— Сар Анагор! — обрадовался его физиономии знакомый молодой парень. Грай не помнил его имени, но этот точно был из своих — из числа тех шустрых ребят, которых рассылали со срочными поручениями, когда надо было кого-то найти или что-то передать. — Простите, что потревожил, но ситуация не терпит отлагательств, сар Тавьер велел привести в любом случае и при необходимости даже привлечь...
— Что стряслось? — оборвал Грай, отчётливо понимая сразу две вещи: приятный вечер закончился и в ближайшем будущем ему точно будет не до личных трагедий.
— Срочное донесение с севера, прорвана граница в окрестностях Белой башни.
Тагренай мгновение неверяще таращился на гонца, после чего грязно выругался себе под нос.
— Тавьер велел прибыть к нему в кабинет?
— Да, сар.
— Через две минуты буду, — ответил хаосит и захлопнул дверь.
Белая башня, крепость на границе с Пеналоном. Самое северное укрепление, самый короткий путь от государственной границы до Северного края.
Ну что ж, теперь, по крайней мере, ясно, чьи уши торчат из заговора. Но остаётся самый главный вопрос: как? Как могла за один день, вдруг, пасть надёжная, укреплённая крепость? Больше того, пасть не в мирное время, а тогда, когда по всем границам объявлена повышенная готовность!
И вариант в голову приходил только один: предательство. Некто просто сдал крепость без боя, открыв ворота.
Но на что рассчитывал Пеналон? У них нет сил на большую войну, тогда — что это? Куда они стремятся, чего хотят, на что надеются?!
— Грай! Да что случилось, на тебе лица нет! — окликнула его, явно не в первый раз, взволнованная Ияна.
— Боюсь, я совершенно испорчу тебе вечер, — виновато улыбнулся Тагренай подошедшей женщине. — Срочно вызывают, прости.
— Опять… что-то? — спросила она встревоженно, осев на кровать.
— Ничего неожиданного, — попытался успокоить её маг. Зачем попусту пугать человека, которого всё это пока не касается? — Но мне надо идти. Прости, — он аккуратно подцепил её лицо за подбородок и поцеловал скорбно поджатые губы.
— Хорошо, но… будешь должен! — смилостивилась она.
— Обязательно искуплю! — пообещал Тагренай, который к этому моменту уже успел наспех одеться. — Не скучай и не сердись! За комнату не волнуйся, охранка тебя не тронет, когда решишь уйти — она сама проснётся.
— Будь осторожен! — кажется, вполне искренне напутствовала Ияна, и ужастик рысью помчался в другое крыло дворца — туда, где обитали Тавьер и «оседлая» часть Тайной канцелярии.
За свои комнаты Грай тем более не опасался, даже если вдруг обнаружится, что женщина не так проста и мила, как кажется: ничего ценного и важного Тагренай там не хранил. Как бы Тавьер ни подтрунивал над характером помощника, профессиональной подозрительности тот был не чужд.
Пока добежал, обычная лёгкость нрава взяла верх над эффектом неожиданности и последствиями маленькой личной драмы. И пред грозные очи начальства ужастик явился снедаемый уже не беспокойством, а в большей степени любопытством: что именно происходит и, главное, что по этому поводу придумал Ильнар? Ведь не просто так любимый начальник срочно вызвал именно Грая, который для выработки стратегии не очень-то нужен, а вот для каких-то решительных действий — вполне. И, на удачу, Тагренай пребывал сейчас как раз в том настроении, когда он один мог бы одолеть пару-тройку армий, лишь бы не приходилось решать непривычные и странные нравственные парадоксы.
Королевские покои
Олира боялась. Старалась сдерживаться, поэтому не металась по комнате загнанным зверем, а сидела в кресле с рукоделием. И даже пыталась убедить себя, что ничего непоправимого не происходит, армия Турана сильна, верна короне, хватает талантливых полководцев и подобного шага от заклятого соседа ждали.
