Отами прислушалась к шуму дождя.
- Там на море чуть ли не шторм, и даже на прогулку не выйдешь.
- Скажи, сестра, а почему вы назначили свадьбу на середину июня? Из-за шелковичного сезона?
- Да, раньше было никак нельзя. Из-за шелка, само собой. И не только. Господин Мияги теперь устроился подрядчиком на дорожное строительство.
Оити распахнула глаза.
- Что?..
Отами кивнула.
- Да, в ту самую компанию, которая прокладывает грунтовую дорогу мимо их деревни. Там теперь еще проходит ярмарка два раза в год, в Праздник мальчиков и в Праздник хризантем. Правительство делает такие крупные заказы частным компаниям... и Ори-сан воспользовался случаем, чтобы получить место и отличиться. Вот сыграем свадьбу, и он вернется назад: у них там работа кипит, требуют закончить участок как можно скорее.
- И ты не расстраиваешься... что дела будут держать твоего мужа далеко от дома?
- Наоборот. Я ему сама посоветовала.
Отами вдруг распустила пояс, сняла верхнее платье и прилегла на татами, подперев голову рукой. Посмотрела на младшую сестру снизу вверх и улыбнулась.
- Видишь ли, я хочу остаться здесь хозяйкой, одна управляться с моим шелководством. Я очень много сделала в нашем имении... слишком много, чтобы теперь начать драться за власть. Моему супругу нужно будет дело... свое собственное большое дело в стороне от нас.
- А-а, - протянула Оити. - Хорошая мысль.
Ей самой такое даже в голову не пришло! Она уставилась на старшую сестру с неприкрытым восхищением.
- Как ты выросла, Отами!
Кто бы мог представить, что у вечно угрюмой и плаксивой, завистливой девчонки выработается такой характер.
Тем временем Цуру-сан бесшумно сновала по комнате, приготовляя чай. Она поставила поднос на столик и пригласила обеих сестер подкрепиться.
Отами поблагодарила, взяв чашечку. Цуру-сан предложила также и единственное угощение, которое у них оставалось, - засахаренные тутовые ягоды. Отами засмеялась, увидев это блюдо, которое за день успело обойти всех, потому что каждый уступал редкое лакомство другому; втроем дамы быстро доели ягодки. Отами зажмурилась от наслаждения, отправив в рот последнюю. Это был вкус ее маленькой собственной победы.
Потом, пожелав гостям хорошего вечера, молодая хозяйка надела сброшенное парадное кимоно и ушла.
Оити подумала о Матико: она долго не вспоминала свою названую сестру. Девочка мысленно сравнила ее с Отами. Когда-то они с развитой и тонко чувствующей дочерью Ватанабэ вместе смеялись над ограниченной Отами; когда-то были очень привязаны друг к другу. А теперь...
Матико превратилась в традиционную жену, полностью посвятившую себя мужу и его дому. Поначалу. И они с Синтаро, уехав в Осаку, действительно какое-то время радовались друг другу, между ними даже вспыхнула супружеская страсть. «Это было красивое счастье, как икебана», - сказала Матико в одном из писем.
Хорикава Синтаро, хотя и не отличался стойкостью духа, был все же настоящим очаровательным и утонченным джентльменом нового европейского образца. Он старательно ухаживал за Матико и проявил почти такое же старание в первые месяцы брака. Вскоре Матико забеременела; она носила ребенка легко и произвела на свет сына, долгожданного наследника, который получил имя Кацуо. Вот тут-то и начались большие трудности.
Мальчик унаследовал красоту и изящество отца, но оказался хилым - в первый год он так много болел, что мать не отходила от него ни на минуту и очень боялась за его жизнь. Потом малыш окреп, но рос крикливым и капризным, по-прежнему не давая покоя родителям ни днем, ни ночью. Муж Матико, который вначале радовался и гордился сыном, умиляясь его сходству с собой, теперь охладел и все чаще раздражался. Синтаро все больше времени проводил вне дома и почти не посвящал супругу в свои дела...
«Мой господин, похоже, устал от семейного быта. Но и в этом положении у меня есть утешение», - писала Матико.
