В его взгляде буквально читалась мольба, как будто человек мог одним своим словом все изменить.
- Поэтому она не должна с вами произойти? – отозвался мистик сухо и холодно. Принятие жестокой реальности – не его забота. Он здесь затем, чтобы противостоять проклятьям, карам или всему прочему. Кара – наихудший вариант. Она не знает жалости и ее трудно остановить. На своих первых шагах, пока еще полна энергии, она невидима. Когда Кьялга погибала, ее сородичи не могли знать, что происходит на самом деле: то, что видела обреченная, не видел больше никто.
Невидимость можно разрушить, приложив определенные усилия. И это мистику тоже предстояло сделать. Очень много работы. Вряд ли получится быстро. Асарт внутренне поморщился.
- Это воронье, отец! – не сдержался вдруг Нэрм. В молодом грифоне тоже заговорил гнев, перебивший всю дурноту и страхи.
- Нэрм! – рявкнул Глaва, жалея, что не отправил сына подальше. Не следует открывать тайны клана перед малознакомым человеком.
- Что у вас с Кланом Воронов? – тут же уцепился мистик в новые сведения. В темных глазах появилась бритвенная острота.
- Ненависть, - бросил Огаст недовольно. На скулах Глaвы заиграли желваки, сильные руки сами сжались в кулаки. – Мы приняли ее от своих отцов и передадим своим детям.
- Категорично, - цокнул языком мистик. - Повод?..
- Глубоко личный, - выдавил из себя Глaва грифонов, давая понять, что дальше этих слов не зайдет.
Мистик почесал бровь. Устраивать здесь и сейчас допросы он не намеревался. Со временем узнает все, что нужно. Обращаясь к мистикам, всякий должен быть готов открыть все двери. Для магов его профессии не существовало ограничений. Не выяснив подноготную, невозможно защитить и остановить чудовищную силу. Кары и проклятия тоже обрушиваются на головы людей и духов по «глубоко личным» причинам.
- Мы можем послать своих представителей, - горячился Нэрм. Светлые глаза молодого грифона зажглись огнем. – Стребовать с Клана Воронов ответа!
- Вы можете приготовить мне комнаты и не торопить события, - оборвал его Асарт, заговорив повышенным тоном. Сын Глaвы вновь обозлился на человека и смерил того долгим тяжелым взглядом.
- Вы ничего не знаете!
- Расскажете, когда я буду готов слушать, - отмахнулся от него Асарт и обратился к Глaве: – Для начала я отыщу Исток кары. И чтобы я мог начать работать, все алтари вашего Первопредка следует закрыть, а молитв, подобной той, что сейчас шептал ваш сын, в моем присутствии не допускать. Там, где должна работать магия, не может буйствовать духовная сила. Это понятно?
Мистик говорил легко, не придавая никакого значения тому, что его слова значили суровые перемены для жизни всего клана.
- А не слишком ли… - начал заводиться Нэрм и сделал шаг вперед.
- Хватит, - осадил его Огаст, выставляя руку перед сыном.
- Отец!
Глaва скрипнул зубами.
- Я сказал, умолкни!
Молодой грифон шумно вдохнул в себя воздух, задавливая в горле слова, просящиеся наружу. Отвернулся в сторону, чтобы удержать себя в руках. Присутствие чужака - человека - необходимо в их доме, нужно примириться, немного потерпеть. Первопредок хранил молчание, когда Глaва через несколько часов после гибели сестры пошел в алтарную комнату и обратился к бессмертному сородичу. Потому и пришлось просить помощи у людей. А магам на Первородных предков духов наплевать, они с ними не связаны, не слышат их, не чувствуют. Они бы в них не верили, если бы духовная сила не проявляла себя так явно и не противостояла людской магии.
