Даже могэх! Место, недоступное никому, кроме чтецов! Диеналь тоже так сказал. Диеналя мальчишка узнал. Все знали господина Руада. Одного из лучших правителей города за всю историю существования Имфироса. Вот его Дартен видел вживую на городских праздниках. Этот молодой мужчина определенно обладал харизмой и производил впечатление буквально на всех вокруг. Но с Дартеном сейчас он так и не поговорил, все топтался у порога с тяжелым взглядом, и на его лице не было приятной открытой улыбки… Кажется, рядом с ним потом появился эрайт. Этот человек, как и Аттрактор, тоже редко представал перед широкой публикой просто потому, что у него была схожая с воплощением магии роль… Он тоже боролся против агаммы. Он дрался против нее в Завесах. Он сражался против нее в маяках, которые ледяная сила вечно пыталась отобрать у огня… Дартен думал искать у него защиты, но главный «бесправный» маг города – такой суровый и угрожающе-серьезный – не задерживал на нем взгляд, только осматривал Главный зал и шептался с диеналем.
Дартен из-за потока мыслей какое-то время вообще не шевелился, потом решил, что это плохая идея, и поднялся. Размял ноги. Эртана обратила на него внимание, но ненадолго, снова вернувшись к своим делам. А парень неожиданно сорвался с места. Со всех ног он бросился к выходу из зала, к этим громадным распахнутым настежь дверям с золотой резьбой в виде языков огня, стараясь не думать о том, что его могут поймать, перехватить и вернуть. Он уже был у самого порога, когда вдруг ноги подвели его и Дартен замер в шаге от того, чтобы вырваться из клетки. Какая-то невидимая сила сковала все его тело. Это походило на то, что некий магнит тянул его назад.
– Что вы сделали со мной?! Что вы сделали со мной?! – сорвался мальчишка на крик, стараясь преодолеть невидимое сопротивление.
– Аттрактор, прошу вас, успокойтесь, – выступила к нему Первая Служительница.
– Я хочу уйти! Отпустите меня! – продолжал требовать Дартен.
– Это невозможно, – повторила Эртана в тысячный раз.
– Чтоб вам всем пропасть!
Парень продолжал оставаться у порога. Потом он почувствовал странное. Он развернулся и спокойно вернулся к центру зала. Золотые жилки в полу вспыхивали короткими огненными всполохами в такт его шагов. Затем Дартен вновь вернулся к выходу. Переступить порог и выйти он оказался не в состоянии.
– И что это за Право такое? – Дартен был уверен, что на него воздействует магия служителей.
– Мы не ограничиваем вас, – мягко произнесла Первая Служительница, держа сложенные руки перед собой. – Магия сама вас контролирует, Аттрактор. Она не хочет покидать этот зал. Здесь много Истинного огня, ей уютно.
Дартен вдруг понял, что сила, сдерживающая его, действительно идет изнутри. И это знание, взявшееся из ниоткуда, напугало его сильнее, чем все предыдущие события. Так же было в самом начале, когда его только перенесло сюда. Он оказался близко к трону и не мог отойти от него, поэтому и метался на одном месте. Теперь его территорией стал весь Зал. А дальше? Весь Имфирос, а следом за ним Юго-Восточный регион? Но не дальше… Дальше территория других Аттракторов, а они не сталкиваются между собой. Почему – одной магии известно, к чему она создала все эти разделения. Ученые что-то говорили насчет баланса силы, распределения потоков, но их речи каждый раз были столь длинны и витиеваты, что никто и не сомневался, – у них нет ответов на такие вопросы, а магия, конечно же, ничего не скажет.
– Если я – сосуд, тогда пусть магия скорее поглотит мое сознание. Зачем медлить! – снова вскрикнул Дартен, отступая от проклятых входных дверей, которых он не мог даже коснуться.
– Ваше тело не выдержит, – без эмоций ответила Эртана, бесшумным легким шагом следуя за ним на расстоянии.
– И это имеет значение? Магия выберет нового человека! – нервно произнес Дартен, глядя на трон, что расположился на возвышении, с невероятной злобой.
– И его тело тоже не выдержит, если она не будет себя контролировать.
Парень помолчал, дергая пальцами длинные рукава своей теперь уже окончательно измятой рубашки.
