Вся семья в этот субботний вечер оказалась дома; более того, вернулись двое сыновей Стоддардов, Альберт и Глен, которые гостили после школы у приятелей. Алисе даже почти ничего не пришлось придумывать - она сказала, что навещала старого друга, сына погибших в железнодорожной катастрофе Хоупвеллов.
Эту историю тут помнили даже лучше, чем в Мидлсбро. Хотя почти никто не догадывался о ее последствиях в невидимом мире...
Алиса извинилась, что не предварила свой приезд телеграммой; Маргарет Стоддард была в отличном расположении духа и ничуть не рассердилась. Правда, она не проявила почти никакого любопытства к тому, как ее иностранные родственники проводили время в Мидлсбро. Ее все это не интересовало, пока не касалось непосредственно.
Алиса вдруг заметила, как на нее смотрит Вики. Во время чаепития, наскоро организованного хозяйкой, Вики не задала Алисе ни одного вопроса, но та чувствовала на себе неослабное внимание девочки. А когда чаепитие подошло к концу, Вики встала со своего места вместе со всеми и, пробираясь мимо Алисы, незаметно потянула старую женщину за рукав.
- Выйдемте, пожалуйста, - прошептала она.
Алиса поблагодарила хозяйку и покинула гостиную, стараясь держаться естественно. Вики последовала за ней в холл.
- У вас что-то случилось, да? - спросила девочка.
Алиса замерла от изумления. Но потом решила не кривить душой. В конце концов, этот ребенок тоже был медиумичен.
- Да, Вики, - сказала она. - Тина обещала прислать тебе открытку, но не успела и просила извиниться за нее... Дело в поезде, призрачном поезде. Это долгая и страшная история, но мы надеемся справиться сами.
Вики не сводила с нее своих голубых глаз. Она не выказала никакого удивления, только заметно побледнела.
- Тот поезд, на котором разбились Хоупвеллы? Это поезд Робина? Он угрожает вам?
Алиса кивнула.
- Мы сами еще очень мало знаем. Но тебе нельзя в это впутываться, девочка, поверь мне.
Вики усмехнулась.
- А разве я уже не впуталась? Послушайте, мадам Грабов, я так жить тоже больше не могу! Со мной никто из взрослых никогда не говорит ни о чем важном, о самом важном! Только об обычных, каждодневных вещах... о пустяках!
- Да, я понимаю, - сказала Алиса. Она хорошо помнила собственное детство, почти полвека назад, когда в отношениях со старшими господствовал еще более суровый формализм и декоративность. - Но все равно это недетское дело.
- Вы хотя бы напишите мне, что у вас там творится, - горячо попросила Вики. - Пусть Тина напишет обычное письмо, когда сможет. Мою почту никто, кроме меня, не вскрывает!
- Хорошо.
- Виктория! - тревожным голосом позвала миссис Стоддард.
Она явно боялась, что русская гостья скажет ее дочери что-нибудь «неподобающее», поставит под угрозу их отлаженное благополучное существование. Вики бросила на свою конфидантку красноречивый взгляд и убежала к матери.
Алиса взглянула на часы - грабовской работы! - и тоже вернулась в гостиную. Пора было уезжать. Алиса давно отпустила своего извозчика: Стоддарды снова великодушно одолжили ей свою карету, чтобы добраться до станции, - все равно экипаж и лошади простаивали без дела, а бедная родственница уже порядочно поиздержалась сегодня. Они распрощались, с наилучшими пожеланиями.
Алиса с удобством разместилась в карете, поставила рядом сумку и трость. Поездка в целом удалась, но радости она не чувствовала - только нарастающую тревогу. Почему?
Алиса резко выпрямилась на сиденье, схватилась за свою трость. Наклонила голову и некоторое время шептала молитву. Это помогло. Она заставила себя улыбнуться и больше не обращала внимания на недоброе предчувствие.
Дожидаясь поезда, Алиса хотела было достать фотографию друзей из внутреннего кармана саквояжа, чтобы полюбоваться ею. Но не стала трогать реликвию в вокзальной сутолоке, чтобы ненароком не повредить.