Но бояться это не мешало. Главным образом неизвестности, потому что донесения приходили противоречивые, и пока никто толком не знал, что случилось с Белой башней и куда делся её гарнизон. От них не поступало сигналов тревоги, и, если бы не случайность, до столицы информация могла дойти значительно позже. Случайностью стал сообразительный стражник, происходивший из одной тамошней деревни, который служил в Мисе и направлялся в те края в отпуск. По дороге столкнулся с насмерть перепуганными беженцами из ближайшей деревни, издалека глянул на крепость и поступил единственно правильно: поспешил оповестить начальство.
Из Турры, крупного пограничного города-крепости, сразу же отправили разведку, и вот прямо сейчас, сию минуту должны были поступить какие-то сведения. А Олира опять сидела в гостиной и тщетно пыталась взять себя в руки, потому что понимала: скорее всего, это война. А война — это страшно. И относиться к ней по-другому не получалось.
Стоило немного задуматься об этом, и самоконтроль отчаянно трещал, а на глаза наворачивались слёзы. Ну почему? Кому и зачем всё это надо? Неужели Пеналону так плохо живётся, что они готовы пойти на риск? Зачем вообще воевать, почему нельзя решать всё миром?!
Последний вопрос был риторический, и Олире хватало здравомыслия никому его не задавать. Потому что умом она, конечно, понимала, почему и для чего развязываются войны, понимала, что люди по-другому не могут, но сердце совершенно не желало принимать необходимость подобного. И королева была готова расплакаться от бессилия, слушая короткий и резкий спор лакката Мисори, главнокомандующего Валара Тангора и Тавьера. Последний её в итоге и отослал, очевидно, не желая решать проблему ещё и с женской истерикой. С одной стороны, Олира была ему благодарна, потому что морально она оказалась совершенно не готова ко всем этим событиям. А с другой — королева тоже понятия не имела, что делать с подкатывающей к горлу глупой истерикой.
Зря безопасник думал, что из неё получится достойная правительница. Достойная должна быть там, на Совете, понимать, о чём говорят офицеры, а не трястись здесь, с рукоделием! Может, права всё-таки Амея Саварди, полагавшая место женщины за спиной надёжного мужчины, в тылу? Ведь это, если разобраться, даже не её страна, а совершенно чужая. Так кому и чем она обязана? Только наследнику, как его мать. И для этого совсем не нужно рваться куда-то вперёд и вверх, а стоит сосредоточиться на сыне. А потом родить ещё пару дочерей от того самого «надёжного мужчины» и никогда не забивать голову мужскими играми…
Ей хотелось выбежать из комнаты, зайти в детскую — просто чтобы удостовериться, что с сыном действительно всё в порядке, что он спокойно спит в колыбельке. Но королева держала себя в руках: не хватало пугать нянек и ребёнка, если он вдруг не спит, её бледным видом!
Божественная клепсидра капля за каплей отсчитывала минуты, а Олире казалось, что в её комнатах время остановилось. Где-то там, за несколькими стенами, сейчас вершились судьбы тысяч людей, а королева съёжилась в собственном кресле, боясь шевельнуться. Ей одновременно хотелось выбежать прочь, разорвать этот удушающий кокон неведения — и панически страшно было нарушить сложившееся хрупкое равновесие, что-то узнать и вот тогда уже точно сломаться — фатально, необратимо. Она накрепко увязла в своём маленьком мирке, ограниченном одной комнатой, и не имела сил бороться с этим ощущением.
Или как там говорил Тавьер? Мир один, фрагменты разные? Сейчас эти слова казались особенно пустыми и глупыми, потому что граница между самой Олирой и всем остальным виделась нерушимой.
Женщине начало казаться, что она сходит — или уже сошла с ума, когда стены этой маленькой реальности рухнули под действием внешней силы. Не в буквальном, конечно, смысле. Просто безопасник без стука распахнул входную дверь, заставив королеву дёрнуться. Поддержал, как рассеянно подумала Олира, собственное утверждение о фрагментах: мир-то, наверное, разрушить не так просто…
Подумала и очнулась, и тут же подскочила с места, с молчаливым вопросом глядя на Тавьера.
