— Боги уберегли, — хмыкнул тот. — Допрос с ментальным вмешательством допустим только в исключительных случаях, а мы лишь беседуем. Дружески. А простое присутствие менталиста бессмысленно, контроль за верхними слоями ауры и эмоций входит в базовую подготовку почти всех магов. Скажите, почему вы настойчиво отвергаете предложения рена Анагора о службе в Тайной канцелярии? Неплохой способ ещё позлить вашего отца.
— У меня нет цели его злить и нет желания продолжать службу, тем более — в Тайной канцелярии. Устал не принадлежать самому себе, если желаете точнее. А Грай всё же по вашему наущению зудит об этом?
— Это его личная инициатива. Дело в том, что… зудит он не только вам, — усмехнулся Ильнар. — Продолжать службу вы не желаете. Но праздный образ жизни, насколько понимаю, это тоже — не ваше?
— Временно моё, — возразил Деналь. — А на отдалённое будущее я пока не загадывал.
— Вот уже… сколько времени? Когда вы вернулись с границы, напомните?
— Два года назад, — ответил арлаккат. — Не понимаю, я что-то этим нарушил? Мне пока вполне хватает скопленных денег, если начнёт недоставать — найду себе работу по специальности, в конце концов, я не только убивать умею. А навыки стараюсь не терять.
— Дальновидно, — рассеянно проговорил Тавьер, и собеседник так и не понял, с сарказмом это было сказано или всерьёз. — И какую именно специальность вы желаете избрать для себя в дальнейшем?
— Вы вот настойчиво сватаете мне титул консорта, — откликнулся посетитель.
— Но вы столь же настойчиво ему сопротивляетесь, как будто имеете иные планы, — возразил Ильнар.
— Вот именно из-за отсутствия у меня каких-либо планов ваш план мне и не нравится, — язвительно продолжил Деналь. — Идёт вразрез с моим планом ничего не делать.
— По крайней мере, язык у вас подвешен неплохо, — рассмеялся Тавьер. Получилось зловеще — глаза оставались такими же холодно-цепкими. — Не пропадёте и в Совет впишетесь.
— А вы уже всё решили, да? — уточнил воздушник. — А её величество предупреждать не обязательно, да?
— А её величество не в курсе, что вы ей симпатичны? Я непременно должен сообщить ей? — продолжил веселиться Тавьер, здорово раздражая этим собеседника.
— Да к Белому! — резко поднялся Деналь. — Не желаю продолжать этот разговор. Всего доброго, сар Тавьер, — он коротко отдал уставное армейское приветствие и вышел, печатая шаг.
Безопасник молча проводил воздушника взглядом и достал портсигар. Состоявшийся разговор следовало обдумать, а после — ещё раз сравнить с сухими строчками досье, которое лежало на столе, прикрытое от чужого взгляда пустыми папками с интригующими или безликими надписями. Ильнар не любил постоянно прятать в ящики нужные бумаги, а в его кабинет заходили очень разные люди.
На первый взгляд никаких расхождений не было, но в таких вопросах важны детали.
Не то чтобы Тавьер всерьёз подозревал арлакката в каких-то дурных намерениях, но ближайшее окружение королевы предпочёл проверить тщательно. Безопасника главным образом интересовало, действительно ли молодой воздушник оказался в своей семье изгоем, совершенно не похожим ни на отца, ни на сестру. Пока выходило, что да, и Ильнар даже допускал возможность супружеской измены покойной жены лакката Мисори.
Конечно, историю о том, что вдовец безумно её любил и до сих пор скорбел, Ильнар знал, да и наследственный дар воздушника служил подтверждением родственной связи. Но также Тавьер доверял народной мудрости о том, что яблоко падает недалеко от яблони, а ещё — слабо верил в само существование в жизни настолько крепких взаимных чувств. Не отрицал их возможность, но полагал вероятность такого совпадения слишком малой, чтобы всерьёз от неё отталкиваться. Проще говоря, если Тран Мисори страстно любил жену, это совсем не значит, что она отвечала ему взаимностью в той же степени.