Сила мистиков, как и вся магия людей, связана исключительно с энергией природы. Ничего иного она подле себя не терпела, особенно в моменты своего проявления. Сила же всех духов происходила от Первородных предков. У каждого клана он был свой. И, согласно древнейшим сведениям, все Первопредки считались ворами изначальной энергии матери-природы, оторвавшими кусок силы исключительно для себя, а затем поделившимися им со своими смертными сородичами. За подобный проступок природа своих детей наказывала. Разрывала узы с собой. Поэтому магия людей и силы духов отличались и противостояли друг другу.
Нэрм успокоил себя. Ради клана можно поступиться привычным укладом жизни. Лишь бы никто больше не погиб, как его тетя.
- Поиски займут много времени? – спросил Огаст. В немного сдавленном голосе отца молодой грифон слышал то же напряжение, что испытывал сам. Глaве все происходящее дается непросто. Он привык делать вид, привык держать себя перед другими, так как в ответе за весь клан. Но, как смертный дух, он подвержен страхам и волнениям.
- Я не оговариваю сроки, - спокойно произнес мистик.
Глaва грифонов вздохнул. Как и старший сын, он сильно не любил принимать чужаков в своем доме, тем более позволять им лезть в дела клана. А перед мистиком все карты выложить придется, хоть и против воли. Человек резко стоял на своем и всем видом демонстрировал, что условия диктовать он будет сам. Огаст правил кланом давно, уверенно держал власть в своих руках, мириться и соглашаться с чужими условиями для него в диковинку. Заперев алтари и запретив обращения к Первопредку ради человека, он заметно ослабит клан, и сородичам придется нелегко. Духи без того напуганы случившимся. Им еще предстоит прийти в себя, а ему, как Глaве, придется рассказать им о каре… Лучше проклятие. Лучше десяток проклятий, чем одна кара.
- Хорошо, - сдался Огаст, выбирая благо клана. На его суровое лицо легла маска примирения. – Я предупрежу сородичей. Когда вы начнете искать?
- К утру исполните мою просьбу? – вместо ответа спросил Асарт.
Глaва медленно кивнул.
- Значит, завтра.
Огаст распорядился, чтобы Нэрм позаботился о прахе Кьялги и о начале подготовки последней церемонии. Глaва хотел завершить путь сестры как можно скорее, чтобы ее душа не терзалась той же болью, что познало тело.
Сам Глaва вызвался сопроводить гостя наверх. Тот подхватил свой мешок, твердой рукой взялся за посох и, уходя, погасил половину огненных сфер, остальные чуть притушил. Их света будет достаточно для тех, кому еще предстоит вернуться сюда и исполнить приказ Глaвы, а часа через два сферы сами погаснут. В обратную сторону шли по пути, известному грифонам. Дорога хоть и выглядела расчищенной, но не хранила на себе следы бесконечного количества шагов. Выдавала, что духи лишний раз в Подземелье не суются.
Глaва и Асарт вышли к подъемнику – широкому деревянному коробу, обитому металлическими рейками, к четырем углам которого были привязаны старые цепи. Доверия у Асарта конструкция не вызвала. Духи подъемником явно не пользовались. Подземелье являлось для них чем-то вроде водных стоков для города. Никто в здравом уме туда не лезет. Оставалось надеяться на то, что если изъеденный жуками-древоточцами короб смог спустить сюда хозяев территории, то сил у проржавевших цепей хватит и на подъем. На одной из сторон часть ограждения - почерневшая от времени деревянная перекладина - откидывалась в сторону, чтобы дать возможность зайти в короб. Огаст и Асарт забрались внутрь. Мистик прикинул высоту, на которую им предстояло подниматься, и почувствовал отчаяние. Если ему каждый день, да еще и не один раз, придется тратить по часу на спуск и подъем, нервы не выдержат.
Почему грифоны забрались так высоко? Инстинкт требовал свить гнездо? Так их Первопредок к птицам имел не такое уж сильное отношение…
- Какое из недавних событий было достаточно громким, чтобы… Черт!
