Чтобы внедрить всякое по мелочи, достаточно пройти медицинское обследование, а вот резать живую рабочую руку, чтобы поставить на её место протез, никто не станет. Но люди — всегда люди, и неизменно находятся те, кто пытается обойти запреты. Некоторые психи, говорят, намеренно калечатся, чтобы добиться желаемого по тем самым медицинским показателям, но обычно это очень легко вычисляется. Самоповреждение в Империи вне закона, просто вместо тюрьмы за него полагается долгое и обстоятельное принудительное лечение у психиатра.
Больше всего сложностей, предсказуемо, с внедрением чего-то в мозг. Даже несмотря на то, что он неплохо исследован как орган, вмешательство в структуру мозга взрослого человека нередко приводит к самым непредсказуемым последствиям. Поэтому даже незначительные изменения строго отслеживаются, взять хотя бы подключение шимки: процедура несложная и непосредственно в мозг никто не лезет, но всё равно абы кому этим заниматься не позволяют, за такое полагаются очень серьёзные штрафы и солидные сроки. Конечно, от подпольных клиник никуда не денешься и там с собой можно сделать что угодно на собственный страх и риск, а уж если покинуть территорию Империи — там вообще раздолье. Но позволить себе подобные удовольствия могут немногие — очень дорого, большинство вынуждено довольствоваться разрешёнными косметическими мелочами. Накладки на глаза, разнообразные сенсорные вставки, необычные татуировки.
На последователя этой субкультуры и походил Тихонов, вот только не до конца. Опять проклятый недосып! Если бы не он, я бы подумала и промолчала, потому что киберманы всегда одевались причудливо, даже если кто-то не вносил изменений в своё тело, вроде несовершеннолетних, добирал рисунками на коже и одеждой. Ни один киберман не стал бы вот так закукливаться в полностью закрытую одежду.
Судя по всему, у Богдана имели место те самые «медицинские показатели», то есть глаза он лишился не по доброй воле. Наверняка история неприятная — кому приятно вспоминать о собственных тяжёлых травмах! А я начала с того, что от души потопталась по больному месту. Молодец, что сказать!
Хорошо ещё хвататься за него не начала, давно научилась контролировать себя почти в любом состоянии. Это когда маленький ребёнок лезет к окружающим обниматься, они обычно умиляются, а вот если взрослая женщина — в лучшем случае это вызывает недоумение.
Мама дразнится, что надо идти замуж, чтобы было кого неограниченно обнимать и тискать, но ей легко говорить, она рано встретила папу. А у меня с постоянными отношениями не складывается, где-то мой Тот Самый бегает и обнимается с кем-то другим.
Понимая, что мысли потекли в совсем уж бредовое русло, я тряхнула головой и опять попыталась сосредоточиться на схемах. В чёрную дыру этого кодера хакерского с его киберглазом, как-нибудь переживу неделю без общения. Зато поработаю в открытом космосе на железе!
Двое в таких же комбинезонах, как Макс, явились за нами явились чуть раньше назначенного срока. Один высокий, худощавый и почти лысый, средних лет, что-то около семидесяти; он выглядел хмурым и недовольным, но, кажется, исключительно из-за формы губ и общего строения лица. Второй — белобрысый, ниже товарища на голову и заметно моложе, широкоплечий и очень симпатичный. Заговорил именно он.
— О, Вжик, привет! — обратился он к программисту.
— Привет, — отозвался тот, походя хлопнул по протянутой руке белобрысого, кивнул второму и под моим растерянным взглядом нырнул в коридор за их спинами.
— А ты, должно быть, Алла Иванова? — подал голос разговорчивый. — Адмиралу Иванову случайно не родственница?
— Если бы все Ивановы были родственниками! — неопределённо протянула я.
— Это верно! — хохотнул он. — Я Стив, ваш пилот на сегодня, а это Дайсон, наш штурман. Не обращай внимания, что он такой хмурый, зато мастер своего дела… Так, а тут у тебя что? — Парень примерился к баулу и подмигнул. — Весь гардероб?
