- Нет, конечно! Какие тут могут быть предложения?
- Нормальные! – обиделась Женька и попыталась отодвинуться. – А что не могут?
Ромка не отпустил ее, наоборот крепче прижал к себе:
- Предложение – это что? Я должен задать вопрос, ты подумать и ответить «да» или «нет»?
Женька кивнула.
- То есть, мы оба допускаем вариант, что все это было просто так?
- Нет! – испугалась Женька и уткнулась в Ромкино плечо.
- Вот и не парься, Женечек! Это было не предложение, а утверждение. Моя. И точка. Или тебе нужны красивые жесты? Признание, предложение?
Женька промолчала. Только вздохнула. Тихонько-тихонько. Но Ромка понял, и чмокнул ее в нос:
- Все получишь, я же обещал – и слова, и поступки. Через год, если будешь себя хорошо вести.
- А если буду себя вести плохо? – Женька показала ему язык.
Но Ромка не поддержал шутливой игры:
- Не надо. Пожалуйста. А то даже не представляю, что со мной в тайге будет. Реально с голыми руками к медведю полезу…
Женька обняла его и погладила по плечу:
- Не сомневайся, родной. Мне кроме тебя никто не нужен!
- Умница… - Ромка скользнул ладонями по ее спине. - Такая хорошая девочка заслуживает сладкий подарок.
- Как в детском садике на Новый год?
- Не… Точно не детсадовский. Но тебе понравится, обещаю!
Он потянулся к Женькиным губам, но внезапно обоим в лицо прилетели соленые брызги.
- Ой… - Женька испуганно оглянулась вокруг. – Море подступает! Прибой совсем близко. Ромка, пора смываться отсюда, а то намокнем!
- И пусть! Будешь Афродитой, выходящей из морской пены. Романтика…
- Хороша романтика – ловить уплывающие одеяла! А потом трястись в лодке в мокрой одежде!
- Какая-то ты у меня неромантичная, Сусанина! – рассмеялся Ромка.
- Любишь удовольствия на грани экстрима?
- Не знаю... – он нехотя натянул шорты и начал собирать в сумку шампуры. – Не пробовал. Но с тобой захотелось. С тобой всего хочется. Ладно, трусишка, надевай трусишки – поедем домой.
Вместо мятой рубашки Ромка надел синюю майку-борцовку. Они быстро покидали вещи в лодку и запрыгнули сами. Море подбиралось к потухшему костру, вгрызалось в камень скал, шуршало песком, все сужая и сужая островок затерянного мира.
Ромка привычно сел на весла. Женька, укутавшись в его красную толстовку, устроилась напротив. Лодка вышла из-за скалы, укрывающей пляж, и попала в настоящий шторм.
Здесь море разыгралось вовсю. Темные, с белыми гребешками волны швыряли Тянитолкая вверх-вниз, перехлестывали через борт, обдавая колючей водяной пылью. Но Ромка уверенно вел двухголовое суденышко к берегу.
Женька невольно залюбовалась парнем. Майка-борцовка намокла, подчеркивала спортивную фигуру, сердитый ветер царапал его лицо, путал волосы, оставляя в темных прядках серебристые капельки воды. Но Ромка выглядел невозмутимым и уверенным среди буйства стихии. И невероятно мужественным.
И Женька не удержалась. Она погладила Ромку по колену, потом привстала и быстро чмокнула в губы, потом…
- Сусанина, ты что творишь… - пробормотал он и попытался обнять.
Но оставленная без твердой руки лодка затряслась, как в лихорадке, и начала крениться на борт. Море обрадовалось скорой добыче и окатило парочку с головы до ног.
Ромка схватил весла и выровнял курс.
- Не отвлекайся, хороший мой… - шептала Женька. – Я все сделаю сама.
Ей было немного страшно, но невероятно увлекательно целовать соленые от воды Ромкины плечи, забираться ладонями под мокрую одежду, чувствуя горячий ответ тела.
- Нашла, когда приставать! - он с жаром отвечал на поцелуи, пытаясь одновременно управлять лодкой. - А если перевернемся?
- Не хочешь, как хочешь! – надулась Женька и отодвинулась.
- Как это не хочешь! – простонал Ромка. – Зараза ты, Сусанина, натуральная! Кто ж бросает за полшага до… Продолжай, мне нравится!