Да, это верно, подумала Оити, вспоминая последнее послание из Осаки. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Матико не была готова к такому повороту.
И могло быть хуже. Намного хуже.
Оити сложила руки и помолилась за Матико и ее младенца. Она редко молилась - и когда делала это, просила за кого-то одного или немногих близких, мысль о ком воспламеняла ее сейчас. Оити всегда забывала о старом, горячо увлекаясь новым.
Потом им принесли ужин и кипяток, для купания и стирки. Дюжий слуга наполнил большую ванну для женщин и откланялся.
Раздеваясь в купальне вместе с Цуру-сан, Оити почувствовала, как все набухает внизу живота; как нижние губки словно раскрываются. Предвестники месячных. Она сняла набедренную повязку и смяла в руке белую хлопковую ткань. Нет, еще не сегодня; но утром точно начнутся истечения.
Зайдет ли завтра Яэмон - или так и будет избегать ее до праздника, согласно уговору?..
Оити порадовалась, что в парильне незаметно, как она раскраснелась. Пусть Яэмон зайдет хоть на минутку, мысленно пожелала девочка; и запретила себе думать об этом до следующего утра.
* В Японии традиционно уборная не считается таким нечистым местом, как в Европе. И в сельской местности именно человеческие экскременты на протяжении всей истории служили едва ли не единственным удобрением.
На другой день погода резко переменилась - солнце засияло в полную силу. Месячные у Оити начались с утра, как она и ожидала.
«Когда свадьбу справят, оно еще не кончится», - подумала Оити, морщась от ощущения липкой влажности между бедер. - Яэмон вообще имеет представление о таких вещах? Хотя, если он тренирует саму госпожу, должен знать...»
Они с Цуру-сан позавтракали и убрали со стола. И тогда Яэмон неожиданно постучался в дверь.
Слуга госпожи Маэды умел двигаться бесшумно, как тигр: при его появлении Оити испугалась, чуть не выронив дорогую старинную чашку. Когда Цуру-сан впустила Яэмона, девочка... нет, уже взрослая девушка испытала большую неловкость.
- Охайо, Кавасаки-сан. Не ожидала вас увидеть... до торжества.
Яэмон кивнул, с непроницаемым лицом.
- А я посчитал нужным нанести визит заранее. Как ваше здоровье?
Оити захотелось провалиться сквозь землю под испытующим взглядом молодого человека. Подумать только, еще вчера она мечтала о его приходе!
- У меня женские дни, - сказала она почти с вызовом. Вскинула голову. - Кровь идет с утра. Вы это хотели услышать?
Кажется, он тоже был несколько смущен таким ответом и ее прямотой; однако затем кивнул.
- Да... именно это. Госпожа сказала, что нам следует применяться к вашему... вашему состоянию. И вам не следует скрывать подобные вещи.
Он сел без приглашения, глядя на ученицу и сосредоточенно хмурясь.
- Какие упражнения вы делаете самостоятельно?
Оити почувствовала, словно ее ударили без предупреждения. Она плюхнулась на татами.
- Самостоятельно?.. От меня никто не требовал... и я сама не вспоминала. Маэда-сан учила меня медитации, сопряженной с правильным дыханием и растяжкой, для поддержания телесной гибкости и ясности духа... Мы занимались этим зимой, но недолго.
Яэмон не сводил с нее глаз.
- То есть госпожа показала вам правильные упражнения, а потом вы их забросили? - безжалостно уточнил он.
Оити потупилась. Она ощущала злость, смешанную со стыдом.
- Да! Мне никто не говорил, что будет нужно...
- Об этом можно было бы и догадаться. Ладно, я вас понял. Покажите, чему вас учили.
- Сей... час?
Оити с ужасом оглянулась на Цуру-сан. Довольно того, что ее наперсница слышала весь этот разговор; но чтобы еще так позориться при ком-то третьем!.. Однако Цуру-сан в комнате не было; очевидно, она некоторое время назад оставила их наедине.
- Мы одни, - ободряюще сказал Яэмон. - Ну, показывайте!
- Мне надо переодеться.
Оити вскочила и подошла к своему сундучку. Открыла и принялась лихорадочно в нем рыться: у нее были с собой широкие штаны хакама, сшитые с этой целью. Девушка вытащила их и выскользнула в соседнюю комнату, служившую спальней.
