— Огорожена, и к причальным вышкам мы конечно не сунемся. Даже если бы нас никто не искал, не так-то просто пробраться туда, куда посторонних не пускают. Нет, мы обратимся за помощью. На краю территории воздушного порта, у леса, стоят домики, в которых отдыхают экипажи дирижаблей между перелётами. Это удобнее, чем ехать в город в гостиницу.
— Наверное, тяжело так жить — постоянно не дома.
— Говорят, привыкают, некоторым даже нравится. Когда летают долго по одному маршруту, случается, и там и тут по квартире заводят. А некоторые даже по семье.
— Серьёзно? — хмыкнула Чара, которая о жизненных перипетиях пилотов дирижаблей никогда не задумывалась.
— Более чем. Я как-то вёл дело, одного такого вот хитрого и убили.
— Одна из жён?
— Как ни странно, нет, подельник, выручку не поделили. Он ещё и контрабанду возил: две семьи содержать — удовольствие дорогое.
— Зачем ему это было нужно?
— Ну у мёртвого-то доподлинно не выяснишь, но друг его уверял, что одинаково любил обеих. Что характерно, обе одинаково убивались по нему, даже сдружились на почве общей потери. Это ты вот мечтаешь об одном самом-самом, а кому-то мало, — поддел следователь. — Или он так до конца и не мог определиться, которая самая-самая.
— Ничего смешного, — пожала плечами Чарген. — Мечты разные бывают. Вот ты о чём мечтаешь?
— Взять пару дней отпуска и проспать их дома. Кряду, — со смешком ответил Шешель.
— Я серьёзно! Сейчас я тоже мечтаю дома оказаться, это не считается. Неужели ни о чём более серьёзном, глобальном не мечтаешь? И о женщине никогда не мечтал? Той самой, гипотетической, или вполне конкретной.
— Было дело, — усмехнулся он, бросив на Чару непонятный, нечитаемый взгляд. — Но тоже не возвышенно, рано ты обрадовалась. Вполне конкретно и с определённой целью.
— Ты циник. И зануда.
— Никто не обещал, что будет легко, — рассмеялся Стеван.
— И никогда-никогда не влюблялся?
— Юношеские бурления, когда готов в каждую первую влюбиться, если она нужного пола и не вызывает ужаса, лишь бы познакомиться поближе, считаются?
— Тьфу, дурак! — она недовольно ткнула спутника локтем в бок. Потом с шипением потёрла пострадавший локоть, попавший аккурат по кобуре. — Нет!
— Значит, нет, — невозмутимо пожал плечами Шешель, поправив кобуру. — А ты, раз такая умная, что ж до сих пор свою мечту не воплотила?
— Ну… Я тоже всерьёз не влюблялась. Только… так, немного. — Она едва не ляпнула «в юности» и мысленно ругнула себя за рассеянность. — Но меня это совсем не радует! Если бы повезло влюбиться и встретить настоящего мужчину, меня бы здесь скорее всего не было.
— У меня такой отговорки нет, я бы тут в любом случае оказался, — засмеялся следователь. — Кстати, да, как я мог забыть об этом главном чувстве своей жизни!
— Ты про любовь к работе? — иронично хмыкнула Чарген. — Ну да, действительно, как ты мог!
На этом разговор всё-таки прервался, но в этот раз молчание уже не так тяготило, хотя и навевало унылые мысли. Мечтать-то можно о чём угодно, только Чара вполне отчётливо понимала: идеальный союз двух близких, понимающих людей для неё существовал только там, в мечтах. Уже хотя бы потому, что такого союза не может быть без доверия. Начать с чистого листа — заманчиво, но в её случае это будет новый слой лжи. А вот так, как есть…
Ну кому, в самом деле, может понадобиться именно она? Как любовница — может быть, а как жена и спутница жизни… Мошенница, незаконнорождённая дочь мошенницы и почти шлюха.
Впрочем, почему — почти? Просто, выходит, элитная, очень-очень дорогая…
Мысли эти привычно окончательно испортили настроение. И не менее привычно разозлили — обычная реакция на вот это противное ощущение собственной слабости и ненужности.