— Гарнизона Белой крепости больше нет. Это война, — спокойно, твёрдо сказал он. Плечи Олиры бессильно поникли — чуда не случилось, а безопасник столь же уверенно продолжил. — Но повода для паники тоже нет. Армия небольшая, просто ударный кулак. Территорию захватить легко, здесь поможет быстрая короткая атака, а вот удержать её — куда сложнее, и шансов на это у них нет. Наша армия утром выступит.
— Но неужели они сами этого не понимают? — голос Олиры прозвучал сипло, женщина откашлялась. — На что-то же они рассчитывают!
— Пока неясно, — признал Тавьер. — Но всё обязательно выяснится. Они явно стремятся к горам, и это, полагаю, связано с недавним затворничеством северян. С ним тоже разберёмся. Правда, придётся поменять вам начальника охраны, Тагренаю надо уехать.
— А почему именно он? — пробормотала женщина.
— У него хорошо получается вершить грандиозные дела, да и опыт контакта с северянами солидный, — непонятно чему усмехнулся безопасник. — Что касается северо-восточных соседей, канцлер действует по официальным каналам, потребовал объяснений и заявил протест. Наше посольство там уже эвакуируется… неофициальными путями, посол Пеналона взят под стражу вместе со всей миссией. Остальные соседи наблюдают, больше никто не желает попробовать зубы. И, скорее всего, не попробует, Пеналон явно рискнул из-за договорённости с северянами. В общем, нет никаких причин для паники, — повторил он. — Ситуация неприятная и сложная, однако это не конец света. Турану важен король, но король — это ещё не весь Туран.
— «До последней капли крови», — тихо пробормотала Олира девиз королевской семьи. Зябко обхватила себя руками за плечи. — У меня дурное предчувствие, — поделилась она дрогнувшим голосом. — Мне кажется, всё совсем не так легко и одной стычкой не ограничится.
— Просто вы переволновались, — заверил её Тавьер. — Надо отдохнуть.
Женщина судорожно кивнула, нервно закусив губу: утешений она явно не слышала. А потом вдруг сделала то, чего безопасник совершенно не мог ожидать. Шагнула вперёд, уткнулась лбом в его плечо и обхватила за пояс, крепко вцепившись в плотную ткань кителя. То есть мужчина сначала отреагировал инстинктивно, осторожно обнял узкие плечи, и только потом осознал происходящее.
И растерялся. Он и вспомнить не мог, когда последний раз оказывался в таком замешательстве и настолько не знал, что делать и говорить. Здравый смысл подсказывал, что правильнее осторожно отстранить женщину, опять заверить её, что всё будет хорошо, и уйти, позволив выплакаться в одиночестве. Но у Тавьера просто не поднималась рука это сделать. Олира мелко дрожала и странно, что ещё не плакала.
Некстати вспомнился Грай с его дурацким высказыванием про сильных мужчин, которых хлебом не корми, дай только помочь слабой женщине. Безопасник грязно выругался в мыслях и — неуверенно, едва касаясь, погладил королеву по волосам.
— Всё будет хорошо, ваше величество, — заверил он негромко.
— Простите, Ильнар… Я… Я сейчас успокоюсь, это… временно, — срывающимся голосом прошептала Олира.
Тавьер обречённо вздохнул, но обнял крепче. Происходящее имело явственный привкус безумия. Безопасник настолько привык уже, что от него шарахаются люди, это было частью избранного образа страшного цепного пса, что подобное поведение королевы... деморализовало.
Странно. Непривычно. Тревожно.
Сколько лет прошло с тех пор, как он последний раз вот так же обнимал дрожащие плечи женщины, ищущей защиты и утешения? И обещающей, что никогда больше…
Воспоминание оказалось неожиданно болезненно-острым, словно резкий удар под дых. Плеснуло застарелой злостью и обречённостью, и Тавьер едва успел преодолеть первый порыв — выругаться и оттолкнуть. Сжал зубы, прикрыл глаза, задышал глубоко и ровно, как учили бесконечно давно, на занятиях по контролю за силой.
