Мэй покачала золотистой головой.
- Он мог бы подарить тебе то, что сулил, - молодость и земное счастье без всяких условностей. - Она усмехнулась. - Но это счастье опиомана. Когда наркотический дурман проходит, человеку становится во много крат хуже, чем вначале.
Она с тоской посмотрела в белый потолок.
- Мы здесь... не имеем почти никакого понятия о небесных радостях, и на земле видим лишь слабый их отблеск. А демон пользуется этим, легко соблазняя вас.
- Погоди! - воскликнула Алиса. - Почему нас, а не вас? На поезде есть разница между мертвыми... и немертвыми?
- Конечно. И колоссальная. Я забыла тебе сказать, а ведь это самое главное!
Мэй подошла к одному из столов и присела на край. Алиса последовала ее примеру.
- Судьба мертвых уже решена, Алиса. На земле мы успеваем сделать немного, это правда... однако главное - обозначить направление развития, которое уходит в бесконечность! И мы делаем этот выбор, снова и снова, но только пока живы!
Алиса наморщила лоб. Что-то такое она раньше читала... вот поэтому, по христианской вере, раскаяние для мертвых недействительно?
- А немертвые, стало быть, еще могут выбирать между добром и злом, даже находясь на поезде? Вот поэтому искуситель так нападает на меня?
- Совершенно верно! И ваше падение в этом мире совершается намного быстрее, чем на земле. Видишь ли, здешняя тонкая материя очень пластична и сразу же отвечает запросам духа. Многие из ваших поддаются дьяволу, рассчитывая все исправить потом. Но выбрав ад однажды, ты скоро забываешь, что выбрал ад, и уже ничего не можешь перерешить!
Алиса содрогнулась. Она и представить себе не могла, что все настолько... апокалиптично.
Мэй печально кивнула.
- Мы все здесь в рабстве, моя дорогая. Но рабство мертвых внешнее: души тех, кто при жизни выбирал правильно, аду уже не подвластны. А вот ваши - совсем другое дело.
Мэй помолчала.
- Однако, при всей слабости немертвых, от вас зависит и ваше собственное спасение, и наше общее избавление. Мы знаем. Хотя никто не знает, как это произойдет.
Мэй с грустной улыбкой взглянула на свое золотое свадебное кольцо. Алиса впервые подумала о муже подруги, Александре, однако не отважилась спросить, что с ним.
Ведь Уинстон в своих снах часто видел родителей вместе, и это что-то значит? Но Мэй сама расскажет, если захочет.
- Что дальше? Теперь ты поведешь меня, как Вергилий Данте по преисподней? - мрачно пошутила она.
- О! Такая роль мне не по силам, но кое-что я расскажу и покажу. - Мэй вскочила на ноги. - Нам и в самом деле пора возвращаться.
Алиса тоже встала, и Мэй взяла ее за руку. В этот раз Алиса ощутила пожатие подруги - призрачная рука Мэй была холодна как лед.
Алисины уши наполнил ненавистный звук: громкий стук колес. В глазах у нее помутилось, и спустя мгновение она обнаружила себя и Мэй в том же купе с плюшевыми диванами и пестрым турецким ковром. Ее саквояж лежал на одном из диванов.
Алиса подошла к нему и села, прислонив рядом трость. Вдруг на нее навалилась страшная усталость, спина заболела с новой силой. Ноги будто налились свинцом. Алиса быстро подняла к глазам руку, свободную от перчатки: рука опять постарела, кожа стала дряблой. Искусственная молодость кончилась! И чувствовала она себя теперь на все шестьдесят.
Отказ демону не прошел даром...
Прекрасная Мэй присела на диван напротив. Жалость в глазах подруги лучше всяких слов сказала Алисе, как она преобразилась.
- Тебе нужно отдохнуть, потом мы пойдем дальше.
Тина никогда прежде не чувствовала в себе такой способности к сопротивлению. Она выросла, будучи довольно самостоятельно мыслящим существом, насколько это возможно для молодой девицы, - однако привыкла всю жизнь подчиняться авторитету старших и мужчин. Но теперь, так неожиданно лишившись тети и оставшись в чужой стране без всякой родственной поддержки, Тина осознала, что это значит - и чего в этой ситуации делать никак нельзя!