— Половина. Семь вечерних платьев и двадцать восемь пар туфель.
— Почему двадцать восемь? — растерялся он.
— А почему нет? — я пожала плечами.
Пока мы перешучивались, Дайсон выразительно закатил глаза, оттеснил товарища и подхватил сумку. Стив снова рассмеялся, а я опомнилась и принялась прилаживать на плечи рюкзак.
— Ну ладно, не обижайся. Что там? — спросил он вполне серьёзно. — Наша система безопасности не заверещит?
— Понятия не имею. Там скафандр и кое-какие инструменты. Я, может, блондинка, но в первую очередь всё-таки инженер, — я со смешком выразительно взъерошила коротко подстриженные светлые волосы.
— Идём, блондинка, — весело отмахнулся Стив и жестом предложил последовать за ушедшим штурманом.
Но я не послушалась, а, поддавшись порыву, поймала пилота за локоть, не позволив пройти в стыковочный коридор, и спросила:
— Слушай, а ты хорошо знаешь Тихонова?
— Вжика? Неплохо, а что? — насторожился он.
— Что он собой представляет? Нам неделю работать вместе, мало того что на станции непонятно что за коллектив, так ещё и с ним всё неясно, волнуюсь, — пояснила я. — Хотелось бы понимать заранее, чего от него можно ждать, а он не очень… общительный, попробуй пойми.
— Ну да, Вжик после аварии здорово изменился, — вздохнул Стив.
— Аварии? — уточнила я.
— Неважно, — поморщился пилот, явно досадуя на себя за излишнюю разговорчивость. — Не волнуйся, Богдан надёжный, на него можно положиться. Теперь вот нелюдимый и неразговорчивый, так что весело с ним не будет, но опасаться точно нечего. И спец классный, даже почти гений, с работой проблем не будет.
— Спасибо! — закруглила я разговор и пошла в стыковочный коридор, чтобы не задерживать старт ещё дольше.
Сказанное Стивом давало повод для осторожного оптимизма. Неправильно и даже глупо верить на слово человеку, которого видишь первый раз в жизни, но причин не верить ему сейчас я тоже не видела, тем более определение он подобрал самое лучшее из возможных: «надёжный». Это «хорошего» или там «классного» можно понимать по-разному, а надёжность — вещь достаточно объективная. Ну поскучаю неделю в одиночестве наедине с собственной шимкой, игрушками, фильмами и книжками, невелика проблема! Я же по делу лечу, а не в отпуск, так что веселья никто не обещал, и лучше так, чем безграмотный весёлый напарник, который что-нибудь сломает или подведёт в самый ответственный момент.
Катер был вместительным и какого-то специфического назначения, вроде десантного, а не чисто транспортного, ну или просто мне транспортники с такой обстановкой не попадались: два кресла для экипажа впереди, дальше свободное пространство для груза и два ряда сидений вдоль стен. Посередине сейчас стояло несколько небольших ящиков, закреплённых на полу тонкой сеткой, похожей на паутину. Когда мы с пилотом вошли, штурман прилаживал под неё мой багаж, а Вжик уже занял место в конце одного из рядов.
Я задумчиво глянула на него, вздохнула и плюхнулась на противоположной стороне, подальше от программиста. Не стоит навязываться человеку, когда он так демонстративно не желает общаться.
Почти три часа пути до нужного астероида я дремала, вытянувшись поперёк сидений и подложив под голову рюкзак. Заснуть полноценно не получалось, было слишком неудобно и гравитационные компенсаторы слегка барахлили, то и дело меняя силу тяжести. Не сильно, но спокойно спать при этих перепадах у меня не получалось, но и бодрствовать уже не осталось сил. Хотя нет ничего хуже такой вот рваной полудрёмы: в ней мне постоянно снится какая-то суетливая ерунда.
