Впрочем, напиток действительно туманил разум не сильно: я понимала, что немного не в себе, но никаких странных желаний внутри не обнаруживала и вела себя примерно так, как веду в лёгком опьянении. То есть много говорила, бурно жестикулировала и радовалась жизни. Без каких-либо перегибов. К блондину с поцелуями по-прежнему не лезла, даже не рвалась купаться в озере, прекрасно помня все риски — от непонимания со стороны аборигена до возможных вредных примесей в воде и опасных животных вместе с микроорганизмами.
Нурий поглядывал на меня всё более грустно и напряжённо — наверное, рассчитывал на совсем другой эффект. Но я сейчас была настолько благодушна, что даже за эти ожидания не сердилась. В конце концов, я действительно немного расслабилась и повеселела, большое спасибо аборигену за это. Хотя просить этой веселящей жидкости про запас не буду, не хватало ещё сторчаться тут от скуки.
А в целом, можно сказать, свидание удалось. Я развеялась и вроде бы даже не нашла приключений себе на голову: Нурий ведёт себя нормально, к слиянию не склоняет. Повезло.
Но обрадовалась я рано. Развлечение закончилось неожиданно и совсем не так, как хотелось.
Сначала мир вокруг задрожал и закачался. Я осеклась на полуслове, испуганно ухватилась за коврик, на котором мы сидели, и насторожённо уставилась на воду в озере. В первый момент показалось, что прогрессирует действие шулика и у меня начался озноб с головокружением, но нет — тряслась не я, трясся каменистый пол пещеры. И по ровной глади озера разбегалась рябь.
— Это что? — сумела выдавить я, когда окружающий мир успокоился.
— Земля дрожит, так бывает, — отозвался невозмутимый Нурий, который в момент землетрясения замер в той позе, в которой оно его застало. — Мы же об этом говорили.
— Ага. Ну да. А вот это — тоже землетрясение? — поинтересовалась я напряжённо. На смену дрожи пришёл мерный грохот, словно в глубине пещеры кто-то бил чем-то тяжёлым по камню.
Нурий поднялся на колено, замер, сосредоточенно вглядываясь и вслушиваясь.
— Брухи! — уронил мужчина. Не то ругнулся, не то… лингва слово в любом случае не опознала.
Уточнить я не успела. Последний удар оказался особенно сильным и громким, раскатился рокотом по пещере. Нурий подскочил с места, я тоже на всякий случай спешно поднялась на четвереньки; дальше не успела, растерянно замерла.
В следующее мгновение из глубины пещеры выскочило… нечто. Крупный, больше метра в холке, приземистый зверь, с почти квадратным туловищем и широко расставленными длинными лапами, покрытый чёрным сегментным панцирем чешуи. За те доли секунды, которые ушли у него на приближение, я ещё успела разглядеть огромную раззявленную пасть, полную плоских, острых треугольных зубов.
Челюсти звонко сомкнулись там, где мгновение назад была моя голова. Желание жить оказалось сильнее ступора, я успела откатиться в сторону. Тварь тоненько, противно взвизгнула. Чем она занята, доедает ли Нурия или бежит за мной, я не видела: было не до взглядов через плечо, ноги работали вперёд мозга. И понесли они меня к озеру, в которое я сиганула с берега рыбкой, не думая и не вспоминая о прежних опасениях.
Повезло хотя бы в том, что там было не очень мелко, не приложилась об дно. Горячая вода обняла крепко, неприятно стиснула. Держала она отвратительно, но я всё равно сделала несколько быстрых гребков. Хорошо, что умение плавать — оно раз и навсегда, его не забудешь. По-моему, последний раз я делала это лет двадцать назад.
Дыхание сбилось очень быстро. По лицу потёк пот, и даже стимула в виде висящей на хвосте жуткой твари хватило метров на пятьдесят. Потом я замедлилась от усталости и одновременно — достаточно пришла в себя, чтобы начать думать. Например, о том, что при скорости своего передвижения этот хищник давно должен был меня сожрать.