Макс и мистер Поллок хотели сразу же привлечь к розыску полицию; но Тина заявила, что это только затруднит дело и вообще вмешивать светские власти и поднимать шум нельзя категорически. Она сказала, что еще прежде начала расследования не сомневается в том, что случилось.
- Я понимаю, Макс, ты хочешь сделать все, что полагается. Но это с твоей стороны формальность, - заявила она жениху в запальчивости. - Мы оба знаем, почему пропала тетя Алиса, и полиция тут не поможет. Ты просто хочешь сказать себе, что исполнил свой долг до конца и твоя совесть чиста!
После долгих пререканий они решили, что Макс один съездит в Уитби, навестит Уинстона Хоупвелла и расспросит его о визите тети Алисы. Навестить Стоддардов и задать те же вопросы, не разоблачив себя, было невозможно.
Тина очень напрашивалась с ним, но на сей раз уже Макс решительно отказал. Для юноши и девушки поехать так далеко вдвоем, не будучи в браке, было бы вопиющим нарушением приличий. Уже одна прогулка в город без компаньонки выглядела сомнительно. Но этим, в конце концов, в крайних обстоятельствах они могли бы пренебречь.
- Если причина в призрачном поезде, риск еще больше, чем мы думали. Рискует каждый из нас, кто приближается к железнодорожным путям, - сказал Макс. - И я не могу подвергать тебя такой опасности!
- Но, Макс...
- Нет! - отрезал он, побледнев от напряжения. - Я поеду в Уитби один и разузнаю что смогу!
Он уехал тем же двухчасовым поездом. Макс навестил Уинстона Хоупвелла, огорошил его рассказом о случившемся и выспросил подробности свидания с тетей Алисой. Потом Уинстон отправил свою горничную Кору к Стоддардам, чтобы она потихоньку выведала у тамошних слуг, была ли у них вчера с визитом «мадам Грабов».
Горничная вернулась и рассказала, что мадам Грабов приезжала к Стоддардам в субботу к вечернему чаю, побыла около часа, после чего хозяева отправили ее на вокзал в собственном экипаже. Таким образом Макс выяснил маршрут пропавшей тетки до самой станции Уитби, где след ее необъяснимо потерялся.
Вернувшись на вокзал, Макс расспросил дежурного по станции, стрелочника и кассира, несмотря на большую занятость и неудовольствие железнодорожных служащих, с трудом пробившись к ним сквозь толпу. Макс описал приметы Алисы Грабовой - худощавая пожилая леди в сером платье, в шляпе с серебряным аграфом и страусиными перьями. Все трое опрошенных ответили отрицательно. Нет, никто из них не помнил этой пожилой леди. Мало ли таких проезжающих встречается каждый день? Нет, никаких происшествий вчера не было. И вообще у них тут полный порядок и серьезных происшествий не бывало уже несколько лет...
Максу ничего не оставалось, кроме как вернуться домой.
- И ты возвращайся домой, - потребовал он у невесты, когда они с Тиной остались наедине. - Слышишь? Мы сейчас больше ничего не можем сделать для твоей тети... и для других причастных, а для тебя опасность с каждым днем возрастает, пока ты у нас!
Тина, с красными от слез глазами, уныло кивнула.
- Наверное, ты прав. Следующая Лотерея состоится только через год, будущим летом. И я тоже не вижу, что мы могли бы еще сделать. Отвези меня на почту, я дам телеграмму папе о том, что случилось. Пусть приедет... и мы все обсудим с ним.
- Ты сообщишь, что твоя тетка пропала без вести? И больше ничего?
- В телеграмме - да, разумеется. Что я, совсем дура, по-твоему? - Тина усмехнулась. - Вообще, я уже столько налгала отцу с матерью в письмах, никогда такого раньше не было и началось только у вас! Я теперь в той же позиции, что и ты был по отношению ко мне... это все слишком невозможные вещи, чтобы даже близкие люди поверили!
Она покачала головой, прикусив губу.
- Мне кажется, папа что-то подозревает. Он всегда был человеком несколько фантастического ума - мастер, изобретатель...