В лицо прилетел очередной порыв мокрого ветра, и Женька вытерла лицо рукавом толстовки:
- Вот-вот, еще и обзываешься! Сам на балбеса обижаешься, а мне, знаешь ли, тоже неохота заразой быть!
- Прости. Я больше не буду, честно! Ты… Красивая! Привлекательная! Очаровательная! Желанная…
- То есть, тебя интересует исключительно моя внешность?
- Нет, конечно же! – испугался Ромка. – Ты умная! Эрудированная! Нестандартно мыслящая! Талантливая! Гениальная…
Женька сладко улыбнулась и, придвинувшись, обвила Ромкину шею руками, поцеловала в губы.
- Продолжай… - прошептала она прямо в ухо, стараясь заглушить свист ветра. – Мне нравится.
Примерно через минуту лодка приблизилась к берегу.
- Женечек… - Ромка попытался сфокусировать взгляд. – Как же мы причаливать будем? Ничего не соображаю…
Женька подняла голову, посмотрела на море и улыбнулась Ромке:
- Не боись! Мой дедушка умел виртуозно швартоваться в шторм. Значит, и я смогу. Родовая магия.
Затем еще откровеннее прижалась к Ромке, приближая тот самый миг, и произнесла вслух:
"Ты, волна моя, волна!
Ты гульлива и вольна;
Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь,
Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли -
Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!"
Не успела она с выражением продекламировать знакомые с детства строки, как громадный пенный вал подхватил лодку и бережно вынес на песок пансионатского пляжа.
- Фантастика… - выдохнул Ромка и со сладким стоном уткнулся в ее плечо.
«И послушалась волна:
Тут же на берег она
Лодку вынесла легонько
И отхлынула тихонько»,
- шептала Женька, нежно гладя его по волосам.
Море шумело совсем рядом, обрушивая на пляж новые и новые волны, но до лодки не доходило.
- Сусанина, что это было? – Ромка открыл глаза и посмотрел на Женьку с удивлением и восторгом.
- Пушкин, - улыбнулась она.
- Это я понял. А ты у меня владычица морская, да? Запросто повелеваешь волнами? Чего я еще про тебя не знаю?
- Много чего! – рассмеялась Женька и поцеловала в висок. – И как – понравилось удовольствие на грани экстрима?
- Да. Невероятно яркое ощущение, никогда подобного не испытывал. И даже не знаешь, от чего больше накрывает: от наслаждения или от осознания, что живы остались. Погоди…
Ромка привстал на локте и заглянул ей в глаза:
- Это ты что – намеренно подстроила?! Круто, конечно, но… А если бы утонули?
- Но не утонули же! – Женька беспечно отбросила с лица мокрые прядки.
- Ох, Сусанина, ну ты и з…
Он вздрогнул и умолк на полуслове.
- Ззззз…? – она недовольно изогнула бровь.
- Я хотел сказать – замечательная! – нашелся Ромка. – Завораживающая, заманчивая, ззззз…. Замая лучшая!
- Замая, говоришь? – задумалась Женька. – Ладно, зойдет!
Хохоча и дурачась, парочка вылезла из лодки, и Ромка затащил Тянитолкая под навес. Женька прислушалась: со стороны концертного зала доносилась музыка, эмоциональные выкрики, хлопки аплодисментов.
- У нас кто-то выступает?
Ромка вернулся от лодки и обнял подругу:
- Да, модный рэпер из Питера. Думал тебя на концерт сводить, но потом решил, что мы будем вдвоем. Только ты и я.
- Правильное решение, - Женька уткнулась в его плечо, с наслаждением вдыхая запах кожи. - Сегодня самая лучшая ночь в моей жизни!
- Не самая, - улыбнулся Ромка. – Будут и лучше, поверь. Хотя эта тоже еще не закончилась.
Под начинающим накрапывать дождем парочка быстро добежала к родному корпусу. Не забывая, правда, всю дорогу целоваться «на память»: у пальмы, в беседке, на кипарисовой аллее, возле кактусов, и…
Ромка забросил сумку с Женькиными вещами к ней в номер и потянул подругу за собой:
- Пойдем кофе попьем, согреемся. Глупо спать – всего несколько часов осталось.
- Ставь чайник! – Женька поцеловала его в щеку, но вывернулась из объятий. – Мне надо в душ и переодеться.
