Она очень давно ничего не покупала. Точнее, за время своего путешествия она не покупала ничего, кроме мелких безделушек, потому что стоящие предметы нужно было еще доставить до дома и убедиться, что с ними все в порядке. А возвращаться в Имфирос ради подобного она не хотела.
Только было совершенно непонятно, как высказать свое желание вслух. Невозможно бывшему мужу, с которым когда-то дралась почти насмерть, заявить, чтобы он взял ее с собой. Пойти отдельно? Самой? Глупо… Снова будет выглядеть как побег, еще и совершенно абсурдный. Показательное пренебрежение. Как будто мало того, что они друг друга взглядами испепеляют.
– Госпожа, – обратился Шип к чтице с самым благожелательным выражением лица, – приближается день Совершеннолетия моей младшей племянницы. Я хотел бы посоветоваться с вами при выборе подарка.
Дэзан пораженно моргнула, уставившись на бесшумного, даже не стала сосредотачивать внимание на его обращении к ней. Шип ответил ей выжидательным взглядом. Чтице захотелось заподозрить бесшумного в чтении мыслей. Если бы старший подопечный эрайта не относился к «бесправным» магам, она бы так и сделала. Какое-нибудь Право на знание. Такое позволяет улавливать намеки образов, что крутятся в сознании окружающих людей. Но никакими магическими Правами Шип, конечно же, не обладал. А вот проницательным взглядом и опытом – более чем. Он вошел в ряды подопечных Рикхарда более десяти лет назад и сразу стал действительно близким учеником. До него эрайт Имфироса проявлял достаточно сдержанное отношение к своим подопечным, Шип же сумел заслужить особое уважение, и к нему Рикхард стал относиться иначе. А потом Шип вовсе стал напоминать скорее верного помощника, нежели ученика. И конечно же, бесшумный очень хорошо знал Дэзан из-за близости к наставнику. А еще подопечный эрайта в своей аристократической семье был воспитан отличными учителями, преподававшими ему логику и прочие очень полезные науки. Поэтому он умел подмечать очень тонкие вещи. И манипулировать.
Шип заслужил свое прозвище за скрытность и опасность, бывшие неизменными чертами его характера.
– Да… я помогу… – пробормотала чтица невнятно, несмотря на то, что пыталась в этот момент придать своему голосу звучности.
Ледяная бездна! Она справлялась со столькими Образами чтения, когда каждый из них требовал своего уникального тона, манеры и ритма, но терялась в таких вот моментах обычной жизни.
Рикхард дал своим бесшумным совсем небольшой срок на то, чтобы сменить припыленную боевую форму на что-то подходящее. Дэзан, поняв, что подопечные исчезают в портальных печатях один за другим, была тоже вынуждена убежать обратно в Башню, где имелись кое-какие ее вещи, лишь бы не оставаться с бывшим мужем один на один.
Рикхард не препятствовал тому, чтобы чтица присоединилась к аукционному вечеру. Поэтому, когда все были готовы и вновь собрались вместе, Дэзан осторожно ступила в созданную эрайтом портальную печать, словно ее действие диктовалось исключительно желанием помочь Шипу с его просьбой. Они сразу же оказались в главном холле аукционного дома. Присутствующие здесь посетители слегка разошлись в стороны, испугавшись резкого появления новых гостей. Даже богатым аристократам и многим чиновникам не представлялось возможным перемещаться по Имфиросу настолько свободно.
Появление эрайта заставило многих натянуть улыбки на лица и рассыпаться в приветствиях, что главного «бесправного» мага города мало взволновало. Лишь некоторым он небрежно кивнул, а потом перестал обращать внимание на людей.
