая архитектура, мебель. Шайтары, например, используют стулья, как «цивилизованные народы», а мы предпочитаем сидеть на полу и во время работы, и во время еды.
На грядущем завтраке всё предполагалось «по-дикарски». По кругу большой комнаты, устланной коврами, ставится десяток низких столов, возле них — подушки для сидения, чтобы непривычным к такому гостям было удобнее. Гости рассаживаются по трое-четверо, и обычная ситуация, когда за время вечера они меняются местами, переходя со своей тарелкой от стола к столу. Ну а обязанность хозяйки — следить, чтобы гости ни в чём не нуждались, и иногда наливать своей рукой чай в знак гостеприимства.
Этот приём был единственным способом для нашего министра спокойно, без лишнего шума поговорить с послами нескольких соседних стран и в очередной раз подтвердить, что все мы придерживаемся единого мнения относительно ситуации в Кулаб-тане. Они и на уровне министров регулярно всё это обсуждают, но личная встреча — всегда личная встреча, лишним не будет.
Официально. Для широкой общественности — именно ради этого всё затевалось.
Конечно, при таких исходных данных приглашать облечённых властью шайтаров — означало бы их подставить. Поэтому из местных пригласили немногих, всего четырёх пожилых женщины с мужьями, на первый взгляд — тихих затворниц. Но именно ради них устраивали приём, потому что это были матери четырёх сильных радикальных кланов, большая часть взрослых мужчин которых пополнила ряды «Байталы».
Я не сомневалась, что некоторые из них, а может и все, прекрасно знали Шаисту и поддерживали её, но эти женщины умели держать язык за зубами. Сама же дара Шадай была слишком осторожна, чтобы принять приглашение на подобное мероприятие — она последние несколько месяцев не покидала дворец вовсе. Так что вечер начался самым невинным образом, с разговоров о видах на урожай и результаты войны. Ну а потом...
— Дара Балуца, — негромко обратился Акзам к сидевшей рядом с ним женщине, как раз когда я опустилась на пол возле их стола, чтобы поухаживать за гостями, и сделал мне знак задержаться. — Ты хорошо знаешь дару Шаббо Афалай?
— Почему ты так решил, дар? — не ответила она.
— Потому что мои орки умеют слушать, уважаемая. — Он обозначил улыбку уголками губ — больше знак вежливости, а не веселья. — Я знаю, что она отошла от дел, но теперь, наверное, ей снова придётся вернуться.
— Зачем ты это говоришь?
— Я знаю, что у Кулаб-тана сейчас почти нет своей разведки. Невозможно утолить горе матери, потерявшей детей, но через несколько дней Орда сможет назвать имя того, кто принял решение и отдал приказ. Неофициально, разумеется, но не голословно.
— И что ты хочешь взамен?
— Это просто жест доброй воли, — он качнул головой. — Подобное не должно оставаться безнаказанным. Имя — или не только оно, как пожелает дара Афалай.
— Я благодарю тебя, дар Акзам, от себя и от моей сестры в силе, — склонила голову Балуца, коснувшись его руки в знак благодарности. — Я передам ей твои слова и принесу её решение.
— Ярая, сообщишь Герею, я поставлю его в известность.
— Я всё сделаю, — заверила его и, закончив с чаем, поднялась, чтобы перейти к следующему столику.
Хорошо сработала наша разведка. Не знаю как, но — хорошо. Если бы у Акзама не было гарантии, он бы не давал таких обещаний, а если пообещал — значит, имя мог бы назвать уже сейчас, просто не стал торопиться.
И хорошо, что они решили поучаствовать в этой истории, есть шанс отделаться малой кровью. Потому что Шаббо Афалай — женщина злая и мстительная, и кому она станет мстить, не зная конкретного имени, — большой вопрос.
С этими мыслями я продолжила выполнять свои обязанности: вежливо улыбаться гостям и вести с ними короткие беседы. А также решать грандиозные проблемы, возникавшие по ходу мероприятия. Катастрофа, на кухне сгорела рыбная закуска! Какой ужас, вместо яблочного сока поставили ягодный, а на него у одной из гостий аллергия! Мы все умрём, потому что одно из больших блюд разбили, их теперь не хватает, и они же будут не одинаковыми!
Завтрак — приём короткий, часа на полтора, но нервов даже за такое время может истрепать уйму. Так что когда делегация отправилась дальше по маршруту очередным порталом, прихватив меня с собой, я с облегчением сбежала с поля боя, оставив уборку и наведение порядка на помощников.
В музее нас встретили хорошо знакомые шайтары. Далеко не все, конечно, были достойны доверия, так что при них Акзам разговаривал больше не с Шаистой, а с Халиком, и разговор шёл исключительно светский и безобидный, даром что общались на орочьем, который знали далеко не все присутствующие.
Министр невозмутимо повосхищался у витрины с «Глазом Матери», ознакомился с другими коронами и самыми ценными экспонатами, обсудил с представителями Свода Культуры пользу и сложности современного культурного сотрудничества. Потом ему предложили посмотреть несколько предметов с недавних раскопок, которые находились в реставрационном отделе музея, и наши ряды заметно поредели: журналистов в святая святых не пустили, да и часть чиновников тоже отсеялась.