Подъемные цепи лязгнули, стопорясь, деревянный короб еле заметно качнулся из стороны в сторону. Старые гвозди, что не позволяли старой конструкции рассыпаться на составляющие, мелко затряслись. Асарт добавил еще несколько неприличных фраз. Маг сглотнул, заставляя исчезнуть заложенность в ушах. Они поднялись. Огаст посмотрел на побледневшего гостя с непониманием. Грифону резкий рывок вверх не доставил дискомфорта. Глaва снова отбросил в сторону перекладину, как теперь стало понятно, исполнявшую лишь формальную роль, а не ограждавшую от опасности, и сошел на твердую землю. На настоящую землю, на которой проходила вся жизнь его клана.
Асарт поправил мешок на плече, нервно потер рукой шею и тоже выполз из короба на землю Острова.
- Так что вы хотели спросить? – поинтересовался Глaва, заложив руки за спину. На своей земле он чувствовал себя лучше, чем в Подземелье. Даже разворот плеч стал шире.
Асарт прочистил горло. Подъем впечатлил. Захотелось погоревать о будущей участи. Вот так вверх-вниз «летать» хуже, чем время впустую тратить.
- Кара – проявление магии, - заговорил мистик, стараясь не думать об опасных полетах, что ждут его. - Среди духов магов наперечет. Сколько их у вас?
- Я и сестра, - без сомнений ответил Огаст и тут же помрачнел: - То есть… теперь один я.
- Перед падением кары происходит обращение духа к магии, - резко заговорил Асарт, не позволяя Глaве погрузиться в тяжкие думы. - Если у него нет дара от рождения, процесс более чем болезненный. Сопровождается и физической болью, и выплеском энергии. Что-то должно сослужить прикрытием для подобного, иначе бы вы сразу знали, кто каратель, а вы и словом не обмолвились, составляя запрос в гильдию.
- Я слышал, что карателей могут искать очень долго, - напряженно проговорил Огаст.
- Среди людей - да. Среди нас полно магов, прорыв силы может быть совсем не ярким. Вы – другие. Магия в вас подобна буре, так как противоречит вашей основе и природе. Чтобы не заметить бурю, ее должен накрыть шторм.
Они отошли за несколько десятков ярдов от края Острова, незаметно приблизившись к обжитой части территории клана. Под ноги бросилась мощеная брусчаткой улица, оказавшаяся еще шире, чем казалось с холма. В ночной час жизнь клана почти остановилась, как то бывает и в любом человеческом городе. Немногие из грифонов все еще находились снаружи из-за поздних дел. Путь их прерывался острым любопытством. Они разве что головы себе не сворачивали, пытаясь разглядеть пришедшего к ним человека. Глaва хмурил густые брови и бросал выразительные взгляды на сородичей, желая, чтобы те убрались прочь поскорее. Потом насмотрятся, потом зададут вопросы. Всем заранее объявили, что Огаст попросил помощи у гильдии мистиков. Однако знать, что на Остров придет человек, и видеть воочию – разные вещи.
Как различаются силы духов и людей, так различается и их каждодневная жизнь. Весь быт кланов происходит на собственных территориях. Духам почти незачем выходить во «внешний мир». Это не означало изоляцию, просто жизнь кланов укладывалась в рамки их же собственного дома. Потому-то их так удивлял образ жизни людей, строивших себе огромные города, похожие на муравейник, где изо дня в день приходилось возвращаться в комнату или дом, чтобы сразу запереться на замок и заградится от остального мира. Потому что за пределом выстроенных стен - все друг другу чужие и незнакомые. У духов так не принято.
- В последнее время не было никаких потрясений, - принялся рассуждать Огаст. Переставляемый в соответствии с шагом, посох мистика издавал равномерный такт в тишине улиц и немного сбивал грифона с мысли. – Случись громкое событие, я бы не забыл о нем.
Асарт бросил на Глaву быстрый взгляд, понять его значение не представлялось возможным. Человек сохранял на своем лице бесстрастное выражение.
- Вороны?
- Вы теперь об этом не забудете, да? – скривил губы Глaва.