Вот и сейчас я бежала длинными прыжками вверх по широкому пологому лунному кратеру, поднимая ногами облачка пыли, — то ли за кем-то, то ли от кого-то. Потом на очередном прыжке вдруг оторвалась от поверхности и полетела в открытый космос, нелепо болтая руками и задыхаясь от ужаса — и очнулась, ощущая неприятную сосущую пустоту под рёбрами и бешеный стук сердца.
А потом мы наконец прилетели.
Из сведений, которыми поделился Тихонов, — Вжик, интересно за что он получил прозвище? — я успела почерпнуть немногое, но кое-что успела. Станция располагалась на небольшом астероиде, единственное достоинство которого и отличие от сотен тысяч соседей заключалось в том, что он почти полностью состоял из титановой руды, которую горнодобывающий комплекс ковырял вот уже двадцать месяцев, перебравшись сюда с похожего опустошённого астероида.
Хотя добыча велась в автоматическом режиме, обитаемый модуль на станции тоже имелся, и в нём жили вахтовики. Обычная ситуация: проще заплатить людям за работу, чем городить устойчивые линии связи среди такого обилия источников помех и обеспечивать постоянный дистанционный мониторинг. Небольшой экипаж контролировал работу оборудования, при необходимости корректировал курс. Станция не умела совершать пространственных прыжков и не могла совсем вывести очередную «жертву» из пояса астероидов, но имела достаточно мощные двигатели, позволявшие поворачивать астероид и убирать его с линии возможного столкновения.
Маневрирование в астероидном поясе и стыковка к станции — процедуры почти ювелирные, и я очень радовалась, что катер не был оснащён никакими панорамными экранами и не показывал пассажирам то, что происходило снаружи. К тому же, большую часть этого напряжённого процесса я умудрилась продремать, и лучше уж мои унылые кошмары, чем ожидание наяву, наполненное вполне справедливыми и оправданными страхами.
Когда мы успешно пристыковались, Стив попросил подождать, вышел на станцию один и вернулся в сопровождении двух мужчин, облачённых в одинаковые мешковатые синие комбинезоны с ярко-оранжевыми вставками.
— Ого! Нас наконец пожалели и прислали женщину? — ухмыльнулся один из них, смуглый брюнет.
Большие выразительные тёмные глаза, высокие скулы и чётко очерченные губы делали его красивым, но лично меня подобная красота не привлекала, а наоборот, отталкивала и вызывала скорее мороз по коже, чем восхищение: слишком зловещая, хищная, как в старых книжках писали — порочная. Хотя Олька бы точно назвала его сногсшибательным, она таких любит. А я под заинтересованным взглядом этого типа позавидовала одежде программиста; моя плотная и достаточно свободная футболка ничего не обтягивала и не выставляла напоказ, но всё равно хотелось прикрыться чем-то более существенным.
— Слюни подбери, — одёрнул его Стив. — И руки не распускай. Это не женщина, а инженер для монтажа оборудования.
— А мы совместим.
— Не думаю, — решительно воспротивилась я. — Я приехала сюда исключительно работать.
Мужчина хотел что-то сказать, но его опять оборвал Стив, представил нас местным, а их — нам.
Пошляка звали Джереми Ридли, а второго обитателя станции, всё это время молча помогавшего штурману откреплять коробки, — Майклом Раджем. Темнокожий, полноватый, с короткими абсолютно седыми кудрявыми волосами и небольшой бородкой, явно заметно старше коллеги, он выглядел достаточно безобидно и вообще производил гораздо более приятное впечатление. Наверное, потому, что молчал и не бросал в мою сторону сальные взгляды, а спокойно занимался делом.
Пока экипаж и местные работники вытаскивали ящики, мы старались не мешаться под ногами. Кабина быстро опустела, я шагнула к своему баулу, не желая доверять его посторонним, но Тихонов опередил. Подхватил сумку и бросил коротко:
— Идём.
