Поэтому только сама Эрфарин – единственная жительница родового особняка – пока еще находится под атакой. Пока что ей единственной присылают письма с угрозами, от нее единственной ждут, что она начнет распродавать секреты дедушки, что она сдастся, что сделает все, лишь бы оставить себе хотя бы этот дом, а возможно, одну лишь жизнь…
Но и она – Эрфарин упрямо сжала руки в кулаки – просто так не отступит. Все враги – явные и скрытые – тут же себе зубы от злости стешут, как только будет заключен Серый брак с Мастером Ночи Дархадом Форгазом. Ни у кого нет сил бороться с таким титулом. Ни у богатых торговцев, ни у представителей высокого света.
И, словно бы играя дурную шутку с Эрфарин, донесся звук в открытое окно. Стук копыт, фырканье лошадей и характерный шорох колес карет.
Девушка буквально вскипела от злости.
Какая омерзительная наглость!
Территория поместья, конечно же, начиналась не у порога особняка, а за две сотни райтов до него. Но как только охранные заклинания перестали действовать, каждый навязчивый посетитель считал себя вправе подбираться прямо под двери дома. Никто даже не считал нужным соблюдать приличия хотя бы из уважения к дедушке, фамилии его семьи и самой Эрфарин! Столь пренебрежительное отношение, столь показательная вседозволенность раздражали ее неимоверно. Только поделать она ничего не могла…
Все деньги – их крохи – она направила на то, чтобы попытаться защитить сам дом от злоумышленников. Охранять еще и всю прилегающую территорию уже не представлялось возможным. Эрфарин с тяжелым сердцем пожертвовала ею.
Девушка выглянула в окно: то, что она увидела, повергло ее в полное ошеломление, следом за которым пришел испуг.
Две богато украшенные кареты и за ними еще пара куда проще. Из салонов вышли сразу несколько людей и принялись о чем-то переговариваться, указывая руками в стороны.
Эрфарин стремительно покинула кабинет.
Она быстро пересекла коридор, сбежала по ступеням лестницы. И через гостиную, через передний холл подлетела к широким двустворчатым дверям, решительно распахнув их.
– Прошу айисов предоставить объяснения подобным действиям! – яростно и громко проговорила Эрфарин.
Группа людей, в числе которых отыскались и старые знакомые, и совсем неизвестные, весьма деловито осматривалась. Оценивали придомовую территорию и сам особняк. И кажется, что-то делили…
Их, конечно же, позабавило то, что она самолично оказалась на пороге дома. Слуг в поместье не было. Им нечем было платить. Они знали об этом.
– Планирую переделать территорию, Эрфарин, – небрежно бросил ей один из тех, кого она знала.
«Чтоб тебя харды сожрали, Хатеон», – подумалось девушке.
Встречи с этим человеком давались ей особенно тяжело. Она прекрасно понимала, что нужно соблюдать нормы этикета даже с тем, кого презираешь, но бороться с желанием расцарапать холеное лицо этого мужчины порой почти не получалось.
В его словах, конечно же, крылась провокация.
Он вечно обращался к ней по имени, игнорируя нормы общения. И явно рассчитывал что-то подобное услышать и от нее и наконец получить тем самым знак, что женщина готова к большему…
– Что это значит? – с трудом контролируя себя, спросила Эрфарин, оставаясь на пороге. На пороге охранные заклинания еще действуют. А если она сделает пару шагов вперед, то окажется без защиты.
– Я выкупил долги за дом. Фактически он уже принадлежит мне, – произнес Хатеон Грисель.
Эрфарин содрогнулась. Боги, только не это! Только не он!
Злость волной поднялась изнутри, и глаза предательски увлажнились, но она запретила себе столь яркие эмоции. Только не перед этой мразью! И не перед теми, кто приехал вместе с ним здесь развлечься!
– Айис Грисель, расписки действуют еще месяц. Прошу вас покинуть территорию моей семьи, – отчеканила девушка стальным голосом.