– Как же мне это принять…
– Для этого здесь чтец. Дэзан поможет вам. Ее могэх поможет вам.
Да, чтица.
Дартен полагал, что его жизнь разделилась на до и после даже не из-за резкого перемещения в этот зал, а именно из-за столкновения с чтицей. Она провела его в могэх.
Чтецы, точнее маги с Правом на чтение, были довольно редкими, их количество лишь немногим превышало число эрайтов. И они отличались от большинства. Ото всех.
Все люди имели связь с магией и стремились заполучить Права. Способности, которые позволили бы им управлять магической силой. Каждому человеку от природы давался резерв: то количество огня внутри, которое он мог бы «заполнить» Правами. Но изначальный резерв у всех различался, как порой различаются таланты, поэтому кому-то приходилось трудиться всю жизнь, чтобы достигнуть отметки, данной другому от рождения. И как не все люди воспитывают в себе талант, так далеко не все в мире стремились стать сильнее.
Так у большинства получалось за свою жизнь открыть от трех до пяти Прав. Все, кто достигал успехов свыше пяти различных сил, уже заслуживали уважения. Кто открывал больше десяти Прав, мог рассчитывать на хорошее положение в обществе и на то, что на него обратят особое внимание.
Прав в мире существовали тысячи. И люди оставались свободны в своем выборе. Можно было увеличить физическую выносливость, обострить восприятие, научиться чувствовать опасность, получить скрытность, добиться возможности влиять на чужую волю... Для всех чувств, для всех действий, для любой воли, для зла и добра существовали магические Права. Разница оставалась лишь в том, что их нужно было открыть из внутреннего огня. Сосредотачиваясь, тренируясь, учась находить магическую способность в их бесконечном числе, что порождал Истинный огонь, можно было стать сильнее, можно было развить талант или увеличить его. Но тратить месяцы и годы на то, чтобы получить, например, Право на несбыточное, считавшееся очень редким и трудным в применении, имело смысл разве что правителям. Это Право позволяло исключить какое-то событие из жизни. Так, короли и императоры, если им довелось открыть эту способность, могли уберечь себя от ядов и клинков предателей. Даже если бы их попытались отравить или убить, все действия пропали бы зря. Яд бы не подействовал, клинок бы не ранил.
Но трудно представить, что подобное могущественное Право может пригодиться деревенскому пекарю. У него не существовало времени на то, чтобы заполучить его через долгую-долгую практику, ведь нужно было работать и кормить семью. Поэтому он скорее бы открыл Право на пробуждение, позволяющее ему чувствовать себя с самого утра бодрым и полным сил.
Люди исходили из собственных нужд, из желаний, возможностей, имеющегося у них свободного времени, из потребностей своей семьи или рода, из того, что было удобно в их краю, на их земле. Канцеляристы открывали Право на тщательность ради сокращения ошибок в работе, судьи выбирали Право на бесстрастность, не позволяя своим эмоциям выйти из-под контроля, стражи предпочитали Право на удар, дарующее способность к атакам. Воры стремились к Праву на тишину. Лекари – к Праву на чистосердечие… Какие-то способности были распространены, какие-то безумно редки, иные Права были сильнее, другие слабее. Бесконечное множество всего.
В противоположность всем людям на земле стояли бесшумные и эрайты, «бесправные» маги. Они выбирали другой путь. Путь, в котором они отказывались от того, чтобы выбирать и управлять Правами, и тогда их ждали испытания Истинного огня. Если они проходили первое из них, то становились бесшумными. Второе приносило статус эрайта. И они оставались единственными, кто мог сражаться с агаммой. Обычные люди не могли себе это позволить. Ни одно Право не помогало противостоять агамме. Просто потому, что ледяную силу нельзя заставить стоять на одном месте или рассечь ветряными серпами. Ее можно лишь оттолкнуть равным или подавляющим потоком огня.
Среди же людей с магическими Правами исключением являлись чтецы. Они обладали Правом на чтение, но подчиняющаяся им сила могла противостоять агамме. Чтецы использовали Истинное слово Образа чтения. Дартен всегда считал, что это одна из самых сложных способностей, которые только существовали в мире. Разве что только печати эрайтов казались такими же возвышенными и недостижимыми, как способности чтецов.
И теперь Дартен понимал, что встретил всех тех, кто еще вчера был от него бесконечно далек.