- Хорошо. Бутерброд с чем хочешь: с сыром…
- Да!! – воодушевленно перебила Женька.
… или с колбасой?
- Два!!
- Кто бы сомневался! – улыбнулся Ромка.
Женька закрыла за ним дверь, сбросила мокрую одежду и помчалась в душевую.
Волосы феном сушить не стала, просто тщательно вытерла полотенцем и завернула в гульку. Натянула домашнюю футболку и шорты и буквально через несколько минут входила в соседние апартаменты.
Здесь на столе уже дымился свежезаваренный кофе, на тарелке возвышалась аккуратная горка бутербродов.
Ромка стащил с кровати матрац и бросил на пол:
- Располагайся!
- Шо, опять?! – рассмеялась Женька, пародируя волка из старого мультика и, сбросив шлепки, с разбега плюхнулась на матрац. Потом перекувыркнулась и села, поджав ноги по-турецки: – Половая жизнь?
- Я не в том смысле, - смутился Ромка, вручая ей кофе и бутерброд. – На кровати тесно вдвоем, узкая она. У меня и так третий день от неудобной позы во сне спина ноет, как у старого деда. И хлипкая кровать эта – все время боишься, что развалится.
- Да-да, не в том смысле! – подмигнула Женька и отпила из кружки. – Так я и поверила!
- Не, ну если настаиваешь…
- Ой, свет в номере забыла выключить! – вспомнила Женька и попробовала встать, но Ромка не пустил.
- Плевать. Пусть горит. Пусть хоть все вокруг горит синим пламенем, но ты будешь моей.
Недопитый кофе и недоеденный бутерброд отправились на тумбочку. Женькина футболка полетела на пол. А следом за ней и шорты, и…
- Я тобой еще не налюбовался, Женечек… - шептал Ромка, целуя ее коленки. – Не напился, не надышался моим брусничным цветом…
В этот раз он был особенно нежен и бережен. И невероятно щедр в ласках. Отчего Женька окончательно потеряла голову. Лишь самым краем сознания уловила, что концерт закончился. Из-под окна доносился шум и веселые голоса – пансионатчики возвращались после мероприятия.
Вскоре за дверью послышались шаги – кто-то шел по коридору. Женьке даже показалось, что шаги остановились у Ромкиной двери, а через минуту направились в обратную сторону. Потом за дверью топтались уже две пары ног, но они тоже удалились восвояси.
Но Женьке было все равно – кто там ходит и зачем. Она с упоением изучала Ромку, ярко выражала восторги, шептала откроенные признания. С губ рвалось еще одно слово – то самое, но Женька нечеловеческими усилиями удержалась:
«Я ему скажу, он мне скажет – и как потом расставаться? Ромка прав – пусть самые важные слова и поступки будут при встрече».
Перед рассветом они все-таки заснули – в обнимку, тесно прижавшись друг другу. И южное солнышко пожалело утомленную парочку – не стало лезть в глаза, а деликатно – на цыпочках - поднялось из-за горизонта, прячась за пушистыми облаками.
Женька сквозь сон слышала, как Ромка сопит ей на ухо, и блаженно улыбалась. Будто в Ромкином дыхании была заключена величайшая в мире тайна и самое большое сокровище.
Впрочем, так оно и было.
Проснулась Женька от знакомого тянущего ощущения внизу живота.
Оно означало, что совсем скоро начнутся критические дни. Но боли в этот раз не было – Ромкины «таблетки» оказались чудодейственными.
Женька осторожно выползла из-под обнимающей ее руки, полюбовалась, как Ромка совершенно по-детски улыбается во сне, не удержавшись, мягко чмокнула в губы. И помчалась принимать предупредительные меры.
Выйдя из душа, она бросила обеспокоенный взгляд на часы:
«Надо Ромку будить! А то самолет проспит!»
Но в этот момент раздался стук в дверь.
Ромка стоял на пороге в легких брюках и тщательно выглаженной белой рубашке, распространяя легкий аромат дорогого парфюма. За ручку он держал дорожный чемодан на колесиках.
«Это что... уже оно?! Расстаемся?» – испугалась Женька и замерла в полной растерянности.
- Ты чего сбежала, Сусанина? – Ромка вошел и прикрыл дверь за собой.
