Ожидал Сидор всего этого, впрочем, без огонька, да и запамятовал быстро. О том, что к нему в помощь шлют некую Антонину Фёдоровну Бересклет, специалиста хорошего и надёжного, сообщили больше двух месяцев назад, но почти сразу после этого произошла очередная стычка чукотских охотников с городскими, Сидору пришлось их примирять и быстро стало не до новостей. Когда там этот эксперт ещё доберётся, и то, может, передумает по дороге!
Возражать против приказа он и не думал. Приказ есть приказ — это во-первых, а во-вторых, глядишь, и пользу какую принесёт. Это обычно в Ново-Мариинске можно обойтись без эксперта, но если вдруг раз в год понадобится — то лучше пусть будет свой, хоть и плохонький, но под рукой, чем ближайший в Петропавловске, куда зимой попробуй добраться. Да и в остальном… Люди умирали, и не всегда от старости или при свидетелях, и попробуй установи без понимания — не то он сам упал и головой ударился, не то столкнули, а не то камнем чья-то рука приголубила.
Но при виде Антонины Сидору сделалось тоскливо и тошно, потому что лучше бы и впрямь суфражистка. «Помрёт», — была его первая мысль.
Помрёт, и будет это на его, Сидора, совести. А уж когда стало ясно, что это не однофамилица, а родная дочь ныне покойного хирурга, которому Березин был по гроб жизни обязан, выбора у него не осталось вовсе. Следовало как-нибудь сделать так, чтобы девица дотянула до следующей весны и сумела отплыть на «Северном» обратно в свой Петроград, потому что нужда нуждой, но… Тонкая как веточка, городская до кончиков ногтей, куда её принесло? Деньги зарабатывать приехала, придумала тоже!
Высказывать всё это упрямице Сидор не стал, без толку, но в мыслях прикинул, как добиться того, чтобы Бересклет выжила, и первым делом отправился просить соседку о помощи по дому. Не за бесплатно, само собой — у всех и в собственных домах дел по горло, чтобы ещё просто так какой-то хилой посторонней девице помогать. Конечно, этакая забота лишь укрепила слухи, но пустая болтовня его не волновала.
Сегодня Березин поднялся с рассветом: надо было успеть на лодку до того берега реки, которая возила шахтёров, давно собирался. Поселение ссыльных держалось особняком и вообще-то к городу никак не относилось, но он считал своим долгом приглядывать. Это давалось тем проще, что начальником там стоял отставной артиллерист, как и сам Сидор, только Мельник служил не на западе в Великую, а на этом краю страны в Восточную войну. Два отставных офицера быстро нашли общий язык и незаметно сдружились, составляя почти полную противоположность во всём остальном.
Крепкий, сухощавый, с военной выправкой и залысинами среди коротко остриженных русых волос, Виктор отличался молодцеватостью и на свои пятьдесят не выглядел, даже несмотря на шрам на левом виске и затянутый бельмом глаз, а Березин с ранней сединой — напротив, казался куда старше своих лет. Кроме того, Мельник отличался дружелюбием, лёгким нравом, был общителен и давно и счастливо женат, причём супруга отвергла предложение остаться в более благоприятных условиях и отбыла вслед за мужем, и теперь небезуспешно пыталась создавать семейный уют здесь, среди холодов и ссыльнопоселенцев. Оба сына этой четы учились в Петропавловске и проблем не доставляли, вызывая у отца законную гордость.
Конечно, на другом берегу лимана уже знали главную городскую новость — по воздуху она перелетела, что ли? — и Мельник первым делом спросил у гостя, правда ли, что к тому приехала невеста. Тут Сидор, конечно, уже не сдержался и послал его по матери — наедине можно, — но приятель не обиделся, рассмеялся и налил гостю в качестве извинения хорошего кофе. Большая ценность и редкость в здешних краях, Березин хотя и не был большим любителем напитка, но жест оценил и извинения принял.