К тому же, Павел Николаевич Грабов, наполовину англичанин и на четверть немец, всегда более положительно смотрел на спиритические опыты дочери, чем чисто русская и материалистически настроенная мать. Православными консерваторами они оба не были. Но мама всегда резко пресекала любые Тинины попытки заговорить на эти темы, считая, что девице «о замужестве печься нужно, а психизм и мечтательность только во вред».
Тина же считала, что настоящий психизм не имеет ничего общего с мечтательностью. Она тоже признавала опасность медиумизма, но была убеждена, что это такая же область естествознания, как и другие. Хотя ее школьные сеансы не имели успеха и были благополучно забыты, как модное увлечение, вплоть до приезда в Англию.
(Но, может, зачатки психической одаренности у нее появились именно тогда, в гимназии, и эта одаренность раскрылась в полную силу только здесь? Может, если бы не их с Любой давнишние спиритические забавы, ничего бы и не случилось?)
- Я решу, сколько можно будет сказать отцу, - закончила Тина с тяжелым вздохом.
- Хорошо, дорогая.
Макс привлек невесту к себе. Он не стал утешать ее, воздержался от фальшивых слов; просто держал в своих объятиях, поглаживая по жестким темным волосам.
То, что случилось с ними в эти невероятные недели, сблизило их... не как влюбленных, а более как товарищей по несчастью. Но разве этого мало? Очень и очень немало, думала Тина, прильнув к плечу Макса.
Многие всю супружескую жизнь проживают, не сняв масок и не научившись видеть и слышать друг друга.
Утром в понедельник, на вторые сутки после исчезновения Алисы Грабовой, Джеффри Поллок лежал на огромной кровати в номере-люкс отеля «Талбот». Он был в халате из рубчатой атласной ткани, наброшенном на голое тело поверх кальсон. Рядом на столике стояла полупустая бутылка шампанского «Клико».
Джеффри дымил дорогой сигарой, предаваясь воспоминаниям о восхитительной ночи, проведенной с одной актриской: разведенной женой, которую он недавно нанял в качестве любовницы... эта красивая стервочка была самой дорогой, но и, безусловно, лучшей из всех. Она отлично ублажила его. Все женщины продаются, вопрос только в цене. А деньги лучшее возбуждающее средство.
Ну и сам он в прекрасной форме, что и говорить. Тридцать лет - вершина жизни, пора мужского расцвета. Ты полон сил, уже все знаешь, еще все можешь и хочешь!
И ему еще долго, долго будет тридцать лет. Сколько он пожелает, какие бы удовольствия он себе ни позволял! Три года назад он заключил выгоднейшую сделку в своей жизни. Смазливый мальчишка Дориан Грей - воплощенная мечта гомосексуалиста и больше ничего. А он, Джеффри Лоуренс Поллок, настоящий мужчина и ловкий делец.
А главное, он истинный благодетель своей страны, о чем знают только посвященные.
Приятнейшие раздумья прервал стук в дверь - вежливый, но настойчивый. Джеффри встрепенулся и вскочил на ноги, запахивая халат.
- Открыто! - крикнул он.
Сунув ноги в бархатные шлепанцы, Джеффри вышел в коридор. На пороге стоял Эндрю Болл в обычном черном костюме с красным галстуком. Он улыбался, немного заискивающе и вместе с тем нахально.
- Доброе утро, мистер Поллок. Прекрасное утро.
- Ваша правда, прекрасное. Заходите, дружище.
Джеффри великодушно протянул клерку руку. Болл пожал ее своей холодной влажной ладонью и тут же убрал руки за спину. Слегка втянув голову в плечи, он шагнул через порог.
Джеффри закрыл за ним дверь. Очутившись у Болла за спиной, он на несколько секунд перестал улыбаться, взгляд стал холодным. Он терпеть не мог эту скользкую ящерицу, хотя Болл был, безусловно, в своем роде весьма полезен.
Но когда Болл повернулся к нему лицом, Джеффри опять изобразил полное радушие.
- Какие новости?
- Она уезжает, мистер Поллок. То есть не сейчас, - поправился гость, - но в самом скором времени. Мисс Грабов сегодня телеграфировала отцу в Петербург.