У неё есть семья. Своих детей она всё равно не хочет, потому что нанянчилась в юности на всю оставшуюся жизнь вперёд. А мужчины… С мужчинами можно просто получать удовольствие.
— Стей, нам долго ещё идти? — постаралась отвлечься от неприятных мыслей.
— Немного осталось. Вон, если приглядеться, уже видны крыши. Сейчас поближе подойдём, и я сунусь на разведку. Надо понять, как туда пролезть. Да и какой нам домик нужен — тоже вопрос.
— Ой, а правда, — растерялась Чара. — А как мы попадём внутрь, там же забор?
— Я тебе сейчас древнюю, великую тайну открою, только пообещай — никому!
— Клянусь! — торжественно пообещала она, давя улыбку: Шешель явно дурачился.
— В заборах бывают дыры, — склонившись ближе, сообщил он страшным шёпотом. Чарген всё-таки хихикнула, но спросила:
— И ты достоверно знаешь где?
— Предполагаю, — уже вполне серьёзно ответил он. — Я же прикидывал пути отхода, и это был основной. Мне примерно описали, где и как искать эту дыру, посмотрю. Ну вот, здесь хорошее место. Стой, держи.
Всучив Чаре зонт, Стеван зашагал вперёд и, несмотря на редкий подлесок, довольно быстро пропал из виду.
Через пару минут женщина начала нервничать и топтаться по поляне. Сначала закралась трусливая мысль, что Шешель её бросит и сбежит, но её Чарген решительно отогнала. У неё браслет, а артефакт господин Сыщик точно не оставит врагу.
Потом тревожные мысли коснулись самого Стевана, и стало беспокойно уже за него — а вдруг поймали? Отделаться от этого страха оказалось не так просто, как от предыдущего, и Чара напряжённо прислушивалась. Наверное, если бы поймали лазутчика, были бы крики, вообще хоть какой-то шум! Но шелестел кронами ветер, стучали по зонту крупные капли, лениво и сонно перекликались птицы — и всё.
В нетерпении Чарген мерила пятачок земли ногами, пинала прелые листья, зябко ёжилась от сырости и прикидывала, что и как она может сделать для спасения Шешеля. Выходило — совсем ничего, и только отсутствие идей останавливало от нарушения приказа следователя. Появилась бы какая-нибудь хоть немного здравая мысль, и Чара уцепилась бы за неё, не теряя ни минуты.
Хорошо, что мысль так и не появилась, потому что наконец появился сам Стеван. Невозмутимый, бодрый и вполне довольный.
— Ну как? — подалась ему навстречу Чарген.
— Всё нормально. Пойдём, нас ждут. — Он забрал зонт и потянул спутницу за руку.
Дыра в заборе оказалась внушительной: в одном месте металлическая сетка была оторвана от столба и отгибалась так, что Чаре пришлось лишь немного нагнуться.
Назвать «домиками» жилище для экипажей было бы преувеличением, но небольшим. Несколько длинных приземистых строений, разделённых на помещения с персональными входами, живописный вид на лес и причальные вышки, небольшие клумбы — весьма неплохие условия, Чара поняла, что поспешила со своим сочувствием.
К нужному входу Шешель подошёл уверенно, не озираясь — явно знал, куда именно нужно двигаться. Дверь была не заперта, следователь пропустил спутницу вперёд, а сам аккуратно стряхнул зонт и вошёл следом. Внутри оказалось уютно, нашлось всё необходимое: достаточно широкая кровать, круглый столик с парой стульев, шкаф в углу. Окно одно, рядом с дверью, его закрывали плотные шторы, а напротив — дверка, кажется, в ванную комнату.
На ручке шкафа висел на плечиках синий китель, рядом в остальной части формы стоял и его хозяин — высокий статный мужчина с коротко подстриженными тёмно-рыжими волосами.
— Здравствуйте, — улыбнулась ему Чара и едва удержалась от смешка, представив, что за чудовище видит перед собой бедный пилот. Отдать должное, держался он с достоинством и хотя при появлении гостьи заметно опешил, но лицо его не перекосилось. — Цветана Ралевич.