Он с наглой ухмылкой посмотрел на нее.
Хатеон Грисель искренне считал себя неотразимым. Он – наследник одного из богатейших торговых домов Карда-Ормона – вырос в окружении подхалимов и льстецов. А вступив в половозрелый возраст, конечно же, пользовался популярностью у многих барышень. И таким образом тщеславие в нем лишь закрепилось.
В этом мужчине было очень много роскоши и лоска, он носил дорогие костюмы с той долей небрежности, которая имеется лишь у тех, кто с пеленок воспитывался в богатой семье. Костюмы его красили, драгоценные перстни на холеных руках подчеркивали статус, отдающие легкой магической энергией артефакты намекали, что он может позволить себе быть защищенным от многих напастей.
Это ей приходится жаться к дверям. Такие, как Хатеон, свободны.
Но убери всю атрибутику – и останется довольно простого вида молодой мужчина с короткими темно-русыми волосами, обычными чертами лица – близко посаженные глаза и вовсе слегка портили облик, – вечно искривлённым в надменной насмешке ртом и вульгарной привычкой осматривать каждую женщину сверху донизу, словно товар на полке.
– А что изменится через месяц, Эрфарин? – вступил в разговор второй человек. Они с Хатеоном прибыли в одной карете.
Мариик Терваль. Не менее лощеный, но менее развязный. Темноволосый, голубоглазый, стройный и горделивый. Кажется, он за плечами имел военное училище, а потому его выправка была безупречна. Это компенсировало его невысокий рост. Сейчас на его тонких губах скользила лишь ехидная усмешка.
Его интерес к единственной хозяйке особняка выражался тоже весьма откровенно.
Они с Хатеоном поспорили на нее. Эрфарин знала об этом. Эти мужчины, заявившие, что являются ее пленниками, посчитали своим долгом рассказать, какая ей оказана честь. Им очень нравилось смотреть, как птичка мечется в клетке.
– Я погашу долг, – выдавила из себя Эрфарин, отвечая на вопрос.
Мариик широко улыбнулся. Хатеон хохотнул.
– Ты прекрасна. В своей глухой ярости, в своем упрямстве и в слепой вере в лучшее будущее, – поделился своими мыслями последний, с неприятной откровенностью вглядываясь в свою собеседницу.
Боги Дня и Ночи, как же эта женщина красива!
Он жадно впивался в каждую ее черту. В это невероятно выразительное лицо, пухлые губы, гипнотические серо-голубые глаза, оттененные более темными, чем волосы, бровями и ресницами. Во весь ее гордый стан с плавными изгибами, с приятной округлостью бедер и высокой полной грудью. Истинное испытание для мужской выдержки.
Эрфарин прожигала взглядом незнакомцев, которые пришли вместе с этими мужчинами. Ходили, рассматривали, на что-то указывали, уже что-то делили. Топтали родную для нее землю. Ей казалось, что это пачкает ее.
– Ты готова согласиться на мои условия? – уточнил Хатеон.
Он внимательно следил за ее реакцией. Все-таки эта девушка привлекала его и тем, что до сих пор так и не сдалась. Глупость, конечно, но женщине глупость простительна. Все равно итог один – побежит к мужчине. У кого еще искать защиты?
Он готов был подождать. Ради того, что он получит потом, можно и потратить время на эти дикие игры.
– Ни за что, – как всегда категорично ответила Эрфарин.
Он принялся к ней приближаться. Но за десять шагов до порога охранные заклинания дома остановили его. Хатеон покосился на невидимый барьер.
Мариик, остававшийся на своем месте, фыркнул. Он не был настолько одержим этой женщиной (не уступать же ее вот так просто давнему знакомому?!), а потому не рвался к ней при каждом удобном поводе. Он полагал, что удобный случай еще представится.
– И как долго ты сможешь просуществовать в этой клетке? Эрфарин, эту хрупкую защиту можно сломать, – проговорил Хатеон.
– И тогда за это придется отвечать по закону, – тут же ответила она.