- Оити-сан?
Цуру-сан, которая сидела там тихо как мышка, обеспокоенно шевельнулась.
- Все хорошо. Это я переодеваюсь, - бросила Оити.
И только тут Оити поняла, что Яэмон опять называет ее на «вы». Из-за присутствия Цуру-сан?.. Или чтобы не унижать ученицу еще больше, поскольку пришлось и без того уязвить девичьи чувства?
Надев просторные штаны, Оити пришлепала обратно. Только бы ничего не испачкать... Неужели и правда существуют женщины, которые сражаются?..
Хотя Оити сама училась стрелять из ружья под руководством Дзиро, это ведь совсем не то. И она была тогда ребенком, не знавшим теперешних неудобств.
- Я готова, - объявила она вслух.
- Хорошо. Показывайте все, что помните.
Оити выполнила несколько растяжек; она садилась, ложилась и изгибалась - не усердствуя чрезмерно: больше всего она была озабочена чистотой своей одежды. Вдруг Яэмон крикнул:
- Хватит!
Сидящая Оити развернулась из положения «скрутка направо». Недоуменно уставилась на учителя.
- Так плохо, да?..
- Сама сказала. Конечно, плохо. Но не безнадежно.
Яэмон усмехнулся, откровенно наслаждаясь своей ролью.
- Даю первое задание, Такамацу-сан: продолжай делать эти упражнения до начала наших занятий, утром и вечером. Я не буду сейчас ничего исправлять в твоей технике, главная задача для тебя - разогреться и немного подготовиться к серьезным урокам.
Он сделал паузу.
- Подготовить прежде всего свой дух. Тело само по себе не значит ничего. Когда ты побеждаешь, ты побеждаешь изнутри... вот отсюда.
Он поднялся с места и указал большим пальцем себе на живот: вместилище чувств и жизненной энергии. Оити серьезно кивнула. В миг наивысшего мужества древние самураи кончали с собой, вспарывая живот крест-накрест и освобождая свой дух...
Оити тоже встала: мышцы и связки уже болели от непривычной нагрузки. Она старалась не морщиться, но Яэмон заметил.
- Не перенапрягайся пока.
«Он опять мне «тыкает»», - подумала Оити. Но сейчас это ее не оскорбляло. Как будто их роли незаметно перетекали одна в другую. Однако в поведении юноши появилось кое-что, по-настоящему ее изумившее.
- Послушайте... мне не верится, что я у вас первая, - сказала она. - Вы обращаетесь со мной так, как будто вам уже приходилось учить девушек.
- Самому не приходилось. Но я наблюдал, - ответил Яэмон. - У нас перенимают опыт и так... постоянно учиться - твой первый долг.
Непонятно было: говорит он об Оити или о себе самом. Хотя, вероятно, так гласил общий кодекс Хиномару.
Коротко простившись, Яэмон ушел.
Пока Оити переодевалась, ей вспомнились последние слова сэмпая. «Наблюдал, как учат девушек»... значит, она не первая не только у него, но и вообще в организации Хиномару?.. Это уже система? Надо полагать, так!
Очевидно, «уважение к женщинам» было не пустым звуком и доказывалось делом.
Направляясь вместе с Цуру-сан на обед в общий зал, Оити вспомнила про семью Асаи. Интересно знать, они так и сидят в доме в ожидании свадьбы, томясь скукой и своей неловкостью?..
В зале было только двое гостей: госпожа Асаи с дочерью. Прежде, чем все расселись, Отами подошла к сестре и шепнула, что глава семейства Асаи и двое сыновей таки уехали утром в свое поместье и вернутся к самому празднику. Слуги отбыли с ними.
- Женщины будут совсем разбиты, если им придется в два дня одолеть дорогу в оба конца, - тихонько объяснила Отами.
Оити кивнула. Может, так; а может, и нет... Погода позволит двум дамам Асаи беспрепятственно шпионить где угодно.
Когда все поели и госпожа Гэндзико вновь завела беседу с гостями, девицы Такамацу вышли в коридор. Оити хотела предложить сестре помощь: ей точно не помешает лишняя пара рук. Но Отами мотнула головой.