— Душан Чайка, — опомнился хозяин дома. — Очень приятно. Располагайтесь, отдыхайте, лучше не включайте свет — могут обратить внимание. Я оставлю ключ вам, но, пожалуйста, никуда не выходите. Постараюсь всё устроить, как договаривались, часа через три вернусь, — обратился он уже персонально к следователю, надевая китель.
— Спасибо, — коротко кивнул Стеван.
Мужчины пожали руки, и Чайка, взяв фуражку и зонт, вышел.
— Здесь есть горячая вода, — с насмешливой улыбкой сообщил следователь, окинув спутницу взглядом.
— Я первая в душ! — не обманула его ожиданий Чарген и, на ходу стаскивая парик, устремилась к заветной дверце.
Провозилась она в итоге довольно долго, и приличную часть этого времени — по объективным причинам. Разобрать причёску оказалось не так просто, да ещё нормальной расчёски не было, только совсем тонюсенький гребешок, с бинтами на ногах тоже пришлось повозиться. А потом… Потом да, некоторое время она просто не могла заставить себя выйти из-под ласковых горячих струй.
— Извини, я немного увлеклась, — виновато улыбнулась следователю, выходя в комнату в клубах пара и хозяйском просторном халате. Шешель сидел за столом и листал хорошо знакомую, но уже слегка помятую и засаленную папку. Пиджак висел на спинке стула, кобура — кажется, под ним.
— Я знал, на что иду, пропуская тебя вперёд, — рассмеялся тот. — Дверь я запер, снаружи висит просьба не беспокоить — надеюсь, никто сюда не влезет. Если сунутся — бей стулом.
— Издеваешься? — вздохнула Чара с укором, провожая господина Сыщика взглядом. Тот, на ходу расстёгивая рубашку, шагнул к заветной дверце.
— Разумеется. Но про стул — серьёзен, как никогда.
Дверь закрылась, зашумела вода. Чарген присела на край постели и ещё раз осмотрелась. Взгляд зацепился за разложенные документы, и женщина тяжело вздохнула, в очередной раз сетуя на себя за недостаток образования.
Впрочем, недостаток этот с ней ненадолго, скоро Чара от него избавится. Не прямо сейчас, конечно, а когда она вернётся в Беряну и начнёт новую жизнь. Обязательно начнёт, потому что после всего случившегося уже совсем не хочется возвращаться к прежним привычкам, тошно даже думать об этом. И уже совсем не разочаровывает, что с Ралевичем она, получается, сработала в минус: сейчас другие ставки, выжить бы!
Вернётся домой, осенью попробует поступить в Зоринку. Если не этой, то следующей — обязательно сумеет. А если получать стипендию и найти подработку, хотя бы в той же самой библиотеке, на жизнь вполне хватит, да и запасы кое-какие имеются, не пропадёт. Выучиться, стать настоящим магом... Может быть, даже целителем — она ведь сможет, она талантливая. [1]
Интересно, как Шешель отреагирует, если в квартиру по соседству въедет она? Не мышка, не какая-то ещё из масок, а Чарген Янич, ромалка тридцати четырёх лет от роду. Интересно, ему нравятся брюнетки?..
Но ужаснуться этой мысли Чара не успела, потому что предмет раздумий появился на пороге ванной. В расстёгнутой рубашке навыпуск, со слипшимися от воды взъерошенными волосами, которые торчали иголками, — возмутительно уютный и домашний, несмотря на неизменно цепкий внимательный взгляд.
При появлении следователя Чарген машинально поднялась со своего места. И шагнула ему навстречу — чтобы не думать.
— Ты быстро, — неуверенно улыбнулась Чара, стоя близко-близко и не зная, как сделать последний шаг — так, чтобы Шешель не посчитал её сумасшедшей.
Вот странно, вроде бы он не намного выше, всего на несколько сантиметров, но Чарген чувствовала, что смотрит на него снизу вверх, как ребёнок на взрослого. Что-то такое… располагающее к этому читалось в его взгляде сейчас. Как будто он точно знал, о чём она думала, не одобрял, но давал возможность всё-таки сотворить задуманную глупость.