- А!
Джеффри потер руки и прошелся по комнате. Новость его воодушевила.
- Естественно, именно этого и следовало ожидать. Незадачливая русская мисс больше не может оставаться без компаньонки под кровом нетерпеливого жениха, не так ли? Конечно, ожидание и сборы займут некоторое время... но сделать они ничего не сделают и не смогут.
Он повернулся к Боллу.
- Они только сыграют нам на руку, глупцы. Мисс Грабов уверена, что пересечь океан будет достаточно, чтобы развязаться с Лотереей. Святая наивность.
Болл угодливо хихикнул.
- Это уж точно. Наши билеты возврату не подлежат. Ни в каком случае.
Джеффри налил себе еще шампанского.
- Хотите?
- С удовольствием. Благодарю вас.
Он чокнулся с Боллом, и оба выпили.
- За счастливое возвращение заблудших, - сказал Джеффри, улыбаясь. - А интересно было бы взглянуть, что у нее за семья! Хотя нет, неинтересно. Дикари, само собой.
Он опять закурил.
- И вся их азиатская страна такова. Огромная аморфная масса дикарей. Сколько сырья, Болл, вы только вообразите.
- Если нам все удастся...
- Ну а почему нет?
Джеффри приблизился к собеседнику вплотную. Болл дрогнул и невольно отступил назад.
- С самого начала я сделал ставку на эту девчонку. Я даже благодарен милому Максу, что он спутался с нею. Эрнестина Грабов полукровка, Болл, вот что чрезвычайно ценно... магия крови - великая вещь! А еще она медиум, как вы знаете. Весьма сильный.
Джеффри помолчал, пристально глядя Боллу в глаза.
- И есть еще одна причина, по которой ее стоило выбрать. Ну-ка, назовите сами!
- Часовая фирма «Грабов», - после секундной паузы ответил Болл.
- Именно, часовая фирма «Грабов». И прадедушкино наследство, все наследство, - усмехнулся Джеффри.
- А это значит, что Поезд...
- Мисс Тина увлечет Поезд за собой в Россию. Вот там-то господам немертвым будет раздолье. И наконец-то все наши по достоинству оценят мой патриотизм.
Болл восторженно кивнул, не сводя глаз с Джеффри Поллока. А тот продолжал развивать свою мысль.
- До сих пор мы пускали в расход тех, от кого и так один убыток. Чем беднее семья, тем больше детей... лишних ртов, вы заметили эту закономерность? Мы жертвовали наименее полезными членами общества во имя процветания всего Мидлсбро и его лучших людей. Сильные пожирают слабых - вот непреложный закон прогресса, жестокая правда жизни, от которой прячутся несчастные овцы-христиане!
- Конечно, сэр. Вы совершенно правы!
Джеффри улыбнулся.
- А теперь даже таких минимальных жертв не потребуется. Жертв среди англичан больше не будет. Вы понимаете меня? Мы начнем игру на чужом поле.
Тут Болл нахмурился, нервно одернул свой дурацкий красный галстук.
- Но, конечно же, мы не можем действовать без санкции Сами-Знаете-Кого!
- Мистера Бирна, - хладнокровно произнес Джеффри. - Разумеется. Но я уверен, что санкция будет получена.
Болл несколько раз кивнул. И вдруг заторопился, вытащил из жилетного кармана часы.
- Тысяча извинений, но мне пора бежать! Вы знаете, где меня найти!
- Бегите, - отпустил его Джеффри.
Болл слегка поклонился и быстро ретировался. Джеффри проводил его и закрыл за сообщником дверь.
Он вернулся к зеркалу с пустым бокалом в руке, полюбовался собой в фас, потом в полупрофиль. Улыбнулся своему двойнику и отсалютовал ему бокалом. Все складывалось как нельзя лучше.
Позволив себе эту минуту триумфа, Джеффри Поллок поставил бокал на столик и быстро направился в ванную. Его тоже ждали срочные дела.
Павел Николаевич, отец Тины, приехал в Мидлсбро вечером второго июля, в воскресенье - в самых растрепанных чувствах. Он был глубоко поражен случившейся трагедией, что бы за нею ни стояло.