Только теперь я рискнула развернуться, зависнув на месте.
Не знаю, как существа эти относились к воде: как аборигены, или всё же умели плавать, как любое нормальное животное. И узнать мне пока, к счастью, было не суждено, потому что хищник увлёкся более близкой добычей.
Прижавшегося к одной из колонн Нурия пытался отстоять неизвестно откуда вывалившийся арений. Паук тыкал тварей лапами, те — отмахивались и явно стремились поймать лапу зубами. Хищников было уже трое, и блондину с пауком явно оставалось недолго.
Из-за сталагмитов выскочил ещё один бронированный монстр, однако присоединяться к товарищам не стал, заметил меня. Подошёл к воде, брезгливо потрогал лапой. Сделал несколько шагов в одну сторону, потом — в другую, продолжая неуверенно касаться воды.
За процессом я наблюдала пристально, напряжённо ожидая развязки. Если оно всё-таки поплывёт...
Не поплыло. Разочарованно вякнуло и пошло к товарищам.
Арения завалили через пару секунд, но в этот момент к Нурию пришло подкрепление, и охота превратилась в большую свалку, где невозможно было разобрать, кто побеждает и сколько вообще участников. Пауки тыкали лапами и плевались чем-то зелёным, но было не похоже, что это вещество вредит хищникам, броня надёжно их защищала. И если бы кто-то спросил, то в этой драке я бы поставила именно на низ.
Понимая, что силы на исходе и даже наблюдение за происходящим со стороны скоро может стоить мне жизни, я огляделась в поисках спасения. Подходящим на его роль оказался один из небольших островков, торчащих из озера — не то нагромождения камней, не то сталагмиты, образовавшиеся ещё тогда, когда озера здесь не было.
Доплыла до ближайшего я на последнем издыхании. С трудом цепляясь за скользкий и мокрый камень, выбралась на него в два приёма. Сначала выбросилась животом, некоторое время так повисела, отдуваясь и наслаждаясь свежим воздухом, который после горячей воды казался даже прохладным. Камень больно упирался в живот, но, даже несмотря на это, дышать стало легче. Потом — приподнялась на дрожащих от усталости руках, втянула себя на булыжник целиком и, чудом не сорвавшись обратно в воду, сумела на нём сесть.
В первый момент, конечно, нашла взглядом берег, откуда доносились крики, рык, мерзкий хруст и какие-то ещё неописуемые звуки. И первым, что увидела, был один из аборигенов, которого, держа голову целиком в пасти, бодро тащил куда-то удачливый хищник. К горлу подкатила тошнота, я поспешила отвернуться.
Подтянула ноги к себе, уткнулась лбом в колени и зажмурилась. А через пару мгновений — попыталась ладонями зажать уши, потому что воображение очень живо дорисовывало картинку к отчётливо слышному визгу и чавканью.
Хорошая получилась прогулка, насыщенная...
Совесть даже не попыталась грызть меня за то, что бросила аборигенов, начиная с Нурия, самостоятельно разбираться с тварями. Во-первых, я при всём желании не смогла бы им помочь, а во-вторых, если разбираться, блондин первый обо мне забыл.
Обвинять его я, конечно, чём не собиралась: растерялся, не ожидал нападения, а потом мы раскатились в разные стороны, и тем более стало не до того. Он ведь тоже оказался безоружным перед бронированным хищником, и если бы не своевременное появление арения, прожил бы очень недолго.
Но это я в мыслях могла себя убедить, логически. С эмоциями было сложнее, потому что...
Гаранину такие отговорки не требовались. Он защищал не мешкая, рефлекторно, закрывая собой и, я готова была поручиться, не задумываясь, есть на нём броня или нет. Да, у него особая подготовка, и это стоит принимать во внимание, но Нурий вроде тоже не домосед-ботаник! В общем, после всего этого особенно противно и фальшиво выглядели рассуждения аборигенов о слиянии и ценности женщин. Полковник не говорил, он делал, и сейчас контраст между ним и местными оказался ещё более отчётливым. Не в пользу последних.