Наконец состав подошел. Она тяжело вздохнула и заняла свое купе. В этот раз она была не одна: напротив сидели молодая женщина и девочка с косичками в матросском платьице, видимо, мать и дочь. Алиса некоторое время понаблюдала за ними, потом посмотрела в окно, на пламенное закатное небо и черные купы деревьев, проносившиеся мимо. Потом она ненадолго прикрыла глаза, чтобы отрешиться от окружающего и собраться с мыслями.
Алиса открыла глаза, ощутив, будто что-то неуловимо изменилось. Взглянув перед собой, она увидела, что молодая дама с девочкой исчезли!
Но они никак не могли выйти, она бы услышала! И времени не было!
Она что, опять уснула?.. Ожесточенно ругая себя, Алиса вскочила и подошла к окну, чтобы подышать и вернуть ясность в мыслях. Она открыла окно, несколько раз глубоко вдохнула вечернюю свежесть и повернулась к своему месту.
Ее бросило в пот, в глазах потемнело от ужаса. Она была не в своем купе. Сиденья преобразились в широкие плюшевые диваны, не меньше чем на четыре персоны; появился турецкий ковер на полу, само купе увеличилось в размерах, превратившись в роскошный салон. Верхние полки исчезли, как и электрические лампы: теперь помещение освещалось старинной хрустальной свечной люстрой, свешивавшейся с потолка.
«Господи, где я? Неужели это?..»
Алиса медленно подняла руку для крестного знамения, но рука замерла на полпути. Увязая в ковре, как в болоте, она пробралась к одному из диванов, где по-прежнему были ее вещи. Алиса зажмурилась, сильно ущипнула себя, потом опять открыла глаза.
Ничего не изменилось. Раздался глумливый смех.
- Ну что, дорогуша, покатаемся? Очень рад тебя видеть! - сказал из пустоты мужской голос.
- Кто это... Вы кто?! - выкрикнула Алиса, озираясь. Пожалуйста, пусть это будет только сон!
- Что за идиотские вопросы? Я Хозяин Лотереи, разумеется, - ответил голос с холодной ленцой.
Алиса дико вскрикнула и рванулась к выходу. Дверь легко отворилась. Она вылетела в коридор, устланный красной ковровой дорожкой; с одной стороны был тупик, а в противоположном дальнем конце она увидела дверь в тамбур. Та была открыта.
Алиса бросилась в ту сторону, но выход не приближался. Она бежала со всех ног, так что сердце вырывалось из груди; но оставалась на одном месте, как заколдованная. Наконец пожилая женщина остановилась, бурно дыша. Потом медленно двинулась вдоль коридора, перебирая руками по стене, - вычурные застекленные двери плыли мимо, так что она могла заглянуть в каждое купе. Они были такими же богатыми, как ее, и там не было ни единой души!
А выход оставался таким же далеким!
- Что за издевательство? Как это все здесь поместилось? - пробормотала она, остановившись и чувствуя, что голова идет кругом.
- Мой поезд длинный, дорогая Алиса, - охотно ответил жуткий голос. - И изнутри он намного больше, чем снаружи. Он увеличивается с каждой Лотереей. Так что не надейся, что сможешь выбраться своими силами! С вашей стороны было исключительно глупо пойти против меня!
Алиса, уже ничего не соображая, распахнула дверь в первое попавшееся купе. И увидела там свои забытые вещи - сумку и трость, непонятно как переместившиеся следом за ней.
Она бросилась внутрь и плюхнулась на диван, прижав к груди сумку, как щит. - Господи, помоги! Господи, спаси! - лихорадочно шептала она.
- Твой Господь не станет тебя слушать. Он никогда никому не помогает, только требует. Да и кто ты такая, чтобы Он тебя слушал? - сказал голос.
Алиса отбросила сумку на сиденье и обеими руками зажала уши.
- Отойди от меня, сатана!
- Я-то отойду, а Ему ты тем более не нужна. Ну что ты сделала за всю свою жизнь? Жалкая старая дева, приживалка, которая тридцать пять лет мыкалась по родственникам и по заграницам.