- Если кару на вас наслал давний враг, с этим можно хоть как-то работать. Надо же мне от чего-то отталкиваться. Впрочем, кара – это всегда очень личное, мне придется понаблюдать за вашим кланом.
Огаст сжал губы, брови сошлись у переносицы.
- Я не желаю подозревать сородичей.
- В этом я вам не помогу, ваши желания меня не касаются.
Глaва грифонов крепче сцепил руки в замок за спиной. Может ли это быть провокацией, или же у человека такая манера говорить? Огаст заставил себя не думать об этом. Он не может тратить силы еще и на неприязнь к мистику.
К дому Глaвы подводила центральная улица, проходившая насквозь всю территорию клана. Соседствовало с главным особняком считанное количество домов, их разделяло куда большее расстояние, чем жилища в остальной части селения. Скорее всего, здесь проживают прямые родственники Глaвы. Свободное пространство между домами заполняли буйно разросшиеся сады. Они все еще тонули в густой зелени. Но утверждающая свои права осень, надвигающийся сезон дождей и подступающие все ближе с каждой ночью холода обещали скорую расправу зеленому покрову.
Из зарослей вылетела неприметная серая птица и примостилась на посох мистика. Асарт никак не отреагировал на появление пернатой. Тепло привлекает всех, маг привык.
Особняк Глaвы возвышался на три этажа и подавлял своим каменным присутствием остальные дома, не смевшие превосходить его высотой. Выделялась еще одна необычная деталь. Дом не имел при себе ни лужайки, ни даже декоративной ограды. Улица упиралась сразу же в крыльцо, обрывалась перед ее единственной широкой ступенью. Какая открытость… У людей такого не встретишь. Любой наместник даже самого захудалого уголка непременно возведет вокруг себя забор, превосходящий его ростом.
Несмотря на размах, строение не могло похвастаться дорогим внешним видом. Ни башен, ни колонн, ни куполов. Обычный аккуратно обработанный камень, за которым вели тщательный уход, благодаря чему он сохранил опрятность и первоначальный светлый цвет. Почти во всех окнах особняка горел свет. То ли семья ждала возвращения Огаста, то ли сон в эти стены не шел. Тяжелую потерю понес именно главный род, и ему же нести ответственность за весь клан в непростое время.
- Здесь я вас оставлю, - Глaва на пороге дома позвал слуг, - нужно подготовиться…
Мистик согласно кивнул. Из нутра особняка появилась девушка в аккуратном сером переднике. Она старательно отводила взгляд вниз или в стороны, только ресницы, против ее же воли, то и дело вздрагивали, а глаза скользили по человеку, желая его рассмотреть. Молчаливую девушку еще сбивала с толку птица, так и не пожелавшая улетать с посоха мага. Асарт почувствовал себя диковинкой и еле заметно усмехнулся краешками губ. В самом деле, жизнь кланов протекает не настолько обособленно, чтобы человек казался им неведомым зверьком. Хотя кто их разберет. Люди с духами на одной территории не обитают и сотрудничают исключительно при надобности. Учитывая численность грифонов, у них подобной не возникает. Они способны большую часть жизненных забот решать самостоятельно.
Огаст развернулся и пошел прочь от особняка, зная, что о сне придется пока забыть. Последняя церемония требовала внимания к себе и многих распоряжений. А еще предстояло разобраться с алтарями Первопредка. Мысль, от которой что-то сжималось внутри в тугой комок. Первородный предок – есть всё для своих младших сородичей. Символы, алтари, слова – выражение почтения к нему, проводники силы бессмертного. Придется поступиться, оскорбить…
Мистик, не заботясь о тяжких думах Глaвы, ступил за порог богатого дома. Особняк встретил гостя чистотой и порядком, свободным пространством, которое грифоны любили во всем. Никакой лишней атрибутики и меблировки, захламляющей дом. В центральном холле – огромный ворсистый ковер, зеркала по бокам на стенах и напольные вазы с блеклым сухоцветом.