— Да мне-то что мыть? — он выразительно взъерошил волосы ещё больше.
— Ну… погреться хотя бы, — ещё неуверенней проговорила Чара, опустила взгляд на его грудь.
Всё же решилась и коснулась кончиками пальцев впадинки между ключиц. Кожа оказалась горячей и немного влажной.
— Да я не замёрз, — спокойно ответил следователь. Не делая шага вперёд — но и не отталкивая, и Чарген окончательно плюнула на сомнения.
Пускай. Пусть считает её распущенной и вообще какой угодно, всё равно они через несколько дней расстанутся и Цветана Ралевич исчезнет.
Ладонь её скользнула по груди мужчины в сторону, отодвигая полу рубашки. К ней присоединилась вторая рука, и обе переместились на плечи, сбрасывая одежду. Следователь не препятствовал, и рубашка белым облачком осела на пол.
Тело Стевана выглядело странно и непривычно, казалось гранёным и словно целиком состояло из острых углов. Мышцы не сглаживали фигуру, а, наоборот, подчёркивали эту угловатость. Чарген, окинув хозяйственным взглядом, пришла к выводу, что, несмотря на необычность, ей скорее нравится, чем нет. Да, не фигура атлета, но Шешелю та и не подошла бы. А так… словно он небрежно вырублен из куска камня. Или льда?
— Ты уверена, что это хорошая идея? — негромко спросил он, подцепил её за подбородок кончиками пальцев и вынудил поднять взгляд.
— Уверена, — улыбнулась Чарген уголками губ.
Больше вопросов не последовало. Зато последовал поцелуй, от которого перехватило дыхание, а сердце торопливо застучало в горле. Развязать пояс халата — мгновение, столкнуть его с женских плеч — ещё одно, и Чара не сдержала довольного вздоха, когда ладони мужчины наконец коснулись её безо всяких преград. Огладили талию, и одна устремилась ниже, на бедро, заодно прижимая женщину к твёрдому телу.
Книга доступна в предзаказе! :)
https://feisovet.ru/магазин/Шешель-и-шельма-Дарья-Кузнецова
Поцелуй стал глубже, горячее. Чарген с восторгом ощущала растекающееся по телу тепло предвкушения и возбуждение. Она хотела этого мужчину, и с каждым мгновением всё больше.
Он набрал её тяжёлые, влажные после душа волосы в горсть, потянул, вынуждая запрокинуть голову сильнее. Покрыл поцелуями шею, и Чара тихо блаженно ахнула от удовольствия — от того, как легко он находил самые чувствительные точки.
Новое прикосновение губ к губам — и Стеван, обхватив ладонями её талию, сделал небольшой шаг вперёд, тесня к кровати. Край матраца толкнулся под колени, и Чара, выскользнув из сильных рук, плюхнулась на постель. Пробежала взглядом по телу следователя, любуясь, потом — выше, на лицо.
Стыдливо прикрыться она не попыталась. Глупо, да и — чего ей стыдится? Пусть тоже любуется. Она же ощущает его взгляд почти физически и точно знает, что увиденное ему нравится.
Стеван не спешил. Пару секунд стоял и просто смотрел, потом, точно так же без спешки, взялся за ремень брюк. И Чара поняла, что это ей тоже нравится — его выдержка, его невозмутимость. И если сейчас она вдруг передумает и скажет «нет», он не наговорит гадостей и уж точно не попытается принудить силой. Конечно, не промолчит, выскажется в своей обычной манере, но точно так же спокойно оденется.
Интересно, есть в мире хоть что-то, способное поколебать невозмутимость этого человека? Вывести из себя всерьёз, до потери самоконтроля?..
Чара тоже не спешила. Сидела на кровати, опираясь на расставленные руки и — смотрела, растягивая удовольствие, наслаждаясь собственным предвкушением и нетерпением.
Когда последний раз она была с мужчиной вот так? Чтобы пальцы подрагивали от желания прикоснуться, чтобы просто оттого, что он рядом, внутри всё сладко таяло и замирало от возбуждения...
Давно. Очень давно.
Да, сама виновата, и никто больше. Да, сама таких выбирала.