Алиса повалилась на диван, все так же зажимая уши. Это не помогло. Голос звучал с той же силой, словно бы отовсюду, вонзаясь прямо в мозг.
- А твои попытки зарабатывать деньги и жить самостоятельно, какие-то акции, домашние уроки... это же курам на смех! Ты всегда была только обузой для своего брата и глупейшим образом упустила все возможности выйти замуж.
Алиса молчала, изо всех сил закусив губу, чтобы не отвечать. Но никогда еще она не чувствовала себя таким ничтожеством. Ей в этот миг казалось, что она и в самом деле никогда ничего достойного не совершила и растратила свои пятьдесят пять лет совершенно впустую.
Голос помолчал, видимо, наслаждаясь эффектом.
- А я мог бы все изменить, знаешь ли. Мы с тобой могли бы договориться.
- Нет!.. - яростно выкрикнула Алиса, сев на диване. - Я тебя не слушаю!
- А зря. Я мог бы вернуть тебе все то, что ты потеряла, - твою молодость и красоту. И любовь, которую ты упустила... я мог бы подарить тебе всю твою жизнь заново!
«Неужели правда?..» - подумала Алиса. Как часто она мечтала именно об этом - безумные, блаженные мечты!
Но тут же она опомнилась.
- Нет! Ты отец лжи и ты лжешь!
Голос усмехнулся, теперь холодно и надменно.
- Ну-ну. Что ж, у нас с тобой впереди много времени. Очень много. Ты еще взвоешь и будешь меня умолять, я тебе обещаю.
- Никогда. Бог не оставит меня, - упрямо прошептала Алиса.
Но она поняла, что ее никто уже не слушает. Демон-искуситель исчез. Она осталась совершенно одна в бесконечном адском поезде. Только стучали колеса, черный поезд неумолимо несся вперед.
Юного футболиста Оливера возле клуба встретить не удалось. Однако Том Сэнди сдержал обещание и познакомил Макса и Тину со своей сестрой - миссис Дэйзи Смит, измученной жизнью матерью трех девочек, которая до сих пор глубоко скорбела по утраченному сыну. Мистер Смит, ее муж, работал помощником бакалейщика, они едва сводили концы с концами; а Томми был главной надеждой семьи «на лучшую долю». Конечно, материнские чувства далеко не исчерпывались этим, но угрюмая, рано постаревшая миссис Смит не очень-то умела формулировать их - ее никто не учил гладко выражаться.
- Не знаешь, что с ребенком стряслось, вот что убивает, - утерев набежавшие слезы, повторила она слова своего брата.
После Томми в их убогом жилище осталось мало вещей - и ничего из того, что могло бы заинтересовать Макса и Тину. Лотерейный билет мальчик взял с собой, уходя из дома; и ни словечка не сказал матери и сестрам.
- Это случилось летом, вот как сейчас, - сообщила миссис Смит. - Отец был в лавке, ему бы Томми сказался... - Она покачала головой, на лице выразилось изумление, будто женщина вспомнила какую-то неожиданную подробность. - Но нет, он такой странный был...
- Что вы имеете в виду? - спросила Тина.
Миссис Смит глубоко вздохнула.
- Погодите, дай Бог памяти... Томми летом все на улице играл, а как мы дома за столом собирались, болтал без умолку, про приключения свои рассказывал. Чего только не выдумает, со своим приятелем... Ну, и мы ему рта не затыкали, пусть мальчонка потешится. А перед тем, как пропасть, накануне весь день... - Голос рассказчицы дрогнул, она опять тыльной стороной ладони вытерла слезы. - Он молчал, будто не в себе был, и глаза стали такие странные - как стеклянные. Я его о чем-то просила, о чем, уже не вспомнить; Томми сделает, а сам будто не слышит.
Тина с ужасом подумала про собственный лотерейный билет, дожидавшийся в сумочке своего часа. Значит, перед тем, как все случилось, чужая злая воля овладела душой ребенка, лишив способности рассуждать. Будто гипноз на расстоянии. Неужели то же самое предстоит и ей с Максом?
Она посмотрела на жениха. Макс успокаивающе улыбнулся девушке и взял ее за руку. Он опять повернулся к миссис Смит.