- Поэтому она не должна с вами произойти? – отозвался мистик сухо и холодно. Принятие жестокой реальности – не его забота. Он здесь затем, чтобы противостоять проклятьям, карам или всему прочему. Кара – наихудший вариант. Она не знает жалости и ее трудно остановить. На своих первых шагах, пока еще полна энергии, она невидима. Когда Кьялга погибала, ее сородичи не могли знать, что происходит на самом деле: то, что видела обреченная, не видел больше никто.
Невидимость можно разрушить, приложив определенные усилия. И это мистику тоже предстояло сделать. Очень много работы. Вряд ли получится быстро. Асарт внутренне поморщился.
- Это воронье, отец! – не сдержался вдруг Нэрм. В молодом грифоне тоже заговорил гнев, перебивший всю дурноту и страхи.
- Нэрм! – рявкнул Глaва, жалея, что не отправил сына подальше. Не следует открывать тайны клана перед малознакомым человеком.
- Что у вас с Кланом Воронов? – тут же уцепился мистик в новые сведения. В темных глазах появилась бритвенная острота.
- Ненависть, - бросил Огаст недовольно. На скулах Глaвы заиграли желваки, сильные руки сами сжались в кулаки. – Мы приняли ее от своих отцов и передадим своим детям.
- Категорично, - цокнул языком мистик. - Повод?..
- Глубоко личный, - выдавил из себя Глaва грифонов, давая понять, что дальше этих слов не зайдет.
Мистик почесал бровь. Устраивать здесь и сейчас допросы он не намеревался. Со временем узнает все, что нужно. Обращаясь к мистикам, всякий должен быть готов открыть все двери. Для магов его профессии не существовало ограничений. Не выяснив подноготную, невозможно защитить и остановить чудовищную силу. Кары и проклятия тоже обрушиваются на головы людей и духов по «глубоко личным» причинам.
- Мы можем послать своих представителей, - горячился Нэрм. Светлые глаза молодого грифона зажглись огнем. – Стребовать с Клана Воронов ответа!
- Вы можете приготовить мне комнаты и не торопить события, - оборвал его Асарт, заговорив повышенным тоном. Сын Глaвы вновь обозлился на человека и смерил того долгим тяжелым взглядом.
- Вы ничего не знаете!
- Расскажете, когда я буду готов слушать, - отмахнулся от него Асарт и обратился к Глaве: – Для начала я отыщу Исток кары. И чтобы я мог начать работать, все алтари вашего Первопредка следует закрыть, а молитв, подобной той, что сейчас шептал ваш сын, в моем присутствии не допускать. Там, где должна работать магия, не может буйствовать духовная сила. Это понятно?
Мистик говорил легко, не придавая никакого значения тому, что его слова значили суровые перемены для жизни всего клана.
- А не слишком ли… - начал заводиться Нэрм и сделал шаг вперед.
- Хватит, - осадил его Огаст, выставляя руку перед сыном.
- Отец!
Глaва скрипнул зубами.
- Я сказал, умолкни!
Молодой грифон шумно вдохнул в себя воздух, задавливая в горле слова, просящиеся наружу. Отвернулся в сторону, чтобы удержать себя в руках. Присутствие чужака - человека - необходимо в их доме, нужно примириться, немного потерпеть. Первопредок хранил молчание, когда Глaва через несколько часов после гибели сестры пошел в алтарную комнату и обратился к бессмертному сородичу. Потому и пришлось просить помощи у людей. А магам на Первородных предков духов наплевать, они с ними не связаны, не слышат их, не чувствуют. Они бы в них не верили, если бы духовная сила не проявляла себя так явно и не противостояла людской магии.
