Она прервалась.
- Эмброуз Маклир будет использовать тех, кто думает, что первопричина всего в материи, - их теперь слишком много... Но первопричина всего здесь. Всегда.
Она снова указала на свое сердце; а потом на сердце своей собеседницы.
Этель сжала кулаки, склонившись к зеркалу.
- Так будет война? Кого, с кем?..
- Война уже идет, - ответила Амина. - Но материальная война начнется в Европе. Скоро.
- Мы можем как-то помешать?
- Мы можем спасать то, что осталось. Это то, что нужно делать всегда, но о чем всегда забывают. Я явилась напомнить.
Они долго смотрели друг на друга. И Этель снова начало пугать это безмолвное противостояние: ей показалось, что египтянка украла у нее саму себя, стерла ее из зеркала - и из собственной жизни! В страхе Этель попятилась и воскликнула:
- Уйди! Пожалуйста!
Амина не двигалась с места, глядя на нее с усмешкой... Этель зажмурилась; и только снова открыв глаза, увидела в зеркале себя.
Этель поговорила с братом, и Хью никуда не поехал. Свадебные приготовления они закончили за неделю; и венчание должно было состояться дома, по пресвитерианскому обычаю. Жениху Этель до сих пор ни в чем не призналась.
Гарри Кэмп, пожалуй, не был таким упертым материалистом, как доктор Бертрам и как большинство «рационально мыслящих людей»; но ему тоже требовались вещественные доказательства.
Свадебное платье Этель было не белым - а цвета слоновой кости: такие оттенки допускались. Гарри не видел невесту до самого конца - и, если он и удивился ее причуде, удивление потонуло в восхищении. Он подошел к Этель, вокруг которой суетились Кэйтлин и модистка, и взял ее за руки: поцеловал сначала одну руку в гипюровой перчатке, потом вторую, не отрывая глаз от девушки.
- Я просто... Ты просто...
- Я все понимаю, дорогой.
Этель улыбнулась ему, стоя в облаке кисеи. Она, конечно, ужасно волновалась; но ощутила облегчение оттого, что Гарри не сказал ей какого-нибудь пошлого или заученного комплимента. Он любил демонстрировать свою силу - но не должен был сейчас «владеть собой» и «оставаться хозяином положения»!
Она нежно коснулась его щеки.
- Ты тоже прекрасно выглядишь.
Они спустились вниз; и сразу же перестали принадлежать себе. Брачующихся окружили гости с шумными поздравлениями. Был ли среди них Джастин Фокс, или другие «подданные» Амины Маклир?.. Кажется, нет; но у Этель путался разум от волнения, и она не могла ручаться ни за что.
Ей оставалось полагаться на Гарри, отныне своего спутника и надежду всей жизни. Этель посмотрела на Гарри, такого красивого в своем черном вечернем костюме с белой гвоздикой в петлице, излучавшего счастье и уверенность. Но он был такой же смертный. Возможно, даже еще более хрупкий, чем она.
В холле к ним протолкнулся Теодор, старший брат Гарри, - ученый-химик. Этель стало смешно: как она и ожидала, он был в круглых роговых очках, немного сутулился и смущался. Теодор вначале попытался пожать руку невесте, поправил свои очки и только потом поцеловал Этель тыльную сторону ладони.
- Чрезвычайно рад познакомиться, - глаза за стеклами у него оказались серьезные и карие, как у нее. - И я очень рад за Гарри. С такой подругой, как вы, он сумеет сделать для семьи то, чего не сумел я.
Этель вежливо рассмеялась, хотя ей стало не по себе, - как всегда, когда ее оценивали с позиции «продолжения рода».
- Гарри рассказывал о вашей работе. Была бы рада побывать у вас в Принстоне и взглянуть на ваши исследования в области металлургии, - произнесла она.
- В любое время, мэм. Я наслышан от брата о ваших разносторонних интересах, - Теодор вежливо поклонился; и отношение Этель к нему улучшилось.
- Эй, Тедди! Легче на поворотах, - подоспел ее жених: смеясь, он погрозил брату пальцем. Теодор добродушно рассмеялся в ответ.
- Против тебя у меня нет никаких шансов, ты же знаешь.