- А выигрыш вашего сына? Это была какая-то игрушка? Вы ее сохранили?
- Барабанщик с барабаном - сам деревянный, а барабан жестяной, - сказала миссис Смит, энергично кивнув. - Заводная игрушка, хитрая, мы все на нее дивились. И колотил он в барабан как настоящий, стоило только ключик в спине повернуть. Но как Томми ушел, эта штуковина тоже пропала. Я тогда и не думала ни о чем, пропала и черт с ней.
Больше им ничего не удалось узнать. Они еще раз выразили бедной матери свое глубокое сочувствие; она угостила их и брата невкусным чаем с жесткими ячменными лепешками, а Макс дал женщине денег «на хозяйство». Миссис Смит сперва бурно протестовала, но быстро уступила уговорам и спрятала деньги в карман передника.
- Вы оба хорошие люди, мистер, я это сразу поняла, - сказала она. - И мне заранее жалко вас... хороших-то оно и забирает.
- Что «оно»? - резко спросил Макс.
- Вот эта сила, которая сманила моего мальчика. У нечистой-то силы своего ничего нет, она только Божие берет и портит.
Молодые люди молча переглянулись, пораженные столь метким богословским определением в устах необразованной женщины. Но больше им нечего было сказать. Они попрощались, а миссис Смит пожелала им удачи. Хотя сама она в это не слишком верила.
Посовещавшись, Макс и Тина поехали в библиотеку Бирна: они как раз успевали к началу второго розыгрыша призов. Однако внутрь их со старыми билетами не пустили, а потом собралась слишком большая толпа и к дверям было уже не протиснуться. Да и что они могли бы сделать? Оливера Хиггинса они не встретили и у библиотеки, а сегодняшние участники будут незнакомые и ничего не подозревающие.
Опечаленный Том Сэнди отвез своих нанимателей домой. Они сидели в карете, касаясь друг друга локтями, утешаясь этой близостью; но почти не разговаривали. У Тины было особенно тяжело на сердце.
И ей было страшно.
Том Сэнди высадил своих сообщников у ворот и простился, повторив, как его найти в случае нужды. Он уехал; Макс и Тина медленно направились к дому.
Небо к вечеру расчистилось, и было еще светло, но солнце клонилось к закату, наливаясь алым.
- Интересно, как там сейчас тетя? - задумчиво произнесла Тина. - Она сказала, что прибудет шестичасовым поездом или телеграфирует, если не удастся...
- Вот и спросим у мамы, - ответил Макс. Он сощурился, глядя на кровавое солнце. - А где там дорогой братец? Это волнует меня еще больше, по правде сказать.
Джеффри оказался дома и держался совершенно невозмутимо. Он спокойно сообщил, что уезжает завтра.
- Теперь ты очень долго меня не увидишь, малыш, - смеясь, сказал он младшему брату. - Может, и в живых уже больше не увидишь. Признайся, ты этому рад?
- А ты как думаешь?
Макс отвел глаза. Несмотря ни на что, ему стало стыдно, что у них в семье сложились такие отношения. Он по-прежнему ничего не мог утверждать насчет причастности Джеффри к Лотерее - Джеффри был для этого слишком ловок. Но одно Макс точно знал: он сам давно уже с трудом переносил родного брата и почти не пытался с ним сблизиться.
- Мне будет жаль, если с тобой что-то случится. Мне вообще очень жаль, что мы так бездарно потратили эти годы и стали чужими друг другу.
Джеффри похлопал его по плечу.
- Ну-ну. Кто-то, может, и бездарно жил - а кто-то нет, - заметил он.
Больше Джеффри не пытался завести беседу и опять замкнулся в себе, чуть улыбаясь. Казалось, он наслаждается торжеством, которым ни с кем не собирается делиться. Во всяком случае, он был очень далек от раскаяния.
После ужина Джеффри сразу ушел к себе, а Тина всерьез забеспокоилась. Ее не оставляло чувство, что с тетей Алисой случилась беда.