Сила мистиков, как и вся магия людей, связана исключительно с энергией природы. Ничего иного она подле себя не терпела, особенно в моменты своего проявления. Сила же всех духов происходила от Первородных предков. У каждого клана он был свой. И, согласно древнейшим сведениям, все Первопредки считались ворами изначальной энергии матери-природы, оторвавшими кусок силы исключительно для себя, а затем поделившимися им со своими смертными сородичами. За подобный проступок природа своих детей наказывала. Разрывала узы с собой. Поэтому магия людей и силы духов отличались и противостояли друг другу.
Нэрм успокоил себя. Ради клана можно поступиться привычным укладом жизни. Лишь бы никто больше не погиб, как его тетя.
- Поиски займут много времени? – спросил Огаст. В немного сдавленном голосе отца молодой грифон слышал то же напряжение, что испытывал сам. Глaве все происходящее дается непросто. Он привык делать вид, привык держать себя перед другими, так как в ответе за весь клан. Но, как смертный дух, он подвержен страхам и волнениям.
- Я не оговариваю сроки, - спокойно произнес мистик.
Глaва грифонов вздохнул. Как и старший сын, он сильно не любил принимать чужаков в своем доме, тем более позволять им лезть в дела клана. А перед мистиком все карты выложить придется, хоть и против воли. Человек резко стоял на своем и всем видом демонстрировал, что условия диктовать он будет сам. Огаст правил кланом давно, уверенно держал власть в своих руках, мириться и соглашаться с чужими условиями для него в диковинку. Заперев алтари и запретив обращения к Первопредку ради человека, он заметно ослабит клан, и сородичам придется нелегко. Духи без того напуганы случившимся. Им еще предстоит прийти в себя, а ему, как Глaве, придется рассказать им о каре… Лучше проклятие. Лучше десяток проклятий, чем одна кара.
- Хорошо, - сдался Огаст, выбирая благо клана. На его суровое лицо легла маска примирения. – Я предупрежу сородичей. Когда вы начнете искать?
- К утру исполните мою просьбу? – вместо ответа спросил Асарт.
Глaва медленно кивнул.
- Значит, завтра.
Огаст распорядился, чтобы Нэрм позаботился о прахе Кьялги и о начале подготовки последней церемонии. Глaва хотел завершить путь сестры как можно скорее, чтобы ее душа не терзалась той же болью, что познало тело.
Сам Глaва вызвался сопроводить гостя наверх. Тот подхватил свой мешок, твердой рукой взялся за посох и, уходя, погасил половину огненных сфер, остальные чуть притушил. Их света будет достаточно для тех, кому еще предстоит вернуться сюда и исполнить приказ Глaвы, а часа через два сферы сами погаснут. В обратную сторону шли по пути, известному грифонам. Дорога хоть и выглядела расчищенной, но не хранила на себе следы бесконечного количества шагов. Выдавала, что духи лишний раз в Подземелье не суются.
Глaва и Асарт вышли к подъемнику – широкому деревянному коробу, обитому металлическими рейками, к четырем углам которого были привязаны старые цепи. Доверия у Асарта конструкция не вызвала. Духи подъемником явно не пользовались. Подземелье являлось для них чем-то вроде водных стоков для города. Никто в здравом уме туда не лезет. Оставалось надеяться на то, что если изъеденный жуками-древоточцами короб смог спустить сюда хозяев территории, то сил у проржавевших цепей хватит и на подъем. На одной из сторон часть ограждения - почерневшая от времени деревянная перекладина - откидывалась в сторону, чтобы дать возможность зайти в короб. Огаст и Асарт забрались внутрь. Мистик прикинул высоту, на которую им предстояло подниматься, и почувствовал отчаяние. Если ему каждый день, да еще и не один раз, придется тратить по часу на спуск и подъем, нервы не выдержат.
Почему грифоны забрались так высоко? Инстинкт требовал свить гнездо? Так их Первопредок к птицам имел не такое уж сильное отношение…
- Какое из недавних событий было достаточно громким, чтобы… Черт!