Но сейчас она выбрала его, и плевать, что будет потом.
— Наверное, тяжело так жить — постоянно не дома.
— Говорят, привыкают, некоторым даже нравится. Когда летают долго по одному маршруту, случается, и там и тут по квартире заводят. А некоторые даже по семье.
— Серьёзно? — хмыкнула Чара, которая о жизненных перипетиях пилотов дирижаблей никогда не задумывалась.
— Более чем. Я как-то вёл дело, одного такого вот хитрого и убили.
— Одна из жён?
— Как ни странно, нет, подельник, выручку не поделили. Он ещё и контрабанду возил: две семьи содержать — удовольствие дорогое.
— Зачем ему это было нужно?
— Ну у мёртвого-то доподлинно не выяснишь, но друг его уверял, что одинаково любил обеих. Что характерно, обе одинаково убивались по нему, даже сдружились на почве общей потери. Это ты вот мечтаешь об одном самом-самом, а кому-то мало, — поддел следователь. — Или он так до конца и не мог определиться, которая самая-самая.
— Ничего смешного, — пожала плечами Чарген. — Мечты разные бывают. Вот ты о чём мечтаешь?
— Взять пару дней отпуска и проспать их дома. Кряду, — со смешком ответил Шешель.
— Я серьёзно! Сейчас я тоже мечтаю дома оказаться, это не считается. Неужели ни о чём более серьёзном, глобальном не мечтаешь? И о женщине никогда не мечтал? Той самой, гипотетической, или вполне конкретной.
— Было дело, — усмехнулся он, бросив на Чару непонятный, нечитаемый взгляд. — Но тоже не возвышенно, рано ты обрадовалась. Вполне конкретно и с определённой целью.
— Ты циник. И зануда.
— Никто не обещал, что будет легко, — рассмеялся Стеван.
— И никогда-никогда не влюблялся?
— Юношеские бурления, когда готов в каждую первую влюбиться, если она нужного пола и не вызывает ужаса, лишь бы познакомиться поближе, считаются?
— Тьфу, дурак! — она недовольно ткнула спутника локтем в бок. Потом с шипением потёрла пострадавший локоть, попавший аккурат по кобуре. — Нет!
— Значит, нет, — невозмутимо пожал плечами Шешель, поправив кобуру. — А ты, раз такая умная, что ж до сих пор свою мечту не воплотила?
— Ну… Я тоже всерьёз не влюблялась. Только… так, немного. — Она едва не ляпнула «в юности» и мысленно ругнула себя за рассеянность. — Но меня это совсем не радует! Если бы повезло влюбиться и встретить настоящего мужчину, меня бы здесь скорее всего не было.
— У меня такой отговорки нет, я бы тут в любом случае оказался, — засмеялся следователь. — Кстати, да, как я мог забыть об этом главном чувстве своей жизни!
— Ты про любовь к работе? — иронично хмыкнула Чарген. — Ну да, действительно, как ты мог!
На этом разговор всё-таки прервался, но в этот раз молчание уже не так тяготило, хотя и навевало унылые мысли. Мечтать-то можно о чём угодно, только Чара вполне отчётливо понимала: идеальный союз двух близких, понимающих людей для неё существовал только там, в мечтах. Уже хотя бы потому, что такого союза не может быть без доверия. Начать с чистого листа — заманчиво, но в её случае это будет новый слой лжи. А вот так, как есть…
Ну кому, в самом деле, может понадобиться именно она? Как любовница — может быть, а как жена и спутница жизни… Мошенница, незаконнорождённая дочь мошенницы и почти шлюха.
Впрочем, почему — почти? Просто, выходит, элитная, очень-очень дорогая…
Мысли эти привычно окончательно испортили настроение. И не менее привычно разозлили — обычная реакция на вот это противное ощущение собственной слабости и ненужности.
У неё есть семья. Своих детей она всё равно не хочет, потому что нанянчилась в юности на всю оставшуюся жизнь вперёд. А мужчины… С мужчинами можно просто получать удовольствие.
Прода от 16.12.2020, 19:56
— Стей, нам долго ещё идти? — постаралась отвлечься от неприятных мыслей.
