ГЛАВА 1, в которой происходит знакомство с неправильным венгом
Будущий работодатель… впечатлял. Высокого роста, широкоплечий, с отличной осанкой, явно очень крепкий — этого не могла скрыть простая свободная одежда, состоящая из прямых тёмно-синих штанов и того же цвета рубашки с воротником-стойкой. Кожа смуглая, волосы белоснежные и коротко остриженные, даже глаза, кажется, синие — самый типичный венг.
Правда, как я ни старалась, представить этого мужчину в фартуке на кухне не получалось. Вот с боевым топором в сердце битвы, в окружении магических вихрей и с вьюжистыми крыльями за спиной — это запросто, а у плиты со скалкой — никак. Чтобы венг, да из касты воинов — а он же точно воин, это у них по причёске сразу ясно, — и вдруг работал поваром-кондитером, владел небольшим кафе-пекарней…
Вообще, только увидев хозяина, я с трудом подавила инстинктивный порыв выскочить на улицу, грязно ругая подругу, которая сосватала вакансию. Нет, ну понятно, Тирце раса начальника без разницы, да и работа эта мне слишком нужна, но… надо же предупреждать о таких вещах! Не пришлось бы стоять под холодным оценивающим взглядом, краснеть и пытаться незаметно натянуть коротенькую тунику пониже. Он же сейчас точно откажет из-за недостаточно высокоморального облика!
Нет, об этом думать нельзя. Возьмёт, куда денется!
Но рука, конечно, зудела от желания отвесить амфире подзатыльник за такую подлянку. Рефлекс, выработанный младшим братом.
— Вот, это моя подруга, Айола, — сообщила Тирца, нарушив повисшее после приветствия молчание. — Айола, это Исао, я тебе о нём говорила.
— Очень приятно! — улыбнулась я с надеждой, что выходит лучезарно, а не зверски, и решительно протянула правую ладонь для приветствия — по человеческому обычаю, как принято в Сердцевине.
Руку венг пожал — осторожно, тремя пальцами, потому что… Да, его огромные и твёрдые как камень руки тоже куда больше подходили для войны, чем для приготовления нарядных пирожных.
— Айола очень хорошая! — поспешила отрекомендовать Тирца, растерянно переводя взгляд с меня на начальника и обратно. Она причин для такого напряжённого молчания явно не видела. — Ответственная, старательная, с детьми ладит, очень добрая и умная, и вообще подходит даже лучше, чем я!
— С детьми ладит? — Строгие, с резким надломом белые брови мужчины слегка приподнялись — не то недоверчиво, не то насмешливо.
— Да, у Айолы младший брат на попечении. Но не волнуйся, он уже довольно взрослый, то есть всяких проблем с постоянным отпрашиванием с работы не будет, — опомнившись, поспешила заверить Тирца.
— А говорить самостоятельно Айола умеет? — И опять непонятно, чудится в голосе насмешка или правда есть?
— Умеет, конечно, — опомнилась я, мысленно отвесив подзатыльник уже себе. Это Сердцевина, здесь все равны! Какая разница, кто он? Главное только, чтобы крылатый тоже об этом знал. — И детей я правда люблю. Мне Тирца всё рассказала, я справлюсь! Я уверена, что…
— Прекрати это, — вдруг оборвал торопливую речь венг, даже едва заметно поморщился.
— Прекратить что? — озадачилась я.
— Это. Если оно порвётся, лучше не станет, — пояснил он ровно.
Я пару секунд помолчала, а потом наконец осознала, что речь о платье, и нервно сцепила руки за спиной.
Точно ведь откажет. Он венг, тут кафе, куда с детьми приходят, а я — в коротеньком платье. Странно ещё, что до сих пор такой невозмутимый и смотрит так спокойно, давно бы уже облил презрением и потребовал выметаться… Наверное, совсем отмороженный, если даже сейчас так хорошо себя контролирует.