Я вздохнула свободнее и поспешила за ним. Вот что значит — сила первого впечатления! О Богдане я знала не больше, чем об обитателях станции, но он всё равно располагал к себе и не вызывал опасений, и уж точно я не променяла бы его молчаливое присутствие на общество Риддли. И даже несмотря на то, что худощавый Тихонов был немногим выше меня и не казался крупнее, а в сравнении с вахтовиком вообще смотрелся жалко, с ним всё равно оказалось спокойнее.
Станция была очень просторной, с широкими коридорами, десятком отдельных кают и множеством технических помещений, но выглядела достаточно обшарпанной. Светильники горели не все, буквально всё пестрело следами косметического ремонта своими силами: когда дыры заделывают тем, что попалось под руку. И то и другое — размеры и состояние — говорили о возрасте станции, да и материалы… Ей было не меньше тридцати лет, а может, и больше.
Само по себе это ничего не значило, главное не внешний вид, а состояние систем жизнеобеспечения. Мы не на задворках Тёмных секторов, а в Солнечной системе, и станция не какая-то полулегальная, за ней явно приглядывала ИСБ, то есть при всей обшарпанности, опасности для жизни и здоровья выискивать не стоило. Но командировка не задалась с самого начала, и теперь я непроизвольно видела плохое во всём.
Хотя хорошее тоже нашлось. Например, дальняя угловая каюта, в которую меня проводил Богдан. Ничего особенного — койка, складной стол со складным стулом, наверху над койкой ниша для вещей, — но зато с отдельным, пусть и крошечным, санузлом, далеко не всякая новая станция может похвастаться такой щедрой планировкой!
Пока я осваивалась и селила по местам необходимые мелочи, Тихонов, ничего не спрашивая, опустился на корточки рядом с дверью и, сняв перчатки, что-то сосредоточенно подкручивал и настраивал. Было страшно любопытно, но я решила не отвлекать человека во время работы, тем более он закончил вскоре, выпрямился и, натягивая перчатки, обернулся ко мне.
— Я почистил замок, теперь его можешь открыть только ты.
— И ты? — Он в ответ пожал плечами, но я не стала ждать ответа и выяснять, понял он, что это не всерьёз, или нет, улыбнулась и продолжила серьёзно: — Спасибо большое! А то мне не по себе от этих типов, непонятно, чего можно ожидать. А ещё ты не знаешь, где тут камбуз или что-то вроде? Хочу поесть и завалиться спать.
— Идём, хороший план, — кивнул он без возражений и запинок.
Пищеблок тоже заставил вспомнить щедрость проектировщиков. Здесь без труда могли разместиться как минимум шестеро членов экипажа одновременно, за большим удобным столом с «вырастающими» из него стульями. Можно было регулировать высоту и расстояние, но с места они не двигались, как и почти вся мебель на станции — расчёт на перебои с гравитационной установкой.
Да и кухня тут имелась полноценная, со всем необходимым для приготовления пищи оборудованием. Но этим богатством явно не пользовались, вахтовики предпочитали готовые пайки, заполнявшие почти все полки. Мы с Богданом не стали привередничать и, не сговариваясь, начали осмотр с разных сторон, оглашая результаты.
Пайки оказались аккуратно разложены по стопкам. Мне в первой полке попалось нечто отвратительно диетическое, а Вжику повезло больше: у него оказалась тушёная телятина с гречкой и пирожки с ветчиной. Конечно, мои паровые котлеты с варёной морковью оказались заброшены и забыты, как страшный сон. Коим и являлись.
Богдан придирчиво осмотрел оба контейнера, только что не обнюхал, и одобрил. Но уйти с добычей мы не успели: в пищеблок шагнул Майкл, следом за ним — Джереми. Просторный пищеблок сразу показался тесным и неприветливым, а Риддли со своей улыбочкой ещё и выход перегородил.
— Ха, а вот и пассажирка! Составишь компанию за завтраком? — предложил он.