Пока Шаиста на правах специалиста с искренним воодушевлением рассказывала Акзаму о древностях, я разглядывала фотографии с раскопок, разложенные на одном из столов — по ним кто-то собирал небольшой макет стойбища. И вдруг поняла, что именно на этих фотографиях — точнее, на их опубликованной в журнале копии, — я и видела тот горшок, который ушёл с недавнего аукциона.
Отвлекать дару Шадай, конечно, не стала, вместо этого тихо подошла к одной из сотрудниц, с бдительным недовольством наблюдавшей за вторжением подозрительных чужаков. Нехотя, но шайтара на мой вопрос ответила: да, действительно, некоторые находки с раскопок традиционно продавали, чтобы окупить работы и существование музея — тоже. Богатым финансированием он похвастаться не мог, оставалось изыскивать вот такие способы. В первую очередь расставались с тем, чего было много, с той же керамикой. Правда, ответить, кому именно всё это продали, она не сумела: подобными вещами занималась Шаиста. Так что пришлось наступить на горло собственному любопытству и набраться терпения.
Дальше всё тоже шло по плану: приглашение на кофе, любезные заверения, извинения перед остальной частью делегации. Я вознамерилась было откланяться со всеми остальными, но неожиданно шайтара отошла от согласованной схемы.
— Ярая, тебя не затруднит немного подождать? Я хотела кое-что обсудить с тобой после, — негромко обратилась она ко мне — так, чтобы не слышал больше никто.
— С удовольствием, у меня тоже есть к тебе пара вопросов по поводу культурного обмена.
Она выразительно приподняла брови, но расспрашивать сейчас, конечно, не стала. И в кабинет к хранительнице фондов мы отправились всемером: Шаиста под руку с Акзамом, директор музея, пара охранников министра, его же портальщик — и я, совершенно лишняя здесь.
Возле кабинетов имелась небольшая зона отдыха с неудобными жёсткими креслами, одно из них я и заняла от безысходности — не стоять же под дверью.
И вдруг, совершенно неожиданно, осталась в этой зоне одна, потому что охрану Акзам отправил «погулять» вместе с магом.
Интересненько.
И сколько мне здесь скучать? Не то чтобы я против, но знала бы — хоть газеты бы прихватила или книгу!
Время в ожидании тянулось издевательски медленно. Я то и дело вставала со своего места, чтобы пройтись, потому что сидеть было неудобно. Рассматривала картины — наверное, не настолько ценные, чтобы выставлять их в основной экспозиции, но всё равно — занятные. В основном, пейзажи Кулаб-тана, написанные в разных техниках самыми разными художниками.
Когда наконец прошелестела, открываясь, дверь кабинета, я обернулась с искренним воодушевлением… И замерла, встретившись со взглядом глаз, обладателя которых никак не ждала здесь встретить. Тем более сейчас.
Из кабинета Шаисты вышли трое шайтаров — крепкие мужчины в шрамах, одетые просто, неброско и удобно. Двоих из них я никогда не видела в лицо, но почти не сомневалась, что знала их прозвища. Это явно были воины, причём командиры, и если одним из них оказался Эхо, то двое других — наверняка Гранит и Коготь.
Познакомились, можно сказать.
Интересненько…
Хотя нет, о чём это я? Не интересно совершенно! Не хочу знать, о чём они там разговаривали с Акзамом, как давно знакомы и тому подобное! Я вообще никого не видела, я тут исключительно картинами увлечена!
К ним я поспешно развернулась, прикинувшись предметом интерьера.
— Вы идите, я дождусь, пока они там закончат, — прозвучал отлично знакомый голос.
— Шад? — а этот неприятный, скрежещущий, сиплый я слышала первый раз в жизни.
— У меня не может быть личного разговора к родной матери? — хмыкнул он.
— Добираться как будешь? Мы портальщика заберём.
— Не впервой.
— Как знаешь.
Двигались шайтары едва слышно, но в царящей в коридоре тишине я всё равно улавливала их шаги — до тех пор, пока они не стихли в отдалении, и некоторое время — уже после, не сразу сообразив, что слышу не шаги, а стук собственного сердца в ушах.
Была бы шерсть на загривке — непременно встала бы дыбом. Но выдать она меня не могла, поэтому я постаралась взять себя в руки, начать нормально дышать и…
Ай, да кто мне даст!
— Попалась, — тихо выдохнул на ухо Шад, сгребая меня в охапку. Я ждала чего-то подобного, но всё равно всем телом вздрогнула от неожиданности.
— Привет, — выдохнула, неожиданно обнаружив, что голос совершенно сел.
— Какая ты сегодня красивая... — Большие ладони уверенно накрыли мою грудь, мягко сжали, сминая гладкий зелёный шёлк. Мысли тут же бросились врассыпную, я с трудом проглотила рвущийся с губ неуместный стон удовольствия, вцепилась в его запястья.
