— Как ты угадал?
— По запаху, — хмыкнул он. — И характеру разрушений. Взорвали, кстати, чтобы обрушить лаз. Через который кто-то воровал еду — полки совершенно пустые, не хватает каких-то ящиков.
— У них что, такие продвинутые паразиты завелись?! — опешила я. — Со знанием взрывного дела?
— Можно сказать и так. Кто-то обнёс продовольственный склад.
— Но у них же тут и так всё общедоступно в неограниченных количествах! — растерянно пробормотала я.
— Значит, не обще и не доступно, — с каким-то странным удовольствием возразил Гаранин.
— А чему ты радуешься-то? — не поняла я.
— Тому, что это уже больше похоже на нормальную реальность, а не на утопический кошмар, — пояснил полковник. — Не всё так идеально и благостно, как нам показывают. Ты заметила реакцию местных на взрыв?
— Такое сложно проигнорировать, — признала, передёрнувшись. — Было ощущение, что я в голофильме, который поставили на паузу. А ещё казалось, что они постоят так пару секунд и падать начнут, потому что заряд кончился. Жутко. Да и потом такая невозмутимость, как будто ничего не случилось. Откуда он, кстати, вообще узнал, что никто не пострадал?!
— Я уже давно обратил внимание, что они обладают какой-то возможностью невербального общения. Не знаю, с помощью имплантов каких-то или других органов, которых нет у людей. И общаются без участия каких-то там галигов. Не факт, что нас по поводу этих приборов обманули, они могут, например, выступать усилителями, но дело явно не только в них.
— И что всё это значит?
— Мало данных, — недовольно качнул головой Гаранин. — Поэтому слишком много вариантов. Но мне очень хочется познакомиться с теми, кто ворует у местных еду. Они отлично знают повадки этих… существ, не знаю уж, насколько их можно считать людьми, и совершенно не боялись возмездия здесь и сейчас. Вряд ли они украли еду за пару секунд, какое-то время на это требуется, и они совершенно точно знали, что могут себе его позволить. Тактика явно отработанная. Да и закладывать взрывчатку в такой ситуации — уметь надо, а то тебя же самого и завалит. Нет, работал достаточно грамотный подрывник, пусть у него и примитивная взрывчатка. Да и то, примитивность её — понятие относительное.
— Думаешь, взрывали тоже люди?
— Почти уверен, — кивнул полковник. — Похоже, у них тут существует два лагеря, если угодно — даже две расы. Оболваненные эти, с силиконовыми рожами, и… другие.
— Ты считаешь, что с ними будет безопаснее? — нахмурилась я недоверчиво.
— Вряд ли, но от них хоть понятно, чего ждать. А вся эта местная туповатая идеальность и «каждому по потребностям» вызывает кучу вопросов и подозрений и заставляет дёргаться от малейшего шороха. Из двух опасностей я выберу знакомую, даже если она видится более страшной.
— И что ты собираешься предпринять?
— Пока надо думать. И осматриваться. Раз они так легко меня выбраковывают из собственного общества и не считают опасным, нужно этим пользоваться, — резюмировал Гаранин. — Они же не обращают на меня внимания? Вот и прекрасно.
— Ты только поаккуратнее, — попросила я, хмурясь.
Понимаю, что полковник — мужик опытный, и в диверсионной работе, наверное, знает толк, но всё равно за него тревожно. Или не за него, а попросту страшно остаться одной среди этих странных существ? Гаранин, конечно, не идеален, но на таком фоне — именно этим и подкупает.
— Ты тоже со своими ухажёрами не переусердствуй, — напутствовал начбез. — А то увлечёшься — и привет, сольют тебя с кем-нибудь, пойдёшь ему таких вот идеальных пачками рожать.
— Ещё немного, и я решу, что ты ревнуешь, — заметила я с нервным смешком.
— Заревнуешь тут, когда местные самцы конкурентом не считают, — заржал полковник.
— Кстати, о рождении идеальных. Ты обратил внимание, что мы ещё ни одного ребёнка не встретили? Да даже подростков нет!