— В каюте поем, — отказалась я, невольно отступая к стоящему позади Богдану. Ничего не могла с собой поделать, манера поведения этого типа почти пугала, или уж как минимум — напрягала и отталкивала, его слова совсем не походили на шутку и поддразнивание, а воспринимались скорее угрозой.
Больше всего сложностей, предсказуемо, с внедрением чего-то в мозг. Даже несмотря на то, что он неплохо исследован как орган, вмешательство в структуру мозга взрослого человека нередко приводит к самым непредсказуемым последствиям. Поэтому даже незначительные изменения строго отслеживаются, взять хотя бы подключение шимки: процедура несложная и непосредственно в мозг никто не лезет, но всё равно абы кому этим заниматься не позволяют, за такое полагаются очень серьёзные штрафы и солидные сроки. Конечно, от подпольных клиник никуда не денешься и там с собой можно сделать что угодно на собственный страх и риск, а уж если покинуть территорию Империи — там вообще раздолье. Но позволить себе подобные удовольствия могут немногие — очень дорого, большинство вынуждено довольствоваться разрешёнными косметическими мелочами. Накладки на глаза, разнообразные сенсорные вставки, необычные татуировки.
На последователя этой субкультуры и походил Тихонов, вот только не до конца. Опять проклятый недосып! Если бы не он, я бы подумала и промолчала, потому что киберманы всегда одевались причудливо, даже если кто-то не вносил изменений в своё тело, вроде несовершеннолетних, добирал рисунками на коже и одеждой. Ни один киберман не стал бы вот так закукливаться в полностью закрытую одежду.
Судя по всему, у Богдана имели место те самые «медицинские показатели», то есть глаза он лишился не по доброй воле. Наверняка история неприятная — кому приятно вспоминать о собственных тяжёлых травмах! А я начала с того, что от души потопталась по больному месту. Молодец, что сказать!
Хорошо ещё хвататься за него не начала, давно научилась контролировать себя почти в любом состоянии. Это когда маленький ребёнок лезет к окружающим обниматься, они обычно умиляются, а вот если взрослая женщина — в лучшем случае это вызывает недоумение.
Мама дразнится, что надо идти замуж, чтобы было кого неограниченно обнимать и тискать, но ей легко говорить, она рано встретила папу. А у меня с постоянными отношениями не складывается, где-то мой Тот Самый бегает и обнимается с кем-то другим.
Понимая, что мысли потекли в совсем уж бредовое русло, я тряхнула головой и опять попыталась сосредоточиться на схемах. В чёрную дыру этого кодера хакерского с его киберглазом, как-нибудь переживу неделю без общения. Зато поработаю в открытом космосе на железе!
Прода от 16.03.2023 18:28
Двое в таких же комбинезонах, как Макс, явились за нами явились чуть раньше назначенного срока. Один высокий, худощавый и почти лысый, средних лет, что-то около семидесяти; он выглядел хмурым и недовольным, но, кажется, исключительно из-за формы губ и общего строения лица. Второй — белобрысый, ниже товарища на голову и заметно моложе, широкоплечий и очень симпатичный. Заговорил именно он.
— О, Вжик, привет! — обратился он к программисту.
— Привет, — отозвался тот, походя хлопнул по протянутой руке белобрысого, кивнул второму и под моим растерянным взглядом нырнул в коридор за их спинами.
— А ты, должно быть, Алла Иванова? — подал голос разговорчивый. — Адмиралу Иванову случайно не родственница?
— Если бы все Ивановы были родственниками! — неопределённо протянула я.
— Это верно! — хохотнул он. — Я Стив, ваш пилот на сегодня, а это Дайсон, наш штурман. Не обращай внимания, что он такой хмурый, зато мастер своего дела… Так, а тут у тебя что? — Парень примерился к баулу и подмигнул. — Весь гардероб?
— Половина. Семь вечерних платьев и двадцать восемь пар туфель.
— Почему двадцать восемь? — растерялся он.
— А почему нет? — я пожала плечами.