И всё равно что-то в состоявшемся разговоре тревожило. То ли достойная огненного, а не воздушного мага вспыльчивость, которую можно было объяснить влюблённостью, то ли… Боги знают! Что-то в словах арлакката было не так, чудилась какая-то фальшь. Но уловить её Тавьер так и не сумел. Может, и правда почудилось: слишком он устал и вымотался, а отсутствие внятных улик заставляло искать врагов во всех окружающих. Может, права была королева, и это уже паранойя, а не просто подозрительность?
Докурив, безопасник выбросил из головы эти мысли и сосредоточился на бумажной текучке, пока представилась такая возможность. Утром предстояло очередное заседание Совета, перед этим неплохо было бы встретиться с королевой и согласовать с ней вопросы повестки дня. Вряд ли Олира вдруг возьмёт на Совете слово и полезет в решение вопросов, но лучше условиться обо всём заранее. Если, конечно, вечером у женщины останутся силы на важные разговоры.
Большая зеркальная анфилада
Долго отдыхать её величеству, конечно, не дали. В завершение прощания с королём вечером начался небольшой торжественный ужин, и королеве как единственной родственнице — Урих так и удрал не прощаясь — пришлось быть его хозяйкой. Небольшой по дворцовым меркам, полсотни гостей. Но для женщины, отвыкшей за время болезни от общества, — повод если не для паники, то для множества переживаний.
Наверное, окажись Олира одна лицом к лицу с гостями, и всё это могло стать ещё одним серьёзным ударом, но верные подданные королеву не бросили. Поблизости постоянно находилась свита, ответственно подошедшая к вопросу сопровождения, чуть в отдалении следовала тень начальника охраны, а за плечом, непоколебимый и спокойный, как утёс, надёжной страховкой шествовал канцлер.
Без негромких, ёмких и очень своевременных замечаний последнего королева точно не обошлась бы. Если запоминание имён и титулов не составляло проблемы, всё же не зря её в детстве гоняли учителя, и с большинством присутствующих она была знакома со своего приезда в Туран, то выяснить, кто, с кем и насколько тесно союзничает, можно было лишь опытным путём, потратив на это много времени. Или спросить у накара Давара Фаля.
— Ваше величество, неужели Тавьер всё же выпустил вас на какое-то время из поля зрения? — с иронией поинтересовался Барас Саварди. — Я думал, он так и будет парить над вами коршуном.
— У рена Тавьера есть служебные обязанности, исполнением которых он, полагаю, в настоящий момент занят, — пожала плечами королева. — Даже если бы он хотел... парить коршуном, работа заметно подрезала бы ему крылья.
— По-моему, вы Тавьера недооцениваете, — хохотнул лаккат. — Этого не подрежешь, даже если захочешь. Хотя я наблюдаю тут одного из его птенцов. Не знал, что он доверяет им что-то серьёзное.
— Рен Саварди, я немного потеряла нить разговора, — задумчиво сказала Олира. — О чём мы с вами спорим? Вас не устраивает, что рен Тавьер заботится о моей безопасности и доверил её самому надёжному и сильному боевому магу? Или вызывает досаду тот факт, что взять меня под стражу не успели именно вы? Простите, под охрану, — тут же исправилась она. — Туранский язык мне не родной, поэтому я иногда путаюсь.
— Ну что вы, ваше величество, я рад, что сар Тавьер озаботился этим вопросом! — Маленькой шпильки было явно недостаточно, чтобы этот человек потерял лицо. — И ни в коей мере не сомневаюсь в боевых талантах сара Анагора. Просто я хотел сказать, что, если понадобится помощь... других магов, вы всегда можете рассчитывать на своих верных подданных. Не все боевые маги служат в Тайной канцелярии. Вот взгляните на того молодого человека. Ирихон Дагер. Талант, настоящий герой! Очень хорошо зарекомендовал себя на службе в Урелее. — Саварди гордо указал на держащегося в отдалении молодого мужчину, как демонстрируют породистых лошадей из конюшни или лучших собак. — Огненный маг потрясающей силы и таланта.