Подъемные цепи лязгнули, стопорясь, деревянный короб еле заметно качнулся из стороны в сторону. Старые гвозди, что не позволяли старой конструкции рассыпаться на составляющие, мелко затряслись. Асарт добавил еще несколько неприличных фраз. Маг сглотнул, заставляя исчезнуть заложенность в ушах. Они поднялись. Огаст посмотрел на побледневшего гостя с непониманием. Грифону резкий рывок вверх не доставил дискомфорта. Глaва снова отбросил в сторону перекладину, как теперь стало понятно, исполнявшую лишь формальную роль, а не ограждавшую от опасности, и сошел на твердую землю. На настоящую землю, на которой проходила вся жизнь его клана.
Асарт поправил мешок на плече, нервно потер рукой шею и тоже выполз из короба на землю Острова.
- Так что вы хотели спросить? – поинтересовался Глaва, заложив руки за спину. На своей земле он чувствовал себя лучше, чем в Подземелье. Даже разворот плеч стал шире.
Асарт прочистил горло. Подъем впечатлил. Захотелось погоревать о будущей участи. Вот так вверх-вниз «летать» хуже, чем время впустую тратить.
- Кара – проявление магии, - заговорил мистик, стараясь не думать об опасных полетах, что ждут его. - Среди духов магов наперечет. Сколько их у вас?
- Я и сестра, - без сомнений ответил Огаст и тут же помрачнел: - То есть… теперь один я.
- Перед падением кары происходит обращение духа к магии, - резко заговорил Асарт, не позволяя Глaве погрузиться в тяжкие думы. - Если у него нет дара от рождения, процесс более чем болезненный. Сопровождается и физической болью, и выплеском энергии. Что-то должно сослужить прикрытием для подобного, иначе бы вы сразу знали, кто каратель, а вы и словом не обмолвились, составляя запрос в гильдию.
- Я слышал, что карателей могут искать очень долго, - напряженно проговорил Огаст.
- Среди людей - да. Среди нас полно магов, прорыв силы может быть совсем не ярким. Вы – другие. Магия в вас подобна буре, так как противоречит вашей основе и природе. Чтобы не заметить бурю, ее должен накрыть шторм.
Они отошли за несколько десятков ярдов от края Острова, незаметно приблизившись к обжитой части территории клана. Под ноги бросилась мощеная брусчаткой улица, оказавшаяся еще шире, чем казалось с холма. В ночной час жизнь клана почти остановилась, как то бывает и в любом человеческом городе. Немногие из грифонов все еще находились снаружи из-за поздних дел. Путь их прерывался острым любопытством. Они разве что головы себе не сворачивали, пытаясь разглядеть пришедшего к ним человека. Глaва хмурил густые брови и бросал выразительные взгляды на сородичей, желая, чтобы те убрались прочь поскорее. Потом насмотрятся, потом зададут вопросы. Всем заранее объявили, что Огаст попросил помощи у гильдии мистиков. Однако знать, что на Остров придет человек, и видеть воочию – разные вещи.
Как различаются силы духов и людей, так различается и их каждодневная жизнь. Весь быт кланов происходит на собственных территориях. Духам почти незачем выходить во «внешний мир». Это не означало изоляцию, просто жизнь кланов укладывалась в рамки их же собственного дома. Потому-то их так удивлял образ жизни людей, строивших себе огромные города, похожие на муравейник, где изо дня в день приходилось возвращаться в комнату или дом, чтобы сразу запереться на замок и заградится от остального мира. Потому что за пределом выстроенных стен - все друг другу чужие и незнакомые. У духов так не принято.
- В последнее время не было никаких потрясений, - принялся рассуждать Огаст. Переставляемый в соответствии с шагом, посох мистика издавал равномерный такт в тишине улиц и немного сбивал грифона с мысли. – Случись громкое событие, я бы не забыл о нем.
Асарт бросил на Глaву быстрый взгляд, понять его значение не представлялось возможным. Человек сохранял на своем лице бесстрастное выражение.
- Вороны?
- Вы теперь об этом не забудете, да? – скривил губы Глaва.