В остальном, как и следовало ожидать, за неделю, минувшую с прошлого визита, ничего не изменилось, тишина и покой — и в поселении, и в угольной шахте, и на золотых россыпях чуть дальше к востоку, и на аффинажном заводе. Да ещё у Мельника имелись свои дела, так что долго задерживать гостя он не стал, а тот и сам спешил: волновался о хозяйстве, взбаламученном новой фигурой. К счастью, от шуток о спешке к возлюбленной в объятья Виктор сумел воздержаться.
По возвращении в Ново-Мариинск Сидор какое-то время провёл в порту, в том числе с капитаном «Северного», а после выяснил, что спешил не напрасно и не зря воспользовался хорошим отношением начальника поселения, попросив катер: весь город гудел от нового трагического происшествия и судачил о том отчаянии, в которое впала Авдотья, механика Брагина жена, если ринулась за помощью к столичной девице. Почти все были уверены, что мальчишку Бересклет уморит.
Решив не тратить время на опрос сплетников, Сидор напрямую двинулся в больницу, где нашёл операцию в разгаре, семейство Брагиных — в ужасе, и десяток праздношатающихся зевак — в предвкушении. Уездному исправнику охотно объяснили, что Митька с приятелями убежал ловить рыбу с бережка, а там на камнях поскользнулся и неудачно упал, так что сломал руку. Конечно, в рассказе кое-кто попытался преувеличить и пацан выходил весь целиком на куски поломанный, но болтуна нашлось кому осадить и поправить.
Пока всё выяснялось, на пороге операционной возникла и сама героиня дня. Она вроде бы улыбалась, но Сидор намётанным глазом отметил и другое: бледность, круги под глазами, которых ещё вчера не было, мелкий тик нижнего века и лёгкое пошатывание, так что когда Антонина осела прямо у двери, не удивился. Подошёл, опустился на одно колено рядом с девушкой, нащупал жилку на шее.
— В обмороке она, не голоси, — велел Авдотье и аккуратно подобрал бесчувственного эксперта на руки. В огромных ручищах Березина девушка показалась особенно хрупкой и маленькой, словно фарфоровая кукла. — Осип, пригляди тут, — бросил он, высмотрев в небольшой толпе самого достойного доверия человека.
Осип Осипович Хорватов раньше преподавал в школе литературу и языки. Подслеповатый, слабый голосом и здоровьем, с бойкими учениками он уже не справлялся и потому службу оставил, но сохранял прежние спокойствие и рассудительность, а главное — пользовался заслуженным уважением среди горожан.
Лучше всего было, конечно, отвезти Антонину домой, но Сидор прекрасно понимал, как будет выглядеть со стороны с девицей в охапке и сколько всего присочинят языкастые горожане. И ему такого не надо, и ей — тем более, так что мужчина шагнул в операционную и ногой прикрыл за собой дверь. Огляделся.
Стол оказался занят спящим мальчишкой, а, кроме него, нашёлся только облезлый трёхногий табурет, приткнувшийся в углу между стеной и пустым железным шкафом с грязными стеклянными дверцами. Конечно, пыльный. Сидор подошел, навалился на него коленом, проверяя, не развалится ли. Тот душераздирающе, мучительно скрипнул, но устоял.
Березин пару секунд поколебался. Девушка весила немного, но побольше, чем виделось на глаз. Кажется, в ней присутствовал не только воздух, обёрнутый тонким платьицем, и не хотелось, чтобы всё это вновь загремело на пол. Да и, что греха таить, интересно оказалось рассмотреть узкое лицо внимательнее, не говоря уже о том, что давненько ему не приходилось носить на руках юных привлекательных барышень.
Наконец он решил рискнуть и усадил своего эксперта на табурет, прислонив в углу, а сам принялся искать, чем бы аккуратно привести Антонину в чувство. Оплеухой не рискнул: он умел соизмерять силу, но тут боялся, что даже его «аккуратно» окажется чересчур. Повезло быстро, на видном месте стоял флакончик нашатырного спирта с соответствующей биркой, да и вода имелась.