— Складывается впечатление, что вы хотите мне его продать, — с иронией заметила Олира.
— Ну что вы! Но могу предложить в качестве охраны, если вдруг возникнет такая надобность.
— Благодарю покорно, но я вполне доверяю талантам рена Анагора.
— И всё же. Мало ли какие дела возникнут у вашего преданного стража. Служба в Тайной канцелярии весьма непостоянна.
— Буду иметь в виду, — согласилась королева, мысленно жалея незнакомого огневика, к которому министр относился буквально как к своей собственности.
— Кстати, ваше величество, а вы знакомы с реном Жонесом, новым послом Пеналона?
— Кажется, мы виделись, — осторожно ответила Олира. Пока громогласный Саварди со свойственной ему бесцеремонностью звал стоявшего неподалёку посла, Фаль негромко сказал:
— Они с Жонесом весьма дружны. Насколько знаю, с молодости. Осторожнее с ним, это редкая змея.
«Редкая змея» был высок, крепко сложён и вообще чрезвычайно хорош собой — хищной, своеобразной красотой. Крупный нос с горбинкой, резкие скулы, глубоко посаженные тёмные глаза — вот уж кто действительно походил на коршуна.
— Ваше величество, рад возможности наконец-то засвидетельствовать своё почтение лично. И выразить соболезнования в связи с тяжёлой утратой — и вам, и всему Турану, — красивым глубоким голосом, почти без акцента проговорил посол, склонившись к руке Олиры. — Шемьель Жонес, к вашим услугам.
— Приятно с вами познакомиться, — вежливо ответила королева. — Жаль, что при столь печальных обстоятельствах.
— Разумеется, я тоже предпочёл бы более радостный повод.
— Рен Жонес, вы великолепно говорите по-турански. Часто бывали здесь до назначения?
— Я люблю эту страну, она очень интересная, — улыбнулся посол. — И действительно часто бывал тут. Сначала по торговой части, потом вот — по политической. И позвольте вернуть комплимент, вы также прекрасно владеете туранским.
— Мне проще, фосский не столь сильно отличается от него, как ваш родной, — отозвалась Олира. — Но благодарю.
— А вам здесь нравится, ваше величество? Всё же тоже — чужая земля.
— Туран очень хорошо меня принял, так что о его чуждости легко забыть. К сожалению, у меня не было возможности всесторонне ознакомиться с этой страной, но Глосса бесспорно прекрасна.
— Стало быть, вы настроены остаться здесь и продолжить дело покойного мужа? — уточнил посол.
— Я намерена остаться здесь и воспитывать своего сына, наследника, который наденет корону Турана, — не поддалась на такую очевидную провокацию Олира. — В этом заключается мой главный долг.
— Я восхищён и очарован, — вновь поклонился Жонес.
Ещё с минуту они обменивались пространными замечаниями и вежливыми улыбками, после чего посол извинился и оставил королеву, уступив её ещё одному желающему выразить соболезнования. А потом в роли наседки выступил Тагренай, отпугнул — в прямом смысле, с помощью заполнившей глаза жуткой чёрной дымки, — придворного и вручил Олире бокал воды.
— Передохните, а то у вас уже вид нездоровый, — укоризненно проворчал он.
— Спасибо, Тагренай, что бы я без вас делала, — искренне улыбнулась она. — Рен Фаль, а вы не знаете, как рен Саварди умудрился сдружиться с реном Жонесом? Они настолько разные, что даже выглядят рядом смешно.
— Здесь «дружны» скорее можно толковать как «партнёры», — тонко улыбнулся канцлер. — У них довольно много совместных дел — как у частных лиц.
— А вот рен Мисори, по-моему, не очень-то любит посла, — заметила Олира, наблюдая, как демонстративно лаккат игнорирует пеналонца. — А может, даже ненавидит... Или они просто делают вид, что незнакомы?