Он рассмеялся.
– Если бы закон непреложно всегда и всех защищал, то, пожалуй, я бы не осмелился показаться здесь. Но я у твоего дома.
– Что не делает вам чести.
– Торговцам свойственно поступаться некоторыми вещами, чтобы получить больше выгоды в будущем.
– Айис Грисель, пожалуйста, не навязывайте мне свое общество. Это переходит все рамки приличий. Айис Терваль, попрошу вас отбыть со всеми людьми. Эту встречу вы со мной не согласовали. Вы же ничего не выкупили? – выделила хозяйка дома последние слова.
– Есть еще торговый дом, Эрфарин, – небрежно улыбнулся Мариик, и на его лице она увидела уродливый оскал.
Сердце заполошно забилось в груди.
Девушка кинула взгляд на третьего участника, который пока что оставался возле своей кареты. Точнее, участницу. Женщина ждала. Зачем вмешиваться в развлечения мужчин, когда можно просто подождать.
Адалан Хораф тоже была владелицей торговых домов. И она знала, как никто другой, что терпение вознаграждается.
– Видишь? Переходит рамки твое упрямство. Оставь глупую гордость, и этот дом останется твоим. Я верну его тебе. Всего-то и надо, что побыть со мной. К чему это наносное благочестие? – принялся кривиться Хатеон. Он вообще, кажется, любил звук своего голоса, а потому часто толкал длинные речи. – Вам, женщинам, только и подавай что силу и деньги, у меня есть все это. Да и ты уже достаточно набила цену. А если ты согласишься доставить радость не только мне, но и моим друзьям, то полагаю, что мы вполне сможем отбить охотников и на торговый дом твоей семьи. По крайней мере, на какое-то время. Но, конечно же, я желаю заполучить тебя первым. Ты станешь венцом моей коллекции.
Хатеон на всякий случай взглянул на Мариика, как бы согласовывая с ним это предложение. Тот усмехнулся и пожал плечами. Он не претендовал на первое место. Он просто претендовал. Он просто развлекался без особых затрат.
Эрфарин в ответ звонко рассмеялась. Ее не могли оскорбить такие речи. Надо отдать должное Хатеону: он хотя бы подбирал слова. За последние полгода, за которые их семья пришла к полному краху и разорению, она слышала слова, намеки и речи гораздо более грязные и худшие.
Вот почему Ивьен должна оставаться в Академии. Потому что младшей сестре тоже приходили письма, пока она была здесь. Ее даже пару раз подловили на улице и обрушили в лицо поток грязи, из-за чего совсем еще юная девушка перепугалась до смерти и потом долго не могла покинуть стены родового особняка.
– Какой еще коллекции? – с неприкрытой насмешкой произнесла Эрфарин. – Из продажных девиц и этих несчастных куда менее состоятельных девушек, которых вы обманываете раз за разом?
Холеное лицо Хатеона исказилось.
– Я хотел проявить к тебе милость…
– Вы хотели проявить ко мне милость хозяина, в чьих руках находится жизнь невольницы. С чего-то решили, что ублажать вас – достойная плата за подачку, что вы готовы мне преподнести в ответ.
– А разве у тебя есть выбор? Тебе все равно придется под кого-то лечь, – рявкнул Хатеон. – Иначе ты потеряешь и последние крохи своего имущества, после чего окажешься на улице!
– Вас не должна волновать моя судьба, – холодно отозвалась собеседница.
– Я посмотрю на тебя через месяц, когда твой драгоценный дом окажется в моих руках. Кабинет твоего деда я сожгу, а в твоей комнате на твоей кровати я отымею пару светловолосых девок! – с особым цинизмом произнес Хатеон.
Эрфарин взглянула на него с презрением. Незваный гость, кажется, даже задрожал от сдерживаемой ярости. Пробить бы к хардам все эти последние барьеры и прямо здесь показать зазнавшейся девице, где ее настоящее место!.. Но борьба с заклинаниями – опасная затея. Пока что он еще не знал, сколько именно магии осталось вокруг дома.