Антонина, очнувшись, протестующе дёрнулась, пытаясь увернуться от вонючей ватки под носом, ударилась затылком о шкаф, отчего тот звякнул, охнула и открыла глаза. И растерянно уставилась на сидящего перед ней на корточках мужчину, не понимая, где находится и что происходит.
— Как вы? — спросил Сидор.
— А что случилось? — пробормотала Бересклет, обводя взглядом помещение. — Мальчик! — ахнула она и попыталась вскочить, но ноги подломились, и стул подозрительно хрустнул под вновь осевшей на него девушкой.
— Нормально. Я глянул, спит, — отмахнулся Березин, поднялся и протянул мятую жестяную кружку, которую добрые люди принесли вместе с тазами и вёдрами, чтобы черпать воду. — Пейте.
Антонина не стала возражать, сделала несколько больших глотков, потихоньку приходя в себя. Вспомнилось, что операция закончилась успешно, она даже вышла к ожидающей родне, а потом…
— Я что, в обморок грохнулась? — пробормотала растерянно. — Слава богу не над мальчишкой!
— Идёмте, провожу домой. — Сидор протянул огромную лапищу.
Отказываться от помощи девушка не стала, уцепилась за широкую ладонь обеими руками и осторожно поднялась на всё ещё нетвёрдые ноги. Голова опять закружилась, Антонину повело в сторону, но мужчина успел подхватить её под локоть, а через пару мгновений дурнота схлынула.
— Вы жiвница, что ли? Выложились? — уточнил Березин, хмурясь и не спеша выпускать. Тоненькая, бледная — в чём душа держится! Хоть плюй на длинные языки и правда неси к дому.
— Жiвница, — созналась она, — только не говорите никому. И не в том дело, я не от растраты сил. Просто… устала, — пробормотала, запнувшись. Не жаловаться же постороннему человеку на собственные страхи, правда! Тем более когда самое ужасное позади и всё окончилось благополучно. Хотелось в это верить. — Сидор Кузьмич, отчего в больнице такой ужасный беспорядок? И фельдшер этот ещё… Он отказался ассистировать, хотя это его прямая обязанность!
— Идёмте, — вздохнул Сидор. — Вам надо поесть и выпить горячего чаю, а это всё потерпит.
— Да, вы правы, — пришлось нехотя признать.
Было что спросить у исправника, было на что пожаловаться и чего попросить, но это и вправду терпело. А отдохнуть сейчас действительно стоило, что особенно стало заметно, когда Березин убрал руки: стоять без поддержки получалось с трудом.
Как она вообще операцию-то выдержала?
Бересклет сделала пару неуверенных нетвёрдых шагов под бдительным присмотром готового подхватить Сидора, чувствуя себя учащимся ходить ребёнком под взглядом ответственного родителя. Эта мысль вызвала досаду, но неожиданно придала сил, и до операционного стола девушка добралась. Ещё раз проведала пациента и обратилась к начальнику:
— Надо как-то устроить, чтобы его аккуратно отнесли домой и уложили. Ему бы, по-хорошему, в больнице полежать под присмотром врача, но не в этом же склепе…
Антонина знала ещё один вариант, взять мальчика к себе, но озвучивать его малодушно не стала: одно дело оказать срочную помощь там, где больше некому, а другое — брать на себя постоянную заботу о чужом больном ребёнке. Тем более в чужом доме, да ещё свалив большую часть забот на Дарью Митрофановну!
— Брагины приглядят, — уверенно отмахнулся Сидор и первым шагнул к выходу.
Не слишком-то вежливо, но Антонина была искренне за это благодарна: он отвлёк на себя внимание взволнованных горожан и с ходу принялся коротко и чётко раздавать указания. На Бересклет за его плечом конечно поглядывали с любопытством, но зато никто не отважился наседать на неё с вопросами. Даже перепуганная Авдотья, которую торчащие из руки отпрыска железки напугали, кажется, ещё сильнее сломанной руки, охала и ахала куда-то мимо, не решаясь в чём-то обвинить молоденькую петроградку. А уж резкое Сидорово «тронете — вообще без руки останется» вовсе отбило желание оспаривать лечение. Антонина опасалась, что это ненадолго, но сил спорить и пускаться в объяснения не было.