Отсутствие рядом Захара вдруг ощутилось особенно остро и тоскливо. Всё-таки я очень к нему привыкла за прошедшие дни. Привыкла, что именно рядом с полковником я в безопасности. Причём на этой планете, как показывает практика, можно чувствовать себя спокойно только рядом с ним.
Попробовала вот выйти куда-то без Гаранина, доверилась местным. Теперь сижу посреди озера, трясусь от страха, мокрое платье противно облепляет ноги. Одновременно и зябко, и душно, и по коже стекает противный липкий пот. Тело ломит, в скрюченном положении затекла спина, но нет никаких душевных сил распрямиться — страшно увидеть происходящий на берегу пир. Отличный результат!
От приятного лёгкого опьянения, вызванного шуликом, не осталось и следа. Или это пришло время похмелья?
Глубокий судорожный вздох сорвался жалким поскуливанием. Я сжала зубы и плотнее зажмурилась, чтобы не дать себе позорно разреветься. Хотелось, чтобы кто-нибудь пришёл, взял на руки и унёс куда-то в безопасное место. Причём кандидат на роль «кого-то» представлялся всего один. Жаль, что он точно не придёт.
Не знаю, сколько я просидела так без движения, лелея свои страхи и обиду на весь мир. Наверное, всё ещё действовал шулик, потому что в обычном состоянии подобные эмоции мне не свойственны.
Или дело вовсе не в напитке, а в пережитом страхе? Пережитом в одиночестве, а не в надёжной компании, когда есть на кого отвлечься и есть кому поддержать.
От самокопания отвлёк окрик.
— Василиса! Ты жива!
Я вскинулась, поморщившись от боли в затёкшей шее, сощурилась на яркий свет, нашла взглядом Нурия на том берегу. Надо же, уцелел. Везучий какой!
Никаких эмоций по поводу блондина я уже не испытывала, выжил и выжил. Умиление и очарование его наивной непосредственностью сгинули, кажется, безвозвратно.
— Как ты туда забралась? — изумился абориген.
«Поляна битвы» имела такой вид, что всякое желание двигаться к берегу отпало, даже смотреть в ту сторону не хотелось. Разорванные тела арениев, один или два бронированных трупа, оторванные части человеческих тел. Я оглядела озеро, выбирая более чистый участок пляжа и прикидывая, сумею ли доплыть. Идея была удачной, подходящий берег даже оказался ближе.
Не отвечая ничего Нурию, осторожно выпрямила ноги, разминая затёкшие мышцы. Похлопала себя по бёдрам, по икрам, немного посидела, пережидая колотьё в онемевших конечностях. Потом осторожно сползла обратно в воду и медленно, размеренно поплыла к берегу. Вдох — выдох, верх — вниз, вдох — выдох... Главное, не спешить и не отвлекаться на неприятные ощущения в теле. Течения нет, волн нет; доплыву, куда денусь!
Блондин опять попытался меня дозваться, походил вдоль берега — точно как одна из нападавших тварей. Потом сообразил, наконец, что плыву я в другую сторону, и перестал кричать. Наконец-то. Сейчас ответить ему я не смогла бы, даже если бы очень хотела: не сбивать же из-за такой ерунды дыхание.
На сушу выползала на четвереньках, благо берег был пологий. К этому моменту Нурий уже успел примчаться на одном из арениев.
— Как хорошо, что ты цела! — обрадованно сообщил он. — Хорошо, что догадалась спрятаться в воде: брухи тяжёлые, они сразу тонут, там было безопасно. Хочешь чего-нибудь? Пить?
— Отвези меня домой, — прохрипела в ответ.
Нурий заметно скис и умолк, но сейчас на его душевное состояние мне было плевать. Главное, что он послушно подсадил меня на спину паука, уселся сам, и членистоногое припустило к выходу, оставляя позади залитую кровью пещеру. Я сжалась в кресле, обхватив себя за плечи, опять закрыла глаза. После щёлкающих в считанных сантиметрах от головы острых зубов высота уже не пугала.