Женька опять почувствовала, что глаза зачесались, будто в них бросили горсть морского песка. Но не хотелось, чтобы Ромка посчитал ее плаксой и размазней, поэтому принудительно растянула губы в улыбке:
- Илларионов, у меня для тебя хорошая новость! Ты будешь папой…
Она сделала паузу, посмотрела в Ромкины глаза:
- Не в этот раз!
- Тьфу ты! – выдохнул Ромка и сгреб ее в объятия.
- Радуешься?
- Еще бы! – он со смехом поцеловал Женьку в нос. – Уже не знал, что и думать, если честно. То ли обиделась, то ли жалеешь. А оно, как говорится, «технические причины». Ясно.
- Испугался? – Женька невольно улыбнулась в ответ.
- Что прогуляюсь по семейным граблям? Нет. Я – реалист, и этот вариант просчитал еще вчера. Зато с батей теперь помирюсь, наверное.
- А вы поссорились?
- Не то, чтобы прямо да. Но я его неудачником считал: женился по залету молодым совсем, оттого и не доучился толком. Потом квартиру продолбал. Мы раньше в других условиях жили, но отец решил бизнесом заняться, квартиру заложил. Договор читал невнимательно, и в результате ни жилья, ни денег. Я еще в школе решил, что буду умнее, а сам и с контрактом чуть не влип, и…
Ромка умолк на полуслове и зарылся губами в Женькины волосы:
- Прости, Женечек, несу какой-то бред. Просто не знаю, что нужно говорить в таких случаях.
- Ничего не нужно! – преувеличенно бодро отозвалась Женька. – Все хорошо.
- Да? – он с сомнением заглянул ей в глаза. – Ладно. Наберу, когда приземлимся в Москве.
Потом быстро поцеловал в губы, подхватил чемодан и исчез в коридоре.
Женька несколько минут простояла столбом, бездумно пялясь в закрытую дверь, потом рухнула ничком на кровать и разрыдалась. Слезы текли и текли – неудержимо, безостановочно, и подушка вскоре стала совсем мокрой – хоть выжимай.
Внезапно в дверь снова постучали.
«Кого там принесло не вовремя? – раздраженно подумала Женька. – Не буду открывать!»
Но почему-то встала и щелкнула замком. Это опять был Ромка.
- Так и думал, - вздохнул он, прижимая к себе заплаканную Женьку. – Что ты творишь, Сусанина? Как мне ехать с таким сердцем?
- Не обращай внимания! – всхлипнула она. – Это ПМС. Помнишь, читал про него в моем приложении? Повышенная чувствительность, эмоциональная несдержанность – все по классике.
- Угу. А у меня тогда что? Тоже ПМС? Чемодан Назару бросил и со всей дури бежал обратно. Не могу я так уйти, не могу…
Женька обвила его шею, и несколько минут они целовались: с жаром и упоением, восторгом и отчаяньем, нежностью и… Наконец, Ромка отстранился и бросил взгляд на дверь санузла:
- Женек, я в туалет схожу? А то вдруг в аэропорту очередь? А свой номер уже сдал.
- Конечно! – кивнула она.
Вернулся Ромка с приглаженными влажными волосами и в совершенно другом настроении. Очевидно, холодная вода привела его в чувство.
- Хватит сырость разводить, Сусанина! – весело заявил он. – Одевайся и дуй в буфет: теть Катя сегодня корзиночки с фруктами пекла. Попросил, чтобы тебе оставила с персиком и с клубникой. Только обязательно умойся перед выходом, а то вся мордашка зареванная.
Они еще раз попрощались, и Ромка ушел. На этот раз окончательно.
Женька подошла к зеркалу тщательно осмотрела себя.
«Ну и страшилище! – удрученно подумала она. – Нет, здесь не спасет ни вода, ни косметика. Темные очки – наше все!»
В буфете Женька взяла кофе Американо и целую тарелку сладостей. Вначале ела бездумно, не чувствуя вкуса, но на третьей пироженке распробовала и жизнь понемногу начала налаживаться.
«Действительно, распустила нюни, - пришла виноватая мысль. – Ромке и так нелегко, еще я тут…»
Внезапно она увидела, как в буфет входят Алена с Максом и радостно помахала им рукой.
«Уведу Аленку в сторону, расскажу про Ромку, про… Пообщаемся по душам, - решила Женька. – Подруга на то и подруга: всегда и утешит, и развеселит, и совет даст».