Ей вообще очень хотелось вернуться на табурет и прислониться к холодной пыльной стене, прикрыть глаза и хотя бы четверть часа провести в тишине, но приходилось держаться. И так уже произвела впечатление на горожан своим обмороком, не стоило усугублять. В конце концов, ей среди них жить!
К счастью, Березин точно знал, что нужно делать, и командовал уверенно, Антонине оставалось лишь кивать с умным видом и помалкивать. Сообщил, что мальчика нужно аккуратно доставить домой на носилках и ни в коем случае не класть в телегу, чтобы не растрясло, и тут же пристроил к делу пару подвернувшихся зевак покрепче. Неподвернувшиеся поспешили убраться от греха подальше, чтобы исправник не нашёл занятия и им. Спокойно, очень строго и веско он изложил Брагиным правила ухода за сыном, включая желаемую еду, отдельно подчеркнув, что в случае сильных болей или жара ни в коем случае нельзя предпринимать что-то самостоятельно, нужно обращаться напрямую к доктору, иначе угробят ребёнка. Кажется, супруги прониклись, или уж всяко — напугались так, что побледнели ещё сильнее.
Разобравшись с делами здесь, Сидор проследил, чтобы подопечная оделась, повёл её наружу, где подсадил на телегу и забрался следом сам. Когда и кого он успел отправить за повозкой, Антонина не заметила, но очень обрадовалась, что не придётся идти обратно пешком. Если бы ещё не так трясло и было куда прислониться в дороге, она почувствовала бы себя счастливой, но не к исправнику же приваливаться! Хоть и заманчиво: большой, тёплый.
Вскоре вчерашняя сцена повторилась. Снова Антонина без сил сидела у стола, рассеянно оглядывая комнату, снова исправник возился с примусом, чтобы согреть воду. Каша вместе с печью ещё не успела до конца остыть, так что её и греть не пришлось. Есть совсем не хотелось, но в конце концов удалось сторговаться на паре ложек, потому что мужчина настаивал.
— Сидор Кузьмич, — когда оба поели и очередь дошла до сладкого чая, Бересклет решила, что самое время начать важный разговор, — а где предполагается помещать морг? Я же правильно понимаю, что его в городе нет?
— В больнице был, — возразил он задумчиво.
— Эта больница!.. — Антонина только неодобрительно скривилась.
— Здание крепкое и оно есть, — отозвался Березин. — Привести в порядок — дело нетрудное.
— А прямо здесь нельзя устроить? Есть же пустующие помещения, так хоть бы прозекторскую, чтобы через весь город не бегать...
— Холодные, — коротко пояснил он. — Зимой не протопить, а в больнице есть отопление. Может, даже исправное, проверить надо.
— Только я тогда не отделаюсь от обязанностей здешнего врача, — тоскливо протянула Бересклет, понимая, что убедительные возражения иссякли.
— У вас хорошо вышло.
— Да уж, хорошо! — Антонина нервически передёрнула плечами, вспомнив операцию, и крепче вцепилась в кружку обеими руками. — Чудо, что от страха не умерла… А это просто перелом был! Не дай бог что серьёзнее случится и полостную делать придётся! До сих пор трясёт, как вспомню. — Она потёрла палец о палец правой руки. Те впрямь заметно подрагивали. — А если я где-то напортачила и мальчик не выздоровеет? Вдруг он даже в себя не придёт?.. Нет, не хочу. Не хочу и не стану! — она упрямо тряхнула головой под задумчивым взглядом Сидора.
— Но Митьке помогли.
— Не могла же я отказать в помощи раненому ребёнку!
— А кому сможете? — с лёгкой, но отчётливой насмешкой уточнил Сидор. Не дождался ответа от насупившейся девушки, опять тихо хмыкнул в бороду и продолжил: — Как отдохнёте, осмотрим здание. Морг, операционную, остальное, котёл умельцы глянут. Пока лето, можно и материалы из Петропавловска выписать, и по медицине ещё что нужное: пароходы ещё будут, да и баржи на шахту идут. А потом до весны ничего. Если врача пришлют, всяко не раньше осени, он уже не сможет ничего сделать.