— Немного осталось. Вон, если приглядеться, уже видны крыши. Сейчас поближе подойдём, и я сунусь на разведку. Надо понять, как туда пролезть. Да и какой нам домик нужен — тоже вопрос.
— Ой, а правда, — растерялась Чара. — А как мы попадём внутрь, там же забор?
— Я тебе сейчас древнюю, великую тайну открою, только пообещай — никому!
— Клянусь! — торжественно пообещала она, давя улыбку: Шешель явно дурачился.
— В заборах бывают дыры, — склонившись ближе, сообщил он страшным шёпотом. Чарген всё-таки хихикнула, но спросила:
— И ты достоверно знаешь где?
— Предполагаю, — уже вполне серьёзно ответил он. — Я же прикидывал пути отхода, и это был основной. Мне примерно описали, где и как искать эту дыру, посмотрю. Ну вот, здесь хорошее место. Стой, держи.
Всучив Чаре зонт, Стеван зашагал вперёд и, несмотря на редкий подлесок, довольно быстро пропал из виду.
Через пару минут женщина начала нервничать и топтаться по поляне. Сначала закралась трусливая мысль, что Шешель её бросит и сбежит, но её Чарген решительно отогнала. У неё браслет, а артефакт господин Сыщик точно не оставит врагу.
Потом тревожные мысли коснулись самого Стевана, и стало беспокойно уже за него — а вдруг поймали? Отделаться от этого страха оказалось не так просто, как от предыдущего, и Чара напряжённо прислушивалась. Наверное, если бы поймали лазутчика, были бы крики, вообще хоть какой-то шум! Но шелестел кронами ветер, стучали по зонту крупные капли, лениво и сонно перекликались птицы — и всё.
В нетерпении Чарген мерила пятачок земли ногами, пинала прелые листья, зябко ёжилась от сырости и прикидывала, что и как она может сделать для спасения Шешеля. Выходило — совсем ничего, и только отсутствие идей останавливало от нарушения приказа следователя. Появилась бы какая-нибудь хоть немного здравая мысль, и Чара уцепилась бы за неё, не теряя ни минуты.
Хорошо, что мысль так и не появилась, потому что наконец появился сам Стеван. Невозмутимый, бодрый и вполне довольный.
— Ну как? — подалась ему навстречу Чарген.
— Всё нормально. Пойдём, нас ждут. — Он забрал зонт и потянул спутницу за руку.
Дыра в заборе оказалась внушительной: в одном месте металлическая сетка была оторвана от столба и отгибалась так, что Чаре пришлось лишь немного нагнуться.
Назвать «домиками» жилище для экипажей было бы преувеличением, но небольшим. Несколько длинных приземистых строений, разделённых на помещения с персональными входами, живописный вид на лес и причальные вышки, небольшие клумбы — весьма неплохие условия, Чара поняла, что поспешила со своим сочувствием.
К нужному входу Шешель подошёл уверенно, не озираясь — явно знал, куда именно нужно двигаться. Дверь была не заперта, следователь пропустил спутницу вперёд, а сам аккуратно стряхнул зонт и вошёл следом. Внутри оказалось уютно, нашлось всё необходимое: достаточно широкая кровать, круглый столик с парой стульев, шкаф в углу. Окно одно, рядом с дверью, его закрывали плотные шторы, а напротив — дверка, кажется, в ванную комнату.
На ручке шкафа висел на плечиках синий китель, рядом в остальной части формы стоял и его хозяин — высокий статный мужчина с коротко подстриженными тёмно-рыжими волосами.
— Здравствуйте, — улыбнулась ему Чара и едва удержалась от смешка, представив, что за чудовище видит перед собой бедный пилот. Отдать должное, держался он с достоинством и хотя при появлении гостьи заметно опешил, но лицо его не перекосилось. — Цветана Ралевич.
— Душан Чайка, — опомнился хозяин дома. — Очень приятно. Располагайтесь, отдыхайте, лучше не включайте свет — могут обратить внимание. Я оставлю ключ вам, но, пожалуйста, никуда не выходите. Постараюсь всё устроить, как договаривались, часа через три вернусь, — обратился он уже персонально к следователю, надевая китель.