Всю дорогу я продремала, порой вскидываясь от крупной дрожи: после купания и душной влажной пещеры в мокром платье в коридорах было откровенно холодно. Но обращаться к Нурию не стала, всё равно не поможет. Главное, пусть домой отвезёт, а там есть тёплый душ и одеяло. Авось не подхвачу пневмонию после этой прогулки!
Грустный и задумчивый Нурий проводил меня до двери. Которую я захлопнула перед его носом, даже не попрощавшись. Нет, на аборигена я не обижалась, просто на вежливость не осталось ни моральных, ни физических сил.
А начбез действительно, к моему облегчению, нашёлся дома. Он дремал, но на звук шагов сразу же вскинулся.
— Вась, ты... что с тобой?! — в голосе полковника явственно прозвучала тревога пополам с удивлением. Мужчина соскочил с кровати, на полпути к уборной перехватил меня за плечи. — Вася!
— Х-холодно, — ответила ему. Как раз в этот момент меня накрыло новой волной дрожи, поэтому говорить было особенно сложно.
Грязно матерясь себе под нос, Захар содрал с меня сырое холодное платье. Причём «содрал» в буквальном смысле, я отчётливо слышала треск ткани. Потом подхватил на руки и потащил в вожделенный душ, и за эти несколько секунд я постаралась прижаться к нему покрепче. Тут не до смущения: после стылых коридоров Гаранин казался горячим, и на всё остальное было просто плевать.
В душевую начбез ввалился со мной вместе, пустил горячую воду, так что я охнула и дёрнулась от неожиданности. Мужчина не позволил выскочить, удержал под потоками воды и принялся старательно растирать мне плечи и спину. За неимением мочалки — руками, но это было гораздо приятнее. Меня наконец перестало трясти, даже в голове немного прояснилось.
— У тебя штаны промокли, — заметила рассеянно.
— Как промокли, так и высохнут, — отмахнулся Гаранин. — Ты как? Лучше?
— Ага. Спасибо...
— Постой, я сейчас. — Начбез отступил на пару шагов, оставив меня дальше приходить в себя под тёплыми струями, взял большое мягкое полотнище, исполнявшее роль полотенца, расправил. — Иди сюда.
Я послушно шагнула к мужчине и оказалась укутана с ног до головы. Вытер меня Захар тоже сам, видимо не доверяя моим дрожащим — на этот раз от слабости — рукам. Опять завернул, поднял и вынес наружу.
Начинаю думать, что он идеален...
— Посиди, сейчас, — повторил он, устроив меня на кровати. Я даже сумела улыбнуться этой команде.
Пока Гаранин менял штаны на сухие, я наконец-то сумела проявить самостоятельность. Немного выпуталась из полотенца, энергично растёрла им лицо и голову, отчего волосы наверняка мелкими иголочками встали дыбом — они всегда так делают.
— Так, а теперь — рассказывай, что стряслось.
Вернувшись, Захар взял с полки платье для меня и даже помог его надеть. Я не сопротивлялась, потому что слабость в перетруженных мышцах никуда не делась. Вместо этого начала обстоятельный пересказ собственных приключений.
— Знаешь, я вот сейчас подумала... — заметила, закончив. — А эти брухи, они чем-то внешне твою броню напоминают. Может, аборигены поэтому так нервно и напряжённо на неё реагируют?
— Наверное. Ну, Вася!.. — выразительно хмыкнул Гаранин, качнув головой. Ничего больше не сказал, но как-то сразу стало понятно, что он думает об этом приключении.
— Поначалу всё шло хорошо, — возразила я. — Кто мог знать, что эти твари нападут?
— Ты о них, надо думать, не расспросила?
— Нет, я... не в том состоянии была, — признала нехотя. — Завтра надо уточнить. Кажется, Нурий чувствует себя виноватым, можно этим воспользоваться. А у тебя как день прошёл?
— В сравнении с твоим — никак, — усмехнулся он. — Да и в остальном пока говорить не о чем.
— Может, это одних рук дело? Ну, взрыв и это нападение?