— Обратил, даже спросил у этого, — Гаранин кивнул на дверь. — Он сказал, что все дети обитают в особой части города, закрытой от посторонних, куда имеют доступ только родители и тамошние работники.
— Может, их именно там обрабатывают? — оживилась я. — В детском возрасте.
— Может, но это не проверить. Прорываться туда, чую, чревато. При их отношении к размножению потомство должно хорошо охраняться. Ладно, пойду.
— А мне что делать?
— Не вляпаться в неприятности, — напутствовал полковник и действительно удрал.
Я же осталась в одиночестве и полной растерянности.
Впервые если не за всю жизнь, то за последние пару десятков лет я понятия не имела, чем себя занять. Обычно с трудом выкраивалось несколько дней на отпуск, и то я никогда не сидела просто так на месте — экскурсии, книги, на худой конец кино. И то от такого отдыха я быстро уставала и рвалась обратно на работу, потому что там эксперименты, там жизнь, а ребята хоть и хорошие, но без меня точно не справятся.
И вот вдруг образовалась огромная куча свободного времени — и каменный мешок, внутри которого нет ровным счётом ничего, кроме кровати. Если у местных имелись какие-то развлечения, то знакомить нас с ними не стремились, делая вид, что не понимают вопросов. Или правда не понимали?
Положение мог спасти личный комм, но его я, как назло, оставила в каюте на станции. Высокоточная техника макетного зала чувствительна ко всякого рода помехам, поэтому на рабочее место мы старались приходить без лишних приборов, всё равно они там не нужны. Сейчас я впервые всерьёз пожалела об этих порядках.
Хорошо Гаранину, у него вон большая и важная цель нарисовалась. А я?!
Нет, я ещё не настолько одурела от скуки, чтобы навязываться полковнику в этом его нелёгком деле. Очевидно, помощи от меня не будет никакой, только лишнее привлечение внимания. Но завидовать ему чёрной завистью это не мешало.
Идти в одиночестве гулять по городу — тоже не лучшая идея, страшновато. В местных традициях я пока совершенно не разобралась, точно влезу куда-нибудь по неосторожности.
В очередной раз тасовать мысли о перемещении и аборигенах не было никакого желания. Новых исходных данных не появилось, а от пустого теоретизирования никакого толку, одно разочарование.
Других идей не нашлось. И через полчаса, тщательно, до скрипа отмывшись и перемерив ещё раз все наряды, я начала с нездоровым интересом приглядываться к букету своеобразных местных приглашений на свидание.
А ещё через полчаса Нурий застал меня сидящей на кровати перед разложенными кристаллами. Я пыталась достичь равновесия с миром через созерцание, хотя бы в общих чертах вспомнить дарителей или уж на крайний случай — уснуть от скуки. Все три варианта устраивали одинаково.
— Прости, что потревожил, — при виде стройного ряда «сокровищ» блондин заметно скис и понурился.
— Я не занята, проходи, — обрадовалась я посетителю и даже совершенно искренне просияла улыбкой.
Надеюсь, получилась она не очень глумливой, я честно старалась сдержаться. Просто Нурий сегодня выбрал платьице весёлого сиреневого цвета с красными цветами вроде земных маков, и у меня от такой расцветки начал подёргиваться глаз. На огромном брутальном мужике это выглядело… безумно.
А вообще, плевать на одежду. Хвала космическому разуму, теории вероятности и всему остальному, что этот тип решил явиться! Как там говорил Гаранин, из двух зол — знакомое?
— Ты ещё никого не выбрала? — явно приободрился Нурий.
— Нет, — призналась честно, стараясь смотреть только на его лицо. — Но вроде бы это просто свидание? И я могу встретиться с несколькими мужчинами, разве нет? — уточнила подозрительно.
— Да, конечно! — поспешил заверить он. Подошёл, аккуратно сел на краешек постели. Не рядом, а позади меня в изголовье, словно старался держаться подальше от камней.
— Но?.. — подбодрила я, потому что невысказанное продолжение повисло в воздухе.
