— Ты меня слышала, Мия? — Амелия выглянула из ванной.
— Да, я всё поняла. А как долго опять тебя не будет?
Мачеха нахмурилась, задумалась:
— Думаю дня два. Максимум три. К воскресному ужину я успею вернуться.
— Что-то случилось? — я не выдержала и всё-таки задала вопрос.
— Случилось? Конечно, нет, всё в порядке. Очередной деловой проект. Торговый центр в Челли. Нужно моё личное присутствие. Бумаги, подписи и всё в таком духе.
— Хорошо, — я ей нисколько не поверила.
— Скоро ты начнёшь стажироваться в адвокатской фирме мистера Питчера, вот тогда и поймёшь, сколько трудов и сил мне приходится прикладывать, чтобы у вас с Эммой было всё это, — она развела руками, показывая на дом. — А пока не забивай себе голову моими делами.
Амелия широко улыбнулась, но улыбка больше походила на оскал.
Кивнула, промолчала, поскорее отвернулась, чтобы она не прочла по моему лицу, что я на самом деле думаю о «её усилиях» и о том, что «всё это есть у нас» и поспешила уйти. Когда я была в дверях, она добавила:
— Мистер Питчер сейчас должен подъехать, проводи его ко мне в гостиную.
— Да, конечно, — ответила я не оборачиваясь.
Закрыла за собой дверь, остановилась и прислонилась к стене рядом. Сколько ещё я выдержу этой лжи и притворства? Нужно как можно быстрее сваливать из этого дома.
Уже на кухне, заваривая кофе, я взяла в руки телефон. И как только отправила сообщение Чаку, я поняла одно: мне нечего одеть на эту выставку. Придётся просить денег на одежду у Амелии. Вздох обречённости вырвался сам из моей груди. Как я ненавидела просить у мачехи что-либо для себя лично.
Можно, конечно, и без спроса взять денег на личные расходы, но чеки всё равно придётся показывать. Поток вопросов будет нескончаемый. Мне абсолютно не хотела рассказывать ни ей, ни Эмме о выставке и о новом знакомом. Амелию всегда перекашивало, как только она слышала что-нибудь о картинах. Так что ничего хорошо с этой стороны можно было не ждать.
У Эммы просить, тоже не вариант. Максимум что она мне может всучить, это какую-нибудь свою старую одежду. Я передёрнула плечами. Всегда так было. Мне отдавали всю то, что Эмма носить больше не хотела. Я прикрыла глаза. Сделала пару вдохов и выдохов. Придётся поговорить с мачехой о деньгах на свои личные расходы. Да так, чтобы без всяких чеков. А если не получиться, то тогда буду искать другие варианты. Ладно, время ещё есть. Что-нибудь придумаю.
Решив не откладывать разговор на потом, я допила кофе, поставила чашку в посудомоечную машину и пошла к Амелии. Пришло сообщение от Чака. Он приглашал меня выпить с ним кофе где-нибудь в баре в городе, через час и хотел со мной что-то обсудить, но не по телефону. Я застыла на лестнице с телефоном в руках. Мурашки пробежали по спине. Какое-то не совсем хорошее предчувствие у меня появилось. Что ему такого секретного надо со мной обсудить?
Глава 9.2. Подслушанный разговор.
Я стояла в растерянности и не понимала, что же мне делать? Ехать в город или нет?
Сначала поговорю с мачехой по поводу денег, а затем решу. Я стала подниматься по лестнице. Зажужжал телефон. От Чака пришло куча вопросиков и смайл со сложёнными ручками. Да что ж такое?! Мне вдруг стало так страшно, что абсолютно расхотелось куда-либо идти. Ни в бар, ни на выставку. Захотелось подняться на чердак, взять в руки кисти, закрыть дверь за замок и рисовать, рисовать, рисовать. Чтобы никто меня больше не трогал. Алекс, Эмма, Амелия, Чак. Пусть идут все куда подальше.
«У Миры через час» отправила я ему и зашла в гостиную на этаже Амелии. Там было пусто. Я прошла дальше по коридору к спальне. Дверь была закрыта не до конца, и я хотела уже постучаться, как услышала её прерывистое рыдание и всхлипы.