Пока мы перешучивались, Дайсон выразительно закатил глаза, оттеснил товарища и подхватил сумку. Стив снова рассмеялся, а я опомнилась и принялась прилаживать на плечи рюкзак.
— Ну ладно, не обижайся. Что там? — спросил он вполне серьёзно. — Наша система безопасности не заверещит?
— Понятия не имею. Там скафандр и кое-какие инструменты. Я, может, блондинка, но в первую очередь всё-таки инженер, — я со смешком выразительно взъерошила коротко подстриженные светлые волосы.
— Идём, блондинка, — весело отмахнулся Стив и жестом предложил последовать за ушедшим штурманом.
Но я не послушалась, а, поддавшись порыву, поймала пилота за локоть, не позволив пройти в стыковочный коридор, и спросила:
— Слушай, а ты хорошо знаешь Тихонова?
— Вжика? Неплохо, а что? — насторожился он.
— Что он собой представляет? Нам неделю работать вместе, мало того что на станции непонятно что за коллектив, так ещё и с ним всё неясно, волнуюсь, — пояснила я. — Хотелось бы понимать заранее, чего от него можно ждать, а он не очень… общительный, попробуй пойми.
— Ну да, Вжик после аварии здорово изменился, — вздохнул Стив.
— Аварии? — уточнила я.
— Неважно, — поморщился пилот, явно досадуя на себя за излишнюю разговорчивость. — Не волнуйся, Богдан надёжный, на него можно положиться. Теперь вот нелюдимый и неразговорчивый, так что весело с ним не будет, но опасаться точно нечего. И спец классный, даже почти гений, с работой проблем не будет.
— Спасибо! — закруглила я разговор и пошла в стыковочный коридор, чтобы не задерживать старт ещё дольше.
Сказанное Стивом давало повод для осторожного оптимизма. Неправильно и даже глупо верить на слово человеку, которого видишь первый раз в жизни, но причин не верить ему сейчас я тоже не видела, тем более определение он подобрал самое лучшее из возможных: «надёжный». Это «хорошего» или там «классного» можно понимать по-разному, а надёжность — вещь достаточно объективная. Ну поскучаю неделю в одиночестве наедине с собственной шимкой, игрушками, фильмами и книжками, невелика проблема! Я же по делу лечу, а не в отпуск, так что веселья никто не обещал, и лучше так, чем безграмотный весёлый напарник, который что-нибудь сломает или подведёт в самый ответственный момент.
Катер был вместительным и какого-то специфического назначения, вроде десантного, а не чисто транспортного, ну или просто мне транспортники с такой обстановкой не попадались: два кресла для экипажа впереди, дальше свободное пространство для груза и два ряда сидений вдоль стен. Посередине сейчас стояло несколько небольших ящиков, закреплённых на полу тонкой сеткой, похожей на паутину. Когда мы с пилотом вошли, штурман прилаживал под неё мой багаж, а Вжик уже занял место в конце одного из рядов.
Я задумчиво глянула на него, вздохнула и плюхнулась на противоположной стороне, подальше от программиста. Не стоит навязываться человеку, когда он так демонстративно не желает общаться.
Почти три часа пути до нужного астероида я дремала, вытянувшись поперёк сидений и подложив под голову рюкзак. Заснуть полноценно не получалось, было слишком неудобно и гравитационные компенсаторы слегка барахлили, то и дело меняя силу тяжести. Не сильно, но спокойно спать при этих перепадах у меня не получалось, но и бодрствовать уже не осталось сил. Хотя нет ничего хуже такой вот рваной полудрёмы: в ней мне постоянно снится какая-то суетливая ерунда.
Вот и сейчас я бежала длинными прыжками вверх по широкому пологому лунному кратеру, поднимая ногами облачка пыли, — то ли за кем-то, то ли от кого-то. Потом на очередном прыжке вдруг оторвалась от поверхности и полетела в открытый космос, нелепо болтая руками и задыхаясь от ужаса — и очнулась, ощущая неприятную сосущую пустоту под рёбрами и бешеный стук сердца.