— Но такое редко бывает, — пояснил абориген. — Обычно женщина выбирает того, чей ушель понравился первым.
— И по какому признаку должен понравиться… ушель? — я окинула задумчивым взглядом кристаллы. Нет, они, в общем-то, действительно красивые и разные — и формой, и размером, и даже цветом. Честно говоря, гораздо более разные, чем хозяева. Но это как же надо гадать, чтобы по камушку суметь выбрать того мужика, с которым захочется провести рядом всю жизнь?
— По всем, — туманно отозвался Нурий.
— Ладно, чёрт с ними, — решила я.
Конечно, хотелось расспросить подробнее, что за ушель, откуда он берётся и как работает, но я уже выучила, что подобные вопросы аборигены игнорируют. Ещё уйдёт от разговора в самом прямом смысле, ногами, и я опять останусь скучать в одиночестве.
— А у вас это обязательный ритуал, сначала ушель — потом прогулка? Или можно погулять без вручения?
— Обычно да. Я… — заговорил он с воодушевлением, но потом сам себя оборвал. — Неважно.
— Слушай, а можно личный вопрос? Почему ты-то мне до сих пор ушель не вручил, а пытаешься обойтись без него?
— Если бы он у меня был, — тоскливо вздохнул Нурий.
— А что, не всем полагается? — заинтересовалась я.
— Я свой недавно отдал, но она меня не выбрала. А чтобы вырос новый, нужно время. Поэтому пока нет. Я надеялся обойтись без него, но не получается. А жалко, ты… удивительная! — выдохнул он с искренним восхищением.
Я смерила мужчину взглядом.
Вот вроде умом понимаю, что он бы так возле любой бабы увивался, и оценил не мозги, зелёные глаза, улыбку или отсутствующие роскошные формы, а правильный набор половых признаков, но всё равно — приятно. Смотрит так, словно я его единственный шанс на спасение, который вот-вот достанется другому, то есть — с восторгом, тоской и надеждой. Роскошный мужик взирает на тебя как на божество; ну как тут устоять?
Нет, сливаться с ним из жалости или ещё в какие близкие отношения вступать я не собиралась, всё-таки надо понимать, что это не совсем человек и из отношений таких ещё, может, не выпустят. Но…
— А эти ваши прогулки, они точно ни к чему не обязывают?
— То есть? — не понял он.
— Ну если я схожу с кем-то погулять, он не начнёт меня хватать и сливаться принудительно? И такая прогулка сама по себе не означает, что я уже выбрала?
— Нет, что ты! — искренне ужаснулся он. — Без добровольного согласия слияние просто не получится, это невозможно!
— Прекрасно. Тогда пошли гулять.
Пару мгновений Нурий таращился на меня, кажется не веря своим ушам.
— Без ушеля? — ошарашенно уточнил он. — Правда?!
— Правда.
Уточнять, что для этого пришлось закрыть глаза на его платье, я не стала. Бесполезно, всё равно не поймёт, почему мне не понравилось — оно же такое красивое!
Местное равноправие — оно такое равноправное...
— Подожди немного! Я сейчас всё устрою и вернусь за тобой! — просиял блондин и умчался, только белая коса плеснула по воздуху.
Забавно, но в этот момент я чувствовала себя растлительницей малолетних. Сквозила в Нурии какая-то незамутнённая, детская наивность. Она во всех местных была, но при близком общении особенно бросалась в глаза. Катастрофический недостаток женщин делал невозможным существование не только бабников, но хотя бы не девственников, что объясняло их незамутнённость в личных вопросах. Да ещё аборигены живут в почти выдуманном, идеальном мире, ни за что не борются, странно, что пока не деградировали совсем.
Он бы Леночке подошёл. Причём идеально, они очень похожи — наивные и неприспособленные к жизни.
А впрочем, нет. Моя аспирантка слишком быстро с ним заскучает, потому что не сумеет найти общих тем для разговора. Это я могу немного поумиляться наивности и непосредственности, а Лена ещё слишком юна для подобных эмоций.