Я застыла с занесённой для удара рукой возле двери. Что же там происходит?
— Амелия, не плачь, мы что-нибудь придумаем, — адвокат говорил нежно, мягко, очень интимно. Мне стало стыдно оттого, что я их подслушиваю и к тому же узнала о том, что Тим Питчер не только адвокат у моей мачехи. Я развернулась, чтобы уйти, но слова Амелии заставили меня остановиться.
— Тим, я не могу, не могу потерять всё. Я стольким пожертвовала ради этой жизни, ради дочери. Только ни это. Только не сейчас.
Затем её голос вновь перешёл в плач.
Мистер Питчер что-то стал шептать, но мне не удалось разобрать ни слова.
— Но как? Откуда он мог узнать? Ведь никто..., — Амелия говорила тихо, с надрывом. Я еле понимала её слова.
— А инспектор? — в голосе адвоката прозвучали стальные нотки.
Послышался шорох, затем чьи-то шаги. Раздался глухой звук, как будто что-то упало на ковёр.
— Нет. Я в нём уверена. И прошу не начинай эту песню снова, — теперь голос мачехи вновь стал жёстким.
— Но как ты можешь быть в этом уверенна?! — не сказал, а прошипел Тим Питчер.
— Всё, Тим. Тема закрыта. И больше мы к ней не вернёмся, — опять послышались шаги и шелест одежды, еле слышный шёпот. — Нет, отойди, не сейчас, не здесь. Подожди меня в гостиной. Нам пора ехать. Всё должно быть закончено до воскресенья. Займись этим. Позвони в банк. Пусть приготовят нужную сумму.
— Но, дорогая, мы не можем…
— Соображай быстрее, Тим. Не вынуждай меня думать, что я просто так плачу тебе бешеные деньги. Если он знает о моих счетах, то сам факт снятия денег должен его на время успокоить. Почему я должна сама обо всём думать и сама заботиться о своих деньгах?! Ты тогда мне на что?
Я как ошпаренная бросилась прочь от двери, чуть не упала с лестницы, в самом конце ступеней развернулась и сделала вид, что прохожу мимо в направлении кухни.
Адвокат вылетел из спальни мачехи весь красный, в расстёгнутом пиджаке и с перекосившимся галстуком. В мою сторону он даже не взглянул и пулей скрылся в гостиной.
От услышанного я совсем позабыла, зачем вообще собиралась к мачехе.
Поспешно поднялась к себе на мансарду. Закрыла дверь, забралась на кровать и прижала колени к животу.
Нужно обдумать, что же такое я услышала. Что происходит? Из-за чего Амелия может всё потерять? Её шантажируют? Кто? Почему? Что за письмо она получила? О каком инспекторе шла речь?
Мысли кружились словно назойливые мухи. Настолько всё это было неожиданным, неуместным, что абсолютно не вписывалось в привычную картину моей жизни.
Если я всё-таки стану работать юристом в фирме мистера Питчера, то мне придётся быть посвящённой в грязные дела Амелии? Я задала себе вопрос: а мне вообще нужно, хочется знать, что на самом деле случилось? Нет, сказал я сама себе. Я не хочу знать о тех тёмных делишках, в которых замешана Амелия. Если она всё потеряет, то мне то какое дело. Я всё равно не претендую на наследство. Если ей придётся закрыть свою фирму, то у меня не будет работы, подумала тут же я, а значит, я не смогу накопить достаточно средств, чтобы съехать отсюда и снять наконец-то её опеку над собой. Да, вот это плохо. Но тоже не смертельно. Буду искать другую. Правда, в нашем городке, где население раз два и обчёлся, не так-то легко найти работу начинающему юристу. Но это тоже не конец света, поеду искать в другой город.
А мачеха. Да, мне её жаль с одной стороны. Она хоть и не испытывала ко мне никогда материнских чувств, но всё-таки помогала, худо-бедно, но заботилась, в приют не отдала. Да и не чужие мы с ней вроде как. Но если она сама вляпалась в какую-то опасную ситуацию, а она это может, то тогда пусть сама и разбирается. Может, она не тех людей подставила, или ещё что-то противозаконное сотворила, то тогда мне её не жалко. Пусть отвечает за свои поступки.