Гарри нежно увлек Этель в сторону.
- Мама тебя зовет. Просит, чтобы ты помогла ей распоряжаться за столом, с карточками и прочим.
Столы, в честь такого события, накрыли под открытым небом, на лужайке перед домом; а после свадебного застолья готовились еще танцы и фейерверк. Пригласили даже негритянский оркестр, невиданное чудо!
Подхватив юбки, Этель поспешила на помощь к миссис Кэмп.
Последующие несколько часов она была так занята, что не оставалось ни минутки подумать о чем-нибудь постороннем. Она помогала принимать и рассаживать гостей, распоряжалась прислугой и приглашенными официантами, принимала бесконечные поздравления и восхищалась подарками от незнакомых людей. Очнулась Этель только тогда, когда к ней подошел отец.
Дома, в Англии, он повел бы ее к алтарю под звуки органа... Но здесь венчать их должны были на лужайке перед домом. Пастор из Бойсе, которому предстояло провести церемонию, тоже показался девушке каким-то незначительным.
Но именно отец должен был сейчас препроводить ее к жениху, и он ободрял ее улыбкой. Этель, радуясь этой поддержке, взяла доктора Бертрама под руку, и они направились туда, где уже собрались все гости и стоял священник в черном облачении.
Невесту приветствовали дружными аплодисментами. И толпа гостей все равно образовала подобие «прохода в церкви», дав дорогу Этель с отцом. Гарри уже ждал ее...
Этель едва запомнила, как отвечала на вопросы священника, как давала согласие «взять этого мужчину в мужья». Ей казалось, что она отделилась от собственного тела и наблюдает происходящее откуда-то со стороны. Но вот Гарри взял ее за руку, чтобы надеть кольцо. Этель взглянула на него с каким-то детским изумлением.
«Неужели это все, и мы будем связаны навеки?..»
Она послушно выполнила оставшуюся часть обряда: надела тяжелое золотое кольцо на палец жениху и приняла его поцелуй. Они стали мужем и женой. Вот так просто!
Оставшуюся часть вечера Этель провела в каком-то безмыслии, следуя ритуалу - и даже радуясь, что свадебные традиции и программа вечера требуют от нее только подчиняться им. Она поднималась из-за стола вместе с Гарри, выслушивала тосты и снова садилась, - ее бокал с шампанским опустел только наполовину, но голова кружилась, будто у пьяной.
В какой-то миг она почувствовала, как Гарри жмет ей руку.
- Потерпи, скоро все это закончится.
Она благодарно улыбнулась ему: уже смеркалось, и сердце у нее учащенно забилось при мысли о том, что ее ждет. Но ей тоже все сильнее хотелось остаться с мужем наедине.
Внезапно Этель решилась. Взглянула на импровизированную деревянную эстраду, на которой чернокожая певица в белом платье уже сладко тянула что-то соблазнительное, встречавшее горячее одобрение мужчин; а потом встала с места.
- Я хочу уйти наверх, - быстро сказала она Гарри, понизив голос. - Приготовиться... понимаешь?
Гарри сперва был изумлен, но понял и спорить не стал.
- Конечно, иди.
Этель покинула гостей, стараясь ускользнуть как можно незаметнее. Она очень устала и хотела бы принять ванну перед первой ночью, хотя мылась утром. Догадается ли Кэйтлин?..
Горничная дожидалась ее в спальне. Она растерялась при виде хозяйки, которая в своем светлом венчальном платье, волоча за собой испачканный в траве шлейф, устало вошла и остановилась посреди комнаты.
- Что, уже все? А где же ваш муж?
- Еще внизу. Приготовь мне ванну, быстро! - приказала Этель. - Ты сама не догадалась?
- Нет... Но я мигом, - Кэйтлин кивнула и тут же убежала выполнять распоряжение.
Через полчаса Этель, освежившись в ванне и переодевшись в кружевной пеньюар поверх длинной ночной рубашки, почувствовала себя почти отдохнувшей. И почти готовой. Она села на край постели и, выпрямившись, устремила взгляд на дверь.