- Спасибо, но не стоит. Черная работа все равно не по тебе, а распорядителей у нас хватает. К тому же, ты не знаешь, где что найти, и давно не разбираешься в нашем хозяйстве.
Оити покраснела. Сказано было несколько обидно - в духе прежней злоязычной Отами; но по существу верно.
- Ну, а может, мне занять гостей?
- Как?.. Свежие новости из твоей столицы вряд ли их заинтересуют. Это ни к чему, окаа-сан пока справляется.
- Отами-сан, а если ваши гости нарочно...
Оити взглянула в сторону большого зала, откуда долетал приглушенный гомон.
Отами поняла ее с полуслова.
- Кто знает! Что ж, я могу удовлетворить их любопытство. Если найдется время, могу даже сводить этих дам в мою червоводню... все равно чужому человеку мои сетки и стойки мало что скажут. И там пахнет, даже после приборки, - усмехнулась она.
Оити понимающе кивнула.
Вечер они с Цуру-сан опять провели одни. Только вышли на прогулку, на солнышко; а потом, перед ужином, Оити сделала комплекс упражнений и немного помедитировала, старательно настраиваясь на скорые занятия мужскими искусствами. Она до сих пор почти не представляла, как все будет.
Неужели ей и ее наставнику действительно позволят прогостить в Йомуре целый месяц, совершенствуясь в этом?.. И чего можно достичь за такой срок?
На другое утро Оити и ее компаньонка даже в своем флигеле услышали ржание коней, беготню и возбужденные голоса: прибыл в полном блеске жених, господин Мияги.
Днем их пригласили на торжественный обед, и Оити была вновь представлена самому почетному гостю и будущему хозяину имения. Девушку поразило, как изменился за прошедшие два года суженый Отами: и осанка, и взгляд... нет, это не был хищный взгляд собственника, но теперь Мияги-сан держался как мужчина, который может отвечать за себя и других. И, конечно, его наряд был куда красивее тогдашнего.
Они с Отами были друг другу под стать и смотрелись подходящей парой. В их отношениях было пока что мало страсти - больше неловкости; но это выглядело куда менее искусственно, чем нежное ухаживание Синтаро за Матико.
Оити откланялась, вернувшись к себе вместе с неизменной Цуру-сан. Оити понимала, что до свадьбы их больше не позовут. Это уже завтра днем - и времени прихорашиваться осталось всего ничего!
Они с Цуру-сан заранее вымыли волосы, почистили ногти, достали праздничные наряды. У Оити было темно-розовое кимоно с тюльпанами по подолу, с темно-красным поясом; и к нему нижнее бледно-розовое кимоно и алые лаковые заколки для волос. Неописуемая красота, как и все ее городские праздничные платья...
- Я вас причешу завтра перед выходом, госпожа, - предложила Цуру-сан, наблюдавшая за этими приготовлениями.
Оити покосилась на женщину.
- Спасибо. Я тоже могу помочь вам с прической.
Цуру-сан качнула головой.
- Негоже это, барышня. Я о себе сама позабочусь. Да и не знаю, стоит ли вообще мне идти...
- Глупости, разумеется, вы пойдете со мной!
На этом спор прекратился.
Вечером Оити снова проделала свою гимнастику. Настраиваться на занятия получалось не очень; к тому же, кровотечение сегодня усилилось. Ванну нельзя было принимать, придется мыться по частям.
«Хорошо, что у меня красное кимоно», - неожиданно подумала Оити. Девушка хихикнула. Она поприсутствует на церемонии и немного посидит на свадебном пиру, для приличия; а потом улизнет. Вряд ли ее кто-нибудь хватится.
Они с Цуру-сан легли пораньше. Оити спала беспокойно, но утром проснулась вместе с солнцем. Погода по-прежнему радовала.
Часов с девяти начали прибывать остальные гости: несколько почтенных семейств, с которыми знались Такамацу. Оити сообщили, что синтоистский обряд бракосочетания будет проведен дома, в полдень. А потом начнется гулянье. Такамацу пригласили даже лицедеев и музыкантов из ближайшего городка...