Но что если ей грозит не только потеря финансов? А что если ей угрожают ещё и физически. Тогда я не могу просто сделать вид, что ничего не слышала. А если с ней что-то случиться, а я ничего не предприму, то как я тогда жить после этого буду? Каким человеком я тогда буду?
Решив, что нужно срочно с кем-нибудь посоветоваться, я встала с кровати. Взяла блокнот и быстрым размашистым почерком записала всё то, что я только что услышала.
Трудность заключалась лишь в одном. Я не знала, с кем можно поговорить об этом. А что если с Амелией попробовать для начала? Посоветовать обратиться в полицию. По статистике, в большинстве случаев, когда кто-то кого-то шантажирует, лучше сразу обращаться в полицию, а не идти на поводу у преступников. Потому что, в конце концов, такие дела всё равно заканчиваются полицией. Но мачеха навряд ли меня послушает. Тем более что из её реплик ясно одно: Амелия в чём-то виновата и знает об этом, но не хочет, чтобы об этом узнали и другие.
Мелькнула мысль рассказать Эмме. Если моя сестра узнает, что её наследию и богатству что-то угрожает, то она ногтями землю рыть будет, но всех и каждого закопает. И свою мать в том числе. Может, хоть ей удастся уговорить Амелию обратиться в полицию? Хотя сомнительно, что Амелия захочет раскрывать свои грязные тайны. Потому что в этом случае, она также всё потеряет.
Перебирая в уме, к кому можно обратиться за советом, я взяла в руки сумку и вышла из комнаты. Может с Триш поговорить, не называя имён? Она в полицейской академии училась, может, какой дельный совет даст. Идея мне, конечно, не особо понравилась, но другие варианты вообще были идиотскими. Что-то типа того, чтобы проследить за мачехой. Узнать, куда она отправляется и что задумала. Я взяла телефон, чтобы договориться с Триш о встрече.
Телефон зазвонил и от неожиданности я чуть не выронила его из рук. На экране высветился номер Чака. Моё сердце учащённо забилось. Я совсем забыла о нём. Посмотрела на часы.
— Слушаю, — голос предательски дрожал.
— Привет. Я уже возле бара. Но если хочешь, я могу проехаться чутка и тебя забрать.
Этого только не хватало. Мачеха как раз скоро будет выезжать из дома.
— Нет, спасибо, я уже подъезжаю. Скоро буду.
— У тебя что-то случилось? Ты как будто взволнована.
Вот ведь зараза!
— Всё хорошо. Просто на велосипеде быстро ехала, вот дыхание и сбилось.
— Ясно. Ну ок. Жду тебя здесь.
— Постой Чак, а нам обязательно встречаться? — было стыдно это говорить, всё-таки он вчера очень помог, но видеться с ним сейчас мне совсем не хотелось.
Но из трубки уже шли гудки и было неясно, то ли Чак отключился раньше, чем услышал мои слова, то ли сбросил звонок после. Вот ведь непруха! Придётся ехать и извиняться в случае чего. Хорошего человека просто так обидела.
Я выехала за ворота и, крутя педали, подставляла встречному ветру лицо. Очень хотелось, чтобы он выдул прочь всё то, что случилось со мной за последние несколько часов. Включая вчерашний разговор с Алексом.
Глава 10. Встреча в кафе.
Подъезжая к трактиру Миры, я увидела, что Чак уже сидел на улице за столиком и что-то строчил в телефоне. С облегчением вздохнув, я помахала ему рукой. Значит, он не слышал моей последней фразы. Очень хорошо.
Когда я подошла к столику, он быстренько выключил телефон и, перевернув его экраном к столу, встал мне навстречу. Протянул руку для пожатия.
— Хорошо выглядишь, отдохнула?
— Тётя тебе бы возразила. Она сказала, что я слишком бледная, и посоветовала пить побольше витаминов, — сказал я нарочито бодрым голосом. Мне абсолютно не хотелось, чтобы Чак заметил, что меня что-то тревожит.
Я рассчитывала в спокойной обстановке договориться с ним о выставке и больше не изображать из себя золушку в беде, которую надо спасать. С детства ненавидела, когда меня кто-то жалеет.