Нужно успокоиться. Он ведь понимает, что обстоятельства совершенно другие и по меньшей мере глупо сравнивать эти две ситуации и этих двух женщин. Королева перед ним точно ни в чём не виновата, поэтому очень плохая идея — срывать на ней собственную злость и… пожалуй, страх. Не перед вторжением на севере, конечно, а перед самим собой. Страх повторения того кошмара. Страх подпустить кого-то слишком близко.
Последнее признание вдруг принесло облегчение. Тавьер давно ничего всерьёз не боялся, отвык, не узнал сразу. А если ты знаешь врага в лицо, с ним проще бороться.
Неожиданно, да. Мужчина был уверен, что всё это осталось в прошлом. Ошибся, что поделать! Но это даже хорошо, что всё вскрылось при таких мирных, не несущих угрозы обстоятельствах. А решение… найдётся. В конце концов, мало, что ли, в Тайной канцелярии надёжных специалистов по мозгам!
Они стояли так довольно долго, молча и неподвижно, и каждый из двоих старательно боролся со своими чудовищами. Первой справилась Олира, которой крепкие объятья как раз помогали, а не создавали новые проблемы. Сейчас, стоя вот так, чувствуя себя — пусть ненадолго! — не в одиночестве, защищённой, она действительно уже верила, что всё будет хорошо. Отсюда война виделась маленькой и нестрашной. И почему-то женщину совершенно не беспокоила репутация человека, которого она обнимала, и всё то, что она о нём слышала и знала. Просто с ним рядом было спокойно.
— Скажите, Ильнар… Королева Дайра умерла не случайно, да? — тихо спросила Олира.
— Это вам Урих сказал? — хмыкнул мужчина.
— Он.
Несколько мгновений Тавьер колебался с ответом. А потом решил рискнуть. Если он хочет, чтобы королева правила, не перекладывая всё на чужие плечи, не стоит скрывать правду. Потому что всплывать она имеет привычку в самые неподходящие моменты.
— Да.
— Её убили… вы? — чуть дрогнувшим голосом продолжила женщина, не шевелясь.
— Нет. Но я нашёл человека, который это сделал, — ровно пояснил Тавьер.
— За что? — напряжённо проговорила Олира, запрокидывая голову, чтобы заглянуть мужчине в лицо.
Задала очень правильный вопрос, из объятий выворачиваться не стала, сыпать обвинениями — тоже, и это внушило безопаснику оптимизм. Неужели он в ней не ошибся?
— Дайра шантажировала короля.
— Как? — опешила Олира. — Чем?!
— Наследником, — пожал плечами Ильнар. — Хотела власти. А король не может развестись, вернее, может, но это гораздо сложнее и муторней. Кроме того, Дайра обещала в таком случае отравить новой королеве жизнь, и она бы это сделала, и вполне могла пойти на убийство, которое непременно означало бы скандал с роднёй новой королевы. Повода отсылать лаккари через всю страну, чтобы обезопасить будущую королеву и наследника, не было, и создать его — тоже непросто. Ссылка же без повода дочери лакката вполне могла спровоцировать раскол в Совете. А так… нет человека — нет проблемы, — он усмехнулся. — Ераший рассмотрел и оценил все варианты, на этот он согласился далеко не сразу.
— Так, может, это лаккат Мисори отомстил? Деналь сказал, что он подозревает убийство.
— Может, — легко согласился Ильнар. — Тран Мисори — один из подозреваемых. Но доказательств нет, и просто так убивать короля… мне кажется, это всё же не в его характере. Если только есть ещё какая-то часть плана, нам неизвестная. И тем более мне сложно поверить, чтобы он мог лечь под Пеналон, уж простите за грубость.
— А рен Саварди? — спросила женщина. — Он же, насколько я видела, дружен с нынешним послом Пеналона...