Наконец раздался щелчок замка: Этель быстро встала, сцепив руки. Появился ее супруг, еще одетый в свой черный костюм. Гарри закрыл дверь, и они остались только вдвоем.
- Мама приняла огонь на себя, - он рассмеялся, и девушка тоже улыбнулась. Потом взгляд Гарри стал глубоким, страстным.
- Ты готова... ложиться?
Этель кивнула.
- Да.
Она покраснела, но смотрела на Гарри в упор, с упреком. Он вначале не понял этого, но потом спохватился, бросив взгляд на свой смокинг.
- Я сейчас... я скоро. Подожди меня.
Этель кивнула и снова села на краешек кровати. Она так волновалась, что не могла ни о чем думать - пока Гарри снова не появился, переодетый в халат. От него исходил тонкий аромат одеколона, а волосы на висках были влажными после умывания.
Он сел рядом; приобнял молодую жену и взглянул ей в лицо. Этель кивнула. Она закрыла глаза и позволила Гарри любить себя.
Он принялся целовать ее лицо, потом шею и плечи; а потом уложил на кровать, на подушки, и распахнул ее халатик. Он дал себе волю, лаская ее тело, которое наконец-то принадлежало ему.
Вначале ее настолько захватили новые ощущения, что она не могла ни о чем думать. Но неожиданно Этель осознала, что муж обращается с ней как-то отстраненно, механистично, как с предметом наслаждения, который он готовит для себя; как... как с другими женщинами, которых он знал до нее! Эта мысль страшно оскорбила и испугала ее. Этель поняла, что сейчас Гарри бездумно причинит ей боль и даже не поймет, что сделал, очень удивившись, если она пожалуется. Этель откинулась назад, из последних сил ускользая от настойчивых рук и губ мужа, и прошептала:
- Гарри!..
Она схватила его за волосы, и только тогда он поднял голову.
- Что?.. Ты в своем уме?..
- Гарри, это я! Именно я, Этель, твоя любимая... это все для меня впервые!
Она сжала ладонями его голову, глядя ему в глаза. И только тогда его затуманенный похотью взгляд прояснился: муж понял, что оскорбило и ранило ее.
- Прости!
Он потянулся к ней и поцеловал. Этель обняла его, перебирая влажные черные волосы; и Гарри стал ласкать ее иначе, отзываясь на каждое ее движение, как будто ее чувства передавались ему. И она сама жаждала перестать быть вещью в его руках; она стремилась разделить с Гарри его желание, его власть над своим неопытным телом...
Его рука оказалась там, куда, она знала, ей в конце концов придется его впустить.
- Вот так, вот так, - ласково пробормотал Гарри. - Не бойся... милая.
Она перестала сопротивляться ему и себе. Наслаждение вскоре заставило ее забыть о стыде; и когда муж лег между ее бедер, Этель ощутила, что готова.
Конечно, он причинил ей боль; но теперь это не оскорбило ее и почти не испугало. Она обхватила Гарри за крепкие плечи и отвернула голову; боль и сладострастие мешались воедино, и новизна ощущений была сильнее всего. Но все скоро закончилось.
Гарри, тяжело дыша, освободил ее от своего веса и откатился в сторону. Через некоторое время он коснулся спутанных волос жены и спросил:
- Как ты?..
- Хорошо.
Она почти не лгала. Тогда Гарри улыбнулся и притянул ее к себе, уткнувшись носом в ее шею. Его дыхание скоро стало ровным, как у спящего.
Этель прислушалась к себе, потом тоже устало улыбнулась и закрыла глаза.
На другое утро Этель проснулась первой; но не вставала, пока Гарри не открыл глаза. Пошевельнувшись, он сонно улыбнулся ей.
- Доброе утро, любовь моя.
Она улыбнулась в ответ и поцеловала его; а потом выскользнула из постели.
- Надо... умыться и проводить гостей.
- Черт с ними. Мама справится, - проворчал муж. Но ему тоже стало неловко при свете дня; и молодые разошлись, чтобы привести себя в порядок.
К тому времени, как Гарри и Этель спустились к завтраку, гости и вправду почти все разъехались. Остался Теодор и две пожилые кумушки, подруги миссис Кэмп. Но их хозяйка проводила сама. Хью и доктор Бертрам тоже не беспокоили молодоженов, давая им время побыть наедине.