- Там на море чуть ли не шторм, и даже на прогулку не выйдешь.
- Скажи, сестра, а почему вы назначили свадьбу на середину июня? Из-за шелковичного сезона?
- Да, раньше было никак нельзя. Из-за шелка, само собой. И не только. Господин Мияги теперь устроился подрядчиком на дорожное строительство.
Оити распахнула глаза.
- Что?..
Отами кивнула.
- Да, в ту самую компанию, которая прокладывает грунтовую дорогу мимо их деревни. Там теперь еще проходит ярмарка два раза в год, в Праздник мальчиков и в Праздник хризантем. Правительство делает такие крупные заказы частным компаниям... и Ори-сан воспользовался случаем, чтобы получить место и отличиться. Вот сыграем свадьбу, и он вернется назад: у них там работа кипит, требуют закончить участок как можно скорее.
- И ты не расстраиваешься... что дела будут держать твоего мужа далеко от дома?
- Наоборот. Я ему сама посоветовала.
Отами вдруг распустила пояс, сняла верхнее платье и прилегла на татами, подперев голову рукой. Посмотрела на младшую сестру снизу вверх и улыбнулась.
- Видишь ли, я хочу остаться здесь хозяйкой, одна управляться с моим шелководством. Я очень много сделала в нашем имении... слишком много, чтобы теперь начать драться за власть. Моему супругу нужно будет дело... свое собственное большое дело в стороне от нас.
- А-а, - протянула Оити. - Хорошая мысль.
Ей самой такое даже в голову не пришло! Она уставилась на старшую сестру с неприкрытым восхищением.
- Как ты выросла, Отами!
Кто бы мог представить, что у вечно угрюмой и плаксивой, завистливой девчонки выработается такой характер.
Тем временем Цуру-сан бесшумно сновала по комнате, приготовляя чай. Она поставила поднос на столик и пригласила обеих сестер подкрепиться.
Отами поблагодарила, взяв чашечку. Цуру-сан предложила также и единственное угощение, которое у них оставалось, - засахаренные тутовые ягоды. Отами засмеялась, увидев это блюдо, которое за день успело обойти всех, потому что каждый уступал редкое лакомство другому; втроем дамы быстро доели ягодки. Отами зажмурилась от наслаждения, отправив в рот последнюю. Это был вкус ее маленькой собственной победы.
Потом, пожелав гостям хорошего вечера, молодая хозяйка надела сброшенное парадное кимоно и ушла.
Оити подумала о Матико: она долго не вспоминала свою названую сестру. Девочка мысленно сравнила ее с Отами. Когда-то они с развитой и тонко чувствующей дочерью Ватанабэ вместе смеялись над ограниченной Отами; когда-то были очень привязаны друг к другу. А теперь...
Матико превратилась в традиционную жену, полностью посвятившую себя мужу и его дому. Поначалу. И они с Синтаро, уехав в Осаку, действительно какое-то время радовались друг другу, между ними даже вспыхнула супружеская страсть. «Это было красивое счастье, как икебана», - сказала Матико в одном из писем.
Хорикава Синтаро, хотя и не отличался стойкостью духа, был все же настоящим очаровательным и утонченным джентльменом нового европейского образца. Он старательно ухаживал за Матико и проявил почти такое же старание в первые месяцы брака. Вскоре Матико забеременела; она носила ребенка легко и произвела на свет сына, долгожданного наследника, который получил имя Кацуо. Вот тут-то и начались большие трудности.
Мальчик унаследовал красоту и изящество отца, но оказался хилым - в первый год он так много болел, что мать не отходила от него ни на минуту и очень боялась за его жизнь. Потом малыш окреп, но рос крикливым и капризным, по-прежнему не давая покоя родителям ни днем, ни ночью. Муж Матико, который вначале радовался и гордился сыном, умиляясь его сходству с собой, теперь охладел и все чаще раздражался. Синтаро все больше времени проводил вне дома и почти не посвящал супругу в свои дела...
«Мой господин, похоже, устал от семейного быта. Но и в этом положении у меня есть утешение», - писала Матико.
Да, это верно, подумала Оити, вспоминая последнее послание из Осаки. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Матико не была готова к такому повороту.