— Ну, лаккату Мисори довольно странно любить Пеналон. Он участвовал в нескольких пограничных стычках в молодости, — отозвался Фаль. — Да и в остальном он сторонник достаточно резкой и категоричной политики в отношении нашего восточного соседа. Впрочем, с предшественником Жонеса рен Мисори был вежлив... Интересно, почему его сняли на самом деле?
— Отправили на заслуженный отдых?
— Так звучала официальная версия, но он был не настолько стар, — пожал плечами канцлер. — Да и на покой не рвался, насколько я мог судить. Скорее, я бы предположил какие-то внутренние интриги Пеналона и личные желания Жонеса. У него хорошие связи на родине и большое состояние, а статус посла здесь открывает новые возможности. Но увы, если там что-то и есть, то это слишком специфические тонкости, надо там жить, чтобы их понимать. Если интересно, лучше озадачить Тавьера, его люди могут знать какие-нибудь интересные детали, всё же это больше дело разведки.
— Рен Фаль, а вы знакомы с этими эштарцами? — королева не утерпела и всё же дала волю любопытству. — И знаете их традиции?
— В степени, которая позволена чужаку, — улыбнулся он. — Хотите познакомиться?
— Никогда не видела нагов вблизи, — честно призналась Олира. — Они же не посещали никакие приёмы, а в дела его величество меня не посвящал. Даже странно, что сейчас сделали исключение.
— Наши увеселения им неинтересны, а здесь — они воздают почести человеку, которого уважали.
— Я слышала, что они в принципе не могут уважать чужаков...
— Глупости, — отмахнулся Фаль. — Они никогда не признают представителя иного вида своим, это да. Но достойный противник вызывает у них подлинное уважение, и о смерти его они, можете поверить, соболезнуют искренне. Змеи преклоняются перед силой и теми, кто способен удерживать власть. Они постоянно сталкиваются с нашими пограничниками, видят их силу и уважают. И, соответственно, очень уважали человека, который ими управлял: у них власть держат — буквально — самые сильные. Наги понимают, что у людей иначе, но стереотипам подвержены не только мы. Кроме того, сила проявляется количеством... женщин и потомства. И тот факт, что наш король умер, оставив всего одного ребёнка, в представлении змей — страшная трагедия. Сила, растраченная впустую, это в их культуре едва ли не самая большая беда, которая может случиться. Тем более сила, растраченная не по собственной глупости, а по подлости слабейшего. В общем, будьте уверены, они действительно скорбят не меньше, а то и больше туранцев.
— Удивительно, — задумчиво качнула головой Олира. — Насколько необычные порядки... Но, выходит, при таком отношении к жизни они не могли бы пойти на подобную подлость?
— Я бы не делал таких категоричных заявлений, они ведь все разные, как и люди. Среди нагов тоже есть существа с гибкой моралью и двойными стандартами, а их правитель не только очень сильное, но на редкость хитрое существо. Я говорил не обо всём Эштаре, а о после и вот этих троих, которые с ним. Они все — настоящая, благородная до кончика хвоста элита. Да других бы сюда с официальной миссией и не отправили, всё же лицо страны. Пойдёмте, поздороваемся, сами-то они не приблизятся: у вас горе и навязываться вам сейчас — недостойно.
— Кажется, я впервые по-настоящему наслаждаюсь торжественным собранием, — тихо хмыкнула себе под нос Олира. — Почему вы так странно на меня посмотрели?
— Любопытно. Всё же зря Тавьер клеветал на своё чутьё, в вашем отношении он, похоже, попал в яблочко.
— Что вы имеете в виду?
— Из вас получится королева. Он так решил, Лора подтвердила, а теперь я и сам вижу.
— Вы мне льстите. Это слишком тяжёлая ноша, и я не уверена, что согласна — и сумею — её поднять.