Возражать против приказа он и не думал. Приказ есть приказ — это во-первых, а во-вторых, глядишь, и пользу какую принесёт. Это обычно в Ново-Мариинске можно обойтись без эксперта, но если вдруг раз в год понадобится — то лучше пусть будет свой, хоть и плохонький, но под рукой, чем ближайший в Петропавловске, куда зимой попробуй добраться. Да и в остальном… Люди умирали, и не всегда от старости или при свидетелях, и попробуй установи без понимания — не то он сам упал и головой ударился, не то столкнули, а не то камнем чья-то рука приголубила.
Но при виде Антонины Сидору сделалось тоскливо и тошно, потому что лучше бы и впрямь суфражистка. «Помрёт», — была его первая мысль.
Помрёт, и будет это на его, Сидора, совести. А уж когда стало ясно, что это не однофамилица, а родная дочь ныне покойного хирурга, которому Березин был по гроб жизни обязан, выбора у него не осталось вовсе. Следовало как-нибудь сделать так, чтобы девица дотянула до следующей весны и сумела отплыть на «Северном» обратно в свой Петроград, потому что нужда нуждой, но… Тонкая как веточка, городская до кончиков ногтей, куда её принесло? Деньги зарабатывать приехала, придумала тоже!
Высказывать всё это упрямице Сидор не стал, без толку, но в мыслях прикинул, как добиться того, чтобы Бересклет выжила, и первым делом отправился просить соседку о помощи по дому. Не за бесплатно, само собой — у всех и в собственных домах дел по горло, чтобы ещё просто так какой-то хилой посторонней девице помогать. Конечно, этакая забота лишь укрепила слухи, но пустая болтовня его не волновала.
Сегодня Березин поднялся с рассветом: надо было успеть на лодку до того берега реки, которая возила шахтёров, давно собирался. Поселение ссыльных держалось особняком и вообще-то к городу никак не относилось, но он считал своим долгом приглядывать. Это давалось тем проще, что начальником там стоял отставной артиллерист, как и сам Сидор, только Мельник служил не на западе в Великую, а на этом краю страны в Восточную войну. Два отставных офицера быстро нашли общий язык и незаметно сдружились, составляя почти полную противоположность во всём остальном.
Крепкий, сухощавый, с военной выправкой и залысинами среди коротко остриженных русых волос, Виктор отличался молодцеватостью и на свои пятьдесят не выглядел, даже несмотря на шрам на левом виске и затянутый бельмом глаз, а Березин с ранней сединой — напротив, казался куда старше своих лет. Кроме того, Мельник отличался дружелюбием, лёгким нравом, был общителен и давно и счастливо женат, причём супруга отвергла предложение остаться в более благоприятных условиях и отбыла вслед за мужем, и теперь небезуспешно пыталась создавать семейный уют здесь, среди холодов и ссыльнопоселенцев. Оба сына этой четы учились в Петропавловске и проблем не доставляли, вызывая у отца законную гордость.
Конечно, на другом берегу лимана уже знали главную городскую новость — по воздуху она перелетела, что ли? — и Мельник первым делом спросил у гостя, правда ли, что к тому приехала невеста. Тут Сидор, конечно, уже не сдержался и послал его по матери — наедине можно, — но приятель не обиделся, рассмеялся и налил гостю в качестве извинения хорошего кофе. Большая ценность и редкость в здешних краях, Березин хотя и не был большим любителем напитка, но жест оценил и извинения принял.
В остальном, как и следовало ожидать, за неделю, минувшую с прошлого визита, ничего не изменилось, тишина и покой — и в поселении, и в угольной шахте, и на золотых россыпях чуть дальше к востоку, и на аффинажном заводе. Да ещё у Мельника имелись свои дела, так что долго задерживать гостя он не стал, а тот и сам спешил: волновался о хозяйстве, взбаламученном новой фигурой. К счастью, от шуток о спешке к возлюбленной в объятья Виктор сумел воздержаться.