Поэтому он нарочито громко стал обсуждать с Марииком, как именно стоит переделать территорию особняка. Они даже отошли от Эрфарин, повернулись к ней спинами и принялись раздавать приказы своим людям.
И вот тогда Адалан сошла со своего места. Высокая, неспешная и слишком худая. Черноволосая, темноглазая и слишком надменная. Подведенные красной помадой губы задвигались прежде, чем из горла родился звук. Словно бы она заставляла себя говорить с той, кто уже не входил в ее круг, кто уже был недостоин, но кому она еще по доброте душевной готова оказывать последнюю милость.
– Хочешь, я прекращу это представление? – предложила Адалан, изобразив улыбку. Но двинулись только яркие губы, больше ни одна мышца на строгом выразительном лице не шевельнулась.
Эрфарин посмотрела на нее, не ожидая ничего хорошего. Потому что хорошего ждать от той, которая просто смотрит на чужое унижение, не стоит.
– Только предложи что-нибудь ценное, – тут же добавила женщина.
Пожалуй, у Адалан действительно хватило бы влияния и средств, чтобы урезонить мужчин. Она была старше них, кажется, ей за сорок… И она не самая простая наследница семейных состояний, а вполне состоявшийся знаток своих сфер. Она уже многому научилась и многое может. Но лишь в случае обмена.
Ценное? Да, пожалуй, у семьи Эрфарин еще осталось нечто ценное. Но именно это они должны сберечь. Потому что, кроме этого, не осталось ничего.
– Уходите, – произнесла хозяйка дома.
Адалан аккуратно покачала головой. Красные губы сжались и вновь расслабились. И лицо женщины совершенно замерло. Перестало что-либо выражать.
– Ваша семья умирает, и начинается пир стервятников. Ты ничего не спасешь, ты лишь обречешь себя на агонию. Тем более ты одна.
– Я не одна, – неожиданно очень спокойно сказала Эрфарин. – Я выхожу замуж.
Адалан застыла. До этой секунды она хотя бы дышала, как-то едва заметно двигалась, а сейчас остановилась. Казалось, даже ее очень красивое и благопристойное зеленое платье перестало подчиняться порывам ветра и тоже замерло.
Разговор Хатеона и Мариика резко прервался. Мужчины обернулись к хозяйке особняка, конечно же все расслышав.
– И кто же на тебя польстился? – протянул Хатеон, лихорадочно перебирая варианты. И нельзя было отказать ему в уме – он быстро нашел ответ. Потому что польститься на оставшуюся без всяких средств к существованию девицу мог бы кто-то только на особых условиях. – Серый брак?
Эрфарин холодно улыбнулась.
– Конечно, кто бы иначе тебя взял… Ну да это все временная передышка. Кто там мог согласиться? Какой-нибудь канцелярист среднего ранга или, может, банковский казначей? Выше тебе сейчас не прыгнуть, а высокому свету ты и вовсе не нужна… – скороговоркой проговорил Хатеон, будто бы вовсе для убеждения самого себя.
– Дархад Форгаз. Мой будущий муж – Дархад Форгаз, – произнесла Эрфарин.
По лицам присутствующих пробежал испуг, смешанный со злостью.
Эрфарин знала, что они мгновенно поверили ей. Потому что такими именами не шутят, ими не бросаются на ветер. И конечно, первейшим инстинктом стало желание отступить.
Адалан первая сорвалась со своего места. Ей даже оказалось не до соблюдения элегантной походки, она поспешно достигла своей кареты и забралась внутрь. Возница тут же подбодрил лошадей громким свистом, и те бодро зацокали копытами.
Эрфарин удовлетворенно усмехнулась.
Одно лишь имя Мастера Ночи сработало лучше всякого охранного заклинания. И благо, что подтверждение о браке пришло сегодня утром, иначе бы она не смогла загородиться этим именем, и харды знают, что бы сегодня произошло.