- Он мог бы подарить тебе то, что сулил, - молодость и земное счастье без всяких условностей. - Она усмехнулась. - Но это счастье опиомана. Когда наркотический дурман проходит, человеку становится во много крат хуже, чем вначале.
Она с тоской посмотрела в белый потолок.
- Мы здесь... не имеем почти никакого понятия о небесных радостях, и на земле видим лишь слабый их отблеск. А демон пользуется этим, легко соблазняя вас.
- Погоди! - воскликнула Алиса. - Почему нас, а не вас? На поезде есть разница между мертвыми... и немертвыми?
- Конечно. И колоссальная. Я забыла тебе сказать, а ведь это самое главное!
Мэй подошла к одному из столов и присела на край. Алиса последовала ее примеру.
- Судьба мертвых уже решена, Алиса. На земле мы успеваем сделать немного, это правда... однако главное - обозначить направление развития, которое уходит в бесконечность! И мы делаем этот выбор, снова и снова, но только пока живы!
Алиса наморщила лоб. Что-то такое она раньше читала... вот поэтому, по христианской вере, раскаяние для мертвых недействительно?
- А немертвые, стало быть, еще могут выбирать между добром и злом, даже находясь на поезде? Вот поэтому искуситель так нападает на меня?
- Совершенно верно! И ваше падение в этом мире совершается намного быстрее, чем на земле. Видишь ли, здешняя тонкая материя очень пластична и сразу же отвечает запросам духа. Многие из ваших поддаются дьяволу, рассчитывая все исправить потом. Но выбрав ад однажды, ты скоро забываешь, что выбрал ад, и уже ничего не можешь перерешить!
Алиса содрогнулась. Она и представить себе не могла, что все настолько... апокалиптично.
Мэй печально кивнула.
- Мы все здесь в рабстве, моя дорогая. Но рабство мертвых внешнее: души тех, кто при жизни выбирал правильно, аду уже не подвластны. А вот ваши - совсем другое дело.
Мэй помолчала.
- Однако, при всей слабости немертвых, от вас зависит и ваше собственное спасение, и наше общее избавление. Мы знаем. Хотя никто не знает, как это произойдет.
Мэй с грустной улыбкой взглянула на свое золотое свадебное кольцо. Алиса впервые подумала о муже подруги, Александре, однако не отважилась спросить, что с ним.
Ведь Уинстон в своих снах часто видел родителей вместе, и это что-то значит? Но Мэй сама расскажет, если захочет.
- Что дальше? Теперь ты поведешь меня, как Вергилий Данте по преисподней? - мрачно пошутила она.
- О! Такая роль мне не по силам, но кое-что я расскажу и покажу. - Мэй вскочила на ноги. - Нам и в самом деле пора возвращаться.
Алиса тоже встала, и Мэй взяла ее за руку. В этот раз Алиса ощутила пожатие подруги - призрачная рука Мэй была холодна как лед.
Алисины уши наполнил ненавистный звук: громкий стук колес. В глазах у нее помутилось, и спустя мгновение она обнаружила себя и Мэй в том же купе с плюшевыми диванами и пестрым турецким ковром. Ее саквояж лежал на одном из диванов.
Алиса подошла к нему и села, прислонив рядом трость. Вдруг на нее навалилась страшная усталость, спина заболела с новой силой. Ноги будто налились свинцом. Алиса быстро подняла к глазам руку, свободную от перчатки: рука опять постарела, кожа стала дряблой. Искусственная молодость кончилась! И чувствовала она себя теперь на все шестьдесят.
Отказ демону не прошел даром...
Прекрасная Мэй присела на диван напротив. Жалость в глазах подруги лучше всяких слов сказала Алисе, как она преобразилась.
- Тебе нужно отдохнуть, потом мы пойдем дальше.
Глава 18
Тина никогда прежде не чувствовала в себе такой способности к сопротивлению. Она выросла, будучи довольно самостоятельно мыслящим существом, насколько это возможно для молодой девицы, - однако привыкла всю жизнь подчиняться авторитету старших и мужчин. Но теперь, так неожиданно лишившись тети и оставшись в чужой стране без всякой родственной поддержки, Тина осознала, что это значит - и чего в этой ситуации делать никак нельзя!