— Спасибо, — коротко кивнул Стеван.
Мужчины пожали руки, и Чайка, взяв фуражку и зонт, вышел.
— Здесь есть горячая вода, — с насмешливой улыбкой сообщил следователь, окинув спутницу взглядом.
— Я первая в душ! — не обманула его ожиданий Чарген и, на ходу стаскивая парик, устремилась к заветной дверце.
Провозилась она в итоге довольно долго, и приличную часть этого времени — по объективным причинам. Разобрать причёску оказалось не так просто, да ещё нормальной расчёски не было, только совсем тонюсенький гребешок, с бинтами на ногах тоже пришлось повозиться. А потом… Потом да, некоторое время она просто не могла заставить себя выйти из-под ласковых горячих струй.
— Извини, я немного увлеклась, — виновато улыбнулась следователю, выходя в комнату в клубах пара и хозяйском просторном халате. Шешель сидел за столом и листал хорошо знакомую, но уже слегка помятую и засаленную папку. Пиджак висел на спинке стула, кобура — кажется, под ним.
— Я знал, на что иду, пропуская тебя вперёд, — рассмеялся тот. — Дверь я запер, снаружи висит просьба не беспокоить — надеюсь, никто сюда не влезет. Если сунутся — бей стулом.
— Издеваешься? — вздохнула Чара с укором, провожая господина Сыщика взглядом. Тот, на ходу расстёгивая рубашку, шагнул к заветной дверце.
— Разумеется. Но про стул — серьёзен, как никогда.
Дверь закрылась, зашумела вода. Чарген присела на край постели и ещё раз осмотрелась. Взгляд зацепился за разложенные документы, и женщина тяжело вздохнула, в очередной раз сетуя на себя за недостаток образования.
Впрочем, недостаток этот с ней ненадолго, скоро Чара от него избавится. Не прямо сейчас, конечно, а когда она вернётся в Беряну и начнёт новую жизнь. Обязательно начнёт, потому что после всего случившегося уже совсем не хочется возвращаться к прежним привычкам, тошно даже думать об этом. И уже совсем не разочаровывает, что с Ралевичем она, получается, сработала в минус: сейчас другие ставки, выжить бы!
Вернётся домой, осенью попробует поступить в Зоринку. Если не этой, то следующей — обязательно сумеет. А если получать стипендию и найти подработку, хотя бы в той же самой библиотеке, на жизнь вполне хватит, да и запасы кое-какие имеются, не пропадёт. Выучиться, стать настоящим магом... Может быть, даже целителем — она ведь сможет, она талантливая. [1]
Закрыть
Зоринка — так в народе называется Берянский государственный университет имени Тихомира Зорича
Интересно, как Шешель отреагирует, если в квартиру по соседству въедет она? Не мышка, не какая-то ещё из масок, а Чарген Янич, ромалка тридцати четырёх лет от роду. Интересно, ему нравятся брюнетки?..
Но ужаснуться этой мысли Чара не успела, потому что предмет раздумий появился на пороге ванной. В расстёгнутой рубашке навыпуск, со слипшимися от воды взъерошенными волосами, которые торчали иголками, — возмутительно уютный и домашний, несмотря на неизменно цепкий внимательный взгляд.
При появлении следователя Чарген машинально поднялась со своего места. И шагнула ему навстречу — чтобы не думать.
ГЛАВА 7. Рефлексы быстрее разума, но именно ему приходится разгребать последствия
— Ты быстро, — неуверенно улыбнулась Чара, стоя близко-близко и не зная, как сделать последний шаг — так, чтобы Шешель не посчитал её сумасшедшей.
Вот странно, вроде бы он не намного выше, всего на несколько сантиметров, но Чарген чувствовала, что смотрит на него снизу вверх, как ребёнок на взрослого. Что-то такое… располагающее к этому читалось в его взгляде сейчас. Как будто он точно знал, о чём она думала, не одобрял, но давал возможность всё-таки сотворить задуманную глупость.
— Да мне-то что мыть? — он выразительно взъерошил волосы ещё больше.