— Погода сегодня чудесная! — поспешила оправдаться. — Тепло как дома. Так-то я обычно мёрзну, редко удаётся что-то из привычных вещей надеть…
К концу предложения голос сошёл на неуверенный лепет: я сообразила, что не очень-то хорошая это была идея — заговаривать о доме. Понятно, что не признать во мне с хвостом и такими рогами демору — это слепым надо быть, но… всё же, наверное, стоило бы помолчать. Да и лично у него дома погода другая, и вряд ли ему нравится воцарившаяся жара.
Творец! Ну почему Тирца не предупредила, что он венг? Можно было хоть немного морально подготовиться!
— Тепло, да, — после короткой паузы с непонятной интонацией повторил Исао. — Что у тебя с магией?
— Я ей не пользуюсь, — поспешила заверить его и, игнорируя озадаченный взгляд подруги, пояснила: — У меня слишком слабый дар, так что я решила, раз Творец им обделил — нет смысла раздувать крохотную искорку. Вполне можно обойтись и без неё. Но Тирца вроде бы говорила, что для работы магия не нужна, а считаю я прекрасно и так, и вообще очень шустрая.
— Я вижу, — задумчиво кивнул венг. И ведь не поймёшь, издевается или нет! — Мне казалось, у деморов дар пропорционален размеру рогов, разве нет?
Я так удивилась правильному названию своего народа вместо пренебрежительных и оскорбительных «демонов», что даже забыла расстроиться из-за упоминания своей большой проблемы, поэтому только поморщилась и рассеянно потёрла рог ладонью. Чёрный, блестящий, загнутый — очень выдающаяся часть тела. Увы.
Рога всегда были моим слабым местом, поводом для смущения и, в далёком детстве, подначек, потому что выросли они слишком большими, почти как у мальчика. Ох, как я тогда из-за них переживала! Правда, с возрастом стало уже не до этой проблемы, другие появились, но смущение и досада — остались.
— Нет, это стереотипы. Примерно как у мужчин мерить… — заговорила недовольно, но сообразила, с кем общаюсь, и вовремя осеклась. — В общем, стереотипы. У мужчин рога всегда больше, но дар у женщин ничуть не слабей.
Оговорку Исао понял. И… не рассердился? Мне ведь не почудилась лёгкая улыбка даже не на губах — в глазах?
Какой-то он совсем неправильный венг.
— Хорошо. Приходите завтра обе, посмотрим, как ты справишься, — после новой паузы решил мужчина. Я уставилась на хозяина кафе, подозреваю, с очень нездоровым восторгом, а он между тем невозмутимо продолжил, обращаясь к Тирце: — Если за два дня твоя подруга освоится, можешь идти.
— Ура! Спасибо!
— Она рассказала условия?
— Да, меня всё устраивает, — поспешила заверить я. — С десяти до восьми, выходные — каждый первый и седьмой день декады, если нет заказа на зал, обед — здесь во время затишья. Быть на месте не позже, чем за четверть часа до начала рабочего дня, вы очень не любите опоздания. На мне касса, по возможности помощь официантке, помощь на праздниках. Оплата — шесть черов в конце декады плюс чаевые, но на них особо рассчитывать не стоит, потому что… Ой! — осеклась, понимая, что понесло меня уже куда-то не туда: вряд ли хозяину была интересна вся болтовня Тирцы. — В общем, я справлюсь, я уверена!
— Хорошо. Тогда жду вас обеих завтра. Ясного дня.
— Ясного дня! — хором пожелали мы.
Исао только кивнул в ответ, и Тирца, взяв меня за руку, поволокла к выходу через небольшой уютный зал закрытого сейчас кафе. Прямоугольное помещение, в одном углу — двустворчатая входная дверь, в противоположном — прилавок, возле которого две стеклянных витрины углом, сейчас пустые. «Дверные» стены прорезаны окнами, которые не давали много света — улица узкая, дома вокруг высокие, затеняли, поэтому на потолке имелись два развесистых светильника. В глухом коротком торце помещения дверь в кухню, дальше, между витриной и окнами, дверь в уборную и крошечную подсобку, откуда тоже можно попасть в кухню, а ещё там чёрный ход. Вдоль длинной стороны от витрины тянется стол-стойка с четырьмя высокими стульями перед ним, в зале ещё семь квадратных столиков, накрытых белыми скатертями на прищепках.