А потом мы наконец прилетели.
Из сведений, которыми поделился Тихонов, — Вжик, интересно за что он получил прозвище? — я успела почерпнуть немногое, но кое-что успела. Станция располагалась на небольшом астероиде, единственное достоинство которого и отличие от сотен тысяч соседей заключалось в том, что он почти полностью состоял из титановой руды, которую горнодобывающий комплекс ковырял вот уже двадцать месяцев, перебравшись сюда с похожего опустошённого астероида.
Хотя добыча велась в автоматическом режиме, обитаемый модуль на станции тоже имелся, и в нём жили вахтовики. Обычная ситуация: проще заплатить людям за работу, чем городить устойчивые линии связи среди такого обилия источников помех и обеспечивать постоянный дистанционный мониторинг. Небольшой экипаж контролировал работу оборудования, при необходимости корректировал курс. Станция не умела совершать пространственных прыжков и не могла совсем вывести очередную «жертву» из пояса астероидов, но имела достаточно мощные двигатели, позволявшие поворачивать астероид и убирать его с линии возможного столкновения.
Маневрирование в астероидном поясе и стыковка к станции — процедуры почти ювелирные, и я очень радовалась, что катер не был оснащён никакими панорамными экранами и не показывал пассажирам то, что происходило снаружи. К тому же, большую часть этого напряжённого процесса я умудрилась продремать, и лучше уж мои унылые кошмары, чем ожидание наяву, наполненное вполне справедливыми и оправданными страхами.
Прода от 20.03.2023, 19:02
Когда мы успешно пристыковались, Стив попросил подождать, вышел на станцию один и вернулся в сопровождении двух мужчин, облачённых в одинаковые мешковатые синие комбинезоны с ярко-оранжевыми вставками.
— Ого! Нас наконец пожалели и прислали женщину? — ухмыльнулся один из них, смуглый брюнет.
Большие выразительные тёмные глаза, высокие скулы и чётко очерченные губы делали его красивым, но лично меня подобная красота не привлекала, а наоборот, отталкивала и вызывала скорее мороз по коже, чем восхищение: слишком зловещая, хищная, как в старых книжках писали — порочная. Хотя Олька бы точно назвала его сногсшибательным, она таких любит. А я под заинтересованным взглядом этого типа позавидовала одежде программиста; моя плотная и достаточно свободная футболка ничего не обтягивала и не выставляла напоказ, но всё равно хотелось прикрыться чем-то более существенным.
— Слюни подбери, — одёрнул его Стив. — И руки не распускай. Это не женщина, а инженер для монтажа оборудования.
— А мы совместим.
— Не думаю, — решительно воспротивилась я. — Я приехала сюда исключительно работать.
Мужчина хотел что-то сказать, но его опять оборвал Стив, представил нас местным, а их — нам.
Пошляка звали Джереми Ридли, а второго обитателя станции, всё это время молча помогавшего штурману откреплять коробки, — Майклом Раджем. Темнокожий, полноватый, с короткими абсолютно седыми кудрявыми волосами и небольшой бородкой, явно заметно старше коллеги, он выглядел достаточно безобидно и вообще производил гораздо более приятное впечатление. Наверное, потому, что молчал и не бросал в мою сторону сальные взгляды, а спокойно занимался делом.
Пока экипаж и местные работники вытаскивали ящики, мы старались не мешаться под ногами. Кабина быстро опустела, я шагнула к своему баулу, не желая доверять его посторонним, но Тихонов опередил. Подхватил сумку и бросил коротко:
— Идём.
Я вздохнула свободнее и поспешила за ним. Вот что значит — сила первого впечатления! О Богдане я знала не больше, чем об обитателях станции, но он всё равно располагал к себе и не вызывал опасений, и уж точно я не променяла бы его молчаливое присутствие на общество Риддли. И даже несмотря на то, что худощавый Тихонов был немногим выше меня и не казался крупнее, а в сравнении с вахтовиком вообще смотрелся жалко, с ним всё равно оказалось спокойнее.