Мариик уже окликал тех людей, что привел с собой. И было видно, что убраться он отсюда хочет с той же скоростью, что и Адалан.
Но и она – Эрфарин упрямо сжала руки в кулаки – просто так не отступит. Все враги – явные и скрытые – тут же себе зубы от злости стешут, как только будет заключен Серый брак с Мастером Ночи Дархадом Форгазом. Ни у кого нет сил бороться с таким титулом. Ни у богатых торговцев, ни у представителей высокого света.
И, словно бы играя дурную шутку с Эрфарин, донесся звук в открытое окно. Стук копыт, фырканье лошадей и характерный шорох колес карет.
Девушка буквально вскипела от злости.
Какая омерзительная наглость!
Территория поместья, конечно же, начиналась не у порога особняка, а за две сотни райтов до него. Но как только охранные заклинания перестали действовать, каждый навязчивый посетитель считал себя вправе подбираться прямо под двери дома. Никто даже не считал нужным соблюдать приличия хотя бы из уважения к дедушке, фамилии его семьи и самой Эрфарин! Столь пренебрежительное отношение, столь показательная вседозволенность раздражали ее неимоверно. Только поделать она ничего не могла…
Все деньги – их крохи – она направила на то, чтобы попытаться защитить сам дом от злоумышленников. Охранять еще и всю прилегающую территорию уже не представлялось возможным. Эрфарин с тяжелым сердцем пожертвовала ею.
Девушка выглянула в окно: то, что она увидела, повергло ее в полное ошеломление, следом за которым пришел испуг.
Две богато украшенные кареты и за ними еще пара куда проще. Из салонов вышли сразу несколько людей и принялись о чем-то переговариваться, указывая руками в стороны.
Эрфарин стремительно покинула кабинет.
Она быстро пересекла коридор, сбежала по ступеням лестницы. И через гостиную, через передний холл подлетела к широким двустворчатым дверям, решительно распахнув их.
– Прошу айисов предоставить объяснения подобным действиям! – яростно и громко проговорила Эрфарин.
Группа людей, в числе которых отыскались и старые знакомые, и совсем неизвестные, весьма деловито осматривалась. Оценивали придомовую территорию и сам особняк. И кажется, что-то делили…
Их, конечно же, позабавило то, что она самолично оказалась на пороге дома. Слуг в поместье не было. Им нечем было платить. Они знали об этом.
– Планирую переделать территорию, Эрфарин, – небрежно бросил ей один из тех, кого она знала.
«Чтоб тебя харды сожрали, Хатеон», – подумалось девушке.
Встречи с этим человеком давались ей особенно тяжело. Она прекрасно понимала, что нужно соблюдать нормы этикета даже с тем, кого презираешь, но бороться с желанием расцарапать холеное лицо этого мужчины порой почти не получалось.
В его словах, конечно же, крылась провокация.
Он вечно обращался к ней по имени, игнорируя нормы общения. И явно рассчитывал что-то подобное услышать и от нее и наконец получить тем самым знак, что женщина готова к большему…
– Что это значит? – с трудом контролируя себя, спросила Эрфарин, оставаясь на пороге. На пороге охранные заклинания еще действуют. А если она сделает пару шагов вперед, то окажется без защиты.
– Я выкупил долги за дом. Фактически он уже принадлежит мне, – произнес Хатеон Грисель.
Эрфарин содрогнулась. Боги, только не это! Только не он!
Злость волной поднялась изнутри, и глаза предательски увлажнились, но она запретила себе столь яркие эмоции. Только не перед этой мразью! И не перед теми, кто приехал вместе с ним здесь развлечься!
– Айис Грисель, расписки действуют еще месяц. Прошу вас покинуть территорию моей семьи, – отчеканила девушка стальным голосом.
Он с наглой ухмылкой посмотрел на нее.