— Саварди, увы, тоже мог. Только он ничего не выиграл от смерти короля. А если бы погибли и вы с наследником, то очень многое потерял бы. Разберёмся, не торопите события, прошло совсем мало времени.
— Что стряслось? — оборвал Грай, отчётливо понимая сразу две вещи: приятный вечер закончился и в ближайшем будущем ему точно будет не до личных трагедий.
— Срочное донесение с севера, прорвана граница в окрестностях Белой башни.
Тагренай мгновение неверяще таращился на гонца, после чего грязно выругался себе под нос.
— Тавьер велел прибыть к нему в кабинет?
— Да, сар.
— Через две минуты буду, — ответил хаосит и захлопнул дверь.
Белая башня, крепость на границе с Пеналоном. Самое северное укрепление, самый короткий путь от государственной границы до Северного края.
Ну что ж, теперь, по крайней мере, ясно, чьи уши торчат из заговора. Но остаётся самый главный вопрос: как? Как могла за один день, вдруг, пасть надёжная, укреплённая крепость? Больше того, пасть не в мирное время, а тогда, когда по всем границам объявлена повышенная готовность!
И вариант в голову приходил только один: предательство. Некто просто сдал крепость без боя, открыв ворота.
Но на что рассчитывал Пеналон? У них нет сил на большую войну, тогда — что это? Куда они стремятся, чего хотят, на что надеются?!
— Грай! Да что случилось, на тебе лица нет! — окликнула его, явно не в первый раз, взволнованная Ияна.
— Боюсь, я совершенно испорчу тебе вечер, — виновато улыбнулся Тагренай подошедшей женщине. — Срочно вызывают, прости.
— Опять… что-то? — спросила она встревоженно, осев на кровать.
— Ничего неожиданного, — попытался успокоить её маг. Зачем попусту пугать человека, которого всё это пока не касается? — Но мне надо идти. Прости, — он аккуратно подцепил её лицо за подбородок и поцеловал скорбно поджатые губы.
— Хорошо, но… будешь должен! — смилостивилась она.
— Обязательно искуплю! — пообещал Тагренай, который к этому моменту уже успел наспех одеться. — Не скучай и не сердись! За комнату не волнуйся, охранка тебя не тронет, когда решишь уйти — она сама проснётся.
— Будь осторожен! — кажется, вполне искренне напутствовала Ияна, и ужастик рысью помчался в другое крыло дворца — туда, где обитали Тавьер и «оседлая» часть Тайной канцелярии.
За свои комнаты Грай тем более не опасался, даже если вдруг обнаружится, что женщина не так проста и мила, как кажется: ничего ценного и важного Тагренай там не хранил. Как бы Тавьер ни подтрунивал над характером помощника, профессиональной подозрительности тот был не чужд.
Пока добежал, обычная лёгкость нрава взяла верх над эффектом неожиданности и последствиями маленькой личной драмы. И пред грозные очи начальства ужастик явился снедаемый уже не беспокойством, а в большей степени любопытством: что именно происходит и, главное, что по этому поводу придумал Ильнар? Ведь не просто так любимый начальник срочно вызвал именно Грая, который для выработки стратегии не очень-то нужен, а вот для каких-то решительных действий — вполне. И, на удачу, Тагренай пребывал сейчас как раз в том настроении, когда он один мог бы одолеть пару-тройку армий, лишь бы не приходилось решать непривычные и странные нравственные парадоксы.
Королевские покои
Олира боялась. Старалась сдерживаться, поэтому не металась по комнате загнанным зверем, а сидела в кресле с рукоделием. И даже пыталась убедить себя, что ничего непоправимого не происходит, армия Турана сильна, верна короне, хватает талантливых полководцев и подобного шага от заклятого соседа ждали.