- Нормальные! – обиделась Женька и попыталась отодвинуться. – А что не могут?
Ромка не отпустил ее, наоборот крепче прижал к себе:
- Предложение – это что? Я должен задать вопрос, ты подумать и ответить «да» или «нет»?
Женька кивнула.
- То есть, мы оба допускаем вариант, что все это было просто так?
- Нет! – испугалась Женька и уткнулась в Ромкино плечо.
- Вот и не парься, Женечек! Это было не предложение, а утверждение. Моя. И точка. Или тебе нужны красивые жесты? Признание, предложение?
Женька промолчала. Только вздохнула. Тихонько-тихонько. Но Ромка понял, и чмокнул ее в нос:
- Все получишь, я же обещал – и слова, и поступки. Через год, если будешь себя хорошо вести.
- А если буду себя вести плохо? – Женька показала ему язык.
Но Ромка не поддержал шутливой игры:
- Не надо. Пожалуйста. А то даже не представляю, что со мной в тайге будет. Реально с голыми руками к медведю полезу…
Женька обняла его и погладила по плечу:
- Не сомневайся, родной. Мне кроме тебя никто не нужен!
- Умница… - Ромка скользнул ладонями по ее спине. - Такая хорошая девочка заслуживает сладкий подарок.
- Как в детском садике на Новый год?
- Не… Точно не детсадовский. Но тебе понравится, обещаю!
Он потянулся к Женькиным губам, но внезапно обоим в лицо прилетели соленые брызги.
- Ой… - Женька испуганно оглянулась вокруг. – Море подступает! Прибой совсем близко. Ромка, пора смываться отсюда, а то намокнем!
- И пусть! Будешь Афродитой, выходящей из морской пены. Романтика…
- Хороша романтика – ловить уплывающие одеяла! А потом трястись в лодке в мокрой одежде!
- Какая-то ты у меня неромантичная, Сусанина! – рассмеялся Ромка.
- Любишь удовольствия на грани экстрима?
- Не знаю... – он нехотя натянул шорты и начал собирать в сумку шампуры. – Не пробовал. Но с тобой захотелось. С тобой всего хочется. Ладно, трусишка, надевай трусишки – поедем домой.
Вместо мятой рубашки Ромка надел синюю майку-борцовку. Они быстро покидали вещи в лодку и запрыгнули сами. Море подбиралось к потухшему костру, вгрызалось в камень скал, шуршало песком, все сужая и сужая островок затерянного мира.
Ромка привычно сел на весла. Женька, укутавшись в его красную толстовку, устроилась напротив. Лодка вышла из-за скалы, укрывающей пляж, и попала в настоящий шторм.
Здесь море разыгралось вовсю. Темные, с белыми гребешками волны швыряли Тянитолкая вверх-вниз, перехлестывали через борт, обдавая колючей водяной пылью. Но Ромка уверенно вел двухголовое суденышко к берегу.
Женька невольно залюбовалась парнем. Майка-борцовка намокла, подчеркивала спортивную фигуру, сердитый ветер царапал его лицо, путал волосы, оставляя в темных прядках серебристые капельки воды. Но Ромка выглядел невозмутимым и уверенным среди буйства стихии. И невероятно мужественным.
И Женька не удержалась. Она погладила Ромку по колену, потом привстала и быстро чмокнула в губы, потом…
- Сусанина, ты что творишь… - пробормотал он и попытался обнять.
Но оставленная без твердой руки лодка затряслась, как в лихорадке, и начала крениться на борт. Море обрадовалось скорой добыче и окатило парочку с головы до ног.
Ромка схватил весла и выровнял курс.
- Не отвлекайся, хороший мой… - шептала Женька. – Я все сделаю сама.
Ей было немного страшно, но невероятно увлекательно целовать соленые от воды Ромкины плечи, забираться ладонями под мокрую одежду, чувствуя горячий ответ тела.
- Нашла, когда приставать! - он с жаром отвечал на поцелуи, пытаясь одновременно управлять лодкой. - А если перевернемся?
- Не хочешь, как хочешь! – надулась Женька и отодвинулась.
- Как это не хочешь! – простонал Ромка. – Зараза ты, Сусанина, натуральная! Кто ж бросает за полшага до… Продолжай, мне нравится!