- Уже девятый час, из Уитби добираться не больше пятидесяти минут, а от станции до вашего дома полчаса, - сказала она. - Тетя уже должна была вернуться! И зачем мы только позволили ей вмешаться?..
- Мало ли какие бывают случайности.
Эту историю тут помнили даже лучше, чем в Мидлсбро. Хотя почти никто не догадывался о ее последствиях в невидимом мире...
Алиса извинилась, что не предварила свой приезд телеграммой; Маргарет Стоддард была в отличном расположении духа и ничуть не рассердилась. Правда, она не проявила почти никакого любопытства к тому, как ее иностранные родственники проводили время в Мидлсбро. Ее все это не интересовало, пока не касалось непосредственно.
Алиса вдруг заметила, как на нее смотрит Вики. Во время чаепития, наскоро организованного хозяйкой, Вики не задала Алисе ни одного вопроса, но та чувствовала на себе неослабное внимание девочки. А когда чаепитие подошло к концу, Вики встала со своего места вместе со всеми и, пробираясь мимо Алисы, незаметно потянула старую женщину за рукав.
- Выйдемте, пожалуйста, - прошептала она.
Алиса поблагодарила хозяйку и покинула гостиную, стараясь держаться естественно. Вики последовала за ней в холл.
- У вас что-то случилось, да? - спросила девочка.
Алиса замерла от изумления. Но потом решила не кривить душой. В конце концов, этот ребенок тоже был медиумичен.
- Да, Вики, - сказала она. - Тина обещала прислать тебе открытку, но не успела и просила извиниться за нее... Дело в поезде, призрачном поезде. Это долгая и страшная история, но мы надеемся справиться сами.
Вики не сводила с нее своих голубых глаз. Она не выказала никакого удивления, только заметно побледнела.
- Тот поезд, на котором разбились Хоупвеллы? Это поезд Робина? Он угрожает вам?
Алиса кивнула.
- Мы сами еще очень мало знаем. Но тебе нельзя в это впутываться, девочка, поверь мне.
Вики усмехнулась.
- А разве я уже не впуталась? Послушайте, мадам Грабов, я так жить тоже больше не могу! Со мной никто из взрослых никогда не говорит ни о чем важном, о самом важном! Только об обычных, каждодневных вещах... о пустяках!
- Да, я понимаю, - сказала Алиса. Она хорошо помнила собственное детство, почти полвека назад, когда в отношениях со старшими господствовал еще более суровый формализм и декоративность. - Но все равно это недетское дело.
- Вы хотя бы напишите мне, что у вас там творится, - горячо попросила Вики. - Пусть Тина напишет обычное письмо, когда сможет. Мою почту никто, кроме меня, не вскрывает!
- Хорошо.
- Виктория! - тревожным голосом позвала миссис Стоддард.
Она явно боялась, что русская гостья скажет ее дочери что-нибудь «неподобающее», поставит под угрозу их отлаженное благополучное существование. Вики бросила на свою конфидантку красноречивый взгляд и убежала к матери.
Алиса взглянула на часы - грабовской работы! - и тоже вернулась в гостиную. Пора было уезжать. Алиса давно отпустила своего извозчика: Стоддарды снова великодушно одолжили ей свою карету, чтобы добраться до станции, - все равно экипаж и лошади простаивали без дела, а бедная родственница уже порядочно поиздержалась сегодня. Они распрощались, с наилучшими пожеланиями.
Алиса с удобством разместилась в карете, поставила рядом сумку и трость. Поездка в целом удалась, но радости она не чувствовала - только нарастающую тревогу. Почему?
Алиса резко выпрямилась на сиденье, схватилась за свою трость. Наклонила голову и некоторое время шептала молитву. Это помогло. Она заставила себя улыбнуться и больше не обращала внимания на недоброе предчувствие.
Дожидаясь поезда, Алиса хотела было достать фотографию друзей из внутреннего кармана саквояжа, чтобы полюбоваться ею. Но не стала трогать реликвию в вокзальной сутолоке, чтобы ненароком не повредить.