Нурий вернулся быстро. Я уже убрала ушели на полку, но ещё не успела вновь заскучать. За это время мужчина переоделся, выбрав белое платье с симпатичным геометрическим орнаментом по подолу. Сразу стал выглядеть гораздо благороднее и напоминать иллюстрации из учебника истории, про какие-то древние народы. На мужчину похож. Мне хоть не так смешно стало, появился шанс отнестись к свиданию более-менее серьёзно, а не как к прогулке с малолетним сыном подруги, которая попросила развлечь его полчаса, пока сама занята. Или даже малолетней дочерью…
На выходе нас ждал транспортный паук. Нурий галантно подсадил меня наверх, проявив выдержку и не задержав прикосновение дольше необходимого. Хотя так смотрел, что стало даже неловко.
— Куда мы едем? — полюбопытствовала я.
— На нижние уровни, — отозвался блондин через плечо.
В подтверждение его слов арений нырнул в ближайший вертикальный тоннель и ловко начал спускаться, цепляясь лапками за стенки. Хода он при этом не снижал. Я на всякий случай вжалась в сиденье покрепче и уткнулась взглядом в белобрысый затылок. Высота — это… совсем не то, что я люблю.
— И что там? — попыталась отвлечься и заодно выжать из спутника побольше информации.
— Там красиво, — неопределённо ответил он. — Это недалеко, уже скоро будем на месте. Туда все ходят гулять.
— А почему не наружу?
— Что ты, там слишком опасно, — возразил Нурий. — Никто не станет рисковать женщиной и вести её наружу.
— Даже если она сама попросит?
— Зачем? — искренне удивился он. — Здесь же есть всё необходимое! А то, что нужно принести снаружи, приносят егеря.
— Проехали, — вздохнула в ответ.
— Что проехали? — не понял абориген.
— Всё в порядке, — заверила я. Совершенно спокойно; кажется, привыкаю.
Повисшая тишина быстро начала напрягать. Поездка на арении сама по себе достаточно нервное занятие для человека вроде меня, совсем не склонного к экстриму: ни надёжных фиксирующих приспособлений, ни защитного купола, ни примерного понимания, как эта штука вообще работает. А уж когда этот паук в очередной раз повисает в вертикальной шахте неопределённой глубины, слишком хочется оказаться подальше.
Мы миновали очередной коридор, вдоль которого попадались уже знакомые цветные вставки-двери, и я нашла новую тему для разговора, запоздало вспомнив давнюю догадку.
В отсутствии библиотек нас уверили довольно быстро. Сначала недоумевали над моими вопросами, где они хранят свои знания, и выразительно стучали себя по лбу — мол, в голове. Потом удалось добиться, что некие сведения записаны всё в тех же галигах, но на этом развитие темы окончательно застопорилось: об этих приборах местные не говорили. Ещё один довод в пользу версии, что создали эти шары не сами аборигены, а некая более развитая цивилизация, которая их и зомбировала.
Только придумать ответ на вопрос, зачем ей это понадобилось, мы не смогли даже теоретически: не было ни следа присутствия других разумных. Разве что зомбировали и пропали?
— Скажи, а узоры на дверях, они что-то значат?
— Конечно! — обрадовал меня Нурий.
— И что?
— По ним видно, что внутри. Склад, место еды, жилая комната. Одиночка её занимает или прошедшая слияние счастливая пара, когда он вышел на свет, согласен ли сейчас видеть гостей.
— Но вы же можете спросить это напрямую? — осторожно подобралась я к скользкой теме дальней связи и невербального общения.
— Можем. Это полезнее, например, когда ищешь определённый склад. А в личных комнатах и правда не очень нужно, просто так давно заведено, — признал он.
— И как понять, что значит та или иная картинка? — всерьёз заинтересовалась я.
Как ни странно, Нурий не ограничился любимым ответом «оно само», система действительно существовала. Несложная, я разобралась и запомнила с первого раза. Письменностью это назвать язык не поворачивался, скорее, набор условных обозначений.