Но бояться это не мешало. Главным образом неизвестности, потому что донесения приходили противоречивые, и пока никто толком не знал, что случилось с Белой башней и куда делся её гарнизон. От них не поступало сигналов тревоги, и, если бы не случайность, до столицы информация могла дойти значительно позже. Случайностью стал сообразительный стражник, происходивший из одной тамошней деревни, который служил в Мисе и направлялся в те края в отпуск. По дороге столкнулся с насмерть перепуганными беженцами из ближайшей деревни, издалека глянул на крепость и поступил единственно правильно: поспешил оповестить начальство.
Из Турры, крупного пограничного города-крепости, сразу же отправили разведку, и вот прямо сейчас, сию минуту должны были поступить какие-то сведения. А Олира опять сидела в гостиной и тщетно пыталась взять себя в руки, потому что понимала: скорее всего, это война. А война — это страшно. И относиться к ней по-другому не получалось.
Стоило немного задуматься об этом, и самоконтроль отчаянно трещал, а на глаза наворачивались слёзы. Ну почему? Кому и зачем всё это надо? Неужели Пеналону так плохо живётся, что они готовы пойти на риск? Зачем вообще воевать, почему нельзя решать всё миром?!
Последний вопрос был риторический, и Олире хватало здравомыслия никому его не задавать. Потому что умом она, конечно, понимала, почему и для чего развязываются войны, понимала, что люди по-другому не могут, но сердце совершенно не желало принимать необходимость подобного. И королева была готова расплакаться от бессилия, слушая короткий и резкий спор лакката Мисори, главнокомандующего Валара Тангора и Тавьера. Последний её в итоге и отослал, очевидно, не желая решать проблему ещё и с женской истерикой. С одной стороны, Олира была ему благодарна, потому что морально она оказалась совершенно не готова ко всем этим событиям. А с другой — королева тоже понятия не имела, что делать с подкатывающей к горлу глупой истерикой.
Зря безопасник думал, что из неё получится достойная правительница. Достойная должна быть там, на Совете, понимать, о чём говорят офицеры, а не трястись здесь, с рукоделием! Может, права всё-таки Амея Саварди, полагавшая место женщины за спиной надёжного мужчины, в тылу? Ведь это, если разобраться, даже не её страна, а совершенно чужая. Так кому и чем она обязана? Только наследнику, как его мать. И для этого совсем не нужно рваться куда-то вперёд и вверх, а стоит сосредоточиться на сыне. А потом родить ещё пару дочерей от того самого «надёжного мужчины» и никогда не забивать голову мужскими играми…
Ей хотелось выбежать из комнаты, зайти в детскую — просто чтобы удостовериться, что с сыном действительно всё в порядке, что он спокойно спит в колыбельке. Но королева держала себя в руках: не хватало пугать нянек и ребёнка, если он вдруг не спит, её бледным видом!
Божественная клепсидра капля за каплей отсчитывала минуты, а Олире казалось, что в её комнатах время остановилось. Где-то там, за несколькими стенами, сейчас вершились судьбы тысяч людей, а королева съёжилась в собственном кресле, боясь шевельнуться. Ей одновременно хотелось выбежать прочь, разорвать этот удушающий кокон неведения — и панически страшно было нарушить сложившееся хрупкое равновесие, что-то узнать и вот тогда уже точно сломаться — фатально, необратимо. Она накрепко увязла в своём маленьком мирке, ограниченном одной комнатой, и не имела сил бороться с этим ощущением.
Или как там говорил Тавьер? Мир один, фрагменты разные? Сейчас эти слова казались особенно пустыми и глупыми, потому что граница между самой Олирой и всем остальным виделась нерушимой.
Женщине начало казаться, что она сходит — или уже сошла с ума, когда стены этой маленькой реальности рухнули под действием внешней силы. Не в буквальном, конечно, смысле. Просто безопасник без стука распахнул входную дверь, заставив королеву дёрнуться. Поддержал, как рассеянно подумала Олира, собственное утверждение о фрагментах: мир-то, наверное, разрушить не так просто…
Подумала и очнулась, и тут же подскочила с места, с молчаливым вопросом глядя на Тавьера.