По возвращении в Ново-Мариинск Сидор какое-то время провёл в порту, в том числе с капитаном «Северного», а после выяснил, что спешил не напрасно и не зря воспользовался хорошим отношением начальника поселения, попросив катер: весь город гудел от нового трагического происшествия и судачил о том отчаянии, в которое впала Авдотья, механика Брагина жена, если ринулась за помощью к столичной девице. Почти все были уверены, что мальчишку Бересклет уморит.
Решив не тратить время на опрос сплетников, Сидор напрямую двинулся в больницу, где нашёл операцию в разгаре, семейство Брагиных — в ужасе, и десяток праздношатающихся зевак — в предвкушении. Уездному исправнику охотно объяснили, что Митька с приятелями убежал ловить рыбу с бережка, а там на камнях поскользнулся и неудачно упал, так что сломал руку. Конечно, в рассказе кое-кто попытался преувеличить и пацан выходил весь целиком на куски поломанный, но болтуна нашлось кому осадить и поправить.
Пока всё выяснялось, на пороге операционной возникла и сама героиня дня. Она вроде бы улыбалась, но Сидор намётанным глазом отметил и другое: бледность, круги под глазами, которых ещё вчера не было, мелкий тик нижнего века и лёгкое пошатывание, так что когда Антонина осела прямо у двери, не удивился. Подошёл, опустился на одно колено рядом с девушкой, нащупал жилку на шее.
— В обмороке она, не голоси, — велел Авдотье и аккуратно подобрал бесчувственного эксперта на руки. В огромных ручищах Березина девушка показалась особенно хрупкой и маленькой, словно фарфоровая кукла. — Осип, пригляди тут, — бросил он, высмотрев в небольшой толпе самого достойного доверия человека.
Осип Осипович Хорватов раньше преподавал в школе литературу и языки. Подслеповатый, слабый голосом и здоровьем, с бойкими учениками он уже не справлялся и потому службу оставил, но сохранял прежние спокойствие и рассудительность, а главное — пользовался заслуженным уважением среди горожан.
Лучше всего было, конечно, отвезти Антонину домой, но Сидор прекрасно понимал, как будет выглядеть со стороны с девицей в охапке и сколько всего присочинят языкастые горожане. И ему такого не надо, и ей — тем более, так что мужчина шагнул в операционную и ногой прикрыл за собой дверь. Огляделся.
Стол оказался занят спящим мальчишкой, а, кроме него, нашёлся только облезлый трёхногий табурет, приткнувшийся в углу между стеной и пустым железным шкафом с грязными стеклянными дверцами. Конечно, пыльный. Сидор подошел, навалился на него коленом, проверяя, не развалится ли. Тот душераздирающе, мучительно скрипнул, но устоял.
Березин пару секунд поколебался. Девушка весила немного, но побольше, чем виделось на глаз. Кажется, в ней присутствовал не только воздух, обёрнутый тонким платьицем, и не хотелось, чтобы всё это вновь загремело на пол. Да и, что греха таить, интересно оказалось рассмотреть узкое лицо внимательнее, не говоря уже о том, что давненько ему не приходилось носить на руках юных привлекательных барышень.
Наконец он решил рискнуть и усадил своего эксперта на табурет, прислонив в углу, а сам принялся искать, чем бы аккуратно привести Антонину в чувство. Оплеухой не рискнул: он умел соизмерять силу, но тут боялся, что даже его «аккуратно» окажется чересчур. Повезло быстро, на видном месте стоял флакончик нашатырного спирта с соответствующей биркой, да и вода имелась.
Прода от 03.10.2023, 22:28
Антонина, очнувшись, протестующе дёрнулась, пытаясь увернуться от вонючей ватки под носом, ударилась затылком о шкаф, отчего тот звякнул, охнула и открыла глаза. И растерянно уставилась на сидящего перед ней на корточках мужчину, не понимая, где находится и что происходит.