И могло быть хуже. Намного хуже.
Оити сложила руки и помолилась за Матико и ее младенца. Она редко молилась - и когда делала это, просила за кого-то одного или немногих близких, мысль о ком воспламеняла ее сейчас. Оити всегда забывала о старом, горячо увлекаясь новым.
Потом им принесли ужин и кипяток, для купания и стирки. Дюжий слуга наполнил большую ванну для женщин и откланялся.
Раздеваясь в купальне вместе с Цуру-сан, Оити почувствовала, как все набухает внизу живота; как нижние губки словно раскрываются. Предвестники месячных. Она сняла набедренную повязку и смяла в руке белую хлопковую ткань. Нет, еще не сегодня; но утром точно начнутся истечения.
Зайдет ли завтра Яэмон - или так и будет избегать ее до праздника, согласно уговору?..
Оити порадовалась, что в парильне незаметно, как она раскраснелась. Пусть Яэмон зайдет хоть на минутку, мысленно пожелала девочка; и запретила себе думать об этом до следующего утра.
* В Японии традиционно уборная не считается таким нечистым местом, как в Европе. И в сельской местности именно человеческие экскременты на протяжении всей истории служили едва ли не единственным удобрением.
Глава 7
На другой день погода резко переменилась - солнце засияло в полную силу. Месячные у Оити начались с утра, как она и ожидала.
«Когда свадьбу справят, оно еще не кончится», - подумала Оити, морщась от ощущения липкой влажности между бедер. - Яэмон вообще имеет представление о таких вещах? Хотя, если он тренирует саму госпожу, должен знать...»
Они с Цуру-сан позавтракали и убрали со стола. И тогда Яэмон неожиданно постучался в дверь.
Слуга госпожи Маэды умел двигаться бесшумно, как тигр: при его появлении Оити испугалась, чуть не выронив дорогую старинную чашку. Когда Цуру-сан впустила Яэмона, девочка... нет, уже взрослая девушка испытала большую неловкость.
- Охайо, Кавасаки-сан. Не ожидала вас увидеть... до торжества.
Яэмон кивнул, с непроницаемым лицом.
- А я посчитал нужным нанести визит заранее. Как ваше здоровье?
Оити захотелось провалиться сквозь землю под испытующим взглядом молодого человека. Подумать только, еще вчера она мечтала о его приходе!
- У меня женские дни, - сказала она почти с вызовом. Вскинула голову. - Кровь идет с утра. Вы это хотели услышать?
Кажется, он тоже был несколько смущен таким ответом и ее прямотой; однако затем кивнул.
- Да... именно это. Госпожа сказала, что нам следует применяться к вашему... вашему состоянию. И вам не следует скрывать подобные вещи.
Он сел без приглашения, глядя на ученицу и сосредоточенно хмурясь.
- Какие упражнения вы делаете самостоятельно?
Оити почувствовала, словно ее ударили без предупреждения. Она плюхнулась на татами.
- Самостоятельно?.. От меня никто не требовал... и я сама не вспоминала. Маэда-сан учила меня медитации, сопряженной с правильным дыханием и растяжкой, для поддержания телесной гибкости и ясности духа... Мы занимались этим зимой, но недолго.
Яэмон не сводил с нее глаз.
- То есть госпожа показала вам правильные упражнения, а потом вы их забросили? - безжалостно уточнил он.
Оити потупилась. Она ощущала злость, смешанную со стыдом.
- Да! Мне никто не говорил, что будет нужно...
- Об этом можно было бы и догадаться. Ладно, я вас понял. Покажите, чему вас учили.
- Сей... час?
Оити с ужасом оглянулась на Цуру-сан. Довольно того, что ее наперсница слышала весь этот разговор; но чтобы еще так позориться при ком-то третьем!.. Однако Цуру-сан в комнате не было; очевидно, она некоторое время назад оставила их наедине.
- Мы одни, - ободряюще сказал Яэмон. - Ну, показывайте!
- Мне надо переодеться.
Оити вскочила и подошла к своему сундучку. Открыла и принялась лихорадочно в нем рыться: у нее были с собой широкие штаны хакама, сшитые с этой целью. Девушка вытащила их и выскользнула в соседнюю комнату, служившую спальней.