Макс и мистер Поллок хотели сразу же привлечь к розыску полицию; но Тина заявила, что это только затруднит дело и вообще вмешивать светские власти и поднимать шум нельзя категорически. Она сказала, что еще прежде начала расследования не сомневается в том, что случилось.
- Я понимаю, Макс, ты хочешь сделать все, что полагается. Но это с твоей стороны формальность, - заявила она жениху в запальчивости. - Мы оба знаем, почему пропала тетя Алиса, и полиция тут не поможет. Ты просто хочешь сказать себе, что исполнил свой долг до конца и твоя совесть чиста!
После долгих пререканий они решили, что Макс один съездит в Уитби, навестит Уинстона Хоупвелла и расспросит его о визите тети Алисы. Навестить Стоддардов и задать те же вопросы, не разоблачив себя, было невозможно.
Тина очень напрашивалась с ним, но на сей раз уже Макс решительно отказал. Для юноши и девушки поехать так далеко вдвоем, не будучи в браке, было бы вопиющим нарушением приличий. Уже одна прогулка в город без компаньонки выглядела сомнительно. Но этим, в конце концов, в крайних обстоятельствах они могли бы пренебречь.
- Если причина в призрачном поезде, риск еще больше, чем мы думали. Рискует каждый из нас, кто приближается к железнодорожным путям, - сказал Макс. - И я не могу подвергать тебя такой опасности!
- Но, Макс...
- Нет! - отрезал он, побледнев от напряжения. - Я поеду в Уитби один и разузнаю что смогу!
Он уехал тем же двухчасовым поездом. Макс навестил Уинстона Хоупвелла, огорошил его рассказом о случившемся и выспросил подробности свидания с тетей Алисой. Потом Уинстон отправил свою горничную Кору к Стоддардам, чтобы она потихоньку выведала у тамошних слуг, была ли у них вчера с визитом «мадам Грабов».
Горничная вернулась и рассказала, что мадам Грабов приезжала к Стоддардам в субботу к вечернему чаю, побыла около часа, после чего хозяева отправили ее на вокзал в собственном экипаже. Таким образом Макс выяснил маршрут пропавшей тетки до самой станции Уитби, где след ее необъяснимо потерялся.
Вернувшись на вокзал, Макс расспросил дежурного по станции, стрелочника и кассира, несмотря на большую занятость и неудовольствие железнодорожных служащих, с трудом пробившись к ним сквозь толпу. Макс описал приметы Алисы Грабовой - худощавая пожилая леди в сером платье, в шляпе с серебряным аграфом и страусиными перьями. Все трое опрошенных ответили отрицательно. Нет, никто из них не помнил этой пожилой леди. Мало ли таких проезжающих встречается каждый день? Нет, никаких происшествий вчера не было. И вообще у них тут полный порядок и серьезных происшествий не бывало уже несколько лет...
Максу ничего не оставалось, кроме как вернуться домой.
- И ты возвращайся домой, - потребовал он у невесты, когда они с Тиной остались наедине. - Слышишь? Мы сейчас больше ничего не можем сделать для твоей тети... и для других причастных, а для тебя опасность с каждым днем возрастает, пока ты у нас!
Тина, с красными от слез глазами, уныло кивнула.
- Наверное, ты прав. Следующая Лотерея состоится только через год, будущим летом. И я тоже не вижу, что мы могли бы еще сделать. Отвези меня на почту, я дам телеграмму папе о том, что случилось. Пусть приедет... и мы все обсудим с ним.
- Ты сообщишь, что твоя тетка пропала без вести? И больше ничего?
- В телеграмме - да, разумеется. Что я, совсем дура, по-твоему? - Тина усмехнулась. - Вообще, я уже столько налгала отцу с матерью в письмах, никогда такого раньше не было и началось только у вас! Я теперь в той же позиции, что и ты был по отношению ко мне... это все слишком невозможные вещи, чтобы даже близкие люди поверили!
Она покачала головой, прикусив губу.
- Мне кажется, папа что-то подозревает. Он всегда был человеком несколько фантастического ума - мастер, изобретатель...