— Я вижу, что вам неинтересно блистать в роли подставки для драгоценностей, вам интересны люди и нелюди, вы пытаетесь разбираться в происходящем. Это характер. А знания и умения — дело наживное. Просто вы, ваше величество, в этом мире ещё дитя, не намного опытнее собственного сына, но все мы когда-то были детьми.
— У меня нет цели его злить и нет желания продолжать службу, тем более — в Тайной канцелярии. Устал не принадлежать самому себе, если желаете точнее. А Грай всё же по вашему наущению зудит об этом?
— Это его личная инициатива. Дело в том, что… зудит он не только вам, — усмехнулся Ильнар. — Продолжать службу вы не желаете. Но праздный образ жизни, насколько понимаю, это тоже — не ваше?
— Временно моё, — возразил Деналь. — А на отдалённое будущее я пока не загадывал.
— Вот уже… сколько времени? Когда вы вернулись с границы, напомните?
— Два года назад, — ответил арлаккат. — Не понимаю, я что-то этим нарушил? Мне пока вполне хватает скопленных денег, если начнёт недоставать — найду себе работу по специальности, в конце концов, я не только убивать умею. А навыки стараюсь не терять.
— Дальновидно, — рассеянно проговорил Тавьер, и собеседник так и не понял, с сарказмом это было сказано или всерьёз. — И какую именно специальность вы желаете избрать для себя в дальнейшем?
— Вы вот настойчиво сватаете мне титул консорта, — откликнулся посетитель.
— Но вы столь же настойчиво ему сопротивляетесь, как будто имеете иные планы, — возразил Ильнар.
— Вот именно из-за отсутствия у меня каких-либо планов ваш план мне и не нравится, — язвительно продолжил Деналь. — Идёт вразрез с моим планом ничего не делать.
— По крайней мере, язык у вас подвешен неплохо, — рассмеялся Тавьер. Получилось зловеще — глаза оставались такими же холодно-цепкими. — Не пропадёте и в Совет впишетесь.
— А вы уже всё решили, да? — уточнил воздушник. — А её величество предупреждать не обязательно, да?
— А её величество не в курсе, что вы ей симпатичны? Я непременно должен сообщить ей? — продолжил веселиться Тавьер, здорово раздражая этим собеседника.
— Да к Белому! — резко поднялся Деналь. — Не желаю продолжать этот разговор. Всего доброго, сар Тавьер, — он коротко отдал уставное армейское приветствие и вышел, печатая шаг.
Безопасник молча проводил воздушника взглядом и достал портсигар. Состоявшийся разговор следовало обдумать, а после — ещё раз сравнить с сухими строчками досье, которое лежало на столе, прикрытое от чужого взгляда пустыми папками с интригующими или безликими надписями. Ильнар не любил постоянно прятать в ящики нужные бумаги, а в его кабинет заходили очень разные люди.
На первый взгляд никаких расхождений не было, но в таких вопросах важны детали.
Не то чтобы Тавьер всерьёз подозревал арлакката в каких-то дурных намерениях, но ближайшее окружение королевы предпочёл проверить тщательно. Безопасника главным образом интересовало, действительно ли молодой воздушник оказался в своей семье изгоем, совершенно не похожим ни на отца, ни на сестру. Пока выходило, что да, и Ильнар даже допускал возможность супружеской измены покойной жены лакката Мисори.
Конечно, историю о том, что вдовец безумно её любил и до сих пор скорбел, Ильнар знал, да и наследственный дар воздушника служил подтверждением родственной связи. Но также Тавьер доверял народной мудрости о том, что яблоко падает недалеко от яблони, а ещё — слабо верил в само существование в жизни настолько крепких взаимных чувств. Не отрицал их возможность, но полагал вероятность такого совпадения слишком малой, чтобы всерьёз от неё отталкиваться. Проще говоря, если Тран Мисори страстно любил жену, это совсем не значит, что она отвечала ему взаимностью в той же степени.