Стены светлые, декоративные белые полуколонны между окнами — просто, изящно, аккуратно и в местном стиле, совсем не в духе Синего лепестка. На мой вкус, недостаточно ярко и живо для кондитерской и семейного кафе, но и хозяин всё-таки не демор.
В общем, я согласна тут работать, осталось только убедить Исао в моей полезности.
— Уф! — выдохнула я, когда за спиной, мелодично тренькнув колокольчиком, захлопнулась дверь, и тут же накинулась на спутницу: — Забодать тебя, Тирца! Почему ты не сказала, что он венг?!
— Да с чего ты это взяла, — отмахнулась та. — Нет у него крыльев, просто похож.
— Похож?! Тирца! Да он эталонный венг, его даже зовут Исао! Большинство крылатых зовут Исао, это же каждый ребёнок знает! У него даже одежда национальная! Творец… Я думала, у меня сердце выпрыгнет, когда я его увидела! Ну можно было предупредить?!
— Да ладно тебе, он же тебя принял!
— Принял… Я до сих пор поверить не могу, что он даже замечания о моём платье не сделал. У них женщины спят в нарядах скромнее!
— А ты много их спящих женщин видела? — хихикнула Тирца.
— Да уж явно побольше, чем ты! — непримиримо фыркнула я. Не сознаваться же, что ни одной, а все знания о культуре венгов у меня — теоретические.
— Ладно, Творец с ними, с крылатыми. Ты мне лучше скажи, что это за глупости были про слабый дар и всё прочее? Я же помню твои результаты замеров! Если у тебя — слабый дар, то я самусский червь, как говорит папа! Что это за глупости?
— Ну, так получилось, — отмахнулась я, недовольно поморщившись. Обсуждать это не хотелось.
Странный сегодня день. Вроде бы всё складывается удачно, но за последний час окружающие оттоптали мне уже, кажется, все больные мозоли.
— Как? Имей в виду, я не отстану! Пойдём, сядем где-нибудь, выпьешь своей любимой горькой чёрной гадости и расскажешь, а я съем мороженое.
— Давай лучше в парке, не хочу я на кафе деньги тратить, — честно созналась я.
— Ой, да брось, я угощаю. Жара такая, ну какой парк? Это тебе, теплолюбивой, хорошо, а нормальные живые существа страдают. Пойдём, пойдём!
— Ладно, ты же забодаешь, — сдалась я.
Хотя больше кокетничала, потому что угоститься кофе и поболтать хотелось, а бежать на старую работу после таких радостей — нет. Не столько о моих проблемах, конечно, поговорить, а вообще о жизни. Мы же встретились буквально час назад, толком ещё обсудить ничего не успели!
Злиться на подругу детства дольше уже не только не хотелось, но и не получалось: радужные перспективы окрыляли и не позволяли хмуриться. Завтра у меня будет настоящая нормальная работа, и с такими деньгами можно будет не только снять новое жильё, получше и поближе, но и начать откладывать: брат скоро вырастет, и тогда деньги окажутся очень кстати.
А что хозяин кафе из крылатых… ну, у всех свои недостатки. Кто его знает, может он на исторической родине и не бывал ни разу!
С венгами у нас сложные отношения. Не лично у меня, это старый расовый конфликт: родной для меня и остальных деморов Алый лепесток соприкасается с Синим, родиной венгов. Соприкасался.
Соседи всегда жили не очень-то дружно, слишком разные у нас для этого обычаи и характеры, но чаще кое-как ладили. Но четыре года назад началась очередная война. Конфликт растянулся на три года и шёл с переменным успехом, пока крылатые не перегнули палку и не заговорили о полном уничтожении ненавистных соседей. Тогда вмешался Творец. Хотя обошёлся он с буйными детьми довольно мягко и просто развёл лепестки, лишив их обитателей возможности драться. Мера временная, рано или поздно они вернутся в прежнее состояние, так уж устроен мир, но полсотни лет передышки у нас есть.