Первый этаж аукционного дома Имфироса представлял собой шумные торговые ряды. Выложенный яркой контрастной плиткой пол и украшенный замысловатой росписью высокий потолок, с которого спускались огромные полотна с отличительным знаком дома, и разноцветные ленты, служащие украшениями, создавали ощущение вечного празднества. Павильоны стояли на расстоянии друг от друга, весьма условном, так, что покупатели у разных стоек порой мешали друг другу. Продавцы, одетые в один фасон: штаны и жилеты, что отличались лишь цветами своей формы. Именно здесь продавалось все то, что удавалось добыть соорус. Все деньги текли в казну города. Так горожане «расплачивались» с самими соорус и, конечно же, «бесправными» магами за то, что те охраняют их всех от агаммы.
Каждый павильон был украшен по бокам присборенными полотнами, те различались по цвету и намекали покупателям не только на вид товара, но и на его стоимость. Все светлые оттенки относились к простым товарам, которые могли позволить себе почти все. Элементарные безделушки, например, из тех Завес, что появлялись слишком часто, а значит, не могли претендовать на уникальность. Чем же темнее представлялось оформление павильона, тем более стоящие вещи там можно было приобрести.
Подопечные эрайта тщательно выбирали себе подарки, переходя от одной стойки к другой.
Чтица тоже изучала торговые ряды с особенной тщательностью, пытаясь найти что-то, способное порадовать ее красотой и особенностью, и что может достойно пополнить ряды ее коллекции. В доме Дэзан имелось целое хранилище, способное вместить в себя приобретения. Чтица пока еще не думала, что будет после того, как Аттрактор перестанет нуждаться в ней. Останется ли она в городе или снова примется «путешествовать». Три прошедших года ее изрядно вымотали, но до конца в этом она не признавалась даже самой себе. Она достаточный отрезок своей жизни провела в дороге, до того как ей удалось впервые попасть в Имфирос и найти повод остаться здесь. Многие чтецы находили удовольствие в вечных странствиях, но Дэзан этого хватило, и она хотела принадлежать одному месту.
Многие торговцы узнавали чтицу и тепло приветствовали, другие настороженно косились на женщину, пока она изучала имевшиеся у них вещи. Особенно их интересовало то, что на некотором отдалении маячила внушительная фигура эрайта, и многим было непонятно, что все это значит. Чтица замечала, как многие переглядываются, а отдельные посетители и продавцы спешили приникнуть друг к другу, чтобы о чем-то пошептаться.
– Госпожа, – напомнил о своей просьбе Шип, появляясь рядом с чтицей.
– Ты не прекратишь это? – недовольно взглянула она на бесшумного.
– Что именно? – ответил невинным взглядом подопечный эрайта.
Дэзан что-то пробурчала себе под нос и принялась выбирать для младшей племянницы Шипа подарок. Впрочем, бесшумный сам обладал прекрасным вкусом, и они быстро пришли к согласию.
Над холлом первого этажа прозвучала громкая трель – объявление начала аукционного вечера. Ведь именно в больших торговых залах шли самые главные торги и самые жаркие споры. Там продавались исключительные предметы.
Шип вежливым жестом пригласил чтицу следовать зас собой. Дэзан уверенно направилась на второй этаж вместе с теми, кто тоже собирался как следует развлечься, а главное – потратиться. Второй этаж не подходил тем, кто не мог позволить себе много тратить. Аукцион, сколь бы ни был он естественным элементом жизни, нес в себе главное правило – деньги, власть и статус.
Войдя в огромный зал, Шип направился в первые ряды. Индивидуальные ложи наверху, две из которых принадлежали диеналю, могли быть открыты либо по воле правителя города, либо по воле тех, кому он дал такое разрешение. Подобным обладал эрайт, но не его подопечные. Конечно, Рикхард мог их провести, но трое учеников и без того обладали выдающимся статусом, лишние привилегии им были ни к чему.
Первые ряды зала выглядели тоже весьма примечательно, и здесь имелись места, которые никто и никогда не имел права занять. Шип подошел именно к ним. Смерч, довольная каким-то приобретением и неустанно делящаяся своими впечатлениями о нем с Котом, вместе с соратником заняла один из диванов. Чтица опустилась на соседнее с ними кресло, как бы немного отделяя себя ото всех.