— Не говори ерунды. Это явно животные, хищники, а там были вполне разумные существа. Ну или, уж по крайней мере, звери с совсем другой линией поведения. Ты точно не помнишь, сколько среди трупов было нападающих и людей?
Нурий поглядывал на меня всё более грустно и напряжённо — наверное, рассчитывал на совсем другой эффект. Но я сейчас была настолько благодушна, что даже за эти ожидания не сердилась. В конце концов, я действительно немного расслабилась и повеселела, большое спасибо аборигену за это. Хотя просить этой веселящей жидкости про запас не буду, не хватало ещё сторчаться тут от скуки.
А в целом, можно сказать, свидание удалось. Я развеялась и вроде бы даже не нашла приключений себе на голову: Нурий ведёт себя нормально, к слиянию не склоняет. Повезло.
ГЛАВА 6. Абстинентный синдром
Но обрадовалась я рано. Развлечение закончилось неожиданно и совсем не так, как хотелось.
Сначала мир вокруг задрожал и закачался. Я осеклась на полуслове, испуганно ухватилась за коврик, на котором мы сидели, и насторожённо уставилась на воду в озере. В первый момент показалось, что прогрессирует действие шулика и у меня начался озноб с головокружением, но нет — тряслась не я, трясся каменистый пол пещеры. И по ровной глади озера разбегалась рябь.
— Это что? — сумела выдавить я, когда окружающий мир успокоился.
— Земля дрожит, так бывает, — отозвался невозмутимый Нурий, который в момент землетрясения замер в той позе, в которой оно его застало. — Мы же об этом говорили.
— Ага. Ну да. А вот это — тоже землетрясение? — поинтересовалась я напряжённо. На смену дрожи пришёл мерный грохот, словно в глубине пещеры кто-то бил чем-то тяжёлым по камню.
Нурий поднялся на колено, замер, сосредоточенно вглядываясь и вслушиваясь.
— Брухи! — уронил мужчина. Не то ругнулся, не то… лингва слово в любом случае не опознала.
Уточнить я не успела. Последний удар оказался особенно сильным и громким, раскатился рокотом по пещере. Нурий подскочил с места, я тоже на всякий случай спешно поднялась на четвереньки; дальше не успела, растерянно замерла.
В следующее мгновение из глубины пещеры выскочило… нечто. Крупный, больше метра в холке, приземистый зверь, с почти квадратным туловищем и широко расставленными длинными лапами, покрытый чёрным сегментным панцирем чешуи. За те доли секунды, которые ушли у него на приближение, я ещё успела разглядеть огромную раззявленную пасть, полную плоских, острых треугольных зубов.
Челюсти звонко сомкнулись там, где мгновение назад была моя голова. Желание жить оказалось сильнее ступора, я успела откатиться в сторону. Тварь тоненько, противно взвизгнула. Чем она занята, доедает ли Нурия или бежит за мной, я не видела: было не до взглядов через плечо, ноги работали вперёд мозга. И понесли они меня к озеру, в которое я сиганула с берега рыбкой, не думая и не вспоминая о прежних опасениях.
Повезло хотя бы в том, что там было не очень мелко, не приложилась об дно. Горячая вода обняла крепко, неприятно стиснула. Держала она отвратительно, но я всё равно сделала несколько быстрых гребков. Хорошо, что умение плавать — оно раз и навсегда, его не забудешь. По-моему, последний раз я делала это лет двадцать назад.
Дыхание сбилось очень быстро. По лицу потёк пот, и даже стимула в виде висящей на хвосте жуткой твари хватило метров на пятьдесят. Потом я замедлилась от усталости и одновременно — достаточно пришла в себя, чтобы начать думать. Например, о том, что при скорости своего передвижения этот хищник давно должен был меня сожрать.
Только теперь я рискнула развернуться, зависнув на месте.
Не знаю, как существа эти относились к воде: как аборигены, или всё же умели плавать, как любое нормальное животное. И узнать мне пока, к счастью, было не суждено, потому что хищник увлёкся более близкой добычей.