Все здесь собрались сегодня ради него. Он не хотел верить в то, кем стал, и не хотел верить в то, что собственная жизнь теперь не принадлежит ему. Ведь он скоро исчезнет и даже не знает, как именно это случится. Уйдет ли его душа в Истинный огонь, как положено для всех, или нет…
Дартен посмотрел на свои руки. Грубая кожа на ладонях и трудовые мозоли. Он с рождения не обладал могущественным резервом и не стремился ни к каким заоблачным высотам. Его отец был обувщиком и передал сыну основы своей профессии. Дартен имел всего три Права – Право на тщательность, позволявшее ему не упускать деталей в работе, Право на дружбу, делавшее его чуть привлекательнее в глазах клиентов, и Право на побуждение. Последнее даровало стремление к работе. Дартен не помнил, чтобы уставал от выбранной профессии, и с удовольствием мастерил обувь. Его Права ничем не выделялись, не отличались редкостью или необычностью. Он знал, что есть люди намного могущественнее него. Он знал, что есть те, кто обладал несколькими десятками Прав. Такие люди решали судьбы своих стран, континентов и целого мира. Но ему всегда казалось, что они так же далеки, как звезды. Что он живет вовсе не в одном мире с ними. Его удел – это небольшой домик, купленный по соседству с родителями, и помощь в лавке отцу. Потом – свадьба с какой-нибудь девушкой из приличной семьи его же положения, дети и обычная жизнь простого смертного. Ничем не примечательная, ничем не запоминающаяся.
А теперь он имел право сесть на Огненный трон.
– Что со мной будет? – тихо спросил Дартен у Эртаны, все так же угрюмо глядя на широкое возвышение, где пылал Истинный Огонь и где располагался трон.
– Магия на все даст ответ, – продолжала отвечать ровным тоном Первая Служительница, замершая где-то позади него.
– Я же умру?
– Нас всех в конце ждут теплые объятия огня.
– А если нас не ждет ничего? – снова вызверился Дартен. Он не переносил того, что эта женщина оставалась настолько спокойной. В ней не было равнодушия, но это абсолютное душевное равновесие!.. То, чего он в данную минуту полностью лишен!
Первая Служительница наконец по-настоящему посмотрела на него. Но от этого стало еще хуже. Возможно, она тоже с чем-то боролась внутри себя… кто знает. Она проводила с Аттрактором все свое время. Может быть, она скорбела о нем. Хотя стоит ли скорбеть о солнце, когда наступает ночь? Оно обязательно явится, взойдет, вернется. Магия столь же упряма и всесильна, как и небесное светило.
– Мы не знаем, что там за Истинным Огнем, – настаивал на своем Дартен, все еще желая получить эмоцию от своей собеседницы, хотя сам не понимал, зачем ему это нужно.
– Мы не знаем очень многого. Большинства, – едва заметно пожала плечами Эртана, слегка погладив свободно заплетённую косу у себя на плече. – Почему наш мир такой, какой он есть. Было ли у него начало и будет ли конец. И зачем мы ему.
– Видимо, затем, чтобы играть нашими жизнями как заблагорассудится, – фыркнул парень.
– Вы обижены, – добавила Первая Служительница.
– Нет, чтобы описать то, что я сейчас чувствую, мало одного слова!
Дартен был вынужден крутиться возле Огненного трона, но совершенно не желал делать шаг, который позволит взойти на пьедестал и наконец занять отведенное ему место. Истинный огонь вихрился возле трона, словно бы гипнотизируя юного Аттрактора. Сила внутри него откликалась на другую свою часть. Наверное, он скоро сдастся, покорится, смирится, но пока в Дартене оставалось человеческое упрямство.
– Магия не желает вам зла. Она вообще ничего не желает, – ровным тоном проговорила Первая Служительница, приближаясь к своей кафедре и касаясь пальцами рисунков огня на ней. – У нее нет желаний и стремлений. У нее нет чувств. Она существует лишь в своей совершенной сути. Как существуют вода и ветер. Вы же не будете обижаться на смерч? Или на морскую волну, вдруг обрушившуюся вам на голову. У магии та же суть, только она еще и исток, и венец всего.