Зал заполнялся людьми. Те, кому посчастливилось сидеть сразу же за первыми рядами, почти захлебываясь передавали друг другу новость о том, что чтица Имфироса посетила аукцион вместе с эрайтом. Тот вольготно расположился в одиночестве на одном из диванов, как раз между бывшей супругой и своими подопечными.
Сама Дэзан злилась на сплетни и на то, что Рикхард оказался ближе, чем она рассчитывала. Потому что занявший секунду назад это самое место Шип вздумал вдруг подняться и уступить место эрайту, словно больше негде было сидеть! Бесшумный встал за спинами чтицы и своего наставника, заложив руки за спину и делая вид, что подобная роль – то ли охранника, то ли лакея – никак его не заботит.
– Шип… – с присвистом выдохнула Дэзан.
– Желаете вина, госпожа? Я попрошу подать. В этом году распечатали погреба южных провинций. Вкус у напитков отменный…
– Ты не собираешься прекращать, да? – зло прищурилась чтица.
– Что именно, госпожа? – спокойно переспросил подопечный эрайта со всей возможной учтивостью.
Дэзан не выдержала и, наконец, прямо взглянула на своего бывшему мужа.
– Рикхард, отмени для него этот проклятый приказ! Немедленно! – требовательно произнесла женщина, тут же опомнившись, что ее голос слишком громко и звонко разносится по ближайшим рядам.
Нет, в самом деле, зачем она пришла именно сюда? Руад давным-давно все продумал. Две из основных верхних лож, что принадлежали ему, были разделены на«мужскую» и «женскую». Первая отводилась ему и эрайту для «мужских разговоров», вторая – чтице и Джалане для «девичьих сплетен». И Дэзан вполне могла пойти туда и ото всех спрятаться, но почему-то оказалась здесь.
– О каком приказе ты говоришь? – озадаченно переспросил эрайт. – Он мой подопечный, а не подчиненный.
Чтица нахмурила брови. Она совершенно не чувствовала в себе сил, чтобы сражаться с такими непробиваемым стенами, как главный «бесправный» маг города и берущий с него во всем пример бесшумный. Шип на очередной выразительный взгляд чтицы лишь мило улыбнулся и принялся звать кого-то из слуг, чтобы подали вино и легкие закуски.
Дэзан решила не думать о том количестве сплетен, баек и абсолютно абсурдных пересудов, которые наполнят этот город за ночь и следующее утро. Если о ней и бывшем муже не напишут в газетах, уже будет неплохо. От головной боли спасала только мысль о том, что никакие печатные конторы действительно не смеют выпускать сведения ни о ком, кто относится к «особой когорте», то есть о дэкате, диенале, эрайте, его подопечных, чтице и еще небольшом количестве людей. У всех избранных имелись либо свои секретари, уполномоченные выступать от их имени, либо же требовалось специальное разрешение с таким количеством подписей и печатей, что проще было не связываться.
Наконец-то начались торги.
Перед Дэзан к этому моменту уже появился бокал вина – золотисто-прозрачный оттенок напитка радовал глаз. Чтица сделала глоток и оценила вкус, как наилучший из тех, что она пробовала в этом году. Шип никогда не ошибался в таких вещах. Иначе бы над ним собственная семья смеялась.
Тем временем лициатор – изящная девушка, вышагивающая на каблуках такой высоты, что за нее становилось страшно, – представляла лоты. Торги шли бурно, стоимости перебивались одна за другой. Но Дэзан по-настоящему обратила внимание на сцену только тогда, когда на движущихся полозьях вкатили скульптуру. Когда с той слетела длинная легкая ткань, сдернутая рукой помощника лициатора, чтица впилась глазами в творение и перестала дышать. Знаменитый скульптор, недавно покинувший этот мир, создал уникальный шедевр, воспевающий трех сестер-нимф из древних мифов – каждая из них играла со своим животным: с собакой, кошкой и птицей. Скульптуры были выполнены в полный рост. Изящные, почти ожившие, словно бы просто замершие в моменте времени, они завораживали.