К тому же, Павел Николаевич Грабов, наполовину англичанин и на четверть немец, всегда более положительно смотрел на спиритические опыты дочери, чем чисто русская и материалистически настроенная мать. Православными консерваторами они оба не были. Но мама всегда резко пресекала любые Тинины попытки заговорить на эти темы, считая, что девице «о замужестве печься нужно, а психизм и мечтательность только во вред».
Тина же считала, что настоящий психизм не имеет ничего общего с мечтательностью. Она тоже признавала опасность медиумизма, но была убеждена, что это такая же область естествознания, как и другие. Хотя ее школьные сеансы не имели успеха и были благополучно забыты, как модное увлечение, вплоть до приезда в Англию.
(Но, может, зачатки психической одаренности у нее появились именно тогда, в гимназии, и эта одаренность раскрылась в полную силу только здесь? Может, если бы не их с Любой давнишние спиритические забавы, ничего бы и не случилось?)
- Я решу, сколько можно будет сказать отцу, - закончила Тина с тяжелым вздохом.
- Хорошо, дорогая.
Макс привлек невесту к себе. Он не стал утешать ее, воздержался от фальшивых слов; просто держал в своих объятиях, поглаживая по жестким темным волосам.
То, что случилось с ними в эти невероятные недели, сблизило их... не как влюбленных, а более как товарищей по несчастью. Но разве этого мало? Очень и очень немало, думала Тина, прильнув к плечу Макса.
Многие всю супружескую жизнь проживают, не сняв масок и не научившись видеть и слышать друг друга.
***
Утром в понедельник, на вторые сутки после исчезновения Алисы Грабовой, Джеффри Поллок лежал на огромной кровати в номере-люкс отеля «Талбот». Он был в халате из рубчатой атласной ткани, наброшенном на голое тело поверх кальсон. Рядом на столике стояла полупустая бутылка шампанского «Клико».
Джеффри дымил дорогой сигарой, предаваясь воспоминаниям о восхитительной ночи, проведенной с одной актриской: разведенной женой, которую он недавно нанял в качестве любовницы... эта красивая стервочка была самой дорогой, но и, безусловно, лучшей из всех. Она отлично ублажила его. Все женщины продаются, вопрос только в цене. А деньги лучшее возбуждающее средство.
Ну и сам он в прекрасной форме, что и говорить. Тридцать лет - вершина жизни, пора мужского расцвета. Ты полон сил, уже все знаешь, еще все можешь и хочешь!
И ему еще долго, долго будет тридцать лет. Сколько он пожелает, какие бы удовольствия он себе ни позволял! Три года назад он заключил выгоднейшую сделку в своей жизни. Смазливый мальчишка Дориан Грей - воплощенная мечта гомосексуалиста и больше ничего. А он, Джеффри Лоуренс Поллок, настоящий мужчина и ловкий делец.
А главное, он истинный благодетель своей страны, о чем знают только посвященные.
Приятнейшие раздумья прервал стук в дверь - вежливый, но настойчивый. Джеффри встрепенулся и вскочил на ноги, запахивая халат.
- Открыто! - крикнул он.
Сунув ноги в бархатные шлепанцы, Джеффри вышел в коридор. На пороге стоял Эндрю Болл в обычном черном костюме с красным галстуком. Он улыбался, немного заискивающе и вместе с тем нахально.
- Доброе утро, мистер Поллок. Прекрасное утро.
- Ваша правда, прекрасное. Заходите, дружище.
Джеффри великодушно протянул клерку руку. Болл пожал ее своей холодной влажной ладонью и тут же убрал руки за спину. Слегка втянув голову в плечи, он шагнул через порог.
Джеффри закрыл за ним дверь. Очутившись у Болла за спиной, он на несколько секунд перестал улыбаться, взгляд стал холодным. Он терпеть не мог эту скользкую ящерицу, хотя Болл был, безусловно, в своем роде весьма полезен.
Но когда Болл повернулся к нему лицом, Джеффри опять изобразил полное радушие.
- Какие новости?
- Она уезжает, мистер Поллок. То есть не сейчас, - поправился гость, - но в самом скором времени. Мисс Грабов сегодня телеграфировала отцу в Петербург.