Этель, однако, скоро присоединилась к свекрови, чтобы помочь ей с уборкой. Ближе к вечеру она вернулась к мужу: Гарри о чем-то говорил в библиотеке со своим братом, который задержался. При появлении Этель Теодор извинился улыбкой и сразу же ушел.
Гарри заключил жену в объятия. Она была рада его ласке, но собралась с духом и попросила, чтобы Гарри оставил ее на следующие пару-тройку ночей в покое.
Муж был изумлен и рассержен.
- Почему? - воскликнул он.
Этель храбро сказала, что ей нужно время, чтобы «все прошло». Она красноречиво поморщилась, указывая на живот. - Думаю, так будет лучше... и по медицинским соображениям, - прибавила она.
Гарри, конечно, был разочарован и недоволен, но согласился подождать. И его тронула откровенность жены. - По крайней мере, ты можешь сформулировать проблему. И я рад, что она не во мне, - усмехнулся американец.
- Нет, нет, - ласково заверила его Этель.
Потом она предложила съездить в город - посмотреть квартиру, которую Гарри подыскал для них. Конечно, Этель уже бывала там, но в подробности не входила, оглядев комнаты лишь мельком.
Муж охотно согласился.
- Завтра и поедем, - сказал он. - Пора нам уже отсюда перебираться, как ты считаешь?
Они отправились в Бойсе на другой день с утра. Заночевали на новой квартире; потом отправились в гости к Коннингтонам, друзьям Гарри, - очень милой молодой семейной паре. Вернулись в особняк Кэмпов они только на третий день.
Этой ночью Гарри и Этель снова занимались любовью, и все прошло гораздо лучше. Этель впервые начала ощущать то, что называли «семейным счастьем». А Гарри просто был счастлив!
На четвертый день они устроили барбекю на свежем воздухе, пригласив Коннингтонов и Фоксов, ближайших деревенских соседей. Этель насторожила эта фамилия; но Джастина Фокса с ними не оказалось, а сами Фоксы были обычные провинциалы, заурядные во всех отношениях. А вечером Гарри сказал молодой жене, что поговорил с родителями - и Спенсер и Оливия согласились, что детям пора зажить своим домом.
- Завтра отпразднуем наш отъезд, - счастливо сказал американец, - и будем сами себе хозяева! Начнем вить свое гнездышко!
Этель, впервые опечалившись, вздохнула.
- Это значит, что папа уедет... И Хью тоже.
- Конечно, жаль, - Гарри обнял ее и посмотрел в глаза. - Но такова жизнь. И ведь вы не насовсем прощаетесь.
Он нахмурился, потерев переносицу.
- Хью, кажется, остается в Нью-Йорке?
Этель молча кивнула.
Каждый вечер, оставшись одна, она теперь гляделась в зеркало с замиранием сердца. Ничего не происходило: однако молодая женщина ощущала, что это лишь затишье перед бурей...
На другой день они устроили прощальный ужин. Этель хотелось плакать, когда она глядела на отца и брата; и только присутствие мужа поддерживало ее.
Потом все вышли на воздух. Гарри обнял жену, и они долго стояли, вкушая горькую сладость этой минуты.
Наконец Этель осторожно высвободилась.
- Я хочу к Хью, - сказала она.
- Конечно, - ласково ответил Гарри.
Молодая женщина направилась к брату. Хью отделился от остальных, и его белокурые волосы, казалось, светились в сумерках. Он улыбнулся Этель.
- Давай прогуляемся, - предложил он.
Этель заколебалась.
- Но...
- За ворота не выйдем. Просто посидим на скамейке, - успокоил ее Хью.
Ворота, после того случая с несостоявшимся нападением, постоянно были на запоре. Этель заподозрила, что брат решился доверить ей какой-то секрет; и согласилась. Они рука об руку дошли до угла и повернули, скрывшись от всех.
А потом все произошло слишком быстро.
Этель увидела, как из травы, из-за кустов поднимаются черные фигуры: были это живые гангстеры, мертвецы или призраки, она сказать не могла... Она хотела крикнуть, но только попятилась, зажимая рот.