Дэзан впилась пальцами в подлокотник своего кресла.
Она имела особый статус в городе, позволявгий ей получить одну любую понравившуюся вещь совершенно бесплатно, вне зависимости от того, кто еще на нее претендует. Правило обновлялось каждый месяц. Подобная привилегия принадлежала не только чтице, но и все той же когорте высокопоставленных лиц. Конечно же, она могла продолжить принимать участие в торгах на равных со всеми условиях. Но сейчас чтицу волновал не столько вопрос цены, сколько смысл такого приобретения. Нет необходимости приобретать лишь одну скульптуру, не имея возможности воссоединить ее с остальными.
– А что-нибудь известно о судьбе ее «сестер»? – спросила она, обернувшись за спину, у Шипа.
Он – выходец из аристократического рода – многое знал о таких вещах.
– Они в ваших руках, – спокойно отозвался бесшумный, чуть склонившись к женщине.
– Что?
Дэзан некоторое время смотрела на подопечного эрайта, потом все же обернулась к главному «бесправному» магу города. Рикхард лениво глазел по сторонам, но в ее сторону головы не поворачивал.
Чтица подняла руку, подавая знак лициатору и одним жестом перебивая все жаркие споры о стоимости скульптуры. Лициатор почтительно поклонилась ей, и лот быстро убрали со сцены. По залу прокатились голоса, но спорить никто не смел. Правила есть правила.
Дэзан больше ни на что не обращала внимания. Чтица беспокойно кусала губы. Ценительницей произведений искусства в их паре всегда была она, эрайт относился к таким вещам гораздо проще. Он, как и сейчас, почти засыпал на торгах, совершенно не отличал школу цирцианцев от фаркий, не понимал ценности оргозской росписи и почему монеты древнего города Партуш стоят, как трехэтажный особняк. Рикхард просто покупал чтице все, что она хотела. И до сих пор…
«Думала, пораню?»
– Спасибо, – проговорила тихо Дэзан, понимая, что ее мысли пришли в такой хаос, что она встретит несколько бессонных ночей.
Эрайт обернулся на нее с веселым интересом. Чтица отчего-то почувствовала себя смущенной, но не позволила своим рукам теребить рукава блузки.
– Госпожа! –Неожиданно к чтице подбежала молодая девушка, белоснежный наряд выдавал принадлежность к Огненной Башне. – Аттрактор, он… попытался сбежать и ранил Первую Служительницу… Он в странном состоянии! – закончила она свою торопливую речь, умоляюще складывая руки на груди.
Публика на ближайших рядах зала пришла в возбуждение, сочиняя на ходу новый виток сплетен. Шип недовольно на них косился. Смерч и Кот поднялись со своих мест. Рикхард напряженно следил за служительницей башни и чтицей.
– Я так и знала, что от встречи с семьей будет только хуже! – разозлилась Дэзан, вскакивая со своего места и тут же создавая портальную печать.
Она вошла в нее, хватая за руку девушку-служительницу и не обращая внимания на людей в зале, примолкшего на середине очередной своей речи лициатора и бывшего мужа, услышавшего абсолютно все.
Чтица оказалась перед порогом Огненной Башни и впервые пожалела, что невозможно оказаться сразу внутри. Пришлось пересекать холлы, лестницы и коридоры.
Когда Дэзан ворвалась в Главный зал, юный Аттрактор пытался атаковать Ледяную Луну. Дартен создал лук из чистого пламени, и огненные стрелы срывались с тетивы одна за другой с мощным ревом, который можно различить разве что на крупных пожарищах. Но Истинный огонь еще не подчинялся ему в полной мере и расплескивался вокруг опасными всполохами. Языки пламени вокруг трона полыхали до самого стеклянного купола, обещали расплавить его и добраться до голубого неба.