Наконец состав подошел. Она тяжело вздохнула и заняла свое купе. В этот раз она была не одна: напротив сидели молодая женщина и девочка с косичками в матросском платьице, видимо, мать и дочь. Алиса некоторое время понаблюдала за ними, потом посмотрела в окно, на пламенное закатное небо и черные купы деревьев, проносившиеся мимо. Потом она ненадолго прикрыла глаза, чтобы отрешиться от окружающего и собраться с мыслями.
Алиса открыла глаза, ощутив, будто что-то неуловимо изменилось. Взглянув перед собой, она увидела, что молодая дама с девочкой исчезли!
Но они никак не могли выйти, она бы услышала! И времени не было!
Она что, опять уснула?.. Ожесточенно ругая себя, Алиса вскочила и подошла к окну, чтобы подышать и вернуть ясность в мыслях. Она открыла окно, несколько раз глубоко вдохнула вечернюю свежесть и повернулась к своему месту.
Ее бросило в пот, в глазах потемнело от ужаса. Она была не в своем купе. Сиденья преобразились в широкие плюшевые диваны, не меньше чем на четыре персоны; появился турецкий ковер на полу, само купе увеличилось в размерах, превратившись в роскошный салон. Верхние полки исчезли, как и электрические лампы: теперь помещение освещалось старинной хрустальной свечной люстрой, свешивавшейся с потолка.
«Господи, где я? Неужели это?..»
Алиса медленно подняла руку для крестного знамения, но рука замерла на полпути. Увязая в ковре, как в болоте, она пробралась к одному из диванов, где по-прежнему были ее вещи. Алиса зажмурилась, сильно ущипнула себя, потом опять открыла глаза.
Ничего не изменилось. Раздался глумливый смех.
- Ну что, дорогуша, покатаемся? Очень рад тебя видеть! - сказал из пустоты мужской голос.
- Кто это... Вы кто?! - выкрикнула Алиса, озираясь. Пожалуйста, пусть это будет только сон!
- Что за идиотские вопросы? Я Хозяин Лотереи, разумеется, - ответил голос с холодной ленцой.
Алиса дико вскрикнула и рванулась к выходу. Дверь легко отворилась. Она вылетела в коридор, устланный красной ковровой дорожкой; с одной стороны был тупик, а в противоположном дальнем конце она увидела дверь в тамбур. Та была открыта.
Алиса бросилась в ту сторону, но выход не приближался. Она бежала со всех ног, так что сердце вырывалось из груди; но оставалась на одном месте, как заколдованная. Наконец пожилая женщина остановилась, бурно дыша. Потом медленно двинулась вдоль коридора, перебирая руками по стене, - вычурные застекленные двери плыли мимо, так что она могла заглянуть в каждое купе. Они были такими же богатыми, как ее, и там не было ни единой души!
А выход оставался таким же далеким!
- Что за издевательство? Как это все здесь поместилось? - пробормотала она, остановившись и чувствуя, что голова идет кругом.
- Мой поезд длинный, дорогая Алиса, - охотно ответил жуткий голос. - И изнутри он намного больше, чем снаружи. Он увеличивается с каждой Лотереей. Так что не надейся, что сможешь выбраться своими силами! С вашей стороны было исключительно глупо пойти против меня!
Алиса, уже ничего не соображая, распахнула дверь в первое попавшееся купе. И увидела там свои забытые вещи - сумку и трость, непонятно как переместившиеся следом за ней.
Она бросилась внутрь и плюхнулась на диван, прижав к груди сумку, как щит. - Господи, помоги! Господи, спаси! - лихорадочно шептала она.
- Твой Господь не станет тебя слушать. Он никогда никому не помогает, только требует. Да и кто ты такая, чтобы Он тебя слушал? - сказал голос.
Алиса отбросила сумку на сиденье и обеими руками зажала уши.
- Отойди от меня, сатана!
- Я-то отойду, а Ему ты тем более не нужна. Ну что ты сделала за всю свою жизнь? Жалкая старая дева, приживалка, которая тридцать пять лет мыкалась по родственникам и по заграницам.
Алиса повалилась на диван, все так же зажимая уши. Это не помогло. Голос звучал с той же силой, словно бы отовсюду, вонзаясь прямо в мозг.