— Ну… погреться хотя бы, — ещё неуверенней проговорила Чара, опустила взгляд на его грудь.
Всё же решилась и коснулась кончиками пальцев впадинки между ключиц. Кожа оказалась горячей и немного влажной.
— Да я не замёрз, — спокойно ответил следователь. Не делая шага вперёд — но и не отталкивая, и Чарген окончательно плюнула на сомнения.
Пускай. Пусть считает её распущенной и вообще какой угодно, всё равно они через несколько дней расстанутся и Цветана Ралевич исчезнет.
Ладонь её скользнула по груди мужчины в сторону, отодвигая полу рубашки. К ней присоединилась вторая рука, и обе переместились на плечи, сбрасывая одежду. Следователь не препятствовал, и рубашка белым облачком осела на пол.
Тело Стевана выглядело странно и непривычно, казалось гранёным и словно целиком состояло из острых углов. Мышцы не сглаживали фигуру, а, наоборот, подчёркивали эту угловатость. Чарген, окинув хозяйственным взглядом, пришла к выводу, что, несмотря на необычность, ей скорее нравится, чем нет. Да, не фигура атлета, но Шешелю та и не подошла бы. А так… словно он небрежно вырублен из куска камня. Или льда?
— Ты уверена, что это хорошая идея? — негромко спросил он, подцепил её за подбородок кончиками пальцев и вынудил поднять взгляд.
— Уверена, — улыбнулась Чарген уголками губ.
Больше вопросов не последовало. Зато последовал поцелуй, от которого перехватило дыхание, а сердце торопливо застучало в горле. Развязать пояс халата — мгновение, столкнуть его с женских плеч — ещё одно, и Чара не сдержала довольного вздоха, когда ладони мужчины наконец коснулись её безо всяких преград. Огладили талию, и одна устремилась ниже, на бедро, заодно прижимая женщину к твёрдому телу.
Книга доступна в предзаказе! :)
https://feisovet.ru/магазин/Шешель-и-шельма-Дарья-Кузнецова
Прода от 17.12.2020, 19:10
Поцелуй стал глубже, горячее. Чарген с восторгом ощущала растекающееся по телу тепло предвкушения и возбуждение. Она хотела этого мужчину, и с каждым мгновением всё больше.
Он набрал её тяжёлые, влажные после душа волосы в горсть, потянул, вынуждая запрокинуть голову сильнее. Покрыл поцелуями шею, и Чара тихо блаженно ахнула от удовольствия — от того, как легко он находил самые чувствительные точки.
Новое прикосновение губ к губам — и Стеван, обхватив ладонями её талию, сделал небольшой шаг вперёд, тесня к кровати. Край матраца толкнулся под колени, и Чара, выскользнув из сильных рук, плюхнулась на постель. Пробежала взглядом по телу следователя, любуясь, потом — выше, на лицо.
Стыдливо прикрыться она не попыталась. Глупо, да и — чего ей стыдится? Пусть тоже любуется. Она же ощущает его взгляд почти физически и точно знает, что увиденное ему нравится.
Стеван не спешил. Пару секунд стоял и просто смотрел, потом, точно так же без спешки, взялся за ремень брюк. И Чара поняла, что это ей тоже нравится — его выдержка, его невозмутимость. И если сейчас она вдруг передумает и скажет «нет», он не наговорит гадостей и уж точно не попытается принудить силой. Конечно, не промолчит, выскажется в своей обычной манере, но точно так же спокойно оденется.
Интересно, есть в мире хоть что-то, способное поколебать невозмутимость этого человека? Вывести из себя всерьёз, до потери самоконтроля?..
Чара тоже не спешила. Сидела на кровати, опираясь на расставленные руки и — смотрела, растягивая удовольствие, наслаждаясь собственным предвкушением и нетерпением.
Когда последний раз она была с мужчиной вот так? Чтобы пальцы подрагивали от желания прикоснуться, чтобы просто оттого, что он рядом, внутри всё сладко таяло и замирало от возбуждения...
Давно. Очень давно.
Да, сама виновата, и никто больше. Да, сама таких выбирала.
Но сейчас она выбрала его, и плевать, что будет потом.