Только было совершенно непонятно, как высказать свое желание вслух. Невозможно бывшему мужу, с которым когда-то дралась почти насмерть, заявить, чтобы он взял ее с собой. Пойти отдельно? Самой? Глупо… Снова будет выглядеть как побег, еще и совершенно абсурдный. Показательное пренебрежение. Как будто мало того, что они друг друга взглядами испепеляют.
– Госпожа, – обратился Шип к чтице с самым благожелательным выражением лица, – приближается день Совершеннолетия моей младшей племянницы. Я хотел бы посоветоваться с вами при выборе подарка.
Дэзан пораженно моргнула, уставившись на бесшумного, даже не стала сосредотачивать внимание на его обращении к ней. Шип ответил ей выжидательным взглядом. Чтице захотелось заподозрить бесшумного в чтении мыслей. Если бы старший подопечный эрайта не относился к «бесправным» магам, она бы так и сделала. Какое-нибудь Право на знание. Такое позволяет улавливать намеки образов, что крутятся в сознании окружающих людей. Но никакими магическими Правами Шип, конечно же, не обладал. А вот проницательным взглядом и опытом – более чем. Он вошел в ряды подопечных Рикхарда более десяти лет назад и сразу стал действительно близким учеником. До него эрайт Имфироса проявлял достаточно сдержанное отношение к своим подопечным, Шип же сумел заслужить особое уважение, и к нему Рикхард стал относиться иначе. А потом Шип вовсе стал напоминать скорее верного помощника, нежели ученика. И конечно же, бесшумный очень хорошо знал Дэзан из-за близости к наставнику. А еще подопечный эрайта в своей аристократической семье был воспитан отличными учителями, преподававшими ему логику и прочие очень полезные науки. Поэтому он умел подмечать очень тонкие вещи. И манипулировать.
Шип заслужил свое прозвище за скрытность и опасность, бывшие неизменными чертами его характера.
– Да… я помогу… – пробормотала чтица невнятно, несмотря на то, что пыталась в этот момент придать своему голосу звучности.
Ледяная бездна! Она справлялась со столькими Образами чтения, когда каждый из них требовал своего уникального тона, манеры и ритма, но терялась в таких вот моментах обычной жизни.
Рикхард дал своим бесшумным совсем небольшой срок на то, чтобы сменить припыленную боевую форму на что-то подходящее. Дэзан, поняв, что подопечные исчезают в портальных печатях один за другим, была тоже вынуждена убежать обратно в Башню, где имелись кое-какие ее вещи, лишь бы не оставаться с бывшим мужем один на один.
Рикхард не препятствовал тому, чтобы чтица присоединилась к аукционному вечеру. Поэтому, когда все были готовы и вновь собрались вместе, Дэзан осторожно ступила в созданную эрайтом портальную печать, словно ее действие диктовалось исключительно желанием помочь Шипу с его просьбой. Они сразу же оказались в главном холле аукционного дома. Присутствующие здесь посетители слегка разошлись в стороны, испугавшись резкого появления новых гостей. Даже богатым аристократам и многим чиновникам не представлялось возможным перемещаться по Имфиросу настолько свободно.
Появление эрайта заставило многих натянуть улыбки на лица и рассыпаться в приветствиях, что главного «бесправного» мага города мало взволновало. Лишь некоторым он небрежно кивнул, а потом перестал обращать внимание на людей.
Первый этаж аукционного дома Имфироса представлял собой шумные торговые ряды. Выложенный яркой контрастной плиткой пол и украшенный замысловатой росписью высокий потолок, с которого спускались огромные полотна с отличительным знаком дома, и разноцветные ленты, служащие украшениями, создавали ощущение вечного празднества. Павильоны стояли на расстоянии друг от друга, весьма условном, так, что покупатели у разных стоек порой мешали друг другу. Продавцы, одетые в один фасон: штаны и жилеты, что отличались лишь цветами своей формы. Именно здесь продавалось все то, что удавалось добыть соорус. Все деньги текли в казну города. Так горожане «расплачивались» с самими соорус и, конечно же, «бесправными» магами за то, что те охраняют их всех от агаммы.