- Эмброуз Маклир будет использовать тех, кто думает, что первопричина всего в материи, - их теперь слишком много... Но первопричина всего здесь. Всегда.
Она снова указала на свое сердце; а потом на сердце своей собеседницы.
Этель сжала кулаки, склонившись к зеркалу.
- Так будет война? Кого, с кем?..
- Война уже идет, - ответила Амина. - Но материальная война начнется в Европе. Скоро.
- Мы можем как-то помешать?
- Мы можем спасать то, что осталось. Это то, что нужно делать всегда, но о чем всегда забывают. Я явилась напомнить.
Они долго смотрели друг на друга. И Этель снова начало пугать это безмолвное противостояние: ей показалось, что египтянка украла у нее саму себя, стерла ее из зеркала - и из собственной жизни! В страхе Этель попятилась и воскликнула:
- Уйди! Пожалуйста!
Амина не двигалась с места, глядя на нее с усмешкой... Этель зажмурилась; и только снова открыв глаза, увидела в зеркале себя.
Этель поговорила с братом, и Хью никуда не поехал. Свадебные приготовления они закончили за неделю; и венчание должно было состояться дома, по пресвитерианскому обычаю. Жениху Этель до сих пор ни в чем не призналась.
Гарри Кэмп, пожалуй, не был таким упертым материалистом, как доктор Бертрам и как большинство «рационально мыслящих людей»; но ему тоже требовались вещественные доказательства.
Глава 16
Свадебное платье Этель было не белым - а цвета слоновой кости: такие оттенки допускались. Гарри не видел невесту до самого конца - и, если он и удивился ее причуде, удивление потонуло в восхищении. Он подошел к Этель, вокруг которой суетились Кэйтлин и модистка, и взял ее за руки: поцеловал сначала одну руку в гипюровой перчатке, потом вторую, не отрывая глаз от девушки.
- Я просто... Ты просто...
- Я все понимаю, дорогой.
Этель улыбнулась ему, стоя в облаке кисеи. Она, конечно, ужасно волновалась; но ощутила облегчение оттого, что Гарри не сказал ей какого-нибудь пошлого или заученного комплимента. Он любил демонстрировать свою силу - но не должен был сейчас «владеть собой» и «оставаться хозяином положения»!
Она нежно коснулась его щеки.
- Ты тоже прекрасно выглядишь.
Они спустились вниз; и сразу же перестали принадлежать себе. Брачующихся окружили гости с шумными поздравлениями. Был ли среди них Джастин Фокс, или другие «подданные» Амины Маклир?.. Кажется, нет; но у Этель путался разум от волнения, и она не могла ручаться ни за что.
Ей оставалось полагаться на Гарри, отныне своего спутника и надежду всей жизни. Этель посмотрела на Гарри, такого красивого в своем черном вечернем костюме с белой гвоздикой в петлице, излучавшего счастье и уверенность. Но он был такой же смертный. Возможно, даже еще более хрупкий, чем она.
В холле к ним протолкнулся Теодор, старший брат Гарри, - ученый-химик. Этель стало смешно: как она и ожидала, он был в круглых роговых очках, немного сутулился и смущался. Теодор вначале попытался пожать руку невесте, поправил свои очки и только потом поцеловал Этель тыльную сторону ладони.
- Чрезвычайно рад познакомиться, - глаза за стеклами у него оказались серьезные и карие, как у нее. - И я очень рад за Гарри. С такой подругой, как вы, он сумеет сделать для семьи то, чего не сумел я.
Этель вежливо рассмеялась, хотя ей стало не по себе, - как всегда, когда ее оценивали с позиции «продолжения рода».
- Гарри рассказывал о вашей работе. Была бы рада побывать у вас в Принстоне и взглянуть на ваши исследования в области металлургии, - произнесла она.
- В любое время, мэм. Я наслышан от брата о ваших разносторонних интересах, - Теодор вежливо поклонился; и отношение Этель к нему улучшилось.
- Эй, Тедди! Легче на поворотах, - подоспел ее жених: смеясь, он погрозил брату пальцем. Теодор добродушно рассмеялся в ответ.
- Против тебя у меня нет никаких шансов, ты же знаешь.