- А!
Джеффри потер руки и прошелся по комнате. Новость его воодушевила.
- Естественно, именно этого и следовало ожидать. Незадачливая русская мисс больше не может оставаться без компаньонки под кровом нетерпеливого жениха, не так ли? Конечно, ожидание и сборы займут некоторое время... но сделать они ничего не сделают и не смогут.
Он повернулся к Боллу.
- Они только сыграют нам на руку, глупцы. Мисс Грабов уверена, что пересечь океан будет достаточно, чтобы развязаться с Лотереей. Святая наивность.
Болл угодливо хихикнул.
- Это уж точно. Наши билеты возврату не подлежат. Ни в каком случае.
Джеффри налил себе еще шампанского.
- Хотите?
- С удовольствием. Благодарю вас.
Он чокнулся с Боллом, и оба выпили.
- За счастливое возвращение заблудших, - сказал Джеффри, улыбаясь. - А интересно было бы взглянуть, что у нее за семья! Хотя нет, неинтересно. Дикари, само собой.
Он опять закурил.
- И вся их азиатская страна такова. Огромная аморфная масса дикарей. Сколько сырья, Болл, вы только вообразите.
- Если нам все удастся...
- Ну а почему нет?
Джеффри приблизился к собеседнику вплотную. Болл дрогнул и невольно отступил назад.
- С самого начала я сделал ставку на эту девчонку. Я даже благодарен милому Максу, что он спутался с нею. Эрнестина Грабов полукровка, Болл, вот что чрезвычайно ценно... магия крови - великая вещь! А еще она медиум, как вы знаете. Весьма сильный.
Джеффри помолчал, пристально глядя Боллу в глаза.
- И есть еще одна причина, по которой ее стоило выбрать. Ну-ка, назовите сами!
- Часовая фирма «Грабов», - после секундной паузы ответил Болл.
- Именно, часовая фирма «Грабов». И прадедушкино наследство, все наследство, - усмехнулся Джеффри.
- А это значит, что Поезд...
- Мисс Тина увлечет Поезд за собой в Россию. Вот там-то господам немертвым будет раздолье. И наконец-то все наши по достоинству оценят мой патриотизм.
Болл восторженно кивнул, не сводя глаз с Джеффри Поллока. А тот продолжал развивать свою мысль.
- До сих пор мы пускали в расход тех, от кого и так один убыток. Чем беднее семья, тем больше детей... лишних ртов, вы заметили эту закономерность? Мы жертвовали наименее полезными членами общества во имя процветания всего Мидлсбро и его лучших людей. Сильные пожирают слабых - вот непреложный закон прогресса, жестокая правда жизни, от которой прячутся несчастные овцы-христиане!
- Конечно, сэр. Вы совершенно правы!
Джеффри улыбнулся.
- А теперь даже таких минимальных жертв не потребуется. Жертв среди англичан больше не будет. Вы понимаете меня? Мы начнем игру на чужом поле.
Тут Болл нахмурился, нервно одернул свой дурацкий красный галстук.
- Но, конечно же, мы не можем действовать без санкции Сами-Знаете-Кого!
- Мистера Бирна, - хладнокровно произнес Джеффри. - Разумеется. Но я уверен, что санкция будет получена.
Болл несколько раз кивнул. И вдруг заторопился, вытащил из жилетного кармана часы.
- Тысяча извинений, но мне пора бежать! Вы знаете, где меня найти!
- Бегите, - отпустил его Джеффри.
Болл слегка поклонился и быстро ретировался. Джеффри проводил его и закрыл за сообщником дверь.
Он вернулся к зеркалу с пустым бокалом в руке, полюбовался собой в фас, потом в полупрофиль. Улыбнулся своему двойнику и отсалютовал ему бокалом. Все складывалось как нельзя лучше.
Позволив себе эту минуту триумфа, Джеффри Поллок поставил бокал на столик и быстро направился в ванную. Его тоже ждали срочные дела.
Глава 19
Павел Николаевич, отец Тины, приехал в Мидлсбро вечером второго июля, в воскресенье - в самых растрепанных чувствах. Он был глубоко поражен случившейся трагедией, что бы за нею ни стояло.