Каждый павильон был украшен по бокам присборенными полотнами, те различались по цвету и намекали покупателям не только на вид товара, но и на его стоимость. Все светлые оттенки относились к простым товарам, которые могли позволить себе почти все. Элементарные безделушки, например, из тех Завес, что появлялись слишком часто, а значит, не могли претендовать на уникальность. Чем же темнее представлялось оформление павильона, тем более стоящие вещи там можно было приобрести.
Подопечные эрайта тщательно выбирали себе подарки, переходя от одной стойки к другой.
Чтица тоже изучала торговые ряды с особенной тщательностью, пытаясь найти что-то, способное порадовать ее красотой и особенностью, и что может достойно пополнить ряды ее коллекции. В доме Дэзан имелось целое хранилище, способное вместить в себя приобретения. Чтица пока еще не думала, что будет после того, как Аттрактор перестанет нуждаться в ней. Останется ли она в городе или снова примется «путешествовать». Три прошедших года ее изрядно вымотали, но до конца в этом она не признавалась даже самой себе. Она достаточный отрезок своей жизни провела в дороге, до того как ей удалось впервые попасть в Имфирос и найти повод остаться здесь. Многие чтецы находили удовольствие в вечных странствиях, но Дэзан этого хватило, и она хотела принадлежать одному месту.
Многие торговцы узнавали чтицу и тепло приветствовали, другие настороженно косились на женщину, пока она изучала имевшиеся у них вещи. Особенно их интересовало то, что на некотором отдалении маячила внушительная фигура эрайта, и многим было непонятно, что все это значит. Чтица замечала, как многие переглядываются, а отдельные посетители и продавцы спешили приникнуть друг к другу, чтобы о чем-то пошептаться.
– Госпожа, – напомнил о своей просьбе Шип, появляясь рядом с чтицей.
– Ты не прекратишь это? – недовольно взглянула она на бесшумного.
– Что именно? – ответил невинным взглядом подопечный эрайта.
Дэзан что-то пробурчала себе под нос и принялась выбирать для младшей племянницы Шипа подарок. Впрочем, бесшумный сам обладал прекрасным вкусом, и они быстро пришли к согласию.
Над холлом первого этажа прозвучала громкая трель – объявление начала аукционного вечера. Ведь именно в больших торговых залах шли самые главные торги и самые жаркие споры. Там продавались исключительные предметы.
Шип вежливым жестом пригласил чтицу следовать зас собой. Дэзан уверенно направилась на второй этаж вместе с теми, кто тоже собирался как следует развлечься, а главное – потратиться. Второй этаж не подходил тем, кто не мог позволить себе много тратить. Аукцион, сколь бы ни был он естественным элементом жизни, нес в себе главное правило – деньги, власть и статус.
Войдя в огромный зал, Шип направился в первые ряды. Индивидуальные ложи наверху, две из которых принадлежали диеналю, могли быть открыты либо по воле правителя города, либо по воле тех, кому он дал такое разрешение. Подобным обладал эрайт, но не его подопечные. Конечно, Рикхард мог их провести, но трое учеников и без того обладали выдающимся статусом, лишние привилегии им были ни к чему.
Первые ряды зала выглядели тоже весьма примечательно, и здесь имелись места, которые никто и никогда не имел права занять. Шип подошел именно к ним. Смерч, довольная каким-то приобретением и неустанно делящаяся своими впечатлениями о нем с Котом, вместе с соратником заняла один из диванов. Чтица опустилась на соседнее с ними кресло, как бы немного отделяя себя ото всех.