Гарри нежно увлек Этель в сторону.
- Мама тебя зовет. Просит, чтобы ты помогла ей распоряжаться за столом, с карточками и прочим.
Столы, в честь такого события, накрыли под открытым небом, на лужайке перед домом; а после свадебного застолья готовились еще танцы и фейерверк. Пригласили даже негритянский оркестр, невиданное чудо!
Подхватив юбки, Этель поспешила на помощь к миссис Кэмп.
Последующие несколько часов она была так занята, что не оставалось ни минутки подумать о чем-нибудь постороннем. Она помогала принимать и рассаживать гостей, распоряжалась прислугой и приглашенными официантами, принимала бесконечные поздравления и восхищалась подарками от незнакомых людей. Очнулась Этель только тогда, когда к ней подошел отец.
Дома, в Англии, он повел бы ее к алтарю под звуки органа... Но здесь венчать их должны были на лужайке перед домом. Пастор из Бойсе, которому предстояло провести церемонию, тоже показался девушке каким-то незначительным.
Но именно отец должен был сейчас препроводить ее к жениху, и он ободрял ее улыбкой. Этель, радуясь этой поддержке, взяла доктора Бертрама под руку, и они направились туда, где уже собрались все гости и стоял священник в черном облачении.
Невесту приветствовали дружными аплодисментами. И толпа гостей все равно образовала подобие «прохода в церкви», дав дорогу Этель с отцом. Гарри уже ждал ее...
Этель едва запомнила, как отвечала на вопросы священника, как давала согласие «взять этого мужчину в мужья». Ей казалось, что она отделилась от собственного тела и наблюдает происходящее откуда-то со стороны. Но вот Гарри взял ее за руку, чтобы надеть кольцо. Этель взглянула на него с каким-то детским изумлением.
«Неужели это все, и мы будем связаны навеки?..»
Она послушно выполнила оставшуюся часть обряда: надела тяжелое золотое кольцо на палец жениху и приняла его поцелуй. Они стали мужем и женой. Вот так просто!
Оставшуюся часть вечера Этель провела в каком-то безмыслии, следуя ритуалу - и даже радуясь, что свадебные традиции и программа вечера требуют от нее только подчиняться им. Она поднималась из-за стола вместе с Гарри, выслушивала тосты и снова садилась, - ее бокал с шампанским опустел только наполовину, но голова кружилась, будто у пьяной.
В какой-то миг она почувствовала, как Гарри жмет ей руку.
- Потерпи, скоро все это закончится.
Она благодарно улыбнулась ему: уже смеркалось, и сердце у нее учащенно забилось при мысли о том, что ее ждет. Но ей тоже все сильнее хотелось остаться с мужем наедине.
Внезапно Этель решилась. Взглянула на импровизированную деревянную эстраду, на которой чернокожая певица в белом платье уже сладко тянула что-то соблазнительное, встречавшее горячее одобрение мужчин; а потом встала с места.
- Я хочу уйти наверх, - быстро сказала она Гарри, понизив голос. - Приготовиться... понимаешь?
Гарри сперва был изумлен, но понял и спорить не стал.
- Конечно, иди.
Этель покинула гостей, стараясь ускользнуть как можно незаметнее. Она очень устала и хотела бы принять ванну перед первой ночью, хотя мылась утром. Догадается ли Кэйтлин?..
Горничная дожидалась ее в спальне. Она растерялась при виде хозяйки, которая в своем светлом венчальном платье, волоча за собой испачканный в траве шлейф, устало вошла и остановилась посреди комнаты.
- Что, уже все? А где же ваш муж?
- Еще внизу. Приготовь мне ванну, быстро! - приказала Этель. - Ты сама не догадалась?
- Нет... Но я мигом, - Кэйтлин кивнула и тут же убежала выполнять распоряжение.
Через полчаса Этель, освежившись в ванне и переодевшись в кружевной пеньюар поверх длинной ночной рубашки, почувствовала себя почти отдохнувшей. И почти готовой. Она села на край постели и, выпрямившись, устремила взгляд на дверь.
Наконец раздался щелчок замка: Этель быстро встала, сцепив руки. Появился ее супруг, еще одетый в свой черный костюм. Гарри закрыл дверь, и они остались только вдвоем.