- Если кару на вас наслал давний враг, с этим можно хоть как-то работать. Надо же мне от чего-то отталкиваться. Впрочем, кара – это всегда очень личное, мне придется понаблюдать за вашим кланом.
Огаст сжал губы, брови сошлись у переносицы.
- Я не желаю подозревать сородичей.
- В этом я вам не помогу, ваши желания меня не касаются.
Глaва грифонов крепче сцепил руки в замок за спиной. Может ли это быть провокацией, или же у человека такая манера говорить? Огаст заставил себя не думать об этом. Он не может тратить силы еще и на неприязнь к мистику.
К дому Глaвы подводила центральная улица, проходившая насквозь всю территорию клана. Соседствовало с главным особняком считанное количество домов, их разделяло куда большее расстояние, чем жилища в остальной части селения. Скорее всего, здесь проживают прямые родственники Глaвы. Свободное пространство между домами заполняли буйно разросшиеся сады. Они все еще тонули в густой зелени. Но утверждающая свои права осень, надвигающийся сезон дождей и подступающие все ближе с каждой ночью холода обещали скорую расправу зеленому покрову.
Из зарослей вылетела неприметная серая птица и примостилась на посох мистика. Асарт никак не отреагировал на появление пернатой. Тепло привлекает всех, маг привык.
Особняк Глaвы возвышался на три этажа и подавлял своим каменным присутствием остальные дома, не смевшие превосходить его высотой. Выделялась еще одна необычная деталь. Дом не имел при себе ни лужайки, ни даже декоративной ограды. Улица упиралась сразу же в крыльцо, обрывалась перед ее единственной широкой ступенью. Какая открытость… У людей такого не встретишь. Любой наместник даже самого захудалого уголка непременно возведет вокруг себя забор, превосходящий его ростом.
Несмотря на размах, строение не могло похвастаться дорогим внешним видом. Ни башен, ни колонн, ни куполов. Обычный аккуратно обработанный камень, за которым вели тщательный уход, благодаря чему он сохранил опрятность и первоначальный светлый цвет. Почти во всех окнах особняка горел свет. То ли семья ждала возвращения Огаста, то ли сон в эти стены не шел. Тяжелую потерю понес именно главный род, и ему же нести ответственность за весь клан в непростое время.
- Здесь я вас оставлю, - Глaва на пороге дома позвал слуг, - нужно подготовиться…
Мистик согласно кивнул. Из нутра особняка появилась девушка в аккуратном сером переднике. Она старательно отводила взгляд вниз или в стороны, только ресницы, против ее же воли, то и дело вздрагивали, а глаза скользили по человеку, желая его рассмотреть. Молчаливую девушку еще сбивала с толку птица, так и не пожелавшая улетать с посоха мага. Асарт почувствовал себя диковинкой и еле заметно усмехнулся краешками губ. В самом деле, жизнь кланов протекает не настолько обособленно, чтобы человек казался им неведомым зверьком. Хотя кто их разберет. Люди с духами на одной территории не обитают и сотрудничают исключительно при надобности. Учитывая численность грифонов, у них подобной не возникает. Они способны большую часть жизненных забот решать самостоятельно.
Огаст развернулся и пошел прочь от особняка, зная, что о сне придется пока забыть. Последняя церемония требовала внимания к себе и многих распоряжений. А еще предстояло разобраться с алтарями Первопредка. Мысль, от которой что-то сжималось внутри в тугой комок. Первородный предок – есть всё для своих младших сородичей. Символы, алтари, слова – выражение почтения к нему, проводники силы бессмертного. Придется поступиться, оскорбить…
Мистик, не заботясь о тяжких думах Глaвы, ступил за порог богатого дома. Особняк встретил гостя чистотой и порядком, свободным пространством, которое грифоны любили во всем. Никакой лишней атрибутики и меблировки, захламляющей дом. В центральном холле – огромный ворсистый ковер, зеркала по бокам на стенах и напольные вазы с блеклым сухоцветом.