Зал заполнялся людьми. Те, кому посчастливилось сидеть сразу же за первыми рядами, почти захлебываясь передавали друг другу новость о том, что чтица Имфироса посетила аукцион вместе с эрайтом. Тот вольготно расположился в одиночестве на одном из диванов, как раз между бывшей супругой и своими подопечными.
Сама Дэзан злилась на сплетни и на то, что Рикхард оказался ближе, чем она рассчитывала. Потому что занявший секунду назад это самое место Шип вздумал вдруг подняться и уступить место эрайту, словно больше негде было сидеть! Бесшумный встал за спинами чтицы и своего наставника, заложив руки за спину и делая вид, что подобная роль – то ли охранника, то ли лакея – никак его не заботит.
– Шип… – с присвистом выдохнула Дэзан.
– Желаете вина, госпожа? Я попрошу подать. В этом году распечатали погреба южных провинций. Вкус у напитков отменный…
– Ты не собираешься прекращать, да? – зло прищурилась чтица.
– Что именно, госпожа? – спокойно переспросил подопечный эрайта со всей возможной учтивостью.
Дэзан не выдержала и, наконец, прямо взглянула на своего бывшему мужа.
– Рикхард, отмени для него этот проклятый приказ! Немедленно! – требовательно произнесла женщина, тут же опомнившись, что ее голос слишком громко и звонко разносится по ближайшим рядам.
Нет, в самом деле, зачем она пришла именно сюда? Руад давным-давно все продумал. Две из основных верхних лож, что принадлежали ему, были разделены на«мужскую» и «женскую». Первая отводилась ему и эрайту для «мужских разговоров», вторая – чтице и Джалане для «девичьих сплетен». И Дэзан вполне могла пойти туда и ото всех спрятаться, но почему-то оказалась здесь.
– О каком приказе ты говоришь? – озадаченно переспросил эрайт. – Он мой подопечный, а не подчиненный.
Чтица нахмурила брови. Она совершенно не чувствовала в себе сил, чтобы сражаться с такими непробиваемым стенами, как главный «бесправный» маг города и берущий с него во всем пример бесшумный. Шип на очередной выразительный взгляд чтицы лишь мило улыбнулся и принялся звать кого-то из слуг, чтобы подали вино и легкие закуски.
Дэзан решила не думать о том количестве сплетен, баек и абсолютно абсурдных пересудов, которые наполнят этот город за ночь и следующее утро. Если о ней и бывшем муже не напишут в газетах, уже будет неплохо. От головной боли спасала только мысль о том, что никакие печатные конторы действительно не смеют выпускать сведения ни о ком, кто относится к «особой когорте», то есть о дэкате, диенале, эрайте, его подопечных, чтице и еще небольшом количестве людей. У всех избранных имелись либо свои секретари, уполномоченные выступать от их имени, либо же требовалось специальное разрешение с таким количеством подписей и печатей, что проще было не связываться.
Наконец-то начались торги.
Перед Дэзан к этому моменту уже появился бокал вина – золотисто-прозрачный оттенок напитка радовал глаз. Чтица сделала глоток и оценила вкус, как наилучший из тех, что она пробовала в этом году. Шип никогда не ошибался в таких вещах. Иначе бы над ним собственная семья смеялась.
Тем временем лициатор – изящная девушка, вышагивающая на каблуках такой высоты, что за нее становилось страшно, – представляла лоты. Торги шли бурно, стоимости перебивались одна за другой. Но Дэзан по-настоящему обратила внимание на сцену только тогда, когда на движущихся полозьях вкатили скульптуру. Когда с той слетела длинная легкая ткань, сдернутая рукой помощника лициатора, чтица впилась глазами в творение и перестала дышать. Знаменитый скульптор, недавно покинувший этот мир, создал уникальный шедевр, воспевающий трех сестер-нимф из древних мифов – каждая из них играла со своим животным: с собакой, кошкой и птицей. Скульптуры были выполнены в полный рост. Изящные, почти ожившие, словно бы просто замершие в моменте времени, они завораживали.