В лицо прилетел очередной порыв мокрого ветра, и Женька вытерла лицо рукавом толстовки:
- Вот-вот, еще и обзываешься! Сам на балбеса обижаешься, а мне, знаешь ли, тоже неохота заразой быть!
- Прости. Я больше не буду, честно! Ты… Красивая! Привлекательная! Очаровательная! Желанная…
- То есть, тебя интересует исключительно моя внешность?
- Нет, конечно же! – испугался Ромка. – Ты умная! Эрудированная! Нестандартно мыслящая! Талантливая! Гениальная…
Женька сладко улыбнулась и, придвинувшись, обвила Ромкину шею руками, поцеловала в губы.
- Продолжай… - прошептала она прямо в ухо, стараясь заглушить свист ветра. – Мне нравится.
Примерно через минуту лодка приблизилась к берегу.
- Женечек… - Ромка попытался сфокусировать взгляд. – Как же мы причаливать будем? Ничего не соображаю…
Женька подняла голову, посмотрела на море и улыбнулась Ромке:
- Не боись! Мой дедушка умел виртуозно швартоваться в шторм. Значит, и я смогу. Родовая магия.
Затем еще откровеннее прижалась к Ромке, приближая тот самый миг, и произнесла вслух:
"Ты, волна моя, волна!
Ты гульлива и вольна;
Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь,
Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли -
Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!"
Не успела она с выражением продекламировать знакомые с детства строки, как громадный пенный вал подхватил лодку и бережно вынес на песок пансионатского пляжа.
- Фантастика… - выдохнул Ромка и со сладким стоном уткнулся в ее плечо.
«И послушалась волна:
Тут же на берег она
Лодку вынесла легонько
И отхлынула тихонько»,
- шептала Женька, нежно гладя его по волосам.
Море шумело совсем рядом, обрушивая на пляж новые и новые волны, но до лодки не доходило.
- Сусанина, что это было? – Ромка открыл глаза и посмотрел на Женьку с удивлением и восторгом.
- Пушкин, - улыбнулась она.
- Это я понял. А ты у меня владычица морская, да? Запросто повелеваешь волнами? Чего я еще про тебя не знаю?
- Много чего! – рассмеялась Женька и поцеловала в висок. – И как – понравилось удовольствие на грани экстрима?
- Да. Невероятно яркое ощущение, никогда подобного не испытывал. И даже не знаешь, от чего больше накрывает: от наслаждения или от осознания, что живы остались. Погоди…
Ромка привстал на локте и заглянул ей в глаза:
- Это ты что – намеренно подстроила?! Круто, конечно, но… А если бы утонули?
- Но не утонули же! – Женька беспечно отбросила с лица мокрые прядки.
- Ох, Сусанина, ну ты и з…
Он вздрогнул и умолк на полуслове.
- Ззззз…? – она недовольно изогнула бровь.
- Я хотел сказать – замечательная! – нашелся Ромка. – Завораживающая, заманчивая, ззззз…. Замая лучшая!
- Замая, говоришь? – задумалась Женька. – Ладно, зойдет!
Хохоча и дурачась, парочка вылезла из лодки, и Ромка затащил Тянитолкая под навес. Женька прислушалась: со стороны концертного зала доносилась музыка, эмоциональные выкрики, хлопки аплодисментов.
- У нас кто-то выступает?
Ромка вернулся от лодки и обнял подругу:
- Да, модный рэпер из Питера. Думал тебя на концерт сводить, но потом решил, что мы будем вдвоем. Только ты и я.
- Правильное решение, - Женька уткнулась в его плечо, с наслаждением вдыхая запах кожи. - Сегодня самая лучшая ночь в моей жизни!
- Не самая, - улыбнулся Ромка. – Будут и лучше, поверь. Хотя эта тоже еще не закончилась.
Под начинающим накрапывать дождем парочка быстро добежала к родному корпусу. Не забывая, правда, всю дорогу целоваться «на память»: у пальмы, в беседке, на кипарисовой аллее, возле кактусов, и…
Ромка забросил сумку с Женькиными вещами к ней в номер и потянул подругу за собой:
- Пойдем кофе попьем, согреемся. Глупо спать – всего несколько часов осталось.
- Ставь чайник! – Женька поцеловала его в щеку, но вывернулась из объятий. – Мне надо в душ и переодеться.
- Хорошо. Бутерброд с чем хочешь: с сыром…
- Да!! – воодушевленно перебила Женька.