- Мама приняла огонь на себя, - он рассмеялся, и девушка тоже улыбнулась. Потом взгляд Гарри стал глубоким, страстным.
- Ты готова... ложиться?
Этель кивнула.
- Да.
Она покраснела, но смотрела на Гарри в упор, с упреком. Он вначале не понял этого, но потом спохватился, бросив взгляд на свой смокинг.
- Я сейчас... я скоро. Подожди меня.
Этель кивнула и снова села на краешек кровати. Она так волновалась, что не могла ни о чем думать - пока Гарри снова не появился, переодетый в халат. От него исходил тонкий аромат одеколона, а волосы на висках были влажными после умывания.
Он сел рядом; приобнял молодую жену и взглянул ей в лицо. Этель кивнула. Она закрыла глаза и позволила Гарри любить себя.
Он принялся целовать ее лицо, потом шею и плечи; а потом уложил на кровать, на подушки, и распахнул ее халатик. Он дал себе волю, лаская ее тело, которое наконец-то принадлежало ему.
Вначале ее настолько захватили новые ощущения, что она не могла ни о чем думать. Но неожиданно Этель осознала, что муж обращается с ней как-то отстраненно, механистично, как с предметом наслаждения, который он готовит для себя; как... как с другими женщинами, которых он знал до нее! Эта мысль страшно оскорбила и испугала ее. Этель поняла, что сейчас Гарри бездумно причинит ей боль и даже не поймет, что сделал, очень удивившись, если она пожалуется. Этель откинулась назад, из последних сил ускользая от настойчивых рук и губ мужа, и прошептала:
- Гарри!..
Она схватила его за волосы, и только тогда он поднял голову.
- Что?.. Ты в своем уме?..
- Гарри, это я! Именно я, Этель, твоя любимая... это все для меня впервые!
Она сжала ладонями его голову, глядя ему в глаза. И только тогда его затуманенный похотью взгляд прояснился: муж понял, что оскорбило и ранило ее.
- Прости!
Он потянулся к ней и поцеловал. Этель обняла его, перебирая влажные черные волосы; и Гарри стал ласкать ее иначе, отзываясь на каждое ее движение, как будто ее чувства передавались ему. И она сама жаждала перестать быть вещью в его руках; она стремилась разделить с Гарри его желание, его власть над своим неопытным телом...
Его рука оказалась там, куда, она знала, ей в конце концов придется его впустить.
- Вот так, вот так, - ласково пробормотал Гарри. - Не бойся... милая.
Она перестала сопротивляться ему и себе. Наслаждение вскоре заставило ее забыть о стыде; и когда муж лег между ее бедер, Этель ощутила, что готова.
Конечно, он причинил ей боль; но теперь это не оскорбило ее и почти не испугало. Она обхватила Гарри за крепкие плечи и отвернула голову; боль и сладострастие мешались воедино, и новизна ощущений была сильнее всего. Но все скоро закончилось.
Гарри, тяжело дыша, освободил ее от своего веса и откатился в сторону. Через некоторое время он коснулся спутанных волос жены и спросил:
- Как ты?..
- Хорошо.
Она почти не лгала. Тогда Гарри улыбнулся и притянул ее к себе, уткнувшись носом в ее шею. Его дыхание скоро стало ровным, как у спящего.
Этель прислушалась к себе, потом тоже устало улыбнулась и закрыла глаза.
На другое утро Этель проснулась первой; но не вставала, пока Гарри не открыл глаза. Пошевельнувшись, он сонно улыбнулся ей.
- Доброе утро, любовь моя.
Она улыбнулась в ответ и поцеловала его; а потом выскользнула из постели.
- Надо... умыться и проводить гостей.
- Черт с ними. Мама справится, - проворчал муж. Но ему тоже стало неловко при свете дня; и молодые разошлись, чтобы привести себя в порядок.
К тому времени, как Гарри и Этель спустились к завтраку, гости и вправду почти все разъехались. Остался Теодор и две пожилые кумушки, подруги миссис Кэмп. Но их хозяйка проводила сама. Хью и доктор Бертрам тоже не беспокоили молодоженов, давая им время побыть наедине.