Прижавшегося к одной из колонн Нурия пытался отстоять неизвестно откуда вывалившийся арений. Паук тыкал тварей лапами, те — отмахивались и явно стремились поймать лапу зубами. Хищников было уже трое, и блондину с пауком явно оставалось недолго.
Из-за сталагмитов выскочил ещё один бронированный монстр, однако присоединяться к товарищам не стал, заметил меня. Подошёл к воде, брезгливо потрогал лапой. Сделал несколько шагов в одну сторону, потом — в другую, продолжая неуверенно касаться воды.
За процессом я наблюдала пристально, напряжённо ожидая развязки. Если оно всё-таки поплывёт...
Не поплыло. Разочарованно вякнуло и пошло к товарищам.
Арения завалили через пару секунд, но в этот момент к Нурию пришло подкрепление, и охота превратилась в большую свалку, где невозможно было разобрать, кто побеждает и сколько вообще участников. Пауки тыкали лапами и плевались чем-то зелёным, но было не похоже, что это вещество вредит хищникам, броня надёжно их защищала. И если бы кто-то спросил, то в этой драке я бы поставила именно на низ.
Понимая, что силы на исходе и даже наблюдение за происходящим со стороны скоро может стоить мне жизни, я огляделась в поисках спасения. Подходящим на его роль оказался один из небольших островков, торчащих из озера — не то нагромождения камней, не то сталагмиты, образовавшиеся ещё тогда, когда озера здесь не было.
Доплыла до ближайшего я на последнем издыхании. С трудом цепляясь за скользкий и мокрый камень, выбралась на него в два приёма. Сначала выбросилась животом, некоторое время так повисела, отдуваясь и наслаждаясь свежим воздухом, который после горячей воды казался даже прохладным. Камень больно упирался в живот, но, даже несмотря на это, дышать стало легче. Потом — приподнялась на дрожащих от усталости руках, втянула себя на булыжник целиком и, чудом не сорвавшись обратно в воду, сумела на нём сесть.
В первый момент, конечно, нашла взглядом берег, откуда доносились крики, рык, мерзкий хруст и какие-то ещё неописуемые звуки. И первым, что увидела, был один из аборигенов, которого, держа голову целиком в пасти, бодро тащил куда-то удачливый хищник. К горлу подкатила тошнота, я поспешила отвернуться.
Подтянула ноги к себе, уткнулась лбом в колени и зажмурилась. А через пару мгновений — попыталась ладонями зажать уши, потому что воображение очень живо дорисовывало картинку к отчётливо слышному визгу и чавканью.
Хорошая получилась прогулка, насыщенная...
Совесть даже не попыталась грызть меня за то, что бросила аборигенов, начиная с Нурия, самостоятельно разбираться с тварями. Во-первых, я при всём желании не смогла бы им помочь, а во-вторых, если разбираться, блондин первый обо мне забыл.
Обвинять его я, конечно, чём не собиралась: растерялся, не ожидал нападения, а потом мы раскатились в разные стороны, и тем более стало не до того. Он ведь тоже оказался безоружным перед бронированным хищником, и если бы не своевременное появление арения, прожил бы очень недолго.
Но это я в мыслях могла себя убедить, логически. С эмоциями было сложнее, потому что...
Гаранину такие отговорки не требовались. Он защищал не мешкая, рефлекторно, закрывая собой и, я готова была поручиться, не задумываясь, есть на нём броня или нет. Да, у него особая подготовка, и это стоит принимать во внимание, но Нурий вроде тоже не домосед-ботаник! В общем, после всего этого особенно противно и фальшиво выглядели рассуждения аборигенов о слиянии и ценности женщин. Полковник не говорил, он делал, и сейчас контраст между ним и местными оказался ещё более отчётливым. Не в пользу последних.
Отсутствие рядом Захара вдруг ощутилось особенно остро и тоскливо. Всё-таки я очень к нему привыкла за прошедшие дни. Привыкла, что именно рядом с полковником я в безопасности. Причём на этой планете, как показывает практика, можно чувствовать себя спокойно только рядом с ним.