… или с колбасой?
- Два!!
- Кто бы сомневался! – улыбнулся Ромка.
Женька закрыла за ним дверь, сбросила мокрую одежду и помчалась в душевую.
Волосы феном сушить не стала, просто тщательно вытерла полотенцем и завернула в гульку. Натянула домашнюю футболку и шорты и буквально через несколько минут входила в соседние апартаменты.
Здесь на столе уже дымился свежезаваренный кофе, на тарелке возвышалась аккуратная горка бутербродов.
Ромка стащил с кровати матрац и бросил на пол:
- Располагайся!
- Шо, опять?! – рассмеялась Женька, пародируя волка из старого мультика и, сбросив шлепки, с разбега плюхнулась на матрац. Потом перекувыркнулась и села, поджав ноги по-турецки: – Половая жизнь?
- Я не в том смысле, - смутился Ромка, вручая ей кофе и бутерброд. – На кровати тесно вдвоем, узкая она. У меня и так третий день от неудобной позы во сне спина ноет, как у старого деда. И хлипкая кровать эта – все время боишься, что развалится.
- Да-да, не в том смысле! – подмигнула Женька и отпила из кружки. – Так я и поверила!
- Не, ну если настаиваешь…
- Ой, свет в номере забыла выключить! – вспомнила Женька и попробовала встать, но Ромка не пустил.
- Плевать. Пусть горит. Пусть хоть все вокруг горит синим пламенем, но ты будешь моей.
Недопитый кофе и недоеденный бутерброд отправились на тумбочку. Женькина футболка полетела на пол. А следом за ней и шорты, и…
- Я тобой еще не налюбовался, Женечек… - шептал Ромка, целуя ее коленки. – Не напился, не надышался моим брусничным цветом…
В этот раз он был особенно нежен и бережен. И невероятно щедр в ласках. Отчего Женька окончательно потеряла голову. Лишь самым краем сознания уловила, что концерт закончился. Из-под окна доносился шум и веселые голоса – пансионатчики возвращались после мероприятия.
Вскоре за дверью послышались шаги – кто-то шел по коридору. Женьке даже показалось, что шаги остановились у Ромкиной двери, а через минуту направились в обратную сторону. Потом за дверью топтались уже две пары ног, но они тоже удалились восвояси.
Но Женьке было все равно – кто там ходит и зачем. Она с упоением изучала Ромку, ярко выражала восторги, шептала откроенные признания. С губ рвалось еще одно слово – то самое, но Женька нечеловеческими усилиями удержалась:
«Я ему скажу, он мне скажет – и как потом расставаться? Ромка прав – пусть самые важные слова и поступки будут при встрече».
Перед рассветом они все-таки заснули – в обнимку, тесно прижавшись друг другу. И южное солнышко пожалело утомленную парочку – не стало лезть в глаза, а деликатно – на цыпочках - поднялось из-за горизонта, прячась за пушистыми облаками.
Женька сквозь сон слышала, как Ромка сопит ей на ухо, и блаженно улыбалась. Будто в Ромкином дыхании была заключена величайшая в мире тайна и самое большое сокровище.
Впрочем, так оно и было.
Глава 44. День восьмой. Давай, до свидания!
Проснулась Женька от знакомого тянущего ощущения внизу живота.
Оно означало, что совсем скоро начнутся критические дни. Но боли в этот раз не было – Ромкины «таблетки» оказались чудодейственными.
Женька осторожно выползла из-под обнимающей ее руки, полюбовалась, как Ромка совершенно по-детски улыбается во сне, не удержавшись, мягко чмокнула в губы. И помчалась принимать предупредительные меры.
Выйдя из душа, она бросила обеспокоенный взгляд на часы:
«Надо Ромку будить! А то самолет проспит!»
Но в этот момент раздался стук в дверь.
Ромка стоял на пороге в легких брюках и тщательно выглаженной белой рубашке, распространяя легкий аромат дорогого парфюма. За ручку он держал дорожный чемодан на колесиках.
«Это что... уже оно?! Расстаемся?» – испугалась Женька и замерла в полной растерянности.
- Ты чего сбежала, Сусанина? – Ромка вошел и прикрыл дверь за собой.