Станция была очень просторной, с широкими коридорами, десятком отдельных кают и множеством технических помещений, но выглядела достаточно обшарпанной. Светильники горели не все, буквально всё пестрело следами косметического ремонта своими силами: когда дыры заделывают тем, что попалось под руку. И то и другое — размеры и состояние — говорили о возрасте станции, да и материалы… Ей было не меньше тридцати лет, а может, и больше.
Само по себе это ничего не значило, главное не внешний вид, а состояние систем жизнеобеспечения. Мы не на задворках Тёмных секторов, а в Солнечной системе, и станция не какая-то полулегальная, за ней явно приглядывала ИСБ, то есть при всей обшарпанности, опасности для жизни и здоровья выискивать не стоило. Но командировка не задалась с самого начала, и теперь я непроизвольно видела плохое во всём.
Хотя хорошее тоже нашлось. Например, дальняя угловая каюта, в которую меня проводил Богдан. Ничего особенного — койка, складной стол со складным стулом, наверху над койкой ниша для вещей, — но зато с отдельным, пусть и крошечным, санузлом, далеко не всякая новая станция может похвастаться такой щедрой планировкой!
Пока я осваивалась и селила по местам необходимые мелочи, Тихонов, ничего не спрашивая, опустился на корточки рядом с дверью и, сняв перчатки, что-то сосредоточенно подкручивал и настраивал. Было страшно любопытно, но я решила не отвлекать человека во время работы, тем более он закончил вскоре, выпрямился и, натягивая перчатки, обернулся ко мне.
— Я почистил замок, теперь его можешь открыть только ты.
— И ты? — Он в ответ пожал плечами, но я не стала ждать ответа и выяснять, понял он, что это не всерьёз, или нет, улыбнулась и продолжила серьёзно: — Спасибо большое! А то мне не по себе от этих типов, непонятно, чего можно ожидать. А ещё ты не знаешь, где тут камбуз или что-то вроде? Хочу поесть и завалиться спать.
— Идём, хороший план, — кивнул он без возражений и запинок.
Пищеблок тоже заставил вспомнить щедрость проектировщиков. Здесь без труда могли разместиться как минимум шестеро членов экипажа одновременно, за большим удобным столом с «вырастающими» из него стульями. Можно было регулировать высоту и расстояние, но с места они не двигались, как и почти вся мебель на станции — расчёт на перебои с гравитационной установкой.
Да и кухня тут имелась полноценная, со всем необходимым для приготовления пищи оборудованием. Но этим богатством явно не пользовались, вахтовики предпочитали готовые пайки, заполнявшие почти все полки. Мы с Богданом не стали привередничать и, не сговариваясь, начали осмотр с разных сторон, оглашая результаты.
Пайки оказались аккуратно разложены по стопкам. Мне в первой полке попалось нечто отвратительно диетическое, а Вжику повезло больше: у него оказалась тушёная телятина с гречкой и пирожки с ветчиной. Конечно, мои паровые котлеты с варёной морковью оказались заброшены и забыты, как страшный сон. Коим и являлись.
Богдан придирчиво осмотрел оба контейнера, только что не обнюхал, и одобрил. Но уйти с добычей мы не успели: в пищеблок шагнул Майкл, следом за ним — Джереми. Просторный пищеблок сразу показался тесным и неприветливым, а Риддли со своей улыбочкой ещё и выход перегородил.
— Ха, а вот и пассажирка! Составишь компанию за завтраком? — предложил он.
— В каюте поем, — отказалась я, невольно отступая к стоящему позади Богдану. Ничего не могла с собой поделать, манера поведения этого типа почти пугала, или уж как минимум — напрягала и отталкивала, его слова совсем не походили на шутку и поддразнивание, а воспринимались скорее угрозой.