Минувшая война, которую развязали венги, уничтожила спокойную и безмятежную жизнь моей семьи, да и от семьи этой осталось немного, так что повода любить крылатых у меня никогда не было. Однако и ненавидеть их не получалось. Все хороши. Сейчас напали крылатые, в прошлый раз — рогатые, а лично мне ещё неизвестно, кто принёс больше неприятностей.
Венги враги, причём враги давние, они мне в принципе ничего хорошего не должны. А вот сородичи могли бы — и даже должны были — отнестись к осиротевшим детям иначе. Особенно родственники, из-за которых мы с братом в конечном итоге оказались в Сердцевине почти без средств к существованию. И если начинать искать виноватых, впору было возненавидеть весь мир скопом.
К счастью, характер у меня лёгкий, я вообще не умею долго сердиться и держать обиды, поэтому давно уже смирилась и старалась жить с тем, что имела.
А уж тем более не в чем было винить лично Исао. И пусть я опасалась слишком бурной реакции на меня со стороны венга, но прекрасно понимала, что глупо мерить крылатого, который живёт в Сердцевине, по остальным жителям Синего лепестка. Тем более крылатого, который держит здесь семейное кафе. Но это я сейчас понимала, спокойно всё обдумав, а в первый момент — изрядно струхнула.
Ну почему Тирца не предупредила, а? Сколько бы нервов сэкономила!
— Ладно, ты от ответа не уходи, — напомнила Тирца, когда мы устроились за столиком в каком-то почти пустом кафе через квартал и сделали заказ. — Что ты ему про магию говорила? Почему соврала?
— Не так уж и соврала, я правда магией не пользуюсь. Не из-за размеров дара, конечно, а просто не могу. Ты же помнишь, мама очень боялась, что Пробуждающий с огненным даром мой воздух просто спалит? В общем, до войны она так и не успела никого найти и договориться, а потом… Знаешь же, на наши земли первый удар пришёлся. Родителей не стало, ну и тем более оказалось не до того. Да я уже привыкла на самом деле. Хорошо, у Линоса вроде бы нормальный огненный дар! А обычную Пробуждающую можно и тут найти, я уже присматриваюсь, ему всего пара лет осталась.
Алый лепесток — огненный, поэтому и деморы, его дети, чаще всего владеют этой стихией, но порой рождаются дети с иной направленностью силы. Таких не притесняют, больше того, очень ценят, вот только проблем подобное доставляет массу.
Дар у всех стихийных рас — огненных деморов, воздушных венгов и водяных амфиров — проявляется во время полового созревания, тогда его можно предварительно измерить и определить направленность. К семнадцати-восемнадцати годам формируется окончательно, но остаётся запечатанным, и молодому магу нужно обрести над ним контроль. И вот тут начинаются различия.
У нас, деморов, магия накрепко связана с чувственностью, поэтому мы обычно весьма любвеобильны и плотские удовольствия занимают в культуре важное место. И для того, чтобы распечатать дар, нужна физическая близость со взрослым магом противоположного пола. Чаще всего для этого приглашают одного из специалистов, которых называли Пробуждающими.
Сила Пробуждающего играет не столь уж важную роль, хотя считается правильным выбирать мага близкого уровня дара. Вроде как более слабый может перетянуть часть магии подопечного себе, а более сильный — подавить, но это в большей степени суеверие и перестраховка. Одно только условие соблюдалось неукоснительно: Пробуждающий должен иметь связь с той же стихией, что и его подопечный, потому что от столкновения с чуждой силой дар может погибнуть.
Конечно, всякое случалось. Юные деморы влюблялись и совершали необдуманные поступки, происходили и более трагические вещи, и далеко не всегда это заканчивалось плохо для дара. В конце концов, если демор по какой-то странной причине вообще отказывался пробуждать дар, его можно было погасить, то есть совсем уничтожить. Но случаи такие были исчезающе редки: настолько нездоровое желание требовало созыва целой психиатрической комиссии, потому что психически здоровый демор на такое никогда не пойдёт. Это медленное самоубийство, добровольное лишение себя половины жизни, потому что без дара она сокращалась как минимум вдвое.