Этель, однако, скоро присоединилась к свекрови, чтобы помочь ей с уборкой. Ближе к вечеру она вернулась к мужу: Гарри о чем-то говорил в библиотеке со своим братом, который задержался. При появлении Этель Теодор извинился улыбкой и сразу же ушел.
Гарри заключил жену в объятия. Она была рада его ласке, но собралась с духом и попросила, чтобы Гарри оставил ее на следующие пару-тройку ночей в покое.
Муж был изумлен и рассержен.
- Почему? - воскликнул он.
Этель храбро сказала, что ей нужно время, чтобы «все прошло». Она красноречиво поморщилась, указывая на живот. - Думаю, так будет лучше... и по медицинским соображениям, - прибавила она.
Гарри, конечно, был разочарован и недоволен, но согласился подождать. И его тронула откровенность жены. - По крайней мере, ты можешь сформулировать проблему. И я рад, что она не во мне, - усмехнулся американец.
- Нет, нет, - ласково заверила его Этель.
Потом она предложила съездить в город - посмотреть квартиру, которую Гарри подыскал для них. Конечно, Этель уже бывала там, но в подробности не входила, оглядев комнаты лишь мельком.
Муж охотно согласился.
- Завтра и поедем, - сказал он. - Пора нам уже отсюда перебираться, как ты считаешь?
Они отправились в Бойсе на другой день с утра. Заночевали на новой квартире; потом отправились в гости к Коннингтонам, друзьям Гарри, - очень милой молодой семейной паре. Вернулись в особняк Кэмпов они только на третий день.
Этой ночью Гарри и Этель снова занимались любовью, и все прошло гораздо лучше. Этель впервые начала ощущать то, что называли «семейным счастьем». А Гарри просто был счастлив!
На четвертый день они устроили барбекю на свежем воздухе, пригласив Коннингтонов и Фоксов, ближайших деревенских соседей. Этель насторожила эта фамилия; но Джастина Фокса с ними не оказалось, а сами Фоксы были обычные провинциалы, заурядные во всех отношениях. А вечером Гарри сказал молодой жене, что поговорил с родителями - и Спенсер и Оливия согласились, что детям пора зажить своим домом.
- Завтра отпразднуем наш отъезд, - счастливо сказал американец, - и будем сами себе хозяева! Начнем вить свое гнездышко!
Этель, впервые опечалившись, вздохнула.
- Это значит, что папа уедет... И Хью тоже.
- Конечно, жаль, - Гарри обнял ее и посмотрел в глаза. - Но такова жизнь. И ведь вы не насовсем прощаетесь.
Он нахмурился, потерев переносицу.
- Хью, кажется, остается в Нью-Йорке?
Этель молча кивнула.
Каждый вечер, оставшись одна, она теперь гляделась в зеркало с замиранием сердца. Ничего не происходило: однако молодая женщина ощущала, что это лишь затишье перед бурей...
На другой день они устроили прощальный ужин. Этель хотелось плакать, когда она глядела на отца и брата; и только присутствие мужа поддерживало ее.
Потом все вышли на воздух. Гарри обнял жену, и они долго стояли, вкушая горькую сладость этой минуты.
Наконец Этель осторожно высвободилась.
- Я хочу к Хью, - сказала она.
- Конечно, - ласково ответил Гарри.
Молодая женщина направилась к брату. Хью отделился от остальных, и его белокурые волосы, казалось, светились в сумерках. Он улыбнулся Этель.
- Давай прогуляемся, - предложил он.
Этель заколебалась.
- Но...
- За ворота не выйдем. Просто посидим на скамейке, - успокоил ее Хью.
Ворота, после того случая с несостоявшимся нападением, постоянно были на запоре. Этель заподозрила, что брат решился доверить ей какой-то секрет; и согласилась. Они рука об руку дошли до угла и повернули, скрывшись от всех.
А потом все произошло слишком быстро.
Этель увидела, как из травы, из-за кустов поднимаются черные фигуры: были это живые гангстеры, мертвецы или призраки, она сказать не могла... Она хотела крикнуть, но только попятилась, зажимая рот.