Хатеон Грисель искренне считал себя неотразимым. Он – наследник одного из богатейших торговых домов Карда-Ормона – вырос в окружении подхалимов и льстецов. А вступив в половозрелый возраст, конечно же, пользовался популярностью у многих барышень. И таким образом тщеславие в нем лишь закрепилось.
В этом мужчине было очень много роскоши и лоска, он носил дорогие костюмы с той долей небрежности, которая имеется лишь у тех, кто с пеленок воспитывался в богатой семье. Костюмы его красили, драгоценные перстни на холеных руках подчеркивали статус, отдающие легкой магической энергией артефакты намекали, что он может позволить себе быть защищенным от многих напастей.
Это ей приходится жаться к дверям. Такие, как Хатеон, свободны.
Но убери всю атрибутику – и останется довольно простого вида молодой мужчина с короткими темно-русыми волосами, обычными чертами лица – близко посаженные глаза и вовсе слегка портили облик, – вечно искривлённым в надменной насмешке ртом и вульгарной привычкой осматривать каждую женщину сверху донизу, словно товар на полке.
– А что изменится через месяц, Эрфарин? – вступил в разговор второй человек. Они с Хатеоном прибыли в одной карете.
Мариик Терваль. Не менее лощеный, но менее развязный. Темноволосый, голубоглазый, стройный и горделивый. Кажется, он за плечами имел военное училище, а потому его выправка была безупречна. Это компенсировало его невысокий рост. Сейчас на его тонких губах скользила лишь ехидная усмешка.
Его интерес к единственной хозяйке особняка выражался тоже весьма откровенно.
Они с Хатеоном поспорили на нее. Эрфарин знала об этом. Эти мужчины, заявившие, что являются ее пленниками, посчитали своим долгом рассказать, какая ей оказана честь. Им очень нравилось смотреть, как птичка мечется в клетке.
– Я погашу долг, – выдавила из себя Эрфарин, отвечая на вопрос.
Мариик широко улыбнулся. Хатеон хохотнул.
– Ты прекрасна. В своей глухой ярости, в своем упрямстве и в слепой вере в лучшее будущее, – поделился своими мыслями последний, с неприятной откровенностью вглядываясь в свою собеседницу.
Боги Дня и Ночи, как же эта женщина красива!
Он жадно впивался в каждую ее черту. В это невероятно выразительное лицо, пухлые губы, гипнотические серо-голубые глаза, оттененные более темными, чем волосы, бровями и ресницами. Во весь ее гордый стан с плавными изгибами, с приятной округлостью бедер и высокой полной грудью. Истинное испытание для мужской выдержки.
Эрфарин прожигала взглядом незнакомцев, которые пришли вместе с этими мужчинами. Ходили, рассматривали, на что-то указывали, уже что-то делили. Топтали родную для нее землю. Ей казалось, что это пачкает ее.
– Ты готова согласиться на мои условия? – уточнил Хатеон.
Он внимательно следил за ее реакцией. Все-таки эта девушка привлекала его и тем, что до сих пор так и не сдалась. Глупость, конечно, но женщине глупость простительна. Все равно итог один – побежит к мужчине. У кого еще искать защиты?
Он готов был подождать. Ради того, что он получит потом, можно и потратить время на эти дикие игры.
– Ни за что, – как всегда категорично ответила Эрфарин.
Он принялся к ней приближаться. Но за десять шагов до порога охранные заклинания дома остановили его. Хатеон покосился на невидимый барьер.
Мариик, остававшийся на своем месте, фыркнул. Он не был настолько одержим этой женщиной (не уступать же ее вот так просто давнему знакомому?!), а потому не рвался к ней при каждом удобном поводе. Он полагал, что удобный случай еще представится.
– И как долго ты сможешь просуществовать в этой клетке? Эрфарин, эту хрупкую защиту можно сломать, – проговорил Хатеон.
– И тогда за это придется отвечать по закону, – тут же ответила она.
Он рассмеялся.
– Если бы закон непреложно всегда и всех защищал, то, пожалуй, я бы не осмелился показаться здесь. Но я у твоего дома.