– Я не знаю, какая она, – отчаянно покачал взлохмаченной головой Дартен. – Несколько часов назад я ей верил. Она помогала мне. А теперь я не верю ни во что, кроме того, что мир сошел с ума.
– Каждый из нас воспринимает реальность по-разному. Вы имеете право на это, – серьезно ответила ему Эртана.
– Имею право… – горько хохотнул мальчишка. – Это всегда так двусмысленно звучит из-за совпадения с магическими Правами. Иногда даже смешно. Я хочу, чтобы это все закончилось.
Первая Служительница ничего не ответила; она вернулась за свою каменную кафедру, только на этот раз пододвинула к ней высокий стул с удобной спинкой, вскарабкалась на него и снова принялась что-то писать. Дартен вернулся на свое прежнее место на полу и продолжил сидеть со странным спокойствием, осознавая, что способен говорить с одним из самых важных лиц в Имфиросе подобным тоном, хотя еще совсем недавно готовился разбить себе голову о каменные колонны зала. Что-то внутри него не шептало, но будто успокаивало, потихоньку приводило в равновесие и поддерживало. С каждой упавшей в вечность минутой все больше. Дартен тяжело вздыхал, потому что точно знал, что это было…
Аукцион Имфироса как всегда был открыт. Даже перерождение Аттрактора на него не повлияло. Впрочем, кажется, люди собрались здесь именно поэтому. Здесь проще обсудить все вместе, услышать чужое мнение.
Торги шли медленно и вяло. Гости постоянно отвлекались на беседы. Охотнее всего болтали иностранцы. Им не имело смысла опасаться перемен в Имфиросе, поэтому для них произошедшее приравнивалось к веселому аттракциону.
Полукруглый зал заполняли высокие ряды, окружавшие вытянутую сцену, где находился лициатор и его помощники, выносящие на пьедесталы предметы для продажи. Драпированные разными светлыми тканями стены; светильники в виде плавающих в воздухе стеклянных футляров; покрытые тонкими узорчатыми коврами полы; ряды для гостей в виде удобных кресел и диванов, затянутых разноцветным добротным бархатом; спускающиеся с потолков полотна с ярко выделенным вензелем, – все это подчёркивало достоинство и богатство аукционного дома Имфироса. Даже то, что гостям подавали напитки в бокалах из особого стекла, а таблички для голосования украшали ленты из шелка, было частью образа. Всё, от мелочей до самой сцены, существовало для того, чтобы создать приятное впечатление и заставить гостей оставаться здесь дольше во время торгов и приходить сюда как можно чаще.
– Завтра все ближайшее зарубежье будет смаковать подробности! – Руад грохнул стеклянный бокал о стол, и невыпитое крепкое вино выплеснулось на гладкую поверхность.
Дартен из-за потока мыслей какое-то время вообще не шевелился, потом решил, что это плохая идея, и поднялся. Размял ноги. Эртана обратила на него внимание, но ненадолго, снова вернувшись к своим делам. А парень неожиданно сорвался с места. Со всех ног он бросился к выходу из зала, к этим громадным распахнутым настежь дверям с золотой резьбой в виде языков огня, стараясь не думать о том, что его могут поймать, перехватить и вернуть. Он уже был у самого порога, когда вдруг ноги подвели его и Дартен замер в шаге от того, чтобы вырваться из клетки. Какая-то невидимая сила сковала все его тело. Это походило на то, что некий магнит тянул его назад.
– Что вы сделали со мной?! Что вы сделали со мной?! – сорвался мальчишка на крик, стараясь преодолеть невидимое сопротивление.
– Аттрактор, прошу вас, успокойтесь, – выступила к нему Первая Служительница.
– Я хочу уйти! Отпустите меня! – продолжал требовать Дартен.
– Это невозможно, – повторила Эртана в тысячный раз.
– Чтоб вам всем пропасть!
Парень продолжал оставаться у порога. Потом он почувствовал странное. Он развернулся и спокойно вернулся к центру зала. Золотые жилки в полу вспыхивали короткими огненными всполохами в такт его шагов. Затем Дартен вновь вернулся к выходу. Переступить порог и выйти он оказался не в состоянии.
– И что это за Право такое? – Дартен был уверен, что на него воздействует магия служителей.