Попробовала вот выйти куда-то без Гаранина, доверилась местным. Теперь сижу посреди озера, трясусь от страха, мокрое платье противно облепляет ноги. Одновременно и зябко, и душно, и по коже стекает противный липкий пот. Тело ломит, в скрюченном положении затекла спина, но нет никаких душевных сил распрямиться — страшно увидеть происходящий на берегу пир. Отличный результат!
От приятного лёгкого опьянения, вызванного шуликом, не осталось и следа. Или это пришло время похмелья?
Глубокий судорожный вздох сорвался жалким поскуливанием. Я сжала зубы и плотнее зажмурилась, чтобы не дать себе позорно разреветься. Хотелось, чтобы кто-нибудь пришёл, взял на руки и унёс куда-то в безопасное место. Причём кандидат на роль «кого-то» представлялся всего один. Жаль, что он точно не придёт.
Не знаю, сколько я просидела так без движения, лелея свои страхи и обиду на весь мир. Наверное, всё ещё действовал шулик, потому что в обычном состоянии подобные эмоции мне не свойственны.
Или дело вовсе не в напитке, а в пережитом страхе? Пережитом в одиночестве, а не в надёжной компании, когда есть на кого отвлечься и есть кому поддержать.
От самокопания отвлёк окрик.
— Василиса! Ты жива!
Я вскинулась, поморщившись от боли в затёкшей шее, сощурилась на яркий свет, нашла взглядом Нурия на том берегу. Надо же, уцелел. Везучий какой!
Никаких эмоций по поводу блондина я уже не испытывала, выжил и выжил. Умиление и очарование его наивной непосредственностью сгинули, кажется, безвозвратно.
— Как ты туда забралась? — изумился абориген.
«Поляна битвы» имела такой вид, что всякое желание двигаться к берегу отпало, даже смотреть в ту сторону не хотелось. Разорванные тела арениев, один или два бронированных трупа, оторванные части человеческих тел. Я оглядела озеро, выбирая более чистый участок пляжа и прикидывая, сумею ли доплыть. Идея была удачной, подходящий берег даже оказался ближе.
Не отвечая ничего Нурию, осторожно выпрямила ноги, разминая затёкшие мышцы. Похлопала себя по бёдрам, по икрам, немного посидела, пережидая колотьё в онемевших конечностях. Потом осторожно сползла обратно в воду и медленно, размеренно поплыла к берегу. Вдох — выдох, верх — вниз, вдох — выдох... Главное, не спешить и не отвлекаться на неприятные ощущения в теле. Течения нет, волн нет; доплыву, куда денусь!
Блондин опять попытался меня дозваться, походил вдоль берега — точно как одна из нападавших тварей. Потом сообразил, наконец, что плыву я в другую сторону, и перестал кричать. Наконец-то. Сейчас ответить ему я не смогла бы, даже если бы очень хотела: не сбивать же из-за такой ерунды дыхание.
На сушу выползала на четвереньках, благо берег был пологий. К этому моменту Нурий уже успел примчаться на одном из арениев.
— Как хорошо, что ты цела! — обрадованно сообщил он. — Хорошо, что догадалась спрятаться в воде: брухи тяжёлые, они сразу тонут, там было безопасно. Хочешь чего-нибудь? Пить?
— Отвези меня домой, — прохрипела в ответ.
Нурий заметно скис и умолк, но сейчас на его душевное состояние мне было плевать. Главное, что он послушно подсадил меня на спину паука, уселся сам, и членистоногое припустило к выходу, оставляя позади залитую кровью пещеру. Я сжалась в кресле, обхватив себя за плечи, опять закрыла глаза. После щёлкающих в считанных сантиметрах от головы острых зубов высота уже не пугала.
Всю дорогу я продремала, порой вскидываясь от крупной дрожи: после купания и душной влажной пещеры в мокром платье в коридорах было откровенно холодно. Но обращаться к Нурию не стала, всё равно не поможет. Главное, пусть домой отвезёт, а там есть тёплый душ и одеяло. Авось не подхвачу пневмонию после этой прогулки!