— Гарнизона Белой крепости больше нет. Это война, — спокойно, твёрдо сказал он. Плечи Олиры бессильно поникли — чуда не случилось, а безопасник столь же уверенно продолжил. — Но повода для паники тоже нет. Армия небольшая, просто ударный кулак. Территорию захватить легко, здесь поможет быстрая короткая атака, а вот удержать её — куда сложнее, и шансов на это у них нет. Наша армия утром выступит.
— Но неужели они сами этого не понимают? — голос Олиры прозвучал сипло, женщина откашлялась. — На что-то же они рассчитывают!
— Пока неясно, — признал Тавьер. — Но всё обязательно выяснится. Они явно стремятся к горам, и это, полагаю, связано с недавним затворничеством северян. С ним тоже разберёмся. Правда, придётся поменять вам начальника охраны, Тагренаю надо уехать.
— А почему именно он? — пробормотала женщина.
— У него хорошо получается вершить грандиозные дела, да и опыт контакта с северянами солидный, — непонятно чему усмехнулся безопасник. — Что касается северо-восточных соседей, канцлер действует по официальным каналам, потребовал объяснений и заявил протест. Наше посольство там уже эвакуируется… неофициальными путями, посол Пеналона взят под стражу вместе со всей миссией. Остальные соседи наблюдают, больше никто не желает попробовать зубы. И, скорее всего, не попробует, Пеналон явно рискнул из-за договорённости с северянами. В общем, нет никаких причин для паники, — повторил он. — Ситуация неприятная и сложная, однако это не конец света. Турану важен король, но король — это ещё не весь Туран.
— «До последней капли крови», — тихо пробормотала Олира девиз королевской семьи. Зябко обхватила себя руками за плечи. — У меня дурное предчувствие, — поделилась она дрогнувшим голосом. — Мне кажется, всё совсем не так легко и одной стычкой не ограничится.
— Просто вы переволновались, — заверил её Тавьер. — Надо отдохнуть.
Женщина судорожно кивнула, нервно закусив губу: утешений она явно не слышала. А потом вдруг сделала то, чего безопасник совершенно не мог ожидать. Шагнула вперёд, уткнулась лбом в его плечо и обхватила за пояс, крепко вцепившись в плотную ткань кителя. То есть мужчина сначала отреагировал инстинктивно, осторожно обнял узкие плечи, и только потом осознал происходящее.
И растерялся. Он и вспомнить не мог, когда последний раз оказывался в таком замешательстве и настолько не знал, что делать и говорить. Здравый смысл подсказывал, что правильнее осторожно отстранить женщину, опять заверить её, что всё будет хорошо, и уйти, позволив выплакаться в одиночестве. Но у Тавьера просто не поднималась рука это сделать. Олира мелко дрожала и странно, что ещё не плакала.
Некстати вспомнился Грай с его дурацким высказыванием про сильных мужчин, которых хлебом не корми, дай только помочь слабой женщине. Безопасник грязно выругался в мыслях и — неуверенно, едва касаясь, погладил королеву по волосам.
— Всё будет хорошо, ваше величество, — заверил он негромко.
— Простите, Ильнар… Я… Я сейчас успокоюсь, это… временно, — срывающимся голосом прошептала Олира.
Тавьер обречённо вздохнул, но обнял крепче. Происходящее имело явственный привкус безумия. Безопасник настолько привык уже, что от него шарахаются люди, это было частью избранного образа страшного цепного пса, что подобное поведение королевы... деморализовало.
Странно. Непривычно. Тревожно.
Сколько лет прошло с тех пор, как он последний раз вот так же обнимал дрожащие плечи женщины, ищущей защиты и утешения? И обещающей, что никогда больше…
Воспоминание оказалось неожиданно болезненно-острым, словно резкий удар под дых. Плеснуло застарелой злостью и обречённостью, и Тавьер едва успел преодолеть первый порыв — выругаться и оттолкнуть. Сжал зубы, прикрыл глаза, задышал глубоко и ровно, как учили бесконечно давно, на занятиях по контролю за силой.