– Мы не ограничиваем вас, – мягко произнесла Первая Служительница, держа сложенные руки перед собой. – Магия сама вас контролирует, Аттрактор. Она не хочет покидать этот зал. Здесь много Истинного огня, ей уютно.
Дартен вдруг понял, что сила, сдерживающая его, действительно идет изнутри. И это знание, взявшееся из ниоткуда, напугало его сильнее, чем все предыдущие события. Так же было в самом начале, когда его только перенесло сюда. Он оказался близко к трону и не мог отойти от него, поэтому и метался на одном месте. Теперь его территорией стал весь Зал. А дальше? Весь Имфирос, а следом за ним Юго-Восточный регион? Но не дальше… Дальше территория других Аттракторов, а они не сталкиваются между собой. Почему – одной магии известно, к чему она создала все эти разделения. Ученые что-то говорили насчет баланса силы, распределения потоков, но их речи каждый раз были столь длинны и витиеваты, что никто и не сомневался, – у них нет ответов на такие вопросы, а магия, конечно же, ничего не скажет.
– Если я – сосуд, тогда пусть магия скорее поглотит мое сознание. Зачем медлить! – снова вскрикнул Дартен, отступая от проклятых входных дверей, которых он не мог даже коснуться.
– Ваше тело не выдержит, – без эмоций ответила Эртана, бесшумным легким шагом следуя за ним на расстоянии.
– И это имеет значение? Магия выберет нового человека! – нервно произнес Дартен, глядя на трон, что расположился на возвышении, с невероятной злобой.
– И его тело тоже не выдержит, если она не будет себя контролировать.
Парень помолчал, дергая пальцами длинные рукава своей теперь уже окончательно измятой рубашки.
– Как же мне это принять…
– Для этого здесь чтец. Дэзан поможет вам. Ее могэх поможет вам.
Да, чтица.
Дартен полагал, что его жизнь разделилась на до и после даже не из-за резкого перемещения в этот зал, а именно из-за столкновения с чтицей. Она провела его в могэх.
Чтецы, точнее маги с Правом на чтение, были довольно редкими, их количество лишь немногим превышало число эрайтов. И они отличались от большинства. Ото всех.
Все люди имели связь с магией и стремились заполучить Права. Способности, которые позволили бы им управлять магической силой. Каждому человеку от природы давался резерв: то количество огня внутри, которое он мог бы «заполнить» Правами. Но изначальный резерв у всех различался, как порой различаются таланты, поэтому кому-то приходилось трудиться всю жизнь, чтобы достигнуть отметки, данной другому от рождения. И как не все люди воспитывают в себе талант, так далеко не все в мире стремились стать сильнее.
Так у большинства получалось за свою жизнь открыть от трех до пяти Прав. Все, кто достигал успехов свыше пяти различных сил, уже заслуживали уважения. Кто открывал больше десяти Прав, мог рассчитывать на хорошее положение в обществе и на то, что на него обратят особое внимание.
Прав в мире существовали тысячи. И люди оставались свободны в своем выборе. Можно было увеличить физическую выносливость, обострить восприятие, научиться чувствовать опасность, получить скрытность, добиться возможности влиять на чужую волю... Для всех чувств, для всех действий, для любой воли, для зла и добра существовали магические Права. Разница оставалась лишь в том, что их нужно было открыть из внутреннего огня. Сосредотачиваясь, тренируясь, учась находить магическую способность в их бесконечном числе, что порождал Истинный огонь, можно было стать сильнее, можно было развить талант или увеличить его. Но тратить месяцы и годы на то, чтобы получить, например, Право на несбыточное, считавшееся очень редким и трудным в применении, имело смысл разве что правителям. Это Право позволяло исключить какое-то событие из жизни. Так, короли и императоры, если им довелось открыть эту способность, могли уберечь себя от ядов и клинков предателей. Даже если бы их попытались отравить или убить, все действия пропали бы зря. Яд бы не подействовал, клинок бы не ранил.
Но трудно представить, что подобное могущественное Право может пригодиться деревенскому пекарю. У него не существовало времени на то, чтобы заполучить его через долгую-долгую практику, ведь нужно было работать и кормить семью. Поэтому он скорее бы открыл Право на пробуждение, позволяющее ему чувствовать себя с самого утра бодрым и полным сил.