- Оити-сан?
Цуру-сан, которая сидела там тихо как мышка, обеспокоенно шевельнулась.
- Все хорошо. Это я переодеваюсь, - бросила Оити.
И только тут Оити поняла, что Яэмон опять называет ее на «вы». Из-за присутствия Цуру-сан?.. Или чтобы не унижать ученицу еще больше, поскольку пришлось и без того уязвить девичьи чувства?
Надев просторные штаны, Оити пришлепала обратно. Только бы ничего не испачкать... Неужели и правда существуют женщины, которые сражаются?..
Хотя Оити сама училась стрелять из ружья под руководством Дзиро, это ведь совсем не то. И она была тогда ребенком, не знавшим теперешних неудобств.
- Я готова, - объявила она вслух.
- Хорошо. Показывайте все, что помните.
Оити выполнила несколько растяжек; она садилась, ложилась и изгибалась - не усердствуя чрезмерно: больше всего она была озабочена чистотой своей одежды. Вдруг Яэмон крикнул:
- Хватит!
Сидящая Оити развернулась из положения «скрутка направо». Недоуменно уставилась на учителя.
- Так плохо, да?..
- Сама сказала. Конечно, плохо. Но не безнадежно.
Яэмон усмехнулся, откровенно наслаждаясь своей ролью.
- Даю первое задание, Такамацу-сан: продолжай делать эти упражнения до начала наших занятий, утром и вечером. Я не буду сейчас ничего исправлять в твоей технике, главная задача для тебя - разогреться и немного подготовиться к серьезным урокам.
Он сделал паузу.
- Подготовить прежде всего свой дух. Тело само по себе не значит ничего. Когда ты побеждаешь, ты побеждаешь изнутри... вот отсюда.
Он поднялся с места и указал большим пальцем себе на живот: вместилище чувств и жизненной энергии. Оити серьезно кивнула. В миг наивысшего мужества древние самураи кончали с собой, вспарывая живот крест-накрест и освобождая свой дух...
Оити тоже встала: мышцы и связки уже болели от непривычной нагрузки. Она старалась не морщиться, но Яэмон заметил.
- Не перенапрягайся пока.
«Он опять мне «тыкает»», - подумала Оити. Но сейчас это ее не оскорбляло. Как будто их роли незаметно перетекали одна в другую. Однако в поведении юноши появилось кое-что, по-настоящему ее изумившее.
- Послушайте... мне не верится, что я у вас первая, - сказала она. - Вы обращаетесь со мной так, как будто вам уже приходилось учить девушек.
- Самому не приходилось. Но я наблюдал, - ответил Яэмон. - У нас перенимают опыт и так... постоянно учиться - твой первый долг.
Непонятно было: говорит он об Оити или о себе самом. Хотя, вероятно, так гласил общий кодекс Хиномару.
Коротко простившись, Яэмон ушел.
Пока Оити переодевалась, ей вспомнились последние слова сэмпая. «Наблюдал, как учат девушек»... значит, она не первая не только у него, но и вообще в организации Хиномару?.. Это уже система? Надо полагать, так!
Очевидно, «уважение к женщинам» было не пустым звуком и доказывалось делом.
Направляясь вместе с Цуру-сан на обед в общий зал, Оити вспомнила про семью Асаи. Интересно знать, они так и сидят в доме в ожидании свадьбы, томясь скукой и своей неловкостью?..
В зале было только двое гостей: госпожа Асаи с дочерью. Прежде, чем все расселись, Отами подошла к сестре и шепнула, что глава семейства Асаи и двое сыновей таки уехали утром в свое поместье и вернутся к самому празднику. Слуги отбыли с ними.
- Женщины будут совсем разбиты, если им придется в два дня одолеть дорогу в оба конца, - тихонько объяснила Отами.
Оити кивнула. Может, так; а может, и нет... Погода позволит двум дамам Асаи беспрепятственно шпионить где угодно.
Когда все поели и госпожа Гэндзико вновь завела беседу с гостями, девицы Такамацу вышли в коридор. Оити хотела предложить сестре помощь: ей точно не помешает лишняя пара рук. Но Отами мотнула головой.