— По запаху, — хмыкнул он. — И характеру разрушений. Взорвали, кстати, чтобы обрушить лаз. Через который кто-то воровал еду — полки совершенно пустые, не хватает каких-то ящиков.
— У них что, такие продвинутые паразиты завелись?! — опешила я. — Со знанием взрывного дела?
— Можно сказать и так. Кто-то обнёс продовольственный склад.
— Но у них же тут и так всё общедоступно в неограниченных количествах! — растерянно пробормотала я.
— Значит, не обще и не доступно, — с каким-то странным удовольствием возразил Гаранин.
— А чему ты радуешься-то? — не поняла я.
— Тому, что это уже больше похоже на нормальную реальность, а не на утопический кошмар, — пояснил полковник. — Не всё так идеально и благостно, как нам показывают. Ты заметила реакцию местных на взрыв?
— Такое сложно проигнорировать, — признала, передёрнувшись. — Было ощущение, что я в голофильме, который поставили на паузу. А ещё казалось, что они постоят так пару секунд и падать начнут, потому что заряд кончился. Жутко. Да и потом такая невозмутимость, как будто ничего не случилось. Откуда он, кстати, вообще узнал, что никто не пострадал?!
— Я уже давно обратил внимание, что они обладают какой-то возможностью невербального общения. Не знаю, с помощью имплантов каких-то или других органов, которых нет у людей. И общаются без участия каких-то там галигов. Не факт, что нас по поводу этих приборов обманули, они могут, например, выступать усилителями, но дело явно не только в них.
— И что всё это значит?
— Мало данных, — недовольно качнул головой Гаранин. — Поэтому слишком много вариантов. Но мне очень хочется познакомиться с теми, кто ворует у местных еду. Они отлично знают повадки этих… существ, не знаю уж, насколько их можно считать людьми, и совершенно не боялись возмездия здесь и сейчас. Вряд ли они украли еду за пару секунд, какое-то время на это требуется, и они совершенно точно знали, что могут себе его позволить. Тактика явно отработанная. Да и закладывать взрывчатку в такой ситуации — уметь надо, а то тебя же самого и завалит. Нет, работал достаточно грамотный подрывник, пусть у него и примитивная взрывчатка. Да и то, примитивность её — понятие относительное.
— Думаешь, взрывали тоже люди?
— Почти уверен, — кивнул полковник. — Похоже, у них тут существует два лагеря, если угодно — даже две расы. Оболваненные эти, с силиконовыми рожами, и… другие.
— Ты считаешь, что с ними будет безопаснее? — нахмурилась я недоверчиво.
— Вряд ли, но от них хоть понятно, чего ждать. А вся эта местная туповатая идеальность и «каждому по потребностям» вызывает кучу вопросов и подозрений и заставляет дёргаться от малейшего шороха. Из двух опасностей я выберу знакомую, даже если она видится более страшной.
— И что ты собираешься предпринять?
— Пока надо думать. И осматриваться. Раз они так легко меня выбраковывают из собственного общества и не считают опасным, нужно этим пользоваться, — резюмировал Гаранин. — Они же не обращают на меня внимания? Вот и прекрасно.
— Ты только поаккуратнее, — попросила я, хмурясь.
Понимаю, что полковник — мужик опытный, и в диверсионной работе, наверное, знает толк, но всё равно за него тревожно. Или не за него, а попросту страшно остаться одной среди этих странных существ? Гаранин, конечно, не идеален, но на таком фоне — именно этим и подкупает.
— Ты тоже со своими ухажёрами не переусердствуй, — напутствовал начбез. — А то увлечёшься — и привет, сольют тебя с кем-нибудь, пойдёшь ему таких вот идеальных пачками рожать.
— Ещё немного, и я решу, что ты ревнуешь, — заметила я с нервным смешком.
— Заревнуешь тут, когда местные самцы конкурентом не считают, — заржал полковник.
— Кстати, о рождении идеальных. Ты обратил внимание, что мы ещё ни одного ребёнка не встретили? Да даже подростков нет!