Мне было лет двенадцать, когда я попала в спортивный лагерь. Оказалось, что по возрасту я младше всех. Помню, как надо мной издевались и смеялись старшие девочки. Не хотели со мной жить в одной комнате, называли меня салагой. Я часто убегала к одной вожатой, и плакала там о том, как жизнь несправедлива. Однажды, видимо, когда ей моё нытьё совсем надоело, она мне сказала: «Никогда не делай так, чтобы тебя жалели. Ты сильная, Мия. Ты сама со всем справишься». До сих пор помню эти слова, и тогда взяла себя их за правило жизни. Правда, не всегда у меня это выходило. Но я старалась. До вчерашнего дня.
Так что сегодня нужно быть приветливой и весёлой. Прочь все беспокойства и тревоги.
— Мия, ты как? — к нашему столику подошёл Джем. — Ты вчера так неожиданно пропала, мы беспокоились. Всё в порядке? Тебя этот придурок Алекс чем-то обидел?
Обалдеть! Только я мечтала о том, чтобы вообще не вспоминать вчерашний день, и тут, как назло, Джем сегодня помогает Мире. Обычно его не бывало днём, когда трактир работал как бар.
Почувствовала, что начинаю опять краснеть, но собрала последние силы, улыбнулась и сказала:
— Ничего страшного не произошло. Видимо, я за ужином съела что-то не то, только и всего. Сейчас мне уже значительно лучше. Спасибо за беспокойство, Джем.
Чак внимательным взглядом следил за нами. Я пристально посмотрела на него, глазами давая понять, чтобы он даже и не думал рассказывать о том, что со мной вчера было. Он понимающе кивнул.
— Ну как скажешь, — конечно же, он мне не поверил. — Что тебе принести?
— Капучино и бриошь с абрикосовым мармеладом, спасибо.
Друг удалился, и я выжидающе посмотрела на Чака.
— Что ты на меня так смотришь? Я понял и по одному твоему выразительному взгляду, что не сто?ит распространяться о твоей вчерашней минутной слабости.
— Мы можем забыть вчерашний день, как страшный сон? — спросила я немного резко. Мне стало стыдно. — Извини, я не хотела грубить, просто не хочу вспоминать.
— А вот я не прочь повторить, — я на него так посмотрела, что он чуть не подавился кофе. — Да я имел в виду наш совместный вечер, ничего более.
Джем принёс мой заказ и когда он отошёл, я спросила:
— Чак, что ты мне хотел такого сказать лично, чего не мог сказать по телефону?
— Для начала я хотел просто увидеться, — я насупилась, — Думаю, я заслужил чашечку кофе.
— Даже две, я угощаю, — постаралась с улыбкой ответить я.
— О, так мы сегодня гуляем! — он рассмеялся. — Благодарю вас мисс, у вас доброе сердце.
Я снисходительно улыбнулась и поклонилась.
Пока я пила свой капучино и ела бриошь, он рассказывал какую-то забавную историю про своё детство. Я наблюдала за ним, кивала в ответ и смеялась, когда мне было смешно. После этого я почувствовала себя намного лучше, чем когда проснулась сегодня с утра. Всё-таки он был чертовски хорош собой и очень обаятелен. Да и истории умел интересно рассказывать.
— Есть одна вещь, которую я хотел тебе показать, — с этими словами он полез в карман и вытащил оттуда клочок какой-то цветной бумажки. — Тебе знакомы вот такие леденцы?
Я сделал широкие глаза, не понимая, куда он клонит и к чему этот вопрос.
— Ты собираешься угостить меня этими конфетами? — всё ещё улыбаясь спросила я.
— А ты любишь лакрицу?
— Терпеть её не могу.
— Тогда угощение этими конфетами отменяется, — он положил фантик на стол передо мной. — Не узнаёшь?
— А почему я должна их узнавать? — я взяла в руки бумажку, покрутила её в руках и вернула ему. — Чак, я не понимаю к чему эти вопросы.
Чак наклонился ко мне через стол, не забыв при этом накрыть рукой мою ладонь. Меня немножко напрягло от этого движения. Казалось, что несмотря на вчерашнее, нам ещё было рано до таких интимных жестов.