Женька опять почувствовала, что глаза зачесались, будто в них бросили горсть морского песка. Но не хотелось, чтобы Ромка посчитал ее плаксой и размазней, поэтому принудительно растянула губы в улыбке:
- Илларионов, у меня для тебя хорошая новость! Ты будешь папой…
Она сделала паузу, посмотрела в Ромкины глаза:
- Не в этот раз!
- Тьфу ты! – выдохнул Ромка и сгреб ее в объятия.
- Радуешься?
- Еще бы! – он со смехом поцеловал Женьку в нос. – Уже не знал, что и думать, если честно. То ли обиделась, то ли жалеешь. А оно, как говорится, «технические причины». Ясно.
- Испугался? – Женька невольно улыбнулась в ответ.
- Что прогуляюсь по семейным граблям? Нет. Я – реалист, и этот вариант просчитал еще вчера. Зато с батей теперь помирюсь, наверное.
- А вы поссорились?
- Не то, чтобы прямо да. Но я его неудачником считал: женился по залету молодым совсем, оттого и не доучился толком. Потом квартиру продолбал. Мы раньше в других условиях жили, но отец решил бизнесом заняться, квартиру заложил. Договор читал невнимательно, и в результате ни жилья, ни денег. Я еще в школе решил, что буду умнее, а сам и с контрактом чуть не влип, и…
Ромка умолк на полуслове и зарылся губами в Женькины волосы:
- Прости, Женечек, несу какой-то бред. Просто не знаю, что нужно говорить в таких случаях.
- Ничего не нужно! – преувеличенно бодро отозвалась Женька. – Все хорошо.
- Да? – он с сомнением заглянул ей в глаза. – Ладно. Наберу, когда приземлимся в Москве.
Потом быстро поцеловал в губы, подхватил чемодан и исчез в коридоре.
Женька несколько минут простояла столбом, бездумно пялясь в закрытую дверь, потом рухнула ничком на кровать и разрыдалась. Слезы текли и текли – неудержимо, безостановочно, и подушка вскоре стала совсем мокрой – хоть выжимай.
Внезапно в дверь снова постучали.
«Кого там принесло не вовремя? – раздраженно подумала Женька. – Не буду открывать!»
Но почему-то встала и щелкнула замком. Это опять был Ромка.
- Так и думал, - вздохнул он, прижимая к себе заплаканную Женьку. – Что ты творишь, Сусанина? Как мне ехать с таким сердцем?
- Не обращай внимания! – всхлипнула она. – Это ПМС. Помнишь, читал про него в моем приложении? Повышенная чувствительность, эмоциональная несдержанность – все по классике.
- Угу. А у меня тогда что? Тоже ПМС? Чемодан Назару бросил и со всей дури бежал обратно. Не могу я так уйти, не могу…
Женька обвила его шею, и несколько минут они целовались: с жаром и упоением, восторгом и отчаяньем, нежностью и… Наконец, Ромка отстранился и бросил взгляд на дверь санузла:
- Женек, я в туалет схожу? А то вдруг в аэропорту очередь? А свой номер уже сдал.
- Конечно! – кивнула она.
Вернулся Ромка с приглаженными влажными волосами и в совершенно другом настроении. Очевидно, холодная вода привела его в чувство.
- Хватит сырость разводить, Сусанина! – весело заявил он. – Одевайся и дуй в буфет: теть Катя сегодня корзиночки с фруктами пекла. Попросил, чтобы тебе оставила с персиком и с клубникой. Только обязательно умойся перед выходом, а то вся мордашка зареванная.
Они еще раз попрощались, и Ромка ушел. На этот раз окончательно.
Женька подошла к зеркалу тщательно осмотрела себя.
«Ну и страшилище! – удрученно подумала она. – Нет, здесь не спасет ни вода, ни косметика. Темные очки – наше все!»
В буфете Женька взяла кофе Американо и целую тарелку сладостей. Вначале ела бездумно, не чувствуя вкуса, но на третьей пироженке распробовала и жизнь понемногу начала налаживаться.
«Действительно, распустила нюни, - пришла виноватая мысль. – Ромке и так нелегко, еще я тут…»
Внезапно она увидела, как в буфет входят Алена с Максом и радостно помахала им рукой.
«Уведу Аленку в сторону, расскажу про Ромку, про… Пообщаемся по душам, - решила Женька. – Подруга на то и подруга: всегда и утешит, и развеселит, и совет даст».