- А твои попытки зарабатывать деньги и жить самостоятельно, какие-то акции, домашние уроки... это же курам на смех! Ты всегда была только обузой для своего брата и глупейшим образом упустила все возможности выйти замуж.
Алиса молчала, изо всех сил закусив губу, чтобы не отвечать. Но никогда еще она не чувствовала себя таким ничтожеством. Ей в этот миг казалось, что она и в самом деле никогда ничего достойного не совершила и растратила свои пятьдесят пять лет совершенно впустую.
Голос помолчал, видимо, наслаждаясь эффектом.
- А я мог бы все изменить, знаешь ли. Мы с тобой могли бы договориться.
- Нет!.. - яростно выкрикнула Алиса, сев на диване. - Я тебя не слушаю!
- А зря. Я мог бы вернуть тебе все то, что ты потеряла, - твою молодость и красоту. И любовь, которую ты упустила... я мог бы подарить тебе всю твою жизнь заново!
«Неужели правда?..» - подумала Алиса. Как часто она мечтала именно об этом - безумные, блаженные мечты!
Но тут же она опомнилась.
- Нет! Ты отец лжи и ты лжешь!
Голос усмехнулся, теперь холодно и надменно.
- Ну-ну. Что ж, у нас с тобой впереди много времени. Очень много. Ты еще взвоешь и будешь меня умолять, я тебе обещаю.
- Никогда. Бог не оставит меня, - упрямо прошептала Алиса.
Но она поняла, что ее никто уже не слушает. Демон-искуситель исчез. Она осталась совершенно одна в бесконечном адском поезде. Только стучали колеса, черный поезд неумолимо несся вперед.
Глава 16
Юного футболиста Оливера возле клуба встретить не удалось. Однако Том Сэнди сдержал обещание и познакомил Макса и Тину со своей сестрой - миссис Дэйзи Смит, измученной жизнью матерью трех девочек, которая до сих пор глубоко скорбела по утраченному сыну. Мистер Смит, ее муж, работал помощником бакалейщика, они едва сводили концы с концами; а Томми был главной надеждой семьи «на лучшую долю». Конечно, материнские чувства далеко не исчерпывались этим, но угрюмая, рано постаревшая миссис Смит не очень-то умела формулировать их - ее никто не учил гладко выражаться.
- Не знаешь, что с ребенком стряслось, вот что убивает, - утерев набежавшие слезы, повторила она слова своего брата.
После Томми в их убогом жилище осталось мало вещей - и ничего из того, что могло бы заинтересовать Макса и Тину. Лотерейный билет мальчик взял с собой, уходя из дома; и ни словечка не сказал матери и сестрам.
- Это случилось летом, вот как сейчас, - сообщила миссис Смит. - Отец был в лавке, ему бы Томми сказался... - Она покачала головой, на лице выразилось изумление, будто женщина вспомнила какую-то неожиданную подробность. - Но нет, он такой странный был...
- Что вы имеете в виду? - спросила Тина.
Миссис Смит глубоко вздохнула.
- Погодите, дай Бог памяти... Томми летом все на улице играл, а как мы дома за столом собирались, болтал без умолку, про приключения свои рассказывал. Чего только не выдумает, со своим приятелем... Ну, и мы ему рта не затыкали, пусть мальчонка потешится. А перед тем, как пропасть, накануне весь день... - Голос рассказчицы дрогнул, она опять тыльной стороной ладони вытерла слезы. - Он молчал, будто не в себе был, и глаза стали такие странные - как стеклянные. Я его о чем-то просила, о чем, уже не вспомнить; Томми сделает, а сам будто не слышит.
Тина с ужасом подумала про собственный лотерейный билет, дожидавшийся в сумочке своего часа. Значит, перед тем, как все случилось, чужая злая воля овладела душой ребенка, лишив способности рассуждать. Будто гипноз на расстоянии. Неужели то же самое предстоит и ей с Максом?
Она посмотрела на жениха. Макс успокаивающе улыбнулся девушке и взял ее за руку. Он опять повернулся к миссис Смит.
- А выигрыш вашего сына? Это была какая-то игрушка? Вы ее сохранили?