– Что не делает вам чести.
– Торговцам свойственно поступаться некоторыми вещами, чтобы получить больше выгоды в будущем.
– Айис Грисель, пожалуйста, не навязывайте мне свое общество. Это переходит все рамки приличий. Айис Терваль, попрошу вас отбыть со всеми людьми. Эту встречу вы со мной не согласовали. Вы же ничего не выкупили? – выделила хозяйка дома последние слова.
– Есть еще торговый дом, Эрфарин, – небрежно улыбнулся Мариик, и на его лице она увидела уродливый оскал.
Сердце заполошно забилось в груди.
Девушка кинула взгляд на третьего участника, который пока что оставался возле своей кареты. Точнее, участницу. Женщина ждала. Зачем вмешиваться в развлечения мужчин, когда можно просто подождать.
Адалан Хораф тоже была владелицей торговых домов. И она знала, как никто другой, что терпение вознаграждается.
– Видишь? Переходит рамки твое упрямство. Оставь глупую гордость, и этот дом останется твоим. Я верну его тебе. Всего-то и надо, что побыть со мной. К чему это наносное благочестие? – принялся кривиться Хатеон. Он вообще, кажется, любил звук своего голоса, а потому часто толкал длинные речи. – Вам, женщинам, только и подавай что силу и деньги, у меня есть все это. Да и ты уже достаточно набила цену. А если ты согласишься доставить радость не только мне, но и моим друзьям, то полагаю, что мы вполне сможем отбить охотников и на торговый дом твоей семьи. По крайней мере, на какое-то время. Но, конечно же, я желаю заполучить тебя первым. Ты станешь венцом моей коллекции.
Хатеон на всякий случай взглянул на Мариика, как бы согласовывая с ним это предложение. Тот усмехнулся и пожал плечами. Он не претендовал на первое место. Он просто претендовал. Он просто развлекался без особых затрат.
Эрфарин в ответ звонко рассмеялась. Ее не могли оскорбить такие речи. Надо отдать должное Хатеону: он хотя бы подбирал слова. За последние полгода, за которые их семья пришла к полному краху и разорению, она слышала слова, намеки и речи гораздо более грязные и худшие.
Вот почему Ивьен должна оставаться в Академии. Потому что младшей сестре тоже приходили письма, пока она была здесь. Ее даже пару раз подловили на улице и обрушили в лицо поток грязи, из-за чего совсем еще юная девушка перепугалась до смерти и потом долго не могла покинуть стены родового особняка.
– Какой еще коллекции? – с неприкрытой насмешкой произнесла Эрфарин. – Из продажных девиц и этих несчастных куда менее состоятельных девушек, которых вы обманываете раз за разом?
Холеное лицо Хатеона исказилось.
– Я хотел проявить к тебе милость…
– Вы хотели проявить ко мне милость хозяина, в чьих руках находится жизнь невольницы. С чего-то решили, что ублажать вас – достойная плата за подачку, что вы готовы мне преподнести в ответ.
– А разве у тебя есть выбор? Тебе все равно придется под кого-то лечь, – рявкнул Хатеон. – Иначе ты потеряешь и последние крохи своего имущества, после чего окажешься на улице!
– Вас не должна волновать моя судьба, – холодно отозвалась собеседница.
– Я посмотрю на тебя через месяц, когда твой драгоценный дом окажется в моих руках. Кабинет твоего деда я сожгу, а в твоей комнате на твоей кровати я отымею пару светловолосых девок! – с особым цинизмом произнес Хатеон.
Эрфарин взглянула на него с презрением. Незваный гость, кажется, даже задрожал от сдерживаемой ярости. Пробить бы к хардам все эти последние барьеры и прямо здесь показать зазнавшейся девице, где ее настоящее место!.. Но борьба с заклинаниями – опасная затея. Пока что он еще не знал, сколько именно магии осталось вокруг дома.