— Обратил, даже спросил у этого, — Гаранин кивнул на дверь. — Он сказал, что все дети обитают в особой части города, закрытой от посторонних, куда имеют доступ только родители и тамошние работники.
— Может, их именно там обрабатывают? — оживилась я. — В детском возрасте.
— Может, но это не проверить. Прорываться туда, чую, чревато. При их отношении к размножению потомство должно хорошо охраняться. Ладно, пойду.
— А мне что делать?
— Не вляпаться в неприятности, — напутствовал полковник и действительно удрал.
Я же осталась в одиночестве и полной растерянности.
ГЛАВА 5. Первое свидание
Впервые если не за всю жизнь, то за последние пару десятков лет я понятия не имела, чем себя занять. Обычно с трудом выкраивалось несколько дней на отпуск, и то я никогда не сидела просто так на месте — экскурсии, книги, на худой конец кино. И то от такого отдыха я быстро уставала и рвалась обратно на работу, потому что там эксперименты, там жизнь, а ребята хоть и хорошие, но без меня точно не справятся.
И вот вдруг образовалась огромная куча свободного времени — и каменный мешок, внутри которого нет ровным счётом ничего, кроме кровати. Если у местных имелись какие-то развлечения, то знакомить нас с ними не стремились, делая вид, что не понимают вопросов. Или правда не понимали?
Положение мог спасти личный комм, но его я, как назло, оставила в каюте на станции. Высокоточная техника макетного зала чувствительна ко всякого рода помехам, поэтому на рабочее место мы старались приходить без лишних приборов, всё равно они там не нужны. Сейчас я впервые всерьёз пожалела об этих порядках.
Хорошо Гаранину, у него вон большая и важная цель нарисовалась. А я?!
Нет, я ещё не настолько одурела от скуки, чтобы навязываться полковнику в этом его нелёгком деле. Очевидно, помощи от меня не будет никакой, только лишнее привлечение внимания. Но завидовать ему чёрной завистью это не мешало.
Идти в одиночестве гулять по городу — тоже не лучшая идея, страшновато. В местных традициях я пока совершенно не разобралась, точно влезу куда-нибудь по неосторожности.
В очередной раз тасовать мысли о перемещении и аборигенах не было никакого желания. Новых исходных данных не появилось, а от пустого теоретизирования никакого толку, одно разочарование.
Других идей не нашлось. И через полчаса, тщательно, до скрипа отмывшись и перемерив ещё раз все наряды, я начала с нездоровым интересом приглядываться к букету своеобразных местных приглашений на свидание.
А ещё через полчаса Нурий застал меня сидящей на кровати перед разложенными кристаллами. Я пыталась достичь равновесия с миром через созерцание, хотя бы в общих чертах вспомнить дарителей или уж на крайний случай — уснуть от скуки. Все три варианта устраивали одинаково.
— Прости, что потревожил, — при виде стройного ряда «сокровищ» блондин заметно скис и понурился.
— Я не занята, проходи, — обрадовалась я посетителю и даже совершенно искренне просияла улыбкой.
Надеюсь, получилась она не очень глумливой, я честно старалась сдержаться. Просто Нурий сегодня выбрал платьице весёлого сиреневого цвета с красными цветами вроде земных маков, и у меня от такой расцветки начал подёргиваться глаз. На огромном брутальном мужике это выглядело… безумно.
А вообще, плевать на одежду. Хвала космическому разуму, теории вероятности и всему остальному, что этот тип решил явиться! Как там говорил Гаранин, из двух зол — знакомое?
— Ты ещё никого не выбрала? — явно приободрился Нурий.
— Нет, — призналась честно, стараясь смотреть только на его лицо. — Но вроде бы это просто свидание? И я могу встретиться с несколькими мужчинами, разве нет? — уточнила подозрительно.
— Да, конечно! — поспешил заверить он. Подошёл, аккуратно сел на краешек постели. Не рядом, а позади меня в изголовье, словно старался держаться подальше от камней.
— Но?.. — подбодрила я, потому что невысказанное продолжение повисло в воздухе.