- Барабанщик с барабаном - сам деревянный, а барабан жестяной, - сказала миссис Смит, энергично кивнув. - Заводная игрушка, хитрая, мы все на нее дивились. И колотил он в барабан как настоящий, стоило только ключик в спине повернуть. Но как Томми ушел, эта штуковина тоже пропала. Я тогда и не думала ни о чем, пропала и черт с ней.
Больше им ничего не удалось узнать. Они еще раз выразили бедной матери свое глубокое сочувствие; она угостила их и брата невкусным чаем с жесткими ячменными лепешками, а Макс дал женщине денег «на хозяйство». Миссис Смит сперва бурно протестовала, но быстро уступила уговорам и спрятала деньги в карман передника.
- Вы оба хорошие люди, мистер, я это сразу поняла, - сказала она. - И мне заранее жалко вас... хороших-то оно и забирает.
- Что «оно»? - резко спросил Макс.
- Вот эта сила, которая сманила моего мальчика. У нечистой-то силы своего ничего нет, она только Божие берет и портит.
Молодые люди молча переглянулись, пораженные столь метким богословским определением в устах необразованной женщины. Но больше им нечего было сказать. Они попрощались, а миссис Смит пожелала им удачи. Хотя сама она в это не слишком верила.
Посовещавшись, Макс и Тина поехали в библиотеку Бирна: они как раз успевали к началу второго розыгрыша призов. Однако внутрь их со старыми билетами не пустили, а потом собралась слишком большая толпа и к дверям было уже не протиснуться. Да и что они могли бы сделать? Оливера Хиггинса они не встретили и у библиотеки, а сегодняшние участники будут незнакомые и ничего не подозревающие.
Опечаленный Том Сэнди отвез своих нанимателей домой. Они сидели в карете, касаясь друг друга локтями, утешаясь этой близостью; но почти не разговаривали. У Тины было особенно тяжело на сердце.
И ей было страшно.
Том Сэнди высадил своих сообщников у ворот и простился, повторив, как его найти в случае нужды. Он уехал; Макс и Тина медленно направились к дому.
Небо к вечеру расчистилось, и было еще светло, но солнце клонилось к закату, наливаясь алым.
- Интересно, как там сейчас тетя? - задумчиво произнесла Тина. - Она сказала, что прибудет шестичасовым поездом или телеграфирует, если не удастся...
- Вот и спросим у мамы, - ответил Макс. Он сощурился, глядя на кровавое солнце. - А где там дорогой братец? Это волнует меня еще больше, по правде сказать.
Джеффри оказался дома и держался совершенно невозмутимо. Он спокойно сообщил, что уезжает завтра.
- Теперь ты очень долго меня не увидишь, малыш, - смеясь, сказал он младшему брату. - Может, и в живых уже больше не увидишь. Признайся, ты этому рад?
- А ты как думаешь?
Макс отвел глаза. Несмотря ни на что, ему стало стыдно, что у них в семье сложились такие отношения. Он по-прежнему ничего не мог утверждать насчет причастности Джеффри к Лотерее - Джеффри был для этого слишком ловок. Но одно Макс точно знал: он сам давно уже с трудом переносил родного брата и почти не пытался с ним сблизиться.
- Мне будет жаль, если с тобой что-то случится. Мне вообще очень жаль, что мы так бездарно потратили эти годы и стали чужими друг другу.
Джеффри похлопал его по плечу.
- Ну-ну. Кто-то, может, и бездарно жил - а кто-то нет, - заметил он.
Больше Джеффри не пытался завести беседу и опять замкнулся в себе, чуть улыбаясь. Казалось, он наслаждается торжеством, которым ни с кем не собирается делиться. Во всяком случае, он был очень далек от раскаяния.
После ужина Джеффри сразу ушел к себе, а Тина всерьез забеспокоилась. Ее не оставляло чувство, что с тетей Алисой случилась беда.
- Уже девятый час, из Уитби добираться не больше пятидесяти минут, а от станции до вашего дома полчаса, - сказала она. - Тетя уже должна была вернуться! И зачем мы только позволили ей вмешаться?..
- Мало ли какие бывают случайности.