И всё равно что-то в состоявшемся разговоре тревожило. То ли достойная огненного, а не воздушного мага вспыльчивость, которую можно было объяснить влюблённостью, то ли… Боги знают! Что-то в словах арлакката было не так, чудилась какая-то фальшь. Но уловить её Тавьер так и не сумел. Может, и правда почудилось: слишком он устал и вымотался, а отсутствие внятных улик заставляло искать врагов во всех окружающих. Может, права была королева, и это уже паранойя, а не просто подозрительность?
Докурив, безопасник выбросил из головы эти мысли и сосредоточился на бумажной текучке, пока представилась такая возможность. Утром предстояло очередное заседание Совета, перед этим неплохо было бы встретиться с королевой и согласовать с ней вопросы повестки дня. Вряд ли Олира вдруг возьмёт на Совете слово и полезет в решение вопросов, но лучше условиться обо всём заранее. Если, конечно, вечером у женщины останутся силы на важные разговоры.
ГЛАВА 7, в которой у королевы появляется новый повод для страха
Большая зеркальная анфилада
Долго отдыхать её величеству, конечно, не дали. В завершение прощания с королём вечером начался небольшой торжественный ужин, и королеве как единственной родственнице — Урих так и удрал не прощаясь — пришлось быть его хозяйкой. Небольшой по дворцовым меркам, полсотни гостей. Но для женщины, отвыкшей за время болезни от общества, — повод если не для паники, то для множества переживаний.
Наверное, окажись Олира одна лицом к лицу с гостями, и всё это могло стать ещё одним серьёзным ударом, но верные подданные королеву не бросили. Поблизости постоянно находилась свита, ответственно подошедшая к вопросу сопровождения, чуть в отдалении следовала тень начальника охраны, а за плечом, непоколебимый и спокойный, как утёс, надёжной страховкой шествовал канцлер.
Без негромких, ёмких и очень своевременных замечаний последнего королева точно не обошлась бы. Если запоминание имён и титулов не составляло проблемы, всё же не зря её в детстве гоняли учителя, и с большинством присутствующих она была знакома со своего приезда в Туран, то выяснить, кто, с кем и насколько тесно союзничает, можно было лишь опытным путём, потратив на это много времени. Или спросить у накара Давара Фаля.
— Ваше величество, неужели Тавьер всё же выпустил вас на какое-то время из поля зрения? — с иронией поинтересовался Барас Саварди. — Я думал, он так и будет парить над вами коршуном.
— У рена Тавьера есть служебные обязанности, исполнением которых он, полагаю, в настоящий момент занят, — пожала плечами королева. — Даже если бы он хотел... парить коршуном, работа заметно подрезала бы ему крылья.
— По-моему, вы Тавьера недооцениваете, — хохотнул лаккат. — Этого не подрежешь, даже если захочешь. Хотя я наблюдаю тут одного из его птенцов. Не знал, что он доверяет им что-то серьёзное.
— Рен Саварди, я немного потеряла нить разговора, — задумчиво сказала Олира. — О чём мы с вами спорим? Вас не устраивает, что рен Тавьер заботится о моей безопасности и доверил её самому надёжному и сильному боевому магу? Или вызывает досаду тот факт, что взять меня под стражу не успели именно вы? Простите, под охрану, — тут же исправилась она. — Туранский язык мне не родной, поэтому я иногда путаюсь.
— Ну что вы, ваше величество, я рад, что сар Тавьер озаботился этим вопросом! — Маленькой шпильки было явно недостаточно, чтобы этот человек потерял лицо. — И ни в коей мере не сомневаюсь в боевых талантах сара Анагора. Просто я хотел сказать, что, если понадобится помощь... других магов, вы всегда можете рассчитывать на своих верных подданных. Не все боевые маги служат в Тайной канцелярии. Вот взгляните на того молодого человека. Ирихон Дагер. Талант, настоящий герой! Очень хорошо зарекомендовал себя на службе в Урелее. — Саварди гордо указал на держащегося в отдалении молодого мужчину, как демонстрируют породистых лошадей из конюшни или лучших собак. — Огненный маг потрясающей силы и таланта.