Люди исходили из собственных нужд, из желаний, возможностей, имеющегося у них свободного времени, из потребностей своей семьи или рода, из того, что было удобно в их краю, на их земле. Канцеляристы открывали Право на тщательность ради сокращения ошибок в работе, судьи выбирали Право на бесстрастность, не позволяя своим эмоциям выйти из-под контроля, стражи предпочитали Право на удар, дарующее способность к атакам. Воры стремились к Праву на тишину. Лекари – к Праву на чистосердечие… Какие-то способности были распространены, какие-то безумно редки, иные Права были сильнее, другие слабее. Бесконечное множество всего.
В противоположность всем людям на земле стояли бесшумные и эрайты, «бесправные» маги. Они выбирали другой путь. Путь, в котором они отказывались от того, чтобы выбирать и управлять Правами, и тогда их ждали испытания Истинного огня. Если они проходили первое из них, то становились бесшумными. Второе приносило статус эрайта. И они оставались единственными, кто мог сражаться с агаммой. Обычные люди не могли себе это позволить. Ни одно Право не помогало противостоять агамме. Просто потому, что ледяную силу нельзя заставить стоять на одном месте или рассечь ветряными серпами. Ее можно лишь оттолкнуть равным или подавляющим потоком огня.
Среди же людей с магическими Правами исключением являлись чтецы. Они обладали Правом на чтение, но подчиняющаяся им сила могла противостоять агамме. Чтецы использовали Истинное слово Образа чтения. Дартен всегда считал, что это одна из самых сложных способностей, которые только существовали в мире. Разве что только печати эрайтов казались такими же возвышенными и недостижимыми, как способности чтецов.
И теперь Дартен понимал, что встретил всех тех, кто еще вчера был от него бесконечно далек.
Все здесь собрались сегодня ради него. Он не хотел верить в то, кем стал, и не хотел верить в то, что собственная жизнь теперь не принадлежит ему. Ведь он скоро исчезнет и даже не знает, как именно это случится. Уйдет ли его душа в Истинный огонь, как положено для всех, или нет…
Дартен посмотрел на свои руки. Грубая кожа на ладонях и трудовые мозоли. Он с рождения не обладал могущественным резервом и не стремился ни к каким заоблачным высотам. Его отец был обувщиком и передал сыну основы своей профессии. Дартен имел всего три Права – Право на тщательность, позволявшее ему не упускать деталей в работе, Право на дружбу, делавшее его чуть привлекательнее в глазах клиентов, и Право на побуждение. Последнее даровало стремление к работе. Дартен не помнил, чтобы уставал от выбранной профессии, и с удовольствием мастерил обувь. Его Права ничем не выделялись, не отличались редкостью или необычностью. Он знал, что есть люди намного могущественнее него. Он знал, что есть те, кто обладал несколькими десятками Прав. Такие люди решали судьбы своих стран, континентов и целого мира. Но ему всегда казалось, что они так же далеки, как звезды. Что он живет вовсе не в одном мире с ними. Его удел – это небольшой домик, купленный по соседству с родителями, и помощь в лавке отцу. Потом – свадьба с какой-нибудь девушкой из приличной семьи его же положения, дети и обычная жизнь простого смертного. Ничем не примечательная, ничем не запоминающаяся.
А теперь он имел право сесть на Огненный трон.
– Что со мной будет? – тихо спросил Дартен у Эртаны, все так же угрюмо глядя на широкое возвышение, где пылал Истинный Огонь и где располагался трон.
– Магия на все даст ответ, – продолжала отвечать ровным тоном Первая Служительница, замершая где-то позади него.
– Я же умру?
– Нас всех в конце ждут теплые объятия огня.
– А если нас не ждет ничего? – снова вызверился Дартен. Он не переносил того, что эта женщина оставалась настолько спокойной. В ней не было равнодушия, но это абсолютное душевное равновесие!.. То, чего он в данную минуту полностью лишен!
Первая Служительница наконец по-настоящему посмотрела на него. Но от этого стало еще хуже. Возможно, она тоже с чем-то боролась внутри себя… кто знает. Она проводила с Аттрактором все свое время. Может быть, она скорбела о нем. Хотя стоит ли скорбеть о солнце, когда наступает ночь? Оно обязательно явится, взойдет, вернется. Магия столь же упряма и всесильна, как и небесное светило.