Дэзан впилась пальцами в подлокотник своего кресла.
Она имела особый статус в городе, позволявгий ей получить одну любую понравившуюся вещь совершенно бесплатно, вне зависимости от того, кто еще на нее претендует. Правило обновлялось каждый месяц. Подобная привилегия принадлежала не только чтице, но и все той же когорте высокопоставленных лиц. Конечно же, она могла продолжить принимать участие в торгах на равных со всеми условиях. Но сейчас чтицу волновал не столько вопрос цены, сколько смысл такого приобретения. Нет необходимости приобретать лишь одну скульптуру, не имея возможности воссоединить ее с остальными.
– А что-нибудь известно о судьбе ее «сестер»? – спросила она, обернувшись за спину, у Шипа.
Он – выходец из аристократического рода – многое знал о таких вещах.
– Они в ваших руках, – спокойно отозвался бесшумный, чуть склонившись к женщине.
– Что?
Дэзан некоторое время смотрела на подопечного эрайта, потом все же обернулась к главному «бесправному» магу города. Рикхард лениво глазел по сторонам, но в ее сторону головы не поворачивал.
Чтица подняла руку, подавая знак лициатору и одним жестом перебивая все жаркие споры о стоимости скульптуры. Лициатор почтительно поклонилась ей, и лот быстро убрали со сцены. По залу прокатились голоса, но спорить никто не смел. Правила есть правила.
Дэзан больше ни на что не обращала внимания. Чтица беспокойно кусала губы. Ценительницей произведений искусства в их паре всегда была она, эрайт относился к таким вещам гораздо проще. Он, как и сейчас, почти засыпал на торгах, совершенно не отличал школу цирцианцев от фаркий, не понимал ценности оргозской росписи и почему монеты древнего города Партуш стоят, как трехэтажный особняк. Рикхард просто покупал чтице все, что она хотела. И до сих пор…
«Думала, пораню?»
– Спасибо, – проговорила тихо Дэзан, понимая, что ее мысли пришли в такой хаос, что она встретит несколько бессонных ночей.
Эрайт обернулся на нее с веселым интересом. Чтица отчего-то почувствовала себя смущенной, но не позволила своим рукам теребить рукава блузки.
– Госпожа! –Неожиданно к чтице подбежала молодая девушка, белоснежный наряд выдавал принадлежность к Огненной Башне. – Аттрактор, он… попытался сбежать и ранил Первую Служительницу… Он в странном состоянии! – закончила она свою торопливую речь, умоляюще складывая руки на груди.
Публика на ближайших рядах зала пришла в возбуждение, сочиняя на ходу новый виток сплетен. Шип недовольно на них косился. Смерч и Кот поднялись со своих мест. Рикхард напряженно следил за служительницей башни и чтицей.
– Я так и знала, что от встречи с семьей будет только хуже! – разозлилась Дэзан, вскакивая со своего места и тут же создавая портальную печать.
Она вошла в нее, хватая за руку девушку-служительницу и не обращая внимания на людей в зале, примолкшего на середине очередной своей речи лициатора и бывшего мужа, услышавшего абсолютно все.
Чтица оказалась перед порогом Огненной Башни и впервые пожалела, что невозможно оказаться сразу внутри. Пришлось пересекать холлы, лестницы и коридоры.
Когда Дэзан ворвалась в Главный зал, юный Аттрактор пытался атаковать Ледяную Луну. Дартен создал лук из чистого пламени, и огненные стрелы срывались с тетивы одна за другой с мощным ревом, который можно различить разве что на крупных пожарищах. Но Истинный огонь еще не подчинялся ему в полной мере и расплескивался вокруг опасными всполохами. Языки пламени вокруг трона полыхали до самого стеклянного купола, обещали расплавить его и добраться до голубого неба.