— Складывается впечатление, что вы хотите мне его продать, — с иронией заметила Олира.
— Ну что вы! Но могу предложить в качестве охраны, если вдруг возникнет такая надобность.
— Благодарю покорно, но я вполне доверяю талантам рена Анагора.
— И всё же. Мало ли какие дела возникнут у вашего преданного стража. Служба в Тайной канцелярии весьма непостоянна.
— Буду иметь в виду, — согласилась королева, мысленно жалея незнакомого огневика, к которому министр относился буквально как к своей собственности.
— Кстати, ваше величество, а вы знакомы с реном Жонесом, новым послом Пеналона?
— Кажется, мы виделись, — осторожно ответила Олира. Пока громогласный Саварди со свойственной ему бесцеремонностью звал стоявшего неподалёку посла, Фаль негромко сказал:
— Они с Жонесом весьма дружны. Насколько знаю, с молодости. Осторожнее с ним, это редкая змея.
«Редкая змея» был высок, крепко сложён и вообще чрезвычайно хорош собой — хищной, своеобразной красотой. Крупный нос с горбинкой, резкие скулы, глубоко посаженные тёмные глаза — вот уж кто действительно походил на коршуна.
— Ваше величество, рад возможности наконец-то засвидетельствовать своё почтение лично. И выразить соболезнования в связи с тяжёлой утратой — и вам, и всему Турану, — красивым глубоким голосом, почти без акцента проговорил посол, склонившись к руке Олиры. — Шемьель Жонес, к вашим услугам.
— Приятно с вами познакомиться, — вежливо ответила королева. — Жаль, что при столь печальных обстоятельствах.
— Разумеется, я тоже предпочёл бы более радостный повод.
— Рен Жонес, вы великолепно говорите по-турански. Часто бывали здесь до назначения?
— Я люблю эту страну, она очень интересная, — улыбнулся посол. — И действительно часто бывал тут. Сначала по торговой части, потом вот — по политической. И позвольте вернуть комплимент, вы также прекрасно владеете туранским.
— Мне проще, фосский не столь сильно отличается от него, как ваш родной, — отозвалась Олира. — Но благодарю.
— А вам здесь нравится, ваше величество? Всё же тоже — чужая земля.
— Туран очень хорошо меня принял, так что о его чуждости легко забыть. К сожалению, у меня не было возможности всесторонне ознакомиться с этой страной, но Глосса бесспорно прекрасна.
— Стало быть, вы настроены остаться здесь и продолжить дело покойного мужа? — уточнил посол.
— Я намерена остаться здесь и воспитывать своего сына, наследника, который наденет корону Турана, — не поддалась на такую очевидную провокацию Олира. — В этом заключается мой главный долг.
— Я восхищён и очарован, — вновь поклонился Жонес.
Ещё с минуту они обменивались пространными замечаниями и вежливыми улыбками, после чего посол извинился и оставил королеву, уступив её ещё одному желающему выразить соболезнования. А потом в роли наседки выступил Тагренай, отпугнул — в прямом смысле, с помощью заполнившей глаза жуткой чёрной дымки, — придворного и вручил Олире бокал воды.
— Передохните, а то у вас уже вид нездоровый, — укоризненно проворчал он.
— Спасибо, Тагренай, что бы я без вас делала, — искренне улыбнулась она. — Рен Фаль, а вы не знаете, как рен Саварди умудрился сдружиться с реном Жонесом? Они настолько разные, что даже выглядят рядом смешно.
— Здесь «дружны» скорее можно толковать как «партнёры», — тонко улыбнулся канцлер. — У них довольно много совместных дел — как у частных лиц.
— А вот рен Мисори, по-моему, не очень-то любит посла, — заметила Олира, наблюдая, как демонстративно лаккат игнорирует пеналонца. — А может, даже ненавидит... Или они просто делают вид, что незнакомы?