Поэтому он нарочито громко стал обсуждать с Марииком, как именно стоит переделать территорию особняка. Они даже отошли от Эрфарин, повернулись к ней спинами и принялись раздавать приказы своим людям.
И вот тогда Адалан сошла со своего места. Высокая, неспешная и слишком худая. Черноволосая, темноглазая и слишком надменная. Подведенные красной помадой губы задвигались прежде, чем из горла родился звук. Словно бы она заставляла себя говорить с той, кто уже не входил в ее круг, кто уже был недостоин, но кому она еще по доброте душевной готова оказывать последнюю милость.
– Хочешь, я прекращу это представление? – предложила Адалан, изобразив улыбку. Но двинулись только яркие губы, больше ни одна мышца на строгом выразительном лице не шевельнулась.
Эрфарин посмотрела на нее, не ожидая ничего хорошего. Потому что хорошего ждать от той, которая просто смотрит на чужое унижение, не стоит.
– Только предложи что-нибудь ценное, – тут же добавила женщина.
Пожалуй, у Адалан действительно хватило бы влияния и средств, чтобы урезонить мужчин. Она была старше них, кажется, ей за сорок… И она не самая простая наследница семейных состояний, а вполне состоявшийся знаток своих сфер. Она уже многому научилась и многое может. Но лишь в случае обмена.
Ценное? Да, пожалуй, у семьи Эрфарин еще осталось нечто ценное. Но именно это они должны сберечь. Потому что, кроме этого, не осталось ничего.
– Уходите, – произнесла хозяйка дома.
Адалан аккуратно покачала головой. Красные губы сжались и вновь расслабились. И лицо женщины совершенно замерло. Перестало что-либо выражать.
– Ваша семья умирает, и начинается пир стервятников. Ты ничего не спасешь, ты лишь обречешь себя на агонию. Тем более ты одна.
– Я не одна, – неожиданно очень спокойно сказала Эрфарин. – Я выхожу замуж.
Адалан застыла. До этой секунды она хотя бы дышала, как-то едва заметно двигалась, а сейчас остановилась. Казалось, даже ее очень красивое и благопристойное зеленое платье перестало подчиняться порывам ветра и тоже замерло.
Разговор Хатеона и Мариика резко прервался. Мужчины обернулись к хозяйке особняка, конечно же все расслышав.
– И кто же на тебя польстился? – протянул Хатеон, лихорадочно перебирая варианты. И нельзя было отказать ему в уме – он быстро нашел ответ. Потому что польститься на оставшуюся без всяких средств к существованию девицу мог бы кто-то только на особых условиях. – Серый брак?
Эрфарин холодно улыбнулась.
– Конечно, кто бы иначе тебя взял… Ну да это все временная передышка. Кто там мог согласиться? Какой-нибудь канцелярист среднего ранга или, может, банковский казначей? Выше тебе сейчас не прыгнуть, а высокому свету ты и вовсе не нужна… – скороговоркой проговорил Хатеон, будто бы вовсе для убеждения самого себя.
– Дархад Форгаз. Мой будущий муж – Дархад Форгаз, – произнесла Эрфарин.
По лицам присутствующих пробежал испуг, смешанный со злостью.
Эрфарин знала, что они мгновенно поверили ей. Потому что такими именами не шутят, ими не бросаются на ветер. И конечно, первейшим инстинктом стало желание отступить.
Адалан первая сорвалась со своего места. Ей даже оказалось не до соблюдения элегантной походки, она поспешно достигла своей кареты и забралась внутрь. Возница тут же подбодрил лошадей громким свистом, и те бодро зацокали копытами.
Эрфарин удовлетворенно усмехнулась.
Одно лишь имя Мастера Ночи сработало лучше всякого охранного заклинания. И благо, что подтверждение о браке пришло сегодня утром, иначе бы она не смогла загородиться этим именем, и харды знают, что бы сегодня произошло.
Мариик уже окликал тех людей, что привел с собой. И было видно, что убраться он отсюда хочет с той же скоростью, что и Адалан.