— Как вы? — спросил Сидор.
— А что случилось? — пробормотала Бересклет, обводя взглядом помещение. — Мальчик! — ахнула она и попыталась вскочить, но ноги подломились, и стул подозрительно хрустнул под вновь осевшей на него девушкой.
— Нормально. Я глянул, спит, — отмахнулся Березин, поднялся и протянул мятую жестяную кружку, которую добрые люди принесли вместе с тазами и вёдрами, чтобы черпать воду. — Пейте.
Антонина не стала возражать, сделала несколько больших глотков, потихоньку приходя в себя. Вспомнилось, что операция закончилась успешно, она даже вышла к ожидающей родне, а потом…
— Я что, в обморок грохнулась? — пробормотала растерянно. — Слава богу не над мальчишкой!
— Идёмте, провожу домой. — Сидор протянул огромную лапищу.
Отказываться от помощи девушка не стала, уцепилась за широкую ладонь обеими руками и осторожно поднялась на всё ещё нетвёрдые ноги. Голова опять закружилась, Антонину повело в сторону, но мужчина успел подхватить её под локоть, а через пару мгновений дурнота схлынула.
— Вы жiвница, что ли? Выложились? — уточнил Березин, хмурясь и не спеша выпускать. Тоненькая, бледная — в чём душа держится! Хоть плюй на длинные языки и правда неси к дому.
— Жiвница, — созналась она, — только не говорите никому. И не в том дело, я не от растраты сил. Просто… устала, — пробормотала, запнувшись. Не жаловаться же постороннему человеку на собственные страхи, правда! Тем более когда самое ужасное позади и всё окончилось благополучно. Хотелось в это верить. — Сидор Кузьмич, отчего в больнице такой ужасный беспорядок? И фельдшер этот ещё… Он отказался ассистировать, хотя это его прямая обязанность!
— Идёмте, — вздохнул Сидор. — Вам надо поесть и выпить горячего чаю, а это всё потерпит.
— Да, вы правы, — пришлось нехотя признать.
Было что спросить у исправника, было на что пожаловаться и чего попросить, но это и вправду терпело. А отдохнуть сейчас действительно стоило, что особенно стало заметно, когда Березин убрал руки: стоять без поддержки получалось с трудом.
Как она вообще операцию-то выдержала?
Бересклет сделала пару неуверенных нетвёрдых шагов под бдительным присмотром готового подхватить Сидора, чувствуя себя учащимся ходить ребёнком под взглядом ответственного родителя. Эта мысль вызвала досаду, но неожиданно придала сил, и до операционного стола девушка добралась. Ещё раз проведала пациента и обратилась к начальнику:
— Надо как-то устроить, чтобы его аккуратно отнесли домой и уложили. Ему бы, по-хорошему, в больнице полежать под присмотром врача, но не в этом же склепе…
Антонина знала ещё один вариант, взять мальчика к себе, но озвучивать его малодушно не стала: одно дело оказать срочную помощь там, где больше некому, а другое — брать на себя постоянную заботу о чужом больном ребёнке. Тем более в чужом доме, да ещё свалив большую часть забот на Дарью Митрофановну!
— Брагины приглядят, — уверенно отмахнулся Сидор и первым шагнул к выходу.
Не слишком-то вежливо, но Антонина была искренне за это благодарна: он отвлёк на себя внимание взволнованных горожан и с ходу принялся коротко и чётко раздавать указания. На Бересклет за его плечом конечно поглядывали с любопытством, но зато никто не отважился наседать на неё с вопросами. Даже перепуганная Авдотья, которую торчащие из руки отпрыска железки напугали, кажется, ещё сильнее сломанной руки, охала и ахала куда-то мимо, не решаясь в чём-то обвинить молоденькую петроградку. А уж резкое Сидорово «тронете — вообще без руки останется» вовсе отбило желание оспаривать лечение. Антонина опасалась, что это ненадолго, но сил спорить и пускаться в объяснения не было.