— Но такое редко бывает, — пояснил абориген. — Обычно женщина выбирает того, чей ушель понравился первым.
— И по какому признаку должен понравиться… ушель? — я окинула задумчивым взглядом кристаллы. Нет, они, в общем-то, действительно красивые и разные — и формой, и размером, и даже цветом. Честно говоря, гораздо более разные, чем хозяева. Но это как же надо гадать, чтобы по камушку суметь выбрать того мужика, с которым захочется провести рядом всю жизнь?
— По всем, — туманно отозвался Нурий.
— Ладно, чёрт с ними, — решила я.
Конечно, хотелось расспросить подробнее, что за ушель, откуда он берётся и как работает, но я уже выучила, что подобные вопросы аборигены игнорируют. Ещё уйдёт от разговора в самом прямом смысле, ногами, и я опять останусь скучать в одиночестве.
— А у вас это обязательный ритуал, сначала ушель — потом прогулка? Или можно погулять без вручения?
— Обычно да. Я… — заговорил он с воодушевлением, но потом сам себя оборвал. — Неважно.
— Слушай, а можно личный вопрос? Почему ты-то мне до сих пор ушель не вручил, а пытаешься обойтись без него?
— Если бы он у меня был, — тоскливо вздохнул Нурий.
— А что, не всем полагается? — заинтересовалась я.
— Я свой недавно отдал, но она меня не выбрала. А чтобы вырос новый, нужно время. Поэтому пока нет. Я надеялся обойтись без него, но не получается. А жалко, ты… удивительная! — выдохнул он с искренним восхищением.
Я смерила мужчину взглядом.
Вот вроде умом понимаю, что он бы так возле любой бабы увивался, и оценил не мозги, зелёные глаза, улыбку или отсутствующие роскошные формы, а правильный набор половых признаков, но всё равно — приятно. Смотрит так, словно я его единственный шанс на спасение, который вот-вот достанется другому, то есть — с восторгом, тоской и надеждой. Роскошный мужик взирает на тебя как на божество; ну как тут устоять?
Нет, сливаться с ним из жалости или ещё в какие близкие отношения вступать я не собиралась, всё-таки надо понимать, что это не совсем человек и из отношений таких ещё, может, не выпустят. Но…
— А эти ваши прогулки, они точно ни к чему не обязывают?
— То есть? — не понял он.
— Ну если я схожу с кем-то погулять, он не начнёт меня хватать и сливаться принудительно? И такая прогулка сама по себе не означает, что я уже выбрала?
— Нет, что ты! — искренне ужаснулся он. — Без добровольного согласия слияние просто не получится, это невозможно!
— Прекрасно. Тогда пошли гулять.
Пару мгновений Нурий таращился на меня, кажется не веря своим ушам.
— Без ушеля? — ошарашенно уточнил он. — Правда?!
— Правда.
Уточнять, что для этого пришлось закрыть глаза на его платье, я не стала. Бесполезно, всё равно не поймёт, почему мне не понравилось — оно же такое красивое!
Местное равноправие — оно такое равноправное...
— Подожди немного! Я сейчас всё устрою и вернусь за тобой! — просиял блондин и умчался, только белая коса плеснула по воздуху.
Забавно, но в этот момент я чувствовала себя растлительницей малолетних. Сквозила в Нурии какая-то незамутнённая, детская наивность. Она во всех местных была, но при близком общении особенно бросалась в глаза. Катастрофический недостаток женщин делал невозможным существование не только бабников, но хотя бы не девственников, что объясняло их незамутнённость в личных вопросах. Да ещё аборигены живут в почти выдуманном, идеальном мире, ни за что не борются, странно, что пока не деградировали совсем.
Он бы Леночке подошёл. Причём идеально, они очень похожи — наивные и неприспособленные к жизни.
А впрочем, нет. Моя аспирантка слишком быстро с ним заскучает, потому что не сумеет найти общих тем для разговора. Это я могу немного поумиляться наивности и непосредственности, а Лена ещё слишком юна для подобных эмоций.