- Спасибо, но не стоит. Черная работа все равно не по тебе, а распорядителей у нас хватает. К тому же, ты не знаешь, где что найти, и давно не разбираешься в нашем хозяйстве.
Оити покраснела. Сказано было несколько обидно - в духе прежней злоязычной Отами; но по существу верно.
- Ну, а может, мне занять гостей?
- Как?.. Свежие новости из твоей столицы вряд ли их заинтересуют. Это ни к чему, окаа-сан пока справляется.
- Отами-сан, а если ваши гости нарочно...
Оити взглянула в сторону большого зала, откуда долетал приглушенный гомон.
Отами поняла ее с полуслова.
- Кто знает! Что ж, я могу удовлетворить их любопытство. Если найдется время, могу даже сводить этих дам в мою червоводню... все равно чужому человеку мои сетки и стойки мало что скажут. И там пахнет, даже после приборки, - усмехнулась она.
Оити понимающе кивнула.
Вечер они с Цуру-сан опять провели одни. Только вышли на прогулку, на солнышко; а потом, перед ужином, Оити сделала комплекс упражнений и немного помедитировала, старательно настраиваясь на скорые занятия мужскими искусствами. Она до сих пор почти не представляла, как все будет.
Неужели ей и ее наставнику действительно позволят прогостить в Йомуре целый месяц, совершенствуясь в этом?.. И чего можно достичь за такой срок?
На другое утро Оити и ее компаньонка даже в своем флигеле услышали ржание коней, беготню и возбужденные голоса: прибыл в полном блеске жених, господин Мияги.
Днем их пригласили на торжественный обед, и Оити была вновь представлена самому почетному гостю и будущему хозяину имения. Девушку поразило, как изменился за прошедшие два года суженый Отами: и осанка, и взгляд... нет, это не был хищный взгляд собственника, но теперь Мияги-сан держался как мужчина, который может отвечать за себя и других. И, конечно, его наряд был куда красивее тогдашнего.
Они с Отами были друг другу под стать и смотрелись подходящей парой. В их отношениях было пока что мало страсти - больше неловкости; но это выглядело куда менее искусственно, чем нежное ухаживание Синтаро за Матико.
Оити откланялась, вернувшись к себе вместе с неизменной Цуру-сан. Оити понимала, что до свадьбы их больше не позовут. Это уже завтра днем - и времени прихорашиваться осталось всего ничего!
Они с Цуру-сан заранее вымыли волосы, почистили ногти, достали праздничные наряды. У Оити было темно-розовое кимоно с тюльпанами по подолу, с темно-красным поясом; и к нему нижнее бледно-розовое кимоно и алые лаковые заколки для волос. Неописуемая красота, как и все ее городские праздничные платья...
- Я вас причешу завтра перед выходом, госпожа, - предложила Цуру-сан, наблюдавшая за этими приготовлениями.
Оити покосилась на женщину.
- Спасибо. Я тоже могу помочь вам с прической.
Цуру-сан качнула головой.
- Негоже это, барышня. Я о себе сама позабочусь. Да и не знаю, стоит ли вообще мне идти...
- Глупости, разумеется, вы пойдете со мной!
На этом спор прекратился.
Вечером Оити снова проделала свою гимнастику. Настраиваться на занятия получалось не очень; к тому же, кровотечение сегодня усилилось. Ванну нельзя было принимать, придется мыться по частям.
«Хорошо, что у меня красное кимоно», - неожиданно подумала Оити. Девушка хихикнула. Она поприсутствует на церемонии и немного посидит на свадебном пиру, для приличия; а потом улизнет. Вряд ли ее кто-нибудь хватится.
Они с Цуру-сан легли пораньше. Оити спала беспокойно, но утром проснулась вместе с солнцем. Погода по-прежнему радовала.
Часов с девяти начали прибывать остальные гости: несколько почтенных семейств, с которыми знались Такамацу. Оити сообщили, что синтоистский обряд бракосочетания будет проведен дома, в полдень. А потом начнется гулянье. Такамацу пригласили даже лицедеев и музыкантов из ближайшего городка...