— Ну, лаккату Мисори довольно странно любить Пеналон. Он участвовал в нескольких пограничных стычках в молодости, — отозвался Фаль. — Да и в остальном он сторонник достаточно резкой и категоричной политики в отношении нашего восточного соседа. Впрочем, с предшественником Жонеса рен Мисори был вежлив... Интересно, почему его сняли на самом деле?
— Отправили на заслуженный отдых?
— Так звучала официальная версия, но он был не настолько стар, — пожал плечами канцлер. — Да и на покой не рвался, насколько я мог судить. Скорее, я бы предположил какие-то внутренние интриги Пеналона и личные желания Жонеса. У него хорошие связи на родине и большое состояние, а статус посла здесь открывает новые возможности. Но увы, если там что-то и есть, то это слишком специфические тонкости, надо там жить, чтобы их понимать. Если интересно, лучше озадачить Тавьера, его люди могут знать какие-нибудь интересные детали, всё же это больше дело разведки.
— Рен Фаль, а вы знакомы с этими эштарцами? — королева не утерпела и всё же дала волю любопытству. — И знаете их традиции?
— В степени, которая позволена чужаку, — улыбнулся он. — Хотите познакомиться?
— Никогда не видела нагов вблизи, — честно призналась Олира. — Они же не посещали никакие приёмы, а в дела его величество меня не посвящал. Даже странно, что сейчас сделали исключение.
— Наши увеселения им неинтересны, а здесь — они воздают почести человеку, которого уважали.
— Я слышала, что они в принципе не могут уважать чужаков...
— Глупости, — отмахнулся Фаль. — Они никогда не признают представителя иного вида своим, это да. Но достойный противник вызывает у них подлинное уважение, и о смерти его они, можете поверить, соболезнуют искренне. Змеи преклоняются перед силой и теми, кто способен удерживать власть. Они постоянно сталкиваются с нашими пограничниками, видят их силу и уважают. И, соответственно, очень уважали человека, который ими управлял: у них власть держат — буквально — самые сильные. Наги понимают, что у людей иначе, но стереотипам подвержены не только мы. Кроме того, сила проявляется количеством... женщин и потомства. И тот факт, что наш король умер, оставив всего одного ребёнка, в представлении змей — страшная трагедия. Сила, растраченная впустую, это в их культуре едва ли не самая большая беда, которая может случиться. Тем более сила, растраченная не по собственной глупости, а по подлости слабейшего. В общем, будьте уверены, они действительно скорбят не меньше, а то и больше туранцев.
— Удивительно, — задумчиво качнула головой Олира. — Насколько необычные порядки... Но, выходит, при таком отношении к жизни они не могли бы пойти на подобную подлость?
— Я бы не делал таких категоричных заявлений, они ведь все разные, как и люди. Среди нагов тоже есть существа с гибкой моралью и двойными стандартами, а их правитель не только очень сильное, но на редкость хитрое существо. Я говорил не обо всём Эштаре, а о после и вот этих троих, которые с ним. Они все — настоящая, благородная до кончика хвоста элита. Да других бы сюда с официальной миссией и не отправили, всё же лицо страны. Пойдёмте, поздороваемся, сами-то они не приблизятся: у вас горе и навязываться вам сейчас — недостойно.
— Кажется, я впервые по-настоящему наслаждаюсь торжественным собранием, — тихо хмыкнула себе под нос Олира. — Почему вы так странно на меня посмотрели?
— Любопытно. Всё же зря Тавьер клеветал на своё чутьё, в вашем отношении он, похоже, попал в яблочко.
— Что вы имеете в виду?
— Из вас получится королева. Он так решил, Лора подтвердила, а теперь я и сам вижу.
— Вы мне льстите. Это слишком тяжёлая ноша, и я не уверена, что согласна — и сумею — её поднять.
— Я вижу, что вам неинтересно блистать в роли подставки для драгоценностей, вам интересны люди и нелюди, вы пытаетесь разбираться в происходящем. Это характер. А знания и умения — дело наживное. Просто вы, ваше величество, в этом мире ещё дитя, не намного опытнее собственного сына, но все мы когда-то были детьми.