– Мы не знаем, что там за Истинным Огнем, – настаивал на своем Дартен, все еще желая получить эмоцию от своей собеседницы, хотя сам не понимал, зачем ему это нужно.
– Мы не знаем очень многого. Большинства, – едва заметно пожала плечами Эртана, слегка погладив свободно заплетённую косу у себя на плече. – Почему наш мир такой, какой он есть. Было ли у него начало и будет ли конец. И зачем мы ему.
– Видимо, затем, чтобы играть нашими жизнями как заблагорассудится, – фыркнул парень.
– Вы обижены, – добавила Первая Служительница.
– Нет, чтобы описать то, что я сейчас чувствую, мало одного слова!
Дартен был вынужден крутиться возле Огненного трона, но совершенно не желал делать шаг, который позволит взойти на пьедестал и наконец занять отведенное ему место. Истинный огонь вихрился возле трона, словно бы гипнотизируя юного Аттрактора. Сила внутри него откликалась на другую свою часть. Наверное, он скоро сдастся, покорится, смирится, но пока в Дартене оставалось человеческое упрямство.
– Магия не желает вам зла. Она вообще ничего не желает, – ровным тоном проговорила Первая Служительница, приближаясь к своей кафедре и касаясь пальцами рисунков огня на ней. – У нее нет желаний и стремлений. У нее нет чувств. Она существует лишь в своей совершенной сути. Как существуют вода и ветер. Вы же не будете обижаться на смерч? Или на морскую волну, вдруг обрушившуюся вам на голову. У магии та же суть, только она еще и исток, и венец всего.
– Я не знаю, какая она, – отчаянно покачал взлохмаченной головой Дартен. – Несколько часов назад я ей верил. Она помогала мне. А теперь я не верю ни во что, кроме того, что мир сошел с ума.
– Каждый из нас воспринимает реальность по-разному. Вы имеете право на это, – серьезно ответила ему Эртана.
– Имею право… – горько хохотнул мальчишка. – Это всегда так двусмысленно звучит из-за совпадения с магическими Правами. Иногда даже смешно. Я хочу, чтобы это все закончилось.
Первая Служительница ничего не ответила; она вернулась за свою каменную кафедру, только на этот раз пододвинула к ней высокий стул с удобной спинкой, вскарабкалась на него и снова принялась что-то писать. Дартен вернулся на свое прежнее место на полу и продолжил сидеть со странным спокойствием, осознавая, что способен говорить с одним из самых важных лиц в Имфиросе подобным тоном, хотя еще совсем недавно готовился разбить себе голову о каменные колонны зала. Что-то внутри него не шептало, но будто успокаивало, потихоньку приводило в равновесие и поддерживало. С каждой упавшей в вечность минутой все больше. Дартен тяжело вздыхал, потому что точно знал, что это было…
Аукцион Имфироса как всегда был открыт. Даже перерождение Аттрактора на него не повлияло. Впрочем, кажется, люди собрались здесь именно поэтому. Здесь проще обсудить все вместе, услышать чужое мнение.
Торги шли медленно и вяло. Гости постоянно отвлекались на беседы. Охотнее всего болтали иностранцы. Им не имело смысла опасаться перемен в Имфиросе, поэтому для них произошедшее приравнивалось к веселому аттракциону.
Полукруглый зал заполняли высокие ряды, окружавшие вытянутую сцену, где находился лициатор и его помощники, выносящие на пьедесталы предметы для продажи. Драпированные разными светлыми тканями стены; светильники в виде плавающих в воздухе стеклянных футляров; покрытые тонкими узорчатыми коврами полы; ряды для гостей в виде удобных кресел и диванов, затянутых разноцветным добротным бархатом; спускающиеся с потолков полотна с ярко выделенным вензелем, – все это подчёркивало достоинство и богатство аукционного дома Имфироса. Даже то, что гостям подавали напитки в бокалах из особого стекла, а таблички для голосования украшали ленты из шелка, было частью образа. Всё, от мелочей до самой сцены, существовало для того, чтобы создать приятное впечатление и заставить гостей оставаться здесь дольше во время торгов и приходить сюда как можно чаще.
– Завтра все ближайшее зарубежье будет смаковать подробности! – Руад грохнул стеклянный бокал о стол, и невыпитое крепкое вино выплеснулось на гладкую поверхность.