Грустный и задумчивый Нурий проводил меня до двери. Которую я захлопнула перед его носом, даже не попрощавшись. Нет, на аборигена я не обижалась, просто на вежливость не осталось ни моральных, ни физических сил.
А начбез действительно, к моему облегчению, нашёлся дома. Он дремал, но на звук шагов сразу же вскинулся.
— Вась, ты... что с тобой?! — в голосе полковника явственно прозвучала тревога пополам с удивлением. Мужчина соскочил с кровати, на полпути к уборной перехватил меня за плечи. — Вася!
— Х-холодно, — ответила ему. Как раз в этот момент меня накрыло новой волной дрожи, поэтому говорить было особенно сложно.
Грязно матерясь себе под нос, Захар содрал с меня сырое холодное платье. Причём «содрал» в буквальном смысле, я отчётливо слышала треск ткани. Потом подхватил на руки и потащил в вожделенный душ, и за эти несколько секунд я постаралась прижаться к нему покрепче. Тут не до смущения: после стылых коридоров Гаранин казался горячим, и на всё остальное было просто плевать.
В душевую начбез ввалился со мной вместе, пустил горячую воду, так что я охнула и дёрнулась от неожиданности. Мужчина не позволил выскочить, удержал под потоками воды и принялся старательно растирать мне плечи и спину. За неимением мочалки — руками, но это было гораздо приятнее. Меня наконец перестало трясти, даже в голове немного прояснилось.
— У тебя штаны промокли, — заметила рассеянно.
— Как промокли, так и высохнут, — отмахнулся Гаранин. — Ты как? Лучше?
— Ага. Спасибо...
— Постой, я сейчас. — Начбез отступил на пару шагов, оставив меня дальше приходить в себя под тёплыми струями, взял большое мягкое полотнище, исполнявшее роль полотенца, расправил. — Иди сюда.
Я послушно шагнула к мужчине и оказалась укутана с ног до головы. Вытер меня Захар тоже сам, видимо не доверяя моим дрожащим — на этот раз от слабости — рукам. Опять завернул, поднял и вынес наружу.
Начинаю думать, что он идеален...
— Посиди, сейчас, — повторил он, устроив меня на кровати. Я даже сумела улыбнуться этой команде.
Пока Гаранин менял штаны на сухие, я наконец-то сумела проявить самостоятельность. Немного выпуталась из полотенца, энергично растёрла им лицо и голову, отчего волосы наверняка мелкими иголочками встали дыбом — они всегда так делают.
— Так, а теперь — рассказывай, что стряслось.
Вернувшись, Захар взял с полки платье для меня и даже помог его надеть. Я не сопротивлялась, потому что слабость в перетруженных мышцах никуда не делась. Вместо этого начала обстоятельный пересказ собственных приключений.
— Знаешь, я вот сейчас подумала... — заметила, закончив. — А эти брухи, они чем-то внешне твою броню напоминают. Может, аборигены поэтому так нервно и напряжённо на неё реагируют?
— Наверное. Ну, Вася!.. — выразительно хмыкнул Гаранин, качнув головой. Ничего больше не сказал, но как-то сразу стало понятно, что он думает об этом приключении.
— Поначалу всё шло хорошо, — возразила я. — Кто мог знать, что эти твари нападут?
— Ты о них, надо думать, не расспросила?
— Нет, я... не в том состоянии была, — признала нехотя. — Завтра надо уточнить. Кажется, Нурий чувствует себя виноватым, можно этим воспользоваться. А у тебя как день прошёл?
— В сравнении с твоим — никак, — усмехнулся он. — Да и в остальном пока говорить не о чем.
— Может, это одних рук дело? Ну, взрыв и это нападение?
— Не говори ерунды. Это явно животные, хищники, а там были вполне разумные существа. Ну или, уж по крайней мере, звери с совсем другой линией поведения. Ты точно не помнишь, сколько среди трупов было нападающих и людей?