— Шад, пусти, — с трудом выдавила я. — Здесь полно народу ходит, и если Шаиста…
Я запнулась, запоздало заметив, что не пытаюсь убрать его руки, как собиралась изначально, а накрыла ладони своими, и похоже это на что угодно, только не на протест.
— Подождёт, — отмахнулся шайтар, одной рукой обхватил меня за талию, сдвинулся в сторону…
Я не успела опомниться, как нашла себя в очень неожиданном положении.
Впрочем, нет, почему? Вполне предсказуемом, я же с Шадом!
Мужчина развернул меня к себе лицом, подхватил под бёдра и прижал к стене. А я с готовностью обхватила его ногами за талию, вцепилась в широкие плечи. Последовавший за этим поцелуй окончательно вымел все здравые мысли.
Шад целовал жадно, лихорадочно, словно не два дня не виделись, а месяц. Потом отвлёкся, прихватил губами мочку уха, провёл языком вниз по шее, к ключице, сдвинул край выреза, поцеловал плечо — и через несколько мгновений замер, уткнувшись в него лбом, тяжело, хрипло дыша. Я едва сдержала возмущённый возглас, но вовремя опомнилась и замерла, пригладила встопорщенные моими же пальцами чёрные волосы.
— Не могу удержаться, — признался Шад, едва ощутимо коснулся губами ключицы. — Как представлю, что ты — такая — одна там, красивая, на тебя все смотрят, а ты им улыбаешься… Сложно удержаться от всяких глупостей.
— Ты ревнуешь, что ли?
— Ревную, — со смешком подтвердил он, поднял голову, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Если ты мне не доверяешь… — хмурясь, начала я, но он прервал:
— При чём тут ты? — Шад насмешливо приподнял брови. — Я не доверяю всем остальным. Хочется свернуть шею каждому, кто посмеет хотя бы подумать о тебе. То есть вообще — каждому.
— Ты явно переоцениваешь мою привлекательность, — я фыркнула от смеха.
Но вместо того, чтобы попросить поставить меня на ноги, обняла ладонями его лицо и осторожно, ласково поцеловала тонкие губы.
Я слишком хорошо знала, о чём он говорил. Потому что тоже не могла не думать о тех, кто его окружает, а в «Байтале» хватало и женщин. Пусть у шайтаров исторически война была мужским делом, но когда вставал вопрос освобождения народа от вражеских захватчиков, за оружие охотно брались и женщины.
Я знала, что Шад никогда не опустится до измены, раз решив хранить верность. Я искренне считала, что ему будет лучше найти себе менее проблемную женщину. Я отпустила бы его по первому требованию и ни в коем случае не стала бы ни в чём винить, но…
От мыслей о том, что это когда-нибудь всё-таки случится, сердце обливалось едкой горечью. И я не представляла, как сумею выдержать то, на чём сама же и настаивала.
И я бы никогда не осмелилась в этом признаться, но мне порой отчаянно хотелось, чтобы тот скандал, которого я боялась, всё-таки разразился, и отпала необходимость делать этот мучительный выбор.
— Эй! А вы кто такие и что здесь делаете?
Возмущённый мужской голос прозвучал так неожиданно, но одновременно с этим — так созвучно всем моим переживаниям, что в первый момент я не поверила собственным ушам. И Шад, кажется, тоже не поверил, поэтому неожиданному свидетелю пришлось подойти ближе и окликнуть ещё раз:
— Эй, вы двое! Совсем обнаглели? Это музей!
На этот раз он всё же сумел до нас достучаться. Шад отстранился, задумчиво посмотрел на мои губы, но игнорировать постороннего дальше не стал. Аккуратно поставил меня на ноги, помог оправить платье и только после этого обернулся, недвусмысленно прикрывая широкими плечами.
Поймал на горячем нас совсем молоденький шайтар в синей форме охраны, невысокий и худощавый, и нельзя не отдать должное его храбрости: чего-то требовать от хмурого Шада, когда ты в меньшинстве, — надо иметь много мужества. Или мало ума.
— Я в курсе, — спокойно проговорил мой шайтар. — Что теперь?
— А теперь проследуйте со мной для оформления протокола! — отозвался он. — Оба!
Я мгновение поколебалась, но продолжать прятаться не стала, шагнула вперёд, мягко подцепила мужчину под локоть. На всякий случай, а то мало ли как он соберётся решать проблему!
— Ты новенький, что ли? — мрачно уточнил Шад.
Тяжёлый взгляд исподлобья, сжатые зубы… Кажется, моего шайтара очень расстроила сложившаяся ситуация. Так расстроила, что он и прибить может сгоряча.
— Это никак не влияет на ситуацию, — упрямо насупился страж.
— Давай не здесь, а? — я обхватила его локоть второй рукой. Понятно, что не удержу, но может хоть отвлеку! — Там же внутри слышно, что здесь происходит? — я кивнула на дверь.
Шад двинул нижней челюстью из стороны в сторону — выглядело странно, но очень угрожающе.
— Ну пойдём. Протокол составим, — мрачно согласился он. — Ярая, тебе лучше…