Ей вообще очень хотелось вернуться на табурет и прислониться к холодной пыльной стене, прикрыть глаза и хотя бы четверть часа провести в тишине, но приходилось держаться. И так уже произвела впечатление на горожан своим обмороком, не стоило усугублять. В конце концов, ей среди них жить!
К счастью, Березин точно знал, что нужно делать, и командовал уверенно, Антонине оставалось лишь кивать с умным видом и помалкивать. Сообщил, что мальчика нужно аккуратно доставить домой на носилках и ни в коем случае не класть в телегу, чтобы не растрясло, и тут же пристроил к делу пару подвернувшихся зевак покрепче. Неподвернувшиеся поспешили убраться от греха подальше, чтобы исправник не нашёл занятия и им. Спокойно, очень строго и веско он изложил Брагиным правила ухода за сыном, включая желаемую еду, отдельно подчеркнув, что в случае сильных болей или жара ни в коем случае нельзя предпринимать что-то самостоятельно, нужно обращаться напрямую к доктору, иначе угробят ребёнка. Кажется, супруги прониклись, или уж всяко — напугались так, что побледнели ещё сильнее.
Разобравшись с делами здесь, Сидор проследил, чтобы подопечная оделась, повёл её наружу, где подсадил на телегу и забрался следом сам. Когда и кого он успел отправить за повозкой, Антонина не заметила, но очень обрадовалась, что не придётся идти обратно пешком. Если бы ещё не так трясло и было куда прислониться в дороге, она почувствовала бы себя счастливой, но не к исправнику же приваливаться! Хоть и заманчиво: большой, тёплый.
Вскоре вчерашняя сцена повторилась. Снова Антонина без сил сидела у стола, рассеянно оглядывая комнату, снова исправник возился с примусом, чтобы согреть воду. Каша вместе с печью ещё не успела до конца остыть, так что её и греть не пришлось. Есть совсем не хотелось, но в конце концов удалось сторговаться на паре ложек, потому что мужчина настаивал.
— Сидор Кузьмич, — когда оба поели и очередь дошла до сладкого чая, Бересклет решила, что самое время начать важный разговор, — а где предполагается помещать морг? Я же правильно понимаю, что его в городе нет?
— В больнице был, — возразил он задумчиво.
— Эта больница!.. — Антонина только неодобрительно скривилась.
— Здание крепкое и оно есть, — отозвался Березин. — Привести в порядок — дело нетрудное.
— А прямо здесь нельзя устроить? Есть же пустующие помещения, так хоть бы прозекторскую, чтобы через весь город не бегать...
— Холодные, — коротко пояснил он. — Зимой не протопить, а в больнице есть отопление. Может, даже исправное, проверить надо.
— Только я тогда не отделаюсь от обязанностей здешнего врача, — тоскливо протянула Бересклет, понимая, что убедительные возражения иссякли.
— У вас хорошо вышло.
— Да уж, хорошо! — Антонина нервически передёрнула плечами, вспомнив операцию, и крепче вцепилась в кружку обеими руками. — Чудо, что от страха не умерла… А это просто перелом был! Не дай бог что серьёзнее случится и полостную делать придётся! До сих пор трясёт, как вспомню. — Она потёрла палец о палец правой руки. Те впрямь заметно подрагивали. — А если я где-то напортачила и мальчик не выздоровеет? Вдруг он даже в себя не придёт?.. Нет, не хочу. Не хочу и не стану! — она упрямо тряхнула головой под задумчивым взглядом Сидора.
— Но Митьке помогли.
— Не могла же я отказать в помощи раненому ребёнку!
— А кому сможете? — с лёгкой, но отчётливой насмешкой уточнил Сидор. Не дождался ответа от насупившейся девушки, опять тихо хмыкнул в бороду и продолжил: — Как отдохнёте, осмотрим здание. Морг, операционную, остальное, котёл умельцы глянут. Пока лето, можно и материалы из Петропавловска выписать, и по медицине ещё что нужное: пароходы ещё будут, да и баржи на шахту идут. А потом до весны ничего. Если врача пришлют, всяко не раньше осени, он уже не сможет ничего сделать.