Нурий вернулся быстро. Я уже убрала ушели на полку, но ещё не успела вновь заскучать. За это время мужчина переоделся, выбрав белое платье с симпатичным геометрическим орнаментом по подолу. Сразу стал выглядеть гораздо благороднее и напоминать иллюстрации из учебника истории, про какие-то древние народы. На мужчину похож. Мне хоть не так смешно стало, появился шанс отнестись к свиданию более-менее серьёзно, а не как к прогулке с малолетним сыном подруги, которая попросила развлечь его полчаса, пока сама занята. Или даже малолетней дочерью…
На выходе нас ждал транспортный паук. Нурий галантно подсадил меня наверх, проявив выдержку и не задержав прикосновение дольше необходимого. Хотя так смотрел, что стало даже неловко.
— Куда мы едем? — полюбопытствовала я.
— На нижние уровни, — отозвался блондин через плечо.
В подтверждение его слов арений нырнул в ближайший вертикальный тоннель и ловко начал спускаться, цепляясь лапками за стенки. Хода он при этом не снижал. Я на всякий случай вжалась в сиденье покрепче и уткнулась взглядом в белобрысый затылок. Высота — это… совсем не то, что я люблю.
— И что там? — попыталась отвлечься и заодно выжать из спутника побольше информации.
— Там красиво, — неопределённо ответил он. — Это недалеко, уже скоро будем на месте. Туда все ходят гулять.
— А почему не наружу?
— Что ты, там слишком опасно, — возразил Нурий. — Никто не станет рисковать женщиной и вести её наружу.
— Даже если она сама попросит?
— Зачем? — искренне удивился он. — Здесь же есть всё необходимое! А то, что нужно принести снаружи, приносят егеря.
— Проехали, — вздохнула в ответ.
— Что проехали? — не понял абориген.
— Всё в порядке, — заверила я. Совершенно спокойно; кажется, привыкаю.
Повисшая тишина быстро начала напрягать. Поездка на арении сама по себе достаточно нервное занятие для человека вроде меня, совсем не склонного к экстриму: ни надёжных фиксирующих приспособлений, ни защитного купола, ни примерного понимания, как эта штука вообще работает. А уж когда этот паук в очередной раз повисает в вертикальной шахте неопределённой глубины, слишком хочется оказаться подальше.
Мы миновали очередной коридор, вдоль которого попадались уже знакомые цветные вставки-двери, и я нашла новую тему для разговора, запоздало вспомнив давнюю догадку.
В отсутствии библиотек нас уверили довольно быстро. Сначала недоумевали над моими вопросами, где они хранят свои знания, и выразительно стучали себя по лбу — мол, в голове. Потом удалось добиться, что некие сведения записаны всё в тех же галигах, но на этом развитие темы окончательно застопорилось: об этих приборах местные не говорили. Ещё один довод в пользу версии, что создали эти шары не сами аборигены, а некая более развитая цивилизация, которая их и зомбировала.
Только придумать ответ на вопрос, зачем ей это понадобилось, мы не смогли даже теоретически: не было ни следа присутствия других разумных. Разве что зомбировали и пропали?
— Скажи, а узоры на дверях, они что-то значат?
— Конечно! — обрадовал меня Нурий.
— И что?
— По ним видно, что внутри. Склад, место еды, жилая комната. Одиночка её занимает или прошедшая слияние счастливая пара, когда он вышел на свет, согласен ли сейчас видеть гостей.
— Но вы же можете спросить это напрямую? — осторожно подобралась я к скользкой теме дальней связи и невербального общения.
— Можем. Это полезнее, например, когда ищешь определённый склад. А в личных комнатах и правда не очень нужно, просто так давно заведено, — признал он.
— И как понять, что значит та или иная картинка? — всерьёз заинтересовалась я.
Как ни странно, Нурий не ограничился любимым ответом «оно само», система действительно существовала. Несложная, я разобралась и запомнила с первого раза. Письменностью это назвать язык не поворачивался, скорее, набор условных обозначений.