Нужно успокоиться. Он ведь понимает, что обстоятельства совершенно другие и по меньшей мере глупо сравнивать эти две ситуации и этих двух женщин. Королева перед ним точно ни в чём не виновата, поэтому очень плохая идея — срывать на ней собственную злость и… пожалуй, страх. Не перед вторжением на севере, конечно, а перед самим собой. Страх повторения того кошмара. Страх подпустить кого-то слишком близко.
Последнее признание вдруг принесло облегчение. Тавьер давно ничего всерьёз не боялся, отвык, не узнал сразу. А если ты знаешь врага в лицо, с ним проще бороться.
Неожиданно, да. Мужчина был уверен, что всё это осталось в прошлом. Ошибся, что поделать! Но это даже хорошо, что всё вскрылось при таких мирных, не несущих угрозы обстоятельствах. А решение… найдётся. В конце концов, мало, что ли, в Тайной канцелярии надёжных специалистов по мозгам!
Они стояли так довольно долго, молча и неподвижно, и каждый из двоих старательно боролся со своими чудовищами. Первой справилась Олира, которой крепкие объятья как раз помогали, а не создавали новые проблемы. Сейчас, стоя вот так, чувствуя себя — пусть ненадолго! — не в одиночестве, защищённой, она действительно уже верила, что всё будет хорошо. Отсюда война виделась маленькой и нестрашной. И почему-то женщину совершенно не беспокоила репутация человека, которого она обнимала, и всё то, что она о нём слышала и знала. Просто с ним рядом было спокойно.
— Скажите, Ильнар… Королева Дайра умерла не случайно, да? — тихо спросила Олира.
— Это вам Урих сказал? — хмыкнул мужчина.
— Он.
Несколько мгновений Тавьер колебался с ответом. А потом решил рискнуть. Если он хочет, чтобы королева правила, не перекладывая всё на чужие плечи, не стоит скрывать правду. Потому что всплывать она имеет привычку в самые неподходящие моменты.
— Да.
— Её убили… вы? — чуть дрогнувшим голосом продолжила женщина, не шевелясь.
— Нет. Но я нашёл человека, который это сделал, — ровно пояснил Тавьер.
— За что? — напряжённо проговорила Олира, запрокидывая голову, чтобы заглянуть мужчине в лицо.
Задала очень правильный вопрос, из объятий выворачиваться не стала, сыпать обвинениями — тоже, и это внушило безопаснику оптимизм. Неужели он в ней не ошибся?
— Дайра шантажировала короля.
— Как? — опешила Олира. — Чем?!
— Наследником, — пожал плечами Ильнар. — Хотела власти. А король не может развестись, вернее, может, но это гораздо сложнее и муторней. Кроме того, Дайра обещала в таком случае отравить новой королеве жизнь, и она бы это сделала, и вполне могла пойти на убийство, которое непременно означало бы скандал с роднёй новой королевы. Повода отсылать лаккари через всю страну, чтобы обезопасить будущую королеву и наследника, не было, и создать его — тоже непросто. Ссылка же без повода дочери лакката вполне могла спровоцировать раскол в Совете. А так… нет человека — нет проблемы, — он усмехнулся. — Ераший рассмотрел и оценил все варианты, на этот он согласился далеко не сразу.
— Так, может, это лаккат Мисори отомстил? Деналь сказал, что он подозревает убийство.
— Может, — легко согласился Ильнар. — Тран Мисори — один из подозреваемых. Но доказательств нет, и просто так убивать короля… мне кажется, это всё же не в его характере. Если только есть ещё какая-то часть плана, нам неизвестная. И тем более мне сложно поверить, чтобы он мог лечь под Пеналон, уж простите за грубость.
— А рен Саварди? — спросила женщина. — Он же, насколько я видела, дружен с нынешним послом Пеналона...
— Саварди, увы, тоже мог. Только он ничего не выиграл от смерти короля. А если бы погибли и вы с наследником, то очень многое потерял бы. Разберёмся, не торопите события, прошло совсем мало времени.
